Иногда чужое предательство – это подарок.
Целых два билетика в счастье.
– Пока, – целую мужа в щеку.
Лёша заходит в лифт и скрывается из виду, даже не обернувшись.
– Ну и кто так мужа провожает? – свекровь в привычной ей манере закатывает глаза.
– Нормально я его провожаю.
– Конечно. Счастливые мужчины в плохом настроении на работу не уходят!
– Вы откуда знаете? У вас и мужа-то никогда не было.
– Ты поговори мне еще. Подобрал Лёшка на свою голову…
Валентина Кирилловна громко цокает языком и довольно бодрой походкой направляется в кухню.
– За что мне это все? – шепчу в свои ладони и, натянув на лицо улыбку, иду завтракать.
Пока жарю яичницу, спиной чувствую прожигающий взгляд свекрови. Накрываю сковороду крышкой. Поворачиваюсь.
– Что?
– Огонь-то поменьше сделай, сгорит все.
– Не сгорит, – сквозь зубы. – У вас там, кажется, сериал начался, – киваю в сторону гостиной, которую она оккупировала.
– Забыла, точно же, – натягивает на нос очки, что вытащила из кармана халата. – Пошла.
Целых полчаса уединения перед работой.
Быстро завтракаю и привожу себя в порядок, предварительно закрывшись в ванной, чтобы не слышать ее причитаний о том, как должны одеваться порядочные девушки.
Я-то, по ее мнению, видимо, на трассе до встречи с Лёшей стояла.
Впрочем, и сам он в последнее время ведет себя не так, как раньше. Часто срывается на крик, раздражается по самому незначительному поводу и просто игнорирует меня как женщину, ссылаясь на усталость. Работы много…
Мы уже пару месяцев живем как натуральные соседи. Еще и мать его в аварию попала, полгода, как у нас тусуется. Все припоминает свое несуществующее сотрясение мозга.
Отношения с Лёшей гложут. Я выходила замуж по любви, но то, что сейчас у нас в жизни происходит, ни в какие рамки не вписывается…
Иногда мне даже кажется, что не работы у него много, а баба на стороне появилась. Стараюсь, конечно, отгонять эти домыслы, но интуиция уже не просто в колокол бьет, там целая ядерная тревога.
Конечно, в лоб не спрашиваю. Никаких доказательств у меня нет. Да и за последний год у Лёши и правда большие подвижки по карьерной лестнице. Он строитель. У него своя фирма, и сейчас дело очень резко пошло в гору. Муж, естественно, кует, пока горячо, пропадает на работе. Все наши ссоры списывает на свою усталость, ну и я с ним по инерции это делаю.
Дура?
Мы ведь в принципе неплохо живем. Иногда скандалим, конечно, но кто не скандалит? В семейной жизни бывают трудности, и было бы странно рвать отношения из-за надуманных измен. В конце концов, повода Лёша никогда не давал. Женщин в его окружении мало.
После работы забегаю в магазин, покупаю целую корзину продуктов для романтического ужина. Идея появилась, когда проводила последнее занятие, перед которым коллега рассказала, что на днях замутила мужу романтик, вот я и решилась. Куплю свечи, вино, накрою красивый стол, чтоб порадовать Лёшку после трудного дня.
Готовлю, пока свекровь тусуется у соседки, поэтому над ухом никто не зудит.
Накрываю стол, зажигаю свечки. Сверяю время. Лёша должен быть с минуты на минуту. Но не через полчаса, не через два он не появляется. Звонки скидывает, что очень ранит, несмотря на то, что я вроде как понимаю, он на работе и, вероятно, занят…
Свекровь, вернувшаяся домой с ухмылкой, заглядывает на кухню, но ничего не комментирует, к счастью. Видимо, у соседки всем уже кости перемыли, яда на меня просто не осталось.
Я же продолжаю ждать Лёшу. Время почти одиннадцать, а его до сих пор нет дома. Хожу по комнате из угла в угол, крепко сжимая в руках смартфон. Не знаю, сколько раз я ему уже позвонила…
Бросаю взгляд на уже давно остывший ужин, одиноко расположившийся на столе.
Честно, хочется смести все это в мусорную корзину, а потом громко закричать. Эта отстраненность сводит с ума. Вот так просто отдалиться без всяких причин и объяснений…
Забить на семью. Работа, конечно, важна, но мы еще молодые. Когда же дарить друг другу эмоции, как не сейчас?
Растираю лицо ладонями и тихо проскальзываю в спальню. Стараюсь не шуметь, чтобы не разбудить свекровь, потому что ее нотаций я просто не выдержу.
Не смогу.
Сидеть и ждать мужа смысла больше не вижу. Когда он явится, теперь просто загадка…
Скидываю с плеч халат и забираюсь под одеяло, подтягивая его до самого подбородка. Ворочаюсь. Пытаюсь заснуть.
В прихожей слышится шорох.
Лёша бросает ключи на полку, абсолютно не заботясь о тишине. И ходит тоже как слон. Топает на всю квартиру. Только вот почему-то от этого шума его мамаша не просыпается. А мне бы уже давно задвинула очередной трактат о совести.
Когда понимаю, что муж переместился из ванной на кухню, иду туда.
Щурюсь от яркого света, глаза уже успели адаптироваться к темноте.
– Я тебя ждала, ждала, – вздыхаю, – и не дождалась. Поужинала одна.
– Могла бы лишний раз пропустить, – закатывает глаза, крепко сжимая вилку в руке.
– Что?
– Ты за последние полгода килограмм пять набрала, – скользит взглядом по моим бедрам и животу.
Ошарашенно смотрю на него, но Лёша продолжает жрать чертов салат с невозмутимым видом.
Пять килограмм? А буквально в том месяце я для него была сушеной воблой, ухватиться не за что…
Уже давно зародившаяся злость ждет выхода. Так и хочет прорваться наружу, только я не позволяю. Делаю глубокий вдох, поправляю съехавшую на плечо лямку сорочки и ухожу в спальню без единого слова.
То, что я чувствую себя паршиво, это ничего не сказать.
Как я устала. Так сильно устала.
– Дуешься, что ли? – голос мужа заставляет вздрогнуть. Погрузившись в свои терзания, я не услышала, как он пришел.
В спальне по-прежнему темно. Смотрю в стену. Почему-то жду, что он извинится. Скажет про проблемы на работе, не знаю… Пусть соврет какую-то дичь, но заберет все свои гадкие слова назад. Вот только вместо этого я слышу совсем другое:
– Разве я не прав? Ты себя запустила. Как ни посмотрю, на тебе вечно джинсы и свитер. Ни платьев, ни каблуков. Я живу с каким-то размужичьем.
Он тяжело вздыхает.
– Ты на мне женился зачем? – все-таки взрываюсь. Резко усаживаюсь на кровать и даже включаю ночник. – Я всегда так одевалась. Всегда. Комфорт для меня был важен.
– Но нужно же что-то менять. Ты не молодеешь.
– Мне двадцать пять, – приподымаю бровь, – да будь мне пятьдесят, я не обязана ходить в том, что выбрал ты. У меня есть свое мнение…
– Твое мнение мне уже как кость в горле, – он конкретно так повышает голос. – Правильно мама говорит, ты только о себе думаешь.
– Если бы я не думала о себе, то сидела бы дома, варила суп и стирала твои носки. Тебе этого хочется?
– Было бы неплохо. Какой смысл от твоей работы? Копейки. Еще и скандал опять затеяла. Я приехал домой, хотел спокойно отдохнуть, а ты мне только нервы треплешь! У меня командировка завтра, мне нужно…
– Не утруждайся, – выставляю ладонь вперед. – Ложись. Спи. Я разложу себе диван на кухне. Не буду мешать.
Вылетаю из спальни. В глазах слезы. Но он не дождется. Не буду я рыдать. Не буду.
Разбираю маленький диванчик и, накрывшись пледом, погружаюсь в темноту.
Утром я просыпаюсь в пустой квартире. Нервная и разбитая. У меня выходной, но лучше бы был рабочий день, потому что находиться в этом доме я не могу чисто психологически. Внутри даже радуюсь тому, что Лёша уехал в командировку, только вот, когда вечером прогуливаюсь по центру, вижу, как мой распрекрасный муж в обнимку с какой-то белобрысой девкой поднимается по ступенькам отеля.
Муж, который утром улетел в столицу. Муж, который должен быть сейчас в командировке.
Внутри что-то обрывается, а я отчетливо вижу, как он ее целует.
Их губы соприкасаются, а мне хочется кричать. Нет, рвать на себе волосы. Как? Как я могла не замечать? Как могла продолжать верить?
Звоночки были. Были же! Но я искренне верила, что Лёша так со мной никогда не поступит. Никогда!
Дура!
Обхватываю голову ладонями. Сильно давлю на виски, а в глазах встают слезы.
Первым порывом было перебежать дорогу и отвесить ему пощечину, устроить скандал. Но, отдышавшись, я лишь сильнее прилипаю ногами к асфальту. Смотрю перед собой и ничего не вижу.
Я нахожусь в таком шоке, что не понимаю, как добираюсь до дома. Все мысли только о муже и какой-то перегидроленной девке.
Переступаю порог собственного дома, и в прихожей сразу появляется свекровь. Стоит, уперев руки в боки. Смотрит с прищуром и этой вечной неприязнью, которую она чертовски плохо скрывает.
– Чего вам?! – ору на нее, бросая пальто прямо на пол.
– Совсем с ума сошла? Ты что себе…
– Рот свой закройте! И не трогайте меня, ясно?
На секунду Вера Кирилловна бледнеет. Я ни разу в жизни не повышала голос в этом доме, никогда не грубила ей или ее сыночку, если вчерашний вечер в расчет не брать…
А теперь, теперь мне плевать.
Хлопаю дверью в спальне и, щелкнув шпингалетом, забираюсь под одеяло. Слезы предательски катятся по щекам. Внутри образовывается какое-то гнетущее сожаление.
Злость. Ярость. Эти эмоции распаляют и так накрученное сознание.
Как он мог? Четыре года! Четыре года брака!
В памяти, конечно же, всплывает наше знакомство, свидания, улыбки, свадьба…
Все это было. Любовь, чувства. Красота момента. Я выходила замуж с полным ощущением, что нашла именно своего человека. Я его любила и видела ответную реакцию на мои чувства в его глазах.
А теперь? Теперь от нас остались лишь воспоминания.
Всегда виноваты оба… Знаю.
Возможно, будь я чуть активнее в постели и покладистее дома, все было бы иначе. Может быть, действительно стоило бросить работу?
Смешно. И что бы я сейчас делала? Выла бы в подушку несчастной брошенкой, еще и без работы…
Вытираю слезы и, шмыгнув носом, сползаю с кровати. Долгие минуты стою перед шкафом. Смотрю на его содержимое. Думаю.
Зависаю, обводя свой гардероб строгим взглядом.
Что он вчера сказал? Я не ношу платья? Сдираю с плечиков платье-футляр, которое покупала на Новый год, и бросаю на кровать. Каблуки?
С шумом кидаю на пол коробку с сапогами и замираю. За дверью слышатся шаги. Скрип немного неправильно уложенного паркета дает мне знать, что Вера Кирилловна снова шпионит.
Икая от слез, приглаживаю дрожащими пальцами волосы, убирая пряди, свисающие на лицо, за уши, и стаскиваю с себя шорты. За ними же следует свитер.
Прихватив с полки полотенце, направляюсь в душ. Распахиваю дверь, и свекровь мгновенно отскакивает в сторону.
– Чего? – бросаю на нее свой зареванный взгляд, но, так и не получив ответа, закрываюсь в ванной.
Долго натираю кожу мочалкой, пытаясь смыть все то дерьмо, куда меня с головой окунул муж.
Меня до сих пор трясет. Не могу прийти в себя, хочу, но не получается.
Сейчас я точно не смогу сидеть дома. Не выдержу просто.
Перемахнув через бортик ванны, вытаскиваю из шкафчика фен и быстро сушу волосы. Взбиваю уже сухую шевелюру пальцами и внимательно рассматриваю себя в зеркало. Я же красивая?
Глупо улыбаюсь своему отражению. Вожу подушечками пальцев по щекам, лбу, носу, словно хочу убедиться, что я не пугало.
Завернувшись в полотенце, возвращаюсь в спальню. Свекровь все это время посматривает на меня с опаской и молчит.
Переодеваюсь в то самое синее платье, не удосуживаясь прикрыть дверь. Если ей так интересно лезть в чужую жизнь, покажу ей пару подробностей.
Поправляю лямки бюстгальтера с негромким щелчком и влезаю в рукава платья. Застегиваю молнии на длинных сапогах, стараясь не зажевать собачкой колготки.
– Сегодня меня не ждите! – закутываюсь в пальто и, прихватив с полки ключи, вылетаю в подъезд и еду в тот отель, где видела своего мужа.
Когда попадаю внутрь, сразу иду к рецепции. Хочу снять номер, а под шумок выпытать из приветливой девушки хоть какую-то информацию о муже.
Но этого делать не приходится. Я слышу его негромкий смех за спиной. Оборачиваюсь.
Лёша под руку с блондинкой идет в ресторан. Она что-то щебечет ему на ухо, а он не перестает улыбаться.
Стискиваю руки в кулаки и спешу вглубь ресторанного зала, оставив документы на стойке администратора.
Останавливаюсь ровно в центре. Мешкаю. Потому что не знаю, с чего начать. Когда я сюда ехала, мои злость и самоуверенность зашкаливали, а сейчас вижу их вместе, и отчего-то так страшно становится.
Если я дам понять Лёше, что знаю об измене, придется подавать на развод. А мне ведь даже идти некуда. Этот город по-прежнему чужой для меня. Все имущество у Лёши было до брака, так что даже после развода я ни на что претендовать не смогу.
Работа и правда не очень прибыльная. В детском спортивном центре, где занимаются дети из неблагополучных семей, априори платят мало.
Что я буду делать? Вероятно, соберу чемодан и уеду к родителям в деревню на Урале.
Но и жить, словно ничего не происходит, я тоже не смогу. Видеть каждый день перед собой человека, который вот так мерзко с тобой обходится, выше моих сил.
Поправляю браслет на запястье и делаю шаг к столику. Девушка вскидывает голову первой. Видит меня и еле заметно поджимает губы.
Красивая. Стройная. В платье. С макияжем. Таким, как она, дарят огромные букеты цветов, покупают машины на день рождения и возят на Мальдивы.
– Привет, – взмахиваю рукой как полная дура.
Муж медленно поворачивает голову. На его лице удивление, и только. Нет там ни единой капли сожаления или стыда.
– Прошу прощения, что нарушила идиллию, – выдвигаю для себя стул, создавая дополнительный шум, – я пришла сказать…
– Сейчас? – Лёшка раздраженно фыркает, а его любовница, что-то шепнув ему на ухо, ретируется. Прослеживаю, как ее покачивающиеся бедра берут направление в сторону бара.
Лёша даже не скрывает, что жадно рассматривает ее задницу. А задница там и правда что надо, выстраданный в зале орех.
Кажется, плюс еще один комплекс в копилку я себе сейчас заработала.
– Я подаю на развод, – произношу спокойно.
– Какой еще развод? – Лёша удивленно вскидывает брови. – У нас хорошая семья, Алин, да и коней на переправе не меняют, – закатывает глаза.
Он не оправдывается, не говорит, что это случайность или я что-то путаю. Нет. Он предельно четко дает понять, что с его изменой в нашей жизни как бы ничего не меняется и я должна просто смириться.
– Ты изменяешь мне, Лёш. Изменяешь! Понимаешь?
– Она ничего не значит. Люблю-то я тебя. Детей хочу от тебя. Давай не будем устраивать скандал и спокойно поговорим обо всем дома. Уверен, что мы сможем найти выход из этой ситуации. Она ничего не значит. Так, интрижка. С кем не бывает, Алин?
– Со мной, Лёш, не бывает. Я не имею интрижек с другими мужиками.
Муж скрипит зубами. Упирается ладонями в поверхность стола и выпрямляет спину.
– И я очень ценю тебя за это, – одаривает улыбкой. – Но ты тоже не идеальна, поэтому будь добра вести себя…
Конечно, и он, и его маменька считают, что подобрали меня на помойке, отмыли, выкормили…
– Пошел ты!
Выпрямляюсь и на шатких ногах выползаю из ресторана. Муж идет следом, но я отпихиваю его сразу, как оказываюсь на улице. Пусть даже не смеет больше ко мне прикасаться. Никогда.
– Не трогай! – ору так, что люди начинают оглядываться. Знаю, что ему не понравится, он терпеть не может делать что-то на публику. Вечно создает эту гадкую картинку убогой идиллии. Со дня нашей свадьбы я живу в этой «идиллии».
– Замолчи, – толкает меня в сторону, чуть дальше центрального входа, – хватит устраивать представления.
– Пошел ты. Я подаю на развод, Лёш. Это конец.
– Советую хорошо подумать, – до боли стискивает мое запястье.
– Иначе что? – шиплю на него сквозь зубы.
– Не забывай, из какой дыры я тебя вытащил, родная. О разводе можешь забыть. В конце концов, ты столько лет делала вид, что ничего не замечаешь, продолжай в том же духе.
– Что? Несколько лет? Ты… Мне… Как же я тебя ненавижу. Урод. Какой же ты урод!
Вырываю руку из его захвата и бегу прочь. Не знаю, сколько еще метров я преодолеваю, прежде чем остановиться. Перевести дыхание и осесть на холодную землю с громкими всхлипами.
Сдавливаю пальцами виски, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. Что мне теперь делать?
Домой я не могу пойти, не сегодня точно. Там Вера Кирилловна… И я почему-то уверена, что она в курсе похождений сына. И возможно, даже покрывала его все это время. Ведь бедному мальчику так не повезло с женой!
Шмыгаю носом, вылавливая в кармане смартфон, и перебегаю дорогу, игнорируя красный сигнал светофора.
Яркий свет фар встречной машины ослепляет. На инстинктах прикрываю лицо ладонью и готовлюсь к удару. Мне кажется, что уже чувствую боль от столкновения, но почему-то до сих пор продолжаю стоять на ногах.
– Совсем больная? – грубый мужской голос, как ушат ледяной воды.
Приоткрываю сначала один глаз, потом второй. Телефон все еще крепко сжат в руке. Сейчас я даже пальцы разжать не смогу.
– Ты меня слышишь вообще, пришибленная? Какого ты на красный выперлась?
– Я не, – делаю рваный вдох, – я не… Простите. Простите.
Из глаз брызжут слезы. Темная, крупная фигура мужчины возвышается надо мной грозной тенью.
– Дура.
Голос становится ближе. Инстинктивно сжимаюсь. Бросаю взгляд на «тень», а разглядеть не могу. Фары слепят. Ни лица его не вижу, ни во что одет. Просто черная фигура.
Меня трясет. Никак не могу успокоиться. Я только что чуть не отправилась на тот свет. Чертов Ершов, из-за него все. Чтоб он со своей телкой там провалился!
– Ты нормально вообще? – снова голос.
Чувствую, как мужские пальцы сжимаются на моем предплечье, дергаюсь, резко подаваясь в сторону.
– Рефлексы в норме. С дороги хоть отойди.
Киваю и, больше не сопротивляясь, отхожу подальше, все еще ощущая на себе чужие прикосновения.
– Может, тебя в больничку?
– Нет, все в порядке.
– Точно?
– Да, я справлюсь.
– Ладно. Если понадобится помощь, звони. Выглядишь не очень.
Мужчина лезет во внутренний карман пальто и протягивает мне визитку.
Сжимаю карточку закостенелыми пальцами, вчитываясь в имя.
«Максим Шалимов. Частное охранное агентство».
Максим? Шалимов?
Резко вскидываю голову и впервые за все минуты, что он стоит рядом, четко вижу его лицо. Его, конечно же, не узнать, и, возможно, он вообще не тот человек, о котором я думаю. А в свете последних событий уповать на интуицию явно не стоит.
– Макс?
Он прищуривается, очень внимательно осматривая меня с ног до головы. Пристально, как музейный экспонат. Инстинктивно поправляю воротник пальто и торчащие из-под шапки волосы.
– Мы знакомы?
– Возможно, – жму плечами. – Я Алина. Ер… Климова, – растягиваю губы в улыбке. Это так странно, но так здорово – увидеть человека, с которым ты росла в одном дворе.
Точнее, бегала рядом с ним и своим старшим братом, которому я постоянно навязывалась. Тогда мне было восемь, а им по шестнадцать.
– Вот это сюрприз, – выдает с усмешкой.
Макс высокий, короткостриженый, с легкой щетиной на лице и карими глазами.
Всегда на спорте, с отличной фигурой. Кажется, с годами она стала только лучше. Плечи шире, и, судя по расстегнутой куртке и отсутствию живота, пресс у него тоже сохранился.
Мы жили с ним в одном доме. Он вечно дразнил меня малявкой.
Как же давно это было. Сейчас моя жизнь превратилась в какое-то болото. Изменщик муж, долбанутая свекровь и четыре года брака с человеком, который променял семью на одноразовое развлечение.
Тут в любом случае захочешь вернуть себе безмятежность детства.
– Садись в машину. Тебя трясет.
Голос Макса вырывает из воспоминаний.
– Да, – теряюсь, переставляя ноги, ставшие свинцовыми. – Спасибо, – послушно опускаюсь на сиденье.
Шалимов хлопает дверью и огибает капот машины, когда садится за руль, говорит:
– Рассказывай.
– Что рассказывать?
– Куда спешила?
– А, это… На взводе просто. Ужин в ресторане не задался, – усмехаюсь.
– Невкусно кормили?
– Ага, главное блюдо вечера – мой муж и его любовница.
Шалимов хмыкает, но никак не комментирует мои слова. Машину заводит.
– Тебя куда отвезти?
Куда же? Я пятый год живу в Москве. Родных у меня нет. Только Лёшка был…
– Не знаю, – жму плечами. Думаю пару секунд и называю адрес подруги.
– Хорошо.
Шалимов перестраивается в другой ряд и щелкает поворотником, чтобы свернуть направо.
– Как родители? Костян?
– Хорошо. Живут за городом теперь. Мама, папа, Костя с женой и дочкой.
– Ого. Женился, значит.
– Да, три года назад родители продали квартиру и купили дом в деревне. Костик к ним приезжал ремонт делать, познакомился там с Любой, через два месяца поженились.
– Ясно.
– А ты? Как дела вообще?
– Отлично. Контакт мне свой дашь?
– Конечно, – тянусь за телефоном, на что Макс сует мне свой.
– Забей и подпиши. Только чтобы понятно было. Имя. Фамилия.
– Хорошо, – выполняю его просьбу и возвращаю телефон владельцу.
Максим перехватывает мою руку, окольцовывая пальцами запястье.
– У тебя пульс зашкаливает. Выдохни.
– Стресс. Ты меня чуть не убил.
– Ты сама чуть не убилась, – кривит губы и наращивает скорость.
Уже на подъезде к дому Симки Шалимов нарушает повисшее молчание.
– Получается, ты разводишься? – смотрит пристально, а я вижу, как блестят его зрачки.
– Планирую.
– Тогда удачи.
– Спасибо.
Выбираюсь из машины, в которой было так тепло, на холод и покрываюсь мурашками. Пока иду к подъезду, слышу, как Максим уезжает.
Звоню в домофон, но ни через минуту, ни через десять дверь никто так и не открывает. Кажется, стоило сначала позвонить, а не ехать вот так в никуда…