Леонид Резников
Частный детектив
Глава 9
Дюпон проснулся от звука хлопнувшей двери. Сев в постели, он протер глаза и взглянул на часы. Те показывали двадцать минут восьмого. Зевнув, Дюпон поднялся с кровати, потянулся и вышел в коридор, почесывая отлежанный бок.
– Селин? – Он постучал в дверь напротив. – Ты уже вернулась?
За дверью слышалось неясное шевеление, но никто не отзывался.
– Селин, кончай дуться, – прислонившись к косяку и опять зевнув, произнес Дюпон. – Слышь, сестренка?
Ответа вновь не последовало.
– Ну и черт с тобой, дуйся, – равнодушно сказал Дюпон и отошел от двери.
Дверь в комнату сестры отворилась.
Дюпон обернулся через плечо, остановившись у лестницы. Селин, завернутая от подмышек до середины бедер в широкое махровое полотенце с цветочками, демонстративно не замечая брата и высоко вскинув подбородок, прошла в сторону ванной комнаты. Дюпон пожал плечами и направился на кухню.
Приготовив себе картофель фри с ростбифом и большую чашку кофе, он уселся за обеденный стол у окна и принялся за еду. Через десять минут, когда он уже почти покончил с поздним ужином, на кухню вошла Селин. На девушке был короткий домашний халатик белого цвета из синтетического шелка и пушистые тапки со смешными мышиными мордочками.
– Не надоело дуться? – поинтересовался Дюпон, прихлебывая из бокала.
– Отвяжись, – сквозь зубы прошипела Селин, задавая программу пищевому автомату.
– У тебя проблемы? – спросил Дюпон, научившийся за много лет определять по едва заметным оттенкам речи сестры ее душевное состояние.
– Говорю же: отвяжись! – резко, но беззлобно бросила девушка, продолжая стоять спиной к брату.
– Неудачное свидание? – не отставал тот, стараясь говорить нейтральным голосом. – Ну не верю я, что ты до сих пор дуешься из-за отчета.
Селин промолчала.
– А хочешь, я твоему верблюду рога посшибаю?
Девушка тихонько хихикнула, видимо, представив рогатого верблюда, которому сшибают рога.
– Не хочешь – пусть поживет пока с рогами. – Дюпон допил кофе, поставил чашку в посудомоечную машину, вышел из кухни и прошел в кабинет.
Пока он спал, поступило сообщение – ответ с Кавиаса на его запрос. Сообщение ждало его уже почти час.
Не садясь в кресло, Дюпон открыл вложенный файл.
«На ваш запрос в отношении Йорга Мейера сообщаем, что вышеозначенный Мейер был задержан 13 мая 2247 года Управлением по борьбе с незаконным оборотом наркотиков города Антьер по подозрению в хранении крупной партии наркотического средства «кресс» (справка: разновидность сильнодействующего наркотика, получается из плодов местного растения «Кордерия Омнис»).
Основанием для заведения дела и выдачи ордера на обыск послужило анонимное сообщение, поступившее в полицию города Антьер».
«Оригинальное у них законодательство: ордер на обыск по анонимке», – подумал Дюпон и продолжил ознакомление с документом.
«В результате обыска в гостиничном номере Йорга Мейера в сумке, принадлежащей подозреваемому, была обнаружена партия наркотического средства «кресс» весом 1,5 килограмма. Йорг Мейер был взят под стражу.
В ходе следствия было установлено, что наркотики действительно принадлежат Йоргу Мейеру (краткие подробности следствия и его выводы содержатся в сопутствующем файле).
Подследственный категорически отрицал вину и настаивал на версии подлога как во время следствия, так и на суде.
Суд, сочтя доказательства вины подозреваемого, добытые в ходе следствия, достаточными, определил Йоргу Мейеру наказание в виде лишения свободы сроком 20 лет в колонии строгого режима на планете Саулла (сектор Гартакки).
17 июля 2247 года при транспортировке заключенного к месту отбытия наказания на судно было совершено нападение неизвестного судна без опознавательных знаков и позывных. Нападение, предполагаемо, было совершено для освобождения одного из перевозимых заключенных. Троим заключенным, включая Йорга Мейера, удалось бежать.
В данный момент по факту нападения и побега заключенных возбуждено уголовное дело. Йорг Мейер объявлен в межсекторный розыск. Его место пребывания до сих пор неизвестно».
Дюпон, все больше хмурясь, дочитал документ до конца.
«Какого черта старине Мейеру понадобилось закупаться наркотиками? Мало того, местными, да еще и в таком количестве…» – размышлял Дюпон, выстукивая пальцами по столу незатейливый ритм.
Ему ни разу в жизни не приходилось слышать о «крессе», хотя по роду своих занятий о наркотиках он знал немало.
«Глупость какая-то! Мейер же не полный идиот, чтобы закупаться наркотиками в столь отдаленном районе. Да и куда и кому он их там мог сбыть? – размышлял Дюпон. – Надеялся переправить их в другую систему? Но зачем в другой системе кому-то нужен кавиасский наркотик, о котором, скорее всего, никто и слыхом не слыхивал? Да еще и идти на неоправданный риск с вывозом наркотиков из сектора, когда на любой планете своих битком… Идиотизм! Подбросили? Вполне вероятно. Похоже, Мейера действительно кто-то хотел крупно подставить».
Дюпон прекратил барабанить пальцами, забрался в кресло и открыл по ссылке файл с краткой информацией о ходе следствия. Пробегая глазами наискось внушительный текст с «выжимками» из материалов следствия, он быстро добрался до выводов:
«…следствием были установлены следующие факты (кратко):
1. 13 мая 2247 года Йорг Мейер приобрел несколько партий наркотического средства у мелких наркоторговцев (имена и фамилии указаны выше).
2. Задержанные наркоторговцы, установленные по отпечаткам пальцев на упаковках наркотика, в ходе следствия согласились с предъявленными им обвинениями и подтвердили факт покупки у них Йоргом Мейером наркотического средства «кресс», безошибочно указав на Йорга Мейера в ходе предъявления для опознания.
2. Системой видеонаблюдения гостиницы «Лиондина» города Антьер было зафиксировано, что именно Йорг Мейер внес в свой гостиничный номер сумку с крупной партией наркотического средства «кресс», изъятой у него в ходе обыска.
3. На сумке, изъятой при обыске у Йорга Мейера, обнаружены его отпечатки пальцев. На упаковках с наркотическим средством отпечатков пальцев подозреваемого обнаружено не было.
4. Несмотря на убедительность представленных подследственному доказательств и очные ставки с его участием, Йорг Мейер продолжал категорически отрицать факты приобретения и владения наркотическим средством, обнаруженным у него в ходе обыска…»
Если дело против Мейера не было сфабриковано, то все действительно выглядело вполне убедительно. Но все же оставались вопросы, не выясненные следствием: во-первых, зачем Мейеру понадобилось покупать наркотик, да еще в таком количестве; во-вторых, куда он их собирался деть; в-третьих, кто был «доброжелателем», подбросившим полиции анонимку на Мейера, и откуда тому стало известно о наркотиках в его сумке.
Впрочем, следователя подобные вопросы могли не интересовать по той простой причине, что тому не хотелось слишком затягивать дело, впутываться в долгие и, возможно, бесплодные попытки докопаться до истины. Да и кому она нужна – истина? Есть преступление и подозреваемые, есть улики и доказательства, а, следовательно, еще один плюсик к статистике раскрываемости.
Так или иначе, а след Мейера опять был потерян.
Дюпон, не особо вчитываясь в документ у него перед глазами, полистал его вверх-вниз. Нить, ухваченная им за едва заметный кончик, не начав разматываться, внезапно оборвалась.
В голове не было ни одной идеи. Накатывали отчаяние и злость.
Дюпон постарался взять себя в руки, свернул просматриваемый документ и щелкнул по прикрепленной к заголовку сообщения папке с надписью «Идентификационная информация».
В папке содержались три файла. В первом находился биометрический идентификатор преступника – отпечатки пальцев, снимок сетчатки глаза и профиль лица, заданный опорными точками, – этакий своеобразный уникальный код. Во втором – ДНК-идентификатор. В третьем – синтезированное по снимкам 3D-фото преступника.
Дюпон ткнул пальцем в третий файл и застыл с отвалившейся челюстью, отупело вглядываясь в возникшее перед ним лицо. Из голографического объема на него в упор смотрел Гройсс…
Придя в себя только через полминуты, Дюпон наконец оторвался от фото, свернул его и погрузился в раздумье.
Совершенно неясно, как Гройсс мог быть арестован и определен в колонию, если он в это время находился на Земле? Была и другая странность: почему Гройсс выступал на Кавиасе под фамилией Мейер?.. «Почему», «почему», «почему» – слишком уж их много. И ни одного ответа.
«Стоп! Но ведь Мейер прибыл на Кавиас десятого, а Гройсс – только двенадцатого. Четырнадцатого числа арестовывают Мейера, и в тот же день Гройсс покидает Кавиас. Близнецы? – размышлял Дюпон, растерянно теребя губу. – Было бы вполне уместно предположить, что именно Гройсс засадил Мейера за решетку. В чем же тут дело? Братья что-то не поделили? Возможно. Но почему никто никогда не слыхал о брате Гройсса, или о его двойнике, на худой конец? И почему у Мейера фамилия Мейер, а не Гройсс?»
Дюпон покачался в кресле, сцепив руки на затылке.
«Йорг Мейер, Майер Гройс», – крутилось у него в голове. —«Йорг Мейер, Майер Гройсс, Мейер, Майер, Мейер…»
Дюпон вдруг перестал раскачиваться и застыл с расширенными глазами, пораженный внезапной догадкой:
– Майер – Мейер, Гройсс – Йорг… Черт возьми! Мейер оказался Гройссом наоборот!
Дюпон выскочил из кресла и заметался по кабинету. На шум, доносившийся из кабинета, заглянула Селин.
– Эй, у тебя все в порядке? – окликнула она брата.
– Что? – непонимающе уставился на нее Дюпон, замерев посреди комнаты. – Да… Да-да, все в порядке.
– Ты выглядишь ошалелым. Что-нибудь случилось? – кутаясь в халатик, спросила Селин.
– Тут действительно свихнешься! Такие дела, ты просто не представляешь… – Дюпон вернулся за стол, немного успокоившись, и ладонями пригладил встрепанную шевелюру. – Ты иди спи. Я еще поработаю.
Дверь закрылась. На лестнице стихло шарканье домашних тапок, и в доме воцарилась тишина.
– Ничего не понимаю, – тихо, чтобы не тревожить сестру, продолжал рассуждать Дюпон. – Почему – Мейер? Что за конспирация. Если он брат Гройсса, то зачем менять фамилию и прятаться под ней. Что за детские игры?
Дюпон прошел к бару и достал еще одну банку пива, открыл и за раз опорожнил наполовину. Вытерев губы тыльной стороной ладони, он вернулся к столу, уселся в гостевое кресло и повернулся в нем к окну.
– Крупный ученый – уголовник, скрывающийся от возмездия в лаборатории секретного филиала брата, да еще под прикрытием СБ? Бред, – отверг Дюпон собственную версию, отрешенно вглядываясь в сгущающиеся за окном сумерки. – Тогда что? Зачем Гройссу скрывать своего брата, а когда тот вырывается с Земли, находит его и жаждет определить за решетку на долгий срок?
Тут Дюпону пришло в голову, откуда в номере Мейера могли появиться наркотики – это было как озарение: их пронес не Мейер, а Гройсс! И именно Гройсс приобрел их и отправил анонимку, а потом, убедившись, что Мейера взяли, спокойно ретировался восвояси. Вот почему Мейер на следствии так упорно все отрицал!
– Но чем же так насолил вам родной брат, мистер Гройсс, вот в чем вопрос! – Дюпон сделал еще пару глотков, и тут ему в голову пришла еще более невероятная мысль. – А не братец ли пытался тебя недавно ухлопать, мистер Гройсс? Что стоило братцу-Мейеру под твоей личиной вернуться на Землю и отомстить?
Он повернулся вместе с креслом к столу, переориентировал рабочий объем на другую сторону стола и с замиранием сердца провел специальной утилитой сравнение ДНК-идентификатора, любезно переданного ему Ланге с ДНК-идентификатором Мейера, пришедшим с Кавиаса.
Результат сравнения не только охладил слишком позитивный настрой Дюпона – он оказался отрицательным, – но и породил новые сомнения. Совпадение ДНК-идентификаторов было поразительное – девяносто девять и семь десятых процента!
Дюпон не помнил случая, чтобы их совпадение могло превышать десять-пятнадцать процентов, по чему можно было заключить о наличии родственных связей. До двадцати пяти – у близнецов. Но чтобы совпадение было почти абсолютным!..
ДНК-идентификаторы не включали в себя полной информации о человеке, а лишь части ДНК, по которым можно было со стопроцентной уверенностью гарантировать идентификацию конкретного человека.
Возможно, однако, повреждение ДНК было следствием какой-либо болезни или воздействия на организм радиоактивности, но Дюпону верилось с трудом.
– А что если?.. – сам у себя спросил Дюпон и, не досказав вопрос, взглянул на часы.
Без десяти девять. Эмили могла еще не спать…
Глава 10
Авиетка высадила Дюпона в Челси, на Аппер Чейн Роуд рядом с одним из двухэтажных старых особняков с мансардами, чудом не попавших ни под одну реконструкцию за последние сто лет – по крайней мере, так показалось Дюпону.
Возможно, реконструкция и была, но после нее домам специально постарались вновь предать вид массивных кирпичных зданий для создания колорита старого района Лондона. Были сохранены даже печные трубы, которые, скорее всего, являлись чисто декоративными элементами зданий.
Дома от улицы отгораживали выложенные (или облицованные) камнем заборами в рост человека, отделанные по верхней кромке коричневой пласт-черепицей. За заборами росли аккуратно постриженные декоративные кустарники.
Дюпон приблизился к ажурным металлическим воротам, выглядевших массивными. Справа от ворот на белом квадратном столбе шириной фута в полтора полыхала красными буквами вывеска «Доктор Сайман Мур». Под вывеской располагался видеоэкран домофона устаревшей системы.
Дюпон коснулся пластины внизу домофона и, засунув руки в карманы, застыл в ожидании.
Экран не засветился, но из динамика донесся приятный баритон:
– Слушаю вас.
– Патрис Дюпон. Доктор Мур, если не ошибаюсь?
– Да.
– Мне нужно с вами побеседовать, мистер Мур.
– Если вы торговый агент…
– Я частный детектив.
Ответа ждать пришлось довольно долго. Похоже, доктор пытался догадаться о цели прихода неожиданного визитера.
Дюпон терпеливо ждал.
– Какое у вас ко мне дело? Понимаете ли, я очень занят, – наконец донеслось из динамика домофона.
– Мистер Мур, мне необходима ваша консультация. Поверьте, я бы не стал беспокоить вас по пустякам.
– Что ж, если так – заходите, – согласился доктор Мур.
Створки ворот медленно отворились, пропуская Дюпона.
– В доме – налево. По лестнице на второй этаж.
– Спасибо, – сказал Дюпон и, пройдя по дорожке к дому, вошел в дверь, также автоматически открывшуюся при его приближении.
Дюпон оглядел богато обставленную гостиную первого этажа (и зачем людям нужно столько мебели и разных украшений), заметил слева широкую квадратную винтовую лестницу и неторопливо поднялся на второй этаж. Лестница вывела его в просторный коридор со множеством комнат. Стены коридора, отделанные под темное дерево, были увешаны репродукциями полотен кисти Чарльза Бартона Барбера14. Одна из дверей справа была открыта, и Дюпон направился прямиком к ней.
– Входите, прошу вас, – заметив Дюпона в дверях, сказал доктор Мур, указывая морщинистой рукой на кресло рядом со столом. – Присаживайтесь, мистер Дюпон.
Доктор Мур оказался бодрым старичком лет семидесяти пяти, с глянцево поблескивающей лысиной, густыми седыми бровями и столь же седой эспаньолкой.
– Благодарю, – сказал Дюпон, усаживаясь в удобное мягкое кресло из искусственной кожи.
– Слушаю вас, мистер Дюпон, – произнес доктор Мур, сцепив тонкие пальцы рук и положив кисти на край стола.
– Видите ли, доктор Мур, я сейчас расследую одно запутанное дело, и мне понадобилась консультация знающего врача.
– Но почему именно я?
– Дело, которым я занимаюсь, касается мистера Гройсса. А вы, насколько я в курсе, являетесь его лечащим врачом.
Доктор Мур нахмурил брови, отчего те сошлись над переносицей домиком, и задумчиво пожевал губами.
– Откуда у вас эта информация, молодой человек? – спросил он спустя некоторое время.
– Скажем, я где-то об этом слышал, – без тени иронии ответил Дюпон, продолжая спокойно глядеть в глаза доктору Муру.
– Это не ответ, – отрезал тот.
– Доктор Мур, неужели информация, о которой мы говорим, составляет личную тайну жизни мистера Гройсса и на ней стоит заострять внимание?
– Информация не секретная, но… Разрешите взглянуть на ваши документы.
Дюпон достал инп и высветил свои идентификационные данные и действующую лицензию.
– Хорошо, – удовлетворившись предъявленными данными, сказал доктор Мур. – Что вы конкретно хотели у меня узнать?
– У меня есть два ДНК-идентификатора, хотелось бы проконсультироваться с вами по результатам их сравнения.
– Передайте мне их на консоль, – доктор Мур активировал канал передачи на консоли и связал его с инпом Дюпона.
Дюпон скинул два файла на консоль доктора Мура и отложил инп в сторону.
Доктор Мур быстро провел их сравнение тем же способом, что и сам Дюпон, и вновь нахмурился. Результат его тоже явно обескуражил.
– Это идентификаторы одного и того же человека? – спросил он.
– Подозреваю, что да. Но люди могут оказаться и близнецами.
– Категорически нет, – в довольно резкой форме заключил доктор Мур. – Даже у однояйцевых близнецов ДНК различны, хотя они и обладают идентичным генотипом. Но такое совпадение…
– Может быть, разрушение ДНК? – осторожно предположил Дюпон.
– Не говорите глупостей, молодой человек! – сверкнул на него глазами доктор Мур. – Вы разбираетесь в ДНК не более, чем я в работе детектива.
– Согласен. – Дюпон почтительно склонил голову. – Поэтому я и обратился к вам. Вы не могли бы объяснить, откуда у этих двух образцов взялось подобное сходство?
– Мне необходимо проанализировать обе ДНК. Это займет некоторое время. – Он уставился в глаза гостю колючим взглядом серых, не по-стариковски живых глаз. – Но прежде я все-таки хотел бы узнать, почему вы обратились именно ко мне, и при чем здесь мистер Гройсс?
– Если вы так настаиваете, – пожал плечами Дюпон. – Дело в том, что у вас – в чем я абсолютно уверен – имеется в базе ДНК-идентификатор мистера Гройсса и…
– Возможно, – оборвал доктор Мур, – но какое вам дело до того, что у меня есть в базе?
– Я хотел бы, чтобы вы сравнили переданные мной идентификаторы с имеющимся у вас в базе, – все так же спокойно ответил Дюпон.
– А на каком основании вы приходите ко мне и требуете у меня подобные вещи? – продолжал упираться доктор Мур. – Вы детектив и должны быть в курсе, что ваше требование нарушает врачебную тайну. А, насколько я понимаю, у вас нет полномочий для запроса у меня подобной информации.
– Уважаемый доктор Мур, – Дюпон закинул ногу на ногу и, обхватив правое колено руками, чуть подался вперед, – я пришел к вам с незначительной просьбой, готовый оплатить вам потраченное на меня время. К тому же я ничего от вас пока не требовал. Мне не нужен ДНК-идентификатор мистера Гройсса – я всего лишь попросил вас лично произвести сравнение идентификаторов.
– Но… – вновь попытался прервать его доктор Дюпон.
– Прошу вас, – остановил Дюпон, выставив руку. – Дайте мне сначала закончить. Однако вы создаете из этого непонятную мне проблему. Вы не хуже меня осведомлены, что ДНК-идентификаторы не являются секретной информацией ни для полиции, ни для детективов, и я бы мог свободно запросить его из Единой базы. – Он сделал паузу, но доктор Мур промолчал, продолжая с вызовом разглядывать непрошенного гостя. – Однако по странному стечению обстоятельств ДНК-идентификатор мистера Гройсса отсутствует в Единой базе.
– Ну а я-то здесь при чем? – повысил голос доктор Мур, повторив вопрос.
– Доктор Мур, вы здесь при том, что отказ во внесении ДНК-идентификатора человека в Единую базу, в случае обладания им, есть серьезное административное правонарушение. И вам об этом известно не хуже меня.
– А откуда у вас, молодой человек, такая уверенность, что он у меня есть? – никак не сдавался тот.
– Доктор Мур, – устало произнес Дюпон, – поймите меня правильно, я пришел не угрожать вам и не ругаться с вами, а только получить посильную помощь в раскрытии преступления. Вы – единственный человек, который может мне посодействовать в этом. Но если вы откажете мне в помощи, я буду просто вынужден поставить в известность о возникших у меня затруднениях в расследовании соответствующие инстанции. Поверьте, интересующая меня информация все равно будет у меня, пусть и на день, максимум на два позже. У вас же возникнут серьезные проблемы, которые, как мне кажется, вам совершенно не нужны.
Доктор Мур нервно пожевал губами, выдержав паузу.
– Молодой человек, давайте не будем горячиться, – пошел он на попятную. – У нас с вами явно возникло недопонимание. Я ни в коей мере не хочу препятствовать расследованию, но я должен быть уверен, что, помогая вам, не нанесу вреда репутации одного из моих клиентов.
– Я могу это гарантировать. Если, разумеется, моих профессиональных гарантий вам достаточно.
– Но какое отношение к вашему делу имеет мистер Гройсс, и чьи, наконец, это идентификаторы?
– Доктор Мур, – устало вздохнул Дюпон, – мы впустую тратим время друг друга. Если после сравнения идентификаторов мои подозрения подтвердятся – я обещаю вам все объяснить, если нет – я забуду о нашем разговоре. О вашем «случайном» служебном упущении я забуду в любом случае.
– Так и быть, – сдался наконец доктор Мур и занялся просьбой Дюпона.
Через полминуты он убрал руки от консоли.
– Ваш первый идентификатор является идентификатором мистера Гройсса.
– Как я и подозревал… – нахмурился Дюпон и, наморщив лоб, подергал губу.
– Вы обещали все рассказать, – напомнил доктор Мур. Он заметно нервничал.
– Да, разумеется… – Дюпон немного поколебался. – Вы слышали о нападении на мистера Гройсса пятого августа в его офисе?
– Да, я читал об этом. Но в чем все-таки дело?
– Видите ли, доктор Мур, первый ДНК-идентификатор принадлежит человеку, напавшему на мистера Гройсса в его офисе. И этот человек мертв.
Глаза доктора Мура расширились, по его изборожденному морщинами лицу разлилась бледность.
– Не может быть! Вас, вероятно, ввели в заблуждение. Ведь мистер Гройсс остался жив.
– К сожалению, ни о каком моем заблуждении не может идти речи. ДНК-идентификатор, переданный вам для сравнения, был получен в Скотленд-Ярде, и он действительно принадлежит человеку, труп которого был обнаружен под окнами здания «И-Систем». Скотленд-Ярд не смог идентифицировать личность убитого по той простой причине, что в Единой базе отсутствовал его ДНК-идентификатор, а о биометрии не могло быть и речи, поскольку лицо трупа, мягко говоря, отсутствует, а пальцы сильно изрезаны осколками стекол.
– Но как такое возможно? Ведь мистер Гройсс жив!
– А это уже второй вопрос, который я хотел бы попробовать прояснить с вашей помощью. Только, доктор Мур, очень прошу вас держать все в тайне.
– Тайна – часть моей работы, – высокопарно буркнул тот.
– В таком случае на данный момент могу утверждать со стопроцентной уверенностью, что в кабинете Гройсса сидит человек с ДНК-идентификатором номер два.
– Но кто он?
– Вам знаком некий Йорг Мейер?
– Впервые слышу это имя, – не задумываясь, ответил доктор Мур.
– У мистера Гройсса был брат-близнец?
– Нет, – также быстро последовал ответ.
– Вы уверены?
– Молодой человек, я знаю Майера практически с рождения. Еще мой отец занимался его семьей. Он был единственным ребенком.
– В таком случае не могли бы вы пояснить мне одну странность. – Дюпон активировал инп и высветил в его рабочем объеме трехмерное изображение головы Мейера. – Вы не скажете, кто это?
– Майер Гройсс, – неопределенно дернул покатыми плечами доктор Мур.
– Неправильно. Этого человека зовут Йорг Мейер, ДНК-идентификатор номер два.
– Невероятно! – всплеснул руками доктор Мур, придвигаясь поближе к проекции головы и вглядываясь в нее прищуренными глазами. – Но кто он? У Майера действительно не было брата. Его двойник?
– Исключено, – отверг предположение Дюпон. – Вы сами в начале нашей беседы сравнили его ДНК с ДНК Гройсса.
– Да-да, результат совершенно невероятен!.. Подождите, – спохватился доктор Мур. – Неужели?..
– Что?
– Не мешайте! Потом! Мне нужно детально сравнить расшифровки ДНК-идентификаторов.
Доктор Мур лихорадочно принялся за работу. Его пальцы порхали над консолью, что-то переставляя, двигая в рабочем объеме, выводя какие-то таблицы и разворачивая формы с непонятными графиками.
Дюпон молча наблюдал за его работой, вертя в руках инп.
Минут через пятнадцать доктор Мур тяжело откинулся на спинку кресла, сжимая и разжимая пальцы рук.
– Во втором образце наличествуют изменения в двух генах: TROVE2 и AHR. Изменения носят оттенок внешнего вмешательства, поскольку не совсем соответствуют, так сказать, нормальной человеческой «версии».
– Что это за гены? – поинтересовался Дюпон.
– TROVE2 отвечает за структуру головного мозга, развитие памяти и иммунную систему. AHR – в частности, за реакцию легких на ароматические углеводороды, токсины и канцерогены. Могу предположить, что у этого человека непереносимость дыма.
– Дыма? – задумался Дюпон.
Слова доктора Мура о непереносимости дыма о чем-то напомнили детективу, но о чем конкретно – Дюпон никак не мог припомнить.
– Именно. Однако, я полагаю, вмешательство в ген AHR производилось по причине необходимости коррекции наследственной предрасположенности к врожденным порокам сердца.
– У мистера Гройсса был порок сердца?
– Простите, но я не могу обсуждать с вами вопросы здоровья моих клиентов.
– Понимаю. То есть вы хотите сказать, что искусственно был выращен второй ребенок из ДНК Майера Гройсса, причем с подправленной ДНК?
– Именно так, – подтвердил кивком головы доктор Мур.
– Вы предполагаете возможность клонирования? Но ведь оно запрещено!
– В конце прошлого столетия несколько государств активно занимались экспериментами в этой области, но уже к десятому году их деятельность была объявлена вне закона, и исследования свернули.
– Почему?
– Если Мейер действительно является клоном Майера Гройсса – возникшая сегодня ситуация прекрасно объясняет смысл запрета.
– Насколько клон похож на… э-э… донора?
– Практически абсолютно. Благодаря современным технологиям удавалось на базе ДНК и клеточной структуры основного ее носителя воспроизвести максимально сходный с оригиналом клон.
– Значит, биометрическая идентификация дала бы полное сходство оригинала и клона?
– Думаю, да, – поерзав в кресле и как бы нехотя, согласился доктор Мур.
От Дюпона не ускользнуло все более нарастающее волнение у старика.
– Скажите, доктор Мур, откуда вы столько знаете о генной инженерии и клонировании?
– Молодой человек, не надо играть со мной, будто кошка с мышкой! Я отлично понимаю, что вы, собираясь ко мне, естественно, не преминули покопаться в моем прошлом.
Глаза доктора Мура на миг вспыхнули презрением, но мгновение спустя взгляд его вновь погас. Дюпон не стал опровергать слова старика, ожидая продолжения. Доктор Мур, видимо, расценив молчание и пристальный взгляд Дюпона, как попадание в цель и уличение себя в попытке выкрутиться, действительно продолжил:
– Вам же прекрасно известно, что я изначально специализировался на генной инженерии и работал некоторое время в Центре генетических исследований.
– Доктор Мур, – внезапно прервал Дюпон, – мне хочется быть с вами предельно честным: я никогда не интересовался вашим прошлым. Однако мне действительно было бы интересно узнать о нем и особенно о клонировании.
Доктор Мур некоторое время о чем-то соображал, замысловато двигая нижней челюстью.
– Вы мне нравитесь, молодой человек! – вдруг засмеялся он. – Так надуть старика!
– Может быть, вам просто показалось? – сдержанно улыбнулся Дюпон. – И все же, доктор Мур, чем вы занимались в институте?
– Ну хорошо, – разом посерьезнел старик. – В институте я занимался исследованиями в области трансплантации органов и тканей. Вы, вероятно, знаете, что при трансплантации огромной проблемой является не столько сама пересадка органов или тканей, сколько их приживаемость. Приходится искать подходящего донора, но иногда даже это не помогает и происходит отторжение. Мы работали над проблемой выращивания органов и тканей, полностью идентичных органам или тканям самого пациента. Фактически воссоздавали вновь полную копию того или иного органа на клеточном уровне!
– Значит, клонами вы не занимались?
– Что? А, нет! Клонами занималась другая лаборатория. Ее возглавлял профессор Штерн. Я могу вам спокойно назвать фамилию этого человека, так как он давно умер, и вы не сможете его обеспокоить.
– А в чем был смысл создания клонов?
– Как всегда, в счастье человеческом.
– Не совсем вас понимаю.
– На клонах отрабатывалась методика коррекции ДНК на стадии внутриутробного развития плода. Коррекция должна была предотвращать развитие отклонений у плода и способствовать его более качественному развитию как в физическом, так и интеллектуальном плане. Цель благая, но подозреваю, за ней скрывалось нечто большее.
– Что именно?
– Лаборатория была закрытого типа, из чего можно заключить, что там хозяйничали вояки, а от этих господ ничего хорошего ждать не приходится. Правда, о вояках выяснилось гораздо позже, но… – Доктор Мур вздохнул. – Лаборатория искала доноров. Я тогда уже покинул стены института и занимался частной практикой, но все же по старой памяти помог несколькими донорами профессору Штерну, наивно полагая, будто исследования ведутся в интересах науки и человека. Среди доноров был и маленький Майер Гройсс – у него действительно был врожденный порок сердца.
– А после вы не интересовались судьбой клонов?
– Интересовался, конечно. Но Штерн, как правило, увиливал от ответа, либо говорил очень мало и уклончиво. Из чего я и заключил, что здесь не все чисто. Однажды он, приняв лишнего на грудь, проболтался, будто один из его мальчиков проявляет недюжинные мыслительные способности для своих семи лет и показал фото. На нем был изображен двойник Майера. Мальчишка был, кажется, очень силен в математике и технике и интересовался вычислительными машинами.
– В каком плане? – уточнил Дюпон.
– Что? Не помню – все-таки сорок лет прошло. Нет, погодите… – Доктор Мур приложил к губам указательный палец. – Кажется, Штерн говорил, будто мальчишку выводят из себя компьютеры, якобы они как-то не так мыслят. Узколобо, что ли, или… Нет, не помню.
– Ясно. Продолжайте, пожалуйста.
– Да, собственно, продолжать-то и нечего. Вскоре исследования прикрыли, лаборатория закрылась, а ее обитатели куда-то исчезли. И вся эта история совершенно вылетела у меня из головы. До сегодняшнего дня.
– Значит, вы не знаете, куда подевались все клоны?
– Увы, – развел руками старый доктор.
– Спасибо огромное, доктор Мур, – сказал Дюпон, поднимаясь из кресла, – вы мне очень помогли.
– Подождите, – разволновался вдруг старик, – значит, клон… Мейер убил Гройсса?
