Роман Сергеевич Тимохин
Мудрый наставник при славных героях
– Оставьте нас, пожалуйста.
Девушка кивнула и ушла. Реймонд подошел к Юиль; девушка отложила книгу и посмотрела на него.
– Если ты меня возненавидишь, я пойму…
– Я не буду ненавидеть Вас. В том, что случилось, нет вашей вины. Вы хотели, как лучше.
– Но возможно я обрек твой народ на еще большие проблемы, чем сейчас.
– Вы этого не можете знать.
Между ними повисла неловкая пауза.
– Я обдумала ваш поступок, и кое-что поняла: мы не можем знать, что случиться. Мы может исходить лишь из того, что есть. Возможно, мой народ будут ждать нелегкие времена. А возможно, что и нет. Возможно, через сто лет нас проклянут за то, что мы сделали, но мы не можем этого знать. Но мог ли кто-нибудь сто лет назад предположить, что Вы, будучи уже очень древним стариком, сможете спасти народ эльфов от геноцида? Наврятли. Но вы смогли. Как я уже сказала, мы не знаем, что произойдет в будущем. Мы можем лишь молиться Матери-Богини, что она не даст мой народ в обиду. Так что, не корите себя, сегодня Вы сделали большое дело. А будущее оставьте в Ее ведение, Она мудрее всех нас, и Сама сможет разобраться…
Юиль улыбнулась, и ему стало в разы легче, но полностью от чувства своей неуклюжести, он не смог избавиться. Была ли девушка права? Скорее всего, да. Никто не мог предсказать, что он попадет в этот мир. Никто не мог предсказать, что он попадет в тело не абы кого, а столь авторитетного и сильного старика, как Д’Энуре. Никто не мог предсказать, что группа провокаторов нападет именно на них в лесу. Никто не мог предсказать, станет ли Тарисса Раен им помогать. Никто не мог предсказать, что они успеют выполнить все задания Гильдии охотников. Никто не мог предсказать, что подосланным убийцам не улыбнется удача. Никто не мог предсказать, что Леди Де’Грист согласится признать поражение. Никто не мог предсказать, что его сегодняшний спич, не потерпит неудачу.
Никто.
Реймонд лежал в своей постели и размышлял, было ли это простым набором случайностей или все-таки Мать-Богиня действительно присматривает за ним. Если тут есть Жизнь и Смерть, собственными персонами, то возможно, что и Она это не выдумка святош. Эта мысль его пугала. Он и не заметил, как усталость дня заставила его сомкнуть глаза и уснуть.
***
Он проснулся и повернулся на бок. Кровать под ним заскрипела, и этот звук он узнал бы из тысячи. Рей улыбнулся от накативших воспоминаний: он лежал в своей кровати на мансарде, в доме совей бабушки. Домик был не большой и после ремонта, сделанного около десяти лет назад, чердак превратился в уютную мансарду. После его переезда к бабушке эта мансарда стала его комнатой.
Его старенькая потрепанная, но столь любимая кровать стояла все так же у окна. Шкаф стоял в углу, с чуть покосившейся, и поэтому не закрывающейся, дверью. Простой деревянный стол и такой же простенький стул. На тумбе стоял старый ламповый японский телевизор, купленный еще его дедом, которого уже семь лет, как не было. К телевизору была подключена его игровая приставка, которую он так и не убрал. Бабушка, скорее всего, опять его отругает. У стола лежал грязный футбольный мяч, а значит, взбучки ему точно не избежать. На тумбе стояли три чашки из-под чая, забытые им и его друзьями вчера.
Он встал с кровати и осмотрел комнату еще раз. Расписание уроков на завтра; постер с героем фильма про киборга-убийцу, (Рей мечтал, что, когда вырастет, купит себе такую же куртку, очки и мотоцикл), и несколько фотографий в рамках, все так же украшали наклоненные стены.
В его комнате все было точно так же как в его детстве; все, кроме него самого. Он посмотрел на свои руки и понял, что это, скорее всего сон, или мозг старика нырнул в его, Реймонда, воспоминания. Это были не руки ребенка и не руки молодого парня. Это были руки старика, с одним кольцом и без одного пальца. Он тяжело вздохнул и коснулся своего подбородка. Борода все так же свисала с его лица. Реймонд собрал кружки и, проходя мимо шкафа, посмотрел в зеркало, в его дверце. В зеркале отражался тот, кого он и ожидал увидеть, старик Арчибальд Д’Энуре.
Спускаясь с лестницы, он старался наступать на те ступени и в тех местах, где они не скрипели. За годы тренировок он отточил этот навык практически идеально. Подростком он сравнивал себя с ниндзя и даже серьезно думал уехать в Тибетский монастырь и стать монахом, чтобы научиться сражаться, как в старых фильмах. Но узнав, что там нельзя играть в приставку, Рей передумал. Мысли о его юношеских мечтах стерли грусть с лица, и он заулыбался.
Он аккуратно поставил кружки в мойку и немного подумав, вымыл их сам. Походив по дому, он не заметил большой разницы ни в чем. Мебель стояла там, где и была, картины и фотографии висели точно там же, где и раньше. Он заглянул во все комнаты, но никого не увидел. Он вышел на крыльцо и наконец, услышал столь знакомый голос:
– А ты любишь поспать, Рейми.
Рей повернул голову и увидел свою бабушку, сидящую на веранде в кресле-качалке и что-то вязавшую. Он подошел и сел в кресло рядом. Она была как две капли воды похожа на нее, за исключением глаз. Один был матово-черный, другой ослепительно белый.
– Кто вы? – спросил он. Где-то в глубине души, он понимал, что это не его дом, хоть и он был невероятно на него похож.
– Неужели совсем идей нет?
– Вы Мать-Богиня? – он вспомнил, где видел эти глаза.
Старушка улыбнулась ему и продолжила вязать.
– Зачем, все это? – он обвел подбородком дом.
– А разве для этого нужен повод? Ты хочешь получить ответы, но на твои вопросы никто не может тебе их дать.
– Кроме Вас, разумеется.
– Разумеется.
Он некоторое время посидели молча.
– Почему? Почему, именно, я?
– А почему, нет?
– Можно было выбрать кого-нибудь по лучше. Я не уверен, что я лучший выбор.
– Он посоветовал тебя.
– Он?
– Да, Он. Ваш Бог.
Рей изумился и не смог ничего ответить.
– Получается, что Бог существует?
– В том смысле, который вкладываете в него Вы, конечно нет. Но вообще, да, Он существует.
– И сколько Вас?
– Много. Ты же слышал легенду о создании этого мира? – Рей согласно кивнул – Так вот, в нем говориться только обо мне. Но секрет в том, – она наклонилась к нему и по-заговорчески зашептала, – что Нас было много.
– Сколько, много?
– Достаточно. Мы расселились по всей Вселенной, чтобы наши миры не мешали друг другу развиваться и расти.
Рей упорядочил мысли в голове и спросил:
– А кто тогда, создал Вас?
Бабушка прекратила вязать и посмотрела ему в глаза.
– На этот вопрос ты не получишь свой ответ, Рейми. Не потому, что его нет, а потому, что есть вещи, что ваш разум не может осознать.
– Тогда, почему наши миры так отличаются?
– Каждый из Нас сам выбирал, что будет с Жизнью на его мире. Твой Бог был уверен, что магия, может сделать вас слишком зависимыми от нее, и вы не сможете полностью проявить всю силу данную Им. Он хотел сделать вас сильнее, решительнее и любознательнее, чем в других мирах.
– Не думаю, что это было хорошей идеей.
– Как сказать, – неопределённо пожала плечами «бабушка». – Ваш мир один из немногих, кто начал осваивать космос. Так что, кое в чем, Он оказался прав.
– А другие расы?
– Он боялся, что разные расы могут увлечься конфликтами между собой, а не общим развитием. Он выбрал людей, а не представителей других рас, из-за вашей универсальности: вы способны приспособится к любым условиям.
– Ясно. А Вы?
– А я решила, что бы Жизнь сама выбирала, что ей нужно. А магия была лишь силой, что уравнивает шансы одних перед другими.
– И все же, я не понимаю, почему именно я?
– А я все так же отвечу, почему нет?
– Я не самый смелый, не самый умный, да и в целом…
– Это и не важно. Важно, что ты сделал то, ради чего сюда прибыл: ты спас целый народ, народ эльфов.
– Откровенно говоря, я думал лишь о собственно выгоде…
– И что? Или ты думаешь, что все герои всех миров творят подвиги исключительно ради недостижимых идеалов? Пф-ф-ф! Девять из десяти, так называемых «героев», думали о себе и только, о себе, юноша! Повторюсь: не важно, какие цели ты преследовал, важно, то, что ты сделал ради этих идеалов.
– А я думал, что Боги ценят эти «недостижимые идеалы».
– Мы никогда перед собой не ставили недостижимые цели. Вы сами выбираете, что есть высшая справедливость, и тому подобные моральные ориентиры. Мы просто хотели созидать Жизнь – самое прекрасное, что может быть во Вселенной.
– Действительно ли Жизнь так прекрасна?
– Да, это так. Ты сам являешься ее частью, и поэтому не замечаешь всей красоты Жизни. Но Мы видели многое из того, что никто из живых никогда не увидит. Поэтому вы не понимаете всю ее красоту.
– И что дальше?
– А дальше ты проснешься и продолжишь жить своей жизнью, точнее жизнью старика Д’Энуре.
– Оставшиеся семь лет?
– А вот это, ты уже сам решишь. Я же сказала: в моем мире, вы, смертные, все решаете сами.
– Тогда, зачем Вы вмешались в происходящие события?
– Я не буду решать все за каждого из вас, но допустить геноцид целой нации, Я не могу. Эльфам еще предстоит сыграть свою роль в будущих событиях. Это будет еще очень нескоро, но они еще будут нужны этому миру.
– А я не могу вернуться назад, к себе домой?
– А ты разве не дома? У тебя есть своя усадьба, деньги, авторитет, магические предметы, на худой конец. У тебя есть все, чтобы жить хорошо. К тому же у тебя есть ученики… они надеются на тебя и верят.
– Им не я нужен, а старик. Я не уверен, что смогу заменить его. Я изучал его биографию; пусть большая часть героев и были засранцами, но Д’Энуре был действительно великим человеком. И если сначала я ругал судьбу на чем свет стоит, что попал в его тело, то теперь я не уверен, что его достоин.
– Ты ведь не этого боишься, ведь так? – ее глаза прищурились. Она отложила свое вязание и посмотрела ему прямо в глаза.
Он смотрел ей в глаза, тяжело вздыхал и становился все более хмурым.
– Да, Вы правы, – он решился сказать, то, что у него было на душе. – Чем больше я овладеваю его силой, пользуюсь его авторитетом и его средствами, тем больше я задаюсь вопросом, а что я сам за человек. Чем больше я пользуюсь его благами, тем сильнее я боюсь. Я боюсь за то наследие, что старик мне оставил. Я боюсь, что кроме этого наследия я, сам по себе, ничего не представляю. Я боюсь сломать все-то доброе и хорошее, что оставил после себя старик, своей глупостью и жадностью. Ведь мне самому до него не дорасти никогда. Я даже стоять рядом с ним не должен ближе чем на лигу, а то и все десять. Я не готов нести его ношу, не испортив ничего…
– Поэтому ты и должен ее нести.
Рей поднял на нее свои изумленные глаза.
– Ты сомневаешься и поэтому будешь мудр в своих решениях; ты не используешь его силу понапрасну, и поэтому не будешь жесток в своих поступках; ты осторожен и поэтому не подвергнешь опасности тех, кто рядом. А то, что тебя беспокоит наследие старика, говорит лишь о том, что ты не утопишь его в грязи. Возможно, именно поэтому Он выбрал именно тебя.
Посмотри на своих учеников: Юиль ты показал разные стороны и силу познаний, как из книг, так и на практике; Тог’река ты научил быть внимательным к чужим проблемам – качество хорошего лидера. На худой конец, ты научил его пользоваться столовыми приборами, что для варвара уже не мало. Ты уже стал для них учителем, хоть и не заметил этого. Так может и не стоит бояться быть тем, кто ты есть? Перед нами всегда возникает возможности. Возможности, что-то изменить, измениться самому или сделать больше, чем ты должен. Перед Нами так же стоял выбор, стоит ли этим заниматься. Тогда Мы решили, что Жизнь стоит того, чтобы стать чем-то большим, чем мы были ранее. И даже Мы не ведали, что будет. Мы все лишь решаем рискнуть и сделать что-то великое, или отказаться и жалеть все оставшееся время, об упущенном шансе.
Ты спас целую нацию. Да, тебе помогли. Да, твоя мотивация была чуть иной. Но вспомни свой мир, многие ли могут похвастаться такими же успехами? Даже те, кто может изменить что-то в твоем мире, как правило, ничего не делают. Даже те, кто обладают соответствующей старику властью, силой или средствами, предпочтут не видеть проблемы, чем рискнуть, пытаясь ее решить.
Рей задумался: он вспоминал политиков, олигархов и других влиятельных особ, что думали только о своем брюхе. Были те, кто прославился своей благотворительностью, но их было невероятно мало. Да и откровенно говоря, они больше походили на богатых чудаков, чем на серьезных людей.
Он уже хотел было возразить Ей, но начал вспоминать все, через что они прошли. Он вспомнил раскуроченное плечо Юиль, убитого им парня и варвара с торчащими наружу ребрами. Они так много вложили сил, для их маленькой, но, тем не менее, большой победы, что бросить своих учеников сейчас, было бы полнейшим свинством. Своих? Почему он опять думает именно так?
– Потому, что ты их действительно ценишь и считаешь своими учениками, Рейми, – Мать-Богиня прочитала его мысли.
– А я могу, попросить о помощи, если понадобиться?
– Помолиться можешь, а помощи… кто знает.
Она хитро прищурила глаза, и Рею это не понравились.
– Не могу же Я помогать всем, таким как ты. У меня таких много.
– Неужели прям много? Я думал, что попаданцев не может быть много.
– Вообще-то да, но у меня и других дел много. А что касается попаданцев, то периодически они нужны.
– Я понимаю. Практически вся Империя стоит на правилах и законах Римской Империи моего мира. Это кто-то из попаданцев так повлиял на этот мир?
– Близко, но мимо. Это не сюда кого-то принесли, а отсюда: Рем и Ромул попали в твой мир из этого.
– И много людей, курсируют туда-сюда? – удивился Реймонд.
– Хватает. Ромул и Рем, Фламель, Христос, Ибн Сина…
– Погодите, Иисус прибыл отсюда?
– Да. Хороший был мальчик. Один из самых талантливых жрецов, что рождались в этом мире.
– Теперь понятно, как он чудеса творил. Но почему он не научил других исцелению?
– В твоем родном мире магии нет, а значит, когда магическая энергия, принесенная с собой, закончиться ее будет не восстановить.
– Получается, что все великие люди моего мира попали в него отсюда?
– Нет не все. Будда и Да Винчи из других миров. Плюс ваш мир и сам породил много великих людей: Коперник, Конфуций, Ашшурбанипал, Александр Македонский. Хотя Да Винчи, всего лишь вернулся домой; можно ли после этого считать его попаданцем?
– И зачем Вам все эти перемещения?
– Если говорить просто и понято, то мирам нужны свежие идеи, чтобы не закиснуть в самих себя. Представь себе пруд с проточной водой. Если ручей засорился, его нужно пробить, иначе, пруд превратиться в болото. Мирам нужна периодическая встряска извне. Нужны люди, или представители других рас, способные думать иначе; взращённые другой культурой и другими ценностями. Теперь, стало понятней?
– Да, более или менее.
– Так что ты решил? Останешься тут, с учениками, коих ты и сам называешь своими. Или же вернешься назад, к пустой квартире, безработице и обломанному ключу в двери, а? Твоих родственников больше нет, бабушка умерла с год назад, а женат ты был только на своей работе. Откровенно говоря, тебя там ничего не ждет.
– А тут? Еще испытания на мою голову?
– Как знать, все может быть, Я еще не решила. Но знай – Я никогда не даю испытания, что смертный не может перенести. Принять его или сбежать это лишь его собственный выбор. Возможно, придется поднапрячься, но все эти испытания будут тебе по плечу.
– Вы ведь и так знаете, что я отвечу?
Старушка улыбнулась.
– Конечно, знаю. Но ведь решение принял ты сам, причем еще до нашего разговора.
– Хорошо, – он выдохнул, приняв окончательное решение. – Но у меня есть одно условие.
– Ты будешь, что-то у меня требовать? – Ее голос посерьезнел.
Рей задрожал, но решил на этот раз не отступать.
– Да, одно условие.
– Я слушаю.
– Я любил свою бабушку, поэтому я могу обнять Вас вместо нее. В последний раз.
Мать-Богиня замолчала, осмотрела его лицо и сказала:
– Хорошо, но не вздумай тогда Меня хоть о чем-то еще хоть когда-нибудь просить.
Она встала с кресла и подошла к нему. Рей тоже поднялся и обнял ее. Она была ниже ростом, чем старик, в отличии от Реймонда, что был не сильно ее выше. Объятия выглядели криво, но это были самые теплые и приятные объятия в его жизни. Он крепко прижал ее к себе и закрыл глаза от удовольствия.
Через секунду Рей проснулся, крепко сжимая подушку и одеяло, будто бы пытаясь их сдавить. Он огляделся: это была его спальня в гостевом доме маркиза Булиэнна. Уже начинало светать. Он попытался найти одежду, но накатившая слабость не позволила ему подняться с кровати. Его рука болела, и он снова осмотрел обрубок пальца. Сначала он хотел попросить Ее вернуть ему палец, но подумал оставить его, как память о той жертве, что совершила девушка, ради него. Забывать это не хотелось. Рей свернулся калачиком и сгрёб в охапку одеяло. Оно было теплым, но пахло лишь им самим и чуть-чуть кровью, а не приятным запахом булочек с корицей, так любимых своей бабушкой.
Реймонд жалел, что объятья длились так мало времени, ведь так много ей не успел сказать. Посокрушавшись еще пару минут, он заснул. Заснул как Арчибальд Д’Энуре, а не как Реймонд О `Салливан. Это решение было принято им почти перед самым сном. Он перестанет быть тем, кем был, и станет тем, кем должен быть: ради своих учеников, ради тех, кто старался и помогал ему, ради тех, кого он спас. Он найдет способ продлить жизнь своему разуму и потратит оставшееся у него время на помощь народу эльфов, чтобы они могли стать полноценной частью Империи.
А что будет дальше? А это уже не важно – ведь на то, будет лишь Ее воля.
***
Август Седьмой стоял на балконе с кубком вина и размышлял. Многие дворяне видели в нем лишь игрушку, для реализации своих амбиций. Лишь маркиз осознал, что юноша не станет это терпеть и, если нужно, будет действовать жестко. Разговор с ним получился тяжелым и долгим, но продуктивным.
Юноша отпил вино и улыбнулся. Еще и старик Д’Энуре. Он и сам планировал присоединить Королевство эльфов к Империи в будущем, но старый Архимаг оказал ему огромную услугу. Он помог превратить поражение в победу, на ровном месте. О старике стоило бы позаботиться: даже если тот будет невменяем, его опыт и авторитет еще послужит светлому будущему государства.
Его бокал опустел, и он повернулся окрикнуть слуг, но на балконе никого не было: ни слуг, ни охраны. Дверь с балкона в зал была закрыта, чего не случалось почти никогда. Юноша улыбнулся и сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Надеюсь, мне дадут выпить еще один бокал вина?
– Можете пить, сколько пожелаете, Ваше Величество.
Неожиданно ему ответили со стороны парапета. Он повернул голову и увидел фигуру в темной одежде, полностью скрывающей фигуру. Половину лица прикрывала тряпичная маска, а вторая не проглядывалась из-за нависшего капюшона. Сказать, кто скрывался под одеждой, было невозможно. Даже голос, казалось, принадлежал подростку неопределенного пола.
Август подошел к столу с напитками и налил себе сам.
– Угощайтесь, – предложил он фигуре в черном. Та отрицательно покачала головой.
– Позвольте полюбопытствовать, кто же столь сердобольный человек? Считайте это Последней услугой.
Юноша знал, что рано или поздно его фигуру захотят убрать с игровой доски, но то, что это произойдет так рано, он не предполагал. Возможно, он недооценил маркиза Булиэнна, и эта ошибка будет стоить ему слишком дорого. Но фигура снова отрицательно покачала головой:
– Я не убийца, Ваше Величество.
– Тогда зачем, – он обвел бокалом балкон, – это представление?
– Я посланник.
– От кого? И что за послание у Вас, для меня?
– От Нулевой Центурии.
– Нулевой Центурии?! – юноша искренне удивился. – Я думал, все это придворные слухи и не более.
– Верно, Ваше Величество. Наше существование – это лишь слухи, разносимые горничными и подвыпившими стражниками Императорского Легиона, и не более…
– Я Вас понял. И что же Центурии от меня нужно?
– Ни-че-го.
– Совсем?
– Если только Ваши приказы. Мы подчиняемся только Императору и никому более.
– Но я еще не Император.
– Коронация, лишь условная церемония. Император – это не титул, и не кровь, а поступки. Мы решили, что Вы уже стали достойны нашей помощи.
– С чего вдруг?
– Ваша партия была просто отличной. Старик Д’Энуре помог Вам выйти из положения победителем, но и Вы сами сделали много для того, чтобы не пасть от руки Сувора.
– Сувор амбициозный глупец и не более. Амбиции и глупость две самые страшные черты, способные проявиться в одном человеке. Но такими людьми всегда проще управлять, особенно из тени.
– А ваша мать? Вам не было стыдно так манипулировать ею?
– Ха! Конечно, нет! Пока она хотела сделать из меня марионетку, меня это устраивало. Управлять страной, притворяясь чужой марионеткой, было бы идеально. Но когда она решилась на мое убийство, пусть и руками этого глупца, я перестал чувствовать к ней хоть что-либо, кроме благодарности за подаренную жизнь.
Август отпил вино и поглядел вдаль над крышами множества домов столицы. Его партия была разыграна почти идеально. Амбиции, признание, похоть, жажда крови, жадность денег или власти – он с детства понял, что умеет невероятно хорошо манипулировать низменными чувствами людей. Насмотревшись на все пороки Имперского двора, он не испытает чувство сожаления, даже если нужно будет отправить на эшафот большую часть придворных жополизов. Истории, рассказанные его учителями, как о великих деяниях, так и об ошибках, прошлых Императоров, будоражили его еще не окрепший разум. Он мечтал вернуть Империи былое величие и, если ради этого нужно будет пожертвовать тысячами жизней, он сделает это. Ему не нравилась идея массового насилия, но он понимал, что на пути к его мечте, ему придется вести войны. А значит, армия должна быть боеспособной.
Его выбор пал на эльфов, как на легкую мишень. Он не планировал устраивать тотальный геноцид, думал ограничиться лишь беспорядками возле границ и, придя к полной власти, сместив свою мать и ее фаворита, прослыть милосердным правителем. На фоне такой известности можно было бы выиграть себе время, еще пять, может семь лет, перед войной с соседями. Да и увидеть все проблемы армии, лишь на учениях, было невозможно. Но старик Д’Энуре дал даже больше, чем он рассчитывал. Он и сам продумывал такой вариант, но в этом случае ему была нужна помощь из вне, что делало его должником, и в целом, было очень рискованно.
Войне быть – он это понимал. Империя, как и Западная Валирия, давно не воевали, уже как тридцать лет. Взаимные претензии никуда не делись, а армия Империи была не готова к полноценной войне. Клинок, который не извлекают из ножен, ржавеет. Армия за три десятка лет простоя проржавела почти насквозь. В ней цветет коррупция, имущество армии регулярно расхищаются, а большая часть офицеров, выходцы из дворянских семей и без указки от своих покровителей и шагу ступать не будут.
Армии, как и всей Империи, была нужна хорошая встряска. Маркиз понял и принял его слова, хоть и не сразу и с большой неохотой. Его интересовали лишь собственные выгоды и то, что он оставит своему внуку. Августу пришлось предложить ему то, что маркиз и так ожидал – свадьбу с его внучкой, Еленой. Юноша понимал, что по любви ему, жениться ни как, не получиться. Так что, чем быстрее он объявит об официальном статусе Елены, тем меньше проблем будет в дальнейшем.
– Ваше Величество, – напомнила о себе фигура в черном.
– Простите, я задумался. Так Вы говорите приказы… любые приказы?
– Выполним, да. Но если Ваш приказ будет вредить Империи, Вам самим или будет за гранью здравого смысла, мы откажем Вам в своей помощи.
– Вот как? Нулевая Центурия, если мне не изменяет память, беспрекословно подчиняется Императору. Или, это не так?
– Мы давали клятву, да. Но мы не только Ваши тени, но еще и Ваши судьи, не забывайте об этом. Таков был договор между Первым Императором и нами.
– Неужели, Вы меня убьете?
– Нет. Мы всего-навсего станем Вам мешать, а мы это умеем. Август Третий, Темный Император, не развалил страну только благодаря нашим усилиям. А Август Четвертый, вернул остатки уважения и мощи Империи, так же при нашем непосредственном участии. Так что, выбор за вами…
– Я понял… Хорошо. Пусть так и будет. Тогда, вот мой первый приказ.
Фигура подошла на расстоянии двух шагов и встала на одно колено:
– Слушаю Вас, Ваше Величество…
Эпилог.
Арчибальд вышел на крыльцо своей усадьбы и поежился от утренней прохлады. Сезон ветра вступил в свою полную силу на пару декад раньше положенного. Он спустился вниз под пристальным взглядом своего секретаря Браса Тарикуса. Арчибальд повернулся, кивнул ему и произнес заклинание телепортации. Изображение в глазах зарябило и спустя секунду изменилось. Вместо крыльца своего дома, он стоял у отключенного фонтана, во внутреннем дворике имперской магической Академии. Эта была заранее обговоренная точка для телепортации, так что он не боялся скандала. Каждый раз, перемещаясь, таким образом, он вспоминал переполох, устроенный им в первый раз. Он не спеша направился в свой кабинет, размышляя обо всем произошедшем.
За последние несколько декад, многое успело измениться. Прошло больше половины сезона, как он со своими учениками приехал в столицу и поселился у маркиза Булиэнна. В свою усадьбу он въехал перед самым началом сезона ветра, так что некоторые недоделки пришлось потерпеть. Император выделил ему жалование, «за помощь в поддержании мира, среди дружественных народов, людей и эльфов», покрывавшее нужды усадьбы полностью. Арчибальд не жил на широкую ногу, так что бюджет Империи не сильно отяготило содержание его дома.
Тарикус, при содействии маркиза, набрал ему обслугу. Многие были или людьми маркиза, или бывшими слугами Сувора. Его поначалу это тревожило, но он быстро понял, что своего легата любили далеко не все. Так что проблем и обид от них не было. Памятуя, о своих рабочих буднях, в том мире, Арчибальд составил посменное расписание, при котором постоянно работало лишь две трети обслуги. Остальные же получали отдых. Обычно обслуга работала почти круглые сутки или с раннего утра до позднего вечера. Так что свой авторитет в их глазах он поднял еще выше.
Тог’рек теперь полностью посвящал себя гильдии охотников. При первом знакомстве с коллективом инструкторов, его проверяли в бою охотники алмазного ранга. После такого экзамена стало ясно, что сдавай они экзамен на алмазный ранг, варвар его, скорее всего бы провалил. Нет, он не был плохим авангардом, в том, что касается силы удара и владения мечом, он вполне мог дорасти до сильнейших бойцов. Но вот его ловкость не выдерживала испытания бойцами высоких уровней.
Если его оппонент был ему равен; такой же авангард; то варвар не уступал ему. А вот противники, делавшие ставку на скорость, доставляли ему проблемы. Как бы не вертелся и не крутился варвар, победить изворотливого рубинового охотника он не мог, его габариты не позволяли ему это сделать. Здоровяка это не расстраивало, так что продолжал тренироваться с сильными и учить более слабых охотников.
Он даже завел себе постоянно спарринг партнера и приятеля. Это был рыцарь в полном латном доспехе, такого же рубинового ранга. Его звали Теодор Аксинтон, и он был родом с севера, из рыцарских земель. Оружием ему служила магическая двуручная секира – [Секира Двух Змиев]. Название полностью передавало внешний вид оружия: рукоять представляла двух переплетенных змиев, головы которых, расходились на вершине оружия в противоположенные стороны. Огонь, изрыгающийся из их пастей, превращался в зазубренные лезвия секиры. Главной особенностью оружия была возможность разделить его на два одноручных топора: [Змий Огня] и [Змий Льда]. Лезвия топоров, при разделении, покрывались льдом и огнем соответственно. Когда Арчибальд узнал об этой особенности секиры, с помощью магии, Аксинтон скривился и настоятельно просил не говорить об этом никому, ведь это был один из его козырей. Д’Энуре пообещал молчать, как рыба.
Арчибальд частенько ходил навещать здоровяка в гильдии и наблюдал за их спаррингами. Впервые, за время путешествия, Тог’рек нашел себе равного противника и наслаждался этим. Наслаждался каждым спаррингом, каждым нанесенным или полученным ударом, каждой победой и каждым поражением. Д’Энуре грело душу, что впервые варвар нашел себе друга, с такими же интересами: ни он сам, ни Юиль не могли полностью понять здоровяка.
У Юиль тоже все было достаточно неплохо. После возрождения, в физическом и ментальном плане, она восстановилась достаточно быстро. А вот в магическом, все было не так хорошо. Она потеряла возможность использовать заклинания четвертого круга, так что достигнуть пятого ей теперь не представиться возможным никогда. Жрецы подтвердили, что такое случается при возрождении постоянно, часть сил теряются навсегда.
Девушка хоть и пыталась держаться стойко, но было видно, что это ее сильно задело. Ей предложили работать в Академии, но постоянное молчаливое напоминание о потере магических сил, лишь сильнее вгоняло ее в депрессию. Чтобы она совсем не раскисла, Д’Энуре предложил ей поработать в посольстве. Девушка приняла его предложение и за последние декады стала заметно веселее и активнее.
Посольство эльфов еще пока толком и не работало: сейчас Реест занимался переездом из Вудбурга. Старейшины эльфов не сразу согласились на предложение Императора. По словам Рееста, первые обсуждения предложения больше напоминали базарный гвалт. Сначала они оскорбились, но, чем больше обсуждений проходило, тем меньше сомнений высказывалось. Они выдвинули с десяток дополнений к договору и, к их удивлению, юный Император принял их почти все. Половина из этих дополнений была чисто символической, но основные были подписаны практически без исправлений.
Такая лояльность к их автономии, подкупала, но также и связывала руки. Отказ не повлечет за собой ни каких проблем, но теперь любая активность против Королевства эльфов не вызвала бы поддержку со стороны других государств и полисов. Сами земли эльфов граничили с Империей, землями лесных собратьев, варварскими степями и мертвой частью Пепельных земель. Так что случись война, соседи им помочь не смогут, ведь их, по сути, просто нет. Их лесные собратья затаили обиду, считая именно равнинных эльфов виновных в гибели их королевы.
Император позволяет эльфам иметь свой легион, численностью не более пяти тысяч воинов; платить минимальные налоги, притом, что первые три года, они не должны были платить вообще. Они получали право на работу и учебу в государственных учреждениях Империи, а также квоту в Сенате, в размере пятнадцати, выбранных только ими самими, представителей. Старейшины поскрипели зубами, но приняли предложение Империи.
