Виктор Александрович Авдеев
Риданские истории II
Гостиную ослепила яркая белая вспышка света. Снова раздался оглушительный стук в дверь. Когда свет погас, в гостиной не было ни гоблина, ни Бенни, а белый шарик, подергиваясь, висел на своем месте.
– Пока наш малыш еще спит, Питер, – проговорила миссис Робинсон, – нужно успеть разложить под елкой подарки.
Мама Бенни держала в руке перевязанную лентой коробку, обернутую подарочной бумагой, а мистер Робинсон в этот момент доставал из укромного местечка в шкафу еще один подарок.
– Ты права, дорогая, мы каждый год так и делаем, – улыбнулся он и прикрыл дверцу.
Они прошли вместе к елке и уложили под ее нижние ветви две коробки.
– Так, – сказала миссис Робинсон, поправляя упавшую на лоб прядь светлых непослушных волос, – Теперь конфеты. Ими мы набьем носочки на камине. И еще обязательно несколько мандаринов. Какое Рождество без запаха мандаринов! Бенни их так любит.
Она поднялась на ноги, и в этот момент случайно зацепила рукой один из шариков на елке. Он соскользнул с ветви и упал на пол. Раздался звон, и от него остались лишь белые осколки.
– Какая я неловкая, – всплеснула руками она. – Надеюсь, звон не разбудил нашего мальчика, еще слишком рано.
– Вообще-то уже девять утра, – подметил папа Бенни, взглянув на часы над камином. – Пора будить нашего соню, а то он так все Рождественское утро проспит.
– Хорошо, Питер. Сейчас я замету здесь осколки, и мы вместе сходим в спальню нашего сына. Ты согласен? – она игриво толкнула его под локоть.
– Конечно, любимая. Надеюсь, ему понравятся подарки от Санта-Клауса, – и он засмеялся, указав на них двоих пальцами.
Миссис Робинсон сгребла в совочек осколки.
– Кстати, – сказала она, – я не припомню, чтобы у нас был такой шарик. Это вы с Бенни его повесили?
– Ну, раз он висит на нашей елке, значит, его водрузили сюда не чужие люди. Конечно же, это мы. Наверное…
– Да, ладно. Настало время будить Бенни, – проговорила его мама, вытряхнув в мусорное ведро осколки разбитого шара. – Представляю, как он обрадуется! Наш мальчик любит этот праздник больше всего на свете!
Мистер и миссис Робинсон, стараясь не шуметь, отправились в тихую спальню Бенни, предвкушая радость на лице мальчика, которого они никогда не найдут.
Таверна на костях
Густой октябрьский туман на коварных болотах застал нас внезапно. Еще пару дней назад теплый ветерок не предвещал перемен погоды и ласково гладил нашу громоздкую повозку. Он будто бы колесил вместе с нами, был тихим и молчаливым спутником в долгой дороге, которая и привела нас в глухую топкую местность на северо-восточной окраине Ридана.
Перед моими глазами возвышалась одинокая таверна с названием «Последний очаг» в два этажа высотой с откидными деревянными ставнями на окнах, металлическим флигелем на черепичной крыше и печной трубой, из которой поднимался в серое небо белый дым. Здание было огорожено невысоким частоколом. Повсюду росла лишь трава, сорняки и дикие цветы, а ко входу в таверну вела нахоженная тропинка, слегка огибающая колодец с навесом и привязанным к деревянному валу ведром. Поодаль виднелись низкие постройки. Возможно, одна из них была свинарником, другие – наверняка, сарай для дров, курятник и помещение для хранения всякой всячины, как это обычно бывает. Также виднелась небольшая конюшня с тремя стенами и одной общей большой калиткой, устланная сеном, под навесом которой топталась пара лошадей. А за таверной расстилался дремучий лес. Черные искривленные старостью деревья выглядели пугающе и отчасти величаво в силу своей немалой длинны. Между темных стволов крепко застыла густая тьма и таращила на свет свои невидимые любопытные глаза.
Я удобно устроился на облучке повозки с верхом, сжимая мягкие кожаные поводья Рогзи – единственного жеребца, который у нас был. Моя жена Алисия мирно спала сзади, утомленная поездкой по холмам и равнинам. Там же, в кибитке, был и наш маленький кукольный театр с куклами, сшитыми нежными руками Алисии, и миниатюрными деревянными декорациями, сделанными мной. Так мы зарабатывали на хлеб, устраивая маленькие представления в каждом попутном городке.
Однако сегодня мы остановились в этих краях не случайно. Поиски моего брата привели нас с Алисией к этой таверне. Два месяца назад мы гостили в его доме далеко к югу отсюда. Тогда Джим поведал мне, что собирается отправиться в Ридан за удачей. Какой-то грязный старик за две кружки низкосортного пойла поведал ему историю о большом драгоценном камне, вроде как спрятанном в одной из пещер у западного побережья Ридана лиходеями, что не успели выменять его на золото, преждевременно скончавшись от властной руки правосудия. Мы с Алисией отговаривали его от этой непутевой затеи. Намекали, что тот попрошайка всего лишь хотел нализаться до полусмерти за счет щедрого простака, что развесит уши при одном лишь упоминании о легких сокровищах. Но он не послушал нас, и с тех пор от него не было ни одной весточки. Я надеялся, что он все же отыскал, что хотел, и канул без следа в богатую жизнь. Лучше бы так… И все же я беспокоился о нем…
Прибыв в Ридан, мы с Алисией много говорили с местными жителями. Обращались к представителям власти, беседовали с трактирщиками, с рабочими порта. Из разговоров с этими людьми мы уяснили для себя следующее: Джим пришел с юга, он не покупал место на корабль с запада и не покидал восточные ворота города с согласия бургомистра. Оставался лишь север. И ниточка привела нас в «Последний очаг». Это было действительно последнее место, где мы могли бы хоть что-то узнать о Джиме…
– Проснись, дорогая Алисия, – тихонько позвал я свою жену. – Мы прибыли на место.
– Как? Уже? – разомкнув тяжелые веки, пробормотала та. – Меня сморил сон, – и она зевнула.
Я слез с облучка, заклинил колеса специальным самодельным рычагом и помог Алисии спуститься с двух небольших ступенек повозки.
– Ларри, какое жуткое место, – поежилась Алисия, стрельнув по сторонам своими темно-зелеными глазами. – Здесь даже воздух пропах гнилью…
– Недалеко начинаются болота, – пояснил я. – Не переживай, мы здесь ненадолго. Узнаем о Джиме и…
Я хотел сказать – тронемся в путь, но тут же прикусил язык. Пока не рассеется туман, мы вряд ли проедем и полмили через эти болота в такой непроглядной пелене. Алисия не стала расспрашивать, какое должно было последовать предложение после моего «и», а просто поправила на усыпанной каштановыми кудряшками голове сбившийся чепчик, местами покрывшийся пятнами дорожной пыли, и разгладила длинное платье из толстой ткани.
Погладив вдоль холки Рогзи, я шепнул ему, чтобы тот был послушным мальчиком и ждал нас здесь. Я взял за руку Алисию, и мы вместе прошагали к двери, ведущей внутрь таверны. Навстречу нам вышел полный молодой мужчина. Увидев нас, он вздрогнул всем телом. Он был бледен лицом и, кажется, чем-то напуган. По крайней мере, нам с Алисией так показалось. Его тонкие губы и подбородок дрожали. В одной руке он держал небольшую сумочку, а другую руку он прятал в карман жилета. Не говоря ни слова, он прошел мимо нас и, шарахнувшись от мотнувшего гривой Рогзи, свернул направо. Туда, где скрипели на ветру зловещие старые деревья. Он удалялся все дальше и дальше, пока не скрылся за грядой раскидистых полуголых кустарников, после которых начинался лес.
Мы с Алисией лишь пожали плечами, и я дернул на себя дверь. В нос сразу же ударил сухой приятный запах пряностей и парафина. А первое, что нам бросилось в глаза – множество зажженных свеч, будто в церкви, что были установлены на всевозможных выступах, в глубоких стеновых нишах и на широкой каминной полке. Внутри таверна была исполнена в светло-алых тонах, и огни от свеч еще больше подчеркивали этот тяжелый глазу красный цвет, присутствующий повсюду. У дальней стены тянулась по диагонали вверх широкая темная лестница с резными балясинами и округлыми перилами и исчезала под потолком. Старые круглые столы, расставленные по всему залу, и уложенные кверху ножками стулья на столешницы были изготовлены также из темного дерева. Среди пустых столов я увидел плотного лысого мужчину средних лет с тонкими усиками, одетого в передник поверх простой свободной одежды. Он мел половицы длинной мягкой метлой и еле слышно насвистывал какую-то мелодию.
– Добрый день, сэр! – я поприветствовал его с порога, сняв с головы запылившуюся шляпу. – Не много постояльцев у вас на сегодня, правда?
– Не соглашусь с вами, – хрипло отозвался тот, не поднимая глаз от пола. – Три занятых комнаты в этих краях – всегда достижение. Меня зовут Тодд, – представился он. – Я – хозяин таверны. Ночлег? Пища? Что привело вас сюда? Торговцы? Охотники за головами? Бродяги? Чем могу помочь?
– А вы любопытны, сэр, – я слегка смутился от словесного напора, которым Тодд встретил нас с Алисией. – И, кажется, любитель поболтать. Нет, мы никакие не охотники. Меня зовут Ларри, а это моя жена – Алисия. Мы бродячие артисты.
– Вот как? – удивленно воскликнул Тодд и отложил метлу. Он наконец-то поглядел на нас, хотя я бы предпочел не видеть его взгляд. Желтые волчьи глаза с узенькими щелками зрачков, а вокруг глаз темные круги. Жуть. – Боюсь вас расстроить, уважаемые, но здесь вы вряд ли найдете публику себе по вкусу. Разве что, пару бекасов на болотах да кучу жирных лягушек.
Тодд пробасил трубным смехом. В этот момент на втором этаже со скрипом отворилась дверь и тут же захлопнулась. Послышались шаги и скрип половиц.
– Отец, у нас новые посетители? – донесся сверху молодой женский голос.
– Не знаю! – крикнул он и обратился к нам: – Так вы решили остановиться у нас или как?
– Вообще-то, нас привело к вам очень важное дело, – как можно деликатнее начал я. – Видите ли, я ищу своего брата. Возможно, он останавливался у вас… Его имя Джим. Джим Ларсон.
– Хм, в данный момент наши комнаты занимают мистер Бломб, имеющий дурацкую привычку без конца выстукивать по полу своей тростью. Он сейчас наверху у себя. Дальше, доктор Моллиган. Душа-человек, вы наверняка столкнулись с ним на улице, когда заходили в таверну. Надо полагать, скоро вернется. И малыш Рикки. Правда, с ним побеседовать вам вряд ли удастся. Он сильно болен, подхватил какую-то простуду. Моя дочь, Майя, пытается выходить его. Конечно, не бесплатно, но денежки у парня есть, – Тодд подмигнул мне. – А Джима нет. Так вы будете снимать комнату? – выжидающе застыл Тодд.
– Пожалуй, мы переночуем в нашей повозке, а утром двинемся в путь.
– Вы, должно быть, сумасшедшие, – вновь расхохотался Тодд. – В такой туман сгинуть на болотах дело плевое. Никто никогда не найдет вас, – он вмиг стал серьезным. – Как минимум три дня туман не покинет эти болота. Не советую вам, – в его голосе послышались несколько угрожающие нотки. Должно быть, он знал цену своим словам.
– Дорогой, давай останемся, – взмолилась Алисия, дернув меня за рукав. – Здесь есть теплая постель, еда, и вода в колодце…
– Э-э, не-ет! – протянул Тодд. – Воду из колодца лучше не пить. Она… э… совсем для этого не пригодна. Грязь. Зловонный запах. Засорился со временем… Но позади таверны имеются чистые холодные родники. Благо, что их в такой почве в достатке! Мы набираем воду там. Вам не о чем беспокоиться. Да, и стоимость комнаты всего три монеты включая трехразовое питание. Где вы еще найдете такие цены? – Тодд ухмыльнулся хитрой улыбкой торгаша.
– Всего три монетки? – Алисия была на седьмом небе. – Мы остаемся! – решила она, не удосужась обсудить этот вопрос со мной. Хотя, я был уже не против.
В этот момент по ступеням лестницы тихими шагами спускалась белокурая прекрасная девушка лет двадцати и скромно улыбалась. Я чувствовал спиной, как напряглась Алисия, что была старше на добрый десяток лет и, конечно, менее красива, чем эта обворожительная незнакомка.
– Я слышала, вы ищете Джима Ларсона, – бархатистым нежным голосом произнесла она. – Отец, это тот молодой мужчина. Шатен, кажется, и у него на щеке небольшой такой… шрам, да? – она кокетливо провела пальчиком по своей гладкой щечке и невинно взглянула на меня.
В этот момент внутри меня сильнее забилось сердце. Отчасти от ее глубоких чарующих глаз. И еще оттого, что она точно описала внешность моего пропащего братца!
– Да, это он! – возбужденно закивал я. Теперь во мне вновь затеплилась надежда. – Так он был у вас? Давно? Когда он съехал? Он сказал, куда отправился?
– А! – вдруг затряс в воздухе пальцем Тодд. – Припоминаю! Кажется, он что-то говорил о том, что намерен вернуться сюда через пару дней. Проклятая память. Плохая память на имена… Но теперь я определенно вспомнил. Да, так и есть. Через пару дней.
– Почему же его до сих пор нет? – встревоженно спросила Алисия. – Он ведь не сегодня покинул эту таверну? В противном случае, вы бы сразу вспомнили о нем.
– Верно, – Тодд почесал могучей пятерней блестящую макушку.
– Три дня назад, – нараспев ответила Майя. – Всего три дня назад. Уверена, он скоро вернется. Он мне показался человеком слова. И способным постоять за себя…
Пока я наблюдал за Майей, во мне играли противоречивые чувства, о которых мне даже не хочется думать. Нет, ни в коем случае я никогда бы не стал заигрывать с другой и предавать Алисию, но… Майя была ярким цветком посреди безжизненной топи. С другой стороны, было в ней все-таки что-то отталкивающее.
Нет, я не хотел о ней думать. И переключился на Тодда.
– Я буду вам платить за одни сутки вперед каждое последующее утро до тех пор, пока мы не съедем. Идет?
– Вот что я скажу вам, – ответил Тодд. – Три монеты в сутки в любое время. Но если же вы почтите нашу семью хорошеньким представлением, плата упадет до двух монет в сутки! Ведь вы артисты? Ну как, по рукам?
– Это щедрое предложения, Тодд, – с почтением произнес я. – Только не сегодня. Мы жутко устали с дороги. Завтра, идет? И с нас две монеты.
– Ваша комната на втором этаже, – слегка поклонился Тодд, приняв плату. – В конце коридора дверь направо. И не мешайте малышу Рикки… Он очень болен, – повторил он, выдержав маленькую паузу.
Я чувствовал, как Майя провожала нас взглядом, когда мы выходили на улицу за своим скарбом, но не поддался желанию обернуться. Также я слышал, как Тодд крикнул мне вслед, чтобы я отвел Рогзи к коновязи позади таверны.
Через несколько минут мы с Алисией внесли свои сумки со сменной одеждой и личными вещами в таверну. Проходя по коридору, я на миг остановился и краем глаза подглядел в полураскрытую дверь комнаты Рикки. Парень лежал в кровати повернутый лицом к двери и, по-видимому, спал, укрытый почти до самых глаз одеялом. Его лоб был мокрым от пота, а дыхание свистящим и прерывистым. Запах из комнаты шел смрадный. Кажется, там давно не проветривали.
Мы с женой зашли в свою комнату и бросили вещи на пол. Алисия плюхнулась в продавленное кресло у окна и с облегчением откинулась на спинку. Кажется, спустя пару минут она даже задремала. Я присел на широкую кровать и устало прикрыл глаза. Голова слегка закружилась, как будто я выпил бокал вина в каком-нибудь кабаке. Я чувствовал, что тоже проваливаюсь в дремоту, когда меня вернули к реальности шаги в коридоре.
Я разлепил веки и увидел женщину лет сорока. На ней было надето черное платье с грязно-белым ажурным фартуком, а на голове чепчик. Почти такой же, как на моей Алисии. В руках у нее было постельное белье и кувшин с водой. Она очень тихо прошагала в комнату, потупив глаза, и положила вещи на маленький столик у окна.
– Вы справитесь с этим сами, сэр? – робко спросила она, не поднимая на меня глаз.
– Конечно, благодарю. Меня зовут Ларри, а это моя жена Алисия. Она устала с дороги, так что…
– Простите, но мой хозяин не велел знакомиться с постояльцами и, тем более, говорить с ними о сторонних темах, не касающихся прислуживания здесь, в таверне. Прошу еще раз простить меня, сэр.
– Хозяин? О-о! Я подумал вы… – мне было неловко оттого, что принял эту женщину, возможно, за мать Майи или мачеху…
– Что-нибудь еще, сэр?
– Да, во сколько у вас принято ужинать?
– В шесть часов вечера, сэр. На нижнем этаже, сэр.
– Как ваше имя? Не бойтесь, я не расскажу об этом Тодду и при нем ни в коем случае не буду окликать вас.
Она мялась на месте.
– Ну же, смелее, – сказал я добродушно.
– Оливия, сэр. Только… – в этот момент она подняла на меня печальные глаза.
В них мне почудилась глубочайшая тоска, но я вмиг проглотил в себе желание задать ей еще несколько вопросов, потому как заметил на ее шее тесемку. Точно такое же плетение было у кулона, что носил мой брат!
– Оливия, – встревоженно шепнул я. – Откуда у вас это? – я указал пальцем на тесьму.
– Хозяин подарил мне.
– Что это за вещь? Это амулет орехового листа из камня? Он песочного цвета с небольшим сколом внизу, так ведь?
– Верно, сэр. А вам знакома эта вещь? – она мягко прижала руку к груди, как будто боялась, что я отберу у нее кулон.
– Да, она принадлежит моему брату. Он отдал ее вам? Почему? Вы знаете, где Джим?
Она хотела только что-то сказать, как на лестнице послышались тяжелые шаги.
– Эй! Долго ты еще будешь копаться там? – громыхал Тодд, оглашая криком пространство. – Живо спускайся вниз и помоги мне на кухне!
Оливия испуганно выскочила наружу, так и не договорив то, что я хотел бы от нее услышать. Я чуть не завыл от досады. Толкнув дремлющую Алисию, я тут же рассказал ей о кулоне. Она меня успокоила, рассудив, что мы найдем время поговорить с Оливией. Возможно, вечером.
К шести часам мы спустились вниз. Свечи все так же монотонно колыхали своими огоньками, заставляя тени плясать на стенах, как мы с Алисией – своих кукол внутри деревянных декораций. На столах уже стояли тарелки с хлебом, сыром, зеленью и сочным мясом слабой прожарки. Я понял это по розовому соку на дне тарелки. А еще я понял, как сильно проголодался. Однако, усевшись за один из столов, мы не накинулись на угощение. Мы были одни на этаже, и начинать трапезу, не дождавшись остальных, было бы эгоистично с нашей стороны.
Через минуту мы услышали шарканье на втором этаже и глухой стук в такт шагам. Вспомнив слова Тодда, стало ясно. Это спускался мистер Бломб, стуча своей тростью. При свете свечей мы наконец рассмотрели его. Это был человек в возрасте, но еще не старый, хотя и с копной густых седых волос. Он был одет в приталенный пиджак, светлую рубашку и свободные темные брюки. В руках у него, действительно, была трость с загнутой ручкой. Он старался держаться прямо при ходьбе, но слабеющие суставы безжалостно клонили его на правую сторону. Чтобы предотвратить этот изъян в осанке, он и опирался на свою трость.
– Мистер Бломб, – небрежно бросил он нам на ходу и прошел к соседнему столу.
В ответ я представил себя и Алисию. Я подумал, что у нас завяжется диалог, но мистер Бломб молча посвятил себя своему ужину. Он противно чавкал, и это раздражало меня до мозга костей. Чтобы хоть как-то отвлечь его от бестактного поглощения еды, я решил спросить:
– А что, больше никого не будет на ужин? Я имею ввиду, других постояльцев?
– Как видите, столов накрыто всего лишь три.
– К тому я и веду, мистер Бломб. Один из постояльцев, молодой человек, настолько болен, что едва ли встает с постели. Думаю, он завтракает, обедает и ужинает прямо в своей комнате. Если только в таком состоянии в него вообще что-то залезет. Но, мистер Моллиган? Он встретился нам днем, когда мы заехали сюда. Он спустится к нам?
– Не имею ни малейшего представления, – без интереса к разговору ответил мистер Бломб и выплюнул кость на тарелку. – Послезавтра я покину эту таверну и мне глубоко плевать, что происходит за пределами моей комнаты, мистер Ларсон.
Алисия сделала мне знак рукой, что в нем вряд ли вспыхнет приятное расположение духа. Я с сожалением кивнул и принялся за еду. Алисия тоже.
Пока мы ужинали из кухни несколько раз доносилось приглушенное бормотание, за ними причитания да стук столовых ножей о разделочные доски. Тодд не удостоил нас своим вниманием за ужином. Мы молча доели мясо и сыр. Мясо мне показалось сладковатым на вкус. Наверное, какой-то местный рецепт. Лично я привык к соленому.
Мистер Бломб раньше нас вышел из-за стола и застучал своей тростью на верхний этаж. Я отправил Алисию в комнату, а сам вышел на улицу, чтобы покормить Рогзи. Когда я привязывал его за таверной, то приметил приличную кучу сена у одного из сараев.
Мы легли рано этим вечером. Алисия вновь уснула лишь только коснулась своей щекой тощей подушки, набитой конским волосом. Время в дороге выбило из нее все силы. Мне не спалось. Несколько раз я проваливался в беспокойный сон, но мне все время мешали спать сторонние звуки. Шаги внизу, крики сов и даже вой со стороны болот. Кто это выл – оставалось только гадать, и я решил утром расспросить об этом Тодда. Оливию я так и не увидел и меня терзала незавершенность нашего с ней разговора.
Утром меня разбудила Алисия. Она рьяно трясла меня за плечо и требовала, чтобы я немедленно проснулся.
– Что случилось? Который час? – я чувствовал себя разбитым и не выспавшимся.
– Еще очень рано, но на улице что-то происходит. Я услышала внизу крики и решила разбудить тебя! Вставай, нужно посмотреть, что там!
Я откинул в сторону сбившийся плед, заставил себя поднялся. Взглянул в окно. Небо было затянуто туманной пеленой – привычный за несколько дней пейзаж. Я накинул плащ поверх ночной сорочки, сунул голые ноги в свои ботинки. В этот момент я тоже, наконец, различил людской тревожный гомон, идущий с улицы и проникающий в не закрытые до конца двери.
– Скорее же, – торопила меня Алисия, то и дело глядя в окно или на дверь.
– Я готов. Пойдем, дорогая.
Мы спустились вниз, и в этот раз я даже не взглянул в комнату Рикки. Меня вдруг забеспокоила причина утренних волнений. На первом этаже не было ни души, зато сквозь щель в уличной двери я различил столпотворение темных фигур.
Лишь только мы покинули пределы таверны, Алисия со сдавленным криком в ужасе уткнулась в мое плечо лицом, отказываясь понимать и принимать то, что мы увидели с ней сейчас.
Моим глазам открылась зловещая картина. У ворот таверны сбились в полукруг хмурый Тодд с мясницким ножом в руке, угрюмый мистер Бломб со своей тростью, красавица Майя и рядом с ней женщина со строгими чертами лица, которую я видел впервые. Наверное, это была жена Тодда, хозяйка «Последнего очага». Они обступили повозку, запряженную гнедым жеребцом. В ней на ворохе соломы лежал доктор Моллиган. Похожий на куклу, лишенный своих ног до самых колен. Из-под брючной разорванной ткани торчали два неровных круга багрового цвета. Без сомнения док был мертв. Его плотно сжатые тонкие губы казались еще тоньше. Они застыли темной полоской на отекшем бледном лице. Я вспомнил, что при нем был небольшой чемоданчик, когда мы столкнулись с ним в дверях вчера, но сейчас его при нем не было. Зато одежда изрядно пропиталась его кровью, и на жилете и брюках отчетливо виднелись разводы, пятна и беспорядочно разбросанные капли, словно сама Смерть небрежно рисовала на них абстракции невидимой кистью, используя вместо красок кровь бедняги Моллигана. Ворот рубахи на его шее был расстегнут, и под самым кадыком таинственно поблескивал серебряный крестик.
Мне стало не по себе. Конечно, я не раз видел умерших, но, чтобы в таком виде… Еще вчера доктор Моллиган был жив и вот… Стеклянными глазами я разглядывал его тело и теснее прижимал к себе всхлипывающую Алисию. И только когда конь лягнул копытом землю, я очнулся от ступора. В голове зашумели голоса, тихие. Потом они стали нарастать, и оказалось, что это был голос Тодда.
– Я отволоку его в город, передам в местную церковь священнику. Пусть делают, что хотят с его трупом, – гневно проговорил он, обращаясь к жене. – Уверен, они найдут пару рукастых плакальщиков, которые закопают то, что осталось от Моллигана. За пару бутылей с выпивкой, естественно.
Женщина сдержанно кивнула, не произнеся ни слова. Даже ни одна мышца на ее лице не дрогнула, не дернулась. Всем своим видом она выражала полное и беспрекословное согласие с мужем.
– Оливия! – гаркнул Тодд. – Поедешь со мной. Будешь смотреть, чтобы покойный доктор не выпал из повозки раньше времени.
И только сейчас я заметил Оливию, которая мялась позади жеребца. Она смотрела вниз, не поднимая глаз, и нервно заламывала косточки на пальцах своих тонких рук. Услышав волю хозяина, она запрыгнула в повозку и покорно уселась рядом с телом доктора. «Как будто она уже привыкла видеть окровавленные трупы у своих ног…» – подумал я с удивлением и отвращением. К слову сказать, как я не пытался ее привлечь своим настойчивым взглядом, но так и не увидел ее глаз. Я уже было хотел рвануться к ней, взять за плечи, тряхнуть изо всех сил и при всех спросить о Джиме, но что-то во мне воспротивилось этому желанию. Наверное, я чувствовал ее страх перед Тоддом. Возможно, что он даже бьет ее… Но я тут же прогнал из своей головы эти дурные мысли.
Я стоял, обнимая Алисию. До тех пор, пока Тодд не щелкнул в воздухе вожжами и не укатил прочь, я не сделал ни единого шага вперед. И теперь я шепнул Алисии, что все кончилось. Она всхлипнула еще раз и отпустила мою руку. Сказала, что поднимется наверх и выпьет успокоительное из наших скромных запасов.
– Доброе утро, мистер Ларсон, – металлическим голосом проговорила хозяйка таверны, проходя мимо меня, вслед за Алисией. Так, как будто ничего не случилось. Мне показалось, что это приветствие прозвучало слишком шаблонно. Как вызубренная строчка какой-то песни. – Завтрак будет готов через час, не опаздывайте.
И она с гордым видом прошагала внутрь. За ней мягкими кошачьими шагами поспешила Майя. Она на мгновение остановилась около меня и, прильнув почти к самому моему уху, повторила трепетным шепотом:
– Не опаздывайте, мистер Ларсон…
Она с такой нежностью протянула первый слог моей фамилии, что я даже на миг почувствовал приятный жар в своей груди. Однако, взглянув в ее глаза, пожар внутри меня тут же угас. Ее взгляд был презрительным, полным насмешки и коварного обмана. Это что же выходит? Она ни за что невзлюбила меня, а ведь мы почти не были с ней знакомы! Алисия? Ревность? Но в таком случае я нравлюсь ей! Стоп, Ларри. Не дай себя одурманить. Ты же видишь, она ведет себя, словно… Я не мог подобрать слов, да и не хотел. Единственное, что мне хотелось теперь – избегать встречи с ней. Дождаться возвращения Джима и уехать из этих болот. Домой, на юг.
Я тряхнул головой. Теперь на улице остались лишь два человека. Мистер Бломб и я. Сварливый постоялец, кажется, никуда не спешил. Да и какие могут быть у него дела здесь? Он топтался у ворот спиной ко мне. И я предпринял еще одну отчаянную попытку завести с ним разговор. Стараясь топать ногами как можно громче, чтобы не напугать старика, я приблизился к нему, кутаясь в плащ от промозглой сырости.
– Мое почтение, мистер Бломб. Тяжелое выдалось сегодня утро, да? Никак не ожидал, что может произойти с доктором Моллиганом такое… Он встретился нам с женой вчерашним днем, и был вполне себе живой. Господи, что я говорю…
– Никто не может ожидать этого, мистер Ларсон, – хрипло проговорил тот, цедя сквозь зубы, и на этом умолк. Он смотрел в противоположную сторону от меня в небо молочного цвета, поверх мрачных верхушек деревьев, едва различимых в тумане.
– Но что произошло с его ногами? Неужели их отгрызли волки? Вы считаете он умер от потери крови?
– Вы слишком любопытны, молодой человек, но совсем не образованы, – мистер Бломб наконец повернулся ко мне, сжимая во рту погасшую трубку. – Ведь вы успели разглядеть тело как следует, не так ли? Если принять во внимание одутловатость его лица, можно предположить, что доктор утонул в болоте. Однако в таком случае он не оказался бы здесь. Тем более эти отвратительные склизкие твари – лягушки и змеи – не лишают человека ног.
– Значит, волки…
– Капканы, мистер Ларсон.
– Чьи капканы? – не понял я.
– На вашем месте я бы не стал совершать подобные прогулки, если не хотите кончить, как доктор, – прохрипел мистер Бломб и закашлялся.
– И все же хотелось бы понять причину его смерти…
– Я и так сказал вам слишком много, мистер Ларсон. А теперь оставьте меня в покое, я не пытаюсь завести с вами дружбы! – гневно воскликнул мистер Бломб и зашаркал в таверну.
Я провожал его молчаливым смятением, когда он вдруг остановился, будто почуял спиной мой взгляд.
– Миндаль! – крикнул он. – Если бы вы стояли ближе к покойному, то учуяли бы запах мин… – он вновь зашелся приступом кашля и, махнув в воздухе тростью, скрылся внутри здания.
«Миндаль, – проговорил я про себя. Затем я вспомнил: – Ну, конечно, цианистый калий! Отравление калием. Летальный исход. Он ведь был доктором и носил при себе различные припарки и лекарства. Наверняка у него с собой был цианид. Но… Зачем он принял смертельную дозу? Боялся быть растерзанным лесными хищниками? Ведь он мог позвать на помощь. Места здесь тихие, и, возможно, мы услышали бы его зов, пришли на помощь. Кстати, а где его ноги? Почему в повозке не было его конечностей? А сумка? И кто нашел его тело?»
Я принял решение узнать подробнее об этом происшествии. Но не у хозяйки таверны. Она мне показалась слишком холодной и необщительной. И тем более не у Майи. Приедет Тодд, тогда и поговорю с ним об этом. Хорошо, что малыш Рикки не увидел этого ужаса. Болезнь высосала из него все силы, и ему лучше лишний раз не нервничать. Кстати, как он? Тодд просил не тревожить его, но… Так и быть, не стану.
Через час мы завтракали с Алисией яичницей с тонкими ломтиками мяса. Мистер Бломб сидел за соседним столом, уткнувшись в свою тарелку. Пару раз я видел краем глаза наверху Майю. Будто нарочно она терроризировала меня своим мимолетным вниманием, перегнувшись через перила на втором этаже. Но тут же исчезала. Странная девица. Украдкой я также поглядывал и на жену, но, кажется, она не замечала, как мы обменивались взглядами с Майей. Оно и к лучшему. Не стоило бы ей волноваться из-за пустяка.
Позже вместе с Алисией мы вышли покормить Рогзи. Наш любимец топтался на привязи и наблюдал за синекрылой бабочкой, которая кружилась возле его носа, выписывая в воздухе кривые линии. Довольно-таки милая картина. Я принес еще сена.
– Ларри, тебе не кажется, что Рогзи изрядно запылился в дороге? – проговорила Алисия, поглаживая животное вдоль холки. – Я почищу его. Принесешь воды?
– Не стоит нагружаться лишними хлопотами, дорогая, я сам вычищу Рогзи, – сказал я.
– Мне здесь немного жутковато, Ларри, – вдруг шепнула Алисия. – Я хочу прикоснуться к чему-то родному, любимому, понимаешь? Провести немножко времени с нашим Рогзи. Добудь воды.
– Ну, хорошо. Я быстро.
Я вернулся ко входу в таверну, огляделся. Ага, вот ведро у колодца. Я свесился через холодный край каменного кольца и поглядел вниз. На дне поблескивала вода, но запах, что ударил мне в нос с колодезных глубин был настолько тошнотворный, что я отпрянул назад, словно от роя обозленных пчел. Тодд был прав, когда сказал, что эту воду пить ни в коем случае нельзя. А что он добавил? Кажется, позади таверны били родники!
