Мария Абрамцева
Недетские игры
– Ты куда? – недружелюбно глядя на меня спросил дядя Вова.
– Пойду поищу какой-нибудь дичи.
– Ничего ты тут не найдешь. Сядь.
Я сел. Дядя Вова пристально посмотрел на меня.
– Вот выпей, – сказал он, протягивая мне кружку с вчерашним варевом.
– Что это?
– Пей, тебе говорят, не бойся. Это подкрепляющее питьё, оно даст нам силу дойти обратно.
Я взял кружку в руки, поднес ко рту и сделал небольшой глоток. Огненный ком прокатился к желудку и там взорвался разнося по всему телу струи жидкого огня и достигнув головы они вплелись во все клеточки мозга… И вдруг привычный мир разбился, как тусклое зеркало, а на его месте появился другой – яркий, зовущий, радостный. Дядя Вова тогда казался мне замечательным человеком с добрыми глазами и приветливой улыбкой. Так мы и шли вниз, попивая на привалах чудодейственный "чаёк".
Очнулся от дурмана я через несколько недель и не сразу понял, чем напоил меня дядя Вова. Но потом всё же понял. Я попал в этот мир ребёнком, но даже ребёнок из нашего испорченного мира слышал о наркотиках… А потом я узнал, кто дядя Вова на самом деле… Это Атракс.
Зар помолчал, безнадёжно поникнув головой.
– Теперь я его раб. Он крепко держит меня на наркотическом поводке и может контролировать ментально, – Зар вздохнул и еще раз и повторил тихо: – я его жалкий раб…
Воцарилось молчание. Ошеломлённый рассказом Данила пытался осмыслить услышанное.
– Но, как ты очутился здесь, в этом времени? – наконец спросил он.
Зар усмехнулся.
– Оказывается есть лазейка.... Ты сам открыл её и показал Атраксу.
– Странно, что он сам сюда не пришёл, – задумался Данила.
– Он бы пришел, – зло усмехнувшись ответил Зар, – да только не получилось, что-то не пускает его. Всё, на что хватило его умения. это отправить за тобой меня. Но ты не обольщайся, это была минутная слабость, – поднимая голову и в упор глядя на Данилу продолжал Зар, – вызванная твоими словами. Да, ты напомнил мне то, о чем я не хочу вспоминать. Но мне надо жить, а чтобы жить я должен забыть её. Для меня уже нет другого пути. А теперь всё, закрыли тему, я больше не хочу об этом говорить!
Данила задумался. Все, что случилось с Заром было чудовищно. Но, получается, что он в этом не виноват. Но, как помочь ему? И захочет ли он помощи?
– И что ты собираешься со мной делать? – спросил Данила.
– Сдать тебя Атраксу, – жестко ответил Зар.
Данила опешил.
– Ну тогда тебе придется очень постараться, – после минутного замешательства сказал, поднимаясь, Данила.
Зар свистнул. В шалаш тут же ворвались дикари, как будто ждали сигнала стоя за дверью.
– Взять его, – указывая на Данилу коротко бросил он.
Выхватить меч он не успел. Плеть Зара с быстротой молнии метнулась к нему и обвилась вокруг, тело содрогнулось от жгучей боли. Дикари тут же навалились на него. Усмехаясь подошел Зар, держа в руках верёвку. На секунду внимание Данилы остановилось на его лице. Оно снова стало жёстким и злым. Данила отчаянно извивался нанося удары ногами, но его всё-таки связали. Огромный дикарь, как мешок взвалил его на плечо и потащил на улицу. Но тут их ждал сюрприз. Из-за шалаша, неожиданно для всех, на тащившего Данилу бандита стремительно бросился Цукат. Это была отчаянная атака, заведомо обреченная на провал, но пёс совершил её, потому, что не мог иначе. Он целил прямо в глотку, но дикарь животным инстинктом уловил движение и отмахнулся от летящего на него пса зажатой в руке огромной дубиной. Цукат покатился по снегу… И так и остался лежать. Данила со всей силой охватившего его отчаяния задёргался на плече бандита, но тот держал крепко. Тогда, немыслимо извернувшись, он вцепился зубами в ухо дикаря и начал отчаянно рвать. Дикарь заорал, выпуская Данилу из рук, но тот не отпускал и продолжал драть. Остановил его только удар по голове. Сознание погасло и бесчувственное тело повалилось на землю.
Очнулся Данила от сильной тряски. С трудом разлепив глаза он попытался оглядеться. Сильно пахло лошадиным потом. Прямо перед носом он обнаружил лошадиную гриву. Голова гудела, напрочь отказываясь соображать. "Что со мной? Где я?" Он снова закрыл глаза и попытался припомнить. Сосредоточиться мешала сильная тряска, каждое движение болью отзывалось в голове. "Я пленник," – пришла откуда-то мысль. И вдруг, как током пробило с головы до ног – Цукат!!! Данила зажмурил глаза и до боли закусил губу. Он всё вспомнил… Он действительно пленник. Пленник Зара, любимого брата Варвары, опустившегося и ставшего наркоманом и прислужником Атракса. Цукат, его верный друг, неподжвижно распластался на снегу.... Данила чуть не застонал от боли. Снова открыв глаза, он понял, что привязан к лошади. Его руки "обнимают" шею лошади, связанные под головой, а ноги подобным же образом связаны под брюхом. Весь торс тоже опутан веревками и крепко притянут к шее.
Выяснив это Данила начал соображать дальше. Ехали галопом. Голосов слышно не было. С величайшим трудом, насколько позволяли верёвки, он вытянул шею и обнаружил впереди одного всадника и подумав, логически решил, что это Зар. Куда везёт его Зар? Немыслимое предположение мелькнуло в голове: «К Варвваре!» И тут же угасло… Он был связан. Зар везёт его к Атраксу.
Голова болела так сильно, что Данила не мог осознать в каком отчаянном положении находится. Он опять влип. На этот раз влип серьёзно и снова из-за своей глупой самонадеянности. Не успел он немного отойти от деревни, как тут же попал в историю. Цукат!!! Он снова бросился его защищать и.... слёзы отчаяния потекли по измазанному запекшейся кровью лицу.
Зар спешил. Бросив дикарей на произвол судьбы в лесу он вёз своего пленника Атраксу. В голове металось одно видение, которое он изо всех сил пытался прогнать: искрящиеся смехом изумрудные глаза с золотыми искорками неумолимо смотрели прямо в душу. Смотрели без тени упрека, с всепрощающей любовью и нескончаемой надеждой. Они сводили Зара с ума, он готов был рыдать от тоски и в то же время гнал это видение и ругался на него. Но видение неотвратимо возвращалось и ничто, казалось не может рассеять его.
Давно стало темно. Почти обезумевший от внутренней борьбы Зар уже не видел дороги, он отдался бегу коня, несущего его навстречу летящему снегу. И уже не важно было куда конь его привезёт.
Но вот закончились поля, и он въехал в лес. Вековые кроны, отягощённые шапками снега сомкнулись над головой. Зар очнулся. Лошадь пошла шагом. Надо было останавливаться на ночлег, но он не хотел. Тогда бы пришлось стащить Данилу с коня и посмотреть в его лицо. А он страшился этого. Была цель – отвезти пленника Атраксу, и он должен во что бы то ни стало это сделать. Он привык так жить: не думая, не надеясь, ничего не решая. Все было просто, и он всё дальше и дальше проваливался в это небытиё. Но сейчас неумолимая рука в образе этого мальчишки, который так нужен Атраксу, тащила его наружу, в мир, из которого он так старательно бежал. А он поверил было, что его небытиё и есть реальный мир! Но вдруг его заставили вспомнить, что это не так. И вот этот один единственный Реальный мир вновь предстал перед ним и смотрел с неумолимой любовью такими близкими и родными изумрудными глазами с золотыми искорками.
Очнувшись от наваждения Зар огляделся. Лошадь встала. Вокруг был уснувший под покровом снега лес. Юноша оглянулся. Он был совершенно один, второй лошади с привязанным к ней пленником не было.... Развернув своего коня юноша медленно поехал обратно. Выехав из леса он остановился: разыгралась метель, всё казавшееся бесконечным пространство поля заполонил снег. Ветер носил и кидал его во всех направления, снег летел вниз и вверх, направо и налево, и непонятно было, где небо и где земля. Видимо он, находясь в сумеречном состоянии незаметно для себя отпустил повод второй лошади. Зар изо всех сил вглядывался в снежную круговерть, но ничего разглядеть не мог. Снег залеплял глаза, лез в нос, пробирался за ворот, ветер не давал дышать.
– Эге-гей! – напрягая все силы лёгких крикнул Зар.
– Гей – гей, – будто в горах отозвалось гулкое эхо.
"Странно", – подумал Зар, "здесь вроде бы не было никаких гор". Он тронул лошадь и проехал ещё несколько шагов. Лошадь снова встала и не хотела идти дальше. Юноша спешился и неожиданно почти по грудь провалился в снег. Он замер в недоумении. Откуда столько снега? Словно природа решила спрятать под толщей снега всё: поле, лес и его, одинокого потерявшегося парня.
Из потаённых щелей затуманенного сознания начала выбираться паника: он будет погребен заживо в этом снежном склепе, на этом поле, совершенно один, никому не нужный, никчёмный человек. Откуда не возьмись пришло убеждение, что сейчас, в этот момент, свершается месть этого прекрасного мира за то, что он стал злым и равнодушным и ничего хорошего уже не может никому дать и поэтому стал бесполезным для мироздания.... И оно решило избавиться от него.
Он так и остался стоять, бесчувственный и отрешённый, покорно принимая свою судьбу. Завывал ветер, метался снег, а он стоял не в силах даже думать. Что-то шевельнулось рядом. Замерзающий парень не сразу понял, что это переступает с ноги на ногу его лошадь. Тем не менее он встрепенулся и начал снова всматриваться в снежную мглу. Ухо уловило непонятный звук, который выбивался из музыки метели. Зар завертел головой в тщетной надежде разглядеть что-нибудь. Звук повторился отчетливей и ближе, и он с замиранием сердца понял, что это волчий вой. И тут, со всей отчаянной ясностью понял, что он хочет жить!!! Хочет вернуться к сестре! Они очень нужны друг другу, они хотя и маленькая, но семья! Что у него есть тот очаг, который горит неугасимым огнём согревая душу. Там его любят и всегда ждут, и туда он придёт, и принесет всю свою любовь, и радость, и веру в счастье!
С трудом выбравшись из сковывающего его снежного склепа, Зар вскарабкался на лошадь.
– Ну теперь выручай, родная! Вынеси меня отсюда!
И лошадь, словно поняла, тронулась, сначала медленно, а потом всё более уверенным шагом. Метель, будто поняв, что она уже не сможет помешать путнику, стала немного утихать, небо проясняться, как и душа Зара. И наконец серебряная луна стала проглядывать среди туч, освещая фигурку одинокого путника, уверено продвигающегося через метель.
Цукат очнулся и осторожно поднял голову. Никого. Странно, куда все делись? Он с трудом поднялся и неуверенно ступая пошёл обнюхивать снег, разыскивая друга. В голове стояла какая-то муть, это не давало сосредоточиться. Снег был весь перерыт бесчисленными ногами. Пёс устал, ему было не по себе от того, что обычно послушные лапы от чего-то перестали делать то, что он хочет. Они заплетались, спотыкались и никак не хотели бегать или хотя бы идти быстро. В животе бурчало. Пёс сел отдохнуть. Подняв голову и втянув носом воздух он учуял слабый запах Данилы. Запах привел его к лесу. Там, под одной из елей пёс обнаружил брошенный Данилой дорожный мешок. Цукат был рад, в мешке была еда, которая была ему сейчас так нужна. На этот раз его друг собирался в дорогу основательно. Голодный пёс с помощью лап и зубов разорвал мешок и съел несколько кусков вяленого мяса и пяток подмёрзших вареных яиц. Подкрепившись он почувствовал себя гораздо лучше, в голове прояснилось. Прикопав обратно дорожный мешок, он снова, уткнувшись носом в снег, принялся искать следы друга.
На этот раз ему повезло. Он нашел хорошо утоптанное место, где обнаружились следы крови. Но это была кровь врага. Отфыркивая резкий кровяной запах пёс не сдавался и, наконец, нашел запах Данилы. Но следы оборвались рядом с отпечатками копыт. Копыта поскакали. И Цукат, уже не сомневаясь, припустил следом за ними.
И опять неутомимые лапы бежали туда, куда копыта увозили друга. Он всё бежал и бежал, и снежная дорога летела вперёд. И вот в воздухе закружились первые снежинки, их становилось всё больше, они падали на дорогу и лезли в нос. Скоро задул ветер, завела круговерть метель и всё слилось кругом. Пёс остановился. Дорога и поле слились в одну сплошную пелену. В отчаянии, что не смог найти друга пёс, задрав по-волчьи голову, протяжно и горько завыл, изливая свою душевную тоску в эту вертящуюся снегом бесконечность. Когда он завершил свою горестную песнь, как будто эхо откликнулось ему. Он приподнял уши, вслушиваясь. Эхо повторилось…
С новой силой заработали лапы, он знал, что надо туда, кто-то зовёт его. Как крейсер врезаясь грудью во всё прибывающий снег он уверенно шёл на этот зов. Вдруг пелена разорвалась, и Цукат увидел друга. Данила полулежал на коне, но пёс чувствовал, что он жив. Главное, он нашёл его!
Рядом с конём стоял высокий широкоплечий человек. И там, где они стояли почему-то не бушевала метель и не дул ветер. Человек махнул Цукату рукой, повернулся, и взяв коня под уздцы, пошел прочь. Цукат рванулся следом, догнал и исчез вместе с ними за снежной пеленой.
Глава 4
Было ещё совсем рано и Явор крепко спал, когда в его комнатку ворвался Добрыня.
– Он всё-таки сбежал! – прогремел он. – Сбежал!!! Глупый, непокорный отрок!
Явор так и подскочил на своей лежанке, спросонья не понимая о чём речь.
– Данила сбежал! – внятно повторил витязь. – Собирайся, пойдем по следам.
Не успел ещё Добрыня оседлать коней, как юноша уже был в конюшне. За спиной его был лук и колчан со стрелами, на поясе меч. Он был совершенно спокоен и собран. Добрыня с одобрением взглянул на него.
– Едем. Мы догоним его, далеко не уйдет! – витязь тоже уже был спокоен.
Скрипнула дверь и перед друзьями предстала Осина. Она была одета в короткий тулуп, штаны из толстой кожи и высокие меховые сапоги. На голове был повязан теплый платок, пояс опоясывал широкий ремень с пристёгнутым к нему мечом. Твёрдой поступью приблизившись к ним, она просто и коротко заявила:
– Я еду с вами.
Добрыня открыл было рот, чтобы возразить, но, вздохнув, передумал, только досада отразилась на его лице. И, не говоря ни слова, он начал седлать третью лошадь.
Троица выехала за околицу и остановилась.
– Куда путь держать будем? – оглядывая поле и бегущую по нему в лес тропинку спросил Добрыня.
– Он мог пойти куда угодно. Мог и обратно к Вязу податься. А мог и в лес, да просто куда глаза глядят, – отозвался Явор.
Добрыня помолчал в раздумье.
– Куда глаза глядят.... Сдается мне, что так оно и есть. Больно смурной парень ходил, корёжило его. Вот и не утерпел. И пошёл… куда глаза глядят.
– А куда он обычно ходил? – продолжил Явор мысль Добрыни, – а ходил он с Осиной в лес на мечах тренироваться…
– Откуда знаешь? – с вызовом перебила Осина.
– Да об этом вся деревня знает, – с добродушной усмешкой ответил витязь.
Осина, покраснев, хмыкнула и гордо вздернув подбородок, отвернулась.
– А ещё он ходил к месту Силы. Древнему каменному строению, – продолжил Явор.
– А может он просто пошел сидеть на нём и слушать пустоту? – выдвинула предположение Осина.
– Добрыня, а почему ты решил, что Данила сбежал? Может он действительно ушёл к дольмену? – поддержал Явор девушку.
– Почему решил? Да потому, что рань то ещё какая, темнота. Чего ему там в темноте делать? Да не сказал ничего вчера.
– Ну то, что мы ходили в лес на мечах упражняться он тоже тебе не говорил. Или говорил? – сварливо спросила девушка.
– Не говорил. Слово же, наверное, тебе дал? А слово он держит.
– А откуда ж тогда все знают? – не унималась Осина, ей очень хотелось это знать. – И отец знал?
– Кузнец, наверное единственный, кто не знал, – усмехнулся витязь, – весь мир у колодцев судачил. Мужики тебя хвалят, бабы завидуют, – с ехидцей добавил Добрыня.
– Пойдемте к дольмену, чует моё сердце, что туда путь держать надо, – предложил Явор, перебивая пикировку этих странных влюблённых.
Добрыня кивнул, и они гуськом поехали по узкой тропке к лесу.
Уже начинало светлеть и на узкой тропинке без труда можно было заметить следы Данилы и бегущие впереди следы собачьих лап. Не успел еще маленький отряд добраться до леса, как ехавшему последним Явору послышался зовущий их детский голос. Юноша в недоумении оглянулся и увидел посередине поля бегущую за ними вслед маленькую фигурку.
– Подождите! Возьмите меня с собой!!!– задыхаясь от бега и размахивая над головой руками кричал маленький человечек. Полы большого, не по размеру тулупа, шлепали по пяткам и путались в ногах. Человечек споткнулся и упал, шапка скатилась с головы, зачерпнув снег, но он вскочил, подхватил шапку и бросился бежать дальше.
Уже все трое оглянувшись смотрели на бегущего во весь дух мальчишку.
– Не случилось ли чего, – озадаченно проговорил Добрыня.
– Да это ж Лучник Клён! – узнала его Осина, усмотрев за спиной мальчика детский лук.
– Стойте! – кричал мальчик, – я вам пригожусь!
– Ах, вон оно что! Ещё один помощничек на мою голову! – брови Добрыни грозно нахмурились.
Мальчишка уже подбегал. Добрыня развернув коня встал поперек тропинки, перекрывая дорогу Клёну.
– Куда собрался, отрок? – прогремел витязь, – а ну марш домой!
– Возьми меня с собой, Воевода!!! – сдерживая рвущееся дыхание и прижимая к груди стиснутую красными, замерзшими пальцами шапку, взмолился мальчик.
Маленькая фигурка в длинном, почти до пят, тулупе с умоляющими глазёнками была так трогательна, что Добрыня смягчился.
– И чем это ты мне можешь быть полезен? – пытаясь быть строгим, еле сдерживая улыбку спросил воевода.
– Я воин!!! Я член отряда Лучников!!! – гордо выпрямившись ответил мальчик и спохватившись начал стягивать из-за спины свой лук, который никак не хотел сниматься. – Вот! – наконец справившись показал он Добрыне своё оружие. – И стрелы есть! – мальчик снова неуклюже завозился в своем огромном тулупе пытаясь дотянуться до висящего за спиной колчана, но Добрыня уже с улыбкой остановил его.
– Верю, верю, что есть! А где ж твои рукавицы, воин? Ведь ты же не сможешь стрелять замёрзшими руками? И почему на тебе явно не твой тулуп? И как ты собираешься в нём с врагом сражаться?
Маленький воин потупился.
– Я боялся разбудить мать и отца, они ж не пустили бы, сказали б, мал ещё.... Поэтому, впотьмах то, надел то, что ближе было… А варежки на печке забыл, – Клён опустил голову и шмыгнул носом, собираясь заплакать, но справился с собой. – Зато я – Слышащий, а среди вас их нет!
Это был хороший аргумент.
– Запахни его поплотнее и подвяжи чем-нибудь, а то тулуп потеряет, – обратился Добрыня к Явору, – да вперёд Осины посади.
– А ты, смотри не вертись, да руки из рукавов не высовывай, обморозишь! – уже обращаясь к Клёну велел витязь.
Мальчика упаковали, как куль и, водрузив впереди Осины в седло тронулись дальше.
– Надеюсь больше никто не прибежит, – проворчал Добрыня, косясь на Осину и Клёна, – а то вишь, воины! Прогулку устроили…
Тропинка ведущая вглубь леса раздвоилась. Спрыгнув с коня Добрыня принялся внимательно рассматривать следы. Они вели в сторону от дольмена.
– М-даа, как будто и правда просто погулять вышел, – протянул витязь, – не похоже это на побег, след не путал, шёл не скрываясь. Может зря я тревогу поднял?
– Зря или нет, увидим, – ответил ему рассудительный Явор, – а по следу пройти всё же нужно.
– Согласен. Тогда вперёд!
Почти целый день они плутали по лесу. Данила делал немыслимые круги, как будто не задумывался куда идет. И в конце концов следы привели их к дольмену.
Ещё не успев приблизиться к поляне, Добрыня, ехавший первым, заметил среди деревьев мелькание. На белом снегу хорошо были заметны перебегающие от дерева к дереву тёмные, лохматые фигуры. Витязь предостерегающе поднял руку. Маленький отряд остановился. Но дикари уже заметили их. Они стали выходить из-за деревьев и угрожающе размахивать руками. Но нападать пока опасались.
В лесу, среди часто растущих деревьев, сражаться верхом на коне было бы крайне неудобно. Решать надо было быстро, пока дикари еще не решились напасть.
– Что будем делать, други? – рука Добрыни уже сама потянулась к притороченной к седлу булаве, – больно уж несподручно здесь биться то… Не размахнешься, как следует…
– Надо скорее добраться до поляны с дольменом, – предложил рассудительный Явор, – им не угнаться за лошадьми.
– Хорошо бы, если они не перекроют нам дорогу.
Но, как будто услышав их, с десяток дикарей потянулись в сторону тропинки, по которой ехал отряд, а другой десяток начал заходить сзади.
– Глазам не верю! Надо же, не иначе у них появляется разум! – удивился Добрыня. – Однако надо поспешать!
И отряд рванул с места. Один из дикарей успел-таки добежать до тропинки и встал угрожающе потрясая дубиной. Но Буян просто снес его своей широкой грудью, и бандит заскулив, отлетел в снег. Уже начало темнеть, когда они вылетели на поляну и огляделись.
Дикари отстали, но вероятно не отказались от мысли их догнать. Положение было отчаянное.
– Биться конными будем. Вставайте вокруг дольмена, спиной к нему, чтобы враг не зашел сзади, – скомандовал Добрыня, – мальчишку на крышу, пусть стреляет оттуда из своего лука. Не убьет никого, да хоть попугает, глядишь кого и оцарапает…
Отряд быстро занял свои места. Клён прямо с коня ловко перепрыгнул на крышу строения и встал, гордо выпрямившись и выпятив грудь.
– Я же говорил, что вам пригожусь! Я – Слышащий и могу позвать на помощь!
Добрыня удивлённо воззрился на мальчика.
– А ведь правда твоя! Зови на помощь, Лучник!
Гордый от сознания своей значимости мальчик, от усердия сжав кулачки и зажмурив глаза, позвал. Мать и сестра услышали его....
Из леса стали появляться дикари, но пока не нападали. Они нерешительно топтались на месте, гомоня и размахивая руками. Их прибывало все больше и больше. Добрыня никак не ожидал, что их так много и было ясно, что маленькому отряду, в числе которого был неопытный юноша, совсем юная девушка и ребенок, долго не продержаться. Надо было устоять до прихода подмоги.
– Не дайте стащить себя с коня! Упадете, всё, затопчут! – спокойно говорил витязь. Но не успел он договорить, как дикари, как по команде повалили.
Первых бандитов принял на себя Добрыня.
– Ну, что, псы поганые, – гремел над лесом грозный глас витязя, – силушку богатырскую испытать захотели!
И он крушил. Огромная булава в богатырской длани мерно взлетала и опускалась, дикари так и сыпались в разные стороны. Буян кусался и лягался помогая хозяину. С пылу битвы витязь обернулся, чтобы посмотреть, как справляются друзья. Явор держался с молодцом, он довольно сносно владел мечом, но, видимо, не хотел проливать кровь и поэтому бил плашмя.
Клён, расстреляв все стрелы, с высоты дольмена изо всех сил лупил бандитов по головам своим детским, маленьким луком, но несмотря на это удары получались весьма ощутимые. Один дикарь подобрался к нему сбоку и, ухватив за ногу, потянул на себя. Мальчик упал, но не сдался, продолжая неистово колотить врага по голове. И вдруг, словно дикая кошка, с яростным визгом на каменную крышу взлетела Осина. Глаза её горели бешеным пламенем, волосы разметались, руки сжимали окровавленный меч. Битва разбудила в ней уснувший было гнев и она, как грозная валькирия, была страшна в своей ярости. И опешивший дикарь отпустил мальчишку.
Но дикари всё шли и шли, как будто кто-то гнал их против воли на эту бойню. Некстати начался снегопад, расходясь все сильнее и сильнее он слепил глаза. Но вот в лесу замелькали факелы, Лучники всё-таки подоспели вовремя.
Бой закончился. Дикари, те, кто мог ходить разбежались по лесу. Потрепанный, но целый и невредимый отряд окружили Лучники. Воины ещё были возбуждены после боя. Осина стояла и с ожесточением оттирала снегом кровь с лица и рук. Гнев ещё не покинул девушку, он тяжкой мутью плескался на дне её глаз, пальцы подрагивали.
– Ненавижу! Ненавижу их! – как заклинание повторяла она.
Добрыня смотрел на неё: теперь, после боя, она напоминала ему ту девчонку, которая, захлебнувшись своей ненавистью лупила дубиной валявшегося у её ног дикаря, а потом всхлипывая прижималась к груди Кузнеца. Её гнев не ушёл бесследно, он остался, готовый проснуться в момент опасности и тогда он был неудержим. Именно этого и опасался Кузнец запрещая ей брать в руки оружие. Но как она прекрасна в своем гневе, с мечом в руках разящая врага! Дева-Воительница, грозная и беспощадная!
В порыве чувств Добрыня попытался обнять её, успокоить, умиротворить, но грозная дева оттолкнула его.
– Не надо, витязь! Я должна научиться сладить с этим сама.
Добрыня отступил. Он, как мужчина и воин, понимал и уважал это. Только одно смущало его, а именно как жить с этим хрупкой девушке, богом созданной, чтобы быть не воином, а ласковой, любящей матерью и хранительницей очага. Но вот так сложилась его судьба, что досталась ему в спутницы жизни эта нежная и беспощадная Дева-Валькирия.
На землю спустилась ночь. Продолжать поиски, да еще и в разошедшийся снегопад, было бессмысленно. Отряд собрался уже двинуться в деревню, как вдруг из пелены метели появился весь облепленный снегом изнуренный всадник. Увидев людей он остановил лошадь и кулем повалился на землю.