Виктор Васильевич Ананишнов
Реликтовая популяция. Книга 2
Костов вновь закатил под лоб глаза и зашевелил губами в параллель своим мыслям или расчётам.
– Плывут быстро, – сказал он твёрдо. – Очень быстро. Не знаю, как так можно быстро плыть?
– Сколько времени?
– Будут здесь через две праузы… Или через три. Трудно, шейн, определить… А куда? Мне показалось, по направлению Заброшенного Поля… Вот.
– Я так и думал, что они туда причалят, – заявил Остак. – Я там вчера, как ты, шейн, приказал, целый крин поставил. И наказал им смотреть в оба.
– Молодец, – похвалил Жуперр, изучая схему койны.
Он кивал головой, потому что так же, как и думерт, сразу подумал о таком поведении беглецов, стоило только Костову высказаться о приближении чего-то большого, плывущего по водам.
Заброшенное Поле – район древнего Примето или, может быть, его пригорода, лишённого по каким-то причинам стены, из века в век привлекал внимание горожан, по большей части испытывающих атавистическую тягу к природе. Они не рисковали покидать город и углубляться в упраны, у них не хватало духа или желания стать странниками, хожалыми, лесовиками, тескомовцами, бандитами, но в их генах теплились ещё остатки деяний предков, испытавших тягу к перемене мест, любовь к путешествиям и авантюрам. Такие горожане отводили душу на Заброшенном Поле.
Оно густо поросло лесом и представляло собой приподнятый участок земли, образовавшегося, по-видимому, от напластований в давние времена культурного слоя. Участок вытянулся неровной полосой вдоль стены, что обеспечивало безопасность рискнувшим выбраться на него горожанам, а размеры – около полутора тысяч квадратных свиджей – давали возможность почувствовать себя в одиночестве. Оттого Поле никогда не окультуривалось, никто не пытался пробить постоянные дорожки, выставить скамейки или, вообще, как-то облагородить ландшафт. Напротив, дикость его как раз и прельщала горожан. Во всяком случае, здесь можно было всегда найти уголок для уединения.
Сейчас, весной и в дни половодья, Заброшенное Поле посещалось редко. Сырость, голые ветви деревьев и кустарников, вода, подступившая почти вровень с берегами, отпугивали любителей закойновых прогулок. К тому же наступала ночь, поэтому расчёт беглецов высадиться в таком глухом и укрытом растительностью месте, был оправдан.
При высокой воде лес почти вплотную подступал к берегу, а с другой стороны – к стене, так что при соответствующем снаряжении, то есть при наличии верёвок, мостков для перехода через энергополе койны, жароупорной обуви и кое-чего иного, появлялась реальная возможность проникнуть в город через койну, не пользуясь лазами или шлюзами. Хотя и последнее тоже нельзя было сбрасывать со счетов. В районе Заброшенного Поля их было сразу два действующих и два заброшенных ещё в стародавние времена.
Жуперр, после недолгих размышлений, поскольку сообщение Костова упрощало задачу поиска, принял решение.
– Каждый из вас, – повёл он пальцем по ряду думертов, – выделит Остаку по полному крину…
– Но шейн! Тогда с чем останусь я? – приподнялся Радискот. – Я и так отправил полтора крина с Осинапсом…
– Знаю. Для охраны ворот гетто бойцов у тебя достаточно. А не хватит, то подними от моего имени обосподных.
Думерты, услышав предложение руководителя, обменялись презрительными усмешками. Их мнение об особой категории тескомовцев никогда не поднимались выше того. Повара, уборщики, служба обеспечения и другие представляли значительную количественную составляющую обитателей гетто. Их профессиональные качества не подвергались сомнению. Зато бойцы они, естественно, были никудышными, хотя порой их заставляли поупражняться с мечом или чигиром. Оттого Радискот сразу наотрез отказался привлекать обосподных себе на помощь.
– Только не их! – воскликнул он с не показным испугом. – Я лучше сам постою у ворот.
В глазах Жуперра мелькнули лукавые огоньки, он ожидал такого ответа.
– Вот и постой. Да и бойцы твои пусть становятся на пост почаще… Итак, моё распоряжение остаётся в силе. Тогда… Всё! Через блеск крины должны быть уже в пути. Костов, мы с тобой сейчас вместе посмотрим, что ты там увидел… Выполняйте!
Жуперр тяжело поднялся.
– Эй, Сунда, слезай вниз. Пойдёшь со мной. Сунда! Спишь?
– Я… Ничего, – пробормотал телохранитель. Последовал длинный с завыванием зевок. – Что?
– Слазь, говорю. Сбегаешь к Заброшенному Полю.
– Куда-а-а? – потрясению Сунды не было предела.
Жуперр не дал ему повода усомниться в своём распоряжении.
– Туда! Я буду в думерете у Костова. Не заставляй меня ждать. У тебя времени не больше полублеска.
На сухом лице руководителя Тескома проступил румянец. Он сегодня и вправду пошлёт Сунду к месту предполагаемых событий. Пусть протрясётся, а то от безделья и сидячего образа службы жиром оброс. Скоро в каморке скрытого телохранителя помещаться не сможет. Сейчас уже всем, кто заходит сюда, слышится каждое его движение наверху. А ведь ещё год какой-то назад он сидел там и никаких звуков не подавал.
В думерете Костова – просторной комнате – толпились бойцы, и что-то наперебой обсуждали между собой. Появление самого руководителя Тескома в сопровождении их думерта стало для них неожиданностью. Не часто Жуперр сюда заглядывал, а вернее, практически никогда в думереты не заходил, давая возможность думертам править там полновластно.
В комнате наступила тишина. Тескомовцы расступились, давая дорогу руководству к длинному высокому столу, за которым обычно восседал думерт Костов, тем самым как бы возвышаясь над кринейторами, купоренами и рядовыми бойцами.
Сейчас над столом висело слабо мерцающее облачко с тремя оранжевыми точками. Точки располагались в линию и словно перемигивались, поочерёдно вспыхивая и угасая.
– Что тут у нас новенького? – по-хозяйски осведомился Костов.
Жуперр с интересом рассматривал прибор, добытый думертом из ненужного, казалось бы, уже хлама, скопившегося на складах Тескома за тысячелетия. Оказывается, они не потеряли способности выполнять функции, заложенные в них создателями. Но правда была и в том, что Костов сумел вспомнить о таком устройстве и привести его в действие. Вот поистине самое ценное, что иногда проявлялось в людях, не довольствующихся настоящим, а всегда помнящих о прошлом.
– Их теперь три, – шагнул навстречу пришедшим пожилой тескомовец со сросшимися над переносицей бровями, отчего казалось, что он смотрит из-под козырька, хотя голова его не была покрыта.
Жуперр его знал хорошо – Лавалик служил в Тескоме уже лет двести. Лицо его избороздили глубокие морщины, но сам он до сего времени оставался подвижным и безотказным в выполнении обязанностей бойца.
– Так, так, – мелко покивал головой Костов. – Не заметил, они разделились или появились отдельно?
– Разделились.
– Так, так… Подробнее. Как они разделились?
Лавалик искоса посмотрел на Жуперра, пожевал губами.
– Деление на три произошло сразу… Она будто лопнула на три части. Теперь они все попеременно меняют курс.
Словно подтверждая слова старого тескомовца, одна из точек дёрнулась и плавно сменила направление движения.
Костов повернулся к главе Тескома.
– Это они пытаются…
– Я понял, – опередил его пояснения Жуперр, – это ложные сигналы. Но можно ли определить их общее направление?
– Да, шейн, – уверенно сказал Лавалик. – Как они там не хотят кого-то сбить с толку, в том числе и нас, но общее направление видно сразу. Они направляются к Заброшенному Полю.
– Они могут находиться в любой из этих точек?
– Да, шейн. И нам не определить истинного их нахождения, – извиняющимся тоном сказал Лавалик.
– Я так и думал. А какое расстояние между этими отметками, можно определить?
Лавалик повёл головой и выжидающе посмотрел на Костова.
– Свиджа… полтора или два, – неуверенно оценил думерт. – Мы, к сожалению, точно не знаем масштабы этой картинки. Больше уверенности в расстоянии до Примето.
– Пусть будет полтора-два… Итого пусть будет три, – задумался Жуперр. – Это по фронту будет примерно три свиджа, – пояснил он свою мысль. – Многовато, конечно, но всё-таки не вся койна. Вы сделали хорошее дело, бойцы! Поздравляю!
Костов выпрямился, Лавалик нахмурился, опустив брови почти на глаза, но видно было – доволен похвалой. Костов негромко сказал:
– Мы давно знали об этом приборе, он у нас стоял здесь, у меня, но только сегодня испробовали его впервые. И получилось!
– Вот и молодцы. Да, когда они появятся у Заброшенного Поля. Хотя бы примерно.
– Праузы через полторы, шейн.
– Быстро плывут
– Очень быстро, шейн, – подтвердил Лавалик. – Так быстро плоты и лодки даже по течению не плывут. И плывёт что-то большое.
– Ну и что это может быть?
– Не знаю, шейн.
– Нам не определить, что это такое, – добавил и Костов.
Жуперр кивнул. Он обвёл глазами помещение думерета, остановил взгляд на Костове.
– Что бы там ни было, а нам надо их перехватить. Лавалик пусть останется здесь. Оставь с ним двух бойцов для связи. Все остальные, и ты тоже, поспешим в район возможной высадки.
– Да, шейн, – подтвердил приказ Костов и обратился к своим кринейторам и купоренам, а из присутствующих бойцов, не долго думая и не согласовывая своё решение с непосредственными их начальниками, выделил связников.
Жуперр тем временем наставлял Лавалика.
– Веди наблюдение до того, пока эти… точки не коснутся суши в районе Заброшенного Поля. Если в их поведении что-либо изменится, сразу же пошли ко мне бойца с известием о новом направлении.
– Да, шейн. Как вас найти?
– Я пойду по койне, и буду предупреждать о себе бойцам. Новость можно будет передать и по цепи. Быстрее, пожалуй, будет.
– Да, шейн.
Глава 38
Слабое свечение защитной стены Примето стало заметно, как только стемнело. До неё было ещё очень далеко. Шельма мчалась к городу, скользя по тёмной глади потока. Ни одна искра света не выдавала её, темнота царила и на палубе, и в салоне. Зато в каюте управления даль округи просматривалась прекрасно, как днём в момент збуна.
– Где будем причаливать? – спросил Свим и, не услышав ответа, продолжил: – Я знаю один лаз…
– Мы так долго собирались попасть в город, что все лазы, в том числе и твой, уже давно замурованы или перекрыты тескомовцами. – Наконец, сказал Малион, отрываясь от созерцания округи, показанной Шельмой. – К тому же лаз… Он, этот лаз, потому так и называется, что лезешь через него и не знаешь, кто тебе голову разобьёт или хребет сломает, когда из него выползать будешь. В нём быстро не развернёшься и не размахнёшься. Заткнут с двух сторон так, что лет эдак через пятьсот тебя обнаружат, да тебе уже к тому времени будет всё равно.
– Ничего себе нарисовал картинку, – улыбнулся Свим, хотя ему не очень-то было весело после этих слов Проводника. – Сам не раз ощущал то же самое. По истине, лезешь, а там… Ну и… А как же мы тогда попадём в город?
– Пока не знаю, – безразлично, словно о безделице, ответил Малион. – На месте Невлой подскажет. Давай, Свим, ещё до города доплывём.
Свим, хотя и неохотно, но с ним согласился.
Берег, обозначенный смутной цепочкой островов архипелага, быстро удалялся. Шельма держала курс на восточную оконечность города, туда, где знал Свим, лежала перед стеной широкая полоса суши, никогда не заливаемая половодьем. На ней пригородный лес – ухропы – представляли сплошные дебри. Как Малион собирался ночью продираться сквозь них к стене, Свим не мог представить. Там днём-то надо быть ужом, чтобы протиснуться, а ночью можно остаться без глаз и одежды, как бы ни крепка она была.
Камрат спал в неудобной позе. Свим, повозившись, посадил его так, чтобы голова малыша не слишком свешивалась вниз, да и сам бы он не упал с неудобного сидения.
– Я пойду наверх, – сказал он.
Малион кивнул.
– Скажи Невлою, пусть заглянет сюда ко мне.
– Хорошо, позову.
– Только заглянет. Предупреди его. Здесь он не нужен.
– Хорошо, хорошо.
После ухода дурба Малион смог сесть на узкой скамейке свободнее. Свим занимал на ней большую её часть.
Сверху в люк свесилась заросшая, оттого диковатая на вид, голова Невлоя. От света глаза у него сузились в щёлки.
– Спит? – негромко, чтобы не разбудить мальчика, спросил он.
– Пусть спит. У него, сдаётся мне, остались считанные праузы.
– Зачем я тебе?
– Послушай округу.
– Всё, будто, тихо.
– Город?
– Город ещё далеко. Подойдём поближе. Но там тоже… Движение есть, но вялое.
– Думаешь, о нас уже знают?
– Конечно.
– Тогда посмотри шары. Они могли за нами полететь.
Невлой на несколько минтов исчез. Опять свесил голову.
– Шаров нет… Что-то не так?
Малион досадливо поморщился.
– Всё так. Но такое впечатление, что мы либо сделали лишнего, либо… что-то не доделали.
– Ха, – раскрыл было рот Невлой, чтобы по обыкновению хохотнуть. Малион напомнил:
– Помолчи! Камрат спит.
– Да, спит… И сны видит… И знаешь, кого в них? Векела…
– Потише ты! Любопытно. Они с ним, как я знаю, никогда в жизни Камрата не встречались.
– Он видит его ясно рядом с Уницей…
– Никогда не называй её этим именем. Впрочем, и этот имя не её. Она – Калея! Ладно, Невлой. Я тут ещё посижу, подумаю.
– Тебе виднее. Но я ничего не чувствую.
– Не то. Вспомни порядок наших действий в течение сегодняшнего дня. Проанализируй, всё ли так удачно у нас закончилось на Сажанее?
– А?.. А-а. Проанализирую.
Невлой мигнул вытаращенными от натуги глазами и освободил люк.
«Что же там было?» – мучительно старался вспомнить Малион.
Бандиты с шестами? Оригинально, конечно, но не это его поразило, а нечто другое. Или некто?
Итак… Его как раз толкнули под ребро шестом, он отмахнулся тритундой – шест пополам… Да, да, как раз в этот момент он и увидел… Нет, отметил мельком… Краешком глаза. Точно! Он увидел глаза! Знакомые глаза! Знакомые, но полузабытые. Их обладатель тоже узнал его и… да, это он помешал другому оприту ударить ему в лицо… Глаза – прищур особый… У кого же такой прищур?
Может быть, всё-таки показалось?
Малион вытянул трубочкой губы, потянулся, подал подбородок вперёд и так посидел некоторое время, глядя прямо перед собой.
Итак, глаза… Если там, среди опритов, был свой, то в том нет ничего особенного – вьюжные могли иметь интерес к бандам. Тогда, возможно, что-то другое связано с обладателем этих глаз: окружение или просто кто-то сторонний, оказавшийся рядом с ним?
Он стал перебирать в уме имена, вспоминать и вдруг заметил, что стал сбиваться и путаться. Посмотрел на спящего у него под боком Камрата – безмятежен, словно и вправду ребёнок, но… Встретиться бы с ним через месяц-другой… Любопытно… Но…
Надо вспомнить, кто это был? Тогда, наверное, проще отгадать источник тревоги, нарастающий по мере того, как он пытается разобраться с этим вопросом.
Нет, никак, даже образ стал расплываться и, чем больше Малион старался воскресить то, что ему увиделось, тем невнятнее становились и мгновенно промелькнувший облик, и прищуренные глаза. Но и тревожные мысли тоже стали угасать – кто бы там ни был, и что бы там уже не произошло, им с помощью Невлоя всё было сделано правильно. Действительно, Камрат – вот тут, под рукой, целый и невредимый. Сверх того: дети правителя бандеки, Свим, на которого, как он понимал, имеют виды вьюжные… Да и сам он уцелел в этом непростом мероприятии. Даже двейрин при нём до сих пор остаётся в живых…
Но он устал и ощущал эту усталость, она подкрадывалась к нему и сбивала с мыслей сонной одурью…
В это время, невдалеке от Малиона, на палубе, совсем другое занимало Свима. Он как никогда раньше жаждал, как бы быстрее добраться до родного хабулина, но и понимал, что грядущие заботы, поджидающие его там, а они будут не очень приятными, последуют сразу же после его появления.
Так, у Клоуды наступала пора пройти строгие правила Круга Человечности стать матерью будущего многоимённого. А это зависело в целом от Свима, ибо он должен будет вначале оформить свои отношения со своей женой, чтобы её допустили к обследованию именно как ауну, а не просто случайную женщину, зачавшую от мужчины, обладающего высоким нэмом, тем более – выше инегов. Она, конечно, вступая в Теском, была проверена и принята на основании отсутствия каких-то отклонений от нормы, но тогда она не была ауной и не ждала ребёнка, да и тескомовская проверка намного проще, чем требования Круга Человечности.
Ему самому следовало побывать в закалочной. Два месяца скитаний по Диким Землям оставили свой след в душе и на теле. Надо снять лишнюю возбудимость, которая всё чаще подталкивала Свима работать больше руками, чем головой. Давали знать ушибы, благоприобретённые от ударов противников, неловких движений и неудачных падений. Общение с дикими и разумными в Заповеднике Выродков так же могло привести к появлению ненужных отклонений в составе крови и желудочном соке… Будучи в Керпосе, он пренебрёг предложением Токана воспользоваться его закалочной.
– Зачем? – произнёс он тогда легкомысленно. – Скоро буду дома. Там меня моя система знает с детства. А у тебя пока изучит, проанализирует, взвесит, создаст образ… Полдня уйдёт.
– Как знаешь, Свим. Но скажу тебе так. Дорога на Примето, хотя ты по ней и прошёл неоднократно, как любая другая дорога, не простая прямая. Она прихотливо стелется, как непредсказуемое проявление страстей человеческих, – загадочно и витиевато произнёс Токан, выслушав отказ Свима. И подкрепил сказанное повтором: – Дорога на Примето не прямая…
Свима тогда позабавили туманные намёки представителя Фундаментальной Арены в Керпосе. А тот, похоже, уже знал о долгом пути возвращения агента к родному хабулину.
Да и Малион не двусмысленно это подтвердил.
Тем более что закалочная нужна была Клоуде. Несмотря на её молодость и то, что она была женщиной, а женщины легче переносят всякие невзгоды, Дикие Земли и скитания без надлежащего ухода также повлияли на её здоровье.
Была и ещё одна неприятная сторона возвращения в родной хабулин – разобраться, что в нём твориться. Конечно, сестре, зная её крутой характер, он доверял всецело. Она была прирождённой хозяйкой дома и вникала во все дела хабулина. Но у неё ещё не было мужа, а, значит, опоры и успокоения, без которых нет уравновешенности в поведении и в образе жизни. Поэтому она, занятая своими душевными личными заботами, могла упустить что-то, если события внутренней истории и действительности его родного хабулина стали известны посторонним…
Внешне, несмотря на непростые размышления, Свим выглядел как обычно. Обняв Клоуду за плечи, он вслушивался в журчание воды перед острым носом Шельмы. По-летнему тёплый ветер бил в лицо. Белёсая мгла наступающей ночи, будто кисеёй, завесила округу.
– Скоро будем дома, – нарушил молчание дурб и вздохнул.
– Скорее бы, – одними губами робко проговорила Клоуда. – Но ты… Скажи честно. Ты веришь, что там всё будет… просто?
– Ты о чём, дорогая?
– В город надо ещё войти. Да и в городе…
Дрожа всем телом, она прижалась к Свиму, он крепче стиснул её плечо.
– Если верить Малиону… – сказал он медленно.
– Ты ему веришь?
Свим притопнул ногой по палубе.
– Вот она. Лодка, обещанная им. И я от него кое-что узнал о малыше. Да и, не поверишь, о себе тоже. Так вот по Малиону…
– О себе?
– Вернее, о своей семье. Любопытные подробности. – Он помолчал. – Давно я не наводил порядка в хабулине.
– Там что-то случилось? – испуганно спросила Клоуда,
Если там что-то произошло, то ей никогда не быть… Кем? Она сама не знала, чего испугалась. Но возвращение в хабулин Свима вдруг, как ей показалось, ушло куда-то в небытие, и ей придётся всю жизнь вот так мотаться по бандеке без крова, как изгою. Она едва поборола дурноту, подступившую к горлу.
– Не думаю. Во всяком случае, ничего серьёзного там не могло произойти. А по мелочам, по-видимому, да. После смерти отца я ведь практически не вникал в дела хабулина. Ими занимается Елина…
– Сестра?
– Она… Последний раз, когда я был дома… Это сколько же прошло времени с того раза?.. Почти год.
– Ты и зимой ходил?
– Нет, что ты, милая. Хотя в этом году зима была мягкой. Реки даже у берегов не замерзали.
– Ну, реки… Какой же это должен быть мороз, чтобы замёрзли реки?
– Лет пять тому назад многие замёрзли полностью. Я сам видел. Сплошной лёд. По нему даже ходили. Я тоже… – Свим засмеялся. – Иду, а ноги как будто не хотят идти, так как думаешь, что вот-вот под тобой опора расступится, и ты окажешься в ледяной воде, да ещё вдалеке от берега.
– А я зимы никогда не видела. Всегда была в городе. Так, где ты был этой зимой?
– В Септе.
– В Септе? – живо переспросила Клоуда. – Нет, правда? У кого?
– Ты кого-нибудь знаешь в Септе? – Свим хотел рассмотреть лицо Клоуды, но в наступившей полутьме видел только блеск её больших глаз.
– Я там выросла.
– Вот оно что… Хм… Я был у Ириконов.
Клоуда дрогнула под его рукой.
– Я так и знала! – воскликнула она и попыталась освободиться от объятий Свима. Он её не удерживал. Она обернулась к нему лицом. – И, конечно, был с Ироникой?
Свим удивился её прозорливости и не ответил.
Зима тянется долго. Септ городок небольшой, хабулинов многоимённых – всего с десяток. У Ириконов большой дом, но миниатюрный дувар – этажей на пять, хотя хозяин его насчитывает имён в своём нэме больше, чем Свим.
А Ироника… Мрачноватая, сама в себе, но до безумия пылкая и ненасытная дочь Ирона Ирика Ирикона скрашивала будни зимнего ничегонеделания.
– Ты был с ней?.. Свим!
– А?.. Да. Но… Но, Кло… Ты ведь… В мой хабулин ауной войдёшь только ты и только ты, Кло. И только от тебя у меня будут дети. Мы же с тобой, Кло…
Клоуда громко перевела дыхание, в горле у неё клокотало.
– Я дура, да? – неожиданно спросила она с дрожью в голосе.
– Это почему же? – не понял её Свим.
– Я не о том… Мы так странно с тобой встретились. До того не знали друг о друге ничего. И мне стало казаться… Мы с тобой друг для друга… Я не могу, Свим, сказать, чтобы мне самой понять и объяснить тебе.
– И не надо, Кло. Ты думала о том же, что и я. Но давай позабудем всё, что было до нашей встречи. У нас с тобой всё, как в первый раз. А до того ничего не было! А?
– Да, Свим, да!.. Прости меня… Прости мне…
– А ты мне, Кло!
Шельму качнуло. Клоуда, потеряв равновесие, судорожно вцепилась в Свима.
– Свим! Я боюсь!
– Ну, ну, милая! Но чего это Шельма? Сбилась с курса? – вслух задался вопросом Свим. – Шельма-Шельма!
Рядом раздался звук похожий на вздох усталого человека.
– Шельма-Шельма, что случилось?
– Нас ищут, – прошелестел воздух. – Нужна защита.
– Так защищайся!
Шельма промолчала.
– Я сейчас, – отводя руки Клоуды, заторопился Свим и быстро направился к кубрику управления.
У люка уже стоял Невлой.
– Что она тебе сказала?
Свим повторил услышанное.
Невлой с сожалением покачал головой.
– Придётся будить Малиона.
– Он спит? – Свим с недоверием посмотрел на двейрина, освещённого слабым мерцающим светом, окутавшим лодку. – Я почему-то думал, что он никогда не спит по-настоящему.
– Почему бы и нет? Он обычный человек. Тебе тоже следовало бы поспать, пока есть возможность.
– Потом! – отмахнулся дурб. – Малион!.. Малион, проснись!
Проснулся Камрат, повёл вокруг себя сонными глазами, недоумевая – где это он?
– Свим?
– Я, малыш. Буди его!
Малион спал крепко и на толчки Камрата не реагировал. Свим уже хотел сам забраться в тесную каморку и встряхнуть Проводника как следует, дабы вернуть его к яви.
– Хватит, Камрат, – пробормотал Малион, не меняя позы и не открывая глаз. – Позови Свима и Невлоя.
– Мы здесь, – отозвались названные.
– Вот и хорошо. Я спал… Уснул. Наверное, помогла Шельма. Она бы и разбудила… Ладно. У нас какие-то затруднения?
Малион встал и сладко потянулся.
Всё-таки силён Проводник, – подумал вновь почти с завистью Свим, – и духом и телом, хотя с первого взгляда – и вправду обычный человек.
Он пересказал свой краткий диалог с Шельмой.
– Она может сама… Впрочем, сейчас выясним от неё самой, что она имела в виду. Шельма-Шельма!
Объяснения Шельмы Свим едва понял. Он не знал значения многих слов, произнесённых ею. Архаичность их резала слух: некто, де, глянул на неё, Шельму, неожиданно и подозрительно, отчего ей пришлось обзавестись стыдливыми тенями, чтобы обмануть нахала…
Вот, пожалуй, основная мысль высказанной Шельмой.
Невлою что-то показалось смешным в её рассказе, и он утробно захохотал. Заснувшие люди и путры проснулись в испуге и стали подтягиваться к рубке.
– Мог бы и потише, – высказал ему Свим. – Но, Малион, что она сказала?
– Ты же сам слышал.
– Я услышал то же, что и Невлой. Расхохотаться и вправду можно. Даже слов не понял.
– О времена, о нравы! – Малион поднял вверх руки.
– Ты древних не цитируй, а лучше переведи, что наговорила Шельма.
– Ну, Свим, мы же с тобой современники, а она… Ладно. Думаю, кто-то каким-то образом попытался определить наше местонахождение. А Шельма сумела направить их поиски по ложному следу.
– Хо-о-орошенькое дело, – протянул Свим. – Неужели это возможно? – Помолчал и спросил у Невлоя: – Где будем высаживаться?
– В Заброшенном Поле.
– Н-да… В нём отсидеться какое-то время можно, но тескомовцы не дураки. Малион, это же явно напороться на Теском. Они нас в других местах с койны могут издалека увидеть. И, наверняка, знают, что о том знаем и мы. Значит, мы будем искать место, где можно приткнуться к берегу незаметно. А это Заброшенное Поле. И ещё. Половодье заставило диких ринуться на этот клочок суши. Там от них ногой не ступить.
– На то и надеемся, – сказал Малион. – Тескомовцы тоже не полезут в дебри Заброшенного Поля, а нам того и нужно. А то, что лазы они перекроют, мы знаем.
– Ну что вы опять играете в какие-то тайны? – с досадой воскликнул Свим. – Нас там кто-то ждёт?.. Или у вас сговор с кем-то из тескомовцев имеется?
– Разве мы тебе не сказали? – притворно удивился Малион, вызвав новый приступ веселья у Невлоя.
– Вы уж скажите. Надейся на вас, – с обидой проговорил Свим.
– Успокойся! Там есть вход в нужный вам хабулин.
Глава 39
Слабый свет энергокойны узкой, в бермет шириной, прямой лентой чётко выделялся на фоне тёмной верхней плоскости защитной стены города и уходил, теряясь где-то, как в бесконечности. Вечное покрытие стены обеспечивало достаточную ровность докойновой полосы для любителей прогулок, чтобы в полутьме не оступиться.
Жуперр и Сунда быстро шли по направлению Заброшенного Поля. Сунда запыхался и не успевал за лёгкими шагами неукротимого руководителя Тескома.
– Зачем Вам-то там быть? – время от времени задавал телохранитель вопрос с надеждой получить вразумительный ответ. – Без Вас не обойдутся?
Но как это было не удивительно, Жуперр даже сам для себя не смог бы толком объяснить, зачем его действительно понесло в такую даль. Как бы он не торопился, ведь всё равно события на Заброшенном Поле опередят его. Да и приди он к самому моменту появления беглецов, спускаться на землю он не собирался.
О причине своей суетливости старался не думать, чтобы не травить себе душу и не растравлять в себе злость к неведомому члену Агоры, который как будто всё видит и всё знает. Он просто бежал из своего кабинета от необходимости выслушивать вкрадчивый с характерными обертонами голос, если агоровцу там, сидящему где-то, но всевидящему и всезнающему – тьфу! привязалось – вдруг опять захочется поговорить или начать давать какие-нибудь советы.
Поиздеваться, по мысли Жуперра. А этого он ох! как не любил. И не прощал. И сейчас надеялся, что, в конце концов, узнает, кто им помыкает, а там видно будет, каким образом ответить на унижение…
Позади, едва различимо на безумолчном шуме текущей воды, послышались звуки передаваемого по цепочке от тескомовца к тескомовцу сообщения. Бойцы с отменными голосовыми связками были расставлены через каждые сто берметов. Ночью их, конечно, можно было бы расставить и реже, но сегодня они, кроме быстрого передаточного механизма, исполняли роль наблюдателей. Случись, что кто-то причалит к стене, весть о том разойдётся в обе стороны и позволит в течение короткого времени собрать в кулак десятка два бойцов – почти целый полукрин, готовый противостоять значительному по численности противнику.
– Ше-эй-йен… – разобрал, наконец, далёкий голос Жуперр. Однако слишком далёкий, чтобы понять текст всего сообщения.
– Нам кричат, – сказал Сунда и резко остановился.
– Пошли, чего стал?
– А чего идти-то? Может быть, назад надо будет поворачивать.
Предводитель Тескома удовлетворённо хмыкнул.
– Лень мудра, – пробормотал он. – Что ж, подождём.
– Шейну! – только что оставленный позади тескомовец, похоже, с наслаждением, а кому приятно просто так одному стоять в темноте, громогласно нараспев оповестил: – Объёкт приближа-ается… к западной окра-аине… Заброшенного По-оля!.. Расстоя-яние… Пять сви-иджей!
– Назад возвращаться не будем, – к неудовольствию Сунды, заявил Жуперр. – Как раз поспеем к самому интересному.
– Да-а, к интересному…
– Именно!
Жуперр говорил и тихо про себя удивлялся своему настроению. А оно было приподнятым, хотя что-то ему подсказывало о безуспешности всех принятых мер для остановки или, по крайней мере, чтобы не пустить мальчика и его окружение в город. О возможности захвата не могло быть и речи. По многим причинам, с которыми Жуперр уже смирился. Он эти причины сформулировал, пока быстро шёл по койне. Думать здесь ему никто не мешал, сопение за спиной телохранителя даже подстёгивало к глубоким размышлениям.
Основная причина. Ему показалось правильным не препятствовать, а впустить Бланку в город, где можно будет без особой спешки выяснить, у кого он остановится. Слежку наладить следовало сразу, уже сейчас.
Вторая. Вступать в бой ночью – терять бойцов. Случай с крином Поропа в Сохе научил, а наличие тритунд у беглецов вообще делал стычку невозможной…
Впрочем, сейчас его двигал азарт. И не столько ловца, вышедшего на поимку жертвы, сколько любопытного зрителя – как всё это произойдёт?
Сам он за свою долгую жизнь поучаствовал во многих задержаниях, сидя в засаде, прочёсывая пригородные ухропы, дежуря в дорожных кордонах. Служил даже приманкой. Каждый такой случай остался в его памяти неповторимым, а порой забавным, по своей сути, воспоминанием, тем более, когда всё заканчивалось благополучно – без особых схваток, ранений и без потери бойцов.
За годами всё, естественно, даже охота на изгоев, бандитов и ушедших от кары Круга Человечности, притупилось. И то, что сейчас переживал Жуперр, удивляло и пугало его одновременно.
Что-то колыхнулось в его стареющей нервной системе, кровь побежала быстрее, и будто всё тело охватил зуд и щекотливое стремление подстегнуть время – как же там будет?!
Ощущая прилив сил и нетерпения, он готов был счастливо рассмеяться. Как всё-таки приятно чувствовать себя увлечённым самым бесхитростным делом – наблюдать, как тебя и ещё толпу подчинённых тебе бойцов обводят вокруг пальца. Ты знаешь о том, всеми силами будто бы пытаешься предотвратить неизбежное… и рад-радёшенек, что ничего поделать не сможешь.
