Наталья Бокшай
Первым будет Январь

Поднялась я тогда, когда в Колесо года вступил и укрепился в княжении Март. Дни становились длиннее, солнце чаще заглядывало своим умытым ликом в окно, обычно по вечерам, когда ветер разгонял быстро бегущие по голубому небу облака. Его лучи касались моего лица, рук, и я чувствовала в груди щемящую тоску.

– Помоги мне встать, – попросила я сидевшую подле меня девушку, заменявшую обычно Ляну или Рюена, которые не оставляли меня надолго без своего личного присмотру.

– Госпожа велела позвать её, если вы соберётесь подняться с постели, – пролепетала девушка, кидаясь, было, к двери.

– Помоги мне встать, – с большим нажимом повторила я. – Я не стану ждать.

И откинув одеяло, с трудом оторвала голову от подушки, под которой лежал меч Миланки Синесветовны. Даже в самом отчаянном бреду я не выпускала его из рук, боясь потерять ту единственную нить, что связывала меня с Просинью.

– Ну куда же вы, госпожа? – охнула девица, кидаясь ко мне. – Вы ещё слишком слабы.

Я упрямо свесила ноги на пол, стараясь удержаться на плаву – покои качались и плыли перед глазами, как если бы мой корабль попал в шторм.

– Плащ подай, – махнула я рукой. – Хочу выйти из этого склепа на свежий воздух.

Ноги дрожали, и если бы не поддержка моей девицы, то шлёпнулась бы прямо на пороге.

– Как тебя зовут? – спросила я её.

– Лесей нарекли отец с матерью, – охотно отозвалась моя помощница.

Черноволосая, голубоглазая, да ещё и с веснушками на курносом носу, Леся была на голову выше меня. А после моей болезни так и вовсе крупнее вполовину. Она меня практически на себе вытащила из терема.

Выйдя на гульбище, больше напоминавшее широкую террасу, я жадно вдохнула свежий весенний воздух, закрыв глаза от упоения.

Пахло талым снегом, пробивающейся сквозь проталины молодой порослью, прошлогодней прелой листвой. Где-то далеко гомонили грачи, звенели новыми песнями бойкие синицы. Воздух был наполнен жизнью и той едва уловимой сладостью, которая бывает только весной.

– Расея!

Громкий голос Рюена был полон удивления и радости.

Я открыла глаза.

Княжич бежал во весь дух с дальнего края княжеского двора. Кудри задорно развевал тёплый восточный ветер, а на румяном лице расцветала улыбка. Он лихо перемахнул через тележку с капустой, которую катил один из стряпчих, от чего Леся шумно втянула воздух. А я невольно улыбнулась – я так ещё не скоро буду носиться.

– Так радостно вновь тебя видеть, госпожа.

Он замер передо мной, не добежав трёх шагов, жадно вглядываясь в моё лицо. Лёгкая тень беспокойства промелькнула и тут же растворилась, когда я заговорила с ним.

– Благодарю за заботу, княжич. Твоя семья и ты сам так много обо мне беспокоились. Я в долгу перед вами. Когда я окончательно восстановлюсь, то сделаю всё возможное, чтобы отблагодарить вас.

– Уверена? – лукаво улыбнулся Рюен, наклонившись ко мне так, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

Я кивнула, не в силах сдержать улыбку.

– Тогда скорее поправляйся, а то у меня руки чешутся взять с тебя долг, – многозначительно протянул он.

– Эй! – не удержалась от возмущения я. – Это точно ты? Вот уж не думала, что услышу от тебя такое.

Рюен довольно расхохотался.

– Уже готова отказаться от своих слов?

– Вот ещё, – нахмурилась я.

– Тогда готовься, – задорно подмигнул он. – Мне нужна твоя помощь. Не могу ждать нового Коловорота и откладывать строительство своего собственного дома. Я подготовил рисунки. Сделал всё, как ты сказала. Только без тебя ничего не будет начато. Твоё одобрение – и рисунки оживут.

Он просиял, с трудом сдерживая порыв воодушевления. В карих глазах искрились мягким светом солнечные блики, точно это сияла река с чистым песчаным дном.

– Только и ты пообещай, – я легонько щёлкнула его пальцем по носу, и Рюен выпрямился. – Моим наставником в фехтовании будешь ты, пока я не вернусь в Просинь.

– Обещаю, – охотно заверил княжич. – Поправляйся только, иначе, боюсь, тебя ветром сдует. Леся, госпожу накормить, напоить.

– И в покои не заводить, – запротестовала я тут же. – Хочу ещё побыть на свежем воздухе.

– Тогда распорядись, чтобы нам накрыли здесь, – кивнул Рюен моей девице. – И принеси самое тёплое шерстяное одеяло для госпожи.

С того дня я была окружена ещё большей заботой со стороны княжича и его родителей. Князь Октябрь лично привёз из какого-то самого дальнего селения знахаря, чтобы не осталось сомнений в том, что болезнь отступила насовсем. Я с трудом вытерпела присутствие дотошного старика, который дребезжащим голосом насоветовал целый список трав, которыми Ляна Подзимовна собралась меня отпаивать после его отъезда. Благо присмотреть за исполнением этого наказа она поручила Лесе, а отбиться от мягкосердечной девушки мне не составило особого труда – варево воняло так, что даже дышать рядом с ним было страшно. Леська заверила меня, что выдавать госпоже наш с ней секрет не станет, и охотно вывернула пойло где-то за пределами княжеского двора, пока никто не видел.

Вместо сомнительного лечения я взялась за меч. Руки ещё дрожали, когда я, стоя посреди своих покоев, вспоминала всё, чему меня успел обучить Бус. Леся с восторгом наблюдала за моими стараниями, подбадривая и мечтательно вздыхая.

– Госпожа, а ты меня научишь также? – спросила она однажды.

Этот вопрос вырвался из неё раньше, чем она до конца осознала, что задала его вслух. Явно собиралась с духом несколько дней.

– С кем же ты собираешься сражаться? – искренне удивилась я.

– Ещё не знаю, – пожала она плечами. – Но врагов повсюду много. Даже до нашей крепости долетают тревожные вести.

Я опустила меч, насторожившись точно пёс.

– Февраль и Декабрь напали на пограничную заставу князя Марта, – продолжила Леся. – Говорят, князь потерял многих воинов. Их было бы больше, но князь Январь выслал ему на подмогу свою дружину во главе с Басманом, кажется. Они помогли отбить заставу. А ещё я слышала, что князь Октябрь ищет в своём княжестве тех, кто тайком переселился из декабрьских земель. Он думает, что Декабрь нарочно подослал их, чтобы выведать о делах нашего государя.

Я присела на сундук, чувствуя, как сильно у меня дрожат ноги, но вовсе не от слабости.

– Я бы ни за что не осталась в двенадцатом или втором княжестве, – горячо произнесла Леся. – Люди там страдают и живут в вечном страхе. Кто такое вытерпит? Мои родители много зим назад сбежали из-под гнёта Декабря под покров Января. Лучшей жизни они и представить не могли.

– А как же ты здесь оказалась? – удивилась я.

Леся тяжело вздохнула и отвернулась.

– Да глупая я, – вымолвила она через какое-то время. – Две зимы назад, когда Январь вступил в Коловорот, повстречала я одного дружинного из Ржиени. Сбежала с ним без родительского благословения. Да только не нужна я ему была. Княжна пожалела меня, в княжеском тереме пристроила.

– А домой почему не вернулась? Родители бы простили тебя.

– Не могу я, – Леся торопливо поднялась на ноги. – Нельзя мне отсюда.

– Почему? – страшно удивилась я.

– Слишком много всего мне тот дружинный наболтал про князя Октября. Ляна про то прознала. Голову мне оторвёт, если домой сбегу и скажу кому. Вот теперь я у неё под присмотром. А то вдруг кто из врагов слабое место крепости узнает и нападёт.

Она как-то жалобно на меня посмотрела, после чего бессвязно пробормотала что-то про какое-то поручение Рюена и умчалась прочь.

Я так и осталась сидеть, сжимая в руке меч.

– Уж не Января ли ты боишься, Октябрь? – тихо спросила я саму себя, хмуро рассматривая носки своих сапог.

После этого разговора Леся больше не говорила на подобную тему. Но что-то в её отношении ко мне изменилось. Она чаще бывала со мной, прилагая усилия, чтобы я скорее могла вернуться к своему прежнему состоянию, мы часто гуляли, с каждым днём проходя всё больше и больше шагов. Свежий воздух придавал мне сил, я уже не чувствовала слабости и головокружения, к тому же, во мне просыпалось любопытство – Ржиень совершенно не была похожа на Просинь и люди здесь были другими.

Княжеские хоромы напоминали больше дворец с высокими теремами, стремившимися к облакам. Вытянутые окна в обрамлении кружевных изразцов, широкие и просторные галереи, балясины с яркой росписью, необычные, сказочные крыши, рассматривать которые можно было подолгу. Но особенно во всём многообразии построек выделялась соколиная башня. Была она выше главной дозорной вышки. До глубокой ночи в ней кипела жизнь, даже в самую ненастную погоду. И самым частым гостем там был Рюен.

– Они приносят ему новости, – сказала мне как-то Леся.

Но я и так это знала, поэтому лишь молча кивнула, усаживаясь на скамью под раскидистым дубом. Крепость отсюда особенно хорошо была видна. Растянувшаяся вдоль кромки леса, она была обнесена с трёх сторон высокой стеной. Четвёртая же имела естественную защиту в виде неприступного обрыва над широкой рекой. Утёс этот облюбовали ласточки-береговушки, превратившие отвесную стену в многоквартирный небоскрёб, пока ещё пустующий, но готовый к встрече со своими жильцами. По реке Тихой сплавлялись торговые ладьи, гнездились рыбаки со своими семьями, на мостках женщины стирали бельё. Мне казалось, что на берегу было гораздо оживлённее, чем на любой из улиц Ржиени. Сейчас наступало время ледохода – река вздулась, натужилась, было слышно, как она тяжело стонет и вздыхает, готовясь разорвать ледяные оковы.

Здесь же, под этим дубом, Рюен учил меня искусству боя на мечах. Очень часто я ловила себя на мысли, что меч Миланки Синесветовны живёт собственной жизнью, стремясь защитить мою, пусть и не в настоящем поединке. Когда я не могла отразить удар княжича, клинок начинал дрожать, а рукоять выворачивала мою руку так, как это было нужно. А если у меня не хватало сил ответить на рубящий замах Рюена, лезвие зло горело, нагревая клинок противника так, что он просто не мог продолжать бой. Княжич ничего не говорил мне об этом, но в глазах часто мелькало изумление, сменявшееся чем-то подозрительно похожим на недовольство.

В один из тёплых мартовских дней, когда правление третьего князя было на исходе, Рюен сообщил мне новость, которая сильно взбудоражила не только меня.

– Плотники срубили временную избу рядом с местом, где будут построены княжеские хоромы. Теперь острог у дальней границы с Ноябрём будет под моим присмотром. Со временем туда переберутся из ближайших селений, когда крепость разрастётся. Я отправляюсь туда немедленно. Ты поедешь со мной, Расея? Тебе там понравится.

– Поезжай, милая, – мягко улыбнулась Ляна Подзимовна, когда я растерянно перевела взгляд с Рюена на неё. – Там удивительные места. И безопасные. В столице всегда множество разного народу. Когда на реке начнётся судоходство, здесь будут разные люди. Мы с Октябрём не сможем гарантировать того, что февральские или декабрьские тебя не узнают. К тому же, Леля прислала приглашение на её княжение в Колесе года, а у неё мы всегда долго гостим. Рюен останется с тобой.

– К тому же, – подхватил Рюен. – Ты обещала, что поможешь мне сделать мой дом самым красивым во всех двенадцати княжествах. А я без тебя не разберусь со всеми рисунками, что подготовили мастера.

И я согласилась. Мой ответ сильно обрадовал Ляну, которая точно засветилась внутренним светом, от чего стало больно на неё смотреть. Рюен же низко поклонился мне, чем вызвал страшное смущение – умеет он вгонять меня в краску.

Почему-то в этот момент я вспомнила свой неудачный предновогодний проект в своём мире. Вспомнила, как горела созданием уникальной атмосферы, а потом глотала горькие слёзы. Тогда, в том мире у меня была мечта – через уют нести красоту и любовь. Но, попав сюда, я точно растеряла все крупицы, из которых состояло моё представление о красоте. Даже когда я вновь стала их собирать, рисуя морозные узоры, всё вновь рухнуло. Удастся ли мне теперь возродить ту мечту из прошлого в этом мире?

– Ты говорила о том, что если в доме нет тепла между теми, кто в нём живёт, то никакой очаг с самым жарким пламенем не поможет, – тихо произнёс Рюен. – Научи меня видеть это тепло, понимать и хранить его. Я не хочу, чтобы в золотой дубраве золото было фальшивым.

Я улыбнулась. Наверное впервые с того дня, как попала в Ржиень, улыбнулась душой.

– Хорошо. Я помогу тебе, – кивнула я. – Но после я вернусь в Просинь. Ты должен понять, что случившееся сильно тяготит меня.

– Я знаю, – нахмурился Рюен. – К тому же, меня тоже тяготит то, что ты постоянно думаешь о случившемся. Я готов рискнуть прорваться через земли Февраля сейчас, чтобы снять с тебя этот груз вины. Но ты уверена, что именно сейчас у тебя хватит сил справиться, если Мара нападёт? Ей не нужен теперь никто кроме тебя.

– Ты знаешь ответ, – вздохнула я.

Рюен кивнул и больше не заговаривал со мной на эту тему.

Через несколько дней, завершив последние сборы и проводив князя Октября и княжну Ляну в гости к Леле, чьё время подошло княжить, мы с Рюеном и Лесей в сопровождении самых разных мастеров и дружины отправились в край золотых дубрав.

Эти земли и вправду оказалось удивительным местом.

Острог спрятался посреди прекрасного леса, только-только пробуждавшегося от зимней тяжёло спячки. На залитых щедрым весенним солнцем полянах расцветали своим изящным многообразием первоцветы – подснежники, ветреницы, крокусы. Казалось, что под ногами расстелили дивный ковёр, и подобного ему больше не нашлось бы ни в одном княжестве. Птицы над головами заливались сладкими трелями, а ласковый ветер заплетал мои непослушные волосы в косы, расплести которые было почти невозможно.

Уже в первый день пребывания в остроге я отправилась бродить по лесным тропинкам, слушая счастливую болтовню Леси, непринуждённо размахивавшую корзинкой со всякой снедью. Было что-то во всём этом совершенно иное, окрыляющее, ласковое.

– Как думаешь, Леля всем приглашения разослала? – спросила я Лесю, запрокинув голову вверх и рассматривая бойко плывущие по небу облака.

– Княжна всегда хорошо ко всем относилась, – пожала девушка плечами, раскладывая на платке нашу нехитрую трапезу. – С Мартом у неё скорее капризы, чем соперничество. Князь, конечно, сильнее неё, но он великодушный. Так что, думаю, на пир прибудут все. Кроме зимних.

– Зимних теперь никто не приглашает, – вздохнула я. – Они сами приходят.

– Это верно, – согласилась Леся, протягивая мне кусок ржаного хлеба с сыром.

Мы молча наблюдали за тем, как плывут облака, как раскачиваются ветви деревьев и колышутся венчики цветов. А потом до нашего слуха донёсся конский топот. Всадник явно гнал лошадь во весь дух. И вскоре среди широких ствол замелькал небесно-голубой плащ.

– Мартовский гонец? – удивилась я. – С чего это вдруг?

Мы с Лесей переглянулись, и, не сговариваясь, заспешили обратно в острог, сгорая от любопытства. На душе стало тревожно. Ясный и солнечный день вмиг стал пасмурным и холодным. Громадная тень упала на приветливый лес прямо с неба, и стала разрастаться. Золотая дубрава перестала мне казаться надёжной и готовой укрыть своими ветвями. Щемящая тоска вновь взвыла за каждой ёлкой в Просини.

Добравшись до княжеского двора, где кипела работа, я замерла в изумлении, когда спешившийся всадник обернулся. Но вместо того, чтобы улыбнуться, я уткнулась в разъярённый взгляд Рюена. Никогда ещё я не видела столько злости в карих глазах, как сейчас. Точно с самого глубокого речного дна поднялся ил, скрывающий в себе невидимую опасность. На меня и всадника смотрели два чёрных омута, суля гибель каждому, кто готов был сделать рискованный шаг первым. Это он-то говорил о тёплом очаге и уюте?

Глава 19. Птичьи вести

Гордо вздёрнув подбородок, Рюен с вызовом сделал несколько шагов вперёд, зная, что хозяином здесь является только он. И ему явно не хотелось соблюдать законы гостеприимства.

– Что ты здесь делаешь, Март? – чуть жёстче, чем позволял его статус, спросил он, оценивающе рассматривая весеннего князя, губы так и кривились в презрительной усмешке. – Разве ты не должен гостить у Лели и Полеля? Или ты потратил свои последние дни княжения на дорогу вместо звонкого пира с дружиной?

– Как раз именно у Лели я и узнал, что госпожа Расея в твоём княжестве, – Март жадно вглядывался в моё лицо, сминая в руках снятые перчатки. – Я не мог больше ждать. Ведь я надеялся, что госпожа навестит меня в моё княжение. Ты должен понять, каково было моё разочарование, когда я узнал, что она попросту пропала где-то в горах. Я даже выслал отряд на её поиски, чтобы помочь Январю отыскать госпожу. Но, увы, мы не справились. А всё, что я узнал позже, так это то, что она исчезла на землях Юни, точно её след стёрли.

– Видимо, твои ищейки потеряли нюх, – усмехнулся Рюен. – Надеюсь, ты никого больше не привёл за собой? Иначе ты подвергаешь жизнь Расеи опасности.

Март поджал губы, сощурил глаза, словно хотел ответить что-то ядовитое. Но сдержался. Было в нём что-то совсем далёкое от той ветреной капризности, которую мне довелось узнать несколько месяцев назад.

– Ты меня недооцениваешь, Рюен, – отозвался он. – Я приехал убедиться, что она в безопасности, а не тащить опасность вслед за собой. А быть незаметным у меня получается ничуть не хуже твоего.

Рюен рассмеялся, холодно и неестественно.

– Ладно, – махнул он рукой. – Добро пожаловать в мою крепость. Пышного приёма я тебе не окажу…

– Как будто это заставит меня отказаться от того, зачем я приехал, – фыркнул Март и закатил глаза. – Вижу, ты времени зря не терял. Почему именно это место, Рюен?

– Мне здесь спокойно, – княжич махну рукой конюху. – Тебе не понять этого.

Март рассеянно огляделся по сторонам, на губах заиграла лёгкая и беззаботная улыбка, точно он напрочь забыл, зачем оказался здесь. Рюен же не сводил с него тяжёлого взгляда.

Я не решалась вмешаться в их перепалку, лишь переводила взгляд с одного на другого, ожидая, когда Рюен пригласит Марта в избу. Но княжич точно забыл об этом.

А потом Март шагнул в мою сторону, глядя, точно заворожённый. Улыбка на его лице стала шире, глаза засияли от той радости, которую он испытывал, стараясь сдержаться, чтобы не оттолкнуть меня вновь, явно памятуя о том, что со мной сложно найти общий язык таким образом.

– Расея, как я рад тебя видеть, – негромко произнёс он.

Металлический шелест вынимаемого из ножен меча заставил Лесю громко ойкнуть у меня за спиной и выронить корзинку.

Рюен возник передо мной в мгновение ока, загородив собой от лучившегося счастьем Марта.

– Не подходи к ней, – прорычал он сквозь зубы, нацелив острие клинка в лицо третьего князя. – Твоё поведение неприемлемо. Не нужно ставить госпожу в неловкое положение. Ты уже достаточно увидел и узнал.

– Решил, что я так просто сдамся и уеду? – выгнул бровь Март, сложив руки на груди. – Я не из тех, кто боится угроз. Я приехал поговорить с другом. В последнюю нашу встречу Расея дала мне много тем для размышлений. И я это усвоил. Ни о каком неловком положении нет и речи. Ты ведь общаешься с ней? Ты для неё друг. Почему я не могу быть им? Ты мне запретишь?

– Ты обо всём расскажешь остальным князьям, – Рюена трясло от негодования. – А уши есть даже у сухой ветки. Хочешь, чтобы госпожа вздрагивала здесь от каждого шороха?

– Нет, не хочу, – покачал головой Март. – Только мне кажется, что ты боишься, что не сможешь защитить её. Твой острог не крепость. Но я могу тебе помочь.

И Март холодно улыбнулся.

Рюен молчал, буравя его испепеляющим взглядом. Клинок дрожал в руке.

– Не нужно меня недооценивать, – прошипел он.

– И меня тоже, – фыркнул Март. – Не тебе выбирать.

Я закатила глаза. Послало ж вечное небо друзей! Петухи бойцовской породы!

– Драка будет? – не выдержала я. – Или мы с Лесей зря прервали трапезу?

Ой, ну почему я не умею держать себя в руках, когда следует молчать и вести себя подобающе?

Рюен медленно опустил меч.

– Добро пожаловать, – резко бросил он Марту и заторопился в избу. – Леся, пусть накроют на стол. У нас гость желанный.

Март довольно поправил рукава белоснежной рубахи и подставил мне локоть, приглашая пойти вместе.

Я закатила глаза и от подобного сопровождения отказалась. Меня не отпускало чувство, что передо мной разыгрывается спектакль, концовку которого становилось сложнее предугадать из-за резкой смены поведения Рюена.

Но когда после обеда Март пригласил меня прогуляться с ним по лесу, я согласилась, а княжич возражать не стал, лишь проводил пристальным взглядом до двери. Мне хотелось узнать, что творилось за пределами Ржиени после того, как я сбежала, поддавшись уговорам Рюена. Сияющий от радости князь готов был рассказать мне всё, что я захочу, только бы провести как можно больше времени со мной. И я решила этим воспользоваться.

Мы шли по лесной тропинке сквозь пышные заросли цветущей ветреницы под упоительные трели птиц, которых здесь было целое множество. Они заливались так счастливо, что можно было позавидовать их беспечности. Казалось, от лёгкой поступи весеннего князя мир преображался и становился ещё ярче и краше.

– Сожалею, что не смогла оказать честь присутствовать на твоём княжении, князь, – я вздохнула как можно искреннее, расправляя складки нежно-голубого платья с изысканными рукавами и весенней вышивкой – подарок Рюена. – Но, возможно, это даже и к лучшему.

– Почему? – удивился Март.

– Не все князья и княжны рады мне, – я покосилась на него.

– Ты имеешь в виду Юню? – Март отвёл рукой низко склонившуюся ветку, пропуская меня вперёд.

Я кивнула, наблюдая за тем, каким серьёзным стало его лицо.

– Юня слабая, – заговорил князь. – У неё слабое войско, воевода не видит дальше собственного носа. Но княжна неплохой стратег в разных выгодных для неё интригах. Рассорить кого-то неугодного в её игре для неё не составит большого труда. После чего Ийюле приходится разбирать последствия коварных поступков сестры. Юня всегда руководствуется порывом, не думая о последствиях. После того, как в прошлом году Февраль разнёс в пух и прах её летнюю резиденцию, перебил половину войска и угнал в рабство жителей нескольких деревень, Юне пришлось ещё несколько месяцев усмирять собственный народ, взбунтовавшийся после случившегося. Кто захочет жить в страхе и не надеяться на защиту и покровительство собственного правителя? Да и урожай не сняли вовремя, голод постучал в ворота сначала Млечени, а затем и в столицу – крепость Разноцвету. После этого княжна стала искать любые пути укрепить свою власть и обезопасить свои земли. Она огласила своё намерение выйти замуж во время княжения Сентября, надеясь на поддержку осенних княжон, которые имеют наследников, вступивших в брачные лета. Но только ни Ляна, ни Румяна с Параскевой не приняли её слова всерьёз. Рюен высказал своё отношение сразу же, не желая, чтобы его рассматривали в качестве претендента на руку летней княжны. Тогда она обратилась ко мне. Но мы с ней совершенно разные, она прекрасно это понимает. Она красивая, я не спорю. Но я не смогу, да и не хочу, жить с той, пусть даже в разных княжествах, кто в душе ненавидит меня. Знаю, я тоже не подарок. Поэтому нам категорически нельзя даже смотреть в сторону друг друга. А вот Январь ей нравился всегда. Он обладает теми качествами, которых не достаёт самой Юне. Поэтому она ухватилась за него, как за последнюю единственную спасительную соломинку. Да только с Январём это не пройдёт. Он же непотопляемый айсберг! Что ему до слёз Юни, если в груди у него кусок льда вместо сердца? Да и не бывать лету и зиме вместе. Но Юня и слушать никого не желает теперь. В прошлом месяце у неё подошли к концу запасы продовольствия, народ начал вновь голодать. Она обратилась за помощью к Январю. Он отказал ей – рискованно было отправлять обозы с зерном через земли Февраля в столь неподходящее время. Но это не потому, что он не хотел помочь, а потому что не хотел рисковать жизнями своих людей, в то время, как остальные месяцы сами предложили помощь Юне, оправдав поступок Января. Но она упрямая, даже слушать никого не стала, отказалась. Позавчера только Август смог её разубедить во время пира у Лели. Она всё теперь делает нарочно, чтобы вызвать у Января жалость и обратить на себя внимание. Но, кажется, его сердце не сумеет растопить даже самое жаркое летнее солнце. Только я на его стороне и прекрасно понимаю всё то, что им движет. Он прав, всегда прав. Мне далеко до него, но я не оставлю своей попытки сделать из себя подобную вершину. Но и Юня в этот раз вцепилась в него всеми коготками. Боюсь, как бы она чего не натворила. Всё, не будем о плохом.

И Март мечтательно улыбнулся, остановившись возле раскидистого дуба, такого огромное, что потребовалось бы несколько человек, чтобы его обхватить.

Мы уселись под деревом, глядя, как сверкает в ветвях солнце, тянувшееся своими лучами к каждому росточку, даже самому чахлому, чтобы обогреть.

– Скажи, князь, а Январь сильно на меня злится? Я украла меч его матери, – тихо спросила я.

– Злится? – Март с удивление повернул ко мне голову. – Впервые о таком слышу. Ты украла меч Миланки Синесветовны? Кто бы стал злиться из-за этого, Расея? Мне говорили о твоём поступке. Ты поступила отчаянно, опрометчиво! Но ты защищала крепость! Ты сделала всё, что было в твоих силах, и даже больше! Разве станет Январь злиться из-за этого? К тому же, тебе, наверное, не рассказали легенду, связанную с этим мечом?

– Какую легенду? – оживилась я.

– Его выковали лучшие мастера Смены времён, – Март заговорил вполголоса, явно желая насладиться моим изумлением. – Одним из тех кузнецов был легендарный Людота. Говорят, он мог наделять мечи собственной душой и разумом. Его творения даже способны пробуждать в своём владельце особенные качества и звериные черты, которые так необходимы в поединке. Миланке Синсветовне этот меч был подарком в день её имянаречения. Говорят, она настолько была боевой и строптивой, что во время обряда оделась в мужскую одежду и прошла испытания с отроками князя. После этого всем пришлось признать в ней воительницу. А кузнец Людота сам одарил её этим мечом, появившись во дворе князя со словами, что клинок выбрал свою хозяйку. Князь Синесвет спорить не стал. Говорят, что он сам Людоту о мече для дочери попросил незадолго до испытания. Но то, что у клинка свой характер, этого невозможно отрицать. Даже самый неверующий знает, что Людота слов на ветер не бросал. Помимо своей хозяйки признал меч этот князя Сеченя и самого Января. А ещё воеводу Буса. И больше никого. Огнём горел, а в руки чужие не давался. Потому в гонтине за его сохранность никто не волновался. Ну а потом тебя принял. А это очень многое значит.

– Что же? – шёпотом спросила я.

– Душа у тебя схожа с той душой, что мастер Людота мечу передал, – пожал плечами Март, переходя на будничный тон. – А он в своём деле не имел равных.

И с этими словами он растянулся на земле, заложив руки за голову, щурясь от щедрого солнечного света, лившегося сквозь ветви дуба.

Порхавшие с ветки на ветку пеночки, внимательно наблюдали за нами, сладко распевая свои самые весенние песни. Но я знала – вестницы Рюена расскажут ему обо всём, что увидели и услышали.

– Расея, ты заставляешь моё сердце радоваться и петь вместе с этими пичугами, – мечтательно протянул князь. – Ещё несколько месяцев назад я и мыслить не мог, что буду вот так просто говорить с тобой. Я чувствую себя счастливым.

Он повернул ко мне голову, продолжая блаженно улыбаться.

– Когда ты не делаешь непредсказуемых выпадов, то можешь быть вполне милым, – хихикнула я. – И даже поговорить с тобой можно по-дружески.

– Пока Рюен не явится, – вздохнул Март и перевёл взгляд в голубое небо.

На тропинке послышались торопливые шаги, и всего через несколько мгновений на поляне появился княжич. Щёки раскраснелись, а кудри бойко пружинили при каждом его движении. Он молча сел по другую сторону от меня и обхватил руками колени, усердно делая вид, что просто опоздал на нашу общую прогулку.

– Как продвигается работа у плотников? – лениво полюбопытствовал Март.

– Вполне себе бойко, – отозвался Рюен и, прислонившись спиной к дереву, уставился на меня.

А я тем временем вспомнила детскую забаву и тут же приступила к её воплощению, стремясь не только разрядить обстановку между князем и княжичем, но и самой посмеяться. Сорвав одуванчик и разделив его стебель на несколько частей, я засунула его в рот, поморщившись от горького сока. Найдя тоненький прутик, и аккуратно сделав из одуванчика «куколку» с кудрявыми волосами, я тут же протянула её Рюену.

– Это ты, – весело сообщила я ему. – Гляди, какие у тебя кудряшки.

Княжич изумлённо посмотрел на «куколку», а потом рассмеялся, звонко и заливисто.

– И меня сделай! – подскочил со своего места Март, жадно рассматривая одуванчиковую «куколку»-княжича.

Я хитро покосилась на него, сорвала одуванчик, проделала с ним всё то же самое, только «волосы» безжалостно укоротила, подвернув их только на концах.

– Ну вылитый я! – восхищённо протянул Март, разглядывая свою «куколку».

И мы с Рюеном дружно рассмеялись.

Князь гостил в остроге дольше недели. За это время они с Рюеном успели решить множество вопросов. Некоторые из них заставляли зажимать уши и убирать со стола посуду. Разногласия делали из них столь ревностных противников, что Леся тайком спрятала от глаз подальше всё оружие в гостевой избе. Но, несмотря на это, Рюен согласился на помощь мастеров Марта, которых князь пообещал выслать сразу же по возвращении в своё княжество. Его отъезд был воспринят княжичем с радостью, хоть и расстались они на доброй ноте.

С того дня Рюен стал ещё сильнее подгонять плотников и столяров, которые и так трудились до самой темноты не покладая рук.

– Что заставляет тебя так спешить? – спросила я его однажды вечером, когда мы по обычаю неторопливо прогуливались по весеннему лесу до того самого дуба, ставшего чем-то вроде «нашего» места.

– Птицы приносят разные вести, – Рюен неоднозначно взмахнул рукой. – Не все из них приятные или спокойные. Хочу, чтобы острог превратился в крепость, способную выдержать любое нападение или осаду.

– Думаешь, кто-то нападёт? – покосилась я на него. – Из-за меня?

– Нет, не из-за тебя, – поторопился успокоить меня Рюен. – Просто Коловорот никому не даёт покоя. Все хотят быть у власти. Наследника Руса, о котором так яростно заявляли слышавшие пророчество бродячих бардов из Смены времён, так и нет. Время идёт, а главная твердыня пустует. Все взоры месяцев обращены к ней.

– Тогда почему никто не нападает на её ворота? – спросила я, внимательно слушая каждое его слово.

– Их не открыть, – Рюен вздохнул, устремляя взор куда-то поверх моей головы. – Никакое оружие не в силах одолеть творения первых мастеров, что появились раньше, чем разделились свет и тьма. Никакой ключ, кроме настоящего, не отворит ворот в княжество Смены Времён, как и не войдёт туда тот, кого не позовёт с собой или не пригласит хозяин крепости. Там живёт особая ворожба, сильнее неё вообще на свете ничего нет.