Валерия Демина
Чарованная щепка
Глава 30. Бури в стаканах
В Итирсисе: 15 мая, понедельник
– Крепко ли почивали, Дарий Дариевич?
Восьмилетний молочник, коему доверили разнос товара по деловому кварталу, давно подхватил местную привычку налаживать связи. Его задорные выкрики не отличались разнообразием, но раз принятой линии он держался со всей строгостью.
– Спасибо, славно отдохнул, – смеялся этой традиции младший оружейник, забирая крынку. С памятной первой встречи с соседкой как будто изменилось многое, но только не сей заведенный уклад.
Мальчишка покивал одобрительно.
– Сегодня ночь тихая, не то, что давеча! – серьезно согласился он.
Сгрузив еще один запечатанный горшок с тележки на крыльцо напротив, молочник стукнул в темное оконце.
– Доброго утра, Виола Базилевна! Забирайте творог, покуда не скис.
Дарий задержался, надеясь повидать чуть сонную хозяйку «Щепки» и по собственному неизменному обычаю пожелать ее мастерской продуктивного дня. Однако девица не показалась, и работу в лавке пришлось начинать без вдохновляющей мимолетной встречи.
Понедельник и впрямь обещал на тепло не скупиться. Клочки облаков таяли с каждой минутой, майский день наливался жаром. Поэтому Дарий был немало удивлен, когда к обеду завершил дежурство за прилавком и обнаружил горшочек на тех же обласканных солнцем ступенях в компании пронырливых котов.
Решительно прогнав ненадежную усатую охрану, молодец подхватил творог и принялся колотить в дверь. Дом был так несвойственно тих, что оружейник испытал немалое облегчение, когда ему отворила хозяйка, живая и здоровая.
– Молочника пропустили, Виола Базилевна, – с бодрой улыбкой протянул он горшочек. – Я выдержал неравный бой, чтобы спасти ваш поздний завтрак!
Отважный ветеран ждал веселой колкости на свою прибаутку, но Виола приняла трофей бесстрастно. Благодарность ее прозвучала заученной и пустой. Немного задетый таким приемом, Дарий все-таки уходить не спешил.
– Собственно, я направлялся к вам по делу, – доложил он. – Мне бы нанять вашего древесного эксперта на несколько часов для консультации.
Оружейник замолчал с хитринкой – та распорядительница, которую он знал, должна была сей же миг загореться любопытством, тогда он, чуть потянув, рассказал бы о тассирском арбалете и уточнил ее условия.
Однако Виола сделала равнодушный шаг назад.
– Боюсь, пока это невозможно, – сообщила она с той же холодностью и вознамерилась вновь затвориться.
Молодец нахмурился и удержал дверь богатырской дланью.
– Все ли ладно, Виола Базилевна? – спросил он.
В полумраке сеней Дарий не сразу отметил ее покрасневшего носа и тяжелых век. Совершив эти открытия, он растревожился уже всерьез – мудрено представить расклад, при котором древесник позволяет сестре отворять гостям в эдакой красе.
Виола молчала – как будто и хотела солгать что-то вежливое, но решимость ее подвела и подбородок дрогнул.
– Себастьян Базильевич с вами? – доискивался оружейник с пущим подозрением.
Он совершил уже свой шаг вперед, не давая Виоле укрыться от ответа, но пряча разговор от ушей прохожих.
Отступив еще глубже, хозяйка, наконец, позволила голосу сорваться в жалкий всхлип:
– Его забрали в Земский приказ.
Дарий замер и пожевал губу. Виола трепетала вполне резонно – вмешательство Приказа в жизнь мастерских редко сулило что-либо доброе. Пока он сочинял, что сказать кроме этой мрачной истины, девица угадала настрой и дважды успела всхлипнуть, идя по нарастающей.
Оценив расклад, оружейник живо расставил приоритеты и решил для начала вновь спасти творог – Виола уже определённо забыла, что держит на локте хрупкую кладь. Гость мягко изъял его обратно, без приглашения отнес к столу и, обернувшись, попробовал вспомнить управу на женские слезы.
Виола вошла следом и стала выжидающе глядеть. Дарий сглотнул: безынициативность обычно резвой барышни завела его в тупик.
– Воды? – с надеждой спросил он, прерывая тишину.
– Вы просите или предлагаете? – уточнила хозяйка. – Дарий Дариевич, я все-таки не в истерике.
«Надеюсь, я тоже», – выдохнул внутренний Дарий. Избавленный от надобности искать подход, он, наконец, подтолкнул ко главному:
– Что случилось с вашим братом?
Виола аккуратно обошла молодца и, постаралась одним движением забрать сырой платок со стола в кулачок. Плачущая или нет, но такие украшения демонстрировать гостю барышня никак не мечтала.
– На рассвете явились двое, – рассказала она, шмыгая как можно деликатнее. – Назвались приказничими и потребовали Себастьяна Карнелиса.
Это была одна из милейших привычек людей при исполнении – вытряхивать едва не из постели. Однако то, что дождались утра, скорее показалось добрым знаком.
– Вам предъявляли бумаги? Назвали причины? Озвучили обвинения? – продолжил доискиваться оружейник.
После вчерашних ограблений ожидать можно было всякого – кто знает, что вытворит Приказ в попытке доказать свое рвение? Какие-то слухи о странных цветах просочились уже во многие щели, что ставило магов столицы в положение незавидное.
Девица покачала головою отрицательно.
– Внятного пояснения, впрочем, так и не дали, – дополнила она, снова и снова поднимая в памяти мозаику остросюжетного утра. – Себастьяну даже позволили привести себя в порядок, но завтрак туманно обещали «на месте». Блокирующих чары браслетов не применяли.
Дарию стало еще чуть легче – по крайней мере, удалось выбросить из головы воображаемую картину избиения соседа. Осталось одно размытое сомнение.
– Люди точно были из Приказа?
– Меня допустили ехать в казенной карете к самым дверям присутствия, – кивнула Виола.
Дарий проникся новым уважением: какова же оказалась настойчивость юной леди, коли ее взяли с собою приказничие.
– По вашим словам видится, что Себастьяну Базилевичу ничто не угрожает, – подытожил он. – Едва ли в ином случае они шли бы на подобные уступки.
Молодец придал голосу все спокойствие, какое только нашел внутри себя, и чуть-чуть добавил сверху. Ситуация выглядела неприятной, но потеряла уже налет критической.
– От Приказа меня довольно бесцеремонно отправили восвояси! – возмутилась распорядительница. – Велели проститься, якобы – до вечера.
– Вы не слишком верите последнему? – уточнил Дарий понимающе.
– Как видите, – девица пожала плечами. – Иначе не застали бы меня в таком… волнении.
Шмыгнув сызнова, она опустилась на лавку.
Для своего порывистого склада Виола была необычайно тиха и собрана. Знакомый с ее нравом, Дарий сочувственно заключил, что наедине она все-таки перенесла небольшую истерику, после чего устала и перешла в апатичную стадию. Судя по двум раскрытым справочникам на столе, распорядительница силилась даже работать (о той седмице, возвращая арбалет, она похвастала заказами на книги от Университета и Гильдии аптекарей).
Ныне барышня, потрясенная внезапностью инцидента, скорее всего сгустила краски, но убедиться в этом пока возможности не было. Собственных связей в приказе у Дария не водилось. Заявиться туда, стучать и требовать разъяснений – стратегия сомнительная. Есть шанс поднять отцовы знакомства, но тот, пожалуй, разумно предложит с паникой повременить.
– Рассказанное вами не походит на арест, Виола Базилевна, – рискнул заметить оружейник. – Но ради ваших опасений я свяжусь с лучшим законником и введу его в суть вопроса.
Виола подняла голову – покрасневшие глаза ее были полны тоски, а вот одобрения в них Дарий не отметил.
– Однако, – вздохнул оружейник, разделяя оценку, – для этого придется оставить вас наедине с тревогой, что едва ли скрасит ваш день.
Виола действительно ощутила значительное облегчение, когда сосед нарушил бестолковый круг ее переживаний. Что-что, а накрутить себя она умела не хуже всякой женщины, и уже с трудом отличала собственные страхи от истинного положения вещей.
В конце концов, приказные стажи явили скорее бесцеремонность, чем агрессию. Кажется, они даже не бряцали оружием, хотя могли иметь скрытый магический арсенал. Сам Себастьян облекся в благородную холодность и вел себя так, будто снисходит их тяжкой службе и позволяет исполнить ее беспрепятственно.
Виола такой выдержкой похвалиться не могла. Ясно понимая губительность одиночества, она уцепилась за шанс предпринять хотя бы подобие действия:
– Мы можем пойти вместе, – не то предложила она гостю, не то поставила его перед фактом.
Ее решимость негаданно преткнулась о стук во входную дверь.
Девица вскинулась радушно, потом припомнила, что дверь не заперта и брат вполне вошел бы сам. Она взглянула на Дария, ища поддержки – стоит ли вообще сегодня открывать или лучше метнуться заложить засов?
– Леди Виола тут живет? – голос из-за двери был совсем детским и безобидным. – Вам писание!
Хозяйка воодушевилась вторично – должно быть, Себастьян изыскал возможность отправить утешение. Остановив ее порывы жестом, Дарий, бросил взгляд в окно и сам вышел на крыльцо.
Мальчишка-гонец вяло попытался обвинить его в несхожести с леди Виолой, которой велено передать послание, но спор предсказуемо выиграл богатырь. Вернувшись, он протянул хозяйке добычу.
Врученная записка была сложена втрое наподобие открытки – точно не стиль Себастьяна. Виола заметила маленькую синюю печать и пала духом – стало быть, письмо официальное и надо быть готовой ко всему.
Глубоко вдохнув, она сковырнула сургуч и впилась еще мокрыми глазами в ровные строки.
«Виола Базилевна,
Ваш брат вызван сегодня консультантом.
Люди моего отца могли быть резки, но честному господину Карнелису не грозит в Приказе никакой опасности.
Если он не вернется допоздна – можете отправить ко мне человека за вестями.
А.А.»
В трогательном лике читательницы Дарий усмотрел, что полученное сообщение излилось на ее раны целебной мазью. Утешало это, впрочем, его недолго.
– Алессан пишет, чтобы я не волновалась! – поделилась Виола Базилевна и порывисто прижала к груди бумагу.
Пересказ был вольно приукрашен – письмо содержало скорее легкое бахвальство пополам с милостивым дозволением, но на измученную безвестьем девицу оно произвело яркое впечатление.
На оружейника – так просто ослепительное.
«Алессан ей пишет. Превосходно.» – заключил он.
Невольно проследив за ее быстрыми руками, Дарий спохватился и сообразил поднять глаза повыше. Годный ответ при этом никак не формулировался. Судьба соседа перестала смущать неясностью, зато теперь удручала собственная.
Девица не то простодушно, не то, напротив, сознавая поднятую бурю, вручила ему невинное послание.
Подхватив письмо, Дарий въедливо ознакомился с каждым словом. Участие мага в деле Приказа грамотка несколько прояснила, но покоя молодцу не прибавила.
– Он не оставил адреса, – наконец, заметил Дарий вслух. Впрочем, он уже угадал, что ответ ему понравится еще меньше.
– Мне известно его нахождение, – подтвердила растроганная Виола, – завтра намечена выездная консультация в усадьбе любезного господина Алвини.
Любезного.
В самом деле, они с магом уже две седмицы работают вместе, и, в отличие от оружейника, Алессан действительно ей помогает (или успешно создает такую видимость).
Выездная консультация в его роскошном доме – широкий жест, весьма в духе богатого щеголя. Должно быть, ему найдется чем удивить гостей.
Оружейники, слава Богу, тоже не бедствовали, но отец не поощрял бессмысленного лоска. В саму лавку Виола забегала считанные разы, и то не далее торговой залы. Эти посещения составляли нежнейшие воспоминания Дария. Когда нарядная девица заглянула с очаровательной просьбой «Могли бы вы одолжить мне до завтра алебарду?» даже стоявший за прилавком старший брат подкрякнул одобрительно.
Дарий давно искал приличный повод пригласить соседей к домашней трапезе, да как-то все не находил случая. Теперь Карнелисы почтут визитом едва знакомого ушлого позера.
– Себастьян вызван консультантом в Земский приказ, не могу поверить! – дивилась маленькая распорядительница. – Теперь, кажется, понятна их торопливость и некоторая секретность!
Когда чуть ранее Дарий озвучил вежливое приглашение ее магу побыть экспертом оружейной, такого ажиотажа девица не выказала. Ныне она пребывала еще в замешательстве, но плакать уже была готова разве что от облечения.
Дарий обнаружил, что тревогу из ее головы выдуло как будто в его сторону – иначе откуда на его душе вдруг взялась такая маета?
Ему не к месту припомнилось, как хозяйка пылала негодованием при явлении Алессана в «Щепке» – эти искры более всего и досаждали.
Дарий как-то подслушал девичьих сказаний на посиделках – в них сплошь да рядом и крестьянки, и царевны кидаются на шею именно тем, кого в начале баллады пуще всего ненавидят. Чем более домонизирован герой, тем фееричнее финал.
Тогда он только фыркал с друзьями и заявлял, что так не бывает. Теперь ужаснулся: а если бывает? Если Виола обладает той же слабостью?
Право слово, куда он со своей обходительностью против едкого кипучего аристократа, мечты любой барышни! Наличие у мага невесты ничуть тому не помешает – тем более, что Лея-то как раз глядит на него очень трезво и холодно.
Оставалось надеяться, что благородный Себастьян приучил Виолу к иному обращению, и та подумает дважды, прежде чем спасать «ранимую душу за внешней черствостью».
Дарий умел бы и промолчать. Однако, повинуясь быстрому решению, бросился с головою в омут.
– Пожалуйста, не дарите свое сердце тому, кто умеет дорожить только собой, – попросил он, без предисловий меняя тему.
– О чем вы, Дарий Дариевич? – сморгнула Виола, с подозрением забирая у него письмо и бросая на стол (ура, без благоговения!).
– Алессан Диегович может казаться теперь отзывчивым… – пояснил молодец, но так и не довершил своей мысли.
Виола воззрилась уже с недоумением, пытаясь осмыслить внезапный переход.
– При первой же встрече он почти что вынудил меня рыдать, – заметила она. – Похоже, сей незавершенный подвиг все еще его заботит.
– Он, кажется, талантливый маг и весьма… харизматичный юноша, – избегая смотреть в лик собеседницы, Дарий разглядывал оброненную на стол грамотку.
Здесь опасения гостя прорисовались уже окончательно и заставили барышню вспомнить и об осанке, и о светскости – самой удобной ширме для собственного смущения.
– Достоинства скорее карьерные, – припечатала она, все более напоминая прежнюю себя. – Подходят также, чтобы хвастать перед подругами, а не строить планы на совместный путь.
– Он обнаружил чуткость, прислав это сообщение, – напомнил Дарий.
Виола выразительно изумилась: что за хвалебную акцию он тут проводит?
– Вы находите? Едва ли этого достаточно, чтобы потерять голову, – возразила она, подняв подбородок.
Молодец все-таки отнял взор от письма и залюбовался девичьей приятной строгостью: покрасневший носик не мешал ей всем ликом явить постоянство суда по этому вопросу.
– Мне, должно быть, повезло с близкими, – продолжила юная леди назидательно, – и я не возвожу на пьедестал всякого, проявившего каплю человечности или крохи надменного внимания.
Хотя Виола выказала твердость, беседа с Дарием о своей мнимой увлеченности магом ощущалось весьма неловко. Утреннее нервическое состояние объясняло ее откровенность, но не слишком извиняло самого визитера. Братом он ей не был, никаких иных прав на заботу до сих пор не испрашивал.
Дарий сознавал это ничуть не хуже.
Молодец уже давно решил просить ее руки у Себастьяна. Отказа он не страшился, критических недостатков за собой не наблюдал. Если понадобится – убедит и невесту, и все ее семейство в том, что лучшего зятя им не сыскать и среди формально благородных.
Только сам не мог еще ответить на вопрос: как устроится их дальнейшая жизнь?
Виола ни за что не бросит «Щепку» ради него – тут он иллюзий не питал и даже напротив, немножко гордился увлеченной преданностью своей избранницы ее маленькому долгу.
«Жених» в свою очередь был не меньше верен делу оружейной. Злосчастный конкурс – отнюдь не последний, интересы двух мастерских будут пребывать в постоянном трении. Сейчас их удавалось оборачивать шуткой, но в семье соперничество и профессиональные секреты станут вечным камнем преткновения.
Он обязательно скоро сочинит удачный выход, но пока остается держать себя в руках и проявлять лишь допустимое ролью соседа малое попечение.
– Виола Базилевна, идемте в «Опята», разделим обед, – вздохнул он философически. – Не стоит нам быть здесь без Себастьяна Базилевича. Я уже наговорил какой-то чуши.
Виола глянула на него все еще с подозрением, но, подумав, снизошла любезно:
– Извольте подождать на крыльце, мне нужна половина часа для сборов.
Из которой десять минуть уйдут на перемену платья и двадцать – на то, чтобы уняться и перестать так явно демонстрировать, что трепетная ревность Дария доставляет ей немалое довольство. Впору порадоваться, что предательский румянец сойдет за последствия плача.
Кавалер покинул дом покорно и, лишь оказавшись на улице, попустил себе довольно улыбнуться, даже подмигнул котам, еще чаявшим проблеска его совести и возврата творога.
Выглядел он, конечно, ослом. Зато маленькая комбинация отвлечения девицы от утренней мороки совершенно удалась, а у него впереди еще половина дня.
Когда-нибудь они вместе посмеются над его проделкой с чересчур эффектными муками ревности – и разумница Виола сумеет оценить эту жертву повыше «крох надменного внимания».
Глава 31. Земский приказ
В Итирсисе 15 мая, понедельник
Присутствие оказалось ужасно старым.
Деревянная постройка выросла еще в те времена, когда Приказы были малочисленны, поэтому в ней поместили сразу Земский и Полоняный. Спустя полвека возвели крыло и для Оружейного – из камня и по новым канонам. Сей третий Приказ обладал большим простором и сплачивал завистью соратников из первых двух, однако и сам давно перешагнул почтенный возраст.
Совсем уж ветхости избегали милостью магов-хозяйственников – укрепить подпоры или подновить побелку было для них делом обычным. Зато скрипело здесь все, что могло – тут они с искусностью государевых людей годами перекладывали ответственность друг на друга.
Три ведомства окружили общий внутренний двор, утоптанный часами совместных передышек, но на улицу смотрели каждый своей парадной.
Полоняный приказ был беспечен и на рассвете еще спал, Земский уже рьяно хлопал створками, а около Оружейного мужики меняли вздутую булыжную кладку – истовая рука его высочества нового оружничего достигла и мостовой.
Себастьяна, разлученного с сестрою, провели недрами Земского и в тесном казенном кабинете представили пред очи Диего Бернардовича.
Старший господин Алвини некоторое время изучал его с очень знакомым высокомерным прищуром, задал десяток формальных вопросов, но не покидал границ корректности. Себастьян хранил выдержанный тон, в свою очередь найдя удобный момент осведомиться о причинах своего здесь нахождения.
Диего будто ждал этого вопроса, проверяя, как далеко простирается смирение молодого аристократа, и охотно перевел разговор на поручение, которое имел для него магический отдел.
– Можем ли мы рассчитывать на вашу помощь и ваше молчание, господин Карнелис? – завершил он, доверительно снижая голос.
Прожженный манипулятор воздержался от пафосных конструкций наподобие «Отечество взывает» или «исполните свой долг», но Себастьян, выросший в забытом поместье угасающего рода, ощутил их словно сам собою.
До приезда в столицу амбиции не числились его слабостью. Фамилия их была скромной, не обладала даже «былым величием» и не взывала к возрождению. Юноша никогда не помышлял о чем-то большем, чем просто сбережение наследованной чести. Личная карьера его манила еще меньше – близкие кивали, радовались бытовым изобретениям, но увлечение архаичным древокодом их всерьез не впечатляло. Сам он тоже прекрасно знал, как далек даже от средних магов Ладии.
Кстати, в те годы именно сестра наперекор другим убеждала его в ценности приобретенных знаний – скучными прожектами она восхищалась взахлеб.
Тогда она еще не строила своих знаменательных планов, но уже увлеклась шарльскими журналами, где деятельные заморские леди хвалились успехами своих предприятий.
Худые желтые странички добирались до «Ближних улиток» через год после выпуска, и сестра даже не была первою их владелицей – выписывать свежие издания семья бы не потянула. Однако Виола верила в актуальность доставленных ими знаний.
Себастьяну она жарко зачитывала излюбленные выдержки:
– Не нужно стесняться быть самим собой и стыдиться необычного направления магии! – (ему и в голову не приходило, что этого можно стыдиться).
– Глубина твоих работ уже позволяет зваться полноценным чародеем! – (что-то про синдром самозванца).
– Ты имеешь право разбогатеть на своем таланте подобно любому магу! – (где-то здесь она и сама начала задумываться).
Заморские купчихи также слаженно призывали идти за своей мечтой и слушать свое сердце, но на полях у таких заявлений Виола позволяла себе ставить знаки вопроса соком сорванной травинки.
Она находила, что разум тоже не зря человеку Богом выдан, но коли с головой беда, то цепляться стоит хотя бы за нравственные устои – как, например, поступила она сама.
Ей стукнуло опасные семнадцать, когда в уездную жизнь ворвался молодой кавалерист и не иначе как на безрыбье выбрал Виолу объектом своего «обожания».
Что ей тогда говорило сердце, стыдно было даже слушать, но на момент вмешательства брата она уже с негодованием отринула планы совместного побега. В тот же год поклонник расточил имение и отбыл, по слухам, пытаясь где-то жениться на состоятельной вдове. Судьба его потерялась, но Виола укрепилась в своем недоверии сердечным порывам.
Она, разумеется, тоже отправилась за своею мечтой в столицу, но в сопровождении рассудка и, еще надежнее, – рационального брата, которого заставила поверить, что место в Итирсисе такому чародею она непременно отыщет.
Порой только благодарностью за рьяную поддержку и объяснялось нынешнее терпение юноши к ее сумасбродным идеям.
Этой зимой в столице Себастьян быстро обнаружил себя в ряду людей, не лишенных некоторого пиетета окружающих. Виола верно подметила заразивший его магический апломб, впрочем, содержимый под свойственным брату контролем. Польщенный уважительным отношением заказчиков «Щепки», он все еще скорее увлекался красотою магокода, чем радел о славе. Появление талантливых Алессана и Леи сначала оказало на него удручающее воздействие, однако, вскоре он обнаружил уважение и с их стороны (пусть даже местами тайное). Открытие было удивительным, и древесник не успел еще как следует его осмыслить, когда на него снизошло внимание Диего Бернардовича.
Под взором последнего и проснулась в крови юноши инфекция, по меньшей мере переносчиком которой являлся каждый аристократ Ладии – долг приумножить гордость рода.
То, как прозвучало последнее «господин Карнелис» из уст главы Земского приказа Ладии наследнику определенно, определенно понравилось.
Конечно, господин Карнелис не заставил себя уговаривать, и спокойно уточнил круг своих задач.
Круг был очень скромен в диаметре: разрядить сотню-другую опасных цветов, корзинами собранных под щиты в соседнем помещении. Ах да, если господин Карнелис окажется способен вскрыть защиту самого дерева и разглядеть в его коде иные опасности, или даже уловить нечто, содействующее поимке магов-создателей – империя будет весьма признательна.
У Себастьяна загорелся глаз и зачесались руки – задачка такого рода уже сама по себе заманчивый вызов, империя могла на этот счет не волноваться.
Однако, до поры пришлось уняться: прежде его накормили какой-то стылой служебной кашей и отвели к цветам, на отключение которых он истратил многие часы. После полудня, жалея об утере утренней остроты мысли, он выбрался во внутренний двор, куда минувшей ночью маги левитировали древо.
Любимца Алонсо было не узнать – выглядело растение отвратительно. Все еще цветущее, оно утратило и подобие жизни. Раздавшиеся корни топорщились из щелей кадки, листья застыли без движения. Цветы не вяли, но гляделись жесткими крахмальными обрезками – нести их домой не возникло и тени желания.
– Оно может еще таить сюрпризы, Себастьян Базилевич, – напомнил Диего, стоя под маленьким карнизом внутреннего входа. – Надеемся, вы поможете их выявить и ликвидировать.
Рядом с главой – но не слишком прижимаясь – попытались уместиться еще четыре наименее занятых приказничих. Весть о гении-древеснике расползлась по Приказу и диктовала держать коллег оповещенными.
– Вы отказались от идеи его уничтожить? – не показывая волнения, юноша спустился по трем кривым ступеням и направился к источнику проблем.
– Даже не будь оно важной нитью, мы не смогли бы его разрушить, – со спокойной откровенностью сообщил магистр. – Посмотрите на его защиту.
Дерево было укрыто магическим щитом, рядом прохаживался караульный маг – странный артефакт не оставляли без присмотра и минуты.
Под кроной любезно устроили табурет для эксперта и, памятуя жару, даже заботливо оставили кувшин с водою. Не дойдя до них два шага, Себастьян оглянулся вопросительно.
Диего кивнул, разрешая проход через купол, но юноша замер на месте, кляня свою беспомощность. Приказничие не вдруг сообразили, что древесник, похоже, не умеет проходить охранные щиты. Караульный маг не произнес ни слова, чарами отодвигая входной полог, но лик его был очень красноречив и непочтителен. Диего одернул его так же безмолвно.
Оказашись у ствола, Себастьян поддался порыву тронуть его ладонью, хотя восприятию кода это никак не содействовало. Ощутив кору вполне обычную, он перенастроил слух и собрался.
Спустя час он знал о древе многое.
Во-первых, оно было тщательнейшим образом ограждено от всех мыслимых напастей. Его было бесполезно рубить, жечь, охаживать молниями или иным образом силиться причинить ему вред. Только кошачьи зубы, похоже, оказались не учтены в алгоритме древесной защиты, что позволило бы аптекарскому наставнику быстро с ним разделаться, но судьба повернулась иначе. Теперь кора окрепла, и на зубы надежды не было.
Во-вторых, все это он выяснил скупыми переговорами с дежурным магом, меланхолично поведавшим о попытках приказничих снять кору.
Потому что из кода не было понятно ровным счетом ничего.
Код юноша слышал, возможно, более ясно, чем иные маги, но крохотные перемешанные блоки не несли никакого смысла. Проломить их бронь Себастьян оказался тем более не в силах.
Диего Бернардович узнавал об отсутствии подвижек от подчиненных, выходивших сегодня «подышать» даже чаще обычной привычки и с усердием доносивших обстановку занятому руководству. Соратники из других Приказов тоже как-то особенно тяжело переносили пребывание в четырех стенах и всеми силами стремились потоптаться на крыльце, во все глаза изучая, каков на деле пришлый консультант.
Если бы зубы Себастьяна могли прогрызть кору, он бы уже давно пустил их в дело.
После трех часов его мучений один из земских, довольный поручением, вернулся от Диего с бумагой и чернилами.
– Код хорошо слышите, господин Карнелис? – спросил он, подойдя к табурету хмурого древесника.
Обращение звучало уже совсем не так почтительно.
– Слышу, но еще не разобрал, – в который раз обозначил юноша.
Порученец махнул рукой и протянул стопку дешевых листов.
– Велено списывать. Разбирать будем после.
Себастьян ощутил боль и самое крохотное облегчение. С одной стороны, фактически его вынуждают признать сегодня поражение. С другой – видимо, код он различает в самом деле гораздо тоньше всех здесь трудящихся, а значит, некоторый толк от него имеется.
Найдя в себе силы любезно поблагодарить, он согнулся на своем табурете с бумагой и принялся срисовывать блочную мешанину. Постигавший науку по книгам, записывать код принятыми символами он умел образцово, но удовольствие это было сомнительное.
Ближе к закату Диего появился во дворе и собственной персоной. Подойдя (минуя щит, он даже не замедлился), взглянул через плечо усердного эксперта. Тот измарал уже десятки листов, аккуратно сложенных на кочку. Пустой кувшин валялся рядом – в жаркий день и от волнения воды все время казалось мало.
– Код зашифрован, – резюмировал магистр, поднимая писанину. – Примерно так я и представлял.
Себастьян сначала поднял голову, затем счел нужным вежливо подняться, отвечая главе Приказа.
– Зашифрован? – уточнил он, не вполне понимая мысль, и с трудом подавил желание хрустнуть затекшей спиною.
Все еще перебирая листы, Диего снизошел до пояснения.
– Сначала были собраны блоки защиты, после чего проведена процедура, искажающая их слышимый облик.
Что-то такое Себастьян встречал в томах гильдейской библиотеки, но технология была относительно новой: осознать или опробовать ее древесник не успел, да и не имел такой надобности.
– Я разберусь, – веско пообещал Себастьян, цепляясь за шанс показать свои возможности.
– Не волнуйтесь, господин Карнелис, – отозвался глава, – в Приказе есть опытные криптографы.
– Как вам угодно, – сказал юноша, проглатывая успокоительное замечание словно пощечину. – Я закончу записи в течение часа.
Диего полистал рукопись древесника до конца и поднял глаза от бумаг.
– Признателен за вашу помощь, – ровно подытожил он. – По завершении передайте оставшееся мне в кабинет и будьте свободны.
Самое стыдное заключалось в том, что после работы Себастьяну даже заплатили.
Покуда он готов был провалиться под землю от позора, какой-то служака благодарил его за разряжение цветочных гор и настойчиво совал маленький кошель. Господин Карнелис был бы рад, если бы о нем просто забыли, и пытался тихо ретироваться, но исполнительный собеседник пугался, догонял и ссылался на строгость руководства. Словом, кошель пришлось взять, и он жег магу пояс до самого дома.
Себастьян вернулся в сумерках.
Виола уже завершила дневные труды – сегодня они свелись к часу работы над книгами, обеду с Дарием в «Опятах», прогулке с ним же и ужину сырными пирожками на крыльце, потому что «брат вот-вот вернется».
Дарий не возражал и стелил на ступени жилет. Бросать Виолу не хотелось, однако приличные поводы обретаться рядом он исчерпал с последним пирогом. Новые предлоги не приходили на ум, новые пироги – увы! – не лезли в горло. Поэтому он был почти так же рад появлению древесника, как распорядительница, прямо со ступеней павшая на его шею.
Себастьян поверх ее плеча кивнул Дарию благодарно, в ответ получил искреннюю радость о добром исходе, аккуратно отклеил экспрессивную сестру до приличного расстояния и удалился с нею в дом.
– Я знаю, что ты был консультантом! – заявила она гордо, едва переступив порог. – Что ты проверял? Это связано с кражами, не так ли?
Себастьян только молча и устало развел руками – «Конфиденциальность». Виолу донимало любопытство, но и таинственность сошла за повод к восторгу. Видя чистое восхищение, древесник все-таки вернул ее с небес на землю:
