Наталья Бокшай
Первым будет Январь

– Благодарю за оказанную честь, князь, – пролепетала Леся, аккуратно присаживаясь на свободный краешек наспех сделанной скамьи рядом с Мартом.

Тот самодовольно ухмыльнулся, беззастенчиво рассматривая Рюена. А затем взмахнул рукой, точно собираясь приобнять девушку. Пространство вокруг нас подёрнулось белёсым туманом, и весь лагерь вместе с моей бдительной охраной точно остался за невидимой завесой морока.

– Что такого интересного было во встрече с Марой? – холодным равнодушным тоном спросил он, не обратив никакого внимания на моё удивление.

– Ничего, – качнул головой княжич.

– А ключ? – Март чуть подался вперёд. – Она его привезла?

Рюен кивнул, не глядя ни на кого.

– Уверен, что он настоящий? – с нажимом поинтересовался весенний князь.

Я посмотрела на Марта, соображая, к чему он клонит, устраивая допрос. А потом растерянно повернулась к Рюену, озарённая догадкой.

– Ты ведь знаешь, что если ключ окажется фальшивым, то Юня покарает Расею, – продолжил Март. – И мы никак не сможем ей помочь. Твоей власти будет недостаточно, княжич. Даже тот факт, что её правление подходит к концу, не даёт нам возможности изменить ход игры. Ийюля не откажется от сестры, даже если та будет неправа.

– Я знаю, – кивнул головой Рюен, упрямо глядя только перед собой. – Считаешь, что я не думал об этом?

– Тогда что ты собираешься делать? – Март буравил княжича взглядом.

С замирающим сердцем я тоже ждала ответа. Мне хотелось знать, что задумали все эти окружающие меня люди, ставшие вершителями моей судьбы лишь потому, что это был их мир и они имели власть решать кому жить, а кому суждено умереть.

– Ты действительно хочешь услышать ответ, Март? – Рюен поднял на князя печальный взгляд.

– А зачем я, по-твоему, спросил об этом? – недовольно качнул головой тот.

– Я объявлю Юне и всем её союзникам войну, – сквозь зубы прошипел Рюен. – В момент окончания её Коловорота.

Леся тихо ойкнула, шумно уронив ложку.

Моё сердце сжалось, пропуская несколько ударов, а затем затрепыхалось раненой птицей, запертой в клетке. В словах Рюена было полно решимости и отчаяния.

– Уверен? – с ледяной насмешкой спросил Март. – Твои воины не пойдут на это. Как бы твоё собственное войско не восстало против тебя. Тогда не только Расее, но и тебе понадобится защита. Январь и так многим пожертвовал ради твоей безопасности.

– Я знаю, – огрызнулся Рюен. – Всё зашло слишком далеко, чтобы что-то менять. Ты прости меня, Расея. Я должен был лучше позаботиться о тебе. Теперь же из-за меня…

Он не смог договорить, лишь закачал головой, уткнувшись лицом в ладони.

– Но я не откажусь от тебя, – произнёс он через какое-то время. – Даже ты, Март, не сумеешь остановить меня.

– Ты поступаешь неправильно, – строго ответил весенний князь. – Ты лишил Расею выбора. Из-за тебя она несчастна. Твоя любовь погубит её.

– И это говоришь мне ты? – вспыхнул Рюен, отнимая ладони от раскрасневшегося лица. – Ты, который сам в неё влюблён!

Март вздохнул и перевел на меня свой печальный взгляд. А затем медленно произнёс слова, которые я запомнила на всю жизнь:

– Если бы ты любил кого-то больше себя, ты бы сделал всё, чтобы этот человек был счастлив, даже с другим. Ведь нет большей радости, чем знать, что твоя любимая улыбается и наслаждается отведённым Небом временем. Но нет худшего поступка, чем принуждать любить, зная, что сердце твоей любимой никогда не будет принадлежать тебе.

Ах, Март, как же я раньше не рассмотрела тебя настоящего? Как же ты изменился с нашей первой встречи, стал истинно благородным князем, которого хотелось уважать и слушать. С благодарностью глядя на него, я с трудом удержала вскипевшие слёзы.

– Если не хочешь погубить Расею – откажись от неё, дай ей самой выбирать, – с лёгким нажимом произнёс Март, переводя взгляд на Рюена.

– Ты не понимаешь всего, – вспыхнул княжич. – Я зашёл слишком далеко. Если я отступлюсь, то не смогу защитить её! Ты многого не знаешь, Март. Но нет теперь смысла тебе о чём-то говорить. Ты будешь меня ненавидеть, вот только я не смогу отпустить Расею. У меня ещё есть один день, чтобы придумать, как всё исправить. А после… После ты тоже захочешь поднять своё войско против летних и зимних князей.

– Это случится только в том случае, если откроются врата Смены времён, – по-кошачьи сузил глаза Март. – Но ты знаешь правила – восставшего против Хранителя ждёт ужасная участь в заокраинных землях. Если Расея истинно та, кем считает её Январь, в чём я тоже не сомневаюсь, то советую тебе не обнажать клинка. Твои прежние взгляды на то, что всё должно решиться мирным путём, будут одобрены мною. Но если ты решишь примкнуть к тем, кто начнёт борьбу за власть в Смене времён и поставит жизнь Расеи под угрозу… Выбери правильную сторону, Рюен. А иначе… В этот раз не будет тех, кто защитил твою семью в прошлый раз, даже не смотря на предательство твоего отца. Не думай, что мы с Январём забыли, из-за чьей наводки лишились родителей.

Рюен побледнел, судорожно сжимая застёжку плаща. В глазах танцевало отражённое пламя костра, делая его лицо точно безумным, а губы дрожали, будто от нестерпимого холода.

Я всё понимала, но не могла смириться с тем, что узнала. Да и жалость к княжичу вдруг куда-то испарилась. Передо мною был загнанный в угол юноша так долго и упорно стремившийся стать лучше своего отца, превзойти его во всем, дабы похоронить в людской памяти совершённое в прошлом непоправимое предательство. Теперь же Рюен, утвердившись в собственной власти и узнав моё происхождение, хотел исправить ту ошибку. Но какой ценой? Мне стало страшно. Страшно от того, что случится завтра, когда ключ, отданный мне Январём, не откроет двери в Смену времён. Пойдёт ли Рюен против самого себя, нарушая свой принцип и данное когда-то мне обещание не начинать войны? Как мне хотелось, чтобы всё это были лишь дурным сном.

– Настоящий ключ у Расеи, – произнёс Рюен погодя. – Я отдал Маре фальшивый. Расея не откроет ворота в свой дом. И войны не будет.

Март с опаской взглянул на княжича, расслышав в его голосе странные нотки.

– Что ты задумал? – осторожно спросил он.

– Завтра узнаешь, – Рюен взглянул на меня, как если бы ударил ножом под самое сердце, поставил нетронутый ужин на стол и ушёл, разрушая мартовский морок взмахом руки.

Мы с Мартом переглянулись, думая каждый о своём. Но страх неизвестности липкими пальцами сжал нас за горло и мы больше не произнесли ни слова, так и продолжая смотреть вслед удаляющейся фигуре Рюена, пока Леся не всхлипнула и не убежала куда-то прочь в темноту.

– Завтра, – глухо отозвался Март. – Всё случится завтра, княжна Расея.

Глава 23. Шиповника алый цвет

23. Шиповника алый цвет

Лишь однажды за весь длинный летний день мне удалось мельком увидела Января, когда остановились, чтобы напоить лошадей. Присев у самой кромки воды, я равнодушно смотрела на своё рябившее отражение, пока не заслышала звонкий смех и чьи-то шаги.

Он шёл, низко склонив голову и хмуро глядя под ноги, рядом с порхающей Юней. Мрачное лицо походило на серую каменную маску, холодную и безжизненную, лишённую всего человеческого. Это никак не беспокоило летнюю княжну, добившуюся того, чего так сильно хотела. Она была похожа на лёгкую бабочку в жёлто-красных одеждах, с чудесным веночком на голове из душистого розового клевера и солнечных лютиков. Какой бы сильной была моя неприязнь к ней, я не могла не отметить всего её очарования. Княжеская стать, горделивый взгляд, уверенность в себе – всё это было с ней с самого рождения. Её воспитывали для того, чтобы она правила народом, широко мыслила и при этом не теряла своей женственности, окунаясь с головой в далеко не девичьи заботы. Но та коварная улыбка, играющая на её губах, выдавала в ней сильного противника в хитрых интригах и подлостях. Такова была сущность Юни, первой летней княжны южных земель в двенадцати княжествах.

– Они как лёд и пламя, как солнце и луна.

Март возник рядом со мной внезапно. Он щурил глаза, провожая взглядом удаляющуюся парочку.

– Не сочетаемое, – прокомментировал он свои слова. – Настолько, что зубы сводит.

Я лишь вздохнула и ничего ему не ответила, потому что именно в этот момент Январь заметил меня и молча поднял сжатую в кулак руку, приложив к сердцу. «Вот бы ты раздавил всю боль одним этим движением», – вздохнула я, опуская глаза.

– Знаю, о чём ты думаешь, – Март подтолкнул меня локтем. – Сравнила себя сейчас с ней. Думаешь, что не годишься на роль княжны?

Я резко обернулась к нему. Вот ведь… И как только понял?

– Откуда только мысли такие в голове взялись? – недовольно фыркнул он, кривя губы и цокая языком.

– Не понимаю о чём ты, – отмахнулась я от него и, зачерпнув в ладони воду, умыла лицо.

– О том, что не смей себя с кем-то сравнивать, княжна, – Март грубо ткнул меня пальцем в самую макушку, едва не столкнув в воду.

– Княжна… – проворчала я. – В таком положении звучит как издевательство.

Март со стоном закатил глаза, демонстративно скрещивая руки на груди.

– Когда всё закончится, твоим княжеским воспитанием займусь я, – тоном, точно его насильно принудили сделать то, что он всеми фибрами души не хотел делать, заявил князь.

Он всячески хотел поддержать меня, говоря мыслимое и немыслимое. Даже его болтовня о том, как он учился игре на лютне, вызывала у меня лёгкую тень улыбки, когда, свесив ноги с повозки, я наблюдала за ним, стараясь ни о чём не думать. От рассказов Марта было действительно немного легче, но лишь до того момента, пока день не перевалил за половину.

– Долго ещё? – спросила я, глядя, как колышется степной ковыль, напоминая бескрайнее море.

– Ближе, чем хотелось бы, – Март прервал свой рассказ и нахмурился.

– Как выглядят ворота в Смену времён? – спросила я.

– Их сложно не заметить, хотя как таковых врат ты не увидишь, – Март с пониманием посмотрел на меня. – Дом ни с чем нельзя спутать, даже если прошла вечность. Ты поймёшь, когда увидишь. Твоя мама очень любила, когда цветёт шиповник. Не розы или лилии, а именно дикий шиповник. На заре её княжения вместе с князем Русом, вокруг границы Смены времён были посажены бесчисленные кусты шиповника. На стыке с летними княжествами – нежно-розовые, махровые, сладко пьянящие своим тяжёлым ароматом. Жёлтые кусты, дурманящие терпким теплом – на границе с осенними. Белые, точно сияющие умытые звёзды на небосводе – на границе с весенними. И редкий сорт, сизый, как хмурое зимнее небо, с розовыми цветами, напоминающими закат в январе – граница с зимними. Среди этих шиповых зарослей есть видимые арки – врата в княжество Смены времён. Только посвящённые могут увидеть сами ворота, чтобы иметь возможность пройти, если им откроют с той стороны… Я давно там не был. Лишь несколько раз в далёком детстве, вместе со своими родителями. – Март на время замолчал, вглядываясь куда-то вдаль, а потом продолжил: – Помню, когда впервые наши сани проехали сквозь арку, я страшно обрадовался – вокруг цвёл белый шиповник, точно приветствуя нас в первый мартовский день, по-весеннему морозный и тёплый одновременно. Мне хотелось, чтобы эти цветы украшали мою голову, подобно отцовской короне. Я был мал и не понимал многих вещей. Но любовь к цветам осталась со мной именно с того момента. В моём саду растёт белый шиповник, тот же, что и в Смене времён. Княжна Цветана лично подарила его мне. Но это было так давно! Сейчас даже и не вспомню всех подробностей того события, ведь я ещё пешком под стол ходил. Этот куст теперь сильно разросся, заполонив огромную часть садовой территории. Но никто из моих садовников никогда даже не посмел спросить, стоит ли убрать часть поросли, освободив место для других цветов. Так бывает и с воспоминаниями. Один крошечный момент из жизни с течением времени приобретает огромное значение, заполняя дыру в сердце.

Он тронул поводья, и его конь обогнал мою повозку, давая мне возможность утереть навернувшиеся слёзы. Слова Марта о моей матери были тем самым крошечным воспоминанием для огромной пустоты внутри меня.

Камень на сердце был нестерпимо тяжёлым. А где-то на периферии моего сознания маячила близкая, но безликая гибель. Я чувствовала, что случится что-то непоправимое, то, что окончательно изменит и без того безумный мир.

Солнце жарким огненным шаром висело над нашими головами, дурманя и путая мысли. Вскоре к запахам пота и пыли примешался чуть сладковатый аромат, чуждый и точно забытый. Он вплетался яркой лентой в порывы сухого воздуха, оживляя его. Голоса стали громче, взволнованнее, а повозка моя ускорила бег. Мы приближались к границе с незримым княжеством Смены времён.

Откинув полог, я села на край ходившей ходуном телеги. Замахнувшийся, было, кнутом один из моих охранников, столкнулся с моим пронзительным взглядом, и отвёл руку. Плеть запоздало дёрнулась в сторону и щёлкнула прямо над моей головой, разорвав тщедушную ткань. То ли мой взгляд был действительно полон безумной горечи, то ли он понял, как мне хотелось всё увидеть своими глазами и пожалел меня, но больше никто не посмел загнать меня обратно вглубь вонючей повозки тогда, когда рядом был мой дом.

Позади нас пыль поднималась настоящей песчаной бурей, приближаясь гораздо быстрее, чем двигались мы. Нас явно нагонял отряд всадников.

По обе стороны дороги потянулись непроходимые кусты шиповника. Жёлтые венчики пышных цветов источали пьяняще сладкий аромат, точно солнце пролило с неба свой густой мёд, и теперь он струился среди густой изумрудной зелени, обволакивая и принося блаженство. Я замерла от того, что просто не могла вместить в себя столько красоты сразу, в то время, как впереди меня ждало что-то поистине ужасное.

Повозка резко остановилась, будто налетела на невидимую преграду.

– Приехали, – Март вновь появился в поле моего зрения, мрачный, с поджатыми губами и бледный до неузнаваемости. – Будь внимательна и осторожна.

Я не нашла в себе сил даже кивнуть ему в ответ – к моей повозке двигался на гнедом коне рында Юни. На безжалостном лице воина с длинными чёрными волосами, делавшими его похожим на ворона, читалось полнейшее равнодушие.

– Идём.

Одно слово разрезало воздух не хуже самого острого ножа. Жестом он приказал мне следовать за ним и, не дожидаясь, когда я на ватных ногах слезу на землю, неспешно поехал к своей госпоже.

Из-под повозки вдруг вынырнула Леся, бледная, измождённая, напуганная.

– Госпожа! – выдохнула она и торопливо обняла.

Больше она ничего не успела сказать – голос рынды, приказавший мне шевелиться быстрее, заставил Лесю отскочить от меня. Лишь её глаза, полные слёз и ужаса, так и остались передо мной даже когда я доковыляла до места, где уже собрались во главе с Юней высокородные господа.

Я смотрела на нелепые фигурки людей передо мной, сделавшихся ничтожно крошечными на фоне огромной, словно подпирающей само великое Небо, арки. Проход сквозь неё украшали медные створы ворот, на которых чьей-то невидимой рукой было изображено княжество десятого месяца – Октябрь во всей своей осенней красоте. Птицы, горы, леса, крепости, олени – всё величие рода Рюена было здесь. А сам он стоял рядом со своими родителями и пристально вглядывался в моё лицо. Заросли жёлтого шиповника тянулись по обе стороны от ворот на сколько хватало глаз. «Красивое место, чтобы умереть», – подумала я с горечью, вглядываясь в непроницаемый туман, скрывающий от посторонних глаз древнее княжество.

– Открой ворота, Расея, – резко приказала Юня, выступая вперёд. – Если ты и вправду дочь Руса.

Она нетерпеливо махнула рукой, и её рында вновь двинулся ко мне. В его руках было небольшое блюдо, а на нём лежал фальшивый ключ, отданный Маре Рюеном вместо моего. Как же он узнал о нём?

Осторожно и даже с опаской взяв ключ, я покосилась на стоявшего в окружении вооружённых воинов из дружины Юни Января. Его холодный взгляд был чист и полон решительности. От меня не укрылось и то, как он взглянул на Марта, стоявшего позади меня.

Даже будь у меня мой ключ, я бы всё равно не смогла открыть двери своего дома. И не только потому, что на воротах не было замка или замочной скважины, как бы сильно я не вглядывалась в просвет между стоящими. Стоило открыться входу в Смену времён – тут же разразилась бы самая кровавая и безумная гонка за престол. Если кто-то из месяцев достигнет его – миру придёт конец. Этому и тому, откуда я пришла. Всё рухнет во тьму, откуда так настойчиво меня звал голос. И теперь я знала, кому он принадлежал, знала, ради чего он так стремился призвать меня к себе.

– Открывай ворота, – грозно приказала Юня.

Её рында больно подтолкнул меня в спину рукоятью меча.

– Здесь нет замка, – пожала я плечами, остановившись рядом со створами.

– Если он с той стороны, то ты должна дотянуться к нему, – нетерпеливо требовала Юня.

– Тогда почему бы тебе самой не взять ключ и открыть замок? – дерзко выпалила я.

Юня от гнева покраснела ещё больше, казалось, что от неё вот-вот пойдёт пар.

– Этого никто не может сделать, – протянула Мара, медленно растягивая гласные. – Кроме истинного Хранителя. Если ты настоящая дочь Руса, то ты сможешь протянуть руку сквозь ковку и дотянуться до замка. Но если же ты всем нам врала…

Она дала какой-то знак своему дружинному, и тот вытащил за шиворот одного из слуг. Судя по одежде, упирающийся и вопящий толстячок был стряпчим.

– Просунь руку сквозь ковку, – безжалостным тоном приказала ему Мара, и по её словам стало понятно, что случится ужасное.

– Не буду! – вопил стряпчий. – Помилуй меня, госпожа! Умоляю!

Его вопль звенел в ушах, заставляя всё тело дрожать от страха. Внутри всё затянулось мёртвым узлом, даже дышать было больно.

Дружинный с силой толкнул толстяка, и тот, рыдая и молясь, отбивал земные поклоны. Но Мара была равнодушна к его мольбе. Когда воин с угрожающим шелестом вынул из ножен меч, стряпчий понял, что обречён. Сжавшись, он с трудом поднялся на ноги, дрожа всем телом от рыданий, затуманенным взглядом посмотрел на меня, стоящую всего в нескольких шагах. Воин ткнул стряпчего рукоятью в бок, и он, повинуясь и захлёбываясь рыданиями, протянул руку сквозь дивный кованый узор.

В своей жизни я никогда не слышала такого отчаянного, полного боли и страданий, вопля. На моих глазах рука слуги вспыхнула голубым пламенем, рассыпаясь на угли. В нос ударил тошнотворный запах горелого мяса. Стряпчий отдёрнул руку, падая на землю и прижимая к груди почерневшую и обугленную кисть.

С моих губ так и не сорвался крик, он застыл где-то в горле. Я не могла оторвать взгляда от валявшегося у моих ног человека, завывавшего от боли и баюкавшего свою руку. Тело оцепенело, а мысли умерли, оставив мне только ужас.

Дружинный Мары ухватил стряпчего за ворот и потащил в сторону, оставляя на земле широкую борозду и затмившую аромат шиповника вонь.

– Он плохо готовил. Должен благодарить меня за милосердие. На месте руки могла быть его голова.

Насмешливый голос Мары прилетел точно издалека. Я даже не сразу поняла, о чём она говорит.

– Теперь твоя очередь, Расея.

Юня с презрением смотрела, как я крепко сжимаю ключ, прижав его к груди. Она ждала, как затаившаяся в кустах кобра, что со мной случится то же самое, что и со слугой Мары.

– Мастера Смены времён были отнюдь не такими добрыми и приветливыми, как ты себе можешь представить, – хмыкнула она. – Иначе, зачем бы им делать такие ворота, которые могут убить человека? Хотя… Мара права. Лучше лишиться руки, чем головы.

Она кивнула своему рынде, тенью стоящему позади меня, и тот обнажил меч.

Март шагнул в мою сторону, вынимая из ножен свой клинок, но его тут же окружили дружинные, направив остро заточенные жала прямо в лицо.

– Стой, где стоишь, князь, – угрожающе предупредила Юня, ткнув в него пальцем. – А иначе поплатишься жизнью.

– Ты не понимаешь, что творишь, – презрительно выпалил Март. – Твоим поступкам нет оправдания.

– Боишься, что она останется без руки? – засмеялась Юня. – Не ты ли хотел узнать правду?

– Я верю Расее, – огрызнулся Март. – Но сейчас я хочу, чтобы ворота не открылись для тебя никогда, Юня. Ты зашла слишком далеко.

– Боишься, что там, – она кивнула в сторону ворот, – буду сидеть я, а не ты? Жалеешь теперь, что не позвал меня замуж?

Март выругался так, что Юня на мгновенье опешила, но взяв себя в руки, лишь смерила его презрительным взглядом.

Тычок под рёбра был больнее предыдущего. Я с тяжёлым вздохом шагнула ещё ближе к воротам, почти уткнувшись носом в резной дубовый лист. Туман с той стороны клубился и завихрялся, не меняя своей плотности. Будто громадное облако накрыло княжество, стремясь напоить израненную последней битвой землю, исцелить её раны, чтобы вновь открыть взору вечному Небу.

– Думаешь, что ошибся?

Это был шёпот Ляны. Коснувшись моего слуха лёгким пером, он рассыпался, чтобы вновь соединиться в ответе Рюена.

– Я никогда не ошибаюсь, мама. Только я не хотел, чтобы всё вышло именно так.

Посмотрев на ненастоящий ключ, я протянула руку сквозь сплетавшиеся между собой ветви дуба. Мелкие капли тумана коснулись кожи, охладили приливший от волнения жар. Пальцы нащупали висевший с той стороны замок.

Юня оказалась за моей спиной совершенно внезапно. Наши лица оказались на одном уровне. Скосив глаза, я увидела её жадный взгляд.

– Открывай! – с нетерпением выдохнула она.

Вставив ключ, я попыталась его провернуть. Но ничего не произошло. Замок остался безмолвным.

– Что? Этого не может быть?

В голосе летней княжны прозвучало разочарование и отказ верить в происходящее.

– Почему замок не открывается? – задыхалась она от возмущения.

– Ключ фальшивый.

Я обернулась.

Рюен, широко улыбаясь, шёл ко мне. Его кудри развевал ветер, а солнце золотило плащ, делая похожим на принца из сказки.

– Ты удивлена, Юня? – улыбнулся он ещё шире, глядя на княжну, точно она была пятилетним ребёнком, с которым играли в прятки и нашли.

– Рюен? Это всё ты? – выдохнула она ему прямо в лицо. – Это твоих рук дело?

– Эти земли принадлежат Расее, – кивнул княжич в сторону тумана. – А ещё. Ты кое-что забыла.

Юня нахмурилась, глубокие тени от стремительно клонившегося к линии горизонта солнцу залегли на её лице.

– Не бывать октябрю раньше июня, – с улыбкой, с какой учитель разъясняет двоечнику простое правило, Рюен скрестил руки на груди, становясь рядом со мной. – Даже если бы ключ и был настоящим, двери Октября не открылись бы, потому что сейчас – последние часы твоего правления.

Рассерженной птицей Юня налетела на Рюена, хватая его за одежду.

– Да как ты…

– Я дал Маре ненастоящий ключ, – княжич смотрел на Юню сверху вниз, в презрении кривя губы. – Настоящий ключ у Расеи. Замок он откроет, но ворота моего отца распахнулся лишь в октябре. Мы с ней подождём.

– Я не верю тебе!

Юня, оттолкнув Рюена, кинулась ко мне, никто даже не успел отреагировать. Схватив меня на ворот платья, она с силой разорвала его.

– Открывай замок, Расея! – рычала она, царапая мою шею – Открывай сейчас же!

– Юня, прекрати!

Март бросился ко мне на выручку, отражая удары зажавших его в кольцо противников. Зазвенела сталь, оглушающе и кровожадно.

– Вот сейчас и проверим.

Рюен возник передо мной так же внезапно, как и до этого княжна.

– Прошу тебя, Расея…

Он не договорил, лишь протянул руку и дёрнул цепочку, на которой болтался ключ Января.

Его протяжный стон удивления заставил обернуться всех.

– Небо! – выдохнул Рюен, держа ключ в руке.

– Он тоже фальшивый! – закричала я ему в лицо. – Даже не надейся, Рюен!

– Нет, нет, – он ухватил меня за руку, впиваясь взглядом в лицо. – Не смей отрицать, что ты любишь меня. Ведь я снял его с тебя!

– Он фальшивый! – по слогам произнесла я.

И выхватив ключ, вставила его в замок.

Гробовая тишина за моей спиной была невыносимой. Но чуда не случилось.

– Я не люблю тебя! – с ядом выдохнула я, не уходя от взгляда Рюена, и крепко сжимая в кулаке заветный ключ.

Рюен покачнулся, сделал шаг назад.

– Где настоящий ключ, Расея? – выпалил он на выдохе. – Куда ты его подевала?

– У меня нет ключа, – громко сказала я, переводя взгляд с одного своего противника на другого. – Нет!

Вот они все, алчные звери, жаждущие получить право владеть двумя мирами сразу – раскрасневшаяся от гнева Юня, устрашающая своим потусторонним видом Мара, толстощёкий, с зализанными назад мышиного цвета волосами Снежень в человеческом облике, ростом едва ли выше меня самой. Тут же, будто оказались здесь случайно – не смотревший в мою сторону с гордо вздёрнутым подбородком князь Октябрь, бледная Ляна, с распущенными до пояса волосами, похожая на мотылька. И Рюен. Лицо княжича было перекошено от противоречивых чувств – злость и отчаяние смешались в нём, грозя вот-вот взорваться непредсказуемым поступком.

А между мною и моими главными противниками стояли спиной, окружённые вооружёнными стражниками, Март и Январь. Весенний князь держал занесённый для смертельного удара меч, что-то невнятно бормоча. На щеке красовался свежий порез, но по взгляду можно было понять, что отступать он не собирался. Январь лишь согласно кивал в такт его словам, держа перед собой чужой клинок.

– Где ключ, Расея? – Рюен больно ухватил меня за руку.

– Когда ты стал таким? – мои губы дрожали. – Ты так долго лгал мне, ради того, чтобы стать князем Смены времён? Князь, который не развязал ни одной войны, но погубивший стольких людей? Ты таким себя видишь? Ты и вправду думаешь, что я скажу тебе, где ключ?

Лицо Рюена сделалось жёстким, точно было маской. Потом взгляд потух, и он весь сделался каким-то робким и напуганным.

– Я… Расея… – залепетал он.

– Мечи! К бою!

Юня громко взвизгнула, цепляясь за руку своего рынды.

Из-за повозок, разбросанных вдоль всего пути, вынырнул отряд всадников.

Я надеялась, что это была дружина Января, поэтому с надеждой выглянула из-за плеча Рюена. Но моя надежда лихо ухнула вниз живота, а руки зажали рот, чтобы не дать отчаянию вырваться из меня.

Размахивая мечом, к нам нёсся Декабрь. Яростное звериное лицо радостно блестело от пота.

Прошло несколько мгновений, прежде чем бившиеся между собой воины Юни, Рюена и Мары, развернули свои силы против зимнего князя.

– Я не хочу с вами драться! – громко крикнул он. – Хотя очень желаю. Могли бы и меня позвать. Ну что, январская девица, открывай ворота, князь приехал княжить.

Сальный взгляд замер на моей груди, едва прикрытой тем, что не успела дорвать Юня.

– Зря старался, – Снежень шагнул вперёд. – У неё нет ключа, хоть она и наследница. Она его спрятала.

– Так отдайте её мне, – захохотал Декабрь. – Мне хватит четверти часа, чтобы выведать, где ключ. Ведь ты же скажешь, золотко? – слащавым голосом спросил он у меня.

Я с трудом сглотнула. Почему вновь этот первородный страх перед ним заставляет меня цепенеть? Я не хочу его бояться! Точно чувствуя это, Рюен обернулся к Декабрю, загораживая меня собой.

– В этот раз не выйдет, – прорычал он.

– Силёнок прибавилось за полгода? – засмеялся Декабрь. – Или батюшка рядом? Что скажешь, Январь, на чьей стороне перевес сил? Ты я, погляжу, просчитал. Где ж твои мордовороты?

– А ты хорошо оглядывался? – хмыкнул Январь в ответ, незаметно пятясь назад вслед за Мартом.

– Так никого не было, – развёл руками Декабрь. – Ключ-то где, золотко? Сама отдашь или мне силой взять?

И он снова рассмеялся, будто где-то забрехала старая собака. Спрыгнув с коня Декабрь чинно, словно барин, направился в мою сторону. Его дружина, имея полное преимущество, взяла в окружение воинов и их предводителей.

Теперь меня отделяла только спина Рюена от жадного взгляда двенадцатого князя. Я чувствовала, как княжич тяжело дышит, загнанный в угол собственного плана.

Вдруг, тенью скользнув среди застывших в недовершённом бою воев, перед Декабрём рухнула на колени Леся.

– Князь, помилуй! – срывающимся голосом закричала она, отбивая земные поклоны. – Пощади, князь! Всё расскажу! Только умоляю, пощади госпожу!

– Леся, – выдохнула я с ужасом, дёрнувшись в её сторону.

Но рука Рюена удержала меня от очередного необдуманного шага.

– И вы, князья и княжны! Пощадите мою госпожу! Небом заклинаю вас! Это всё я! Я! – она рыдала, уткнувшись лицом в землю. – Госпожа Расея ни в чём не виновата! Это я украла у неё ключ! Настоящий ключ!

– Леся! Что ты такое говоришь? – возмутился князь Октябрь.

– Простите меня, княже! Это всё я! Только заклинаю, отпустите мою госпожу! Она не виновата перед вами! Покарайте лучше меня! – Леся не смотрела в мою сторону, лишь мотала головой и рыдала. – Я взяла ключ.

– И где же он, маленькая птичка? – недовольно затопал ногой Декабрь, нависнув над ней, как скала.

Леся подняла на него глаза, полные слёз и ужаса. Бледная, точно смерть, с россыпью ярких веснушек и растрепавшейся чёрной косой, она была крошечной, как божья коровка без красного плаща.

– Я спрятала его, – пролепетала она. – Спрятала, князь. В башне соколиной спрятала.

Юня яростно прорычала, от негодования взмахивая широкими рукавами и топая ногой.

– Схватите эту девчонку! – заорала она своим воям. – Чего ты ждёшь, Декабрь?

– Не тронь её! – закричала я, вырываясь из-за спины Рюена. – Не тронь!

Декабрь расплылся в довольной улыбке, что кот, увидевший полную крынку жирной сметаны.

– Узнаю этот строптивый взгляд, – елейно протянул он. – Что ты сделаешь мне, золотко?

И, протянув руку к Лесе, сгрёб её за воротник, поднимая на ноги и привлекая к себе. Девушка дрожала от страха и рыданий. Но когда Декабрь поднёс к её горлу жало клинка, застыла, будто уже умерла.

– Леся!

Весь мой мир перевернулся, ухнул куда-то в недра всех княжеств. Мутным пятном рядом со мной заскользили размытые пятна воинов. Словно с глубокого дна колодца донеслись страшные голоса и звон стали. Я не замечала ничего перед собой кроме огромных серо-зелёных глаз Леси. Бежала к ней, отталкивая от себя тех, кто ринулся мне наперерез.

А потом всё замедлилось, застыло, как в моём самом кошмарном сне. Рёв голосов за спиной. Искажённые лица. Визг. Левое ухо оглушил свист разрезаемого воздуха. Вспышка боли в глазах Леси.

– Нет!

Алый шиповник на её груди расцветал так стремительно и ярко, будто торопился насладиться последними лучами заходящего солнца. Лепесткам не хватало место, и они начали опадать крупными каплями на землю, стекать по гладкому древку стрелы.

Декабрь равнодушно отпустил плечи Леси, и она, покачнувшись, стала оседать на землю.

– Леся! Лесичка! – завопила я в ужасе, хватая её и не давая упасть. – Леся!

Слёзы мешали рассмотреть лицо девушки, стремительно бледнеющее, будто вся краска уходила вместе с лепестками дикого алого шиповника.

– Только не умирай, – молила я её, убирая с лица непокорные чёрные волосы. – Слышишь, не умирай.

– Моя госпожа, – прошептала Леся, хватаясь за мою руку и глядя угасающим взглядом. – Твоя Леся остаётся навсегда верной тебе. Моя княжна…