Мария Высоцкая
Мой худший друг
Глава 31
Ариша
Десять, девять…
Перечеркиваю ответ. Вписываю новый.
В аудитории гробовая тишина. Идет экзамен. Все упорно пишут тест по математике.
Смахиваю выступившую на лбу каплю пота. Мозг искрит от напряжения.
Тридцать семь, тридцать восемь…
Я уже расправилась с первой частью заданий и никак не могу перейти ко второй. Накопленные за годы обучения знания не помогают. Мое внимание слишком рассеянно.
Пятьдесят два, пятьдесят три…
Взгляд снова фокусируется на секундной стрелке наручных часов. Они слишком громко тикают. Не позволяют сосредоточиться.
Пятьдесят девять, шестьдесят…
Оттягиваю рукав пиджак, накрывая плотной тканью циферблат, будто это сделает часы тише.
Выдыхаю. Переворачиваю лист, чтобы приступить к задачам.
Взгляд взметается вверх и сразу вбок. Упираюсь глазами в Азаринское плечо. Это точно издевка судьбы. Как мы могли попасть в одну аудиторию?
Снова смотрю в свой пустой лист. Перечитываю задачу. Минуты через четыре делаю набросок решения и зачем-то снова поворачиваю голову.
Фокусируюсь взглядом на чуть посиневшей скуле Азарина. Отек давно спал, да и синяк уже потихоньку начинает сходить с загорелой кожи. Пальцы на ногах поджимаются сами собой.
Интересно, он чувствует, что я смотрю?
Украдкой, как воровка, наблюдаю за Тимом. Он расслаблен, сидит пишет этот дурацкий тест, а у меня пальцы с такой силой ручку сжимают, что больно становится. Подушечки уже побелели от недостатка крови.
Это ужасно. Если бы я только знала, чем закончится та ночь, ни за что бы не стала с ним ругаться. Он же из-за меня… А если бы он разбился?
Снова смотрю на свое решение. Даже забавно, по математике оно у меня есть, а в жизни нет.
О том, что он попал в больницу, я узнала случайно. От мамы, после обеда. Услышала ее разговор с отцом и сорвалась из дома. Катя сказала, что за больница, но не успела объяснить мне, что его уже забрали. Я трубку кинула. Ну а потом, потом вообще телефон выключила.
В регистратуре мне что-либо рассказывать отказались, ну, кроме того, что Тима там уже нет.
Азарин мой звонок проигнорировал. Все звонки игнорировал, а когда все же ответил, не выслушал. Я двух слов связать не успела, но уже слушала монотонные гудки.
Может быть, стоило поехать к нему домой? По телефону он говорить не хотел, выключил его даже. Наверное, стоило, но я… я испугалась.
Мне себе было страшно признаться, что все из-за меня. А что, если его родители тоже меня виновной считают?
Что там произошло, толком никто не знает. Авария, не авария… Но факт того, что машину он разбил, есть…
Было стыдно и страшно. Хотя до сих пор ничего не изменилось.
Я опасалась его обвинений, осуждений. Он уехал, потому что я поставила точку… Поторопилась, снова была на эмоциях, как и неделю до. Они неподвластные рациональности. Они меня душат!
Вписываю в бланк ответ. Выдыхаю.
Снова на него смотрю. Уже по инерции. Только вот не ожидаю, что Тим тоже повернется.
Пара секунд. Наши глаза встречаются. Меня прошибает током. Замираю.
Пошевелиться не могу, только в горле сухо. Очень-очень. Смотрю на него, как мышь из норки.
Тим поджимает губы и резко поднимается со своего места. В аудитории сразу становится шумно.
– Я закончил, – кидает бланк на стол преподавателя-контролера. Забирает телефон из контейнера и выходит за дверь.
Вздрагиваю от хлопка. Он серьезно хлопнул дверью?
Рассеянно вглядываюсь в следующее задание.
Понятия не имею, как доделываю работу до конца. Просто в какой-то момент понимаю, что уже стою на улице и жадно хватаю ртом воздух. Он пахнет сырой землей и скошенной травой, потому что с утра был дождь.
– Арин! – Катька взмахивает рукой. Они с Данисом стоят на парковке.
– Привет, – иду к ним. – Ну вы как?
– Да вроде все написала. Тебя подкинуть?
– Папа должен приехать минут через пятнадцать. Спасибо.
– Ну ла… – Токман поджимает губы. Смотрит при этом за мою спину. Догадаться, кто там, несложно…
– Привет, – Азарин пожимает руку Даниса. – Катюх, – улыбается.
– Мы тут домой едем, – бормочет Катька и придвигается ближе ко мне. Она стала невольной свидетельницей последней точки нашего разлада. Думаю, ей так же некомфортно, как и мне. С одной лишь разницей, не болит… Ни сердце, ни душа у нее не болят.
– Ага, – Тим отмахивается от сестры и что-то спрашивает у Даниса.
Разобрать, о чем они говорят, я не могу. Каждая мышца тела напряжена до предела. Внутри образуется какая-то болезненная пустота. Черная дыра, пожирающая душу кусок за куском.
Он сделал вид, что меня тут нет. Цинично и очень жестоко.
Но разве не этого я хотела? Все закончить и жить дальше. Именно таким был мой план, наверное…
Сглатываю. Главное – не заплакать. Не здесь, не при нем.
– Там папа приехал, я пойду. Всем пока.
Сама не знаю, зачем бросаю взгляд на Азарина, лицезря разве что его затылок.
– Я позвоню, – это уже Катя.
Киваю. Разворачиваюсь и иду в сторону гостевой парковки. Папа, конечно, еще не приехал. Десять минут назад как из города выехал, даже если бы гнал под две сотни, вряд ли бы успел.
Перешагиваю маленькую лужу, в которой вижу свое мутное отражение. Всхлипываю. Не знаю, как так получается, но то, что я запинаюсь о ровный асфальт и мой нос может вот-вот соприкоснуться с землей – факт.
– Осторожно.
Его голос проникает в сознание стремительно. Азарин удерживает меня под локоть.
У него руки горячие, а у меня ледяные. Он пошел за мной? Внутри мгновенно селится маленькая надежда. Вера в то, что все не так уж и плохо.
– Спасибо, – бормочу куда-то в сторону, на Азарина намеренно не смотрю, не уверена, что в моих глазах нет слез.
Не хочу, чтобы он видел меня такой. Слабой, безвольной, некрасивой. С краснющими глазами и дрожащими губами.
– Не за что, – шумно выдыхает, и на миг его пальцы крепче сжимают мою руку, – просто смотри под ноги.
– Рада, что с тобой все хорошо, – смотрю на свои туфли.
Он игнорирует мои слова. Молчание затягивается, а мое сердце вот-вот выскочит из груди.
Буквально две секунды, прежде чем я снова вижу его спину. Он идет к своей машине широким шагом. Водитель, заметив его, вылезает из салона и открывает Тиму дверь.
Он шел не за мной, ему было просто по пути.
Шмыгаю носом и плетусь в буфет за кофе. В кармане жужжит телефон. Ловлю себя на том, что радуюсь. Глупо, конечно, но я почему-то решаю, что это Тим. Но нет… Катя.
Катюша: Ты как? Что он тебе сказал? Мы видели, когда уезжали, что он к тебе подходил.
Аринчик: Все нормально. Я чуть не упала, он просто меня поймал.
Катюша: Точно все хорошо? Может, мне вернуться?
Аринчик: Кать, с ума не сходи. Все норм.
Папа приезжает минут через двадцать пять. Я успеваю влить в себя два трехсотмиллилитровых стаканов кофе и съесть яблоко.
До дома мы добираемся в тишине. Он пару раз пытается со мной поговорить, но сил и желания делать это у меня нет.
Максимум, что я могу, это рассказать про тест и что немного волновалась.
– Мама там обед приготовила. Салат с ананасами, как ты любишь.
– Спасибо, – выдавливаю улыбку.
Не уверена, что у меня есть аппетит, я яблоко-то еле проглотила.
Закрываю глаза и по сотому кругу погружаюсь в свои мысли. Мне слишком плохо. Настолько, что организм, кажется, не выдерживает. Хочется лечь и не двигаться. А еще плакать, выть в подушку, потому что выразить эмоции как-то иначе я просто не могу. Не знаю как.
В субботу Катя собирает всех в ресторане, чтобы отметить завершение экзаменов, а заодно обсудить выпускной. Стоит ли туда идти? Не знаю…
Впереди еще химия, биология и английский. Уверенность в том, что я наберу хорошее количество баллов, тает с каждым днем.
Зубрю изо дня в день, а толку? Мысли все равно где-то на другой орбите. Учеба стремительно отходит на второй план, и все, что меня волнует, это мои душевные переживания.
Глава 32
Ариша
– Ты пришла, – Катюша чмокает меня в щеку.
– Ага, – развожу руками с робкой улыбкой на губах.
– Класс, садись. Мы уже почти все заказали, – сует мне меню, – выбирай.
Снова улыбаюсь, немного сконфуженно, правда, и опускаюсь на диванчик.
Чувствую, что Тим смотрит. И… Радуюсь этому? Конечно! Не зря же два часа проторчала у зеркала.
Я не хотела сюда приходить. Еще вчера была уверена, что проигнорирую. А сегодня утром… Не знаю, почему поменяла свое решение. Просто в какой-то момент встала с кровати, открыла шкаф и вытащила оттуда платье.
Прикрываю часть лица меню, делая вид, что его изучаю. Сама же тайком смотрю на Азарина. Он сидит напротив. Очередная насмешка.
Я много думала о том, что произошло между нами. Все это ужасно, неправильно… Наверное, мы оба погорячились.
Заказываю безалкогольный клубничный мохито и снова смотрю на Тима. На его губах ухмылка. Они с Королевым обсуждают какую-то машину.
Впиваюсь глазами в его лицо. Нет на нем эмоций. Маска.
Азарин транслирует безразличие. Ко всему. Ко всем.
Я в этом списке занимаю устойчивое первое место. Крепче сжимаю бокал, чувствуя, как от ледяного стекла немеют подушечки пальцев.
С математики мы больше не виделись. Он не звонил, и я тоже. Боялась вновь напороться на игнор. А он бы был. Уверена.
– …да Катя! – возмущается Данис.
– Какие мы недотроги, – Токман смеется.
Поворачиваю голову к ребятам.
– Нервный такой, да? – Катя мне подмигивает и кладет голову Кайсарову на плечо.
Все о чем-то говорят, улыбаются. А я… я вроде и с ними сижу, а вроде и нет меня здесь.
Тим больше ни разу на меня не посмотрел. Снова не поздоровался, когда я пришла. Молча отвернулся. Проявил открытое пренебрежение. Над столом даже пауза повисла, недолгая.
Это как последняя печать. Теперь все окончательно поняли, что мы расстались. К счастью, никаких шуточек и подколов на эту тему не было. Ребята повели себя так, будто ничего не произошло. Подвисли немного вначале, но быстро адаптировались, за что им огромное спасибо.
Странных взглядов и слов я бы точно не вынесла.
– Ребята, всем привет!
Поднимаю голову и замираю. Янка.
Рядом с нашим столиком стоит Романова.
Катька сглатывает. Я замечаю, как вытягивается ее лицо, на нем отпечатывается ужас. Ее взгляд мечется между «гостьей» и братом.
– Тебя сюда не звали, – Тим подается чуть вперед, упираясь ладонью в стол.
– Ты – нет, – улыбается, – а Катюха – да.
Азарин бросает прищуренный взгляд на сестру.
– Я ее не звала. Тим, правда…
– Да ладно вам. Видели бы вы свои лица. Шутка. Мимо шла, заметила вас, решила поздороваться.
Яна неестественно смеется. Цепляет меня взглядом, и ее губы расплываются в кровожадной улыбке.
– А вы не вместе? – снова смотрит на Тима. – Не простила, что ли? – морщит нос. – Арин, ты извини, но он сам. Я не хотела ничего такого…
– Вон отсюда пошла, – снова Азарин, уже не скрывая агрессии.
– Фу, как грубо. Но ты же знаешь, грубость меня заводит.
Тим делает рывок и поднимается на ноги.
– Стоп! – Данис толкает Азарина обратно на диван. – Яна, иди отсюда, а?
Они продолжают словесную перебранку. Опускаю взгляд. Щеки пылают от подкатывающего стыда. Нужно было сидеть дома.
Поднимаюсь с дивана. Движения получаются резкими. Я задеваю рукой бокал и опрокидываю на себя остатки льда и мохито.
На платье красуется пятно. Подол прилипает к ногам, но вряд ли это сейчас важно.
Главное – уйти отсюда. Просто исчезнуть. К счастью, я здесь мало кого интересую.
Толкаю стеклянную дверь ладонями и жадно хватаю воздух. Меня немного потряхивает. Губы дрожат, и пальцы, кажется, тоже. Сердце снова пронзает острая игла боли. Прижимаю ладонь к груди, словно это поможет.
Сразу чувствую его присутствие. Хватает мгновения. Он вышел, и я его почувствовала.
В глазах слезы. Но сегодня мне плевать. Пусть видит меня жалкой, разбитой, слабой, заплаканной… Вот такой. Пусть видит, как мне больно.
Больно из-за его глупого, необдуманного поступка. Из-за этой дуры, которая возомнила, что имеет право говорить все то, что она там несла.
Всхлипываю и делаю шаг назад. Не хочу, чтобы он подходил, и одновременно желаю этого больше всего на свете. Мне нужно, чтобы он сказал, что все это неправда. Что все это затянувшаяся шутка. Сказал и обнял.
Тим приближается. Сокращает расстояние между нами. Смотрит сверху вниз.
– Ты рад? – смотрю на него затаив дыхание. – Мне больно… Ты всегда хотел сделать мне больно, – кусаю губы. – У тебя получилось.
Он молчит. Смотрит, играет желваками и молчит.
А мне, мне хочется кричать, впервые за все время, мне хочется орать, обвинять, драться… Не знаю. Я устала молчать. Устала держать все свои обиды в себе.
– Я звонила, я думала, ты разбился, а ты просто сбросил звонок. Просто проигнорировал. Обида, правда? В таких вещах нет места обиде! Когда дело касается жизни, плевать на обиды! – Со всей силы толкаю его в грудь. Он отшатывается на пару сантиметров.
Мы стоим посреди улицы. Я реву, Тим придерживает меня под локоть. Вокруг люди ходят, солнце печет. И платье у меня мокрое, а еще ноги подкашиваются, потому что я перенервничала.
– Я…
Он выдыхает, а потом ослабляет захват.
– Извини, – говорит совсем тихо. Отстраняется. Я не чувствую больше его пальцев. Не чувствую…
Всхлипываю, а он уходит. Просто идет к своей дурацкой машине. Тот самый монстр с тонированными стеклами, в котором все это началось.
Смотрю Тиму в спину не моргая. Слов нет. Ничего нет. Я никого вокруг себя не вижу и не слышу.
Чувствую, как по щекам катятся слезы. Ноги не держат. Каблуки зачем-то надела… Красивой хотела быть. Зря. Дура. Какая же я все-таки дура.
Медленно опускаюсь на пыльный асфальт прямо в белом платье. Все равно уже.
Ненавижу его. Я так сильно его ненавижу. Почему именно он? Мой кошмар детства наяву. Убил меня. Растоптал. Чертов бугимен!
Роняю лицо в ладони и снова захожусь плачем. Давлюсь собственными слезами.
– Встань, – его голос. Снова слишком близко.
Сначала голос. Потом руки. Он подтягивает меня наверх, отрывает от земли.
– Арина!
Поднимаюсь. Нехотя, безвольно. То, что до машины он тащит меня на руках, я, конечно, замечаю. Вцепляюсь в его плечи и дышу с ним одним воздухом, продолжая реветь.
Тим сам меня пристегивает и отодвигает сиденье чуть назад. Достает бутылку воды из подстаканника.
– Попей.
Забираю у него минералку. Сжимаю пластик дрожащими пальцами и снова всхлипываю. Делаю пару неряшливых глотков и начинаю икать.
– Я такси себе вызову.
– Сиди тут, – бросает раздраженно и заводит двигатель.
Снова икаю и задерживаю дыхание. Виски́ будто иголками пронзает, еще немного, и голова лопнет. Зажмуриваюсь. Потому что солнечный свет, попадающий даже через тонированное стекло, раздражает сетчатку.
Азарин выезжает за город. Домой меня, видимо, везет. Вот как я туда приду? В мокром платье и с зареванным лицом?
– Останови где-нибудь на въезде в поселок. Я пройдусь, – бормочу и смотрю на свои пальцы.
Тим кивает. Минут через десять и правда притормаживает через сотню метров от КПП.
Тянусь к ручке двери, но он оказывается проворней. Перехватывает мое запястье.
– Посиди десять минут. У тебя тушь потекла… – протягивает пачку влажных салфеток.
– Спасибо.
Пока я включаю фронталку и оттираю черноту под глазами, Тим сидит молча, прилипнув затылком к подголовнику. Глаза закрыты. В машине тихо. Музыка не играет. Все, что мы оба слышим, это его рваное дыхание и мои периодические всхлипы и шмыганья носом.
Кладу салфетки в дверной карман. Телефон засовываю обратно в сумку и прилипаю к спинке кресла.
Странное ощущение. Меня будто что-то держит. Не могу выйти из машины. Не могу…
– Можно я тебя поцелую?
Его вопрос прилетает неожиданно. Хрипловатый голос окутывает сознание. Медленно киваю и бросаю взгляд на Тима.
Он тоже на меня смотрит. На губы. Потом чуть выше. Глаза в глаза.
В животе что-то ухает. Легкие переполнены. Приоткрываю рот.
Чувствую его губы на своих. Мягкие, теплые. Закрываю глаза. Внутри все снова переворачивается. Он рядом, он близко. Мне так этого не хватало. Его не хватало. Все эти дни я отчаянно желала оказаться с ним рядом.
Пусть это глупо, пусть ошибка… Плевать.
Тим сжимает меня в своих руках крепко-крепко, словно последний раз. Снова чувствую свои слезы. Облепляя его шею, лицо своими спонтанными прикосновениями. Потом так же хаотично целую.
Меня ведет. Его тоже. Обоюдное сумасшествие и раскаленный воздух.
Тим находит в себе силы оторваться первым. Немного отстраняется, все еще удерживая меня в своих объятиях.
– Я очень сейчас хочу забить на все и попросить тебя меня простить. Попросить начать все сначала, – шепчет, касаясь губами моей щеки. – Очень хочу, но так будет только хуже. Ты была права. Не получается у нас…
Чувствую его дыхание на своей шее. Стискиваю зубы.
– Прости меня, ладно?
Часто-часто киваю. Хочется сказать ему хоть что-то, но я не могу. Как только пытаюсь открыть рот, сразу слезы.
– Тим, – реву куда-то ему в плечо.
– Отец твой идет.
– Что?
Отрываюсь от Азарина. Бросаю взгляд в лобовое стекло и вижу идущего к нам папу. Как он…
– Я ему написал, чтобы он тебя забрал.
Сглатываю. Руки ослабевают. Нет же! Все тело.
– Все будет хорошо, – Азарин улыбается, едва-едва. Целует меня в щеку и подталкивает к двери, которую уже с той стороны открывает папа.
Впервые в жизни мне хочется закатить прилюдную истерику. Я не знаю, что мне делать. Он со мной попрощался. Я с ним тоже. Теперь остается только жить дальше… Но как?
Я привыкла с ним! Я не хочу без него.
Но все это остается где-то внутри, глубоко-глубоко. Потому что внешне я лишь взмахиваю рукой и, расправив плечи, оказываюсь рядом с отцом.
Домой мы идем молча. Отец то сжимает, то разжимает кулаки. Злится на Тима, да и на меня, наверное, тоже.
Где я была, что со мной, не спрашивает. Что уже хорошо.
Остаток дня я не выпускаю телефон из рук. Надеюсь, что Тим позвонит, а когда набираю сама, оказывается, что номер больше недоступен…
А дальше, дальше вручение аттестатов, выпускной, на котором Тим не появляется, поступление и новая жизнь. Только почему-то не такая яркая, как раньше. Но я справлюсь. Обязательно справлюсь.
