Валерия Демина
Чарованная щепка
Давно уже происхождение не становилось предметом их бесед, но внезапно поднятая тема почему-то испугала Арис.
– Очень многие в Ладии почли бы за честь получить твое согласие, – продолжила матушка свои причудливые речи, в которые хотелось и не хотелось верить, – но лучше не искать счастья столь высоко, оно редко там водится. Приданое позволит разглядеть в тебе леди тому, с кем ты сможешь говорить не только о дождях и урожае. Без гроша за душой на это надежды мало, а если и сладится – навеки останется повод попрекать куском.
– Мы вылечим тебя и скопим еще, вместе, – преодолев заминку, девушка попыталась придать голосу больше уверенности, чем испытывала на деле.
– Или не вылечим, и ты потеряешь последнее, – прервала Леонора остро.
Арис поняла, что с каждым днем угасания матушки ее решение только крепло, словно она обрела опору в своем смирении и жертве.
– Позволь мне эту малость, – Леонора сменила порыв на негромкую просьбу, – решать свою судьбу там, где мне еще отведено. Умирая, видеть, что лишаю тебя всего – не понуждай меня к этому, Арис. Я хочу уйти с верой в твое будущее.
– Кто ты, мама? И кто я? – прошептала девица, почти страшась, что матушка ответит.
Леонора медлила секунду или две, выдерживая взгляд, но после опустила глаза обратно к пшену и принялась его солить с излишним усердием.
– Когда-то я верила, что настанет момент говорить открыто. С годами сочла, что этого не случится, а значит нет нужды бередить прошлое – бессмысленные знания лишь помешают тебе строить жизнь по-своему, – матушка удержала еще несколько мгновений, прежде чем признаться: – Теперь я просто теряюсь. Может быть, позже я смогу решиться и сказать тебе больше.
Иными словами, нынче она говорить не станет. Что ж, чем-то подобным всегда завершалась ее откровенность, как будто готовая вот-вот прорваться. Арис прикрыла глаза, подавляя вздох. Проблески ясного сознания матушки почти сошли на нет – обещанной истины едва ли стоит дожидаться.
– Как бы то ни было, – продолжила Леонора мягко, – ты найдешь человека достойного, если не будешь избегать людей. Помню, ты помогаешь тем расторопным купцам – не закрывайся слишком сильно, их живость поможет и тебе обрести знакомства.
Губы Арис тронула невольная усмешка:
– Я действовала прямо противоположно твоему совету, но меня все равно почтили приглашением в гости к благородному семейству. Впрочем, не обольщайся, матушка, они не слишком богаты.
– Я ничего не говорила о достатке, – с укором возразила та, – лишь об интересах и устремлениях, которые сродни твоим.
«Матушка верит, что у меня есть устремления, – с горечью подумала вязунья. – А я мечтаю лишь о том, чтобы забиться на печь и оказаться забытой там хотя бы на день».
Ощутив, что глаза защипало, Арис быстро взяла из рук матушки горшок и вышла на задний дворик. Там, растапливая чугунную летнюю печку, она позволила слезинке истаять на ее разогретой поверхности.
Однако, когда каша разварилась как следует, девушка укрыла свои печали до времени, не желая тратить редкие светлые минуты на споры. Она внесла припозднившийся завтрак в дом, к своему утешению обнаружив, что матушка тоже не тяготеет к продолжению своего наказа.
Случайному общему завтраку обе постарались вернуть непринужденность – едва ли им суждено еще много подобных воспоминаний. Даже совместное мытье посуды обернулось маленьким домашним праздником.
Приподнятый настрой рассеялся, когда Леонора слабеющей рукой убрала тарелку на узкий наблюдник и произнесла как будто невзначай:
– Мне, пожалуй, пора отдохнуть.
Арис ожидала этой речи, но сердце ее дрогнуло, изживая робкую надежду.
– А я порадую сегодня господ оружейников, – ответила она, постаравшись перенять эту легкость.
С некоторой торопливостью собрала она вчерашние образцы в соломенную сумку и покинула дом, желая хотя бы до вечера удержать перед мысленным взором образ деятельной матушки.
Притворив за дочерью дверь, Леонора медленно двинулась к ложу за поблекшей цветной завесой.
«Девочка прорвется, если ей не станут мешать, – подытожила она собственные думы. – Проведай кто-нибудь – и Арис перестанет принадлежать самой себе. Не следует им знать о моей дочери. Никому, даже Диего.»
Женщина села на кровать, посмотрела на смятую подушку и бережно, экономя силы, взбила перья. Подумав, поднялась, поправила соломенный матрас и села снова. Все приготовления как будто завершены, ничто не мешает впасть в привычное забытье, но Леонора все еще медлила.
Вопреки сложившемуся ритму, спать не захотелось.
Глава 20. Калитки
В Итирсисе: 30 апреля, воскресенье
– Арис! – Дарий младший излучал приветливость, в которую, однако, прокрались ноты удивления. – Вас привело наше дело?
Девушка замерла на пороге, бросив многозначительный взгляд на торговый зал оружейни. Едва ли ее когда-то влекло сюда праздное любопытство.
– Новые образцы готовы, – оповестила она неуверенно. – Я принесла их раньше, не дожидаясь уговоренного срока.
Юноша поджал губы, испытывая очевидную неловкость в составлении ответа.
– Сегодня же воскресенье, – напомнил он осторожно. – Отец только вернулся с обедни и ни за что не благословит работать. Лавка тоже закрыта.
В самом деле, зала была тиха и безлюдна, оружие покоилось на стойках без каких-либо признаков недавнего осмотра покупателями.
Вязунья не стала даже вздыхать, найдя это в высокой степени закономерным. С ней издавна происходят подобные казусы, чуть только она позволяет себе возомнить некоторый успех – взять хотя бы случай с утерей свитера.
Может быть, ей и самой следовало бы внимательнее относиться к выделению в седмице дней для чего-то, превышающего бытовое радение – только сил она в себе не находила.
– Значит, работать невозможно, – приняла она и прибавила с недоумением. – А что тогда следует делать?
Сама вязунья давно отдыхать разучилась. Казалось, что и оружейники трудятся всякий час, праздности не ведая. Мысль о наличии у них планов помимо обогащения оказалась внове и в картину мира не вписывалась.
– Выезжать, – пожал плечами Дарий, – гулять, наносить визиты.
Он помедлил и все-таки добавил преувеличенно бодрым голосом:
– Давайте, я приглашу вас в гости?
Арис видела, что ему совестно разворачивать юную деву от порога обычно широко распахнутой лавки, но едва ли Дарий старший жаждет лицезреть ее за семейным столом, где традиция собирает домочадцев: жену, старшего сына с невесткой и собственно младшего Дария.
– Благодарю, но…
Девушка искала повод отказаться с равной деликатностью, как вдруг с удивлением обнаружила, что таковой у нее имеется. Все как будто сложилось одно к одному – слова того худосочного мага, наставление матушки и эта новая препона работе.
– Боюсь, я уже приглашена. Ваши досточтимые соседи убеждали меня в любое время пользоваться их гостеприимством. Если они дома, пожалуй, я загляну к леди Виоле, – Арис даже не верилось, что это солидное заявление исходит из ее собственных уст.
– К леди Виоле? – Дарий теперь оживился настолько искренне, что забыл изобразить огорчение отказом. – Позвольте вас проводить.
Арис оглянулась на окно, через которое великолепно просматривалась улица и каждая ступенька крыльца напротив.
– Едва ли у меня есть шанс сбиться с дороги, – заметила она вежливо, хотя в глубине души была бы успокоена присутствием на этой встрече лица знакомого.
– Меня это нисколько не затруднит, – настоял юноша, имевший обыкновение вцепляться в свои идеи не хуже девицы Карнелис. – Прошу, оставьте образцы до завтра в лавке. Мастер Себастьян чрезвычайно тонко слышит магию, а наш опыт подобает сохранить в секрете.
Пока вязунья изымала ношу на прилавок, он подтащил табурет и взялся откреплять от стены один из арбалетов.
Арис поглядела с растущей тревогой.
– Опасность таится в пути? – спросила она, взвешивая планы заново. – Или в самом гостеприимном доме?
Дарий, завладев оружием, обернулся и воззрился на девицу с непониманием. Только спустя миг он спохватился.
– Вам ничего не угрожает! – обнадежил он, спрыгивая на пол. – Я обещал его леди Виоле на время.
Увлечения леди Виолы имели впечатляющих размах.
Приближаясь к дому этой непредсказуемой барышни, Арис почти ожидала увидеть коллекцию орудий, сравнимую с лавкой Дариев. Однако первое, что бросилось ей в глаза у Виолы, была мука.
Вернее сказать, что первой на нее бросилась сама Виола. Хозяйка как будто пришла в искренний восторг от посещения столь неприметной особы.
– Арис! – только воспитание и ладони в белой крошке не позволили девице поймать гостью за руки. – Как чудесно, что вы заглянули! Я не смела и надеяться, что это произойдет сегодня!
«Что я за умница! Как вовремя вернула столу приличный вид», – похвалила себя в этот миг внутренняя Виола.
«Что я за хозяйка? Вот какой должна быть чистота у леди,» – устыдилась вязунья своей захламленной избушки.
«Что я здесь делаю?» – не впервые задалась вопросом Лея Сальвадоровна, обнаруженная тут же на краешке скамьи.
Надо сказать, Карнелисы все еще чтили дни воскресные отложением рабочих планов, так что Виола с вечера задумала развлечения ради напечь открытые пирожки-калитки с творогом. Для таковой цели она разжилась рецептом тетушки Лату, и ничуть не смутилась, что ее знания о процессе выпечки остались сугубо теоретическими. Девица была твердо убеждена, что сегодня ее ждет изумительный десерт, и только ощущение неполноты идиллии беспокоило ее мечтательную натуру.
Утром, покидая храм под руку с братом, Виола различила на улице Лею и озарилась догадкой: праздничный обед жизненно необходимо разделить с гостями.
Леди Астер возвращалась домой после избавления очередного подпола от плесени (услуга приобрела популярность) и не имела планов, ведущих дальше ее порога – но мало кто мог противостоять Виоле в минуты одухотворения.
Сначала леди Карнелис промурлыкала что-то насчет великой чести быть посещенными Леей в качестве гостьи, без намека на труды. Магичка весьма светски избегала обещаний, так что Виола перешла к соблазнению выпечкой. Лея, вскормленная пирогами всех окрестных тетушек, не посмела дальше рисковать своею талией, поскольку ее возможности обновлять платья крайне оскудели (конечно, она выразилась «Не смею лишить вас и крошки такого дивного десерта»). Прежде Виола не решилась бы давить, но после успешного привлечения Леи к работе и долгих вчерашних уроков она возвела холодную магичку в ранг приятельниц и удалила почти всякие между ними условности.
Убедившись, что сладкие калитки леино сердце ничуть не трогают, распорядительница сходу изобрела новый способ выпечки – на греющей доске. Себастьян попытался шепотом апеллировать к разуму:
– Сестрица, для тебя не достаточно рискованно звать гостей на угощение, которое ты станешь исполнять впервые? Непременно нужно добавить к этому еще и экспериментальный метод?
По доброму обычаю, Виола не вняла, а ухватилась за случайную свою выдумку и запела живее прежнего:
– Подумайте только, Лея Сальвадоровна! Какой невероятный прорыв мы с вами совершим в бытовой магии, если сконструируем чудную маго-печку! Себастьян предивно справляется с кодом подогрева, но без щита вокруг этой области нам не добиться поддержания температуры!
На десятой минуте рассказа о том, как славно, необычно и весело они могли бы провести этот воскресный день – разумеется, не считая это работой – Лея сдалась.
Именно поэтому Арис, на чей стук отворил радушный Себастьян, обнаружила в «Чарованной щепке» как известную в округе магичку, так и легкий туман муки, овевающий кадку на столе. Виола же оказалась совершенно очарована мыслью, что ее импровизированный прием самостоятельно разросся.
Секундой позже она заметила вошедшего следом Дария. Согласно первоначальному плану, она собиралась как раз-таки от Дария и спасать несчастную вязунью, для чего требовалось вызвать доверие последней и со временем расспросить ее о грубости оружейников. Само собой, этого никак нельзя было провернуть в присутствии одного их них. С другой же стороны, Дарий придаст ее светскому обеду еще более основательности, а дознавание можно отложить и на иные дни.
– Дарий Дариевич, какой сюрприз! Прошу и вас остаться к трапезе!
Быть может, на благоволении хозяйки сказался и лакомый синий арбалет, который юноша бережно баюкал на руках. Этот жуткий самострел едва не стал причиной появления скромных размеров огненного шара, однако Лея быстро убедилась в отсутствии дурных намерений посетителя и удержала порыв.
Дарий так и не узнал, как радушие Виолы охранило его здравие. Он протянул ей оригинальный гостинец со словами:
– Отец проявил понимание к вашему затруднению. Загляните к нам и выберите себе образцы во временное владение.
Виола исполнилась радости о решении вопроса с моделями орудий и, скоро отерев муку от рук, постаралась совсем не заметить безмолвной реакции брата. Вручи ей Дарий букет полевых цветов – она не смогла бы принять его с большей невозмутимостью и грацией.
Ничуть не демонстрируя призванные усилия, хозяйка перенесла тяжелый арбалет в другую комнату (украшением салона он оказался все-таки сомнительным).
Она улыбалась, уверенная: Дарий старший не держит их за конкурентов, но скоро ему предстоит обнаружить просчет.
Дарий младший тоже был рад отцову снисхождению, но причину подозревал в ином: едва дела толковой мастерской слегка увянут, ловкий купец первым предложит инвестицию – само собой, обменяв на изрядную долю.
Тем временем юная леди Карнелис всерьез озаботилась приемом. Прежде всего она важно представила гостей друг другу. К ее удовольствию, вязунья нисколько не уступила леди Астер в любезности, купеческий сын Дарий Дариевич тоже этому был вполне обучен. Волнение о том, что Арис и Лею стоило бы принимать раздельно, сошло на нет, и Виола запорхала по зале, распоряжаясь отодвинуть от стола большие лавки. Мужчины оказались усажены на одной из них, девицы размещены напротив, а сама Виола продолжала суетиться на ногах.
Деятельность ее по устроению салона была столь усердна, что наводила на подозрения. Даже Арис начала допускать, что Виола давно уже потеряла интерес к тесту, никак не достигающему нужной кондиции, и самым банальным образом тянула время (а уж Себастьян в этом не сомневался ни капли).
– Арис, – вдруг обратилась хозяйка, – быть может, вы не знаете, как первая встреча с вами перевернула нашу с братом жизнь.
Вязунья, во мгновение ставшая центром кружка, сжала руки на коленях, покраснела и без запинки отразила:
– Извините.
– Что вы! – Виола, напротив, жестикулируя с горячностью жонглера, вскинула вверх открытые ладони и разве что не прикрыла ими лба. – Я благодарна вам за ту идею, которую вы подарили мне, рассказав о скалочке.
Если придерживаться исторической точности, Арис не подарила, а прямо-таки подбросила идею под ноги бойкой девицы, но, к счастью, Виола сочла такую достоверность избыточной.
– Ваше повествование о трудностях жизни горожанок навело на мысль о необычайном оружии для их защиты. Оно стало нашим шедевром для вступления в гильдию, столь необходимую для развития «Щепки», – изливая хвалу, Виола уже подхватила дубликат помянутого шедевра со стеллажей.
Действие «скалочницы» Арис наблюдала во все глаза. Легкое безумство идеи, совершенная скрытость кода и экспрессия распорядительницы произвели на нее впечатление неизгладимое. Бурная благодарность леди отчасти была приятной, но одновременно захотелось спрятаться от взоров, а заодно и повнимательнее рассмотреть предмет. Шанс на последнее ей внезапно предоставили.
– Примите от нас один экземпляр, – победно протянула Виола скалочку.
Дарий ощутил потребность аплодировать, но счел за благо удержаться. Конечно, Виола Базилевна одобрила бы такой финальный росчерк под своим выступлением, но стыдливая Арис могла и не пережить.
– Скалочница великолепна, – ограничился он деликатной вставкой, – достойный подарок тому, кто и сам искусен в чарах.
Сидящая очень прямо Лея Сальвадоровна также почтила вниманием:
– Вы сами оградили свою шаль от выцветания? И шаль, и чары – изумительны.
Себастьян, как обычно, проявил рациональность.
– Надеюсь, оружие вам никогда не пригодится, – пожелал он от всей души.
– Благодарю, – отозвалась Арис, обращаясь ко всем одновременно. Нежданное приобретение совсем ее смутило, но наделило поводом надолго опустить глаза и молчаливо изображать интерес к устройству, чем она и занялась незамедлительно.
Этикет предписывал после первого круга новостей пригласить салон перейти в столовую, но этой возможности Виола была незаслуженно лишена. Однако она, не смущаясь отсутствием слуг, самолично расставила фамильные пиалы на греющие поставки и обещала скорую готовность чая. С развлечением гостей у нее уже все было схвачено.
– Милый брат, – промурлыкала она, заставив Себастьяна всерьез насторожиться, – не пора ли приступить к любопытным экспериментам?
Этим громким термином девица наделила свой план по достроению греющей доски до полноценной печи. Неизвестно, насколько ее идея нашла отклик в умах собравшихся магов, но они справедливо сочли, что лучше уж заняться делом, чем высматривать предмет пустой беседы. Себастьян почти с охотой пригласил магов приблизиться и поместил видавшую виды доску на столе – покуда лавки были отодвинуты, хлопотать вокруг него стало удобнее. Заметив, что вязунья его слов на свой счет не приняла, добавил:
– Арис, если вы найдете идею стоящей внимания – просим вас участвовать наравне.
Арис глянула на него исподлобья – юноша как будто говорил безо всякой издевки. Именовать себя магом рядом с Леей Астер и родовитым древесником вязунья никогда бы не дерзнула, но оба чародея, кажется, сочли такое равенство совершенно обычным – или были слишком хорошо воспитаны для демонстрации превосходства.
Девица припрятала новую скалку в недра сумки рядом с прежней и робко приблизилась к новому артефакту с неслышным кодом.
«Не подскажу, так хотя бы поучусь», – примирилась она, не желая оскорбить хозяев уединенным сидением поодаль.
Убедившить, что Лея сходу поняла задачу и быстрыми жестами уже возводит над доской невидимый щит, Виола исчерпала поводы к задержке и вернулась к своей злополучной кадке. Ей на минуту подумалось, что провал магов станет ее большой удачей, ибо тогда на него можно будет списать отсутствие заявленного блюда. Преданный взгляд оружейника, который она ловила на себе то и дело, в этот раз не приносил довольства – лучше бы при нем не щеголять умениями, столь очевидно от нее далекими. Однако Дария занять ей было нечем, посему он остался на скамье и беспрестанно обращал к ней почтительные вопросы. То был редкий случай, когда она предпочла бы углубиться в рецепт и спасать висящую на волоске репутацию, а не хвалиться успехами «Щепки».
Вопреки надежде, маги справлялись значительно бойчее хозяйки, а изящно сервированный чай, как и вчера, отвлек их не надолго. Лея легко построила купол-щит, слышимый только избранным, после чего избранные приступили к спорам о его высоте и плотности.
Чем гуще воздушная оболочка, тем в большей степени хранит она тепло, но леин щит был «живым». Такие чары слагались быстро и держались на силе мага, быстро истощая последнего. Артефакторика, напротив, требовала тщательной работы с алгоритмом, но для его поддержания хватало нечастой зарядки.
Для удержания тепла можно было укрыть доску глиняным горшком, но Виола воспротивилась и заявила твердо, что так будет совсем не интересно. Ей хотелось по-настящему совместить испечение хлеба со зрелищем. Если Виоле чего-то возжелалось, нередко окружающие скоро обнаруживали сходные устремления.
После некоторых трудов Себастьяну и Лее, наконец, удалось собрать нечто среднее между живой магией и воздушным артефактом, хотя и годное лишь для разовой работы. Арис вбирала внезапный опыт по большей части молча и вмешалась лишь единожды, не совсем по магической части, скромно напомнив о необходимости сделать прослойку щита и под доской – оградить от прогрева столешницу.
– У нас в «Остром оружии» лучшие эксперты, – горделиво отметил Дарий, заработав сердитый взгляд хозяйки, и без того угнетенной своею кадкой. Давно уже пора было послать за выпечкой тетушки Лату, но Виола сжала зубы и боролась, до последнего ожидая чуда.
Чудо произошло.
Арис, обойдя огромный стол, приблизилась и предложила очень тихо:
– Быть может, вам нужна помощь с тестом?
Виола подняла на нее глаза, полные чистого восторга.
– Вы меня очень обяжете, – сумела произнести она, едва не прослезившись.
– Прошу вас, не преувеличивайте вновь моих заслуг, это весьма для меня неловко, – сказала Арис, направляясь к рукомойнику за кухней, чтобы затем проворно перенять труды Виолы.
– Как будет угодно, – отозвалась та, отступаясь от кадки и от своего привычного напора.
Распорядительница порой не замечала границы тактичности, но прямые просьбы вполне достигали ее сознания.
Арис изучала субстанцию в кадке некоторое время и, верно истолковав замешательство, Виола подбодрила:
– Не трудитесь подбирать слова, дорогая Арис, я неплохо знаю, что мои руки… золотыми не назовешь.
Краешки губ вязуньи дрогнули. С девицей Карнелис, кажется, можно иметь дело.
– Что вы задумали печь, Виола Базилевна?
– Предполагала удивить вас домашними калитками, – со стыдом поведала хозяйка, жалобно взирая на странную массу. – Удивить, впрочем, удалось.
Арис улыбнулась уже шире – гораздо легче ощущать себя в своей тарелке, когда уверен хотя бы в каком-то из своих навыков.
– Из этого теста еще выйдут вкуснейшие калитки, – пообещала она, беря крынку с кефиром, – я научу, если позволите, а скалочек нам обеим достанет.
В три часа пополудни Виола любовалась на аппетитные калитки и на лица славных своих гостей. Тесто было спасено, забавная маго-печка состоялась и после трех-четырех пробных закладок научилась выдавать результат пристойной румяности.
Производился, он, правда, поштучно, но все уже успели отведать не менее чем по одной калитке, а юношам с голодными глазами сердобольные девицы выделили даже парочку.
Трапеза так и происходила стоя и на званый обед не тянула, зато недостаток сытности и чинного уклада заменила общая цель. Обычные закрытые печи не позволяли видеть, как пирожки шипят и обретают хрусткие корочки, так что все собравшиеся вокруг стола постепенно пришли в подобающий рангу восторг от чудесного зрелища. Едва ли производство печки удалось бы поставить на поток и совершить революцию быта, но со своей развлекательной целью она вполне управилась.
Хозяйке только начало казаться, что маленький прием обрел задуманные краски, когда шуршание в сенях отвлекло собравшихся.
Дверь отворилась без стука.
