Наталья Бокшай
Первым будет Январь

Её взгляд замер, и последняя слезинка скатилась по виску, забирая с собой всю боль. И лишь вечное Небо отражалось в застывших зрачках, принимая Лесю в свои объятия.

Наверное, я кричала, кричала так, как никогда в жизни. Но я не слышала ни себя, ни того, что творилось вокруг. Лишь боль в груди говорила о том, что всё было по-настоящему. Я с силой прижимала к себе Лесю, не веря в случившееся.

А потом звук точно включили. Резко, внезапно.

Вырвавшиеся из кольца Март и Январь прокладывали дорогу в мою сторону, но численный перевес был на стороне Декабря.

Воздух разрывался от щелчков хлыста Мары, дрожал от дыхания Снеженя.

Я обернулась.

Юня стояла с натянутой на тетиву стрелой, целясь в меня.

– Где ключ, Расея?

В глазах летней княжны плескалась чёрная ярость. Она больше не была той красивой и нежной девушкой, какой я увидела её впервые. Заострившееся от ненависти лицо утратило человеческие черты.

Спина Рюена возникла предо мной также внезапно, как и до этого.

– Стреляй! – крикнул он. – Стреляй, Юня!

– Рюен! – Ляна, цепляясь за руку защищавшего её супруга, в диком ужасе смотрела на творившееся. – Сыночек!

Юня отпустила тетиву. Стрела пропела свою последнюю песню под страшный крик Ляны, и впилась в плечо княжича.

Махнув мечом, он обрубил древко с оперением.

– Стреляй! – вновь закричал он.

Я видела, как Ляна бросилась к Юне, хрупкая, призрачная, отчаявшаяся. Длинные белые волосы взметнулись метелью, застилая Небо. Она толкнула безумную княжну, чья дрогнувшая рука вновь спустила тетиву, и обе повалились на землю. Стрела пропела, вонзаясь в телегу позади нас.

Едва Рюен бросился к матери, как чья-то тяжёлая рука легла мне на плечо и крепко сжала его.

Мне не нужно было поднимать глаза и оборачиваться.

– Попалась, мышка.

Я отпустила Лесю, бережно уложив её голову на опавшие жёлтые лепестки шиповника. Внутри меня горела огнём боль, пробуждая лютого медведя. Мой страх умер вместе с алым цветком на груди Леси. Зачерпнув пригоршню земли, я бросила её прямо в лицо нависшего надо мной Декабря, вскакивая на ноги.

– Ах ты…

Он попытался ухватить меня за руку, но я проворно скользнула в сторону, хватая из руки поверженного воина короткий меч.

«Шаг в сторону, маленький воин. – Отчётливый голос Января ворвался в мой разгорячённый мозг вместе с очередным порывом ветра. – Декабрь – левша, его удары короткие, рубящие. Но он давно утратил ловкость. Танец с ним будет недолгим. Он уже устал. Продержись немного. Я иду. Собери всю силу, а лучше – танцуй, но только влево, там его слепое пятно, хоть он и левша».

Его голос унимал клокочущую внутри меня ярость, отрезвлял мысли, давал сил. Тупой меч рисовал в воздухе морозные узоры, вновь и вновь отражая смертельные удары Декабря.

Перед собой я видела его потное лицо, сжатые зубы, сквозь которые первое время рвался смех от наслаждения поединком. Вот только уроки Буса не прошли даром. И когда двенадцатый князь, уставший и взмыленный, сделал коварный выпад вперёд, я увернулась, замахиваясь для удара. Лезвие жадно полоснуло бедро противника.

– Мышка умеет зубы скалить? – взвыл Декабрь, замахиваясь в полную силу. – Игра перестала быть игрой?

Удару не суждено было обрушиться.

Сталь ударилась о стать, высекая искры.

– Поиграем? – Январь оттолкнул Декабря с такой силой, что тот спиной налетел на телегу, едва не перевернув её.

– Давно не виделись, – прорычал двенадцатый князь и, рубанув воздух, ринулся в атаку.

– Шаг влево, маленький воин, – тихо сказал мне Январь, и я уступила ему.

Силы покидали меня, но времени думать об усталости не было.

Март едва не сбил меня с ног, пробиваясь туда, где был первый князь.

– Держись рядом, – на ходу велел он. – За нами гонится Мара. А у неё хлыст, знаешь ли…

– Знаю, – выдохнула я, сожалея, что со мной не было меча Миланки Синесветовны.

Бросив взгляд на Лесю, похожую на сорванный цветок, которому больше не суждено было увидеть рассвет, я схватилась за протянутую руку Марта, свистом звавшего своего коня.