Виктор Александрович Авдеев
Риданские истории II
– Нет! – выкрикнула Ребекка и сама удивилась своему тону, наполненному переживания. – Ты должен позаботиться в первую очередь о себе и о семье! Луи не дурак, он где-нибудь спрячется, пока гроза не утихнет! – Это… это не гроза, Ребекка. Это жуткая буря, какой еще не было! Хотя, я даже не знаю… Не уверен… Я пойду!
…Мэт с трудом пошевелил головой, когда его окликнул кто-то:
– Молодой человек, мы закрываемся через полчаса!
Все та же гнусавая женщина-библиотекарь выжидающе смотрела на него, ожидая ответа. Не оборачиваясь, Мэт лишь кивнул еле заметным движением. И в голове тут же вспыхнули вопросы. Кто это был, зовущий его? Где он, Мэт, сейчас находится? Кажется, минуту назад он прятался от ветра в доме Ребекки и глядел на Лили. А здесь вдруг стало так светло. И запахи в нос ударили совсем другие… Вдруг он почувствовал, как ровный паркетный пол библиотеки уходит у него из-под ног, а ему на смену появляется горбатый досочный настил в доме Ребекки. И вновь он смотрит на Лили, и на испуганную женщину, и в окно с видом на яркие тона непонятных свечений, раскрасивших угрожающе нахмурившееся небо…
…И вдруг из алого зарева с отдаленным треском ввысь взметнулся прямой столб белого света и ударил в темнеющее небо. Ребекка ощутила своим телом дрожь пола под ногами, а ее страх превратился в леденящий душу ужас. Она никогда не видела такого пугающего света. Грозовые молнии в непогоду были всего лишь крохотными светлячками по сравнению с этой штуковиной.
– Мама, что происходит? – пролепетала Лили, стискивая ручками Фьорди. Она сидела на кровати, свесив ножки, и лицо ее было бледным.
– Все хорошо, милая, это всего лишь гром, только гром… – прошептала Ребекка, но и сама не верила себе. Как и не верила своим глазам.
С улицы послышался беспокойный гомон голосов. Видимо, некоторые люди, что живут по соседству, находились снаружи и тоже наблюдали воочию ужасающие чудеса природы.
Столб бушующего света оторвался от крыш домов и понес свой длинный хвост вверх, еще выше, разрезая тугую и густую, как деготь, пелену облаков. Он расколол ее на мелкие части, как тонкую глиняную тарелку, обнажив в том месте куски чернеющего неба, и исчез. Ветер разметал обрывки облаков в стороны, и те закружились ураганом в трепещущем танце на далеком лоно небосвода. Вслед за ними небесная пелена стала трескаться все дальше и дальше, пока не разрушилась полностью, зияя черными беззвездными пятнами. Луна сделала оборот вокруг себя и уставилась вниз немигающими призрачными глазами, оскалив мелкие острые зубы. Из черепа луны торчали длинные седые волосы и развевались большим белым плащем, хлестая волнистыми прядями воздух. Казалось, что сверху глядит страшное лицо какой-то старухи, а вовсе не ночного светила, не ко времени пришедшее на смену жаркому летнему солнцу. Она раскрывала и закрывала свою пасть, будто шептала проклятие.
Ребекка почувствовала слезы на своих глазах. У нее затряслись губы, задрожали колени. Она скованно повернулась к Лили и села с ней рядом. Прижав к себе девочку, она закрыла ей глазки руками. Так они сидели несколько минут, вслушиваясь в звуки, доносящиеся с улицы. Встревоженные мужские крики и женские вопли ужаса, удары порывов ветра о стены, моросящий по крыше дождь, шелестящий и хлопающий шум, который становился все ближе и ближе…
Ребекка зажмурила веки, раскачиваясь взад-вперед подобно маятнику. «Какой кошмарный сон, – думала она. – Но все, словно наяву. Странно, как странно…»
– Мама, – тихо окликнула ее Лили. – Мама, мама?
Ребекка не слышала Лили. Она была сосредоточена на непонятных звуках. И ей было жутко страшно. За Лили, за себя, за всех. Она хотела проснуться. Она еще крепче прижалась к Лили, а та обняла ее.
– Бум!
Сильный грохот о стену заставил Ребекку и Лили вскочить на ноги и тут же повалиться на пол. Раздался душераздирающий нечеловеческий вопль, который затих так же мгновенно, как и возник.
– Что это, мама? – чуть не плача, крикнула Лили.
– Я не знаю, милая. – Ребекка с трудом проглотила подступивший к горлу горький комок. – Но тебе лучше спрятаться. Залезь под кровать. Там вы с Фьорди будете в безопасности.
– А ты? – Лили схватила маму за подол платья.
– Я только выгляну за дверь. Не бойся, Лили.
– Но я не хочу, чтобы ты уходила! – капризничала девочка, переходя на плач.
Послышался резкий свист над самой крышей дома и новый удар где-то в глубине двора.
– Все будет хорошо, наверняка, это ветер опрокинул поленницу с дровами. Залезай под кровать, живо!
Лили еще с несколько секунд стояла перед Ребеккой, исподлобья глядя на нее полными слез глазами, и теребила куклу маленькими ручками. Затем сделала то, что просила ее мама.
Ребекка подошла к двери и взялась за засов. Обернувшись еще раз к окну, она увидела темнеющее небо и бледные светлые вспышки в нем. Вспотевшей ладонью она толкнула засов, и порыв свежего ветра распахнул дверь, оттолкнув Ребекку назад.
То, что она увидела, в один миг приковало ее ноги к полу железными кандалами.
Повсюду в воздухе сновали живые темные и светлые пятна. Они были сотканы будто из тумана. Клубящиеся дымом шарообразные тела. У каждого такого существа сзади имелся длинный шестифутовый щелкающий в полете хвост, гладкой формой похожий на крысиный, и светящийся пурпурным светом небольшой разрез на туловище с противоположной от хвоста стороны. По-видимому, он служил глазом для чудища.
Они беспорядочно метались над крышами и врезались в стены. При очередном ударе тела этих существ разбивались туманными струйками по поверхности и собирались заново в круглый шар с сияющим пурпурным оком.
Соседские мужчины, вооружившись вилами, дубинами и топорами, безрезультатно пытались сражаться с чудовищами. Но это как бороться с дымом. Оружие проходило сквозь них, не принося им никакого вреда. Тщетные потуги лишь выбивали людей из сил и заставляли испытывать все больше и больше страха от бессилия перед воплощением ужаса.
Ребекка сделала два шага вперед и замерла в проеме двери. Она на миг вспомнила, как боролись между собой Тимми и Робби на деревянных мечах и ей стало не по себе. Сражение, увиденное ею сейчас, выглядело так же несерьезно и по-детски глупо. Бесполезно. Страшно. И обреченно… А еще она увидела женщину из дома напротив, лежащую у поленницы без движения… Ее глаза уставились в небо, а на голове поблескивало большое пятно крови. Рядом с ней были раскиданы несколько поленьев, по всему, ставшие одной из причин ее гибели…
Раздался новый оглушительный грохот, от которого у Ребекки похолодело внутри. Сердце в груди сжалось ледяным кусочком и почти перестало биться. Белый червь возвращался с небес вниз…
С оглушительным взрывом червь столкнулся с землей. В стороны метнулись комья грязи, камней и искр, что маленькими огненными светлячками понеслись к ржаному полю. В один момент среди тянущихся вверх колосков образовался огненный смерч, и все поле заполыхало. Языки пламени тянули свои пальцы к домам, как будто собирались взять постройки в цепкие объятия. Жадно жечь их, пока от стен не останутся одни лишь угольки. А в месте столкновения столпа света с поверхностью земли образовалась большая светящаяся дыра. Сквозь ворошащуюся землю была видна спина сияющего червя. Он полз в сторону моря, вздымая дерн, раскидывая его громадными кусками в разные стороны и поджигая растительность, а лунная голова ухмыляющейся оскалом старухи провожала его безумным алчным взглядом.
Вновь раздались крики опешивших от дикого страха мужчин. Внутри домов визжали женщины и дети. Вокруг царил неописуемый хаос, бурлящий среди людей, прижавшихся друг к другу внутри кольца беснующихся туманных шаров. Но вот червь застыл на какое-то время, словно принюхивался к запахам. Шары тоже прекратили свои полеты и зависли в воздухе, слегка потрясывая своими хвостами. Затем громада ползучего света съежилась, как перед прыжком, и, распрямившись, со скоростью пущенной стрелы понеслась через морские воды к далекому острову, что грибной шляпкой торчал вдали посреди темных пенящихся волн. Круглые существа задрожали, они провожали червя горящими взглядами. И когда тот остров озарила вспышка ослепительного света, шары закружили вновь…
Ребекка опомнилась лишь тогда, когда одно из чудищ направилось к ней. Резким движением руки она хлопнула дверью и отскочила к кровати с Лили. Раздался грохот и шар пробил большую дыру в стене дома. Он метался, с лязгом ронял кухонную утварь и сбивал стулья на своем пути. Затем подскочил вверх и вылетел через крышу, оставив после себя еще одну рваную пробоину.
Лили в ужасе кричала, а Ребекка закрывала ей лицо руками.
– Что происходит, мама? – закричала Лили. – Я хочу уйти отсюда!
Ребекка не знала, что ответить, но безусловно понимала, что ее малышка права. Оставаться здесь было смерти подобно. И тут она вспомнила, что в стойлах у них имелась пара крепких скакунов, что боронили посевные поля. Нужно было лишь добраться до них, вскочить на спину одному и ускакать прочь от дома, что в один миг стал пристанищем злу, ареной для его смертельных игр.
Ребекка вновь выглянула в окно, не отпуская от себя дочку. Туманные шары снаружи влетали в дома, разбивали стекла и двери, поднимали крыши. Женщины выбегали на улицу, спасаясь от колдовской ярости, прижимая к себе своих детей. Мужчины, половина из них, были разбросаны по всему двору и, кажется, были мертвы… Остальные защищали свои семьи, пряча близких за своими спинами.
Ребекка хотела сделать шаг на улицу, но ее тут же приметил еще один из светлых шаров и, блеснув пурпурным глазом, ринулся ей навстречу. Ей пришлось снова метнуться в дальний угол, лишь чудом увернувшись от стычки с чудищем. Не почувствовав Ребекки, шар завис в пространстве над полом, шевеля светящейся прорезью. Он остановил свой взгляд на беззащитной Лили и задрожал.
– Ты не получишь ее! – не своим голосом завопила Ребекка и, бросившись вперед, закрыла собой плачущую девочку. Трясущимися ладонями она ощупывала Лили, ее плечи, волосы и щеки, а сама немигающим взглядом сверлила яростный туманный комок.
…Мэт пытался дотянуться до хвостатого шара, запустить руки в его пурпурное свечение, вырвать из клубящейся груди сердце демона, если оно у него было. Он жаждал спасти Ребекку, к которой он успел проникнуться всей душой за эти несколько часов, что он был с ней. С ее историей. В ее жизни. Он хотел, чтобы она заметила его, доверилась. Но как он ни старался, книжные страницы тесно сжимали его в клетке без шанса просочиться сквозь печатные буквы. Он рвался из кожи вон, сжимаясь и протискиваясь между бумажными листками. Вновь и вновь он предпринимал попытки добиться успеха, и в один миг завеса времени дрогнула. Он почувствовал, как сдерживающая его сила дрогнула. Ребекка становилась к нему все ближе…
…Двор наполнился мольбами и стонами. Шары кружили стервятниками над горсткой людей, выбирая следующую жертву. Наконец, они по очереди стали выхватывать из объятий взрослых их детей и поднимать к небу, цепко оплетая голосящих ребятишек туманными путами. Затем они направились к морю, унося прочь Тимми, Робби и еще нескольких детей все дальше и дальше к острову, пылающему аметистовым светом. Несколько мужчин и женщин, что остались живыми, попадали на колени и вскинули руки вверх, как будто пытались дотянуться до своих детей.
Тем временем поле ржи горело со страшной силой. Чудовищный ветер перебрасывал искры и пламя на деревья. Холмы на западе горели не меньше, обнажая земную твердь. Стойла тоже были охвачены огнем, и изнутри слышалось испуганное ржание коней, почуявших свою гибель. Крыши и стены домов были изуродованы. А перед глазами Ребекки все еще клубилось круглое тело последнего шара.
– Что ты такое? Что тебе от нас нужно? – рыдая кричала Ребекка. – Убирайся прочь! Убирайся, демон!
Ребекка различила топот ног, звучащий с улицы. Ее голос услышали выжившие люди и спешили на помощь.
В этот момент шар дернулся еще раз, и прежде, чем Ребекка успела издать дикий вопль, он прошел сквозь нее, опутал туманом Лили и вылетел через окно наружу, разметав на своем пути бегущих к дому Ребекки. Лицо старухи вновь сделало оборот вокруг своей оси, и над проклятой землей повис круглый лунный диск с серыми пятнышками…
Ошарашенный Мэт свалился с кровати и кубарем выкатился через дверь наружу. Его грудь болела, как будто ему со всей силы школьные задиры по ребрам влепили футбольным мячом на уроке физкультуре. Он услышал треск справа. В одну минуту из рушащихся под натиском огня и ветра стойл выскочили кони. Бряцая сбруей, они ломанулись прямо на него. От удара копытом по голове Мэт отключился. Он не почувствовал, как его нога запуталась в ремнях, и одно из обезумевших животных поволокло его со двора мимо дома Горацио, где из под обломков крыши выглядывали окровавленные ноги старика.
Мэт очнулся гораздо позже, когда огонь утих. Он лежал на выжженных холмах, и если бы он знал, что случайно угодил ногой в стремя, то удивился бы, ведь животные должны были его тащить совсем в другую сторону от пожара… Может быть, его отнесло сюда сильным ветром? Или один из злобных шаров схватил его, но по какой-то причине вынужден был бросить? Мэт ничего этого не знал.
Он поднялся на локтях и взглянул перед собой вниз. Чуть выше уровня моря чернело выжженное потрескавшееся плато, которое еще совсем недавно было поросшим густой сочной травой полем. Чуть дальше торчали пики оранжевых скал, нацелившие свои верхушки в серое небо. А за ними виделось угасающее фиолетовое сияние далекого острова.
– Ребекка! – вдруг воскликнул он. – Я должен найти ее! И потом мы вместе отправимся на поиски Лили, чего бы нам не стоило это путешествие!
Он попытался подняться, но сильная боль в груди повалила его на землю.
– О-ох! – выдавил он из себя болезненный стон.
И вдруг небо над его головой стало чернеть. Нет, это не было похоже на надвигающуюся с быстрой скоростью ночь. Что-то, что вселяло страх в душу Мэта. Ему стало не по себе. Неожиданно сдавило горло. Воздух сжимал его плечи, клонил голову к земле. Как будто невидимая тяжелая масса угрожающе опустилась на его тело, не давая пошевелить ему конечностями.
Все вокруг становилось черным. Краски меркли. Он уже не видел дальше нескольких футов перед собой, пока и вовсе не ощутил на себе давление стен непроглядной тюрьмы…
В этот момент та самая женщина-библиотекарь, что сделала замечание шестнадцатилетнему юноше, болтающему ногой под столом, с недоумением закрывала тяжелую книгу, лежащую на столе. Страницы смыкались до тех пор, пока толстый кожаный переплет не сдавил Мэта целиком стальными тисками.
– И когда этот юнец успел улизнуть из библиотеки? – пробурчала себе под нос она. – Ну, да ладно. И к лучшему. Мы закрываемся, – взглянув на стрелки часов, повторила она то, о чем совсем недавно предупреждала Мэта.
Женщина библиотекарь хотела уже отнести книгу на полку, когда крик удивления невольно вышел из ее груди. Она увидела между столом и шкафом на полу тело какой-то молодой женщины в белом платье, уткнувшуюся лицом в паркет. Ее длинные локоны были беспорядочно раскиданы по плечам и спине, а в сомкнутой руке та сжимала тряпичную куклу девочки со светлыми волосами. Ее тело вдруг дернулось, и женщина захрипела. Она с трудом встала на ноги. Не произнося ни слова, она смерила библиотекаря обреченным взглядом и зашагала вдоль книжных стеллажей к выходу, держа игрушку за крохотную ручку. «Мы найдем новый дом, Лили», – послышался женский шелестящий шепот из ниоткуда. Тонкой туманной струйкой он пронесся мимо странной гостьи и с тихим хлопком лопнул в воздухе, словно мыльный пузырь.
В конце коридора
…Легкий туман окутывал землю вокруг, стелился под ноги, словно дымчатый кот, тянул клубящиеся пальцы в лицо. Откуда он взялся белым днем в центре города? И вдруг он стал бесследно исчезать на глазах, растворяясь в воздухе, как дым от сигареты, пока не пропал полностью.
Кит Паркер стряхнул с себя остатки серой дымки и захлопнул деревянную калитку за спиной. Впереди него тянулась садовая дорожка, выстеленная квадратами узорной каменной плитки. Она бежала до самого дома, где Кит прожил все свое детство и юность до того, как поступил в школу полиции и съехал из родного гнезда.
Кит поправил фуражку с полицейским знаком на своей голове, затем переложил букет свежих цветов из вспотевшей ладони в другую руку и зашагал к дому. Начищенные носы форменных ботинок отражали солнце, и на их гладкой черной коже были отчетливо видны яркие светлые круги. Кит расправил на груди слегка сбившуюся форму и на ходу еще раз оглядел себя. Сегодня знаменательный день – его матушке исполняется шестьдесят лет. Должно быть соберется много гостей, и он просто не мог позволить себе выглядеть неряшливо.
Поднявшись по окрашенным блестящим лаком ступеням на веранду, Кит пригладил светлые усики на худом скуластом лице и позвонил в звонок. Раздалась приятная мелодия и тут же послышались тихие частые шаги. Через несколько секунд распахнулась дверь, и Кит увидел на пороге мать, облаченную в легкое кремовое платье до щиколоток с рюшами кофейного цвета на груди и рукавах. Седые волосы были закручены на голове в тяжелый пучок и стянуты ажурной черной сеточкой.
– Ты пришел, дорогой! – радостно всплеснула она руками и обняла сына за плечи. – Я так рада! Проходи в дом, милый! – она вдруг заметила цветы в его руках и ее глаза вмиг намокли: – Ты принес мне мои любимые лилии? Они так божественно пахнут!
Улыбаясь, Кит молча поцеловал мать в щеку и нежно протянул букет. Она взяла подарок и отстранилась в сторону, пропуская его внутрь.
В доме уже разносились манящие запахи готовящейся еды. Было слышно, как на плите в кухне шипит масло в сковороде. Скидывая с ног обувь, Кит мельком бросил туда взгляд и открыл рот от изумления:
– Ма-ам! – протянул он, не отводя взгляд от увиденного. – Кто эти люди? Что за маскарад?
– Ну-ну, мой мальчик, – она подняла вверх руки, протестуя, – все в полном порядке. Просто я вызвала на дом кулинаров из фирмы «Готовим с душой и специями». Я уже не молода, чтобы обслужить свой праздник в одиночку. Гостей будет не мало, и эти господа прекрасно справляются со своей работой. И самое главное, – матушка подошла поближе и прошептала ему на ухо: – И главное, что они берут совсем не дорого.
Кит сглотнул комок в горле. У плиты хлопотал чернокожий человек в белом облачении, поверх которого был надет темно-синий передник с названием фирмы. Второй орудовал столовым ножом на доске, с хрустом нарезая свежие овощи. Не прерывая своего действия, он медленно повернул к Киту свою лысую голову и улыбнулся широкой белоснежной улыбкой. Оттенок его кожи был еще насыщеннее, чем у первого. Эдакий черно-синий цвет, как у зрелой спелой сливы. Взгляд двух белых-белых глаз застыл на полицейском мертвым грузом.
Кит отвернулся в сторону и прошагал вслед за матерью в просторную гостиную, где уже были сдвинуты два квадратных стола, накрытых скатертью с рисунком различных ягод и фруктов. По центру стояла большая хрустальная ваза, наполненная наполовину водой. Миссис Паркер опустила в нее цветы.
– Я была уверена, что ты принесешь мне букет, сынок, поэтому я поставила на стол вазу. Гляди, как они прекрасно смотрятся здесь?
– Очень красиво, – кивнул Кит и подошел к окну. Он слегка отдернул занавеску и выглянул в сад. – Во сколько ты принимаешь гостей, мама?
– Я уже говорила тебе. В половине пятого дня, – со счастливой улыбкой ответила та.
Часы показывали без четверти четыре. В кухне что-то загремело, Кит настороженно сдвинул брови:
– Мы успеваем? Нужна помощь?
– Нет, дорогой, – покачала головой миссис Паркер, – парни из «Готовим с душой и специями» заканчивают с минуты на минуту. Но, – она кокетливо закусила край нижней губы, – но, конечно, ты можешь помочь мне разложить столовые приборы на столе. Кстати, пойду проведаю, как обстоят дела с закусками и горячими блюдами.
Матушка вышла из гостиной и исчезла в кухне. Кит слышал приглушенное бормотание за стенами. Он отошел от окна и, заложив руки за спину, закружил по комнате, осматривая обои, мебель и полки с книгами так, как будто видел все это в первый раз. Ему казалось, что он не был здесь уже целый десяток лет, хотя всего лишь только месяц назад он приезжал среди ночи, чтобы вместе с мамой дождаться врача, когда у нее внезапно подскочило давление.
Кит присел на диван. Без двух минут четыре часа. Вскоре из всех концов Ридана прибудут родственники и друзья, и комнаты наполнятся весельем и поздравлениями. Он любил эту дату – тринадцатое августа. В этот день его мать была самым счастливым и беззаботным человеком, каким только может быть любой человек.
Его мысли прервал громкий звон разбитой посуды, раздавшийся в кухне. Кит вздрогнул от неожиданности и вскочил на ноги. Звук повторился снова, и Кит уже более явственно различил звяканье разлетевшихся по полу осколков. Он ждал, что вот-вот матушка начнет ругаться на чернокожих парней, но она почему-то молчала. По спине полицейского вдруг пробежала мимолетная дрожь от странного волнения.
Он выскочил из гостиной и широкими шагами достиг кухни. Остановившись в дверном проеме, он инстинктивно зажал себе рот двумя руками, не давая подступившей рвоте вылиться наружу утренним завтраком.
– Ма… – только и промычал он, глядя на мать, привалившуюся без движения к столешнице. В ее спину был безжалостно воткнут длинный столовый нож, вошедший в мягкое тело по самую рукоять!
Он перевел отчаянный взгляд на дергающихся чернокожих. Вопреки здравому смыслу те плясали непонятный танец по пояс раздетыми среди осколков посуды и разбросанной еды. Они вскидывали ладони кверху, задирали босые ноги выше и выше, трясли плечами и кривились телами в разные стороны. А кровь миссис Паркер, что пропитала насквозь кремовое платье большим пятном на спине, хлюпала на паркет.
Ослабев, Кит пытался нащупать револьвер, который он всегда носил в кобуре на правой стороне полицейского ремня, но непослушные пальцы не находили твердой холодной стали. Рации, чтобы вызвать подмогу, почему-то тоже не было.
Тем временем чернокожие из фирмы «Готовим с душой и специями» ускорялись, кривляясь все сильнее. Их отрешенный взгляд блуждал среди стен, а рты обнажали ряды белых зубов, так нелепо и ярко смотрящихся на черно-синих лицах.
Шатаясь, полицейский переступил порог кухни. Чернокожие будто не замечали его, продолжая безумство. Кит хотел притянуть к себе одного, но взмах руки был неточным, и Кит, оступившись, повалился на пол. Его ладони коснулись лужицы теплой крови. Он стал беспомощно барахтаться на паркете, пытаясь подняться, но все больше размазывал кровь по полу и скользил.
Он потянулся к матери, но до нее как будто бы было много миль, и он не мог нащупать ее тело. Он чувствовал себя беспомощным, находясь среди ада. Словно он кружился на рушившемся чертовом колесе, намертво пристегнутый, без шанса спуститься на землю живым.
В этот момент входная дверь распахнулась с улицы. Кто-то впустил в коридор поток дневного света. «Это друзья, – мелькнуло в голове Кита. – Помощь уже близко…»
Он хотел крикнуть во все горло, но не смог издать даже слабого писка. Голосовые связки были чужими, и не слушались. Зато в его мозгу зазвучал чей-то настойчивый голос: «Но ведь на их руках нет крови, на их руках нет крови. Проверь свои ладони. Посмотри на них, Паркер!»
В коридоре застыла тень человека. Кит не видел его, но ощущал его дыхание. Глубокий вдох. Пауза. Выдох…
Чернокожие топали босыми ногами уже не так громко, как будто они удалялись от Кита все дальше и дальше. Полицейский приложил усилие и перевернулся на живот. Ему показалось, что эти мужчины каким-то образом стали ниже ростом и вообще размерами меньше, чем были. Вот они стали сжиматься еще больше и еще, пока не превратились в крохотные деревянные фигурки на паркете, очень похожие на шахматных слонов.
За спиной раздался сильный глухой удар, от которого волосы на голове Кита встали дыбом, а комната с мертвой матерью и черными статуэтками в один момент просто пропала…
– Эй, Паркер! Ты до черта напугал меня, напарник, – Джим Бейкер – короткостриженый, полный мужчина сорока двух лет с голубыми глазами ошалело глядел на пробудившегося только что Кита. – Из-за тебя я пролил кофе себе на штаны. Тебя так тряхнуло, старина, я думал ты вылетишь сквозь металлическую крышу нашего «бьюика»! Ума не приложу, когда ты успел отрубиться?
– Я спал, Джим? – тяжело сглотнув, Кит снял с головы съехавшую набок фуражку. Волосы под ней были мокрыми от пота. – Я правда уснул, прости. Не знаю, как это вышло. Просто, мы болтали с тобой, коротали смену и…
– Это ты прости, – вздохнул Джим, – я случайно нажал на звуковой сигнал, пока искал в бардачке сигареты, – он продемонстрировал Киту новую пачку «Ньюпорт» с ментолом.
– Гадость, – отмахнулся Кит. – Не смей курить их в машине. Они пахнут, как мята, облитая мочой старого енота.
– Хорошо, что ты не потерял чувство юмора… Ох, извини меня еще раз, Кит.
– Все в порядке, я уже пришел в себя, – кивнул тот. – Разве что мучают иногда кошмары, но и это пройдет.
– Это я уже успел заметить… Кстати, я не терял времени даром, – сказал Джим и все-таки закурил сигарету. – Помнишь ту статуэтку, найденную в переулке рядом с…
– Да, Джим, говори, как есть. С телом моей матери…
– Именно, – он достал из кармана улику – статуэтку чернокожего божка. – Так вот, пока мы все были заняты похоронами миссис Паркер, я все же нашел пару часов и обошел несколько антикварных лавок в городе.
– Отпечатков пальцев все равно нет, – Кит отвернулся в окно автомобиля и уставился на кирпичную стену двухэтажного здания.
– Да, но один из антикваров посоветовал мне обратиться в очень интересную лавочку с названием Антикварные диковины. Это на окраине Ридана. Старый квартал. Недалеко от железнодорожной станции. Владелец – очень осведомленный в различных старинных редкостях пожилой человек. Имени мне не назвали, но у нас еще будет время с ним познакомиться, – Джим по-дружески положил руку Киту на плечо: – Я думаю, это плевое дело, старина. Скоро мы найдем убийцу твоей матушки. Все, что нам остается выяснить, так это происхождение фигурки. Возможно, она из какого-то набора. И если это так, то мы обязательно выясним, кто может держать у себя в коллекции такой наборчик, в котором не достает одной статуэтки. Найдем хозяина вещицы – считай, что преступник у нас в руках!
Кит вновь повернулся к напарнику и взял у него фигурку, сделанную из эбенового дерева. Повертев ее в руках, он вновь пришел к выводу, что в ней не было ничего особенного, кроме недешевого материала, из которого она была изготовлена: толстый негритенок, сидящий на подставке со сдавившими жирную шею округлыми бусами. Его раздувшийся животик с большим пупом сильно выпячивался и, кажется, готов был вот-вот лопнуть, раскрыв свою деревянную сердцевину мелкими трещинами. Глаза мальчика были закрыты, будто он дремал, а руки плотно прижаты к согнутым коленям. Предметов одежды на нем вырезано не было, и его округлые формы тела поблескивали лаком в свете заходящего солнца, повисшего пока еще над крышами домов оранжевым пятном.
– Какая безвкусица, – Кит вновь отдал фигурку напарнику. – Неужели кто-то готов вывалить большие деньги за подобный мусор?
– Были бы деньги, Кит, – Джим скривил жалкую гримасу и демонстративно потряс мелочью в кармане форменной рубашки.
Они замолчали на минуту. Джим допил свой кофе и швырнул пустой стакан на заднее сидение.
– Едем? – спросил он и, не дожидаясь от Кита ответа, завел мотор «бьюика».
Не говоря ни слова, Кит кивнул. Джим выбросил дымящийся окурок в окно, и повел машину в сторону окраины города. Кит включил приемник, и всю дорогу, пока они ехали, с радиостанции передавали приятную музыку. У Паркера постепенно улетучивалось напряжение после дурного сна, и через четверть часа он чувствовал себя уже гораздо лучше.
Джим сбавил скорость в глухом районе с двухэтажными обшарпанными домами по обеим сторонам грязных улиц и покатил размеренно, высматривая нужный адрес. Вскоре он нашел искомое место. В тупике одной из улочек в низком кирпичном здании темнела тяжелая металлическая дверь. Горящая мелкими лампочками вывеска над ней гласила: «Антикварные диковины Алона». Тихий ветерок гонял обрывки газет и фантиков по асфальту, поднимая их в воздух и опуская снова вниз.
– Это здесь, – взглянув через окно, констатировал Джим и припарковал автомобиль у бордюра.
– Лавка, кажется, закончила работу, – сказал Кит и, сняв с головы фуражку, одним движением отправил ее туда же, куда совсем недавно полетел пустой стакан из-под кофе Джима. – Мы поздновато нагрянули.
– А это мы сейчас проверим, – ответил напарник и, бряцая наручниками на ремне, вышел из машины.
Полицейские вразвалку проследовали к магазину старинных предметов, и Джим дернул на себя дверь. Раздался мелодичный звон колокольчика, приглашая посетителей пройти внутрь.
– А я что говорил? – довольно ухмыльнулся Джим и переступил порог лавки.
Войдя вслед за ним под свет мерцающих тусклых ламп, Кит тут же отметил про себя, что здесь собралась внушительная коллекция вещей, должно быть, со всех уголков мира. Витрины были завалены старинными талисманами на цепочках и тесьме, кожаными кошельками, кусками янтаря различных форм и величин, монетами разных стран, настольными играми в деревянных резных футлярах, блестящими метательными кинжалами, осколками каменных древних фресок, фарфоровыми вазами, пуговицами, столовыми приборами из бронзы и серебра и многим другим. В одном из дальних углов почти напротив входа имелась даже статуя воина в доспехах в натуральную величину! Сжимая копье металлическими латными рукавицами, он выглядел настолько впечатляюще что казалось, будто вот-вот сдвинется с места и перекроет полицейским путь вглубь магазина. На стенах, выкрашенных в темно-голубой цвет, недружелюбно скалили пасти чучела голов животных и улыбались с портретов нарисованные люди в пестрых одеждах и головных уборах. Большое окно было занавешено темной тканью, придавая освещению еще более тусклые загадочные оттенки. В нескольких шагах от занавеси находился прилавок, на котором тоже были разложены предметы товара – те, что не залезли в стеклянные витрины. В этот момент за прилавком послышалось тихое шуршание, словно в недоступном глазу уголке помещения заскреблись осторожные мыши.
– Живые есть? – громко спросил Джим, с любопытством уставившись в полумрак. Туда, откуда исходил шум.
– Что? Кто? Живые? Какие? – в ответ послышался срывающийся, даже визгливый голос. Похоже продавец не слышал, как полицейские вошли в магазин. – Ах, да, конечно! Живые! Мертвых здесь нет никого, это уж точно!
