Вера Анмут
Ливень в графстве Регенплатц
– Поступай, как знаешь, – тихо проговорила Патриция.
Сердце её беспокойно билось – женщина знала, как именно поступит её сын. Патриция встала и направилась к двери. В подобных планах её участия быть не должно. И всё же как-то страшно.
– Только прежде, чем свершить подобное, взвесь всё ещё раз, Густав, – добавила Патриция перед уходом. – И подумай, достойно ли благородному рыцарю вот так трусливо уничтожать врага?
Густав и Маргарет проводили мать удивлёнными взглядами.
– Что это с ней вдруг? – подивился Густав, когда дверь за матерью закрылась. – Она встала на сторону волчонка?
– Да, слова её странны, – согласилась Маргарет. – Может, испугалась?
Густав вновь обратил своё внимание к перстню. Осторожно вернув камень на место, юноша надел кольцо на средний палец и полюбовался блеском редкого черного топаза.
– Мне всё равно, что мать обо мне станет думать, – проговорил Густав. – Я не хочу больше ждать, терпеть, надеяться на призрачную поддержку вассалов.
– Ты прав, – поддержала Маргарет. – Ни отец, ни кто-либо другой не сможет обвинить тебя в братоубийстве. Ты останешься чист в глазах людей. Берхард просто умрёт от болезни. Такое может случиться с любым, даже с королём.
– Да-да! Я даже сделаю так, что меня и в Регентропфе-то не будет. После празднеств перед самым отъездом я подам братцу яд, и когда он сляжет, я уже буду на пути в Стайнберг. Меня даже в отравлении нельзя будет заподозрить.
– Это ты придумал хорошо. Но вот ещё о чём я хотела бы с тобой поговорить. Мне кажется, Берхард заглядывается на твою невесту.
Густав отвёл глаза. Данная тема неприятно защемила душу.
– Я и сам это давно заметил, – проговорил он.
– Заметил и молчишь?
– Мне пока нечего предъявить против волчонка кроме подозрений. А без явных доказательств отец и слушать меня не станет.
– Не станет, – согласно кивнула Маргарет. – Но я заметила также, что и Гретта смотрит на Берхарда тепло и с интересом. Боюсь я, Густав, как бы Берхард не попросил бы отца женить его на Гретте, а не…
– Нет-нет, – тут же отверг Густав предположения сестры. – Отец на такое не пойдёт. В этом я абсолютно уверен. Гретта Хафф недостаточно знатна и богата для роли супруги правителя Регенплатца. Да и с маркграфом Фатнхайном портить отношения не выгодно. Заешь, Маргарет, я даже рад, что Берхард влюбился в Гретту. Он будет страдать, он будет мучиться от мысли, что его возлюбленная стала моей женой.
– А ты не будешь мучиться, если твоя жена полюбит другого мужчину? Тем более что этот другой – твой враг. Ты сам-то любишь Гретту?
– Да, она мне нравится. Однако её чувства меня не интересуют. – Густав откинулся на спинку стула, губы его скривились в самодовольной ухмылке. – Через пять дней Гретта станет моей женой, а я стану её хозяином. Ей придётся полюбить меня, иначе она познает силу моего гнева.
– Ух, как ты строг! – усмехнулась Маргарет.
– Да. Все эти нюни да долгие пустые ухаживания не по мне. К тому же волчонку жить осталось уже недолго. Он не сможет даже словом защитить свою ненаглядную. Жаловаться Гретте будет некому.
– Ну, как знаешь. Я просто предупредить хотела, чтоб ты не терял бдительности.
Но Густав весело рассмеялся. Он встал, обошёл Маргарет и обнял её за плечи.
– Ох, дорогая моя сестрёнка! Да я теперь тебе по гроб жизни буду благодарен за твою заботу!
– Я это запомню, – лукаво улыбнулась Маргарет.
– Отныне можешь распоряжаться мной и моей жизнью. Слово короля Регенплатца!
Теперь и Маргарет звонким смехом поддержала веселье брата.
– Ну а сейчас, сестрёнка, я вынужден уйти, – после сказал Густав.
– Торопишься к невесте?
– Да. Я пригласил её на верховую прогулку.
– Ты уж будь с ней пока полюбезнее.
– Стараюсь, – вздохнул Густав. – Гретта столь аппетитна, столь желанна… Я с трудом сдерживаю себя. Вместо всех этих любезностей, я б лучше повалил её на кровать!..
– Потише, потише, братец! – вновь рассмеялась Маргарет. – Эдак ты можешь не совладать со страстью своей. Потерпи, пять дней осталось.
– Потерплю… Потерплю. Теперь уже есть ради чего.
Солнце поднималось всё выше, его жар набирал силу, пропитывая сухой воздух. Изнывающая от засухи природа страдала и робко молила о дожде шелестом вялой листвы. Но небо не внимало мольбам и не порождало ни облачка.
В такую жару Гретта с удовольствием бы провела время в тени сада или на берегу реки под прохладным бризом. Но Густав пригласил её на экскурсию в Крафтбург. И вот они вдвоём едут по протянувшейся вдоль поля дороге под лучами палящего солнца. Кони лениво брели шагом, обмахивая хвостами вспотевшие бока и отгоняя от себя надоедливых мух.
– Даже и не подумаешь, что эти земли имеют название Регенплатц – Площадь ливня, – заметила Гретта. – Природа буквально умирает от жары.
– Такая погода только в этом году, – отозвался Густав. – Обычно в июле бывают дожди, иногда даже становится прохладно. Однако земли наши прозвали так вовсе не из-за обилия ливней.
– Да, я знаю.
– Знаете? – Густав удивлённо приподнял бровь. – Но я вам ещё не рассказывал историю зарождения Регенплатца… Вы, верно, спрашивали об этом у матушки?..
– Я прочла летопись рода Регентропф, – улыбнулась Гретта, – и теперь знаю всю историю вашей семьи.
– Летопись? А кто вам её дал?
– Я сама взяла в библиотеке замка. А о том, что она там лежит, мне рассказал Берхард.
Услыхав имя брата, Густав нервно выдохнул и зло сжал губы. Какое право имел волчонок разговаривать с его невестой? Неужели и правда хочет её завлечь?
– Что он вам ещё рассказывал? – процедил Густав.
Гретта заметила, как резко изменилось настроение её спутника. Только сейчас она вспомнила, что между братьями существует неприязнь.
– Ничего особенного… – проговорила девушка. – Сказал пару слов о Берхарде-Отважном…
– Наверное, вызвался и проводить вас в библиотеку? – не слушал Густав. – А там наедине всяких любезностей наговорил? Он мастер на цветастые комплименты!
Густав ревновал и злился. Ненависть к брату клокотала в его душе, обида на Гретту царапала сердце, и тихое рычание гнева вырвалось из его горла.
– Ничего подобного не было, – поспешила заверить Гретта; реакция собеседника её напугала. – Я и Берхард разговаривали, как друзья, и никаких притязаний с его стороны ко мне не было.
Густав лишь усмехнулся в ответ – он не верил.
– В конце концов, Берхард скоро станет мне братом, – говорила Гретта, – и я не понимаю, почему должна избегать его общества.
– Потому что мне это неприятно. – Густав вонзил в девушку жёсткий взгляд. – Вы – моя невеста, моя будущая жена, и я не желаю, чтобы вы оставались наедине с другим мужчиной, даже если он мой брат. Учтите это на будущее. Брату своему я не доверяю, а к вам, как к женщине, доверия ещё меньше.
Теперь Гретта была уязвлена. Она росла в любви и уважении, обладала свободой и самостоятельностью, а сейчас ей ставят условия? Приказывают, словно прислуге? Да ещё столь недружелюбным тоном.
– Вы мне ещё не муж, чтоб предъявлять такие претензии, – заметила Гретта, гордо вздёрнув подбородок. – И когда им станете, прошу не говорить со мной в подобном тоне. Если вы считаете меня нечестной девушкой недостойной уважения, то откажитесь от меня, пока не поздно, чтоб после не корить себя.
Густав моментально вспыхнул – ни одна женщина не позволяла себе говорить с ним столь дерзко.
– Я не стану от вас отказываться. Но и вы поумерьте свой пыл, пожалуйста, и научитесь сдерживать гордость свою. То, что невесте ставится в упрёк, для жены может обернуться наказанием.
– Наказанием? Уж не хотите ли вы сказать, сударь, что после свадьбы станете тираном?
– Смотря, насколько послушной вы окажетесь женой, фройлен.
Так вот какова истинная сущность этого на первый взгляд симпатичного и любезного юноши? Сейчас его взор не скрывал пренебрежения, а голос его – презрения. Гретте вдруг стало очень неприятно разговаривать с таким человеком. Ничего не ответив, она развернула коня и поехала по дороге назад.
– Куда вы? – остановившись, окликнул Густав.
– Обратно в замок, – не оборачиваясь, отозвалась Гретта. – У меня больше нет желания продолжать с вами прогулку.
Густав тихо выругался, развернул коня и нагнал девушку.
– С чего это вдруг? Обиделись? – поинтересовался он.
– Я считала вас рыцарем, благородным кавалером, а вы ведёте себя, как мужлан, – высказала Гретта.
– Вы ничуть не ошибались в своём мнении. Но поймите и меня, Гретта. Вы мне очень нравитесь и естественно, что я ревную.
– Ах, вот как. Однако если сейчас ваша ревность выражается злыми упрёками, то что же меня ждёт после свадьбы? Она превратится в побои?
– Ну что вы, ничего подобного не будет, – заверил Густав, но тут же добавил. – Если, конечно, вы станете вести себя как разумная честная жена, благоговеющая перед своим супругом.
Последние слова вызвали на губах Гретты усмешку.
– Снова «если», снова условия?
– Да, снова! – Тон Густава стал твёрже. – И вы лучше подумайте над моими словами, а не усмехайтесь. Только от вас зависит ваше семейное благополучие.
Подобный разговор уже надоел Гретте, и поведение собеседника, который старательно изображал уязвлённое самолюбие короля, начинало раздражать.
– Я подумаю, – сказала девушка. – Но не об этом, а о том, стоит ли мне вообще соглашаться на роль вашей супруги.
– Вы серьёзно? – изумился Густав.
– Вполне, – заверила Гретта.
– Этим вы рискуете ославить ваше имя… Уже повторно…
– Да лучше остаться старой девой, чем стать женой тирана!
И высказав это, Гретта пустила своего коня в галоп, желая поскорее покинуть общество неприятного, уже неприятного ей человека. Она была разочарована, ей было обидно. Возможно, Густав и имел основания на упрёки, но можно было сделать их более тактично, без злости в голосе. А эти условия!.. Не было сомнений, что Густав говорил о них серьёзно. А значит, ей предстоит жить в полной зависимости от настроения мужа, в полном повиновении его желаниям. Нет, не будет в её семейной жизни благополучия, не будет даже скуки, а будет лишь боязнь перед гневом супруга. Не принесёт такой брак радости и счастья. Возможно, действительно лучше отказаться от него, пока не поздно.
Густава поведение невесты разозлило окончательно. Тихая серая голубка на самом деле оказалась гордой орлицей. Плохо. Непослушная женщина – это проблемы, натянутые нервы, глупые капризы. Однако как Гретту украсила гордость, сколько величия придал ей смелый взор карих глаз! Отказываться от такой женщины глупо. И терять её не стоило. Густав пришпорил коня и помчался вслед за быстро удалявшейся девушкой.
Заметив погоню, Гретта испугалась, неясная тревога охватила её душу. Сейчас она сильно пожалела, что поддалась просьбе кавалера совершить прогулку вдвоём без сопровождения свиты, она не взяла с собой даже Лизхен. Девушка ударила каблуком в бок коня, раз, другой, однако конь скорости не прибавил. Ей заведомо дали спокойного ленивого скакуна, да и дамское седло не располагало для быстрой езды. Густав без труда нагнал Гретту, схватил её коня под уздцы и заставил его замедлить ход, а после и вовсе остановиться.
– Куда же ты убегаешь, Гретта? – спросил Густав. – Неужели испугалась меня?
Церемонности были отброшены, синие глаза юноши обдавали холодом, ухмылка на губах не предвещала ничего хорошего.
– Вот ещё! – Гретта постаралась скрыть тревогу за гордым взглядом. – Но я разочаровалась в вас, и ваше общество больше не доставляет мне удовольствия. Отпустите меня!
И девушка попробовала вырвать поводья из рук Густава. Однако мужские руки были сильны.
– Ты злишься. Но мне это нравится. Злость делает тебя ещё красивее.
В глоссе молодого человека появились низкие хрипловатые ноты, и взгляд его стал колючим, пронзительным. Гретту охватила паника, она почувствовала явную угрозу. Девушка вновь постаралась вырвать поводья, но не получалось.
– Отпусти! Отпусти меня! – требовала она.
А Густав лишь рассмеялся в ответ. Суета пойманной пленницы забавляла его. Он протянул руку и крепко сжал запястье девушки. Гретта испуганно охнула и, отпустив поводья, принялась разжимать стиснувшие её руку крепкие пальцы.
– Зачем убегаешь? – тихо посмеивался Густав. – Ведь это бесполезно. Скоро ты всё равно станешь моей женой, так что приучайся заранее к повиновению.
– Никогда! Никогда! – выкрикнула Гретта.
Она царапала мужские пальцы, причинявшие ей боль, буквально отдирала их от себя, но своим бессилием лишь вызывала издевательский смех у обидчика. Наконец, устав бороться, Гретта наклонилась и крепко впилась в его пальцы зубами. Густав вскрикнул от резкой боли. Откинув поводья, он свободной рукой упёрся в плечо девушки, а укушенную руку резко рванул на себя. От громкого крика и возни всадников кони дёрнулись в разные стороны, и Гретта, не удержавшись в дамском седле, упала на землю. Она больно ударилась плечом и едва не попала под копыта коня, но зато стала свободной, а значит, нужно бежать. Её конь, освободившись от наездника, ускакал прочь, осталось полагаться лишь на свои ноги. Гретта быстро вскочила и, подобрав подол блио, побежала в поле. Жаль, что слабая пожелтевшая трава не выросла высокой, и в ней нельзя спрятаться. Зато за нешироким полем виднелся лес, и Гретта надеялась укрыться в нём.
Потирая укушенную руку, Густав недобрым взглядом смотрел вслед убегающей девушке. Наивная. Неужели она полагала, что сможет убежать от него?
– Вот бестия, – тихо проворчал он. – Хочешь поиграть со мной? Что ж, давай. Я люблю охоту, а ты слишком красивая добыча. И слишком желанная.
Молодой человек вонзил шпоры в бока коня и поскакал за девушкой. Игра началась. Гретта понимала, что галоп коня ей не обогнать, и всё же продолжала бежать. Сердце её бешено билось, и душа металась в панике. Густав быстро настиг девушку и перекрыл ей путь, но Гретта свернула в сторону, не останавливая бег. Она уже начала уставать; её волосы растрепались, подол блио порвался. В голове стучала только одна мысль: «Добраться бы до леса», а после надежда лишь на помощь Божью.
Густав усмехнулся. Добыча загнана, поймать её не составит труда. Он сделал ещё круг по полю и снова остановился на пути девушки. Она метнулась в сторону, в другую, но убежала. Это Густава рассмешило, охота явно доставляла ему удовольствие. Что он сделает, поймав наконец столь строптивую зверушку? Густав уже знал, что сделает – подчинит её своей воле, своей страсти. После этого у неё пропадут глупые мысли об отказе от брака, она станет его рабыней.
Игра продолжалась. Однако, увлёкшись забавой, Густав не заметил, что на поле появился ещё один всадник, и этот всадник быстро приближался к месту «охоты». Полюбовавшись запыхавшейся, борющейся за свободу девушкой, Густав погнал коня в противоположную сторону, чтобы сделать круг и выехать навстречу затравленной добыче. Лишь сейчас он обратил внимания, что на поле появился ещё кто-то. Густав оглянулся на всадника и зло прорычал. Берхард! Какой чёрт пригнал его сюда! Охота была испорчена. Добычу придётся оставить и заняться врагом. Густав выхватил меч из ножен и направил своего коня прямо на всадника. Берхард был в простой одежде, без лат, с непокрытой головой; у его пояса висел меч, который юноша не спешил использовать.
Всадники встретились. Густав взмахнул мечом, однако Берхард увернулся, и меч просвистел по воздуху. Неудача привела Густава в бешенство. Ну ничего, это лишь начало битвы. Густав на ходу развернул коня в обратную сторону, намереваясь вновь напасть на противника. Да только он не ожидал, что противник в этот момент окажется прямо за его спиной. Конь его, наткнувшись на столь внезапное большое препятствие, от испуга с громким ржанием встал на дыбы. Всё это произошло так быстро, что Густав даже не успел ничего понять, не сумел удержаться в седле и упал на землю.
Первое, что он осознал, было потемнение в глазах, и ноги свело судорогой. Густав уже знал, что это признаки наступающего приступа падучей. За многие годы он пытался излечиться от своей болезни, от её постыдных припадков, но ничего не помогало. Единственное, чего он достиг – научился удерживать сознание, и тогда приступ отступал или проходил не столь мучительно. Вот и сейчас Густав старался не впасть в обморок, а для этого необходимо заставлять разум и чувства работать, необходимо не терять связь с жизнью. Нужно думать и двигаться. Со стоном Густав попытался приподняться на руках. Ноги ломила тупая боль, разум терялся. «Надо позвать коня… Он не убежал далеко… – старался рассуждать Густав. – Мой Вихрь умница. Откликается на один мой свист. Гретта… Она увидит меня таким… Поднимет на смех!.. М-м!.. Волчонок!.. Всё из-за него! Он увезёт сейчас Гретту!» К физической боли добавилась и душевная. Густав резко изогнул тело, пытаясь встать, но ноги не слушались, и юноша снова тяжело повалился на землю. «Мерзавец… Тебе не жить!» – мстительно пообещал он, и туман заволок его разум.
Топот и ржание коней заставили Гретту остановить бег и обернуться. Берхард! Он прибыл ей на помощь. Какое счастье! Девушка тяжело опустилась на траву. Её ноги устали, сердце колотилось в бешеном темпе, воздуха в груди не хватало, но на душе уже стало спокойнее. Погоня окончилась. Гретта видела, что произошло между братьями: видела столкновение, потом хитрый манёвр Берхарда, видела, как Густав упал, тем самым проиграв маленькую битву. А после Берхард подъехал к ней и протянул руку.
– Садитесь на моего коня, Гретта, – сказал он. – Я отвезу вас в Регентропф.
Девушка сделала последнее усилие и с помощью Берхарда запрыгнула в седло. Теперь она в безопасности. Гретта обхватила стан молодого человека и доверчиво склонила голову ему на грудь. Напряжение отступило, нервы расслабились, и из глаз потекли тихие слёзы.
– Это было ужасно, Берхард, – жаловалась девушка. – Он был так зол. Я думала, он убьёт меня.
– Успокойся, дорогая Гретта. Я смогу защитить тебя от него.
Девушка ещё сильнее прижалась к Берхарду, к своему рыцарю. К своему любимому рыцарю. И ей приятно было чувствовать его руку на своей талии, слышать биение его сердца, ощущать его тепло. Вот он – её принц, её герой, её мужчина. Она хочет быть с ним и только с ним. И она больше не желала избавляться от любви к нему.
Но вдруг девушку вновь охватила тревога, и она подняла влажные глаза на своего избавителя.
– Поедем быстрее, Берхард, – попросила она. – Густав может погнаться за нами.
– Не беспокойся, он не сделает этого, – спокойно ответил юноша.
– Ты разве… Ты убил его?
– Нет, конечно. Просто… вывел из игры.
Гретта вытерла остатки слёз. Уверенность в том, что опасность полностью осталась позади, окончательно успокоила её.
– Надеешься, что при падении он потерял сознание? – вздохнула Гретта.
Берхард хмуро взглянул на девушку. Вряд ли кто-то поведал ей правду о здоровье её жениха. Однако она должна всё знать, нельзя было вести с этим ангелом нечестную игру.
– Гретта, ты ведаешь о том, что Густав страдает падучей болезнью? – спросил Берхард.
Гретта изумлённо распахнула глаза.
– Нет, – ответила она. – Батюшка мне ничего подобного не говорил.
Берхард качнул головой. Так он и знал. Бедная Гретта. Уже до свадьбы жених показал ей свою истинную сущность. Как, должно быть, она теперь страшится предстоящего брака.
– Мой отец старается от всех скрывать этот изъян Густава, но вам необходимо было сказать. Приступы его довольно редки, только в случае, когда Густав перенервничает или чего-либо испугается. В данном случае падение с коня его напугало и вызвало припадок.
Гретта была ошеломлена. Вот так муж ей уготовлен. Злой, несдержанный, резкий да ещё с такой болезнью. Девушка ни разу не видела приступы падучей, но по слухам знала, что больной терял сознание, а тело его скручивали мучительные судороги, изо рта текла пена. Гретта представила Густава в таком ужасном состоянии и… и ей вдруг стало жаль его.
– Как же он один там остался, без помощи? – проговорила она. – А вдруг он, очнувшись, будет настолько слаб, что не сможет сесть на коня? Да и конь его, наверное, убежал…
Берхард улыбнулся:
– Ты так добра, что пожалела своего обидчика?
– Да, он обидел меня. Но он же живой человек.
– Не переживай, я не оставил Густава без помощи. С ним сейчас Кларк Кроненберг.
– Кларк? Он разве был с тобой?
– Да. Мы ехали по дороге в город, когда увидели, какую жестокую игру затеял с тобой Густав.
– Я не заметила Кларка.
– Я запретил ему ввязываться в нашу ссору. Зато попросил после оказать Густаву необходимую помощь и отвезти его в замок.
– Значит, и ты пожалел обидчика?
– Как бы Густав ни был плох, он мой родной брат, – вздохнул Берхард. – Я никогда не смогу поднять на него оружие и даже пожелать ему смерти.
Гретта крепко прижалась к своему рыцарю. Как Берхард добр и благороден. И почему судьба не дала ей в мужья именно этого мужчину?
– Гретта, позволь мне просить твоей руки, – вдруг молвил Берхард.
Девушка подняла на юношу глаза полные любви и прошептала давно рвущееся из её сердца слово:
– Да.
– Значит… Дорогая Гретта, ты любишь меня?
– Да. И я тоже скажу батюшке, что хочу быть только с тобой.
Душа влюблённого юноши быстро наполнилась счастьем до самых своих краёв.
– Сегодня же поговорю с отцом. – Берхард был настроен решительно.
– А вдруг ландграф откажет?
Берхард вновь нахмурил брови:
– Надеюсь, не откажет. Хотя может поставить мне условие.
– Какое?
– Либо ты, либо трон Регенплатца.
Гретта напряглась:
– И что ты выберешь?
– Конечно, тебя, моя милая Гретта. Без тебя мне не нужны никакие блага Мира.
Девушка облегчённо выдохнула. Они будут вместе, будут счастливы. Она верит Берхарду.
– Пусть тебя не огорчает потеря Регенплатца. – сказала Гретта. – У моего отца тоже есть земля, и ей тоже нужен хозяин.
– Ты права, дорогая, – улыбнулся Берхард.
Он был рад, что Гретта легко отнеслась к потере трона богатых обширных земель Регенплатца. Теперь дело за малым, но самом важном – согласия на их брак и благословения от барона Хафф и ландграфа фон Регентропфа.
Въехав на внутренний двор замка Регентропф, Берхард заметил, как работники ставят под навес чью-то карету, а в конюшни отводят лошадей.
– Кто-то приехал? – спросил юноша у подошедшего к нему юного конюха.
– Да, только что, – с готовностью ответил мальчик. – Его светлость граф Норберт фон Регентропф и всё его семейство.
– Отлично.
Берхард спрыгнул с коня и помог спуститься Гретте.
– Это брат ландграфа? Его приезд тебя обрадовал, – заметила девушка.
– Мой дядя добр ко мне. Он более мягок и лоялен, нежели мой отец. Думаю, он поддержит меня. И ещё надеюсь, сегодняшнее происшествие заставит отца задуматься, пересмотреть решение…
– Ты хочешь всё рассказать?
– Конечно.
– Не надо.
Берхард недоумённо взглянул на девушку. Её просьба показалась ему странной.
– Не надо ещё больше позорить Густава, – пояснила Гретта. – Ему уже за падение будет стыдно. Да и мне пересуды не нужны.
– Но нам придётся дать ответ, почему ты вернулась со мной, а не с ним, да ещё в столь потрёпанном виде.
– Давай придумаем что-нибудь, – пожала плечами Гретта и не спеша направилась к дверям замка. – Например, что мой конь понёс, и я упала с него.
Подобная идея Берхарду не понравилась, оставлять оскорбление безнаказанным не стоило. Однако он промолчал, решив действовать и говорить по обстоятельствам.
В холле уже никого не было, лишь слуги суетились вокруг больших сундуков. Это и к лучшему, не придётся давать отчёт о столь скором возвращении Гретты и её странном виде. Но едва Берхард подумал об этом, как на ступенях лестницы появились Патриция Регентропф и Маргарет Гельпфриг. Завидев Гретту, Патриция сразу почувствовала что-то неладное и поспешила спуститься в холл.
– Что случилось с вами, Гретта? – встревожено поинтересовалась она.
– Ничего страшного, фрау Патриция, – поспешила заверить Гретта. – Уверяю вас, для беспокойства вовсе нет причин.
– Но… ваш вид…
– Понимаете… Мой конь… Он чего-то испугался и… вдруг понёсся. Я никак не могла его остановить. А потом… я упала, свалилась в какой-то овраг. Вот… порвала платье…
– Ну а где же Густав?
Гретта неуверенно повела плечом:
– Не знаю. Может, потерял меня из виду… и поехал другой дорогой?..
Что-то не нравилось Патриции в этой истории, что-то нереальное в ней чувствовалось. Она подозрительно покосилась на Берхарда.
– Зато по этой дороге ехал он? – спросила ландграфиня, кивнув на юношу.
– Да. Я вышла к дороге и, к моему счастью, встретила на ней Берхарда. Если бы не он…
– Да-да, конечно. – У Патриции не было желания слушать похвалы в адрес волчонка. – Вы не ушиблись ли при падении, Гретта?
– Немного плечо болит, – призналась девушка.
– Нужно послать за лекарем Гойербаргом, – сказал Берхард.
Но ландграфиня сделала вид, будто не слышала его. Она мягко улыбнулась Гретте и, приблизившись к ней, обняла за плечи.
– Бедная девочка, – проговорила Патриция. – Вам необходимо прилечь, успокоиться. Идите пока в свою комнату. Я сейчас прикажу принести вам горячей воды, а позже к вам зайдёт лекарь, осмотрит ваше плечо.
– Спасибо, фрау Патриция. Вы так добры ко мне. – Гретта была искренне благодарна.
Едва Гретта скрылась за углом, Патриция резко развернулась к Берхарду и вонзила в него ненавидящий взгляд.
– Говори правду, где Густав? – жёстко потребовала она ответа.
Берхард привык к подобным взорам матери и относился к ним спокойно.
– С ним случился припадок, – честно ответил он.
– Из-за чего?
– Упал с коня.
Со стороны послышался смешок.
– Боже мой, какие страшные звери эти кони! – усмехнулась Маргарет. – Все с них падают!
Патриции было не до смеха. Её взор не скрывал подозрения и недоверия.
– Как же случилось, что такой прекрасный наездник, как Густав, упал с коня?
– Конь внезапно встал на дыбы, – всё так же невозмутимо давал ответы Берхард.
– Почему?
– Наверное, тоже чего-то испугался.
Патрицию раздражал этот человек, его короткие фразы, его спокойствие, его присутствие вообще.
– Как смел ты оставить брата на дороге одного в столь тяжёлом состоянии?! – взорвалась женщина. – Ты, бездушный мерзавец!
– Можете не переживать, он не один. С ним остался Кларк, и скоро он привезёт Густава домой.
Решив, что сказал всё, Берхард развернулся и направился к выходу.
– Ты куда? – крикнула ему вдогонку Патриция.
– Навстречу Кларку.
– Негодяй! Волчонок! Наверняка, это ты всё подстроил! – Патриция была на грани истерики. – Да ещё и оставил с Густавом чужого человека! Ты желаешь позора брату! Желаешь его погибели!
Каким бы ни было огромным терпение Берхарда, но и оно имело предел. Юноша вернулся к матери и, пристально глядя ей прямо в глаза, резко ответил:
– Ваш «ангел» только что посягал на честь этой невинной девушки. Она в страхе убегала от него пешая, а он на коне загонял её, словно добычу на охоте. Я прервал его игру, не желая, чтобы свершилось худшее. И скажите спасибо доброте и жалости Гретты, которая запретила мне рассказывать о столь низменном поступке Густава. А ведь за это барон Хафф вполне может вызвать Густава на поединок и уж тем более отказать в благословении на свадьбу.
Высказав всё, Берхард быстрым уверенным шагом покинул холл. Опешив от услышанного, Патриция лишь беспомощно развела руками, она не знала, что и думать.
– Не нравится мне всё это, – тихо произнесла Маргарет, приблизившись к матери.
– Мне не верится, он всё придумал… – отозвалась Патриция.
– А вот мне как раз верится. Послушаем потом, что скажет сам Густав.
– Как ты низко пал в её глазах! – подытожила Патриция, выслушав честный рассказ сына, который и не пытался чего-либо скрывать от матери.
– Я знаю, – тяжело вздохнул Густав. – Но я был очень зол в тот момент.
– И глуп.
– Да, и глуп.
Угрюмый, Густав полулежал в постели, восстанавливая силы после приступа. Рядом с ним сидели мать и сестра Маргарет. Патриция была расстроена и даже разочарована в сыне. Она знала, что Густав бывает груб и несдержан, но подобного взрыва ярости из-за пустяка она от него не ожидала.
– Теперь Гретта мне наверняка откажет, – вновь вздохнул юноша.
– Возможно, – согласилась Патриция. – Но ничего, найдём тебе другую невесту, получше.
– Мне не нужна другая, я хочу только Гретту.
– Нужно было завоёвывать её сердце, а не нападать на её тело, – вставила замечание Маргарет.
– Она всё равно будет моей. Я заставлю её быть моей! – упрямо заявил Густав. – Как думаете, Гретта расскажет о случившемся отцу?
– Думаю, что нет, – высказала своё мнение Маргарет. – Она уже всем подтвердила версию, что упала с взбесившейся лошади. Даже конюха успели наказать.
– Если барон узнает правду, то вызовет тебя на поединок, чтоб защитить честь дочери, – сказала Патриция. – И естественно откажется от брака.
– Нет, он не посмеет, – прорычал Густав, – он же нищий…
– Посмеет. Может, он и нищий, но гордый.
– Лично я готова сказать Гретте спасибо, за то, что она скрыла от всех твою выходку и твой позор, – заявила Маргарет. – И тебе советую это сделать. И попросить у неё прощения. На коленях.
Патриция закивала головой, соглашаясь с дочерью. Густав же при слове «прощение» скривил недовольную гримасу. Просить прощение у женщины, да ещё обидевшей его! Какое унижение.
– Даже если это и не вернёт её расположение к тебе, – продолжала Маргарет, – то, по крайней мере, о твоём низком поступке так никто никогда и не узнает. При всей своей простоте Гретта девушка честная и имеет благородство.
– Да, – вновь согласилась Патриция. – Она пожалела тебя, Густав. Останется только Берхард…
– Этот волчонок! – рявкнул Густав, и сердце его снова начало наполняться гневом. – Если бы не он… Если бы не он, Гретта не узнала бы о моём позоре!
– Зато она узнала бы твоё насилие! – добавила Маргарет.
– Ты защищаешь его? – Густав сел и гневно взглянул на сестру.
– Нет. Я порицаю тебя.
Но Густав пропустил её ответ мимо ушей и продолжал о своём, о наболевшем.
– Если бы ты знала, какую боль я чувствовал, когда он увозил с собой Гретту! Какие муки душевные я испытывал! Он теперь герой в её глазах, благородный рыцарь! А я – зло. Он украдёт её у меня! Заставит поверить в его любовь!..
– Ты сам в этом виноват! – резко прервала Патриция жалобы сына и шумно перевела дыхание. – Состоится твоя свадьба с Греттой или нет, будет зависеть от решения барона. Даже если и не состоится, утешься тем, что и за Берхарда Гретта тоже не выйдет. Его брак с Зигминой фон Фатнхайн не зависим от чьих-либо желаний и обстоятельств.
– А я бы на твоём месте воспользовалась бы ситуацией, – посоветовала Маргарет. – Если уж Берхарду столь желанна Гретта, то предложи ему обмен: Гретта Хафф против трона Регенплатца.
Патриция и Густав замерли, в их взорах любопытство перемешивалось с интересом.
– А что? – продолжала Маргарет. – Если Берхард откажется от трона, отцу больше ничего не останется, как посадить на этот трон Густава. И в жёны себе сможешь взять дочь маркграфа, а не дочь обедневшего барончика. Я знаю эту Зигмину. Она молода, но амбициозна и честолюбива. Ей нужен Регенплатц, а уж кто сидит на его троне, мне кажется, ей будет неважно. Всё сложится удачно для всех. Разве что ландграф разочаруется в своём любимце Берхарде.
