Линн Ико
Изобретение
10. Безжизненное пространство
Спустя несколько дней Л завершил работу над новыми чертежами. Путем непростых расчетов команда инженеров во главе с Л добились более практичного результата, чем в предыдущий раз. Космический корабль с динамической формой стал более облегченным за счет рационального расположения отсеков и двигательных установок.
– Это прекрасное решение, – подытожил Барлоу на совещании. – И с точки зрения конструкции, и в плане эффективности работы всех частей двигателя. Для постройки окончательного аппарата будет разумнее использовать именно данный проект.
Лето подходило к концу.
Та буря, в которую попали сотрудники, словно ознаменовала собой начало дождливого сезона. После нее солнце редко показывалось из-за облаков, и каждодневный мелкий дождь казался нескончаемым.
Отцу становилось все лучше, и пришло время его выписки из клиники.
Собираясь в больницу, Л вдруг нащупал все еще лежащий в кармане конверт. Достав его, он вытащил лист бумаги, развернул и уставился в его содержание.
Ему потребовалось несколько минут, чтобы понять, о чем именно написано в документе.
Когда Л наконец осознал его суть, он медленно опустился на стул.
«Это какая-то шутка, – подумал он. – Этого не может быть».
В документе большими буквами значилось:
Свидетельство об усыновлении
Ниже находились имена его родителей и надпись:
с присвоением ребенку фамилии «Форстер» и указанием даты рождения – 01.01л.м.3961 г.
В самом низу документа была указана дата – 01.01л.м.3966 г., на которой красовалось несколько печатей.
Л поднялся и начал ходить по комнате в разные стороны, все глядя на бумагу, будто надеясь, что непоколебимые буквы исчезнут.
«Неужели это правда?» – был единственный вопрос, который звучал у него в голове.
Восприятие всей его жизни начинало кардинально перестраиваться в его сознании, однако, к удивлению, он не испытывал ни грусти, ни смятения.
Он не задавался вопросом, почему родители не говорили ему об этом. Его мать и отец были единственными родными ему людьми, и не будь их, он остался бы один. Наверняка они хотели избежать лишних вопросов и забыть про то, что Л не родной сын.
Если это было правдой, то возникало множество вопросов.
Кто он?
Откуда он взялся?
Как произошло усыновление и по какой причине?
В любом случае, наличие документа не меняло положения вещей, однако это открытие полностью перевернуло миропонимание Л. Это означало, что он отличался от своих родителей, и его способности никак не были связаны с ними. И Л не испытывал сейчас ничего, кроме любопытства и желания узнать свою историю.
Но как он мог это выяснить?
Он не осмеливался сказать отцу, что знает об усыновлении: в таком состоянии его не следовало донимать подобными вопросами.
Единственным решением было отправиться в детский дом, чья потертая печать значилась на документе. Возможно, там смогут подтвердить или опровергнуть достоверность бумаги.
Л еще раз взглянул на дату.
Шестьдесят шестой год… Выходит, что его забрали, когда ему было пять лет. Или решили, что ему было пять лет. Но как ни старался, он не мог вспомнить абсолютно ничего из тех событий.
Где же он был раньше? Когда попал в приют?
Л убрал документ обратно в конверт и спрятал под матрас. При первой возможности нужно было отправиться в детский дом и выяснить, что произошло двадцать четыре года назад.
* * *
Через несколько недель, несмотря на протесты Л, Форстер-старший вернулся обратно в Сод, договорившись регулярно связываться с сыном.
Последний продолжил работу, однако все чаще его мысли возвращались к обнаруженному свидетельству. В конце концов в очередные выходные Л решился отправиться в детский дом.
Приют располагался в Гертене, куда можно было добраться на поезде из Аврога примерно за два часа. Путь пролегал через пригородные населенные пункты, разделенные дождливыми полями и посеревшими от пасмурной погоды лесными участками.
Выйдя на нужной платформе, Л отправился дальше пешком, следуя навигатору.
Пройдя несколько улиц, Л подобрался ближе к окраине города и вышел на нужную дорогу, в конце которой располагался детский дом. Оглядываясь вокруг, он пытался покопаться в чертогах памяти и вспомнить это место, но ему это не удавалось.
Вскоре он добрался до огражденной высоким серым забором территории. За оградой располагалось трехэтажное здание с растрескавшейся краской на стенах.
Территория, в отличие от неприглядного дома, была очень ухоженной: на ней виднелись детские площадки, скамейки, дорожки с посаженными по обеим сторонам от них кустами и деревьями, веранды и беседки.
На воротах висела табличка «Гертенский детский дом». Л открыл калитку, медленно прошел по вымощенной плиткой дорожке к зданию и зашел внутрь.
Он попал в небольшой старый, но чистый холл. В воздухе витал запах хлеба и моющего средства, на стенах с облупившейся краской виднелись детские иллюстрации, подкрашенные в нескольких местах, а где-то вдалеке были слышны голоса детей.
– Вы к кому? – раздался голос охранника.
– Мне нужно спросить кого-нибудь по поводу этого документа. – Л вытащил конверт из внутреннего кармана пальто.
– Вам назначена встреча?
– Нет, я…
– Вы должны заранее записываться по каким бы то ни было вопросам. Сейчас вам никто не сможет помочь.
Осознав, что спорить бесполезно, Л вышел наружу и в нерешительности остановился у двери.
Конечно, он и не думал о предварительных звонках и договоренностях, так как не видел в этом смысла. Однако он не мог просто так отсюда уйти.
Л уже приготовился снова зайти в здание, чтобы убедить охранника пустить его внутрь, как дверь открылась, и на улицу высыпала группа детей около восьми-десяти лет. Громко разговаривая и смеясь, они спустились по лестнице в сопровождении двух воспитателей, ни один из которых не обратил на Л никакого внимания.
Проводив их взглядом, он заметил, что на территорию приюта зашла ссутуленная женщина лет шестидесяти. Натянув улыбку на уставшее лицо, она приблизилась к детям и что-то тихо произнесла им.
– Не гуляйте долго, – услышал от нее Л, когда она обернулась к воспитателям. – Очень холодно.
Группа удалилась, а женщина, добравшись до крыльца, бросила взгляд на Л.
– Вы что-то хотели? – вопросила она, поднявшись по ступенькам.
– Я хотел узнать у вас информацию по этому документу, если возможно, – он достал из конверта лист и протянул женщине.
Он не знал, кем она была, но почему-то догадывался, что эта женщина сможет ему помочь.
– Это очень старый документ, – произнесла та, глядя на дату. – Он ваш?
– Да, это свидетельство о моем усыновлении.
– И вы ничего не знаете об этом?
– Мне не у кого спросить.
Несколько секунд женщина молчала, поджав губы и что-то обдумывая.
– Мистер… – наконец начала она и взглянула на документ, – Форстер?
Л кивнул.
– Идемте за мной, – качнула головой женщина, и Л вошел в здание вслед за ней.
– Это ко мне, – бросила она охраннику и быстрым шагом направилась по коридорам.
Поднявшись по лестнице, они зашли за одну из дверей в кабинет. Женщина сняла пальто и, повесив его в шкаф, указала на кресло перед столом.
– Можете присесть, – молвила она. – Я Дебора Гилмор, директор детского дома. Сейчас я посмотрю, есть ли что-нибудь здесь.
– Благодарю, – кивнул Л.
Миссис Гилмор включила компьютер и устремила взгляд в монитор, быстро щелкая мышкой и посматривая в документ.
– Нет, это слишком давняя дата, – через несколько минут проговорила она, покачав головой.
– Есть ли возможность как-то еще про это узнать?
– Только в архиве. – Директор потерла глаза и взглянула на настенные часы. – Ладно, идемте.
Пройдя по коридору, они вошли в комнату, всю площадь которой занимали многочисленные ящики и стеллажи, возвышающиеся до потолка.
Миссис Гилмор прошла вдоль рядов полок и, остановившись у одной из этажерок, стала рыться в коробках в поисках нужного досье.
– Кажется, вот оно, – вскоре донеслось от нее. – Л Форстер, верно?
В ее руках были несколько скрепленных скобами пожелтевших бумаг. Перевернув лист, миссис Гилмор вдруг улыбнулась.
– Любопытно, – хмыкнула она. – Это вы?
Она подошла к Л и показала ему первую страницу досье. На ней красовалась выцветшая фотография светловолосого ребенка.
– Похоже, что я, – проговорил Л, вглядевшись в снимок.
– Информация на свидетельстве совпадает, значит, это действительно вы, – кивнула директор и, нахмурившись, взглянула на Л. – Подождите, вы не тот ли Л Форстер…
– Да, он самый.
– Как интересно! Получается, это вас я нашла тогда…
– Вы? Нашли?
– Пройдемте в кабинет.
Возвратившись, Л вновь занял место в кресле напротив миссис Гилмор.
– Я очень хорошо помню эти события, – начала она. – В досье все указано, но лучше я расскажу вам на словах. – Миссис Гилмор откинулась на спинку стула и продолжила: – Я работала здесь воспитателем… И в тот день в какой-то момент я увидела ребенка за забором. Сначала я решила, что кто-то умудрился убежать с территории – это был вечер, и все дети должны были находиться в здании. Но когда я подошла к мальчику… к вам, то поняла, что вижу вас впервые. – Она откинула назад седые волосы и устремила взгляд в окно. – На вид вам было не более пяти лет. Да, в руках у тебя был небольшой деревянный самолет и ты был очень увлечен игрой. На вопрос, откуда ты пришел, кто тебя здесь оставил, ты не отвечал. – Сама того не замечая, миссис Гилмор перешла на «ты». – Помню, что ты часто повторял: «Родители придут за мной». Честно говоря, меня очень это удивило. Не было сомнений, что тебя просто кто-то оставил здесь. Конечно, я вызвала полицию, но они так и не разобрались, откуда ты появился. Тебя не оказалось в базе, о тебе не было найдено абсолютно никаких сведений. По камерам также не обнаружили никого, кто мог тебя сюда привести. Ты будто возник здесь из воздуха.
Л нахмурился.
– Но больше всего, – продолжала женщина, – меня поразило то, что тебя забрали через несколько дней.
– В самом деле? – удивился Л.
– Да, ваши родители давно планировали взять кого-то отсюда. Они провели с тобой встречу на следующий день после того, как ты здесь оказался, а затем оформили усыновление. Я помню их, Кейт и Генри Форстеры, очень приятные люди.
– Они сделали из меня того, кем я сейчас являюсь, – кивнул Л.
– И они никогда не рассказывали об этом?
– Мне кажется, это было бы лишним.
– Но сейчас вы здесь.
– То, что вы рассказали, может помочь мне узнать, кто я на самом деле.
Миссис Гилмор вздохнула и сложила руки на груди.
– Вы пришли сюда узнать что-то о своем прошлом, – произнесла она, – но, кажется, вопросов стало еще больше. Вы ничего не помните о тех событиях?
Л покачал головой.
– Мое первое воспоминание связано уже с родителями. Я не помню ни этого здания, ни того, как я здесь оказался… Ни вас… Но то, что вы рассказали мне, очень странно. По какой причине они забрали именно меня?
– Я полагаю, они давно хотели, чтобы у них был ребенок. Быть может, у них не получалось иметь собственных детей…
– Этого не может быть…
Улыбка, возникшая на лице миссис Гилмор, отчетливее проявила сеть морщин вокруг ее глаз.
– Все же, удивительно, как многого вы добились в итоге! – с восхищением воскликнула она. – Научные открытия, изобретение космического корабля… Не то что я, почти тридцать лет на одном месте!
– Ваша работа не менее ответственная, чем моя, – произнес Л. – Если бы не вы, если бы я не оказался здесь, у меня, возможно, была бы другая история.
Директор пожала плечами.
– Как бы то ни было, я хочу, чтобы вы знали, Л, – она оперлась на стол. – Я не имею ничего против того, что вы посодействовали отмене атаки на Землю. Я уверена в том, что насилие в ответ на насилие не принесет пользы ни одной из сторон. Однако сейчас появляется все больше ваших противников. Будьте, осторожны, Л.
– Хорошо. Спасибо вам, миссис Гилмор.
Сфотографировав все страницы досье, Л попрощался с директором и, покинув здание, снова окунулся в дождливую серость города.
Выйдя за забор, он осмотрелся.
Где-то здесь, двадцать четыре года назад, он каким-то невероятным образом попал сюда. Ему до сих пор не верилось в это: по его ощущениям он всегда жил с родителями, и ему хотелось думать, что все, что рассказала Дебора Гилмор, – выдумки.
Но один факт оставался неоспоримым: тот мальчик на фотографии – это действительно он.
Л направился прочь от детского дома в сторону станции.
И все же, как так вышло, что Форстеры взяли его, как только он попал сюда? Это совпадение казалось ему более чем странным. Кроме того, они могли иметь детей, так как через восемь лет у Л появился брат.
Во всяком случае, если он решится, он мог бы узнать у отца, что тогда мотивировало их взять Л из приюта…
Он остановился.
А вдруг это было не их собственным желанием? Что если кто-то попросил их это сделать?
Заставил?
Л с ужасом вспомнил об их с Люси догадках о том, что Эрратикус обладал теми же способностями, что и она.
Если он умел перемещаться в пространстве, значит, скорее всего, он обладал всеми теми же возможностями, что Л или Люси, в том числе и мог внушать.
Но зачем ему заставлять его родителей забирать Л из детского дома?
Выходит, если сверхспособности имел не только он и Люси, но и еще некоторое количество людей, что было, конечно же, вероятно, значит внушать мысли мог кто угодно.
Например, Норрингтон.
Л словно окатило ледяным потоком.
Что если им манипулируют? Что если это ему всю жизнь внушают, что ему делать и как поступать? Вдруг, все, что он видит, кто-то выдумал за него?
Но тогда вся его жизнь теряла смысл.
Это было абсурдным.
Невозможно жить с мыслью, что жизнь нереальна.
Телефонный звонок резко прервал его размышления, и Л вздрогнул от неожиданности.
– Форстер, – раздался голос Уильямса в трубке, – я понимаю, что сейчас выходной, но я хочу тебя предупредить, что со следующей недели ты должен готовиться к командировке на Комраду. Нам срочно необходимы твоя помощь и наблюдение в подготовке к испытаниям.
* * *
Подготовка к полету на спутник Метаморфозы не представлялась столь сложной, как предстоящий полет на Землю. Для этого пассажирам необходимо было пройти проверку на основные показатели здоровья и теоретические знания об устройстве ракеты и ее управлении. Все это Л предстояло пройти в ЦПК – Центре подготовки космонавтов.
Теперь все мысли Л были заняты предстоящей командировкой, и он на время перестал размышлять о гнетущих его вопросах. Несмотря на богатый опыт в ракетостроении, он никогда не летал в космос и испытывал легкое волнение.
Но, по правде говоря, поездки на Комраду превратились в обычный рейс, в который редкие сотрудники не смогли бы попасть. В недалеком будущем, когда завершатся разработки искусственного интеллекта, который будет способен управлять кораблем, как человек, в таких полетах сможет участвовать каждый метанианец, независимо от возраста и подготовки.
Другой проблемой было отсутствие базы для всех этих людей, где они могли бы расположиться. Да и что они могли делать на Комраде, которая не предназначалась для жизни?
И все же, Л переживал перед полетом.
Как он выдержит его? Сможет ли привыкнуть к меньшей силе тяжести? Сможет ли он работать и думать там так же, как и на Земле?
Полет для Л и нескольких его коллег предстоял через несколько недель, и за это время Л нужно было успеть подготовиться и получить необходимые документы.
Так как рейсы на спутник Метаморфозы были регулярными – на базе нельзя было находиться дольше полугода, к тому же, необходимо было осуществлять постоянную доставку груза на Комраду, – Л не пришлось проходить подготовку одному. ЦПК никогда не пустовал: здесь готовили не только к полетам на Комраду, но и к работе на орбитальных спутниках, а также экспедициям к другим планетам солнечной системы.
Экзамен на общие знания состоял из теоретической и практической части – умения посадить корабль и порядка действий в чрезвычайных ситуациях.
Тестирование не представляло для Л особого труда: он знал устройство ракеты с жидкостным двигателем до мельчайших деталей. К тому же он сам принимал участие в разработке некоторых кораблей и изучил все чертежи и схемы вдоль и поперек.
Он был даже рад этой проверке знаний. Это давало шанс еще раз проверить, все ли он помнил. И память его не подвела – он выполнил все задания без единой ошибки.
Казалось, для него не было такой задачи, которой он не мог бы решить. Однако было кое-что, что омрачало его достижения.
ЦПК находился в пригороде Аврога, в совершенно противоположной стороне от Eternal. Даже используя такси, Л приходилось тратить в сумме около четырех часов только на перемещение.
Эта беспомощность перед пространством сильно злила Л. Однако ему никак не удавалось заставить себя научиться телепортации. День ото дня он вновь и вновь пытался переместиться, и когда все начинало плыть перед глазами, он останавливался. Это было тем экзаменом для него самого, который он так и не сдал.
Проверка здоровья перед полетом была чистой формальностью, но и здесь Л также показывал положительный, если не сказать, идеальный, результат.
– Никаких жалоб, никаких хронических заболеваний, все в прекрасном состоянии, – перечисляла врач, просматривая медицинскую карточку Л после того, как он прошел все этапы проверки здоровья. – Вас впору записывать в экспедиции! Единственное, конечно, это зрение… Но для Комрады это не помешает.
Она взглянула на Л.
– Выглядите вы уставшим. Вы много спите?
– Честно говоря, я не наблюдаю за этим. – Он пожал плечами, вспоминая во сколько он лег спать сегодня. – Часа два-три.
Врач подняла тонкую подкрашенную бровь.
– Это невозможно, – скептически заметила она. – Обратите на это внимание, и постарайтесь отдыхать не менее восьми часов в день.
Психологическая проверка представляла собой обычный разговор со специалистом, тогда как для более сложных экспедиций требовалось проходить целый комплекс тестирований, как и в случае с физической подготовкой.
Здесь у Л, к его удивлению, словно открылось второе дыхание. В разговоре с врачом он излагал свои мысли спокойно, отвечал на вопросы лаконично и рассудительно. Не было никакой прежней растерянности, страха или внутренних противоречий – казалось, это ушло куда-то глубоко внутрь него и скрылось от посторонних глаз.
– У вас есть хобби? Возможно, вы увлекаетесь чем-то?
– По правде говоря, сейчас я не имею возможности заниматься чем-либо еще, помимо работы. Можно сказать, что проектирование фотонной ракеты – это мое увлечение. Но… в случае окончания работ, я бы хотел заняться конструированием и управлением самолетов.
– Нам известно, что вы планировали участвовать в экспедиции на Землю. Что заставило вас принять решение об этом полете?
– Надежда на то, что в этой экспедиции я смогу найти решение, как уменьшить губительное влияние Туннеля.
Л будто и сам забыл про остальные, более существенные причины его еще не забытого желания улететь. Он словно заставил их на время исчезнуть из своего сознания, и ни у кого не оставалось сомнений, что он мог что-то скрывать.
Лишь когда он покинул ЦПК, все его истинные переживания начали вновь разрастаться в нем, порождая противное ощущение сдавленности.
* * *
Старт на Комраду должен был пройти на космодроме Догар в Пантроке.
За день до отправления Л вместе с Уильямсом, Барлоу и другими сотрудниками прибыли в гостиницу близ космодрома.
Все время до старта Л пытался сохранять самообладание, хотя, несмотря на его доскональные знания всех этапов полета, все равно испытывал трепет перед бездонной тьмой космоса.
– Сколько раз вы летали на Комраду? – спросил Л у Уильямса, чтобы оживить нависшее молчание, когда они поднимались на лифте в ракету.
– Это девятый, – ответил инженер. – Первый раз, конечно, тоже волновался, но теперь привык. Это не более, чем обычный перелет.
Передвигаться было сложнее, чем обычно – пассажиры надели специальные утяжеленные костюмы, чтобы облегчить движение на конечной точке пути. Медленно продвигаясь по космическому кораблю, они заняли свои места в пассажирском отсеке.
Много лет прогресса прошло с тех пор, как первые люди отправились в космос. Космические корабли стали намного более усовершенствованными по сравнению с первыми машинами. Пространство, где находились космонавты, стало шире и просторнее, при этом, с разработкой новых материалов и двигателей, сами ракеты становились все менее громоздкими.
Если раньше время пути до Комрады составляло неделю, то сейчас, после создания более производительного топлива и достижения более высоких скоростей, оно сократилось до нескольких часов.
Казалось, что прошло всего несколько секунд от посадки в корабль до объявления взлета. Момент – и группа метанианцев, оторвавшись от поверхности земли, взмыла навстречу темной и ледяной вселенной.
Поначалу Л не чувствовал ничего, кроме возросшей тяжести тела, отдаленного шума сжигаемого топлива и вибрации ракеты. На экране демонстрировалось их местоположение в данный момент времени, информация о полете и его стадиях.
Л внимательно следил за изображением. В корабле были и иллюминаторы, однако они располагались слишком далеко от Л, и он не видел в них ничего, кроме черноты. Но экран подсказывал ему, где находится корабль относительно Метаморфозы.
Где-то правее находился Туннель, и если он был бы видимым, его можно было бы наблюдать в иллюминатор. Л с замершим сердцем наблюдал за тем, как возрастала высота корабля над поверхностью планеты и насколько далеким становился их дом, бесконечные заботы и проблемы.
И когда отделилась последняя ступень, вдруг стало немыслимо тихо. Л, с изумлением чувствуя нарастающий нестерпимый звон в ушах, откашлялся.
– К тишине можно привыкнуть, – почти шепотом произнес сидящий рядом Барлоу. – Но поначалу она кажется невыносимой.
Отдаленные переговоры пассажиров и экипажа в отсеке управления немного разбавляли мертвое беззвучие. Но Л, понимающий, что он окружен безжалостным смертоносным пространством, чувствовал себя здесь бесконечно ничтожным и слабым. Вся та сила и превосходство, которые он испытывал на Мете, будто испарились, и он вдруг почувствовал, что не был способен здесь ни на что.
Какими надо быть счастливчиками, чтобы на случайном куске камня образовалась жизнь – люди, способные изучать самих себя!
Часы пути пролетели незаметно для Л, который почти весь путь изучал данные полета. На экране стало периодически демонстрироваться изображение вида из иллюминаторов.
Вскоре стала виднеться испещренная бороздами бело-коричневая каменная поверхность спутника, и меньше чем через час пассажиры и несколько членов экипажа совершили посадку на поверхности Комрады.
Хотя костюмы приближали вес человека к привычному, в условиях низкой гравитации Комрады двигаться все равно было чуть легче, чем на Мете. По крайней мере для Л, который, наблюдая за своими ощущениями и на время забыв об усталости от перелета, двигался вместе со всеми по длинному пустому проходу, лишенному дверей и окон.
Казалось, что путники просто прибыли в некий метанианский аэропорт, и лишь странная легкость движений и непривычный металлический запах напоминали о том, что они находились на другом небесном теле.
Лишь когда они зашли в помещение комрадской базы, их взору открылся вид из панорамных окон. На серой, отдающей желтизной каменистой поверхности располагалось несколько построек и локационных вышек; вдалеке виднелся стартовый комплекс. Местность была равнинная, и возвышенностей не было видно вплоть до самого горизонта.
Хотя сейчас эта часть Комрады была повернута к солнцу, серо-синее небо было темнее, чем в это же время дня на Метаморфозе, а само солнце сквозь пыль выглядело размытым.
По прибытии каждый из сотрудников должен был пройти обследование на состояние здоровья после полета и совершить несколько простых упражнений для привыкания к гравитации. Л с изумлением брал в руки обычные предметы: карандаш, бутылку с водой, телефон, которые весили почти в два раза меньше, чем обычно.
Так как Л прибыл на Комраду в первый раз, ему нужно было пройти еще несколько дней адаптации, прежде чем работать непосредственно с какими-либо устройствами или объектами. До этого времени Л мог только вести наблюдения за рабочим процессом.
Для адаптации после полета вновь прибывшим также необходимо было привыкнуть к гравитации и без утяжеленного костюма. Это было довольно сложно для Л, ведь любое привычное движение здесь совершалось с меньшим усилием, чем дома. Его коллегам, которые были здесь уже не один раз, привыкание давалось легче.
– Что ж, завтра выходной, – сказал Уильямс, обратившись к Л, когда проверка закончилась. – С послезавтрашнего дня начнем работу.
– Я думал, мы не будем терять времени… – нахмурился Л.
– Мы потеряем еще больше времени, если наделаем ошибок из-за отсутствия отдыха, – перебил его Уильямс. – Привыкание к этой обстановке дается не так легко, как ты думаешь, Л.
Тому пришлось согласиться, однако, не считая небольшой усталости, Л чувствовал себя хорошо. Вслед за коллегами он дошел до своей комнаты, расположенной недалеко от комнат других сотрудников.
– Хоть места здесь и не очень много, – промолвил на прощание Уильямс, – тут есть, куда сходить и что посмотреть. Постарайся не сидеть на одном месте. Здесь необходимо двигаться.
Комната была не очень просторной, но обладала всем необходимым для жизни.
Л сел на кровать и потер лицо ладонями. Лишь сейчас он почувствовал легкое головокружение, которое не проходило, а лишь усиливалось.
Он лег на спину и вдохнул выработанный искусственным путем воздух. В голове мелькали мысли не о величии человека – завоевателя космоса, а о беспомощности крохотного скопления людей в неумолимом и безжизненном пространстве.
Головокружение чуть унялось, и Л, приподнявшись, попытался создать мысленного двойника. К его удивлению, у него это получилось с трудом: потребовалось время, чтобы увидеть и почувствовать окружающее пространство с другого ракурса. Л попробовал поднять в воздух свой рюкзак, полагая, что здесь преодолеть силу тяжести будет легче.
Однако рюкзак не сдвинулся с места.
Л нахмурился, поднялся с кровати и пошатнулся. Снова начинала кружиться голова. Медики предупреждали об ухудшении самочувствия, но чтобы и вовсе разучиться совершать уже привычные действия…
Он понимал, что условия жизни на Комраде значительно отличались от жизни на Мете. На Комраде никогда не видели ни призраков, ни бутафорий. Это объяснялось тем, что Мысленный туннель имеет влияние только на Метаморфозу и находится дальше от ее спутника. К тому же, орбита Комрады не пересекалась с Туннелем, иначе вышло бы так, что спутник и вовсе перестал бы существовать при контакте с ним.
Но если бы его способности были как-то связаны с Туннелем, расстояние между Туннелем и Комрадой не настолько сильно отличалось от расстояния между ним и Метой в масштабах космоса, чтобы быть однозначно уверенным, что именно это является причиной невозможности использования его умений.
Поэтому Л был уверен, что смена обстановки никак не повлияет на его способности, и надеялся, что сможет демонстрировать их и здесь. Но, как он ни старался, он не мог заставить даже пошевелиться ни один объект.
Он снова сел на кровать, пытаясь успокоить головокружение. Его сознание будто сжало тисками, не позволяя преодолеть какую-то невидимую преграду.
Быть может, он не мог ничего сделать, потому что здесь не было условий для проживания человека?
Но ведь человек мог существовать на этой базе…
Возможно, наконец решил Л, ему просто нужно было отдохнуть, чтобы вновь воскресить свои умения.
Однако наутро, после неспокойного сна, у Л по-прежнему ничего не получалось, и это нервировало его все больше. К тому же, непривычная легкость всех движений начинала сильно раздражать.
Одев костюм, Л почувствовал некоторое облегчение, ощущая реальный вес своего тела. Он вышел из комнаты, постаравшись на время забыть о неуспехе, и отправился на изучение базы.
Научный центр на Комраде представлял собой главное здание для работы и отдыха, соединенное с производственными цехами для сборки летательных аппаратов, центр управления полетами, испытательные полигоны, располагающиеся снаружи, и, собственно, космодром, откуда производился запуск космических кораблей.
Изначально база служила для изучения структуры и свойств самого спутника. Однако, в связи с быстрым развитием ракетостроения, Комрада стала прекрасным местом для запусков и сборки космических кораблей. Запуски со спутника позволяли существенно сократить затраты на топливо, какие-либо аварии не могли затронуть основное население, а низкая гравитация облегчала процесс конструирования. К тому же, несмотря на невозможность жизни на планете, спутник, все же, был безопаснее неспокойной Меты.
Отсюда совершались запуски летательных аппаратов для изучения планет солнечной системы, их спутников, для исследования Туннеля, производились испытания новых космических кораблей. В данный момент основная работа на базе велась над фотонной ракетой.
В центре постоянно находилось несколько тысяч человек. Помимо производственных отделов здесь также размещались места для досуга: библиотека, спортзал, помещения для прогулок. В некоторых частях главного здания располагались панорамные окна, через которые можно было наблюдать открывающийся снаружи вид.
Л несколько минут стоял у окон, рассматривая окружающий пейзаж. На Комраде царствовала ночь, но через пару часов холодное голубое солнце должно было показаться из-за горизонта. Как и обычно, звезд здесь было видно очень немного из-за присутствия пыли в атмосфере. Бело-коричневая земля с уходящими вдаль дорогами, ведущими к космодрому, сияла в свете прожекторов.
Вдалеке виднелись здания вертикальной сборки и стартовый комплекс: технологические фермы, башни обслуживания, кабель-мачты.
Все это было окружено холодной безжизненной тьмой, которая будто сдавливала собой все эти объекты, созданные руками человека.
Отвернувшись от окна, Л медленным шагом направился вдоль по коридору. Наступило обеденное время, и пространство немного оживилось людьми. Внимание Л привлекла пара в противоположном конце коридора. Мужчина и женщина оживленно переговаривались, поглядывая в окно. Оба были одеты в утяжеляющие костюмы, однако женщина не была похожа на сотрудницу научного центра.
– Изучаешь местность?
Обернувшись, Л увидел Уильямса и пожал ему руку в знак приветствия.
– Не знал, что сюда разрешено приезжать семьям, – сказал он так, чтобы его слышал только Уильямс.
– В редких случаях, – ответил тот, посмотрев на пару. – Пока. Когда-нибудь, когда мы освоим с десяток планет, здесь будет целый город для ученых и их семей. Но пока это очень отдаленные планы, – усмехнулся он. – Как самочувствие?
