Виктор Александрович Авдеев
Риданские истории II
Мешок
1979 год. Холодное осеннее утро, съежившееся в легкой вуали тумана под мелкими каплями моросящего дождя. С порога собственного дома Фред – светловолосый плотный юноша в клетчатой рубахе и потертых джинсах – видел, как маленькая девочка лет шести-восьми галопом продиралась сквозь лес голых стеблей кукурузы невдалеке. Она появилась неожиданно, будто бы из ниоткуда. Белая маечка и розовые шортики мелькали среди желто-зеленой растительности, приближаясь к жилищу Фреда, где он жил со своей семьей. Также позади малышки юноша увидел нечто, волочащееся за ней походкой, присущей живому мертвецу. Странное дело, но оно то исчезало куда-то на мгновение, то вновь появлялось среди колышущихся стеблей кукурузы. Это человекоподобное существо или даже что-то иное тащило вслед за собой какой-то тяжелый мешковатый предмет, тянулось к девочке одной рукой, но с каждым шагом отставало от нее. Спасавшаяся оборачивалась на бегу и испугано кричала, но Фред не мог разобрать слов из-за шума ветра, кружившего над полем и его домом и дроби дождя, бьющего по черепичной крыше. Единственное, что ему было ясно – она попала в беду.
– Отец! Скорее сюда! – лишь крикнул он, покосившись через плечо на парадную дверь. – Ружье! Бери ружье!
Через мгновение на пороге появился мужчина с густой серебристой бородой и выразительными черными глазами. Он сразу же впился взглядом в кукурузные стебли и вскинул оружие.
– Беги к нам, девочка! – что есть мочи крикнул он, пытаясь перекричать непогоду.
Затем переглянувшись, мистер Джонс и Фред помчались навстречу малышке. Мужчина и не думал стрелять в преследователя, боясь случайно попасть в девчушку, но яростно угрожал расправой и целился в монстра из ружья.
Существо внезапно сменило направление, устремляясь к лесу, что начинался в пятидесяти ярдах к востоку от кукурузного поля, застыв темной стеной. На секунду оно пропало из виду и снова появилось; то припадало к земле, то поднималось чуть выше макушек стеблей. Оно было похоже на сушеную рыбину, плывущую по волнам и поднимающую свою головешку то и дело над поверхностью воды. Вот существо опять исчезло и материализовалось из ничего, крепко держа в цепких руках свою странную ношу.
Через минуту, когда трясущаяся от холода и страха девочка прижималась к незнакомому мистеру Джонсу и всхлипывала, преследователь уже скрылся в лесу.
– Ты в порядке? – мягко спросил мужчина ее. – Он гнался за тобой? Зачем? Кто же он?
В ответ та только пожимала худыми плечиками и во все глаза смотрела на рубаху мистера Джонса пугливым взглядом.
– Ступай, Фред, отведи ее в дом, – сказал отец сыну, легонько поглаживая девочку по дрожащей спине. – Пусть твоя мать пока займется бедняжкой. А затем поспеши к лесу. Ты будешь нужен мне. Вместе мы поймаем этого черта, кто бы он ни был и передадим в руки полиции. Пусть разбираются со всем этим… – он хотел сказать «дерьмом», но вовремя осекся. При девочке такие плохие слова говорить нельзя – слишком мала. – Ну, с Богом.
Отец бросился к лесу, выставив перед собой дуло ружья, а Фред взял девочку за руку, и они вместе направились к дому. Она не побоялась большого мальчика и не отдернула свою холодную ладошку.
Когда они приблизились к крыльцу, на пороге уже ждала обеспокоенная миссис Джонс…
2009 год. Парк развлечений, находящийся недалеко от Риданской бухты, гудел в этот день как муравейник. Повсюду была слышна поп-музыка, доносящаяся из стереосистем, установленных на возведенной ко Дню смеха круглой сцене в самом центре парка. В глубине ее за микшерным пультом со светящимся мониторчиком восседал на барном стульчике отрешенный от всего живого диджей в черных солнечных очках и кивал головой в такт басящей композиции. Внизу сцены бесновались самые преданные поклонники безвкусных песен и ярые любители уличных танцев.
Столпотворения людей были везде: у киосков с мороженым и лимонадом, у пивного бара, перед различными аттракционами навроде высоченного чертова колеса или столбика с шайбой, которая подпрыгивает вверх, стоит лишь как следует ударить кувалдой в нужное место. И даже у тряпичной ширмы, за которой доброволец за деньги должен унижаться, подставляя свою физиономию под резиновые мячи, что летели из рук всех желающих влепить такому по первое число.
В отдалении от сцены, где музыка не так сильно заполняла округу, отчетливо слышался гомон и смех. Дети и взрослые пребывали в прекрасном расположении духа, и каждый второй обязательно держал в руке длинную палочку с сахарной ватой, белой или же розовой. Даже немногочисленные полицейские, выставленные для поддержания правопорядка, и те стерли со своих лиц обыденные серьезные выражения. Они медленно сновали по аллеям, вокруг фонтанов, мимо палаток с сувенирами, радуясь в душе, что сегодня на этом посту шанс погонь и перестрелок сведен к минимуму, нежели в момент несения патрульной службы на дорогах, возле банков или на темных улицах особо злополучных кварталов.
Единственный, кто не разделял народного настроения – это Джессика Харт. Худощавая девушка лет тридцати с небольшим, с надменным взглядом синих глаз и каштановыми волосами, стянутыми тугой резинкой в крутой пучок на затылке. Вместо того, чтобы наслаждаться прохладным пивом на лавочке, она вынуждена жариться на солнце под рекламным щитом из тонкой фанеры, надетым на нее, словно бронежилет. «Ждем вас в „Товарах дядюшки Кроули“! Всегда свежие продукты! Каждый день скидки!» – обманчиво гласил рекламный лозунг, если эти несколько несозвучных слов можно было назвать рекламой. Отвратной рекламой – да. И отвратительный, неудобный щит. Самое место для него – рядом с кабинкой уличного общественного туалета, но… Загвоздка в том, что плату за эту работу, где чувствуешь себя самой последней идиоткой, мисс Харт получит не раньше чем в конце дня от мистера Кроули, красномордого любителя денег и пустых длинных речей, из которых следовало только одно: лишней монеты из его большого кармана не выпадет. Ну а в карманах Джессики гулял ветер, и на него не купишь даже пустого пластикового стакана. А значит, придется попотеть еще несколько часов под фанерными листами с кричащими буквами.
Нашептывая под нос проклятия в адрес праздных гуляк, что могли себе позволить развлечения, она прохаживалась взад-вперед недалеко от бара и, постреливая глазами на приоткрытые двери, докуривала сигарету с фильтром. В кармане ее джинсов зазвонил мобильный. Она с трудом забралась рукой под деревянный щит, нащупала телефон и через пару секунд напряженных манипуляций в кармане, выудила его на свет. Звонил никто иной как сам мистер Кроули.
– Ну, наконец-то, вспомнил о моем существовании, – проворчала Джессика сквозь щелку губ, в которых была зажата сигарета. – Алло, да… Что ты сказал?.. Нет, это ты послушай!.. Что?.. Как нет денег?.. То есть, по-твоему, я верблюд, который может весь день простоять среди пустыни за так и держать на горбу твою поганую афишу?.. Меня не волнует, что ты не можешь сегодня заплатить! Забери надбавку из лифчика своей секретарши, обчисти карманы какой-нибудь старушки, продай часы, машину или фирму, мне все равно! Я честно отпахала пять часов, снуя среди целой кучи глупых ротозеев, которым глубоко плевать на товары какого-то жалкого дядюшки!.. Ах, вот как? Да подавись ты своими грошами, мерзкий ублюдок!.. Щиты? Ты спрашиваешь, когда я занесу тебе твои гребаные щиты?.. Найдешь их в каком-нибудь сортире! А когда отыщешь – не упусти возможности освежиться в жаркий день – засунь свою башку прямо в толчок!.. Да пошел ты!
Джессика с силой нажала на кнопку сотового телефона. Она была вне себя от ярости, и те радующиеся празднику прохожие, кто слышал ее гневную речь, тут же стирали улыбки со своих лиц и шарахались в сторону, боясь попасть под горячую руку.
– Что ж, прекрасно, – нахмурившись, закусила губу Джессика. – Остается довольствоваться такой же дрянной работой на заправке. Зато можно сбросить тяжелый груз со своих плеч. – Оглядев себя, она сняла через голову фанерные листы и бросила их прямо у ближайшей скамейки на асфальт. Затем закурила еще одну сигарету и направилась к выходу из парка, успев по пути толкнуть какого-то мальчишку, отвлекшегося на летящие в небе воздушные шарики. Не удержав равновесие, тот приземлился на газон с цветами и ошалело уставился на Джессику.
– С дороги, маленький паршивец! Раззявил рот! – нашпиговала она его колкими словцами и показала язык. Прохожие, что стали свидетелями маленького инцидента, лишь покачали головами, выражая тем самым неодобрение.
Докурив, мисс Харт на ходу выбросила окурок мимо урны.
– Скорее бы выбраться из этого муравейника на какую-нибудь тихую улицу, где нет ни одной довольной, праздной рожицы, – пробурчала она себе под нос, выходя за ворота парка.
В этот момент у нее вновь зазвонил сотовый телефон. Звонила миссис Миллс, старшая из работающих на заправке, где Джессика подрабатывала уборщицей.
– Да, миссис Миллс?.. – ответила Джессика. – Вот как?.. Опрокинул целую витрину с газировкой? Вот гад!.. Да, я могу сейчас прийти… Что?.. Да, буду через минут пятнадцать!.. Пока…
Слегка приободрившись, Джессика ускорила шаг. Сердце подсказывало ей, что сегодня ее ждет какая-никакая, а денежная надбавка за уборку. Надо же выкинуть такое? Какой-то тип выразил свое недовольство качеством обслуживания на заправке, перевернув целый стенд с товаром. А после этого просто вышел вон и уехал на своем грузовике без всякого наказания. Ну ничего, полиция найдет этого психа по номеру машины. Камеры видеонаблюдения всегда работают исправно. То, что он оставил после себя внутри, это же какое свинство! Наверняка там повсюду осколки от бутылок, разлитые по полу напитки, россыпь чипсов и порванные упаковки, и прочее! Но хозяин мистер Мартинес ценит человеческий труд в отличие от подлого Кроули, гори он в аду в жарком пламени!
Предвкушая небольшую премию, Джессика в глубокой задумчивости и не заметила, как дошла до тихого западного квартала Ридана, от которого оставалось всего четверть мили до заправки. Количество людей заметно редело от парка до окраинных улиц, пока не превратилось всего в пару уличных бродяг, мелькавших далеко впереди. Вскоре и те скрылись. Среди невысоких грязных зданий эхом доносился лишь стук босоножек Джессики.
Нырнув в очередной проулок, Джессика краем глаза уловила движение недалеко в тупике слева. Сначала ей показалось, что там копался в грязи очередной бездомный. Но, когда она повернула голову, по спине пробежала крупная дрожь. Прошло почти три десятка лет, и она почти забыла об этом… Но оно вновь здесь. И это глядело на нее невидящим мертвым взглядом мутных серых глазниц, из которых торчали сухие веточки соломы. Казалось, через эти две дыры виден его гниющий мозг. Разлагающееся лицо почти потеряло форму и казалось скомканной рукавицей, надетой на круглый череп. Грязное коричневое пальто скрывало тело, и это даже к лучшему. В довесок к мертвой голове скелет, обтянутый кожей, с выпадающими внутренностями или еще что похуже – то было бы слишком! Рядом с живым трупом Джессика увидела старый мешок из мешковины, заляпанный какими-то пятнами. И он был довольно-таки большой. Джессика с трудом сглотнула слюну. И тогда она услышала хриплый, шелестящий голос:
– Твое время пришло, дитя мое… Ты давно не убивала, стала бесполезной и… слишком взрослой… Полезай в мешок, и я отнесу тебя домой…
– Н-нет! – вырвался из груди Джессики крик, а на глазах заблестели слезы. – Ни за что! Убирайся прочь, тварь! Тебя нет! Тебя нет! Ты… ты…
Она закрыла лицо ладонями, съежившись от страха. В ушах засвистел мерзкий шепот, сорвавшийся на злобный велящий крик:
«Тогда ты должна убить!»
– Эй, мисс, с вами все в норме? – в этот раз голос зазвучал более реальный и принадлежал, несомненно, женщине. – Вам плохо?
Джессика почувствовала на своем плече чью-то руку. Она отстранилась в сторону и убрала от лица руки. Тогда она увидела пожилую женщину, одетую в просторное серое платье и легкую шляпку такого же цвета. Та с волнением вглядывалась в ее глаза из-за толщи стекол громоздких очков. Не произнеся ни слова, Джессика вновь оглянулась на тупик, но там было пусто. Лишь несколько брошенных газет шуршало страницами на легком ветру.
– Да… да, кажется, я в порядке, с-спасибо… – неожиданно для себя поблагодарила прохожую женщину Джессика и пошла прочь из проулка.
– Вы не важно выглядите, мисс! – услышала она окрик за спиной. – Выпейте хотя бы кофе! Взбодритесь… – Остальные слова потонули в нарастающем гуле в ушах Джессики.
Этот гул сдавливал голову Джессики изнутри. Она чувствовала, как пульсируют ее виски. Должна убить… Убить… Убить!..
Нет! Перед глазами всплыла картина из детства и стала такой явной, будто Джессика Харт смотрела фильм о маленькой девочке в телевизионном экране. Эта девочка играла на крутом берегу реки в куклы со Сьюзи, дочкой фермера Теренса, что жили по соседству с Джонсами. На траве был разложен широкий плед. На нем лежали игрушки, две бутылочки лимонада и еще рядом стояла маленькая плетеная корзинка с сандвичами, завернутыми в газету. Маленькая Джессика, одетая в те же шортики и маечку, в которых бежала через кукурузное поле в тот злополучный, ненастный день, спасаясь бегством от живого мертвеца, что-то говорила своей подружке и изредка показывала пальцем на обрыв берега бурной реки Вайя. Та послушно кивала, соглашаясь со словами Джессики, и с каждым мгновением глаза ее все сильнее затягивала пелена некой восторженности и обожания. Затем она отложила в сторону кукол, поднялась с травы и зашагала прямо к обрыву, слегка покачиваясь на ходу, подобно стрелке маятника. Через мгновение Сьюзи просто спрыгнула в бушующую потоком бездну на мокрые спины каменных валунов, торчащих из воды, словно черепашьи панцири. Когда нашлось набухшее от воды тело Сьюзи, так не похожей на себя, поседевший в один миг Теренс все время твердил о несчастном случае и жалком отцовстве, произнося эти четыре слова как заклинание от тоски и скорби до самого дня похорон, и все больше и больше сходил с ума. В конце концов его обнаружили в собственном сарае болтающимся в петле, а кожа его уже была покрыта трупными пятнами.
– Бред, бред… – качала головой Джессика, пытаясь отбросить прочь и забыть нахлынувшее воспоминание. – Это была не я. Я другая. Не могла такой быть. Я не верю…
– Кому это ты не веришь, а? – поинтересовалась Кэтти Боумбленд, упитанная работница заправки, делая солидную затяжку сигареты.
На свое удивление, Джессика уже добралась до заправки. Кэтти стояла у входа снаружи.
– Что? Да так… – слегка смутилась Джессика, но уже через мгновение собрала волю в кулак, мысленно дала пинка под зад маленькой коварной Джессике, застывшей на берегу реки с куклами в руках и скривила губы: – Привет, большая Кэтти.
– Я просила не называть меня так, Джесс, – тяжело вздохнув, недовольно сказала Кэтти и выпустила изо рта колечко дыма. – Ты же знаешь, что у меня болезнь, эта…
– Да знаю, знаю… Во всем виноваты гены папаши, а не жареные крылышки с соусом на ужин и море сладкой газировки в любое время дня и ночи! Я помню. И я же по-доброму…
– Не верю я в твою доброту, худая ты тростина! – съязвила Кэтти, продемонстрировав ядовитую улыбку.
– Толстуха! – с той же иронией ответила Джессика, и тут же перешла на серьезный тон: – Миссис Миллс у себя? Она просила меня здесь все убрать.
– У себя. И уборка очень кстати. Мне приходится перешагивать через бардак и каждый раз, делая шаг, бояться, что я вот-вот оступлюсь и шлепнусь прямо в лужу разлитой «кока-колы». Понимаешь…
– Понимаю, конечно. С такими пышными формами можно и на ровном месте весьма неуклюже опрокинуться… – не удержавшись поддать очередную порцию перца, захихикала Джессика.
– А-ну, пошла, сучка. Убирай все!
– Не переживай, моя дорогая! Как только наведу порядок на витринах – дам знать. Понимаю, в беспорядке так тяжело отыскать большой хот-дог и сладкий молочный коктейль, не споткнувшись о собственную ногу! – Широко улыбаясь, Джессика послала раскрасневшейся от обиды Кэтти воздушный поцелуй и открыла дверь в магазинчик.
– Я расскажу миссис Миллс о том, что ты воруешь спиртное у нее под носом, – услышала Джессика за своей спиной шепот Кэтти. – Думаешь, я об этом не знаю, сучка?
– Вот как. Только попробуй, пожалеешь, – прищурила гневно глаза Джессика, отпустив ручку дверцы магазина, так и не войдя внутрь. Та мягко захлопнулась. – И поверь мне, я тебя размажу по асфальту, словно отбивную, толстуха Кэтти.
– Эй, Вонючка, а ну-ка слезь со стола. Там для тебя ничего нет! – крикнула Джессика в пространство грязной кухни из такой же неухоженной гостиной. Растрепанный худой кот тут же внял голосу хозяйки, в котором проскакивали нотки угрозы, и спрыгнул на пол. – Так-то лучше. Приносишь на лапах всякую грязь с улицы, черт бы тебя побрал, дворняга!
Был поздний вечер. Джессика лежала на маленьком диванчике, подложив под голову две подушки, и медленно потягивала виски прямо из бутылки. В пыльное окно второго этажа заглядывал свет уличного фонаря, добавляя толику света к свечению тусклой лампочки под потолком. Отпив из бутылки еще несколько глотков, она поднялась на ноги и, не выпуская стеклянной тары из руки, подошла к окну, чтобы задернуть шторы. Глаза ее уже смыкались от усталости и количества выпитого этим вечером. Но, прикоснувшись к ленте, стягивающей штору в углу окна, она вдруг заметила какое-то движение возле пустующего коттеджа по соседству. Кто-то грузно ввалился внутрь, с шумом захлопнув за собой дверь. Джессика успела углядеть лишь ногу, исчезающую в темноте дверного проема. Она нахмурилась. «Не слышала, чтобы новые хозяева въехали в этот дом… – подумала она. – Может бездомный или наркоман? Да и бес с ними…» Во мраке окна она увидела мелькнувший силуэт, что тотчас же растворился во тьме. «А может пугнуть как следует этого засранца? – пришла ей на ум странная идея. – Пусть струхнет раз-другой…»
Приняв решение на бурлящей от алкоголя крови, Джессика натянула кроссовки на босые ноги и вышла в коридор подъезда. Остановившись возле соседней квартиры, она на миг замерла, прислушиваясь к звукам, доносящимся из-за двери. Все тихо. Сварливая соседка миссис Миллер и по совместительству она же хозяйка квартиры, которую снимала у нее Джессика, уже, должно быть, крепко спала.
Джессика проскользнула тенью по лестничным пролетам и выбралась на улицу. В нос ей ударили вечерние запахи, сладковатые и свежие. Поглядев по сторонам, она тихонько прошмыгнула за калитку дома, сад которого порос высокими сорняками. Стараясь как можно тише шелестеть травой, она ступила наконец на высокий порог и остановилась перед дверью. Еще раз стрельнув глазами по округе, она занесла кулак над головой, чтобы стукнуть по дверному полотну, но тут за ее спиной раздался сердитый возглас:
– Эй, Джессика Харт! Ты что это задумала? Это частная территория, тебе нечего там делать! Убирайся прочь, иначе вызову полицейских! Они враз тебя отправят за решетку!
Джессика гневно отдернула руку и резко обернулась на крик. И сразу увидела миссис Марш, живущую в одиночестве по ту сторону дороги в одноэтажном стареньком доме. Та трясла кулаком в воздухе, сдвинув на полном лице тонкие брови.
– Ах, это вы, миссис Марш? – елейный голоском пропела Джессика. За этим голосом скрывалась ирония и насмешка.
– А ты думала, тебе черт пригрезился, алкоголичка ты эдакая? – вопросила миссис Марш.
– А вы уже и с чертями дружбу водите? – парировала Джессика, хихикая.
– Вот сейчас позвоню куда следует, будет тебе веселье! – проговорила та и уже развернулась, чтобы уйти в дом, но замешкалась и обернулась снова к Джессике: – Чего тебе там понадобилась, бестия?
– Вообще-то проверить хотела, как здесь дела. Все ли в порядке и все такое. А вы не видели какого-нибудь бродягу пару минут назад?
– Тебе уже и бродяги мерещатся. В этот дом без взлома не забраться! Он закрыт на ключ. Я сама проверяла только вчера… То есть…
– Так вы тоже по чужим домам ходок, миссис Марш? – обрадованно воскликнула Джессика. – Вот уж не подумала бы, что…
– Здесь нечего думать! – возмущенно перебила ее старушка. – Владелец мистер Браун попросил меня иногда проверять двери и окна, пока он не продаст этот дом. Он уехал со всей своей семьей очень далеко и не имеет возможности навещать старенький коттедж. А теперь убирайся давай! Нечего здесь шастать!
– Ла-адно! – нехотя протянула Джессика. – И все же я кого-то видела. Так и знайте! Эй, мистер! – она крикнула, почти прислонившись губами к парадному входу. – Можете пользоваться всеми удобствами! Хозяева этого дома совсем не против, чтобы вы немного отдохнули!
– Овца ж ты обнаглевшая! – закричала миссис Марш с порога. – Исчезни, пока худо не сделалось!
Смеясь, Джессика последовала совету соседки и вернулась к себе домой. Допив остатки виски, она рухнула на диванчик в одежде и обуви и вскоре уснула. Проснулась она только утром, когда в окна уже заглядывал солнечный свет. Болела голова, а во рту как будто рассыпали песка. Она с трудом сползла с дивана и побрела на кухню, чтобы выпить из-под крана воды. Напившись, она вдруг почувствовала ужасную вонь. Она обвела взглядом кухню в поисках смердящего источника и заметила под столом что-то, что выглядело довольно-таки омерзительно. Кажется, там лежала пахучая рыбья голова, выглядывающая из скомканной газеты. Вонючка появился через мгновение в кухне и направился прямо к свертку. Джессику чуть не вывернуло, когда кот сунул свой нос в газету и с аппетитом накинулся на рыбину.
– Мать твою, Вонючка! Не зря ты носишь эту кличку, я как в воду глядела! Убери это с моего пола, пока меня не вырвало! Опять рылся в уличной помойке! Кши!
Кот тут же ретировался с глаз вон и забился в укромный угол, туда, где хозяйка не помешает ему насладиться добычей, и вскоре заурчал. Джессика с отвращением подняла газету из-под стола, держа ее за краешек двумя пальцами, и хотела выбросить прямо в окно, однако чуть не выронила газету из рук, когда увидела одну из фотографий, напечатанную на странице. Дрожа всем телом, она разглядывала выпуск Риданских новостей за 1952 год. На мятом листе был отпечатан снимок… Ее, Джессики фото, какой она была в свои лет восемь или девять! Тот же взгляд, темные волосы, еле заметные ямочки на щеках. И статья о том, что эта девочка бесследно пропала летом, в августе пятьдесят второго. Вот только звали ее Луиза Мокк. Но это несомненно была она, Джессика… Как может возникнуть такое поразительное сходство? Под коротенькой статьей были напечатаны еще несколько фотоснимков пропавших детей, особые приметы и места – автомобильные стоянки, магазины или школы, где их видели в последний раз.
– Ты где нашел это, Вонючка? – хрипло прошептала Джессика, бегая глазами по печатным буквам.
Забыв о том, какая отвратная вонь исходила от газеты, она сложила ее вчетверо и сунула в задний карман своих джинсов. Ей в голову пришла одна идея.
– Нужно показать это Джарету. Он поднимет архивы и разберется что к чему, – сказала Джессика в тишину своей квартиры.
В этот момент Джессика Харт приняла непростое для себя решение. Джарет Джонс работал в полиции Ридана и приходился ей братом, с которым она не общалась уже несколько лет с момента смерти их матери – миссис Джонс, той милой женщины, что удочерила Джессику без малого тридцать лет назад. После ее смерти Джарет настоял на продаже дома, где они жили втроем, и перебрался в городской квартал Ридана, купив домик поменьше. Джессике он отдал вторую половину денег, вырученных с продажи, которые она благополучно промотала на развлечения и алкоголь и на оставшиеся гроши сняла квартиру у миссис Миллер. Полицейский Джарет Джонс остался последним из рода Джонсов, связанных по крови. Мистер Джонс и Фред не вернулись живыми из леса тем пасмурным днем семьдесят девятого. Через несколько часов после их отлучки миссис Джонс, не находя от волнения себе места, вызвала шерифа. Он и обнаружил их, растерзанными у старого дуба недалеко от входа в лес. Ружье мистера Джонса прогремело лишь один раз. Об этом свидетельствовала единственная гильза, лежащая рядом с его трупом. В заключении судебно-медицинского эксперта был отмечен характер нанесенных ран схожих с увечьями, которые могут быть оставлены лишь медвежьими когтями, вот только в лесах близ бывшей фермы Джонса уже давно не встречался такой зверь. Фреда и мистера Джонса предали земле, так и не открыв крышки гроба для последнего прощания. Слишком жутко выглядели их искалеченные тела.
Джессика выскочила на улицу и тут же столкнулась с миссис Марш.
– А, мисс Харт! – воскликнула она не шибко дружелюбным тоном. – Знай, что твой грязный кот весь в тебя. Утром он царапал ту же самую дверь, возле которой ты вчера вечером ошивалась. И если вы не прекратите хулиганские выходки на пару со своим мерзким животным, то я позвоню куда следует, и тогда…
– Катись к черту… – еле слышно проговорила Джессика, даже не взглянув на возмущенную старушку.
– Что-что ты там сказала? Ты!..
Джессика поспешно завернула за угол, спеша отделаться от нравоучений миссис Марш, но ее слова ножом резанули грудь. Зачем Вонючка скребся в соседский дом? И не оттуда ли он принес свою рыбину, а вместе с ней и странную газету? И кто все-таки забрел в этот пустующий коттедж минувшим вечером? Невольно ей вспомнилась вчерашняя встреча с призраком своего детства… Следит ли он за ней? Преследует вновь? Нет, даже думать об этом не хочется.
Джессика Харт преодолела несколько кварталов и добралась до сердца Ридана – центральных улиц. Недалеко от зеленеющего избытком растительности сквера располагалось управление полиции.
Войдя в светлое здание, где повсюду звонили телефоны и мельтешили люди в полицейской форме, она попросила у дежурного встречи с Джаретом Джонсом. Дежурный указал нужный кабинет, но добавил, что мистер Джонс сейчас слишком занят, чтобы принять посетителей. Джессика ответила на это презрительной ухмылкой и с деловым видом прошагала в нужный коридор. Вслед она услышала властный окрик полицейского, но не обратила должного внимания, лишь ускорила шаг.
Кабинет Джарета был в конце коридора. Не церемонясь, девушка чуть ли не пинком открыла дверь и ворвалась в душное помещение. И сразу же увидела изумленные, уставленные на нее взгляды Джарета, сидящего за большим столом, и какой-то женщины, застывшей у дальней стены рядом с кофе-машиной со стаканчиком кофе в руках.
– Джесси? – удивленно сказал Джарет. – Что тебе здесь нужно? То есть, прости, проходи, конечно, я…
– Мистер Джонс! – В дверях объявился дежурный. – Я предупреждал эту девушку, что к вам нельзя, но…
– Все в порядке Джо, – ответил Джарет, махнув рукой. – Можешь возвращаться на пост.
– Уверены?
– Абсолютно.
– Ну, хорошо, – сказал Джо и ушел.
– Привет, Джарет, – сказала Джессика, совершенно не обращая внимания на женщину в кабинете. – Я по делу. Точнее, сама не знаю даже, как объяснить…
– Присядь, Джесси, ты выглядишь очень взволнованной. – Джарет указал на стул, стоящий напротив него с противоположной стороны стола. – Хочешь кофе?
– Нет! Погляди лучше, что я нашла сегодня. – Проглотив тугой комок в горле, Джессика выудила на свет газету и, развернув ее на столе, придвинула к Джарету. Сразу запахло тухлой рыбиной, и Джарет поморщился. – Внимательно взгляни на фото и…
– Ты притащила кусок газеты с помойки, Джесси? – Джарет с отвращением взглянул на бумажные листы, заляпанные жиром и грязью. – Что с тобой?
– Да погляди же! – вспылила Джессика, тыча пальцем на снимок. – Тебе не кажется знакомой эта девочка?
– Джессика, мы не виделись с тобой несколько лет, а ты врываешься в кабинет с каким-то газетным обрывком и даже не спросишь, как у меня дела?
– Как дела, Джарет? – сделав на лице поддельную улыбку, спросила та. – Как здоровье? Бла-бла! Да-да! Джарет, тут серьезное дело… Мне нужно, чтобы ты порылся в своих архивах и нашел папку с делом, касающимся пропавшей девочки на этом снимке. Это же я! Газета за пятьдесят второй гребаный год, но на фото та самая я, которая свалилась на вашу голову и жила столько лет у вас на ферме!
Джарет пристально глядел на Джессику, словно старался понять, не ополоумела ли та. Затем перевел взгляд на женщину, молча попивающую свой кофе.
– Николь, это моя сестра, Джесси, – вздохнув, представил он ей Джессику. – Джесси, – в свою очередь обратился он к сестре, – это мой напарник, сержант Николь Браун.
– Салют! – не оборачиваясь к Николь, Джессика выразила ей приветствие. – Джарет, я жду. Я на взводе все утро, как только увидела этот выпуск «Риданских новостей».
– Я вижу, Джесси. Хорошо, я взгляну.
Джарет одним пальцем придвинул к себе газету и долго изучал статью и фотоснимок. Затем произнес:
– Луиза Мокк, семь с половиной лет. Пропала в августе пятьдесят второго года. Последний раз ее видели соседи в саду собственного дома, где она ловила сачком бабочек. Ни она сама, ни ее тело – так и не было обнаружено… Выпуск этот за декабрь. Почти полгода без всяких вестей. Что ты от меня хочешь, Джесси?
– Ты не видишь, что это я?
– Я прекрасно тебя вижу. Реальную тебя, Джесси. А эта девочка, даже если и нашлась, а я очень надеюсь, что она нашлась и прожила прекрасную жизнь… Возможно она уже скончалась естественной смертью или еще жива, но уже давно не молодая…
– Ты не веришь мне, да? – глаза Джессики заволокла гневная пелена. – Ты что, слеп? Или ты смеешься надо мной, а? Это же я! – повторила она, указывая пальцем на снимок. – Я!
– Джесси, дорогая, ты просто устала, и из-за этого срываешься…
– Да пошел ты тогда! – выругалась Джессика и, оставив газету на его столе, в ярости выскочила в коридор.
– Она всегда такая? – проводив удивленным взглядом мисс Харт, спросила Николь. – Кажется, ей не помешала бы помощь психолога, Джарет. Она неуравновешенная.
– Не говори так, Никки. Ей тяжело пришлось, как и всей нашей семье.
– Расскажешь?
Джарет помедлил, собираясь с мыслями. Наконец сказал:
– Когда она училась в колледже произошел странный случай. Одна из девочек, учившаяся в том же заведении, ни с того ни с сего просто выбросилась из окна. Очевидцы утверждали, что последний человек, с которым она общалась за несколько мгновений до падения, была Джессика Харт. Та девочка не оставила никаких предсмертных записок. Общение с ее родителями не дало никаких прояснений в произошедшей трагедии. В семье все было ладно. Друзья очень ее любили. И училась она хорошо. Разговор с Джессикой тоже не принес результатов. Наоборот, стало только хуже. Она ушла в себя, словно сильно переживала трагедию и как будто бы винила в этом себя. Нашей матери пришлось возить ее в клинику к психологу. После нескольких сеансов общения с хорошими врачами Джессика пришла в норму, правда ненадолго. Она все больше и больше закрывалась от людей, от нас. Становилась чужой, такой, какой она была с самого начала, когда буквально из ниоткуда объявилась на нашей ферме. Она ничего не помнила о себе. Только имя. Но это уже не важно. Я не видел ее три года, и вот, что вышло. Новая странная выходка… Но ведь не ее это фото в газете. Не ее, хотя сходство все-таки есть небольшое. Рассмотреть бы лучше, но качество скудное. Пятьдесят второй год! – Джарет помотал головой. – Даже обсуждать не буду это. – Превозмогая свое отвращение, Джарет скомкал вонючую газету двумя руками и выбросил в мусорную корзину.
