Наталья Бокшай
Первым будет Январь

Глава 9. Рюен

Я выскочила из зала, точно ошпаренная. Мне было всё равно, что кто-то окликнул меня, что Март бросился следом за мной. Я лишь неслась в свои покои, точно на пожар, только бы спрятаться от этого взгляда, преследовавшего меня повсюду. Сердце готово было вот-вот выпрыгнуть, а рука до немоты сжимала спрятанный под одеждой ключ.

– Ну за что мне всё это! – взвыла я, едва дверь за мной спасительно захлопнулась. – Почему? Почему!

Я замерла. В покоях было явно что-то не так. И это было…странно.

Оглядевшись по сторонам, я прислушалась, стараясь понять, почему тишина звучит по-другому, не так, как все дни до этого. А потом моё сердце замерло. Удивлению моему не было конца. Все проблемы тут же выветрились из головы, точно их никогда и не было.

– Что это?

Присев рядом с корзиной подснежников, я в детском восторге рассматривала необыкновенные цветы. В жизни ничего прекраснее не видела! Цветы тихо звенели, и дивная, едва уловимая мелодия навевала радость, беззаботность и трепет от увиденного мною чуда. Хотелось кружиться в танце на лесной поляне, обнимать берёзы, плести косы, любуясь отражением в искрящейся талой воде, целовать лепестки распускающихся вишен. Всё тело стало лёгким, а недавние волнения показались сущими пустяками. Хотелось слушать эту мелодию вечность, ни о чём не думать. И лететь, лететь, лететь…

Стараясь напевать музыку подснежников, я кружила по покоям, чувствуя небывалую лёгкость, представляя рядом с собой…

В дверь громко постучали.

Так весело мне было, что хотелось смеяться. Я летела, охваченная полным восторгом. Во мне звенели тысячами голосов подснежники.

– Ля-ля ля-ля-ля! – напевала я им в такт, счастливо улыбаясь.

Дверь открылась.

– Январь! – радостно воскликнула я.

И лёгким пёрышком подлетела к нему, ухватила за руки, увлекая в свой головокружительный танец, полный эйфории и беззаботности.

– Ты слышишь эту дивную музыку? – спросила я у него, и рассмеялась.

– Расея, что…

Он прервался на полуслове. В глазах мелькнула тревога. Но мне было всё равно. Так чудесно было кружиться вместе с ним, не ведая ни страха, ни печали. И почему я раньше так боялась его? Смешно даже думать об этом!

– Как будто ангелы поют, – сияла я. – Мы с тобой можем лететь по облакам! Как это чудесно, Январь! Только послушай!

Он с силой остановил меня, не дав завершить круг.

– Ну, Январь! – надула губы я. – Ну давай потанцуем ещё! Разве тебе не весело?

– А ну-ка, пойдём, потанцуем на свежем воздухе.

– Как здорово! – ликовала я, вновь теребя его за руки и принуждая продолжить танец. – Какая же прекрасная мелодия! Ты слышишь её?

– Слышу, слышу.

Он позволил мне докружиться до сеней, открыл дверь, и не в силах сопротивляться моей безумной радости, продолжил танцевать со мной по гульбищу.

– Я так счастлива! – кричала я, кружась под его рукой.

Музыка вокруг нас становилась тише, эйфория медленно гасла. Каждый шаг становился уже не таким лёгким и парящим, а собственное тело вновь приобрело вес. Сделав ещё несколько кругов по гульбищу, я вдруг с ужасом поняла, что творю. Ведро ледяной воды тут же пролилось на мою несчастную голову.

Уткнувшись взглядом в насмешливые глаза Января, я отшатнулась от него, готовая провалиться под землю.

– Ну как? – спросил он, безуспешно пытаясь подавить смех. – Всё ещё готова парить над облаками под хор ангелов?

– Я… Прости.

Мама! Что я натворила! Едрит его через коромысло! И что это вообще было?

– Я не хотела, – голосом умирающего лебедя простонала я, отступая от него, чтобы дать дёру. – Прости. Сделай вид, что ничего не было, ладно? А мне… Я… Это… Мне надо…

Я развернулась так резко, что в глазах потемнело, и бросилась обратно в сени.

Но куда мне против самого быстрого зимнего месяца! Издевательски хохоча над моим глупым видом, Январь поймал меня за руки и не дал войти.

– Ты сегодня там не останешься.

Я обернулась к нему.

– Почему? Я хочу к себе! И времени-то уже ого-го!

– Я ошибся, – Январь поморщился. – И моя ошибка едва не стоила тебе жизни. Хотя… Признаться честно – это было забавно. Счастливая Расея – когда ещё такое увидишь?

Я зажмурилась. Что я там ему успела наболтать, пока была не в себе? Щёки горели от стыда, а от его руки запястье огнём полыхало.

– Но это веселье предназначалось мне.

– Подснежники были отравлены? – тихо спросила я.

– Нет, – Январь покачал головой. – Март вывел новый сорт. Тонкая и удивительная ворожба. Только смертельная.

– Как же ты понял? – удивилась я.

– Услышал, как ты поёшь, – Январь вновь стал привычно хмурым и строгим. – Странное поведение девушки, только что сбежавшей с пира, точно где-то звонили в колокола. А когда Весея поблагодарила Марта за цветы, он странно переменился в лице, что глупо было бы не понять, что всё и вправду не в порядке.

– А остальные корзины? – испуганно вскрикнула я. – Они…

– Я уже отправил дружинных уничтожить их и перевести семьи Весеи и Нельги в гостевые покои, пока в их жилищах и духа от цветов не останется. Не надо было мне предлагать их тебе.

– Ты не виноват, князь, – робко утешила его я. – Ты не мог знать наперёд. Просто остерегайся тех, кто уже предавал.

На гульбище с корзиной подснежников вылетел Фёдор, а по пятам за ним – Малашка и Щербатка.

– Что ж ты за варвар такой? – гневалась старушка. – Князь их для Расеюшки оставил.

– Да нехорошие они, бабушка! – возмущался Фёдор. – Погубят они Расею. Мне князь велел!

Все трое замерли, увидев нас.

Пальцы Января, наконец, отпустили мою руку.

– Князь! Ну скажи ты ей! – взмолился Фёдор.

– Верни цветы, негодник!

– Бабушка, – подскочила я к Малашке, чувствуя на себя тяжёлый взгляд Щербатки, от которого даже уши заполыхали, чего уж про лицо-то говорить – как варёный рак, ей богу. – Всё хорошо. Пусть забирает. В цветах злая ворожба. Они меня чуть с ума не свели!

И взяв старушку за руку, я улыбнулась на её вопросительный взгляд.

– Март хотел князя извести? – Малашка посмотрела на Января.

Князь кивнул.

– Ах он! Да что ж творится-то! А ты их привечаешь, добродушный какой! Хлеб с ними делишь! Кров! А они тебя… Гони ты их прочь! На кой они тут сдались?

– Таков обычай, – Январь пожал плечами, переводя взгляд на спящую за княжеским валом Просинь. – Я не могу нарушать вековых заветов. Возможно, однажды, я переступлю через это, но не в этот раз.

Ночевать в ту ночь я собралась у бабушки Малашки, хотя мне предлагали выбрать любые другие покои. Только я чувствовала себя уязвимой в этот вечер. Январь явно понял это и не стал настаивать, лишь наказал старушке присматривать за мартовскими отроками.

– Тот, кто защищает – никогда не предаст, – услышала я тихие слова Щербатки, когда мы с Малашкой пересекали двор. – А она тебя защищает. Да и ты её, я погляжу, тоже.

– Она моя гостья, – отозвался Январь. – И ты её защищай.

– Будь спокоен, князь, – кивнул Щербатка. – С ней тут точно всё ожило. Кто бы ещё нас так отчитывал, кабы не Расея.

Январь усмехнулся.

– Утром осенние приедут, – вдыхая морозный воздух, сообщил он. – Интересно, кто из месяцев последним будет?

– Думаешь, удивит кто-то в этом году? – хмыкнул Щербатка.

– Сомневаюсь, – махнул рукой Январь. – Один уже удивил. Где он, кстати? Угомонился?

– Его Панок болтовнёй своей развлекает, – весело ответил гридень. – Да только Март что-то заметно скис.

– Знаю я эту причину, – нахмурился князь. – Как бы он чего не натворил теперь посерьёзнее.

И Январь вновь мрачно обвёл взглядом свою крепость, точно желая убедиться, что этой ночью все будут спать спокойно.

Наутро двор вновь ожил. Беспокойные голоса сменились весёлым смехом, кудахтаньем кур, конским ржанием, скрипом сменяющих друг друга повозок, приятной суетой и грохотом тяжёлых коробов.

Осенние месяцы приехали все вместе. Они хлопотали наравне со своими дружинными и отроками, сновали между купцов и иных своих спутников.

Январь приветствовал их куда радушнее, чем до этого Марта. Князь выглядел приветливым хозяином, внимательным и дружелюбным.

И вот они стали подниматься по ступеням в гридницу. Князь, с гордо расправленными плечами и ясным взглядом, в котором никто бы не усомнился, что именно он здесь хозяин. Следом за ним – русоволосый, в соболиной шубе, с расшитым золотом поясом – Сентябрь Вересович с полнотелой, белоликой женой Румяной Багряновной, чья коса была богато украшена лентами и нитями рубинов и янтаря. Не отставая ни на шаг, шли их юные сыновья. Старший – высокий темноволосый Хмурень в тёмно-сером дорожном плаще с чёрным подбоем, средний – Златоцвет, которому было не больше двенадцать лет, румяный и улыбчивый мальчишка в лисьей шапке, а с ним, держа брата за руку, шёл самый младший – болезненного вида рыжеволосый Дождезвон, с печальными глазами и россыпью ярких веснушек на курносом носу.

На шаг позади за ними поднимался кудрявый, с ясной улыбкой князь Октябрь Листопадович, его прекрасная жена – нежная и вечно юная Ляна Подзимовна, а с ними – их единственный сын Рюен. Ох и красив был он! Не врала Весея. Густые каштановые кудри, как у отца, выбивались из-под меховой бобровой шапки, придавая его виду лёгкую дерзость. Правильные черты лица, точно вылепленные из самой нежной белой глины самими богами. Статью он был весь в мать, сразу видно – истинный княжич. Гордо вздёрнутый подбородок придавал его образу ещё большее великолепие, из-за которого так тяжко вздыхали Весея и Нельга, наблюдавшие украдкой издалека.

Самым последним по ступеням поднимался князь Ноябрь Груденивич. Вот уж кто на князя был мало похож! Широкоплечий, что с трудом прошёл в дверь, в мохнатой беличьей шубе, с круглым, как блин, лицом, пышными рыжими усами, всё время топорщившимися в разные стороны из-за довольной улыбки, а нос – картошка-лепёшка! Но это нисколько не портило его облик, а наоборот – он казался самым добродушным верзилой из всех, какие только могут быть в двенадцати княжествах. Такой и по пояс в землю кулаком вобьёт, и сказку на ночь про мышат расскажет, и щи сварит, и зубы пересчитает железной кочергой. Позади него шла ничуть не уступающая ему в пышности княжна – грузная, полногрудая Параскева Студёновна, краснощекая, в пуховом платке, под которым виднелась богато расшитая пёстрыми самоцветами кика, в соболином полушубке, подвязанная десятком цветастых платков. Она что-то весело говорила сыну – рыжему, коренастому, с крепкими руками в толстых рукавицах Леденю. Тот смеялся так громко и разнузданно, что семенившая позади него сестра Рябинка, такая же рыжая, с тоненькими косицами до пояса, в шубке из чернобурой лисы, в расписных валенках, высокая и полноватая, поморщилась. Она явно старалась до конца быть княжной, которой подобает держать себя сдержанно. Но добравшись до верхней ступеньки, княжна всё же не сдержалась, громко засмеялась маменькиной шутке, чем привлекла удивлённые взгляды половины двора. Вторая половина явно к этому поведению давно привыкла, и отроки лишь покачали головами, усмехаясь про себя.

Когда все гости скрылись в хоромах, Весея и Нельга заторопились ко мне. Обе раскраснелись от мороза и от того, что удалось увидеть сына князя Октября так близко.

– Расея! – глаза Нельги блестели, как у сумасшедшей. – Не знаю, как и благодарить тебя за все те почести, что ты оказала нам с Весеей. Не будь ты в гостях у нашего князю и не позови нас помочь с украшением гридницы, ничего бы этого в нашей жизни не случилось! Я так счастлива, что ты выбрала нас, Расея! Какое это счастье – увидеть княжича!

– И князя Марта! – подхватила Весея. – Он вчера заговорил со мной! Представляешь, госпожа, он со мной заговорил!

На пороге гридницы показался Фёдор. Сонный и чем-то недовольный. Следом за ним нёсся Ярилко, торопливо пересказывая что-то очень важное.

– Сегодня снова будет праздник! – щебетала Нельга. – Ты ведь пойдёшь, госпожа? Тебе нельзя не идти.

– Я даже не буду расстраиваться из-за подснежников, – мечтательно протянула Весея. – В любом случае, они были прекрасны, как и их создатель.

Фёдор отмахнулся от Ярилки.

– Иди, скажи им, пусть готовят псов к охоте, – бросил он ему. – К утру всё должно быть готово.

А потом рында увидел нас. Лицо его как-то странно переменилось. Сон точно рукой сняло.

– Ярилко, погоди, – позвал он отрока. – Ещё поручение будет.

И они вдвоём направились в нашу сторону.

– Ну, девицы-красавицы, хорошо спалось вам этой ночью? – вопрос был больше адресован мне.

Весея и Нельга горячо поблагодарили Фёдора за историю с подснежниками. Я лишь кивнула головой. Он что, на меня злится? За что? За то, что плясать с ним не пошла?

– Князь велел лошадь тебе помочь выбрать, – сообщил мне Фёдор. – Хочешь сейчас посмотрим?

Я кивнула. Отпустив Нельгу и Весею хлопотать над выбором нарядов к вечернему пиру, я пошла вслед за Фёдором и Ярилкой в конюшню.

– Князь беспокоится, – тихо заговорил со мной Фёдор, когда нас никто не мог слышать из посторонних. – История с подснежниками и странное поведение Марта вынуждает просить тебя быть с ним осторожной.

– Не лучше ли мне уехать? – задала я тот же вопрос, что и Январю.

– Князь против, – покачал головой Фёдор. – Тут ты под присмотром. А если уедешь куда-то сейчас, то о тебе начнут говорить наши дружинные и все остальные. Это лишнее. Не будь я княжеским рындой, я бы попросился к тебе в охрану, но Ярилке ты можешь доверять. Он парень шустрый, справный и внимательный. Присмотрит пока за тобой. Да и верховой научит лучше меня.

Он усмехнулся каким-то своим мыслям. Я лишь стукнула его варежкой по плечу.

– Друг ещё называется, – проворчала я. – Держи свои дурацкие мысли при себе.

– Обещаю не смеяться над твоим умением держаться в седле самостоятельно, – пообещал он. – Присмотрись к Хладе. Она умная девочка. Кажется мне, вы с ней поладите.

И он подвёл меня к белоснежной кобыле, такой ладной и мирной, что мой страх сам собой куда-то улетучился.

– А не боишься, что сбегу? – спросила я вдруг Фёдора.

– Попробуй только, – пригрозил он пальцем. – С одной стороны Декабрь, а с другой – Февраль. Через чьи земли отправишься в путь?

– По прямой, – фыркнула я, отворачиваясь.

– В крайние земли или в крепость Смены времён? – решился уточнить Фёдор.

– Расскажи мне о ней. О крепости.

Вопрос возник сам собой. Во мне вспыхнуло страстное желание узнать об этой крепости. Что это за место, кто там сейчас находится и что будет с ней в будущем.

– Да что о ней рассказывать, – отмахнулся рында. – Такое же княжество, куда сходятся все дороги двенадцати земель. Говорят, что дорога заканчивается воротами, открыть которые можно особым ключом.

– Каким ключом? – я, не отрываясь, смотрела на Фёдора, боясь пропустить хоть слово.

– Этот ключ князь Рус изготовил сам, – рында пожал плечами. – И он передавался каждым месяцем в день окончания его правления следующему месяцу, чтобы вступивший в Коловорот мог открыть эти ворота в крепость Смены времён и поклониться князю Русу. Так сохранялся мир между всеми князьями, все жили в дружбе и единстве. До того момента, пока не появился колдун и не рассорил князей. Перед тем, как князь Рус исчез, Январь был у власти Коловорота. Ключ был у него. И чтобы спасти наш мир от настоящей гибели, он отдал его Русу, и тот запер все ворота, а сам пропал. Если бы ключ остался у Января, все месяцы бы встали со своими войсками у нашей крепости. Но он поступил мудро. Месяцы хоть и враждуют между собой, но никто из них не стал хозяином крепости Смены времён. Ты ведь понимаешь, что будет, если кто-то из них взойдёт на престол?

Я кивнула.

– Один вечный месяц, который приведёт к гибели людей из отражённого мира, – тихо произнесла я. – Да и здесь не будет больше никакого мира, даже худо-бедного.

Фёдор погладил Хладу, расчёсывая пальцами ей гриву.

– Если Рус исчез навсегда, то пусть лучше ключ никогда не отыщется, – тихо проговорил он. – А если придёт его наследник, то пусть ему хватит ума и мужества восстановить мир, который был прежде. Князь всегда был верен Русу. Хотелось бы, чтобы и тот наследник принял руку нашего князя, чтобы вместе принесли лад в наш мир. Из остальных князей только Октябрь возьмёт сторону Января. Чего нельзя сказать об остальных месяцах. Они лучше принесут в жертву свои народы, чем уступят в этой борьбе. Потому-то князь и не верит никому, кроме самого себя. И я полностью на его стороне. Для него нет ничего дороже жизни. Он умеет её ценить, не просто ж он зимний месяц. Не будь его, никто бы и не задумался о ценности тепла, дома, семьи, помощи ближнему, труда, благодаря которому у человека есть пища. Князь хоть и выглядит суровым, но ведь никто не заглядывал к нему в душу. Я немного выучился его понимать за эти годы. И могу с уверенностью заявить, что никогда не предам его и доверю свою жизнь без раздумий, даже если его решение будет похожим на безумие.

Фёдор улыбнулся. А я лишь кивнула, не зная, что и спросить после всего услышанного. Теперь-то решение князя не высылать меня из крепости стало для меня понятным. Нельзя мне никуда. Тут буду. Он ещё обещал мне многое рассказать, подтвердить или опровергнуть мои догадки о том, как я сюда попала на самом деле.

И когда мы с Ярилкой выехали со двора, чтобы дать Хладе и мне привыкнуть друг к другу, я приняла окончательное решение не предпринимать никаких глупых попыток сбежать. Если мои мысли и слова Фёдора имели что-то общее, то мне ни в коем случае нельзя допустить того, чтобы Январь из-за меня пострадал.

Мы ехали вдоль вала, Ярилко с радостью пересказывал мне обо всём, что успел услышать от осенних гостей, начиная с привезённых кур и гусей, заканчивая квашеной капустой. Меня порядком забавляла его болтовня, потому что благодаря ей я сумела избавиться от тягостных размышлений обо всём и вся, от которых начинала болеть голова и уровень тревожности зашкаливал за все допустимые отметки.

– Кто это там? – спросил вдруг Ярилко, когда мы ехали вдоль красивого озера, не замерзавшего даже в самые сильные январские морозы.

Я оторвала взгляд от тёмной водной глади среди снежного покрова, где плавала пара лебедей, и посмотрела туда, куда указал отрок.

В сторону молодого подлеска двигалась группа всадников.

– Это знамя Марта, – присвистнул Ярилко. – Что им понадобилось в нашем лесу?

– Понятия не имею, – покачала я головой. – Но лично мне это кажется очень подозрительным.

– Мне тоже, госпожа, – хмурился Ярилко, щурясь от колкого морозного воздуха, от которого слезились глаза, не давая рассмотреть удаляющихся всадников.

– Проследить бы, – вырвалось у меня.

Отрок удивлённо повернул ко мне голову. Кусая губы от разрывавших его сомнений, он, наконец, ответил:

– Нет, госпожа. Я обещал князю. Но если вернёмся в крепость…

– То упустим их из виду, – перебила его я. – Если поедешь за ними сейчас, то успеешь догнать, а я останусь здесь. Смотри, здесь лебеди. Я пока полюбуюсь ими. Ничего со мной не случится. Дозорному на башне хорошо меня видно.

Ярилко колебался несколько мгновений.

Оставить меня – значит нарушить приказ князя. Отправиться за всадниками Марта – значит узнать то, что они затевают. А вдруг это навредит князю?

– Ладно, – сдался Ярилко. – Если через полчаса не вернусь, возвращайся в крепость и расскажи всё Щербатке. Он меня не так сильно будет ругать, как Бус. Сама же пока будь здесь и ничего такого не делай, что подвергнет мою голову встрече с топором.

– Обещаю, – заверила я отрока. – Будь осторожен.

И он пустил своего коня в галоп, оставив меня наедине со своими мыслями и переживаниями.

Признаться честно, что оставшись без Ярилки, мне стало ещё более тревожно, чем до этого. А что если с ним что-то случится? Как тогда объяснить всё Январю?

– Ничего, Хладочка, – погладила я лошадь по шее. – Всё будет хорошо. Подождём немного.

Я слезла с Хлады и повела её к озеру. Ноги предательски дрожали. Вот ведь опять всё через пень-колоду!

Лебеди мирно рассекали чёрную гладь озера, внимательно наблюдая за мной. К людям, которые заботливо сделали для них кормушки и тёплый домик на берегу, они явно привыкли и меня не боялись. Я пожалела лишь о том, что ничего не взяла с собой, чтобы покормить их.

– Принесу вам самую вкусную булку завтра, – пообещала я, наблюдая за тем, как они проплывают мимо, точно загипнотизированная их красотой.

Интересно, это Январь позаботился о том, чтобы озеро не замерзало? Если это и вправду он, то понятия о красоте у него заслуживают отдельного восхищения. Потому что для меня это было тем прекрасным, что заставляло сердце замирать. Надо будет не забыть спросить об этом Ярилку или Фёдора.

Ярилко не появился ни через десять минут, ни через полчаса. Да и моя прогулка явно затянулась. Холод стал давать о себе знать, как бы я себя не убеждала в обратном.

Неожиданно позади раздался перестук копыт. Я обернулась в надежде, что это Фёдор или кто-то из отроков. Но ожидания не оправдались.

На вороном коне ехал тот, кого я никак не ожидала здесь увидеть.

Рюен.

Вот блин! Мне только его не хватало! Сейчас ещё говорить придётся, беседу беседовать на свободную тему. Забраться на Хладу также быстро, как это делал Ярилко, я не то, что не успела бы, а попросту не смогла бы с первого раза. А позориться перед княжичем не очень хотелось. Оставалось надеяться, что он проедет мимо или попросту не заговорит со мной.

Но и тут всё пошло не по-моему сценарию.

Рюен остановился неподалёку, лихо спрыгнул с коня и отпустил повод. Обернувшись на меня, он широко улыбнулся, небрежно перекидывая плащ на одно плечо. А после уверенно зашагал к лебедям. Гордые птицы явно узнали его, иначе зачем бы они так скоро двинулись к нему. Рюен присел у кромки льда и стал бросать им кусочки хлеба, что-то ласково приговаривая. Лебеди, съев всё до последней крошки, стали ластиться к нему, точно домашние кошки, обвивая своими шеями его, давая себя погладить по белому оперению, дружелюбно пощипывая за руки. Княжич счастливо смеялся, наслаждаясь этой встречей. А я стояла, как заворожённая, глядя на них, и не смела отвести взгляда.

– Удивительные птицы, – обратился вдруг он ко мне. – Я знаю их с того момента, как они появились на этом озере. У лебёдушки было сломано крыло. Теперь она не может далеко летать. Ты знала об этом?

– Нет, – покачала я головой.

– Князь Январь сделал это озеро специально для них, – Рюен выпрямился, позволив лебедям пощекотать его за щёки, точно это означало поцелуи. – Верность, длиною в лебединую жизнь. Они остались с ним, а он – дал им шанс жить вместе, не расставаясь, не губя себя из-за смерти другого. Я был так поражён, что попросил у Января разрешения навещать их. И они тоже меня полюбили. Как друга. Но князя они любят гораздо сильнее, – и он рассмеялся. – Ты видела, как он плавает вместе с ними, а они волнуются, когда князь надолго задерживается под водой? Ныряют следом и тащат его наверх. Удивительные птицы. Никогда не перестану этому удивляться.

Он подошёл поближе ко мне, и мы вместе стояли в молчании, наблюдая за лебедями.

– Давай вместе вернёмся в крепость, милая девица? – предложил вдруг Рюен. – Ты озябла. Мне бы не хотелось, чтобы ты заболела.

Я с тревогой посмотрела в сторону леса, всё ещё надеясь дождаться Ярилку. Но Рюен прав – лучше вернуться в крепость и сообщить кому-нибудь из гридней, чтобы поехали за ним. Да и замёрзла я до костей.

– Не стоит обо мне беспокоиться, – уверенно произнесла я. – Но в крепость я не против вернуться.

Рюен вновь улыбнулся своей обворожительной улыбкой, делавшей его лицо ещё более прекрасным.

– Могу я спросить твоё имя, красавица? – он придержал Хладу и я даже более-менее сносно забралась в седло.

– Меня зовут Расея, – ответила я, глядя на него сверху вниз. – А твоё имя, княжич, мне известно. Поэтому, надеюсь, ты не расстроишься, если я не задам тебе ответный вопрос?

Он мягко рассмеялся, отпуская Хладу.

– Рад знакомству, Расея, – кивнул Рюен.

И он, вскочив в седло, поехал рядом со мной.

– Сегодня я первый раз сама еду верхом, – призналась я. – Поэтому чувствую себя немного неловко. Пусть тебя не удивляет моё умение держаться в седле.

– Я не откажусь составить тебе компанию в утренней прогулке завтра, – Рюен произнёс это так уверенно, что я смутилась.

– Завтра будет охота, – отозвалась я.

– Тогда вечером, после охоты, – предложил он. – Ты приглашена на пир? Если нет, то могу я пригласить тебя сегодня? Знаю, что в княжестве Января не могу так поступать, но думаю, он не откажет мне в моей просьбе. Пусть знает, какие красавицы живут в его княжестве.

– Я приглашена, – вырвалось у меня. – Князь пригласил меня.

– Тогда мы сможем снова увидеться на празднике, – просиял Рюен. – Ты любишь стихи? Я немного сочиняю и мог бы рассказать тебе несколько своих любимых. Не сочти это за слабость, просто кроме иных увлечений, я ценю силу слова.

Я с любопытством посмотрела на него.

– Хочешь сказать, что любую проблему можно решить без драки? – ой, ну кто меня за язык тянул, что я несу!

– Уверен в этом, – твёрдо и без тени насмешки ответил Рюен. – Я знаю, что некоторые князья предпочитают выставить войско против своего соседа, даже если дело касается упавшего на чужую территорию дерева. Обо всём можно поговорить и мирно решить проблему. Все распри возникают от того, что одни не хотят слышать, а другие не хотят говорить.

Я согласно кивнула. Дипломат ещё тот! Надеюсь, он не рисуется передо мной? Хотя – было бы перед кем!

– Жизнь каждого человека – бесценная, – продолжил Рюен. – А жить в мире гораздо приятнее и радостнее, чем находить причины для ссор и жить в вечной злобе. Моя семья ценит поездки к другим месяцам, ведь это прекрасный способ наладить отношения, поделиться тем, что есть, привезти подарки, поблагодарить…

До самых проездных ворот Рюен охотно рассказывал мне о своём княжестве, о том, как стремится видеть радость в простых ежедневных мелочах и несовершенствах. С ним было просто.

– А если кто-то из князей нападёт на ваше княжество и никакие переговоры не помогут? – отважилась спросить я.

– Мы поступим так, как подобает воину, – Рюен посмотрел на меня своим пронзительным взглядом карих глаз. – Воин против воина. Мирные люди не должны пострадать в этой распре. Я за честный бой против врага. Не может вой с мечом нападать на беззащитных женщин или детей. Тогда он не воин – он трус и варвар и должен умереть.

Я даже поёжилась от его звенящих сталью слов. Но глубоко внутри я разделяла его мнение.

– Твой князь считает также, и этим он мне нравится, – добавил Рюен. – Отец считает его достойным князем. Хотя иногда я не согласен с некоторыми его действиями.

– Какими например?

– Он не хочет договориться с Декабрём и Фёвралём о некоторых вещах, – поморщился Рюен. – Думаю, если бы он прислушался к моим советам, то они бы прекратили враждовать и нападать друг на друга.

Я прикусила губу, чтобы промолчать и не возразить ему. Хотя хотела резко ответить ему, что я бы тоже с Декабрём и Февралём ни за что не стала бы договариваться, а лучше бы наваляла им по первое число, чтоб ещё год помнили. Но Рюену незачем этого знать, пусть думает, что я не имею никакого отношения ко всей той истории, что произошла, едва я сюда попала.

У ворот я остановила Хладу и обернулась, точно кто-то меня позвал. И от сердца отлегло.

Ярилко нёсся прямо в сторону крепости, заметив меня ещё раньше. Ему явно не терпелось всё рассказать. Но заметив рядом со мной Рюена, он лишь покачал головой, давая мне знать, что не станет при княжиче говорить о том, что узнал.

– День добрый, – кивнул он Рюену, останавливая коня рядом со мной. – С прибытием в Просинь, княжич. Никак на озеро ездили?

– Не мог дождаться, когда снова увижу лебедей, – просиял Рюен. – И вот познакомился с прекрасной Расеей.

– Спасибо, что присмотрели за госпожой в моё отсутствие, – кивнул Ярилко.

Его ответ немного удивил Рюена.

– Поторопимся, – Ярилко взял Хладу за повод. – Госпожа продрогла из-за моего отсутствия. Боюсь, как бы от князя не влетело за это.

– Да, пожалуй ты прав, – кивнула я, сгорая от любопытства. – Поторопимся.

Рюену не оставалось ничего иного, как поспешить следом за нами, так и не получив ответа на тот не заданный вопрос, что я за госпожа такая, что сам князь обо мне беспокоится.

– Сам Март сзади, – только и шепнул мне Ярилко.

Я лишь метнула на него недоумевающий взгляд. Но отрок лишь покачал головой и возвёл глаза к небу. С ума с ним сойти можно от недомолвок!

И чего это Марта понесло в лес? Задумал чего перед охотой? Или ещё чего повеселее? Но лучше бы я не знала ответа на этот вопрос!