Наталья Бокшай
Первым будет Январь

Она ласково улыбнулась мне, так мягко и нежно погладив по голове, что я невольно ответила на эту улыбку, больше походившую на усмешку. Но Ляна не разобрала этого и лишь поцеловала меня в макушку, всё продолжая приглаживать волосы – те, точно назло русой соломой торчали во все стороны, требуя схватки с гребнем.

В дверь влетела запыхавшаяся и раскрасневшаяся Леся. В руках у неё был свёрток, из которого заманчиво выглядывала золотистая оборка моего нового платья.

– Госпожа, – Леся несколько раз моргнула, а потом запоздало поклонилась. – Вас искал князь, госпожа.

Ляна весело подхватилась со своего места, одарив меня напоследок ослепительной улыбкой.

– Когда все успокоятся, надеюсь, мы сможем собраться всей семьёй за вечерним столом, – мягко проговорила она. – Не тревожься ни о чём, моя дорогая. Здесь твой дом и ты в безопасности. Когда все уедут, мы снова будем гулять в нашем саду. А пока – просто отдохни ото всех волнений. Леся и Вышень присмотрят за тобой.

Она кивнула мне и вышла. А вместе с ней погас последний закатный луч солнца – в покои прокрались тихие вечерние сумерки.

– Леся, не показывай мне его, – я махнула рукой за свёрток, который девушка хотела, было, положить рядом со мной. – Где нитки? Я хочу зашить своё старое платье.

– Как ты себя чувствуешь, госпожа? – Леся заботливо заглянула мне в лицо.

– Нормально, не волнуйся, – проворчала я, всё ещё размышляя над словами Ляны. – Мой внутренний воин протестует против семейных ужинов. Куда вкуснее калиновый кофе в постель и колыбельная перед сном.

Тяжело вздохнув, я вновь посмотрела в окно в сторону княжеских хором.

– Вышень сказал, что князь Январь не проронил ни слова, пока все князья и Юня о чём-то пытались договориться, – прошептала Леся, проследив мой взгляд. – Княжна требует, чтобы он принял её предложение, а Рюену запретила посещать вместе с тобой все княжения в будущем. Март тоже молчал, лишь задал Рюену вопрос касательно твоего решения. Он хочет, чтобы ты тоже присутствовала на беседе, потому что не верит княжичу. Весенний князь против такой договорённости между Рюеном и Юней. Но княжна грозит сжечь Соколиную, если Январь не уедет с ней. Вряд ли Рюен пожертвует крепостью, когда она только-только подошла к основному этапу строительства. Ведь он эту крепость вместе с тобой сотворил.

– Какой-то фальшивый спектакль, – поморщилась я, выслушав её. – Все играют какую-то игру с подменой главных действующих лиц, чтобы я отгадала, кто есть кто?

Леся не поняла ни слова из сказанного мной и лишь пожала плечами. Вскоре она ушла за едой для меня, оставив одну наедине с мыслями. Хмуро проводив её взглядом, я увидела мчавшегося на всех парусах к избе Рюена. Вот ведь нелёгкая! У меня не было никакого желания говорить с ним, слушать какие-то оправдания. Я позже выясню, как он про ключ узнал. А сейчас…

Метнувшись к постели, подложив под себя меч, за который я стала бояться ещё сильнее, ведь его утрата для меня будет невосполнима, я завернулась с головой в одеяло, отвернувшись к стене, и притворилась спящей.

Тихо постучав в дверь и не дожидаясь ответа, Рюен вошёл.

– Расея? – тихо позвал он, подходя ко мне.

Я слышала, как он вздохнул, как деревянные доски скрипнули под его весом, когда он сел рядом, чувствовала, как замерла в воздухе его рука, желавшая прикоснуться к моему плечу…

– Надеюсь, тебе больше не приснится ни один кошмар, – прошептал он. – Ведь я обещал тебя защищать. Что мне сделать, чтобы растопить твоё сердце? Не уже ли в Просини лёд так сковал тебя, что ты не можешь дать мне даже надежды? Почему для тебя я всего лишь друг? Разве друг не может любить? Видимо, я поспешил. Расея…

А затем тихие шаги оповестили о его уходе.

Вставать не хотелось. К тому же Леся явно не торопилась с ужином. Уж не случилось ли с ней чего? Отгоняя дурные мысли прочь из головы, я смотрела в пустоту, замечая лишь то, какой непроницаемой становится темнота.

– Госпожа?

Кто-то тихо постучал в окно.

– Госпожа?

За окном мелькала огромная фигура Вышеня. Рында всё время озирался по сторонам, что было на него совсем не похоже.

Я выбежала из избы.

– Что, Вышень? С Лесей что-то? – я испуганно посмотрела на него.

Всегда мрачный, неразговорчивый, с застарелым грубым шрамом, рассекавшим лоб и висок, слегка сутулившийся рядом со мной из-за высокого роста, он выглядел сейчас пугающим, точно пришёл для того, чтобы отвести меня на плаху.

– С ней всё хорошо, – негромко выговорил он, хмурясь и переминаясь с ноги на ногу. – Пойдём, госпожа.

Я попятилась от него обратно к двери, судорожно шаря рукой в воздухе в поисках ручки. Ну почему меч не взяла с собой, глупая!

– Да не бойся, – Вышень примирительно протянул ко мне свою огромную ладонь. – Дело у меня к тебе. От Леси.

– Какое дело? – выдохнула я.

– Сама узнаешь, если поторопимся, – Вышень с трудом подбирал слова, чем пугал ещё больше. – Не от княжича я.

И он попытался изобразить улыбку. То ли мышцы лица были травмированы в каком-то бою, то ли он забыл, как улыбаться, но вышло у него крайне устрашающе.

– Верь мне, госпожа, – кивнул он, глядя строго и решительно, так, как никогда не смотрел даже на княжича.

А не всё ли теперь одно? Я взялась за его протянутую руку и пошла следом, плохо соображая в темноте, куда он меня ведёт.

Мы миновали главную часть хором, перебрались через бесконечные леса и брёвна, от которых пахло тёплой древесной смолой. Поднялись по лестнице, у которой ещё не было перил, прошлись по широкой балясине, соединявшей два перехода, и остановились у низкой двери.

– Иди, – подтолкнул меня Вышень. – Я вернусь, если что-то пойдёт не так. Скажем, что купать тебя водил.

И он неслышной поступью заторопился вниз, оставив меня одну в полном смятении перед неизвестной дверью. Мне не хотелось ни с кем видеться. Разве что…

Я осторожно потянула ручку с одной лишь единственной надеждой на невозможное.

В покоях, не достроенных и не отделанных мастерами, горела одна единственная свеча, освещая пустую темноту. Рядом со свечой, обняв руками колени и опустив голову, сидел тот, кого я желала видеть больше всех на свете. Но хотел ли он видеть меня?

– Январь? – осторожно позвала я.

Князь резко вскинул голову, сощурил глаза, зорко вглядываясь в темноту, а затем медленно поднялся, нахмурившись, точно грозная туча.

Я робко шагнула вперёд и остановилась, упершись в его холодный взгляд.

Мы молча смотрели друг на друга, будто между нами была непреодолимая пропасть. Я не могла насытиться его образом, который так давно не видела, но который так часто представал передо мной в самые трудные моменты. Сердце сжалось, точно перед взрывом.

– Прости меня, Январь, – прошептала я, с трудом сглотнув навернувшиеся слёзы.

– И ты прости меня, Расея, – выдохнул он и шагнул ко мне.

Ох, в это мгновенье я полетела сквозь эту самую пропасть, прижавшись к нему с такой силой, точно он мог исчезнуть. Никогда до этого я не испытывала ничего похожего на то, что происходило со мной сейчас. Уткнувшись лицом в его грудь, я почувствовала, как ледяной осколок в моём сердце тает, вытекая слезами.

Каким далёким казалось то время, когда я в последний раз так обнимала его, прячась от боли в его крепких объятиях, ставших для меня домом. Он исцелял все мои раны, утешал все мои скорби, усмирял все смятения.

– Почему ты здесь один? – всхлипнула я, поднимая к нему голову.

– Я не один, – улыбнулся он такой знакомой насмешливой улыбкой. – Ты здесь.

– А дружина? Где твоя дружина, князь?

– Скоро придут, – заверил он. – Разве ты забыла, каким быстрым бывает Вран? Куда остальным коням до него?

И он провёл рукой по моему зарёванному лицу.

– Не плачь, нет повода для слёз. Всё это – не твоя вина.

– Ты, правда, злишься на меня из-за того, что я украла меч твоей матери? – я хотела знать правду, потому что истина для меня вдруг затерялась в княжестве Октября.

Январь сощурил глаза, точно прикидывая, в какое русло свернёт разговор, а затем спросил:

– Это тебе Рюен сказал?

Я кивнула.

Январь разжал объятия и потянул меня за собой, усаживаясь обратно на пол рядом со свечой. Поджав губы, князь угрюмо рассматривал моё лицо.

– Я не злюсь на тебя, – покачал он головой. – У меня даже и в мыслях не было этого. Но теперь я понимаю, что происходит. Ты прости меня, если сможешь за то, что не рассказал тебе всего раньше. Я не хотел, чтобы весь свалившийся груз раздавил тебя. Ты и этот мир… Всё оказалось слишком жестоким для тебя. Ты была не готова принять всё это и сразу. Я хотел лишь дать тебе время.

– Ты не виноват в этом, – покачала я головой. – Я знаю, что ты хотел защитить меня. Ты единственный, кто знал, как трудно мне было понять и принять то, что теперь я часть мира двенадцати месяцев. Просто всё так сложилось.

Январь кивнул, тяжело вздыхая. Его глаза блуждали по моему лицу с какой-то тихой печалью.

– Меч выбрал тебя. Иначе как бы ты его взяла в руки? Все знают его особенность. Я лишь был рад тому, что он с тобой. Поэтому, слова Рюена о том, что ты его украла – ложь. Ложь, в которую он заставил поверить всех, а в особенности – тебя.

Я опустила глаза, уткнувшись взглядом в пламя свечи.

– Рюен долгое время искал моего доверия, – продолжил Январь. – Он всегда стремился показать мне свою преданность и искренность. Но ведь ты знаешь, Расея, что я доверяю лишь себе и своим, январским, людям. Предавший один раз – легко предаст и во второй. Я помнил поступок Октября. Всегда помнил, хоть и не страдаю злопамятством, а лишь принимаю к сведению и стараюсь не повторять собственных ошибок, за что слыву самым недоверчивым месяцем из всех. Пусть будет так. Рюена воспитали таким, так что мне оставалось лишь ждать второго шага. И он его сделал, точно так же, как и его отец. Бус мне рассказал о том, что случилось у стен Просини. Все знают о твоём поступке, о твоей самоотверженности и безрассудстве. И многие из воинов видели собственными глазами, как княжич бежал за тобой и Марой. К тому же, его птицы были повсюду, и легко вели по твоему следу. Мне же такого шанса он не дал. Вместо того, чтобы защищать Просинь, как сделал бы я на его месте, он погнался за тобой, чтобы увести. Рюен задумал это давно, я догадывался, что рано или поздно он предпримет подобное. Только я и до сих пор не могу понять его истинной цели. Не спорю, он любит тебя, и готов на всё ради того, чтобы ты осталась с ним. В этом он даже Марта переиграл.

Я метнула на него гневный взгляд, сопя, точно ёж от этих слов.

– Ты ведь выбрала его? – спросил Январь с какой-то неописуемой горечью.

Мне стало не по себе от его вопроса. Отшатнувшись, я вскочила на колени, не в силах сдерживать больше тот вулкан, что рвал меня на части. Я слишком долго запрещала себе об этом думать. А теперь…

– Ты столько раз ставил меня перед выбором, точно испытывая на прочность. Ты давал мне свободу, чтобы я обрела здесь себя. Ты дал мне почувствовать себя нужной, а не лишней. И это ты показал мне, что я не гожусь быть княжной подобной Ляне или Юне. Разве могу я выбрать клетку вместо свободы?

Взяв Января за руку, я подхватила ключ за цепочку и вложила его ему в ладонь.

– Ты знаешь, что нужно делать, – прошептала я, смыкая его пальцы на ключе. – Не ты ли ждал этого сильнее людей Смены времен?

Князь смотрел на меня с недоверием и удивлением, не до конца понимая моей злости. А я лишь хотела, чтобы все недопонимая и недосказанность между нами исчезли – я больше не хотела его бояться.

Январь разжал пальцы, глядя, как в отблесках свечи искрится заветный ключик – половинка снежинки, половинка солнца с холодным, точно лёд, камнем, так похожим на его глаза.

– Ты не хочешь знать ответ? – мой голос надломился.

Он поднял на меня глаза.

– Расея, – слетело с его губ, точно так же, – тихо, с болью, – как в ту ночь, когда он раненый звал меня.

А потом потянул цепь на себя, не отводя взгляда.

Застёжка, искусно выполненная мастерами Смены времён, знавших самые немыслимые секреты ювелирного искусства, легко открылась, точно и не держало её ничего. Ключ остался в руке Января, искрясь ледяным камешком-сердцем.

– Я выбрала тебя, – одними губами произнесла я.

Свеча ярко вспыхнула и погасла.

Протянув руку, я хотела было дотронуться до плеча Января, но вместо этого коснулась его лица.

Он шумно вдохнул, накрыл мою ладонь своей, прижимая крепче к своей щеке.

– Расея, – вновь выдохнул он.

Тёплые губы коснулись моей ладони, а потом он вновь прижал мою руку к своей щеке.

Мне было так спокойно рядом с ним, точно весь остальной враждебный мир за этими стенами прекратил своё существование, оставив всё пространство для нас двоих. Хотелось ни о чём не думать, забыть все те испытания, через которые пришлось пройти. Но мы оба были не в Просини.

– Кто я на самом деле, Январь? – спросила я тихо, жалея о том, что летняя ночь слишком коротка. – Ты обещал мне рассказать.

Он вновь поцеловал мою ладошку, так нежно, так ласково, что сердце пропустило несколько ударов. А затем вздохнул, взял меня за руки, и заговорил.

– Ты – дочь князя Руса, наследница дома Смены времён, хранительница Коловорота и порядка княжения в двенадцати княжествах. Из всех князей и княжон твоего возвращения ждал только я. И Март. Остальные предпочли бы, чтобы легенда о твоём возвращении осталась лишь песней бродячих бардов.

В ту ночь, когда мы встретились, я сразу понял кто ты. И даже не в ключе было дело. У тебя глаза твоего отца. Только один человек среди ныне живущих в нашем мире унаследовал похожие. Это мой верный друг и учитель, твой дядя Бус. Он родной брат покойного князя. Думаю, ты заметила это и сама.

Я охнула. Ну конечно я заметила между нами некое сходство, но не придала этому значение, думая о том, что гридень просто слишком добр ко мне.

– Поэтому он учил меня мечному бою? Он сам этого захотел? – спросила я, не в силах привести в порядок возникший в голове хаос, ставший вдруг складываться в правильный пазл.

– Да, – отозвался в темноте Январь. – Он попросил меня об этом, когда узнал о твоём желании. Да я бы и сам попросил его. Ведь лучшего мечника, чем он, не сыскать нигде, у него это в крови. Он не одобрил мою идею не рассказывать тебе в первое время всей правды о твоём происхождении. Теперь я признаю, что он был прав, а я ошибся. Но твоё появление… Оно получилось…

Он замолчал, явно не зная какие подобрать слова.

– Ненормальным, – подсказала я ему. – Ты прав.

– Но это было лучшим, что могло случиться, – усмехнулся Январь. – Всё вышло очень естественно и вписалось в картину нашего мира. Ты осталась никем не узнана, никем не заподозрена. Я обрадовался. Ведь если бы ты появилась как-то иначе, с блеском и шумом, я бы не смог тебя уберечь от ненависти других месяцев. Поверь, они бы растерзали тебя раньше, чем ты бы поняла куда ты попала.

– Я знаю. Они и так меня ненавидят.

– Ненавидят лишь потому, что частью своего сознания видят достойную противницу, а потому – не могут позволить тебе победить их, – зацокал языком князь. – Знай они с самого начала кто ты, всё было бы гораздо печальнее.

– А Март? Ты говоришь, он ждал появления наследника Смены времён, – спросила я.

– Лишь потому, что хотел попытать счастья восстановить один из старых порядков Коловорота. Теперь-то он явно кусает локти от того, что Рюен его опередил и заполучил твоё внимание. Представляешь, как бы он обрадовался, если бы ты ему ответила взаимностью, а потом выяснилось, что ты – дочь Руса, – тяжело вздохнул Январь.

– А ты? Что на счёт тебя? – я спросила раньше, чем подумала.

– Я верил песням бардов всегда, – Январь замолчал на какое-то время, а затем продолжил: – В них я был счастлив. В них я был не один. Я – первый, но я – один. Это не одно и то же.

Наступило долгое молчание, сопровождаемое лишь моим бешеным сердцебиением, которое, казалось, было слышно и возле реки.

– А теперь? Теперь ты по-прежнему один? – робко спросила я, наконец решившись нарушить молчание.

– Я стал не один в ночь смены времён. А теперь я получил высший дар, о котором мог только мечтать – твой выбор, – тихо ответил он. – Разве теперь я могу быть один?

Мои пальцы дрогнули в его руке, и он лишь крепче их сжал.

– Впереди будет очень сложный путь, Расея. Ты готова к этому? – строгим и наставляющим голосом обратился он ко мне.

– Готова, – ответила я без раздумий. – Я знаю, что будет сложно. И знаю, что не справлюсь без тебя.

– Ты справишься, маленький воин.

По голосу я поняла, что он улыбается.

– В тебе есть всё, чтобы вернуть престол отца и восстановить равновесие между месяцами, прекратив усобицы, – Январь вновь прижал мою ладонь к своему лицу. – Твои люди заждались тебя. А я буду рядом. И не потому что хочу быть первым в Колесе года. Даже если я буду последним в княжении, я всё равно буду на твоей стороне. На стороне правды и того миропорядка, что принесёт всем княжествам расцвет, а не ту разруху, до которой осталось два воробьиных шага.

Он потянул меня к себе, крепко обнимая, точно ребёнка.

– Только не исчезай никуда, – прошептал он мне прямо в ухо. – Не ходи больше к той грани, за которую ты едва не перешагнула. Там я не смогу тебя найти. Где угодно, но только не там.

Я испуганно вздрогнула, хотела было отстраниться от него, но он лишь крепче прижал к себе, заставляя моё сердце биться так часто, что стало трудно дышать.

– Я не понимаю…

– За окраиной нет жизни, – покачал головой Январь. – Там, во льдах, среди мёртвого мира, лишь тот чародей, по вине которого погибли твои родители. Это он зовёт тебя всякий раз, когда ты становишься слабее. Он почувствовал твой приход, нашёл тебя. Твой ключ – это ключ и от его темницы тоже. Если он попадёт не в те руки… Страшно представить, что может случиться.

Волосы у меня на голове зашевелились от ужаса, вдруг нахлынувшего на меня, а по спине побежали колючим потоком муравьи.

– Но ведь можно же как-то сделать так, чтобы ключ открывал только крепость? – неуверенно спросила я.

– Только если сменить замки, а для этого тебе нужно попасть домой. Когда твой отец сразил чародея, у него не было под рукой никакого другого замка, как от моих ворот, – Январь напрягся, точно вновь переживая те детские воспоминания, что лишили его семьи. – Никто, кроме Буса об этом не знает. Январская дверь заперта иным ключом, и иной замок на ней висит.

И тут я поразилась тому, что за всё то время, что пустовала крепость Смены времён, Январь ни разу не предпринял ничего, чтобы стать её правителем. Он просто хранил эту тайну, оставаясь верным до конца своему слову, слову своего отца. В этот миг я поняла, что отныне и навек могу верить лишь ему одному, одному ему вручить свою жизнь и отдать всю себя до капли.

Неожиданно он сорвал со своей шеи цепь и в мою руку лёг, едва различимый в темноте, ключ.

– Он теперь твой. Они похожи, но у моего нет одного солнечного луча, он угас вместе с нашими с тобой семьями, – сказал князь. – Когда всё свершится, воспользуйся моей дверью. Теперь ты сможешь её открыть.

– Подожди, – я запаниковала, не понимая всего, что он хочет мне объяснить.

– Ты всё поймёшь Расея, – быстро зашептал он, надевая мне на шею цепочку. – Только пообещай, что не станешь больше даже думать о том, что всё происходящее – твоя вина.

– Откуда ты…

Я не успела договорить, как он тихо рассмеялся.

– Одна маленькая снежинка способна вызвать целый буран, – Январь вновь обнял меня. – Особенно если она живёт в самом сердце. Я люблю снег. Он учит ценить тепло.

Мы замолчали. Фейерверк мыслей в голове гас, наполняя голову нестерпимой тяжестью.

– Как погибли мои родители? – надломившимся голосом спросила я.

Январь долго молчал. Его руки крепко сжимали мои, точно он хотел раздавить скопившуюся во мне боль.

– Февраль был в расцвете своей власти, когда в наших землях появился чародей. Он был первым, кто принял его власть и предложил свою дружбу. Они тогда собрали многих под свои знамёна. Октябрь в тот раз как раз и предал моего отца. Огромным войском они выступили против Смены времён. Подобной битвы никогда не было. Армий наших с тобой отцов было недостаточно, чтобы победить. Князь Рус понял это и открыл проход между мирами, чтобы отправить тебя вместе с мамой в мир людей. Но чародей ранил твоего отца в поединке. Его клинок был пропитан ядом. Такая подлая игра. Княжна Цветана успела спрятать тебя, а сама осталась. Она защищала крепость до последнего. Но тогда мало кому удалось выжить… Февраль убил её… Князь Рус не сразу понял, что умирает. Тогда было совсем не до этого. Они с Бусом вдвоём отправились за окраину. Там они спрятали чародея в столь глубоких недрах, что ни одному смертному не под силу вызволить его… А когда пришло время позаботиться о себе, то было уже поздно – яд было невозможно остановить. Твой отец умер в лесах у дальней заставы. Умер доблестным воином, презревшим смерть, оставшись в памяти людей справедливым и честным князем, истинным хранителем времени и человеческих судеб… Они были героями… твои родители. Такими они и останутся в людской памяти…

Он замолчал, давая мне время принять всё это, усмирить боль внутри, понять, с чем мне теперь предстоит встретиться.

– Ты прав, – вздохнула я, проглотив, наконец, слёзы. – Если бы ты рассказал мне обо всём этом в самом начале, я бы не смогла справиться. Всё это просто разорвало бы меня. Я и сейчас не понимаю многого. Но лишь от того, что в моей голове живут и другие мысли.

– Какие, например?

– Помнишь, ты пел мне колыбельную? – я робко повернула к нему голову. – Спой мне её снова. Моей душе легче, когда я слышу твой голос. А сейчас мне слишком горько, чтобы думать о наступающем дне. Я хочу побыть дома, прежде чем Вышень придёт за мной.

Январь вздохнул. Я знала, что он понял всё то, что я не смогла до конца сказать.

– Тише, мыши, не шумите

И Расею не будите.

Дрёма по лесу идёт

И в лукошке сны несёт…

Я слушала его голос, тихий, спокойный, ласковый, и слёзы безудержным потоком лились по моим щекам. Всё было слишком трудным и горьким, чтобы принять и смириться. Впереди чёрной скалой маячило будущее, грозя раздавить меня, если я останусь одна.

– Я не справлюсь без тебя, – вновь повторила я.

– Ты веришь мне? – спросил Январь, ласково гладя меня по голове.

Я кивнула.

– И поверишь мне даже тогда, когда всё будет похоже на неправду? – вновь спросил он.

Кивнув снова, я закрыла глаза, которым стало нестерпимо больно от светлеющего за окном неба.

– У тебя мой ключ, – прошептала я. – Всё уже и так похоже на неправду. Но, даже не смотря на это, я оставляю его тебе. Если барды и вправду не врут, то пусть в их песнях я тоже буду счастливой.

Тёплая ладонь Января стёрла мои слёзы.

Где-то далеко внизу послышались тихие шаги.

– Просто сделай всё так, как я скажу, Расея. И верь, просто верь мне.

И Январь торопливо зашептал мне на ухо то, что с трудом укладывалось в моей и без того распухшей голове. Его слова казались мне совершенно несвойственными ему, точно рядом со мной был другой человек. Но мы уже с ним ступили на шаткую тропу, ведущую через пропасть.

Когда шаги Вышеня послышались на лестнице, Январь в последний раз заглянул в моё лицо тем самым ласковым взглядом, не оставляющим никакого сомнения в том, что я и вправду была дорога для него.

– Не сдавайся, маленький воин, – шепнул он мне прямо в губы. – Быть первым – мой удел, а быть не одним – моё желание. Пусть оно сбудется.

Его тёплые губы коснулись моих. От невообразимой нежности, скрывавшейся за маской холодности и льда, сердце точно вспыхнуло.

Я лишь крепче обняла его, зная, что сейчас всё закончится, и он толкнёт меня к двери, за которой я останусь одна против целого мира.

– Ступай… любимая…

И он отпустил меня. С трудом разжал объятия и отпустил, подтолкнув к двери как раз в тот момент, когда в неё тихо постучал Вышень.

«Дай мне укрыться снегом белым.

Дай с тобой проститься сильным и смелым.

Смерть не разлучит, ты не погибнешь.

Ночью мой голос в тишине ты услышишь.

Просто запомни, любимый, слова –

Я буду рядом, буду рядом всегда».