Валерия Демина
Чарованная щепка
Все, что мучило и разделяло их годами, теперь всплывало эпизодами и находило свои ниши. Арис уразумела, для чего ей шарльский язык и этикет, почему следовало держаться розно от соседей, но и не слишком приближаться к старшему Алвини. Прояснилась и «сестренка», и адресная карточка, и прочие мелочи быта, не дававшие ей покоя.
Конечно, спрятавшись на печь от впечатлений, Арис излила весь чай слезами.
Сначала тихо плакала от счастья, что матушка теперь ей ближе, чем когда-либо, что у них есть честное родовое имя и защита. Потом живо нарисовала последнюю встречу юных своих родителей и разрыдалась по-настоящему.
Как наяву стоит в южном саду Леонора, внутри которой тайно бьется второе сердце. Она доверчиво прижимается мокрой щекой к жесткому сукну военной формы, счастливая минутой, но горюющая о разлуке. Могущественный маг, статный царевич Флавий держит ее в кольце уверенных рук и обещает очень скоро увезти в свой дом и большую семью.
Больше им не увидеть друг друга такими. Через три дня вокруг его запястий на двадцать лет защелкнутся браслеты узника, а молодой жене придется забыть новое имя и воспитывать достойную царевича дочь в нужде, скрывая правду даже от нее самой.
Арис истязала сама себя этими картинами, не умея остановиться.
К добру ли была встреча двух порывистых натур? Сблизятся ли они теперь, заменит ли новая жизнь пережитую боль?
Сама Арис, выросшая ни царевной, ни крестьянкой, чужая и тем и другим – сможет ли она стать счастливой?
Здесь в ее грезах проявился отчего-то молодой господин Карнелис – и Арис обмерла, открывши: пропасть между нею и благородным Себастьяном оказалась мнимой, а она теперь не бесприданница.
Ужаснувшись этой фантазии, вязунья тотчас бежала к помыслам более скромным: теперь ей не зазорно искать дружбы Леи и Виолы.
Ах, леди Лея! Возвышенная, тонкая, идеальная! Не опускает глаз, когда ее пытаются смутить. Держит себя, даже если досадует. При всей гордости своего рода – не выказывает превозношения.
Виола же – как маленькая искра. Кажется, она ничего не боится в этом городе. В ней столько задора, что девица движет вперед все свое окружение, не глядя даже на статус. Оружейники нашли в мастерице-вязунье мага, но именно Виола первая подняла ее до уровня желанной гостьи у аристократов.
«Если бы вобрать и рассудительность магички, и теплую живость Виолы! – мечтала внутренняя Арис. – Я стала бы такой, какой желает видеть меня матушка.»
Она твердо положила себе следовать примеру настоящих барышень, чтобы отучиться, наконец, краснеть и запинаться.
Истинная леди несет в себе гармонию, от которой все иные дела налаживаются как бы сами собою – не зря же Лея умудряется без устали опекать половину города, а Виола так ловко управляется с делами «Щепки»!
Глава 40. Нетерпение и труд
В Итирсисе 20 мая, суббота
– Опять вызывали в Приказ? – две баранки, которые леди Виола башенкой сложила у пиалы с чаем, вероятно, составляли ее скромный десерт.
– Сегодня я добровольцем, – бодрый Себастьян подхватил одно румяное колечко и уместил в рот едва не целиком (ничего, для сестрицы полезно будет уполовинить сладости).
Та посмотрела как-то жалко.
– Тебя, случаем, на этот раз не покормили? – спросила она.
Древесник помотал головой, жуя с большим аппетитом.
– Хлебосольная хозяйка съела мою порцию? – догадался он.
Потом вдруг свел брови и поискал глазами следы сестриной трапезы.
– Это был весь твой обед? – не поверил он. Баранка сразу встала поперек его горла и сглотнулась трудно.
Виола пожала плечиком.
– На себя одну не стала ничего придумывать, – ответила она, подозрительно быстро садясь и пряча носик в пиале.
Себастьян посмотрел на нее серьезно и внимательно.
– Все так плохо? – мягко подытожил он.
Виола сдалась, вздохнула тяжко и опустила чай на стол.
– Я отнесла плату за дом на следующий месяц, отложила взносы в гильдию и три луны для Леи. На остатках мы, конечно, не оголодаем…
– Но ты уже экономишь на обеде, – перевел брат, садясь напротив.
– Не вздумай доложить родителям! – глянула она с мольбою. – Матушка вмиг меня заберет, еще и станет кормить, пока все платья не затрещат.
Древесник ничего не обещал и смотрел с огорчением, рожденным более поступком сестры, чем их новою диетой.
– У тебя, конечно, имеется план? – предположил он сухо.
Виола, напротив, оживилась.
– Спасибо, что веришь в меня! – сказала она. – На будущей седмице ожидаю две предварительные платы за музыкальные статуэтки подругам Карлоты Эдмондовны. Если уговорю матушку Арис поиграть для записи мелодий, цену удастся еще поднять.
Древесник задумчиво помолчал. Сегодня Леонора Эмильевна подавала себя совершенною леди, и Алессан всячески в этом ее поощрял. Какой бы сюрприз тут не таился, предложение Виолы может прозвучать для нее бестактно. Впрочем, на сестрицу трудятся уже двое высокородных юных магов – на скрипачкину возможность уклониться он бы не поставил.
Это могло вселять надежду, но в девицыных планах сквозила уже нездоровая ответственность за них обоих.
– Виола, – строго сказал он. – Обещай больше не скрывать от меня наших сложностей.
– Тебе нужно спокойно заниматься, – та посмотрела со стыдом, чуть не вжимаясь в лавку. – Я обещала, что в городе ты сможешь учиться, а остальное…
– Леди Карнелис, – прозвенел Себастьян внезапно, – прошу вас не делать из меня изнеженную барышню, какой вы даже сами не желаете казаться.
Виола осеклась. С этой стороны она расклад не изучила, а ведь и в самом деле попытка оградить предстала оскорбительной.
– Прости, – осунулась девица, и на нее стало совсем уж горестно взирать.
Брат, кое-как храня напускную суровость, вытащил из-за кушака суму и величаво положил на стол перед нею.
– Я пока еще могу заработать пару-тройку серебряных лун и самостоятельно, – надменно закончил он.
– Снова заплатили? – просияла сестра. – В этот раз ты всех сразил?
Господин Карнелис подтвердил ее догадку представительным кивком, после чего не выдержал и широко улыбнулся.
– Не обижай меня так больше, – попросил он. – Голодать и выбираться будем вместе.
Виола шмыгнула и перечла добычу с ловкостью, не совсем присущей леди. Прибыток она растянет на седмицу скромной жизни – талант брата несколько поправил их дела.
– Я никудышная распорядительница? – спросила она.
Всплески ее боевого духа частенько откатывались часами стенаний, переносимых Себастьяном с мужественной стойкостью, хотя и без великого восторга.
– Ты лучшая, кого я знаю, – напомнил он честно и не впервые. – Твои задумки потрясут еще весь город.
«Переговорные» пуговицы и впрямь обретали свои дивные черты.
Артефакторы раздобыли заготовки целыми связками, желая опробовать образцы различных древесин. Сначала сестра предлагала Себастьяну тренироваться на щепочках, но тот уверил, что форма и отверстия могут оказать влияние. Виола подошла к вопросу ответственно и пристрастно допросила коробейника, точно ли фурнитура изготовлена из одного куска, добавляя новых историй в его копилку ненормальных покупателей. Барышня не сдалась покуда тот не обещался заменить кружочки в случае негодности. Сырье не подвело.
Пропадая то в своей комнате, то в гильдейской библиотеке, древесник сосредоточенно проникал в слои магической науки.
Заставить предмет колыхаться не являлось никакой проблемой – это лишь ювелирный вариант обычной левитации.
Самая сложная часть – заставить одну пуговицу чувствовать другую. В коде необходимо было точнейшим образом указать характер искомой цели. Потокам той волновой силы, что звали магией, не ведомо понятие «вторая пуговица», зато можно обозначить плотность и состав.
На первом этапе при ударе по одному образцу начали подпрыгивать деревянные части дома. Себастьян тут же свернул ранние проверки и углубился в составление чар, которые позволяли пуговице искать не любое дерево, а именно схожее с нею самою – для чего и требовалось былое их единство.
Стало легче, дом угомонился, но любое препятствие сбивало чары с толку. Знания Алессана и Леи пришлись ко двору – втроем описывали в блоках и выключали из обзора все материалы, найденные для начала в комнате.
Накануне, когда Дарий забрел с приглашением в Приказ, шла антропологическая дискуссия. Необходимо было обрисовать магии «человека», для чего имелось не менее десятка готовых научных методов. Алессан предлагал опираться на некую теорию про обезьян, что вызвало полнейшее негодование Виолы.
Распорядительница твердо заявила, что подобной ереси в ее прожекте места нет, даже если биологическое сходство окажется достаточным для стабильной идентификации. Юноша смотрел из-под своей пряди и уточнял куртуазно:
– Не опасаетесь подорвать работу специалистов из-за пустого желания настоять на своем?
– Я нахожу свое решение дальновидным стратегически, – поднимала нос Виола.
Они спорили без конца, девица раз от разу выказывала все больше стойкости, лишь после ухода консультантов снова ложилась щекой на стол и подвывала свой припев:
– Я никудышная распорядительница?
Себастьян всегда исполнял свою партию чисто.
Он был единственным зрителем театра ее сомнений – для остального мира Виола хранила вид решительный и жизнерадостный. По мере продвижения задумки, она воспаряла все выше, что приводило покоренного соседа в двойственное настроение: сияние девицы не могло его не тешить, однако он впервые обеспокоился, не обойдет ли она оружейню в конкурсе.
Виоле, конечно, их подвижки тоже не давали покоя, но она была знакома с рукоделием Арис и могла сделать определенные выводы о направлении соседского прожекта. Ее оценки заставляли считаться с оружейней всерьез, но вслух эта деликатная тема всегда ею обходилась.
Дарий же пребывал в кромешной тьме безвестия. Пуговицы, зорко отмеченные им на столе, могли быть чем угодно, от будущего чарованного пластинчатого доспеха до мудреных метательных снарядов – после скалочек с чудинкой и гадать бессмысленно.
Однажды леди Карнелис почтила редким визитом торговую залу, где совершенно отвлекла молодца от работы за прилавком. Едва она дошла до расспросов о патентном бюро, кабинет отца огласился кашлем.
– Зайди, – крикнул хозяин через дверь, когда гостья невинно откланялась.
Четверть часа Дарий старший пытался выведать у сына, что задумала сметливая соседка. Проигрывать купец привычки не имел, отсутствие данных весомо раздражало. Молодец так и не сумел дать внятного ответа, клянясь, что Виола только представляется легкомысленной болтушкой – когда надо, язык за зубами держит, не будь она леди.
– А если бы знал, – вдруг впился цепким взором батюшка, – сказал бы?
Богатырь запнулся и не поручился.
– Ладно, не разрывайся, – чуть улыбнулся старший в усы, одобрив прямодушие. – Надо будет – вызнаю в патентном.
Дарий Дариевич в самом деле метался надвое. Судя по счастливому лику зазнобы, детище ее вставало на ноги и не оставляло ни единого шанса принести его в жертву чувствам. Замечая ли эти сомнения, или по собственному плану, отец тоже все более вплетал его в дела «Очень острого оружия».
Царевич, получив отчет о тассирском арбалете, был уже захвачен борьбою с деревом, так что бумаги о заказе пятнадцати новинок оружейне подписал без долгих дум. Счастливый молодец торжественно вручил договор батюшке, но тот лишь бросил свой росчерк и без внимания упрятал грамоту в чарованный сундук.
– Сколько тебе нужно людей? – осведомился он у сына.
Дарий младший сглотнул.
– Мне?
– Прожект, разумеется, твой, – подтвердил батюшка, – к вечеру жду общий план.
План был готов через час, и молодец распоряжался теперь арбалетною задачей: бегал в кузницы на окраины, рисовал прообразы резчикам, выбирал готовую тетиву на складе, проверял подвижки магов по зодчеству кода для стальных арбалетных плеч.
Конкурс тоже шел гладкой дорогой. Первая туника была готова, но эксперименты с кроем и толщиною пряжи Арис еще продолжила: разным родам войск и защита подходила разная. К тому же, империя радела и о внешнем виде армии, должной воодушевлять единством и строгостью. Покуда маги рядились в черное сукно, веря в собственные куполы, иные роды войск облекались в защиту весьма пеструю. Дарий старший надеялся покорить судей еще и внешним согласием защитного стиля.
Прожекты кипели под стать бойкой жизни города.
К исходу весны две березовые пуговицы признали свое родство хотя бы в рамках клети. Себастьян подозвал сестру и сразил ее демонстрацией: стук передавался из одного угла в другой с томной вялостью, но остальное маг обозначил вопросом уже техническим.
– Завтра отнесу заявку для Приказа, – заявила Виола, теперь как никогда уверенная в успехе. – Дарий Дариевич советовал сделать это заранее.
Упоминание сестрой соседа всегда трогало Себастьяна улыбкой.
– Для конкурента он очень уж прыткий помощник, – невзначай отметил брат. – Не способ ли это тебя запутать?
Виола порозовела, но тотчас отозвалась насмешкою.
– Вам ли меня корить, господин Карнелис, – попеняла она. – Гляди ваши окна на улицу, боюсь, наш прожект ушел бы недалече. Хотите, я выясню часы приходов Арис, чтобы вам не терять времени на частую рекогносцировку?
Себастьян хотел ответить что-то возмущенное-колкое, но вдруг опал плечами.
– Так заметно? – спросил он удрученно.
Сестрица фыркнула, весьма собой довольная.
– Я женщина, братец, от меня таких вещей не скроешь.
Скромная видом вязунья навещала оружейню по-прежнему часто. В пол она почти перестала смотреть, зато обнаружила интерес к соседским ставенкам.
Молодежь «Оружейни» и «Щепки» устраивала форменную перестрелку глаз.
Виола и Дарий уже были дуэлянтами привычными и с увлечением наблюдали за тем, как ныне Арис то и дело обращается к окнам артефакторов. Ответным вниманием ее поощряли как смущенный Себастьян, так и загадочный Алессан, не гнушавшийся даже обозначить поклон при случае. Последние приводило в большое изумление леди Лею и включало ее в этот квартет.
Словом, юная кровь горячилась не хуже прожектов.
– Арис необычная, – продолжила Виола задумчиво. – Хотя и говорит о себе так мало.
Было приятно, что сестра умела рассмотреть людей, но от наследника угасающего рода близкие, вероятно, ожидали большего.
– Уведомишь родителей о неподобающей партии? – предсказал брат обреченно.
Виола, чье сердце не отличилось геральдической притязательностью, едва ли могла бросить этот камень первой.
– В твой разум я верю больше, чем в свой, – удостоверила она, смеясь. – Что бы ты ни решил – мы не пожалеем.
Тронутый Себастьян ответил благодарным взглядом, Виола же добавила с хитринкой:
– В среду я иду к Леоноре Эмильевне, она обещалась играть для записи.
Себастьян был по природе милосерден, потому изъявил жертвенную готовность подменить сестру в этой тяжкой обязанности.
Глава 41. Роза пахнет розой
В Итирсисе: 30 мая, вторник
Завершая очередную волонтерскую сессию в «Щепке», Алессан посмотрел на старые часы артефакторов – до явления учителя истории оставалось пятьдесят минут. Если в который раз пожертвовать обедом, можно проводить, наконец, чуть оттаявшую Лею, но домой придется уже бегом.
– Вы как будто уже не слишком тяготитесь нашими встречами, – заметил маг, выводя ее на улицу и ничуть не демонстрируя спешку.
– Это так, – Лея кивнула, но в глазах ее таилась проказливая искорка. – Вы были правы, они овевают меня ностальгией.
– По тем временам, когда мы были рядом и меж нами не стояли условности? – подсказал юноша, побуждая развить столь приятное утверждение.
– По временам, когда мы были детьми, – по-своему уточнила невеста. – Мне кажется, мы изменились не так уж сильно.
Алессану отчего-то на миг показалось, что здесь имеет место отнюдь не комплимент.
– Я все так же упряма и своевольна, – с деланным огорчением продолжила Лея.
– Ваше своеволие не дает нам скучать, – галантно утешил маг.
– Вы все также элегантно самоутверждаетесь за счет хрупких девиц, – договорила она даже с нежностью.
Юноша несколько оторопел от поворота.
– Каким же образом? – наполовину спросил, наполовину возмутился он.
Ни на каких девиц у него давно нет времени.
Невеста одарила его взглядом почти материнским.
– Вам непременно требуется победить каждую, кто имел неосторожность занять ваше внимание. Если вас не увлекает амурная виктория, вы устраиваете магические дуэли, – напомнила она об их баталиях в апреле.
«Отчего же – не увлекает?..»
– Если девица оказывается негодна и к ним, вы собираете все силы, чтобы подвинуть ее с места распорядителя интересного вам прожекта, – ровно завершила спутница.
Вот она к чему.
– Если бы я собрал все силы, «Щепка» уже была бы моей целиком и полностью, Лея Сальвадоровна, – возразил Алессан с опасной сладостью в голосе.
– Вы не отрицаете, что роль Виолы Базилевны не дает вам покоя, – в свою очередь удовлетворенно вывела невеста.
Обвинения показались наследнику Алвини совершенно несостоятельными.
– Для ее же блага. Я знаю, как действовать в нужном ей направлении.
– О, конечно. Поэтому вместо доброго совета вы то и дело выбиваете у нее почву из-под ног.
– Мои лидерские наклонности не поддаются контролю, – шутливо похвастал Алессан, подставляя профиль солнышку.
– Оттого я и сочла, что вы нисколько не изменились со своих двенадцати лет, когда по этой причине мне стало трудно поддерживать наше общение, – не глядя на него закончила девица и тут же добавила торопливо: – Но ваши привычки – исключительно ваше право, коль скоро замуж за вас я не собираюсь. Продолжайте в том же духе, это по-своему занятно.
Лея хитро забросала его сразу несколькими тезисами, каждый из которых следовало оспорить. Легкая беседа подразумевала короткий ответ лишь на один из них, остальные придется оставить пока без комментария – иначе скатишься в длинный монолог из оправданий.
– Что же вы не защитили Виолу Базилевну, когда против нее лидерские качества проявлял ее братец? – спросил юноша вместо этого.
Леди позволила уголкам своих губ загадочно дрогнуть.
– Боюсь, Алессан Диегович, в тот день вы были ослеплены собственным сиянием, – сообщила она уже на грани того, за что мужчина живо бы получил в лицо перчатку. – Себастьян Базилевич ничуть не ущемил свою младшую сестру, а лишь способствовал появлению в их мастерской завидного консультанта. Господин Карнелис, насколько я могла заметить, не ставит знак равенства между непрерывным командованием и настоящим главенством. Виола Базилевна может на него положиться, повезет и его будущей жене.
– Вы же не думаете, что я отпущу вас к нему, моя нареченная? – прищурился маг, игнорируя (но не забывая) невестины упреки в нарциссизме.
– Мой отец уже не стоит на нашем браке, – легко отозвалась девица. – Давайте сойдемся на том, Алессан Диегович, что, коли вы все еще претендуете на мою руку, вам придется меня очаровать, а не шантажировать – или просите вашего батюшку навязать вам другую избранницу, чтобы вновь не утруждаться ухаживанием.
Внутренний Алессан почти вскипел.
Разве все время, что он тратит на нее, еще не считается за ухаживание? Он мог отдать утро праздной прогулке или хотя бы выспаться – он же учится с зари, до обеда помогает ее артефакторам, а вместо обеда – развлекает беглянку беседою!
– Какой инструмент вы предпочтете услышать ночью под вашими окнами? – уточнил он ядовито. – Милые соседи разделяют ваши музыкальные вкусы?
– Серенады можно пропустить. Надо сказать, честное исполнение обязательств перед «Щепкой» прибавило вам некоторое число баллов, – признала магичка. – Кроме того, рискну обратить к вам дружескую просьбу.
Это звучало уже интереснее.
Как ни казался Итирсис велик, но дом Леи приближался скорее, чем желал бы кавалер. Уже некоторое время они двигались по улицам почти ветхим, и каждый второй бородатый горожанин привечал его спутницу поклоном, пожеланием здравия и обращением по отчеству. Народное любопытство окружило большим вниманием благородную пару и чинное их общение.
Лея обернулась, краем глаза отметив близкое движение позади себя.
Кума Берта с коромыслом, уже несколько времени шедшая на расстоянии, сподручном для слуха, замедлила движение. Когда вслед оглянулся Алессан со своею злостью, женщина спешно прянула к ближайшему соседскому забору. Успела бы даже изобразить разговор с тамошней хозяйкой, полющей раннюю петрушку, да полные ведра неловко зацепились о плетень и собрались извергнуть водопад на грядку.
Будущий боевой маг среагировал даже раньше, чем подумал – вода вмиг застыла и вернулась внутрь, а ведра как ни в чем не бывало повесились обратно. Кума Берта только закончила ахать от потери, как тут же охнула от чуда.
Алессан отвернулся, не удостаивая инцидент внимания, и повел невесту дальше, покуда она не слишком отвлеклась.
– Весьма впечатляет, – отметила она, однако.
– О, бросьте: я слышал, как ваши чары летели секундой позже, – не стал красоваться маг. Хвала за почти детские навыки звучала даже унизительно.
– Я о том, что вы нашли нужным вмешаться, – улыбнулась магичка. – Колодец не близко, тетушке пришлось бы заново проделать путь.
Лис молча нахмурился – ему не сразу пришло в голову, что он сейчас колдовал ради какой-то простородной кумушки. Однако, если это порадует Лею – назовем интуицией в угоду обольщения строптивицы. Не пожалел же он ту несчастную с ведрами, в самом деле.
– Я хотела просить вас об услуге, – вернулась Лея к прерванной просьбе. – Азбука для передачи колебаний мною уже составлена, однако требует проработки на практике. Не хотелось бы отдать Виоле Базилевне сырую работу.
Алессан, успевший вообразить массу интересных трудностей, из которых он выпутает страждущую деву, разочарованно скривил губу.
– Вам тоже пришлась по вкусу мечта видеть меня проверяльщиком? – без веселости ответил он.
Лея смутилась – ей успело подуматься, что под руку ее ведет прежний Лис, еще не слишком повзрослевший для презрения. Видимо, рано стала она говорить с ним по-приятельски и позволила много лишнего.
– Мои мечты с вами никак не связаны, Алессан Диегович, – вернула она столь же холодно.
На счастье, дом с ее комнатушкой на втором этаже явился уже рядом, дойти до него в молчании можно было без чрезмерной тягости.
Кавалер потянул рассохшуюся дверь, пропуская невесту – ему, конечно, внутрь нет пути.
– Впрочем, покажите мне ваше творение, – вдруг сменил он выражение лица, надевая маску обаяния. – Я бесспорно поднаторел в разного рода шифровках.
Лея хотела гордо отказаться, но в последний момент в ней победила практичность. Азбуку действительно пора проверить, но таинственность прожекта не позволяла обратиться к подругам с этой занимательной игрою.
– Я вынесу вам копию, – коротко согласилась она, скрываясь.
Уходя с листочком, пестрым от леиных букв, Алессан был донельзя задумчив и едва не опоздал на класс истории.
***
Лея погасила магическую лампу около полуночи. Даже через рамы майский надрыв соловья проникал в комнату и наполнял ее чем-то, от чего хотелось плакать, если слишком заслушаться.
Последняя весенняя ночь, послезавтра июнь – и первое самостоятельное лето. Оно не будет отмечено выездами в южные имения, маскарадами, пикниками и всякой милой романтической чепухой, которой старшие дамы непременно окружат своих дочерей в знойные месяцы. Батюшка ее был обыкновенно занят, но сироту брала под опеку дюжина скучающих матрон. Юной леди Астер нравилось читать принесенные ими приглашения, придирчиво морщить нос, отбирая самые достойные, после чего погружаться в перипетии заказа туалетов.
Ныне она собрала себе иные сложности. Горожане то и дело пытались заделать ее лекарем и звали к больным – от кашля до куда более тяжелых случаев, к магии не имеющих касания. Сегодня она вновь провела вечер, уговаривая семью слегшей в лихорадке девочки обращаться к врачевателю, оставив им для этого монетку. После примирения с отцом она как-то незаметно перешла от попыток работы к сугубой благотворительности, хотя широких жестов избегала. Свою комнатку, конечно, стоило бы все-таки сменить, но сил на поиск дома все не находилось.
Переодевшись в темноте, она сдвинула занавеску, любуясь почти полною луной, и собралась уже устроиться на жесткой кровати, когда подоконник снаружи привлек ее взор длинною белой розой.
Первый порыв она удержала. Перегнулась через мешающий стол нарочно медленно, приоткрыла створку и забрала цветок с видом совершенно бесстрастным – надо думать, даритель еще наблюдает. В самом деле, герой нашелся посреди улицы, обряженный в шляпу и все черное. Под левым локтем топорщила плащ объемная гарда – все как в день его первого здесь появления, разве что стебель розы на сей раз не пострадал.
Лея разобрала, что не только ее окно открылось навстречу пришлому кавалеру. Если он теперь примется петь для нее, невзирая на многие уши, будет ужасно стыдно… и невозможно приятно.
В смешении чувств она все-таки не задержала взгляда и с видимым равнодушием к розам, героям и предательской поддержке соловья ушла из-под обзора вглубь каморки, одним шагом найдя спиною дверь.
Лишь теперь можно было поднести к носу белый бутон, эталон образцовой романтики. Роза пахла розой и чуть любопытством – слишком просто для Лиса, жди сюрприза.
Добавок обнаружился тотчас – лентой к стеблю был подвязян серебряный браслет. По волнообразной резьбе плыли дельфины с голубыми топазами.
Подтекст уже был несколько более в его духе: дельфин, олицетворение стихийной мощи, был геральдическим животным рода Алвини. Если она примет подарок – это почти обещание.
«Все еще не ваш уровень, Алессан Диегович», – девица поймала себя на легком разочаровании.
Несмотря на обработанные чарами камни, по меркам их семей браслет был скромным пустячком. Едва ли юноша верил, что леди Астер сдастся и примерит столь обязующее украшение. Даритель прямо провоцировал отказ – но нельзя поступить предсказуемо.
Лея замерла, сочиняя наиболее красивый, но не слишком поспешный способ возврата – пусть еще потопчется внизу, может, в самом деле осчастливит Кленовую улицу недурным своим тенором.
Браслет колыхнулся в ее ладони.
Черные бровки свелись к переносице – не показалось! Вся пластина ощутимо дрожала: коротко, потом долго и коротко вновь.
Изобретательный ухажер все-таки заставил ее вострепетать и расплыться в озорной улыбке – это была ее азбука!
«… р… о… й… (пауза) н… о …ч…и».
Тишина. Кавалер наслаждался произведенным эффектом и давал ей время на ход. Лее пришлось задействовать свободную ладонь, чтобы как-то унять слишком довольное свое лицо.
Конечно, это были не деревянные пуговицы – чуть только она закроет окно или слишком отдалится, маг потеряет возможность отправлять живые сигналы. Однако, для проверки алфавита по ее просьбе нельзя было измыслить хода более изящного.
Несносный Лис! Как теперь вернуть его дар и лишить себя такого приключения?
Не подходя к окну, Лея прослушала область, где был замечен кавалер – что-то в форме второго браслета действительно окружалось чарами, любезно сообщая направление ответа.
Для порядка поспорив с собою («я же не буду его надевать!»), Лея подвинула ближе лист алфавита на столе и едва заметно подсветила записи.
«Идите спать», – отправила она колебания в указанную точку. Точка погасла.
Лея, конечно, не верила, что Алессан послушается, но коварный поклонник нарочно тянул с ответом, чтобы она извелась и почти уже готова была снова выглянуть украдкой. Прошла минута.
«Я гений» – вопросительно дрогнул браслет.
Даже серебро сумело передать самодовольство, что сейчас укрыто лунным полумраком и шляпой лицедея. Интересно, он уже зазубрил ее азбуку – или высится посреди улицы с бумагой?
Лея отозвалась не сразу, хотя на целую минуту ее выдержки не хватило. Отвязав браслет, она забралась на кровать в длинной своей рубашке, оперлась о стену и подтянула к себе колени. Разговор сигналами не обещал быть быстрым.
«Вы позер», – не спеша уточнила она, сверяясь с алфавитом.
Она давно мечтала бросить это Лису, но воспитание было выше нелепых эмоций. Оказывается, при новом способе общения границы ощущаются куда менее жесткими – нужно удвоить контроль над собою.
«Польщен», – заверил браслет.
– Фии-фвить, – добавил соловей.
«Что вам угодно», – Лея снова нахмурилась, обнаружив, что в кодах букв и частых слов не заложила знаков препинания. Что ж, проверка уже дает свои плоды.
«Исполняю ваш наказ во всем объеме», – отвечал пришелец.
Под окном раздалось легкое покашливание – Лис деликатно прочистил горло. Неужели споет?
«До ми бемоль соль (пауза) фа форшлаг ми бемоль (пауза) это невозможно вы не предусмотрели мне нот (пауза) терпите стихи».
«Надеюсь не слишком истрепанные под чужими окнами», – отозвалась магичка, кусая губу, чтобы не выдать себя смехом.
«Свежие», – заверил кавалер, что немедленно подтвердил соловей длинным коленом. Кажется, сегодня он особенно разошелся, из мужской солидарности подголоском пронимая девицыно сердечко.
«От людских очей порочных
От супружнего ярма
В башне тесной и непрочной
Затворилася сама»
Каким бы ни было качество этой лирики, рифму Лее посвящали впервые – с таким женихом, как наследник Алвини, слегка влюбленные поклонники не смели не то, что раскрыть рта, а даже руку ее задержать дольше положенного. Ей, привыкшей к обожанию, не перепало и доли комплиментов, которыми осыпали более скромных ее ровесниц. Нареченный усердствовал менее всех.
Может быть, именно от этого гнета предрешенности она и бежала в свою «тесную башню». Если бы раньше отец взялся не велеть, а уверять, что они с Алессаном друг другу подходят – ему не пришлось бы утомиться. Лея и сама прекрасно видела общность их миров, помнила детское понимание с полуслова.
Даже кума Берта явилась к ней нынче под вечер и стала говорить, что в грозу она обозналась: суженый не таков и осел, вся окраина после сказа о коромысле, так и быть, жениха одобрила. Надо бы Леюшке свет Сальвадоровне замуж, покуда румянец не отцвел, а ладный молодец не раздумал. Магичка насилу отбилась от свахи, но спорила не слишком рьяно.
«Строгость юная не ищет
Кратких встреч и долгих дум
Без улыбки девы нищий
Под укор ее приду»
Еще бы не укор! Лису всего-то нужно приоткрыть, что Лея ему дорога не как обещанная вещь – в остальном она убедит себя и сама. Несмотря на постоянное вращение поблизости, до сих пор он скорее вменял ей свое оскорбленное собственничество.
Роза и стихи были забавны, но гораздо чувствительнее тронуло то, что он услышал ее просьбы и так скоро скрепил свою гордыню.
«Не посмотрит и немая
Утаит отраду глаз
Говорливой трелью мая
Птица скажет все за нас»
Стихи, скроенные из дрожащих букв и повторенные про себя для внятности, отчего-то сразу же запомнились наизусть – Лея даже рассердилась на себя за это.
«Оставьте бедную лиру, в другой раз я изобрету вам ноты», – заявила она, когда пауза обозначила финал.
