Виктор Васильевич Ананишнов
Реликтовая популяция. Книга 2
– Что-нибудь придумаем… Вот! Ну да, – наконец, сообразил он. – Ты можешь переходить водные перешейки последней, когда все переберутся и отойдут от переправы дальше. Я тебя буду страховать. А что? Это выход. Мы их попросим, а?
Клоуда судорожно передохнула. Она понимала безвыходность своего положения и того, в которое попал Свим и вся команда. Уходить отсюда надо, а это возможно только пересекая водные участки между холмами. Если она не будет раздеваться, то ей уже через день-два вообще не придётся ни о чём думать: одежда, не выдержав концентрированной агрессивной среды, просто расползётся на ней клочьями и опадёт на землю, оставив её вообще без прикрытия. Другой одежды здесь не найти…
Можно, правда, после каждого перехода тщательно её просушивать и давать время на адаптацию, но, сколько это займёт времени, одному провидению известно. Сказал же Ольдим – всё лето…
– Ладно, – сказала она упавшим голосом. – Но, Свим, попроси их сам. Я не смогу.
– Да, милая, да. Я попрошу.
Усилия К”ньеца привести Тринера в норму сказались на активности связника, что-то ещё добавила бренда. Он встал и сделал несколько уверенных шагов взад-вперед по островку.
– Я чувствую себя так, будто на мне до того лежал громадный груз, ноги едва держали, а теперь его сняли. Видите, хожу. Но надолго ли меня хватит, К”ньюша?
– Пока будешь двигаться, – ответил К”ньец. – И потом, в воде тебе будет легче, чем на суше.
– А что, ты прав. Я вот что придумал, – Тринер подошёл к Свиму. – Я переплываю на тот островок и тяну за собой твою верёвку. Длины её хватит. Держась за неё, вы все легко переберётесь через перешеек, а?
Пока Свим соображал над предложением Тринера, чему мешал только что состоявшийся разговор с Клоудой, его опередил Ольдим.
– Хм, – многозначительно произнес он. – Ты можешь быть не только обузой в виде своеобразной вещи для переноски с места на место. Ты хорошо придумал. Так и поступим. А, Свим?.. Вот. И женщину ты свою сможешь привязать к верёвке, а потом просто перетащить её за собой. Пусть она идёт последней. Нам, как мне представляется, некогда будет любоваться её красотами. Да и там, где есть растительность, не много что увидишь. Хорошо я придумал?
Клоуда прижалась к Свиму и из-под его руки украдкой бросила взгляд на Ольдима, стараясь не замечать его обезображенного лица, хотя оно притягивало взгляд и заставляло помимо воли Клоуды замечать каждую искажённую черту страшной маски: жёлтые подтёки и перемычки, узловатые наросты, выжженные участки…
Сейчас она была благодарна ему. Что бы она там не наговорила Свиму о своих страхах раздевания перед командой, она всё время думала только об Ольдиме. Остальные не приводили её в ужас: К”ньец и торн вообще не занимали, малышу ещё не до женских прелестей. Тринер? Дня два-три он будет думать только о себе. Но Ольдим! Он, наверное, подслушал их разговор и предложил поступить именно так, как она договорилась со Свимом. И просить никого не надо будет.
– Так что, начнём сейчас или дождёмся утра? – Свим обратился к своим спутникам, ожидая предложений. Ему показалось, что они утратили желание сегодня двинуться дальше.
– А что изменится к утру? – угрюмо поинтересовался Сестерций.
Торн не высказывал своих сомнений по поводу дальнейших действий команды. Скачки с одного клочка суши на другой представлялись ему бесперспективными. Не здесь, так там, где-нибудь дальше, придётся стать перед неодолимой водной преградой.
Но и что предпринять в сложившейся ситуации, он не знал.
Перед этим он попытался активизировать пуджи, чтобы самому перелетать с островка на островок и переносить членов команды, но они не подчинились ему. Лезть в воду ему не хотелось. Насколько бы он ни был защищён от вредных её примесей, но придётся терпеть на себе мокрую одежду. Раздеться же он, как это могли люди, он практически не имел возможности – в его одежде находилась вся его периферия.
Поэтому он был угрюм и молчалив.
– Ничего не изменится, – ответил Свим.
– Тогда и ждать нечего. Сколько сегодня успеем, столько и пройдем.
Слова торна повисли в тишине.
– Прав Сестерций, прав, – нарушил молчание Ольдим. – Зачем тогда бренду ели? Она мне уже под горло достаёт.
– Тогда и ждать нечего. Меня она тоже распирает. Тогда, – Свим снял с пояса веревку и протянул один конец Тринеру, – если ты чувствуешь силы, то сделай попытку переплыть этот проливчик. Здесь не меньше полутора канторов. Сможешь?
– Вода скрадывает расстояние, – возразил Тринер. – Здесь не меньше ста берметов. Хватит ли длины твоей веревки?
– В ней как раз полтора кантора. Маловато.
– Пусть даст свою верёвку Ольдим.
– Конечно, – засуетился дурб, отстёгивая от пояса моток такой же, как у Свима, текеловой верёвки. – В ней тридцать берметов.
Верёвки связали. Тринер разделся. Тело его было жилистым, но каждый мускул дрожал от холода и слабости.
Свим с сомнением посмотрел на него, на его трясущиеся ноги и руки, переглянулся с Ольдимом. Тот в ответ пожал плечами, мол, раз Тринер решился, то им нечего ему мешать.
Обвязав конец верёвки вокруг талии, Тринер смело вошёл в воду, вызвав у зрителей дрожь – они сопереживали его ощущениям. Как только вода дошла Тринеру до пояса, он окунулся в неё с головой.
– Что он делает? – не удержался Свим. – Он тебе, – повернулся к Ольдиму, – поверил абсолютно.
– Ничего с ним не будет.
Тринер тем временем вынырнул и, не оглядываясь, поплыл через водный перешеек, соединяющий две вершинки. Плыл он легко, без выброса рук. Перед ним бежала волна, означая его быстрое передвижение.
– Ай да, Тринер! – воскликнул Ольдим. – Ты посмотри, как он это делает. Для того чтобы так плавать, нужна практика… Я буду следующим. Помогу ему там держать веревку. А ты здесь?
Свим кивнул.
– Тогда я, – Ольдим быстро скинул одежду, связал её в узел и водрузил на голову вместе со свертком одежды Тринера. Весь он был покрыт шрамами и ожоговыми отметинами, зато мышцы груди и ног выдавали в нём недюжинную силу. – Эй, Тринер! Держи покрепче!
Ольдим быстро перебрался на другой берег, помахал рукой оставшимся, скоро оделся, помог Тринеру держать веревку, когда перебирался торн, и пошёл осматривать противоположную оконечность островка, поросшего частым кустарником.
Наконец, когда все уже переплыли водную преграду, Свим отдал конец верёвки Клоуде.
– Держи его крепче. Я переберусь на ту сторону, ты разденешься, и я тебя за неё подтяну к себе. Только ты, смотри, не выпускай её из рук.
Клоуда с покорностью выслушала его наставления. Лицо её пылало, губы подрагивали.
– Ну что ты, Кло? Все уйдут, и тебя буду видеть только я. Ты же сама понимаешь, что другого выхода у нас нет. И потом. Я ведь никогда тебя без одежды не видел, наконец-то увижу, – попытался пошутить Свим.
Клоуда промолчала, сжав губы с такой силой, что исчезла их припухлость, так красящая её.
– Всё, Кло! – уже без тени сочувствия, произнёс Свим.
Он сменил К”ньеца, придерживающего веревку на том конце и отослал его к остальным на другую сторону островка.
– Видишь, – сказал он ему, – она никак не может переступить через себя и отбросить условности, которые здесь совершенно ни к чему. Иди, К”ньюша, к остальным.
Клоуда дождалась, когда К”ньец полностью скрылся в кустах, и стала быстро развеваться, не забывая складывать одежду в аккуратный тючок.
Свим залюбовался ее движениями и фигурой, высвобождаемой из-под одежды, не слишком шедшей к ней – тескомовские одежды, да ещё мужские, не подчеркивали ни одной её линии.
Всё-таки в Клоуде было нечто притягательное, отчего у него при взгляде на неё быстрее начинало биться сердце.
Обычно женщины редко занимали его внимание надолго.
В хабулине отца было много женщин, которым старший в семье уделял немало времени. Мать Свима, значительно младше супруга, как все многоимённые, относилась к шалостям мужа снисходительно – так уж повелось, не ей менять порядки. Подрастающий сын занимал её куда больше, чем всё остальное, творящееся в хабулине. Любовь матери к сыну порой переходила все границы: она крайне редко отпускала его одного куда-либо за пределы дома, у него не было друзей-сверстников, а посягательства женщин на него, подросшего, пресекались сразу. Мать умела это делать.
Свим так бы и остался при живой матери девственником, если бы не труды его единокровной сестры. Суховатая на вид и предельно собранная во всём, она взяла на себя большинство забот о ведении хозяйства в хабулине. Не пристроенность почти тридцатилетнего братца хотя бы к одной из женщин ей показалось непорядком в доме, где всё должно быть гармоничным и естественным. В те короткие промежутки времени, когда мать оставляла сына на попечении старшей сестры, он неизменно находил в своей постели очередную девушку, возбужденную ожиданием близости с ним.
Но ни одна из сестриных находок не стала для него желанной.
А Клоуда, хотя подчас раздражала его своими поступками, тем не менее, всё больше нравилась ему. Даже липкая привязанность к нему и покорность не умаляли её значимости для него, а напротив, возвышали.
Любая другая женщина, выказывающая постоянное пылкое к нему отношение, давно вызвала бы у него неприязнь или настороженность – ради чего это она делает? С Клоудой же он чувствовал себя комфортно и не ощущал каких-либо противоречий в её поведении по отношению к себе. Он знал, он был уверен, что она делает так, а не иначе от чистого сердца, от настоящей любви к нему. Всё это удерживала его от грубостей, когда Клоуда либо чего-то не понимала, либо, как сегодня, по сути дела задерживала их.
Грациозно ступая босыми сильными ногами, растущими словно из подмышек, Клоуда вошла в воду. Полная высокая грудь её затвердела от холода.
– Готова?
Она хотела кивнуть головой, но сверток одежды на ней едва не свалился в воду. Она ойкнула и поправила ношу.
– Я готова. Тяни!
Выходя на берег, она победно улыбалась посиневшими губами. Озорно посмотрела за спину Свима, не подглядывает ли кто за ними, и быстро прильнула всем телом к любимому.
– Кло! – задохнулся от неожиданности и счастья Свим. – Сейчас…
Но она уже одевалась так же споро и аккуратно, как и раздевалась.
До следующей суши, такого же островка, который они только что покинули, следовало пересечь пространство по воде не более чем в тридцать берметов, и команда его быстро преодолела.
День заканчивался.
Позади остались шесть переходов с вершины на вершину цепочки холмов, отделённых друг от друга водными перемычками различной ширины. Единственное, что под конец замедлило движение группы, то это состояние Тринера.
Массаж, производимый К”ньецем, оживлял связника на несколько минтов, достаточных для очередного перехода, но там силы покидали его. Он сильно мёрз. Глядя на его безвольно опущенные руки и упавшую на грудь голову, казалось, что он уже совершенно не способен делать что-либо дальше. Однако сила воли у него была необычайной, она-то, наверное, помогла ему пережить многодневное пребывание связанным на столе в доме Свима.
Как только все перебирались на новый клочок суши, Тринер вздрагивал и словно возвращался с того света. Ольдим и Сестерций подхватывали его под руки, уводили к противоположной оконечности вершины, к новому водному переходу, а К”ньец растирал ему руки, плечи, ноги. Тринер поднимался, брал неимоверно потяжелевший конец верёвки, обматывал его вокруг себя и переплывал очередной перешеек. Там он, даже не развязывая на себе верёвку, падал наземь и дожидался появления кого-нибудь из команды, чаще всего Ольдима.
Потом всё повторялось сначала…
Клоуда, привыкая и смелея, почти совсем перестала задерживать движение остальных.
Появившаяся сноровка и успешное продвижение вперёд поселили в команде Свима оптимистический настрой. Оказывается, вопреки их страхам, чтобы войти в воду весеннего разлива и перебраться по ней к противоположному берегу, нет ничего особенного. Конечно, путешествие приятным не назовёшь, зато отпала тоскливая неопределённость положения – пока есть движение, есть надежда.
Но так не могло продолжаться до бесконечности.
Удача потому и называется удачей, что происходит не всегда, а при стечении ряда условий, но отсутствие одного из них удачу смывает. К тому же Тринер не мог слишком долго находиться между оживлением и полным изнеможением.
Но первой всё-таки отвернулась удача.
Ольдим, ушедший вперёд посмотреть на следующий переход, тут же вернулся назад. И, несмотря на протесты Клоуды, начинающей выходить из воды, и вынужденной в ней присесть, сказал Свиму:
– Там, – он апатично махнул рукой через плечо, – не меньше пяти канторов воды. Клоуда, ты вылезай, я отвернусь… Так вот, нам придётся вернуться назад. Здесь, посмотри, не из чего даже костёр развести. Земля вся насквозь промокла. Песок сплошной… Смотри!
Для подтверждения своих слов Ольдим ковырнул ногой размокшую землю и вывернул большой ком, в образовавшейся ямке показалась вода. Несмотря на значительную площадь, вершина этого холма возвышалась над уровнем воды не более как на четверть бермета и была совершенно лишена растительности, здесь даже трава не пустила своих корней.
– Как Тринер?
– Удивительный человек, но думаю, кому-то из нас с тобой придётся перетаскивать верёвку обратно. Там не так мокро и есть что жечь.
Свим посмотрел в сторону оставленного островка, на жиденькие стволы деревьев, на кустарник, венчиком окруживший клочок сухой земли.
– Здесь не широко, справимся. Пойдём, посмотрим, что там впереди.
– Правильно. Тебе следует посмотреть. Ночью надо будет подумать, как мы будем одолевать этот участок. Очень широко.
– Будь здесь, Кло, – сказал Свим уже одевшейся Клоуде и, проваливаясь голыми ступнями в размокшем песке почти по щиколотку, направился с Ольдимом к остальным, поджидающим их на другом конце островка.
Следующий холм на десяток берметов возвышался над водой. Его густо покрывали деревья и кустарник, да и по величине он, по-видимому, был самым большим по сравнению с теми, которые они уже сегодня прошли. Самое подходящее место для устройства ночлега. Там можно было найти укромный участочек, закрытый со всех сторон растительностью, и безбоязненно развести приличный костёр, достаточный, чтобы все смогли обогреться, высушить одежду и проспать ночь в тепле.
Да, так можно было бы… Однако надо было быть хорошим, нет, отличным пловцом, иначе достичь этого островка надежд пока что не было никаких, даже если вода как будто пошла на убыль.
– Из тех деревьев можно будет сделать плот, – сказал К”ньец.
– Да, – вздохнул Свим, – можно, конечно. Если, конечно, мы туда когда-нибудь доберёмся. Да и плот сделать – тоже морока. Сухих деревьев там нет, а если есть, то их слишком мало для плота… О чем мы говорим?
– Тринер переплывёт, конечно, – совсем о другом заговорил Ольдим, – но оттуда нам ничем помочь не сможет.
Свим молча согласился. Конечно, Тринер переплывёт, не сегодня, естественно, а завтра. После того как отогреется, поест, ему К”ньец сделает массаж – вот тогда он, со свежими силами, и переплывёт. Для остальных такое расстояние неодолимо. Во всяком случае, Свим знал себя, и пуститься в такое дальнее плавание никогда не рискнёт. Была бы длинная веревка, да где ее взять…
Его мысли пошли по кругу, он стал замерзать, одежда осталась с Клоудой.
– Да, – тяжело произнёс он, – придётся возвращаться. А за ночь… Мало ли что произойдёт за ночь. Вода спадёт или бревно какое-нибудь прибьёт к берегу… Да мало ли что…
– Какой от бревна толк, – задал риторический вопрос Ольдим и сам на него ответил: – Никакого.
– Или лодки с тескомовцами подвалят, – добавил Сестерций к перечню того, что может случиться до утра.
– И такое может случиться, – философски заметил Свим. – Я и говорю: мало ли что.
– Будет вам себя пугать, – не согласился с предположением Сестерция Ольдим. – Ещё неизвестно, чем для них закончилось такое внезапное наводнение. Тоже сейчас где-нибудь барахтаются.
– И это может быть…
Глава 17
Личный кавоть Присмета, индекс для связи которого знал узкий круг Центра Фундаментальной Арены, подал сигнал вызова. Бывший Командор оторвался от мятого листка бумаги с нацарапанными на ней буквами. Надпись шла вкривь и вкось, к тому же побывала в воде и отчасти размылась ею. Он давно уже сидел над запиской, и никак не мог уяснить, что в ней написано. Бумажку принёс один из тескомовцев крина, направленного сюда самим Жуперром. Принёсший уверял, что нашел её в кармане куртки сбежавшего вместе со Свимом Тринера. Почему она выглядела так, словно её только что выудили из воды, тескомовец объяснить затруднялся.
Кавоть вновь пискнул. Присмет с удивлением посмотрел на устройство связи. По кавоти он вот уже как месяц ни с кем из своих бывших соратников по организации не общался.
Потому-то кавоть попискивал, а Присмет всё никак не решался ответить на вызов. Наверняка ведь ничего хорошего не скажут. Либо просить что-нибудь будут, либо в предательстве обвинят.
Вызывающий, похоже, решил стоять до конца, и вызвать всё-таки Координатора на разговор. Засопев от неудовольствия, Присмет взял кавоть в руки.
– Присмет?! – неожиданно гаркнуло из него голосом Жуперра.
– А… Да… – растерянно отозвался Присмет, поражённый не столько тем, кто ему звонил, а громкостью и чистотой связи. – Слушаю.
– Испугался? А ты не пугайся! Я о тебе знаю всё! Что ты теперь намерен делать? – гремел голос правителя Южного Тескома.
Вначале Присмет был ошеломлён грубым окриком и не нашёлся, как ответить Жуперру на его крик и намёки о нём. Он, видите ли, всё знает!
Потом, чуть успокоившись, он заметил, что, взяв кавоть, случайно установил слишком большую громкость. Жуперр повторил вопрос, но теперь, после доведения громкости до нормы, он звучал чуть устало и не грубо.
Правитель интересовался его решением и предпринятыми мерами к поимке Свима и мальчика с ним после непредсказуемого наводнения. Обычный рутинный вопрос, так как Жуперр хорошо понимал ситуацию, в которой оказался Присмет, выполняющий его приказ.
Присмету не хотелось опять оправдываться, тем более что он был как будто в случившемся ни при чём. Однако крин, посланный выяснить судьбу тескомовцев, пострадавших, якобы, от нападения на них неведомой банды, сам едва успел унести ноги.
Кринейтор формально Присмету не подчинялся, поэтому вздумал, даже не сообщив о своём намерении ему в Сох, провести полевые испытания своим бойцам, оставив их на ночь под открытым небом у подножия холма посёлка. Наводнение застало крин врасплох, три тескомовца стали его жертвами. Надеясь, что Жуперр о потерях в крине знает не меньше его самого, Присмет заговорил об ином.
– За ними зачем-то бросилась поселковая стража. Спозаранку
– Знаю. И что?
– Стражники, обогнали крин, посланный тобой. И, по-видимому, все утонули.
– Взялись не за своё дело! – резко сказал Жуперр. – Кровь у них взыграла. Болото с ними!
Присмет с правителем был согласен полностью по поводу необдуманных действий стражи, но его покоробило пренебрежение Жуперра к такому количеству погибших людей. Будь там какой-нибудь гурт или, пусть, люди и путры изгои из городов и кланов выродков – куда ни шло. О них можно обменяться мнением и позабыть. А нормальные люди, в том числе тескомовцы… Особенно тескомовцы… Их и так, после беспорядков, устроенных в столице и выяснения отношений между враждующими группировками, за последние недели погибло, поди, несколько сот, а то и тысяч. Людей, способных выполнять какие-то, хотя бы простейшие служебные обязанности, подвижных и целеустремлённых, а не тех, кто всю свою длинную жизнь сидит за стенами своих домов, и предпочитает не давать о себе знать, словно и не люди они. Тех, кого некоторые, понимающие толк в таких деликатных вопросах, называют тупиковой ветвью эволюции, неспособной дать нового побега в развитии человечества, приспособленного к новым экологическим условиям жизни на Земле. Убиты именно те, кто ищет, пытается деятельностью показать, что человечество ещё не деградировало до уровня диких…
– Итак? – вывел Присмета из задумчивости Жуперр.
– Среди них был выродок из кошачьих. Он мог предупредить. Если они услышали накат воды загодя, и если не утонули…
– Слишком много если.
– Если все эти если, – Присмет поморщился от сочетания высказанных слов, но продолжал: – не учитывать, то нет смысла уже что-либо предпринимать, – резко закончил он.
Помолчал и извинился.
– Не стоит извинений. Делаем одно дело. Если… Опять оно… Если тебя мои слова задевают, значит, ты не сидишь, сложа руки. Так что будет в случае твоих если? Или, правильнее сказать, что может быть от них полезного для нас?
– Предполагаю, что они могли укрыться на незатопленных вершинах Драконьей Гряды. Есть такая близ Соха.
– Любопытное название!
– Да. Это как будто остатки каких-то инженерных сооружений Проклятых Веков. Впрочем, никто ничего определённого не знает. Я тоже.
– Возможно, что и от Проклятых Веков. Я тут у себя смотрю на свою карту окрестностей Примето. Как она, эта Драконья Града, далека от Соха?
– Свиджей десять на северо-восток. Больше к северу, – ответил Присмет. – и тянется…
– Есть тут… И называется эта цепочка холмов… Так, читаю… Ха! Ни много, ни мало как След Босого Великана. Так-то!
– След – это значит вмятина, а здесь холмы, – машинально проговорил Присмет, поправляя Жуперра. – Впрочем, – спохватился он, – какая нам разница, как они называются. У тебя карта своя, у меня – своя.
– И сколько лет твоей карте?
– Тысяч десять…
– Ой-ёй-ёй! Древность. У меня моложе. Ну, хорошо, сидят они на каком-нибудь холме или следе, и что?
Присмет неожиданно для себя представил, как Свим, мальчик и те, кто с ними, топчутся сейчас на каком-то из этих, а их не менее трёх десятков, холмов и пытаются что-то предпринять, чтобы добраться до материковой суши. Представил и ощутил сосущее под ложечкой неприятное чувство безысходности, которое они там испытывают, – кругом вода, под ногами размокший лоскуток земли…
Подавил возникшее помимо его воли сопереживание и про себя усмехнулся: человек может, конечно, сделать многое, но природа ещё никогда не потворствовала его усилиям. Она во все времена преподносила ему сюрпризы в самые неблагоприятные моменты его бытия. Вот как сейчас наводнение. Оно, вопреки изворотливости и, надо отдать должное, удачливости Свима, преподнесло ему непредсказуемое пленение. Что бы он там ни делал – кричал, махал руками или ожидал невесть чего – ему теперь не уйти дальше этого островка…
«Добрый знак – природа на моей стороне», – бодро подумал Присмет.
– Я завтра, – начал он излагать свои соображения, – с утра посажу ваших бойцов в лодки и пошлю их прочёсывать всё, что хоть как-то высовывается из воды. Я надеюсь, что они попали в ловушку, из которой выхода нет. Вот мы и придём им на помощь.
Жуперр помолчал.
– Кого из них ты так сильно ненавидишь? – неожиданно поинтересовался он.
– Сейчас всех!
Жуперр буркнул что-то неопределенное и опять замолчал. Присмет уже подумал, что правитель отключился, но ошибся. Жуперр заговорил снова.
– Так и сделай. Пожалуй, ничего иного не придумаешь. Где ты найдёшь лодки? Я давал распоряжение Тлуману, но у него ничего не вышло. Шивды дать что-либо отказались наотрез.
Присмета опять покоробила грубость Жуперра. Для него, наверное, и он, Присмет, не кто иной, как шивда.
– Попробую взять лодки в Сохе. Сох каждый год превращается в остров, многие его поселяне любят водные прогулки. Если не дадут… Это моя забота, у меня есть аргументы убедить их поделиться на время своим имуществом.
– Ну что ж, действуй.
– Да, чуть не забыл спросить. Ничего не известно о монстрах? Река поднялась, а эти твари любят порезвиться в пойме.
– Хороший вопрос. Я постараюсь узнать к утру… И запомни, мне нужен мальчик. Остальные – на твоё усмотрение.
– Я хорошо помню условия.
– Но напомнить никогда нелишне. До завтра!
– До завтра! – Присмет облегчённо вздохнул и отключил кавоть.
Он посидел в задумчивости, анализируя состоявшийся разговор. Если отбросить хвастливое заявление Жуперра о том, что ему известно о нём всё, то между ними складываются неплохие деловые отношения.
Наверное, они складывались бы ещё лучше, не будь само дело таковым, каково оно есть. За мальчиком охотятся уже столько времени и такими силами, а результат пока нулевой. Гибнут тескомовцы, а мальчик опять находится где-то, словно в нереальности. Но он был, его видели, он, якобы, даже ранил кого-то из поселковой стражи. Стражнику показалось, должно быть, хотя и этот факт примечательный – охота ведётся не за призраком или за не существующем в природе объектом, а за человеком – в плоти.
Завтрашний лодочный рейд может стать заключительной точкой в этой затянувшейся охоте.
Утро следующего дня для тескомовцев началось рано.
Присмет уже связался с поселковым кугуром и, получив вежливый отказ, мягко, как мог делать бывший Командор, нажал на него, требуя лодок. Куруг – руководитель администрации Соха, большеголовый седеющий человек с тяжелым подбородком и взглядом, – несколько раз выслушал активную просьбу Присмета, высказанную довольно убедительно, и нехотя назвал ряд адресов поселян, где можно было раздобыть лодки, поскольку в ведении самой администрации таковых не было.
– Но, – под конец сказал он хорошо поставленным голосом и с чувством правоты, – лодки надо будет вернуть все. Через два дня у нас праздник Новой Воды, и они нам понадобятся.
– Мы их вернем сегодня ещё к вечеру, – заверил Присмет и не кривил душой. Он надеялся, что его слова соответствуют действительности. – В крайнем случае, завтра, – добавил он, подумав и соразмерив расстояния, которые придётся покрыть тескомовцам от Соха до отдалённых холмов Драконьей Гряды или Следа Босого Великана.
Хозяева лодок уступчивостью кугура не обладали. Так что солнце поднялось уже высоко – на четверть небосклона, когда тескомовцы, наконец, по трое или пятёрками, в зависимости от вместимости судёнышек, заняли в них скамейки, разобрали вёсла, предназначенные для прогулок, а не для погони, и приготовились выступить в поход.
Добывая лодки, инструктируя кринейтора, ещё довольно молодого и быстроглазого тескомовца с тонким шрамом через всю щеку, Присмет подумывал о намерении самому возглавить разношёрстную флотилию, однако для него могла подойти лишь очень большая лодка, а подобной в Сохе не нашлось. Сесть одному в маленькую ему не хотелось – придётся всё время грести самому, какое уж тут руководство.
Наставления бойцам с берега у Присмета не отличались оригинальностью, он говорил одно и то же:
– Проверьте все кусочки суши. Особенно просмотрите те, где есть заросли, они могут в них спрятаться. А также там, где есть высокая трава. Пройдите их насквозь. Мальчика не трогать и привезти его в целости и сохранности. С остальными поступайте, как знаете.
– Они сопротивляться будут?
Присмет помолчал, соображая: кто их знает? Ответил:
– Насколько я их знаю, они могут сопротивляться.
– А если не будут?
– Не будут, так не будут. Не окажут сопротивления, привезите их сюда всех.
Присмет стал раздражаться по мере возрастания вопросов, хотя и понимал заботы идущих на задание тескомовцев. Для них, главное, поймать беглецов, а сражаться с ними, тем более при добровольной сдаче, в задачу не входит, и Присмет благоразумно на убийство кого-либо не настраивает. Но уж лучше бы Свим и иже с ним оказали сопротивление. Не было бы после головной боли, что с ними делать…
– Там могут быть другие люди или разумные, – отчаливая, спросил командир крина. – Что с ними делать? Спасать?
Присмет думал недолго.
– Не надо! – чётко ответил он. – Это не наша забота на сегодняшний день. Запомни, где они находятся, поделитесь едой, если её у них нет, а мы потом сообщим в кугурум Соха. Пусть они их спасают. Ещё есть вопросы?.. Тогда в дорогу!
Вёсла вразнобой вспенили мутную воду, лодки, мешая друг другу, стали разворачиваться, послышался смех, полетели брызги. Тескомовцы с удовольствием направлялись к далёким клочкам суши, видя в своём походе лишь развлечение и какое-то необычное приключение. Когда ещё так повезёт и можно будет проплыть на лодке несколько десятков свиджей?
Они ещё не устали от гребли, неудобного сидения на низких скамейках, им ещё не надоел однообразный пейзаж.
Наконец лодки кое-как разобрались с порядком движения. Командирская выдвинулась вперёд, остальные вытянулись гуськом, но были и шедшие параллельным курсом, устроив соревнование, кто кого перегребёт.
Присмет с завистью наблюдал за удаляющимся крином и испытывал удовлетворение от проделанной работы. Что бы там ни было, а тескомовцы начали облаву.
Ещё раз, внимательно осмотрев горизонт и мутнеющие в приводной дымке лодки, Присмет, не спеша, направился в Сох, к себе в кабинет, временный, но становящийся уже обжитым.
В кабинете его ожидал вызов по кавоти. Он ответил, надеясь услышать Жуперра. Незнакомый голос неприветливо спросил:
– Присмет?
– Я. Кто говорит?
– Бойцы отправились к Следу Босого Великана?
– Да. Кто говорит?
– Я по поручению шейна Жуперра Жмакена Жевитайта. Он просил передать известие о морских монстрах. Они были замечены в районе Фоста. Пока неизвестно, соединились ли воды Бурмасы и Ренцы. В случае соединения, монстры могут появиться в виду Соха и Примето.
– А в самой Ренце ничего не отмечено? Из Болота?
– Пока нет, но уровень воды в этом году высок, можно ожидать нашествия и из Болота. К сожалению, мы не можем контролировать территорию без воздушных шаров, а связи с Пертоком нет.
– Спасибо за сообщение. Будем надеяться на лучшее. Кринейтора я о возможности появления монстров предупреждал.
– Будем надеяться. Если у нас что-нибудь появиться новое по данному вопросу, то с тобой свяжемся. Связь закончена.
Присмет солгал: командиру крина он ничего об угрозе со стороны морских хищников-уродов не говорил. Просто забыл об этом сказать. Были бы подручные у Жуперра расторопнее, то могли бы сообщить новость раньше, когда крин готовился к отплытию, подумал он.
Бывший Командор долго просидел без движения, барабаня пальцами по полированной крышке небольшого стола, служащего для него и рабочим столом, и обеденным. Вскоре он прервал свои невесёлые размышления о монстрах, вспомнив о еде.
Ел он много и часто.
День в Сохе тянулся без каких-либо происшествий, если не считать суматохи в самом посёлке по причине исчезновения десятка стражников, ушедших вдогонку нарушителям священных законов Соха.
Присмет выходил из ворот, медленно доходил до кромки воды, откуда отправилась лодочная флотилия. Осматривался. Ближайшие вершинки затопленных холмов можно было видеть невооруженным взглядом, но лодки с тескомовцами за таким расстоянием, естественно, рассмотреть было невозможно, и что там у них происходит, Присмет не мог знать. Печально, но крин прибыл безо всяких средств связи, а у бывшего фундаренца, кроме личной ковати, их не было.
