Мария Высоцкая
Мой худший друг
– Я помню. Руки вот, – снова поднимаю ладони.
– Азарин…
– М?
– Поцелуй меня…
Два раза меня просить не надо. Сгребаю ее в охапку. Чувствую под ладонями ее тепло.
Бешеные чувства собственничества и страха, что все может закончиться, терзают. Когда я вообще успел настолько вляпаться? Это навсегда?
Чувствую ее губы. Трогаю ее волосы и одновременно навожу на голове шухер.
Аринка миниатюрная, но не костлявая. Я бы даже сказал, очень фигуристая. И грудь, и задница – все при ней.
Выдыхаю. Отстраняюсь. Всего на пару сантиметров.
– Ты завтра правда будешь весь день занята?
Она раздумывает несколько секунд и отрицательно вертит головой.
– Я тебе соврала. Справлюсь за полдня.
– Ночью, за городом, на заброшенной вертолетной площадке будем дрифтить. Не хочешь поприсутствовать?
– Папа меня не пустит ночью. Даже с тобой.
– А мы никому не скажем. Я заберу тебя тихо.
– Как?
– Соглашайся, увидишь.
***
– Пока, – делаю шаг назад, потому что за входной дверью с витражными вставками загорается свет. Через них-то его и видно.
– Пока, – Арина опускает взгляд, все еще продолжая сжимать мою ладонь.
Провожаю ее до самого дома. Можно сказать, сдаю из рук в руки ее отцу. Дядь Степан незамедлительно открывает эту самую дверь, руки наши к тому моменту уже разомкнулись.
На Громовой пальто, из-под которого торчит красный капюшон моей толстовки. Платье свое она в пакет закинула.
Спускаюсь по ступенькам, пару раз оглядываюсь. Дверь уже закрылась. Закрываю калитку и сажусь в тачку. Хорошо, что она все это время стояла в паркинге аппартов.
Щелкаю поворотником и выезжаю на трассу.
На телефон падает очередное сообщение от Татарина. Текст не меняется. Он все еще зовет в клуб. Пораскинув мозгами, еду туда.
Настроение болтается где-то над головой.
Весь вечер улыбаюсь как полный дебил, потому что зациклил в своей башке каждый момент этого короткого вечера, пока был с ней вдвоем. Посекундно.
К тому же отца в городе нет, у службы безопасности послабление на этом фоне, можно и немного оторваться. Ну, как оторваться, посидеть в випке и поглазеть на толпу под веселые разговоры. Без фанатизма, короче.
– Всей хай! – падаю на диван.
Татарин лениво растягивает губы в улыбке, сидя в компании двух тянок.
Листаю меню, параллельно бросая взгляды в толпу. Осматриваюсь.
– Тим! – пальцы Ады зарываются мне в волосы.
– Руки, – сжимаю тонкое запястье, – убери.
– Ты чего такой злой?
Грановская дует губы и садится рядом. Провокационно закидывает ногу на ногу, чтобы ее кожаная юбка задралась до пупка, видимо.
Ада постоянно крутится в нашей тусовке. Раньше мы иногда даже вместе зависали. Но «раньше» – тут главное слово.
– Я сама доброта, – отталкиваю от себя лодыжку, которую она пытается пристроить на моих коленях.
Грановская цокает языком. Гримасничает, но продолжает улыбаться как дура.
Хочется закатить глаза от всех этих жеманностей.
– Может, потанцуем? – не унимается. – Или можем к тебе поехать…
Выдыхаю. Откидываю меню и прошу официанта принести мне воду с лимоном. Наблюдаю за удаляющейся девочкой в униформе и только потом поворачиваюсь к Аде.
Спать я ни с кем не собираюсь. Ни с Адой, ни с кем-то здесь еще.
В этом плане у меня есть принципы. И в сложившейся ситуации в свои штаны кого попало я не пускаю. Да и девахи, что перманентно крутятся в нашей тусовке, частично на всех поскакать успели. В последнее время меня это жутко напрягает.
– Нет, – качнув головой, делаю глоток из принесенного стакана. – Советую переключиться на Дюшу.
Грановская переводит взгляд на Королева. Морщится.
– Ты же знаешь, что я хочу только с тобой. Давай выйдем, я сделаю тебе приятно.
– Свали отсюда.
– Что?
– Ты глухая или тупая? Встала и пошла отсюда.
Ада хлопает глазами. Поджимает губы и, фыркнув, вскакивает на свои длинные ноги.
– Козел!
Он самый. Откидываюсь затылком на спинку дивана.
Время переваливает за два ночи. Кручу в руках смартфон, а потом пишу Аринке.
Я: Спишь?
Ответ приходит ровно через полминуты.
Ариша: Нет. Просто лежу.
Я: Фоточку скинь.
Ариша: Обойдешься.
Сообщение заканчивает недовольным смайликом.
Я: Уже скучаю. Ты же не передумала насчет вечера?
Ариша: Нет.
Я: Отлично. В полночь будь готова.
Завершаю свое послание сердцем. В ответ получаю улыбочку и убираю телефон в карман.
После клуба прихватываю Королева. Примерно до пяти торчим на гонках. Нужно вытрясти взбрызнувшийся в кровь адреналин от ожидания сегодняшней встречи с Громовой. Потому что и так руки ходуном ходят. Вся башка только ей забита.
Еще суток не прошло, а я по ней уже соскучился. Пока на квартире были, до смерти ее, наверное, зацеловал. Она даже начала попискивать, что губы болят.
– Король, я домой, тебя подкинуть?
– Не, я с пацанами.
Киваю и запрыгиваю в тачку. Дома падаю лицом в подушку даже не раздеваясь.
Просыпаюсь часа в два.
Принимаю душ, переодеваюсь и спускаюсь в столовую. Мама как раз обедает.
– Доброе утро, – взмахивает вилкой. – И во сколько ты вчера пришел?
– Часов в пять, – выдвигаю для себя стул. – Трезв и адекватен, был, – уточняю.
– Мы с тобой, кажется, договаривались, что ты дома появляешься не позже двух.
– Это старая договоренность. Тогда я был несовершеннолетним. Пора заключить новый договор.
– Кто-то решил осмелеть, пока папы в городе нет?
– Ни в коем случае, – улыбаюсь. Хотя мама, конечно, права. При отце я бы под утро домой не заявился. Чревато последствиями. – Это была разовая акция, – сдаюсь. – Ты же ему не скажешь?
– Вон, – кивает на окно, – Вячеслав доложит.
Вячеслав – это начальник службы безопасности.
– Ну можно же как-то договориться, – демонстрирую тридцать два зуба.
Мама отвечает ответной улыбкой и качает головой.
– Ты у нас теперь мальчик совершеннолетний, поэтому сам с папой объяснишься и передоговоришься, – подмигивает.
– Ты явно хочешь моей смерти, – ковыряю ложкой поданный суп.
– Нет. Лучше расскажи-ка, почему мы вчера с тобой так неожиданно пошли на балет?
– Хотел тебя порадовать.
– Ты не любишь театры.
– Зато ты любишь.
– И Громовы.
– При чем тут Громовы?
– Да так, – она снова улыбается. При чем так провокационно, будто с издевкой.
– Мам!
– Что «мам»? – округляет глаза. – У Арины вчера платье красивое было, да?
– Ага, – соглашаюсь на автомате. Вообще, все, что касается Громовой, у меня на автомате происходит.
Раздраженно прикрываю глаза и слышу тихий родительский смешок.
– Ладно, не злись. Мне просто интересно, что у вас там происходит.
– Давай сменим тему.
Засовываю ложку супа в рот и снимаю с блокировки телефон.
Снова пишу Громовой. Если она и сегодня решит слиться, я ее просто растерзаю.
Я: Привет! Про вечер помнишь? Все же в силе?
Ариша: Да.
Ариша: Наверное.
Ариша: Папа не отпустит ночью…
Я: Ты ему не говори. К двенадцати просто будь готова.
Ариша: Уйти тайком?
Прям вижу ее вытянувшееся лицо и глаза по пять рублей.
Я: Именно. Будет весело.
Ариша: А если там будет кто-то из школы? Там, куда мы идем. Все узнают…
Я: Не будет. Это другая компания.
Ариша: Ладно.
Вечером вытаскиваю из дома персонала раздвижную лестницу и кидаю в багажник. К дому Громовых приезжаю, вырубив фары. Тачку кидаю метрах в двух от участка.
Быстро перелезаю через забор со стороны заднего двора, аккуратно и, самое главное, тихо перетягивая за собой лестницу.
Тянусь к телефону и звоню Арине.
– Окно открой, – бегло осматриваю здание. Освещение во дворе они еще до конца не подключили, что мне только на руку.
– Открыла, – шепчет в трубку.
Осматриваюсь, понимая, что стою прямо напротив ее окна.
Раздвигаю лестницу и, спрятав телефон в карман, залезаю на второй этаж.
Аринка уже торчит в окне.
– Готова? – не могу сдержаться, поэтому подтягиваю ее к себе, касаясь губ.
– Ты как сюда попал?
У нее горит ночник, поэтому я вижу ее ошалелый взгляд.
– У вас охраны вроде нет.
– Зато есть камеры. Папа узнает… Увидит и убьет меня.
– Не парься, я потом все сотру.
– Снова проникнешь в наш дом?
– Ага, – закатываю глаза, – дистанционно можно это сделать, если знать как.
– А ты знаешь?
Продолжает ломаться, хотя сама стоит в джинсах, водолазке и с пуховиком в руках.
– Знаю. Иди уже сюда.
– Где ты взял лестницу?
– С собой привез. Молча слезай, а?!
– А как мы через забор? Лестница только с одной стороны будет.
– Я тебя поймаю. Молчи.
___
*Багрепорт – сообщение или отчет об ошибке с её описанием, причиной возникновения, приоритетом и прочими свойствами.
* Демка – демонстрационная версия чего-либо, как правило, с урезанным функционалом или с пробным периодом использования.
Глава 16
Ариша
Текст перед глазами плывет. Отодвигаю от себя методичку и шумно выдыхаю. Снова смотрю на часы. Пятнадцать ноль-ноль.
Весь день сижу в ожидании и ни на чем не могу сосредоточиться. Задание, которое дали на дополнительных занятиях, делаю уже больше трех часов, но на деле не продвинулась дальше второй страницы. Все время отвлекаюсь то на телефон, то на собственные мысли.
Их там так много, в моей голове.
Воображение пестрит разносортными фантазиями, а память примерно раз в десять минут возвращает во вчерашний вечер.
Часы, которые мы провели вдвоем. Только я и Тим.
Губы покалывает, а уши сразу краснеют. Я помню каждое его слово, каждый взгляд, каждое прикосновение. Снова и снова воспроизвожу все это в голове и улыбаюсь как полная дура.
Внутри такое странное, но ужасно приятное чувство, я будто притаилась в ожидании чего-то большего. Сердце снова частит, но теперь не от волнения, а от накатившего трепета.
Кусаю губы, залипаю в тетрадь, но ничего в ней не вижу. Ни строчки. Перед глазами яркие картинки. Поднимаю руку, смотрю на пальцы и будто наяву чувствую, как он вчера сжимал мою ладонь.
Дыхание перехватывает, но хлопок двери за спиной отрезвляет.
Это мама, и она принесла мне чай. Моргаю, стараясь вернуться в реальность.
– Передохни, – ставит чашку на стол, – четвертый час сидишь.
– Спасибо, – обхватываю чашечку и подношу к губам.
Теплая жидкость щекочет тонкую розовую кожу, и я снова ловлю себя на мысли о поцелуях.
Настоящих. Требовательных, но в то же время нежных. Всепоглощающих просто…
Мама все это время что-то говорит. Я лишь киваю и потихоньку стыжусь своей отстраненности.
В какой-то момент даже начинает мучить совесть. Я никогда не врала родителям, а теперь получается…
Желание все ей рассказать появляется мгновенно, но я вовремя прикусываю язык.
Не стоит. Не нужно!
Около десяти вечера демонстративно спускаюсь на кухню, чтобы попить чая и громко всем объявить, что лягу сегодня пораньше. Это никого не удивляет, завтра ведь в школу.
Тайком протаскиваю наверх ботинки с пуховиком и быстренько прячу в шкаф, потому что папа обязательно заглянет, чтобы пожелать мне спокойной ночи. В принципе, минут через десять так и происходит.
А вот когда он уходит, резко подскакиваю с кровати, начиная расхаживать из угла в угол, постоянно посматривая на телефон.
В какой-то момент даже подушки под одеяло засовываю, целых три штуки, для подстраховки. Но Азарин так и не звонит.
Может быть, он вообще не приедет? Может, пошутил?
Вдруг это игра? Что, если все это – его очередное веселье?
Сколько раз в жизни он надо мной издевался. Что, если делает это и теперь?
Нет!
Не может такого быть. Просто не может.
Не после вчерашнего вечера, который мы провели вдвоем. Только не после этих нескольких часов наедине. Он так смотрел, так смотрел, пальцы на ногах поджимались. Меня саму же словно перепрограммировали. Я думать ни о чем не могу, есть не могу и пить тоже.
Весь день только о Тиме думаю.
Голос его в своей голове воспроизвожу. Фразу на слова разбиваю и пытаюсь вычленить какой-то сакральный смысл. Во всем. В каждой букве, в каждом брошенном взгляде.
Пальцы охватывает легкая вибрация. Переворачиваю телефон экраном вверх. Он все-таки приехал, иначе зачем звонит? А может… Может, чтобы сказать, что у него планы изменились? Но, если это так, я просто не переживу. Точно с ума сойду.
Подношу к уху динамик, из которого сразу раздаются указания.
Азарин – настоящий сумасшедший. Он даже лестницу с собой притащил!
Открываю окно и почти сразу попадаю в плен его глаз. Не сразу соображаю, что он подтягивает меня к себе рукой. Смущаюсь и задерживаю дыхание.
В груди разгорается огонь, языки пламени облизывают кожу, по которой разбегаются колючие мурашки.
Чувствую прикосновения его губ и снова мешкаю. Целый день ведь его ждала, места себе не находила, а сейчас снова веду себя как заторможенная идиотка.
Божечки, когда все так резко изменилось? Когда я стала смотреть на него так, как это делаю сейчас? Как на Бога какого-то. Его настойчивость, театр этот и вот сейчас, покорила…
Натягиваю пуховик, шапку и перекидываю ногу через подоконник. Вынимаю из кармана широкую изоленту и заклеиваю окно, потому что закрыть его снаружи просто нереально.
Азарин ухмыляется, наблюдая за моими действиями.
Да, я тоже подготовилась, между прочим!
Тим спускается и терпеливо ждет, пока я преодолею квест с лестницей. Спрыгиваю на асфальт и почти сразу попадаю в кольцо рук, ощущая его ладони на своем теле.
Айкаю от неожиданности и снова слышу его это тихое: «Молчи».
Молчи?
– Легко сказать, – ворчу. – Я, вообще-то, первый раз в жизни сбегаю из дома. Ночью!
Раньше такое не то что в моей голове не укладывалось, оно там просто-напросто не возникало. Но Азарин даже здесь просочился. Он, как сорняк, пустил корни, и фиг от него избавишься, пока сама не сдашься и не примешь поражение.
И я, как мне кажется, уже на грани.
Тим аккуратно кладет лестницу на землю под окнами. Уронить эту штуку на асфальт будет очень опрометчиво. Спалимся. Родители же точно услышат.
Наблюдаю за тем, как он прижимает железо к асфальту и, выпрямившись, поворачивается ко мне. На нем расстегнутая куртка, волосы взлохмачены.
Тру подушечкой пальца камешек на своем колечке и опускаю взгляд.
– Пошли.
Азарин сжимает мою руку и тянет вглубь заднего двора.
Еще пару дней назад я жаловалась папе, что во дворе до сих пор нет нормального освещения, но сейчас, пробегая по вычищенным дорожкам в темноте, готова сказать ему спасибо за то, что не подгонял электриков.
– Сейчас подсажу, – командует Азарин, стряхивая снег с забора, – сядешь и перекинешь ноги. А я тебя с обратной стороны поймаю.
Этот дом – вторичка и достался нам ниже рыночной стоимости, потому что бывшие владельцы в спешке эмигрировали. Здесь был ужасный интерьер и кирпичный забор, который летом будут менять. Но сейчас он даже на руку. Потому что через него легче перебраться.
– Хорошо, – соглашаюсь и надеваю перчатки.
Тим отрывает меня от земли. Хватаюсь за кирпичное ограждение и подтягиваюсь вверх. Не уверена, что смогла бы сама сюда залезть. Перекидываю ноги через забор, а сама наблюдаю за тем, как Азарин в три ловких движения оказывается по другую сторону нашего двора.
– Прыгай, – поднимает руки.
– Мы упадем.
– Не упадем.
Закусываю губу и медленно начинаю стекать вниз. Даже зажмуриваюсь. Когда чувствую, что он меня держит, распахиваю глаза.
На улице полумрак. Свет от соседских и уличных фонарей дотягивается до нас не со всех сторон, но я прекрасно вижу его лицо, на щеках отброшена тень от длинных ресниц. А может, уже просто представляю по памяти. Мне кажется, я весь вчерашний вечер именно этим и занималась. Срисовывала каждую черточку. Запоминала.
А когда пришла домой, уснула в его толстовке. Почти до самого утра в ней проспала, поверх покрывала.
– Ну привет, – он улыбается.
Мои ладони лежат на его плечах, а наши взгляды находятся на одном уровне. Мои ноги болтаются в воздухе, так и не соприкоснувшись с землей. Тим, как поймал меня, так и не отпускает.
– Привет.
Облизываю губы, и он почти сразу накрывает их своими.
Тело высвобождает кубометры жара от одного только соприкосновения.
Тянусь вниз, чувствуя под ногами почву. Отстраняюсь первой, хоть и дается это с трудом.
– Едем?
Азарин кивает и снова тянет меня за собой, только теперь вглубь улицы, где оставил свою машину. Она приветливо подмигивает нам фарами.
В салоне тепло. Стягиваю капюшон, перчатки и расстегиваю верх пуховика.
Азарин скользит по мне взглядом. Его губы складываются в улыбку. Такую дерзкую, озорную.
Поворачиваю голову, крепко сжимая в руках свою шапку. Делаю глубокий вдох и впервые сама к нему тянусь. Касаюсь губами холодной щеки и, отпрянув, прилипаю к спинке сиденья.
Знаю, что сама провоцирую. Но сегодня я к этому точно готова. Его руки, до этого спокойно лежащие на руле, отрываются от кожаного материала.
Глаза устремляются к моему лицу. Азарин делает резкий рывок. Теперь между нами всего лишь пара миллиметров.
Часто, но очень тихо дышу. Не хочу выдавать свое волнение, но оно есть. Я, как кувшин, заполнена им до самых краев.
Неосознанно веду языком по пересохшим губам, замечая, как во взгляде Тима начинает полыхать огонь. Настоящее пожарище. И руки у него такие же, горячие-горячие. Я прекрасно это чувствую, когда широкая ладонь ложится на мою шею. Сглатываю.
Мир замирает. Земля больше не крутится вокруг своей оси. Нет. Она вот-вот с нее слетит.
– Так и куда мы едем? – бормочу, а у самой сердце сейчас разорвется. Эмоции переполняют, наползая на глаза мутной поволокой.
Часто моргаю. И сдвигаюсь буквально на сантиметр. Этого хватает, чтобы запустить цепную реакцию.
Настойчивые губы снова берут в свой плен. Внутри все сжимается. Пальцы покалывает, но я все равно зарываюсь ими в растрепанные темные волосы, понимая, что ремень безопасности меня сейчас просто душит.
Грудь вздымается, а воздуха катастрофически не хватает.
Азарин и сам тяжело дышит. Будто вот-вот не выдержит и взорвется. Его и так тесный захват становится сильнее. Ладонь проскальзывает мне под поясницу, и он толкает меня на себя.
Наши губы больше не соприкасаются. Теплый нос трется о мою щеку, а ладонь все еще обхватывает шею.
– Увидишь, – говорит совсем тихо.
Видимо, это запоздалый ответ на мой вопрос.
С нами происходит что-то ненормальное. Слишком сильное притяжение. Все это – слишком!
Но в то же время так естественно. Я не воспринимаю его чужим. Абсолютно. И дело не в том, что знаю много лет. Тут что-то другое, что-то так быстро пробирающееся к сердцу.
Тим медленно отстраняется. Снова бросает взгляд на мои губы, которые я тут же поджимаю, и откидывается затылком на подголовник.
В машине звенящая тишина. Она окутала здесь каждый миллиметр пространства.
Пока я пытаюсь поймать внутреннее равновесие, Тим заводит машину и даже трогается с места.
Вижу, что он и сам на взводе. Движения слишком резкие, да и вообще выглядит он так, будто вколол себе несколько кубиков адреналина.
Еще буквально вчера между нами так не искрило, а сегодня словно сорвались маски. Оставаться наедине теперь опасно и сладко одновременно.
– Кхм, – Тим прокашливается в кулак, – подай воды, там, в кармане. В двери.
Послушно тянусь рукой вниз, вытаскивая бутылку воды. Когда отдаю ее Тиму, наши пальцы соприкасаются, и меня прошибает электрическим разрядом. Вздрагиваю, а потом наблюдаю, как жадно он пьет.
Весь путь я нахожусь в каком-то мареве. Поэтому за дорогой совершенно не слежу.
Чувствую, как атмосфера между нами накаляется, а потом, потом, машина просто тормозит. Так же заторможенно осматриваюсь, понимая, что мы на какой-то большой, но плохо освещенной площадке. Здесь толпа народа, много машин, орет музыка.
Тим опускает стекло. Воздух, попавший в салон, слегка отрезвляет.
– О! Тимоха, здорово!
К машине кто-то подходит. Азарин пожимает ему руку, а я сижу как мышка.
– Ты сегодня в теме? Обещал, – снова чужой голос.
– Посмотрим.
Тим ухмыляется и поворачивается ко мне.
– Пойдем?
Часто киваю и толкаю дверь со своей стороны. Музыка становится еще громче, а в нос ударяет запах жженой резины и дыма. Верчу головой по сторонам.
Народа куча.
Азарин огибает капот, пока я мешкаю. Берет за руку и тащит в сторону компании человек из пятнадцати. Девочки громко смеются, улыбаются, парни, впрочем, делают то же самое.
Черный пуховик и высокие массивные ботинки были прекрасным выбором, потому что особо я не выбиваюсь. Здесь полно людей в очень ярких шмотках. Но в моем гардеробе все, что цветное, практически всегда делает из меня двенадцатилетку. Из-за роста.
– Арина!
Голос Азарина врывается в мой размышляющий мир, и я поворачиваю голову. Он меня представляет, киваю. Улыбаюсь. А потом наталкиваюсь на очень недовольный, я бы даже сказала, злой взгляд.
Высокая брюнетка. Стройная, в черной короткой куртке с логотипом в виде перевернутого треугольника и кожаных штанах. Яркая красная матовая помада, стрелки…
– Натали.
Она представляется сама, продолжая прожигать во мне дыру и оценивать. Именно оценивать, судя по тому, как взгляд скользит от моей макушки к пяткам.
– Арина, – киваю и дежурно улыбаюсь, на автомате жмусь ближе к Азарину, который будто только этого и ждал.
Его рука сразу ложится на мое плечо, и он подтягивает меня к себе на максимум.
Натали прищуривается и мгновенно включается в разговор. Они треплются о машинах. Я в этом полный ноль. Предел моих знаний – это название марок, но многие друг от друга даже не отличу.
Новая знакомая умело перетягивает внимание на себя. Много и громко говорит, смеется и уже четыре раза касается Азаринского плеча.
Прилипаю щекой к его куртке, где-то в области груди, и без интереса наблюдаю за происходящим. Хотя внутри меня просто взрывает.
Что блин вообще происходит?
– Ариш, один заезд, и свалим, – Тим склоняется к моему лицу. – Давно обещал просто. Ты же со мной?
– Никогда, – закатываю глаза, параллельно наблюдая, как они скидывают деньги.
– Трусиха.
– Сам такой.
– Тогда я, – Натали с улыбочкой подплывает к нам. – Ты ведь не против? – смотрит на меня в упор.
Против! Полностью против!
Но, если так скажу, Тим решит, что я ревную. А я не ревную. Нет ведь? Или да?
– Мне без разницы, – отмахиваюсь, замечая не слишком любезный взгляд Азарина.
Он злится?
– Не без разницы, – его бровь провокационно ползет вверх. – А просто страшно.
Знаю, что он сейчас манипулирует. Знаю, но все равно ведусь.
– Поехали!
Выдергиваю руку из его ладони и демонстративно топаю к машине. Дверью хлопаю громко, также стараясь привлечь максимум внимания. А еще почувствовать удовлетворение от того, с каким лицом стоит эта Натали. Ее будто уксусом напоили. Так-то!
Азарин не заставляет себя ждать, почти сразу садится за руль.
– Если что, с Наташкой у меня ничего нет.
И вот зачем он это сказал? Думает, что я ревную?
– Вообще, меня это не особо волнует.
Тим ухмыляется и пару раз кивает, как бы говоря – так я тебе и поверил.
Гад!
