Вадим Иванович Кучеренко
Завещание волхва
Глава 31. «Волховник»
Когда Олег и Михайло вошли в дом, Тимофей встретил их любопытным взглядом, но удержался от вопроса, который вертелся у него на языке. Он ласково улыбнулся обоим и предложил по своему обыкновению:
– Чайку? Самовар только что вскипел.
Но Михайло отказался, а за ним и Олег, с некоторым сожалением посмотревший на пыхтящий паром серебряный самовар, окруженный вазочками с вареньем и медом. После ночи, проведенной на холодном валуне, горячий чай был бы весьма кстати, чтобы усмирить вселившуюся в тело мелкую дрожь. Но нервное возбуждение, владевшее им, было еще сильнее. И на этот раз дух возобладал над плотью.
– Тимофей, – сказал он тоном, который должен был подчеркнуть значимость его слов, – ты что-нибудь знаешь о книге, которая называется «Волховник»?
– Все, – спокойно ответил Тимофей, даже не удивившись, словно ожидал этот вопрос. – А что ты хочешь знать?
– Для начала – где она, – спросил Олег осторожно, еще не веря в удачу.
Они сидели на кухне вокруг стола. Не проронив ни слова, Тимофей встал и вышел. Вернулся он, бережно прижимая к груди старинный фолиант в кожаном переплете с медными, позеленевшими от времени уголками и такой же застежкой в виде медвежьей лапы. Тимофей осторожно положил книгу на стол, предварительно велев Михайло убрать с него многочисленные вазочки и мисочки – и даже снять самовар и переставить его на печь. Этим Тимофей подчеркнул важность, которую в его глазах имел фолиант. Самовар был для старика сродни идолу, и он относился к нему, как любящая мать к ребенку. Но даже тот не мог находиться рядом с «Волховником».
– Вот она, – с придыханием произнес Тимофей, как будто картина требовала пояснения. – Священная книга, которую Ратмир завещал тебе.
– А почему ты не сказал мне об этом раньше? – почти с возмущением спросил Олег.
– А когда? – с обидой возразил старик. – Сколько я ни пытался поговорить с тобой, тебе было некогда. Ты постоянно куда-то спешил и отмахивался от меня. А на бегу, между делом, о таком не говорят. Это сродни святотатству. Я так считаю, и можешь судить меня, если думаешь иначе. Но Ратмир был бы на моей стороне.
– Ты прав, mea culpa, – повинился Олег. – Прости меня.
Услышав это, Тимофей заметно повеселел и перестал обидчиво поджимать губы.
– Это ты рассказал ему о «Волховнике»? – спросил он, обращаясь к Михайло, который все это время стоял в стороне, с почитанием глядя на фолиант.
Михайло кивнул. И сказал, будто извиняясь:
– Была причина.
– Вот как? – удивился Тимофей. И проницательно взглянул на Олега. – Я могу ее узнать?
– Ты должен ее узнать, – сказал Олег. И добавил, чтобы польстить старику: – Без тебя у нас ничего не выйдет.
Он переглянулся с Михайло и увидел, что тот одобрительно кивает, по своей простоте приняв его слова за чистую монету. Олегу стало стыдно, и он дал себе слово впредь не лукавить ни с Михайло, ни с Тимофеем. Цивилизация испортила, развратила его, а эти двое, живущие вдали от нее, были девственно чисты в своей честности. И обманывать их было себе дороже, потому что каждый раз после этого Олега начинала терзать совесть, о существовании которой он раньше только подозревал, однако почему-то считал себя порядочным человеком. За последние дни многое изменилось. Он и сам стал другим. Олег чувствовал это и, к его удивлению, это ему нравилось.
– Тимофей, дело вот в чем…, – начал Олег.
Но продолжать не понадобилось. Старик покачал головой и с укоризной сказал:
– Эх, Михайло, Михайло! Как же ты допустил такое? Неужели не знал, на что способна твоя матушка?
– Знать-то знал, – понурив голову, ответил Михайло. – Да только понять не могу, как она прознала про Карину. Ни словом ей не обмолвился, Велес тому свидетель!
– Спи да бди, да рот на замке держи, – непонятно промолвил старик, но не стал объяснять своих слов. – А Велеса в свидетели не зови, и именем его не клянись, не святотатствуй! А то накажет Велес, и поделом.
Олег, пожалев Михайло, на котором от раскаяния уже лица не было, произнес:
– Чем напускать тумана да кликушествовать, лучше скажи, Тимофей, можно ли снять порчу с русалки и обратить ее снова в человека.
Старик перевел взгляд на него.
– Дойдет и до тебя черед, не спеши, – сказал он. И неожиданно спросил: – Очи свербят? – И пригрозил: – Только не отпирайся, а то стыд глаза выест!
– Свербят, – примирительно сказал Олег. Он решил во всем соглашаться со стариком, которого раздражало малейшее непослушание и неповиновение его воле. – Да еще как!
– Плакать будешь, – удовлетворенно произнес Тимофей. – Поделом вору и мука, а разбойнику кнут. Почто меня не слушал? Говорил я тебе – не ходи на озеро, не бегай за девками. А ты что?
– Виноват, – по-военному отрапортовал Олег. – Готов понести наказание. – Но, подумав, с сомнением произнес: – Вот только кнут, не слишком ли? – Однако тут же махнул рукой: – А, впрочем, что заслужил, то и получил. Это справедливо.
Видя покорность Олега и искреннее раскаяние Михайло, старик смягчился.
– Ладно, какой я вам судья, – сказал он уже другим тоном. – Давайте взглянем, как помочь вашему горю.
Он присел на табурет за стол и начал расстегивать медную пряжку фолианта. Воспользовавшись этим, Олег отошел к Михайло и спросил о том, что его сейчас интересовало даже больше, чем «Волховник»:
– Послушай, Михайло, а как он проведал о тебе и Карине? Я ведь еще ничего не сказал, а он все уже знал.
Михайло в ответ недоуменно пожал плечами. Услышав шепот, Тимофей бросил на них грозный взгляд из-под копны волос, и Олег едва не поперхнулся словами «как будто мысли мои прочитал», которые хотел произнести. Тимофей погрозил ему крошечным пальчиком, неожиданно лукаво подмигнул и снова склонился над фолиантом. Расстегнув пряжку, скрепляющую переднюю и заднюю стороны кожаной обложки книги, он начал перелистывать тяжелые страницы, покрытые витиеватой старославянской вязью и картинками. Буквы, соединяясь одна с другой, связывались в непрерывный орнамент, картинки были нарисованы от руки. Старик, шевеля губами, читал текст, иногда неслышно или неразборчиво, а иногда повышая голос, и тогда до Олега и Михайло доносилось:
– Глава «Воронограй», приметы и гадания по крику воронов и ворон, их язык и обычаи…Глава «Куроглашенник», гадание по крику петухов… Глава «Птичье чаровье», определение судьбы и грядущих событий по полету птиц… Глава «Трепетник», толкующая подергивание различных частей тела и другие физиологические явления… Глава «Сновидец»…
– Такими темпами нам придется ждать до второго пришествия, – вздохнув, прошептал Олег на ухо Михайло. – Старик, кажется, может читать только по складам.
Он говорил так тихо, что Тимофей никак не мог расслышать его. И все-таки старик услышал, потому что поднял голову от книги и с укоризной взглянул на Олега. Тот изобразил невинный вид и спрятался за широкую спину Михайло. Тимофей, подавив бунт в зародыше, продолжил чтение, но уже чуть быстрее переворачивая страницы.
– Глава «Путник»… Глава «Зелейник», подразделяемая на подглавки. Подглавка «Травник», поясняющая заклинания и пророческие знаки. Подглавка «Цветник», описывающая гадание по цветам. И, наконец, подглавка «Лечебник» с целебными заговорами, заклинаниями и описаниями лекарственных трав и минералов…
Тимофей перевернул еще несколько страниц, что-то бормоча себе под нос. Когда «Волховник» был уже почти весь перелистан, и Олег успел несколько раз зевнуть, голос старик неожиданно окреп, и он громко произнес:
– А вот и то, что вам надо. Глава «Как снять порчу, ворожбу и заклятия».
Олег издал радостный возглас. И даже Михайло, неподвижно замерший в терпеливом ожидании, словно вросший корнями в землю могучий дуб, встрепенулся и облегченно вздохнул, тем самым невольно выдав свои чувства, которые до этого он тщательно скрывал. А Тимофей снова монотонно забубнил:
– Подглавки…Как снять порчу… Как вернуть завороженного в первоначальное состояние… Как избавиться от заклятия…
Старик поднял голову от книги и назидательно произнес:
– Для начала нам надо понять, с чем мы имеем дело. Как по-твоему, Михайло, что твоя мать сотворила с Кариной – навела на нее порчу, наложила заклятие или обратила в нежить?
Михайло подумал и ответил:
– Была человеком, стала русалкой. Думаю, что обратила.
– Тогда вам подойдет это, – решил старик, ткнув пальцем в страницу. – Обратное обращение. Из нежити в человека.
– А разве это возможно? – недоверчиво спросил Олег. Он все еще не мог до конца смириться с тем, что происходящее реально, а не какой-нибудь розыгрыш.
Но Тимофей и Михайло посмотрели на него одинаково осуждающими глазами, и он счел за благо не демонстрировать своего неверия, которое остальными воспринималось почти как ересь.
– Я хотел спросить, что для этого нужно? – слукавил он.
– А это мы сейчас узнаем, – произнес Тимофей. – Если ты немного помолчишь.
Но едва Тимофей начал читать, как его снова прервали. На этот раз это была ворона, которая села на раму окна с обратной стороны и начала настойчиво стучать клювом в стекло.
– Впусти ее, Михайло, – велел Тимофей. – Вероятно, очень важное известие.
Михайло открыл окно, и ворона влетела в кухню. Сев на подоконник, она несколько раз торопливо каркнула.
– Охолони, – поморщился Тимофей. – Ничего не могу разобрать.
Ворона каркнула снова, на этот раз громко и внятно. Тимофей и Михайло переглянулись. Олег ничего не понимал, но видел, что они встревожились.
– Что происходит? – спросил он. – Мне кто-нибудь объяснит?
– Кажется, к нам снова гости, – неохотно ответил Тимофей. – И что им спокойно не живется? Так и кличут на свою голову беду.
Михайло расправил плечи и сжал громадные кулаки.
– Я их предупреждал по-хорошему, – произнес он с угрозой. – Теперь пусть пеняют на себя.
Он уже направился к двери, когда в комнату влетела вторая ворона, возбужденно каркая. Михайло остановился и прислушался.
– Ложная тревога, – с облегчением сказал Тимофей в ответ на немой вопрос Олега. – Люди прошли дальше.
Но они не успели успокоиться, как прилетела еще одна ворона и начала что-то стрекотать. Она издавала разные звуки, иногда Олегу казалось, что он слышит даже человеческую речь. Но это были отдельные слова, и он ничего не понял. Зато Тимофей и Михайло, он это видел, все хорошо понимали. Их лица помрачнели. В глазах Михайло появилась растерянность.
– Мне кто-нибудь переведет эту тарабарщину? – нетерпеливо спросил Олег, когда ворона смолкла. – Я имею право знать наравне со всеми!
Тимофей переглянулся с Михайло, словно спрашивая его, и тот, кивнул, соглашаясь.
– Кажется, вас опередили, – сказал старик. – Люди направляются к Зачатьевскому озеру. Они несут рыболовную сеть. А судя по тому, что среди них находятся полицейский и мать Михайло, можно догадаться, чем они собираются заняться на озере.
– И чем же? – спросил Олег. Он все еще не понимал.
– Ты сам говорил, что Ядвига призналась участковому в том, что она утопила Карину в озере. Сопоставь эти факты и сделай вывод.
– Они собираются найти утопленницу! – воскликнул Олег. Он с досадой хлопнул себя по лбу. – Как же я сразу не догадался! Это называется следственный эксперимент или что-то вроде этого.
Он растерянно посмотрел на Тимофея и Михайло.
– Но как же быть? Нельзя, чтобы Карина попалась им в сети. Люди убьют ее. Или сразу на озере из-за суеверного страха перед русалками, или доставив в поселок, где она сама умрет без воды.
Ему никто не возразил. Все думали так же.
– Я помешаю им, – решительно заявил Михайло. – Пойду, отниму и порву сеть.
– И наломаешь дров, так что станет только хуже, – возразил Олег. – Не забывай, что участковый может тебя арестовать за противодействие властям. Или понравилось в камере? Но учти, что на этот раз тебе придется делить ее с матерью. И кто знает, как она это использует.
Михайло содрогнулся, и его пыл заметно утих.
– А что ты предлагаешь? – спросил он. И разочарованно вздохнул, увидев, что Олег пожимает плечами. После этого они оба с надеждой обратили свои взгляды на Тимофея. И вовремя, потому что старик уже все решил за них.
– Ты пойдешь, Михайло, на озеро, но не один, – сказал он. – Отправитесь вдвоем. И будете действовать по обстановке. Ум да мощь – великая сила, ведь так? – И старик с видом заговорщика подмигнул Олегу. Тот смутился, а Михайло ничего не понял. А Тимофей заключил, с чувством произнеся: – В путь, сынки! И Велес вам в помощь.
Михайло и Олег поспешно простились со стариком и ушли. Вслед им полетели несколько ворон, посланных втайне от них Тимофеем. В совокупности это была не менее грозная сила, чем та, которая в это время подходила к озеру Зачатьевское, ведомая капитаном Трутневым.
Глава 32. Участковый сомневается
Капитан Трутнев испытывал двойственное чувство – он верил и не верил в признание бабки Ядвиги. Одно дело – приревновать сына к его возлюбленной, и совсем другое – утопить молодую женщину, скрыв в лесном озере следы своего преступления, как хладнокровный убийца. У бабки Ядвиги была плохая репутация, жители поселка считали ее ведьмой и подозревали в том, что она может наводить порчу на людей и домашний скот. Но никто ни разу не предъявил ей обвинения в этом, распространяли только ничем не подтвержденные слухи. Если она и была ведьмой, то безвредной, скорее по характеру, чем по поступкам.
Михайло больше подходил на роль убийцы. Но и он казался полицейскому безобидным, как теленок, несмотря на свой дикий вид. Едва ли он мог захотеть избавиться от любовницы, лишив ее жизни. У его матери имелся хотя бы мотив, пусть и не очень убедительный. У Михайло не было и этого.
Участкового мучили сомнения. Ему казалось, что он пошел по ложному пути, заперев в камеру сначала Михайло, а потом его мать. А настоящий преступник остается на свободе. Если, конечно, Карину убили. Но он не был уверен и в этом. Поселок окружал глухой лес, и иногда случалось, что люди пропадали – заблудились или стали жертвой диких зверей. Недаром говорят, что в лесу медведь хозяин, а с него какой спрос?
У капитана Трутнева уже начиналась головная боль от этих раздумий, когда ему в голову пришла простая мысль, и он даже удивился, почему сразу не подумал об этом. Если бабка Ядвига действительно утопила Карину в Зачатьевском озере, то проверить это было легче легкого. Прошел месяц, но утопленница должна до сих пор лежать на дне. Человеческое тело – это не кусок рафинада, который растворяется в воде. А крупных рыб, которые могли бы обглодать его, в Зачатьевском озере испокон века не водилось. Но даже и в этом случае остался бы скелет. Если бабка Ядвига сказала правду, то он найдется. А если соврала…
«Нет тела – нет и дела», – профессионально сострил капитан Трутнев, повеселев. У него даже голова перестала болеть. И он начал думать над тем, как осуществить свой план. Это было не так уж и сложно. Нужна была рыболовная сеть, чтобы протралить дно, и понятые, которые должны были присутствовать при этом, а позже – при оформлении процессуальных действий, чтобы подтвердить, что все происходило по закону. И то, что Карина была городской, только облегчало задачу – никто из местных жителей не был заинтересован в исходе разбирательства, и привлечь к участию в следственном эксперименте можно было любого.
Сеть нашлась в собственном доме участкового, а в понятые он взял, даже не спрашивая их согласия, Георгия и Колю, праздно шатающихся по поселку. Водитель автобуса – потому что он уже совершил свой ежедневный рейс с железнодорожной станции в Кулички, а охотник – из-за страха перед лесом, который он начал испытывать с недавних пор, после того, как его друг Егор лишился зрения и едва не утонул в болоте. Кроме них, участковый выпросил у отца Климента звонаря Владимира и вручил ему видеокамеру, на которую тот должен был снимать «процессуальные действия». После этого участковый, испытывая внутреннюю дрожь, вошел в камеру к бабке Ядвиге.
– Гражданка Новак, – строго сказал он, маскируя неуверенность официальным тоном, – согласно статье сто восемьдесят один Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации вы привлекаетесь к участию в следственном эксперименте на озере Зачатьевском.
– Сам-то понял, что сказал? – недоуменно спросила бабка Ядвига. До того, как вошел полицейский, она сидела на стуле и безучастно смотрела, за неимением окна, в стену перед собой. А теперь перевела тот же невидящий взгляд на него.
– Поясню другими словами, – не стал обижаться капитан Трутнев. – Надо сходить на озеро, гражданка Новак. Покажете, как топили женщину, расскажете подробности.
Все это время он незаметно наблюдал за старухой, ожидая ее реакции. Однако на лице бабки Ядвиги не дрогнул ни один мускул. Она только равнодушно спросила:
– И зачем это?
– В целях проверки и уточнения сообщенных вами данных, – опять официальным тоном произнес участковый. – Прошу встать и протянуть руки, чтобы я мог надеть на вас наручники.
Он ожидал возражений, но бабка Ядвига безропотно покорилась его требованию. Наручники звонко защелкнулись на ее тонких запястьях. Они казались слишком большими и тяжелыми, словно пудовые кандалы повисли на ее руках. Только сейчас капитан Трутнев неожиданно увидел, какие у бабки Ядвиги красивые руки. Да и назвать ее бабкой язык не поворачивался. Из-под темного платка на него смотрели молодые блестящие глаза с лица без единой морщинки, а само лицо можно было назвать даже привлекательным, настолько соразмерны и правильны были его черты. Эта женщина могла бы вскружить голову многим мужчинам, только пожелай она этого…
Илья Семенович испытывал странное чувство полуяви-полусна, как это бывает, когда человек засыпает, но еще осознает реальность. Однако это состояние длилось всего мгновение. Илья Семенович встряхнул головой, и оно пропало, как наваждение. Он снова видел перед собой старуху с морщинами на лице и выпуклыми темными венами на руках. Она могла внушать только жалость. И капитану Трутневу стало стыдно за то, что он сделал. Но снимать наручники он не стал. Несмотря на свою покорность, бабка Ядвига казалась ему спящим вулканом, который мог в любое мгновение извергнуть кипящую лаву. И полицейский предпочел не терзать себя всю дорогу до озера Зачатьевское мыслями о том, что он пренебрег элементарной осторожностью, которая может повлечь «опасность для здоровья участвующих в следственном эксперименте лиц». Это предупреждение было вписано в ту же инструкцию, из которой он приводил бабке Ядвиге цитаты ранее. А капитан Трутнев верил, что инструкции пишутся людьми знающими, исключительно для пользы дела, и нарушать их стоит только в случае крайней необходимости. Наручники на бабке Ядвиги, по здравому размышлению, в эту категорию не попадали.
Успокоив свою совесть, капитан Трутнев строго произнес:
– Следуйте за мной. – Но тут же поправился, руководствуясь инстинктом самосохранения: – То есть впереди меня.
У дверей полицейского участка их уже поджидали остальные участники предстоящего следственного эксперимента. Они опасливо поздоровались с бабкой Ядвигой, но та не ответила им, окинув равнодушным взглядом. Капитан Трутнев грустно взглянул на свой «козлик», но все не вошли бы в него, а выпускать кого-либо из поля своего зрения он не хотел. Наспех навербованный отряд мог так же стремительно рассыпаться, не дойдя до озера. И причины, наверняка, были бы уважительными для человека, привыкшего доверять другим людям на слово. Но капитан Трутнев к таким не относился. Он сделал знак, и они пошли, выстроившись в колонну. У каждого, кроме старухи, была какая-то поклажа. Георгий и Коля несли на плечах палку с намотанной на нее сетью, в руках Владимира была видеокамера. Участковый нес объемистый сверток. Он возглавлял шествие, которое замыкал юный звонарь. Бабка Ядвига шла сразу за полицейским.
По обыкновению, площадь была пуста. И эту странную процессию никто не увидел, кроме Белозара.
После неприятного разговора с участковым Белозар вернулся к своему вертолету, сел в салон и начал обдумывать ситуацию. Внутренний голос убеждал его, что надо срочно улетать из Куличков. Все его грандиозные планы рассыпались, как песочные замки под ураганным ветром. Оставался один, начало которому было успешно положено, но конец казался весьма сомнительным. Белозар упрекал себя за то, что не настоял на своем в разговоре с наследником Ратмира, когда встретил его на пути в поселок. Было не так просто выманить его из Усадьбы Волхва, и второго шанса могло не представиться. Кроме того, теперь Михайло, вероятно, будет следовать за ним как тень, а в присутствии этого лесного жителя вести разговор о продаже библиотеке волхва будет весьма затруднительно. У Белозара может не хватить сил на то, чтобы внушить им обоим нужные ему мысли. А Михайло может оказаться не таким наивным, как кажется, и поймет, что дело нечисто. Всего одно слово – и чары рассеются, наследник Ратмира опомнится и откажется от сделки.
«И что тогда?» – спрашивал себя Белозар. Но пока ответа не находил, а его внутренний голос ничего не подсказывал. И это терзало жреца Перуна.
Странная процессия привлекла его внимание. Сначала Белозар только провожал ее взглядом, а когда понял, что она направляется к улице Овражной, по которой можно было пройти только к оврагу и далее к Усадьбе Волхва, то поспешно вышел из вертолета и последовал за ней. Белозар шел, стараясь оставаться незамеченным. Участковый недвусмысленно дал ему понять, что не потерпит вмешательства в свои дела, а Белозар подозревал, что раздражение полицейского вызовет даже праздное любопытство, которое он сейчас проявлял. И он бы не рисковал, если бы не был так заинтригован.
Втайне Белозар надеялся, что целью шествия окажется Усадьба Волхва, и он, незаметно пристроившись к нему, сможет проникнуть в дом. Однако, когда колонна прошла усадьбу и проследовала дальше, разочарованный Белозар продолжал идти следом. Он шел на авось, ведомый скорее безумной надеждой, чем здравым смыслом.
Доведя свой маленький разношерстный отряд до озера Зачатьевского, капитан Трутнев приказал юному звонарю включить видеокамеру. Затем он обратился к бабке Ядвиге с давно заготовленной фразой:
– А теперь, гражданка Новак, вам придется рассказать, как вы убивали, по вашему собственному признанию, Карину Викторовну Селезневу. И показать место, где вы сбросили ее безжизненное тело в озеро.
Услышав это, Георгий и Коля испуганно переглянулись, а юный звонарь едва справился с задрожавшей рукой, в которой он держал видеокамеру. И только бабка Ядвига осталась внешне равнодушной к происходящему. Она показала на валун и сухо произнесла:
– Вот здесь все и произошло. Я ее толкнула, она упала, ударилась головой о камень. Я ее раздела и сбросила в воду.
Но капитана Трутнева не удовлетворил такой лаконичный рассказ.
– Подробнее, пожалуйста, – потребовал он, стараясь быть вежливым, чтобы не разозлить бабку Ядвигу. – О чем вы говорили перед этим, почему вы решились на убийство и все такое прочее. Учтите, это в ваших интересах, гражданка Новак. Каждая мелочь будет иметь значение на суде. Возможно, вы действовали в состоянии аффекта. И судья учтет это при вынесении приговора.
Но бабка Ядвига выглядела все такой же безразличной, будто ей было все равно, что ее осудят, и сколько лет ей придется провести в заключении.
– Она шла на свидание с моим сыном, – монотонно произносила старуха слова, будто стараясь усыпить слушателей. – Но вместо Михайло ее встретила я. Я велела ей убираться подобру-поздорову из наших мест и оставить моего сына в покое. Но она только рассмеялась мне в лицо. И сказала, что я не могу распоряжаться жизнью своего сына, как своей собственной. И что-то еще говорила, много чего, я уже все не помню.
– А вы постарайтесь вспомнить, – настойчиво сказал участковый. – Может быть, она вас оскорбляла?
– Врать не буду, этого не было, – возразила бабка Ядвига. – Но язык у нее точно был без костей и ловко подвешен. Одно слово, городская. Да только меня этим не возьмешь. Я устала ее слушать, поняла, что убеждения бесполезны, и посмотрела ей в глаза…
Бабка Ядвига осеклась. И, не дожидаясь, пока участковый поймет, что она сказала, быстро поправилась:
– То есть толкнула ее в грудь. Да видимо, не рассчитала свои силы. Она попятилась, споткнулась о камень и упала, ударившись головой. Умерла сразу, даже не застонала. Я раздела ее…
– Зачем? – быстро спросил полицейский. – Может быть, вы хотели убедиться, что она жива? Проверить пульс или сделать массаж сердца?
Но бабка Ядвига, несмотря на все попытки участкового помочь ей, была неумолима в своей правдивости.
– Одежу стало жалко, уж такая была новая да красивая, – сказала она по-прежнему без всякой интонации, и это странно противоречило ее словам. – Думаю, зачем зря пропадать. А после того, как раздела девку догола, взяла ее на руки и скинула с валуна в озеро. А сама ушла поскорее. А то уже Михайло подходил, я слышала треск кустов, через которые он продирался. Зачем, думаю, нам с ним встречаться там, где он ожидал увидеть эту городскую девку, еще заподозрит чего. А так не дождется, подумает, что не пришла. Пострадает немного и успокоится. На его век девок хватит. Любая будет рада. Но пусть сначала дождутся моей смерти. А уж потом крутят хвостом перед моим сыночком.
Бабка Ядвига замолчала. Воцарилась тягостная тишина. Что уж говорить о людях, если, казалось, даже деревья оцепенели и птицы в лесу перестали петь, пораженные страшным рассказом и равнодушием, с которым старуха поведала о своем злодеянии. Капитан Трутнев содрогнулся в душе. Он перестал жалеть бабку Ядвигу и сожалел уже о том, что все это время пытался ее выгородить, ничего не зная. Но бабка Ядвига заслуживала наказания. Возмездие должно было ее настигнуть, даже если она была безумна, давно уже сойдя с ума от жизни в лесу, вдали от людей. В таком случае, ей место в психиатрической лечебнице. Но так или иначе, а ее необходимо было изолировать от жителей Куличков, чтобы они могли по ночам спать, а днем бодрствовать спокойно, не опасаясь за жизнь своих дочерей, сестер, а, быть может, и жен.
Но для этого еще надо было потрудиться.
