Лин Петрова
На перекрёстке трех миров. Книга 1. Хранительница
– Ура, папка пришёл!
Сваты отшатнулись в ужасе. Жених с красными ушами судорожно пытался отодрать от себя ребятишек, отступая назад. Да куда там, дети своё дело знали. А я продолжала глумиться.
– Хил, Мелкий, а ну бегом сюда. Наконец дом у вас свой будет, кровать просторная, да еды вдоволь. А то намаялись по дороге, бедолаги – радостно объясняла я жениху.
По мере приближения животных он начал судорожно сглатывать, разглядывая их.
– Это животные мои. Они много не кушают, миленький. Мелкому вот только в день по коровке, а так – мы много не едим.
Хил подошел ко мне, сел и широко зевнул.
Сваты за́дом отходили все дальше, оставив единственного и лучшего продолжателя рода. А я продолжала:
– Есть, конечно, у левира особенность одна – на кровати он привык спать со мной. Но это ведь ничего, да? Ты же смелый и решительный, я же вижу. Отодвинешь его аккуратненько и исполнишь свой супружеский долг. Правда?
Мой жених все-таки вывернулся из рук детей и рванул прочь, обгоняя сватов. А я протянула руки в их сторону и пропела жалобно:
– Куда же ты, милый?
Вокруг стояла гробовая тишина, и как только жених скрылся из глаз, грохнул всеобщий смех. Я обвела всех взглядом, невольно начала и сама улыбаться, задерживая взгляд на Чернявом. Улыбка преобразила его лицо, черты лица стали мягче, вокруг глаз собрались мелкие морщинки от смеха, а в глазах плясали веселые огоньки. Он потряхивал головой, утирая глаза.
– Молодец Марк. Я боялась, что ты не поймешь что делать – погладив его по голове.
– Игнат. Хватит ржать и объясни, что это сейчас было? – спросила я, кивая головой в сторону сбежавшего жениха.
Он еще долго вздыхал, пытаясь восстановить дыхание:
– Ой, Ритка, ну ты дала. В общем, дело такое – каждой семье за честь, если переброшенка в их семью войдет. У неё и образование не чета местному, и новшества всегда с собой приносят. Что-то придумывают вечно, улучшают. А эти недоумки честь тебе решили оказать со своим отпрыском ушастым – со смехом продолжил он, качая головой.
* * *
Вечером все расселись вокруг костра. Начало темнеть. Я решила уделить внимание животным. Они вальяжно разлеглись возле нас с детьми. Столичные уже привыкли к их присутствию, а после событий той ночью, прониклись уважением. Я гладила Хила за ушами, переходя на шею, тот жмурил глаза и тихонько рычал от удовольствия. Мелкий требовал моего внимания и толкал под руку, требуя почесать и его. Я со смехом положила одну руку ему на его склоненную голову. Склонённую, потому что так просто в сидячем положении до него не дотянешься. Этот паразит вымахал выше пояса. Я гладила, попутно ощупывая его тело. Его мышцы налились силой, постепенно он превращался в сильное мощное животное. Я добралась до его лап, он спокойно стоял, подняв одну конечность.
Шесть острых прямых когтей уходили под самую кожу свободно втягивались при желании их хозяина. На задней лапе когти были изогнутые. От самих лап до самого тела шерсти не было. Его тело было покрыто черными крупными кожистыми чешуйками, плотно подогнанных друг к другу. Я провела по ним пальцами, и даже попыталась поковырять ногтем. Как будто стену бетонную ковыряю, его наверно невозможно поранить.
Мелкий плюхнулся на землю, переворачиваясь на спину и подставляя моим ласкам своё пузо. На животе тоже начали формироваться плотные чешуйки, прикрывая всю площадь живота и наиболее уязвимых мест. Ну да, у остальных животных живот действительно одно из уязвимых мест. Получается, только шея у него слабое звено? А если придумать что-нибудь ему на шею? Нужно будет спросить у Игната, он же рукастый, как говорит Люся, может, что и придумает.
– Игнат. Не слышал, второй отряд разобрался с Дикими?
Он кивнул:
– Ночью напали на них, кого могли – уничтожили. Пленных освободили, не успели им вреда причинить. Отправили порталом в столицу. Только много этих сволочей живёт, они по всей границе безобразничают. Мы поэтому в обход и идем, отряд должен делать свою работу. Не на прогулке, все же.
– Я вот не совсем понимаю, что это за порталы такие?
– Это сейчас основное движение по дороге. Раньше порталами пользовались. Сила у Хранительницы есть, конечно, пусть даже не сомневаются некоторые, просто некоторые статьи расходов силы значительно сократились. Зачем тратить Силу на порталы, если можно и пешим ходом дойти. Правильно? Сейчас ими пользуются только в крайних случаях, и только доверенные люди, как Реммир. Лучше Силу потратить на борьбу с Дикими. Или на сдерживание баланса в нашем мире. Вот, когда наследница вернётся – все встанет на свои места.
– Вернётся ли? Может, погибла все же?
Тут в разговор включился Реммир:
– Я же говорил, дерево её жизни растет. Значит и наследница растет.
Тут уж мне стало интересно, что это за дерево такое особенное:
– Увидеть можно будет его, дерево это?
Он кивнул:
– Можно.
* * *
А ночью сильно похолодало. Столичные смотрели в небо, тихо переговариваясь между собой. Мы развели большой костёр и легли вокруг него. Естественно, всем места не хватило. Мы легли вместе с детьми, прижавшись друг к другу.
Столичные призвали своих шава́лов, и я узнала дополнительную функцию этих животных. Когда холодно они способны своим телом согревать хозяина, спасая от холода. Их густая длинная шерсть долго сохраняет тепло. Наши шава́лы для этих целей не годились, так как шерсть была короткая и самое главное они были обучены только транспортировке. И ночью ненароком могли задавить своего наездника.
А что, мысль то хорошая использовать животных для согрева. Позвала Хила с Мелким, долго пыталась уложить их рядом с детьми. Они сидели и не понимали, что я от них хочу. Я плюнула и легла, обняв детей.
Проснулась от того, что меня трясло от холода. Я приподняла голову, изо рта шел пар. Не фига ж себе. Костер практически догорел. Все спали. Я осторожно встала, окинув взглядом детей. Мелкий лежал рядом с Линой, закинув на неё лапу. Хил клубочком свернулся у Марка под боком. Вот и хорошо. Своим одеялом я укрыла детей. Лишь бы не заболели, а сама пошла к костру. Натаскала дров, развела новый костер, надела олимпийку и, обняв себя руками, села возле костра. Дрожь начала потихоньку отступать, я протягивала ладошки к костру, пытаясь впитать в себя как можно больше тепла. Мне бы ночь переждать, днем под солнышком согреюсь, а посплю по дороге.
Я сидела, уставившись на огонь. Он осторожно ощупывал добычу, еще не тронутую им. Протягивал огненные руки, лизал, словно пробуя на вкус, и набрасывался всей своей мощью, растекаясь по сухой деревянной поверхности красным покровом. Довольно потрескивал и урчал, пожирая свою добычу. И множество огненных искорок взлетали, гонимые жаром. Их подхватывал ветер, смешанный с горьковатым черным дымом, и уносил вверх, к звездам. Я подняла голову. Искорки стремились к своим братьям на темном небе, кружа в хороводе, то затухая, то вспыхивая ярче. Но, оставшись без своего могучего хозяина, умирали в черной ночи.
Я глубоко вздохнула, заполняя легкие прохладным воздухом, и закрыла глаза. Хорошо-то как. Вокруг тишина, природа спит. Прокричала птица. Её ночной призыв подхватила ночная мгла и понесла по воздуху, перебрасывая с одного конца в другой, помноженной на эхо. И долго ещё её печальный крик отзывался в ночи. Я поёжилась. Появилось ощущение, что я одна на всем свете. Только бездонная бесконечность и я, такая маленькая, как песчинка среди этого огромного мощного пространства. И от этого чего-то неведомого исходила чудовищная мощь и сила, что невольно хотелось склонить голову, покоряясь ей и признавая свою покорность.
Тело налилось тяжестью, не хотелось шевелиться. Только бы не уснуть, а то улягусь прямо в костер. Отойти подальше я не решилась – спасительная теплота от костра не отпускала из своих ласковых рук.
Тут мне на плечо легла рука. Я открыла глаза и обернулась. Рядом стоял Реммир.
– Ложись к моему шава́лу, он тебя признал и не тронет.
– Сами почему не спите?
– Я на дежурстве до утра – он развернулся и ушел в темноту.
Я понимала, что, сидя и без сна мне долго не продержаться.
Животное встретило меня радостным фырканьем. Я погладила его по морде, шепотом сказав:
– Мне Реммир сам разрешил. Не обидишь?
Он покрутился на одном месте, выискивая удобное место и лег. А мне как ложиться? Я оглянулась по сторонам. Ижак со своим животным спали неподалёку. Это нужно к его животу пробраться, что ли. Было не до сантиментов, жутко хотелось спать, и я встала на колени, подползя к нему, затем легла, прижавшись спиной к теплому телу животного. Он обхватил меня лапами, подтягивая ближе. Приятное тепло потихоньку распространялось по моему замерзшему телу, и я начала погружаться в сон.
Проснулась, когда только начало светать. Я ещё была во власти сна, глаза не хотелось открывать. Прислушалась – вокруг тишина. Значит ничего серьёзного, можно дальше спать. От лап и рук стало жарко, я поворочалась. Стоп. Каких рук? Я замерла и тихонько открыла глаза. Так, с одной стороны шава́л, с другой Реммир. Он спал, обняв меня одной рукой, на другой лежала моя голова. Я лежала тихонько, боясь пошевелиться, и рассматривала его лицо. Красив, чертяка. А чего это он меня обнимает, спрашивается? Вроде я ему ничего такого не позволяла, а моя женская фантазия уже начала строить разные предположения. Ага, размечталась. Во-первых – это его место, мне только разрешили здесь спать. Во-вторых – он после дежурства, и человеку элементарно нужно выспаться. На улице все ещё холодно, не будет же он сидеть ждать, пока у меня совесть проснётся.
Ну и ладно, ну и хорошо. Когда ещё такой красивый мужчина будет обнимать меня в ближайшем будущем? Я же сплю? Сплю. А во сне ведь себя не контролируешь, правда? Я слегка пошевелилась, устраиваясь удобнее. Уткнулась ему в шею, вдыхая запах его кожи. Приятный, слегка терпкий запах мужчины, смешанный с запахом костра. Обалденный запах – думала я, вдыхая его вновь, словно запоминая и обняла одной рукой. Ну а что? Я же сплю!
Его ровное дыхание слегка шевелило волоски на моем виске. Приятное спокойствие овладела мной, так и спала бы в его объятиях всю жизнь. И уснула.
* * *
Я сидел в темноте и смотрел на Риту, как она заботливо укутывает детей. Мысленно хмыкнул. Интересная девчонка. Как она отчаянно смотрела на меня, сжимая кулаки, перед несостоявшимися родственниками. От неё исходило такое отчаяние, что мне стало её жалко. Она прикипела душой к этим детям, как же она будет уходить от них? Хотя её вопрос об усыновлении поставил меня в тупик. Неужели ради этих детей она решит остаться здесь? Как она сказала? «Таких детей судьба посылает в награду, вы такую награду не заслужили».
Мне как мужчине, никогда не воспитывавших детей, не понятно это чувство.
Я поменял положение тела, устраиваясь удобнее.
«Не воспитывающего детей по вине одной дряни». Я сжал зубы, слегка скрипнув ими. Мысленно вернулся к тем дням…
Наш отряд в очередной раз срочно собрали для решения проблемы. В тот раз было довольное дерзкое нападение Диких на юго-западной границе. Погибло много мирного населения, само селение практически полностью уничтожено.
И не побоялась же эта пигалица влезть туда и спасти детей – хмыкнул я, окидывая её маленькую фигуру на фоне большого костра. Уж мне-то не понаслышке известно, на что способны Дикие.
Тогда наш поход занял ровно две недели. Вернувшись домой, я не застал дома ни Донару, ни её вещей. Молодая управляющая Сили́ка, будучи подругой моей невесты, с грустью в голосе сообщила, что Донара убежала с любовником. Я вновь скрипнул зубами.
Как я мог поверить в её любовь? Хотя, как тут не поверить? Она казалась мне искренней в своих чувствах, ласково льнула ко мне, радостно бежала навстречу после походов. Я всегда доверяю своим чувствам, она была искренней. А уж когда узнала, что беременна, она с радостной улыбкой кружилась по комнате. Мы должны были совершить свадебный обряд после моего возвращения. Что могло случиться во время моего отсутствия? В том, что ребенок родился, я не сомневался. Кольцо замкнулось.
Кто тот неведомый любовник, который так нагло увёл у меня из-под носа мою женщину? Я ведь не зря мотаюсь по всей стране. Мне бы еще разок посмотреть этой дряни в глаза. И по праву главы своего рода заберу ребенка. Интересно, кто родился? Мальчик или девочка?
Силика с радостью заменила бы Донару в постели, но мне не нужна одноразовая подстилка. Хоть домой не возвращайся, там свои попытки усилит Силика, пытаясь завоевать моё сердце.
Я перевел взгляд на Риту. Она сидела, неотрывно смотря на огонь широко распахнутыми глазами. В её больших голубых глазах плясал огонь. Это сейчас они голубые как весеннее небо в безоблачную погоду. В гневе они темнеют и становятся темно синими, как море перед бурей.
Я внимательно всматривался в ее лицо. Прямой нос, который она смешно морщит, придумывая очередное развлечение для детей. Гладкая светлая кожа слегка покраснела от жара костра. На лоб и виски упрямо падали выбившиеся пряди, она без всякого жеманства приглаживала их ладонью. Пухлые розовые губы притягивали взгляд, будя сильное желание прижаться к ним.
Я с усмешкой вспоминал неудачное сватовство и спину убегающего ушастого жениха. И как сообразила только? Я уже улыбался, вспоминая момент про- «На кровати он привык спать со мной. Но это ведь ничего, да? Ты же смелый и решительный, я же вижу. Отодвинешь его аккуратненько и исполнишь свой супружеский долг». Я тихо засмеялся, качая головой, представив эту сцену. Рита закрыла глаза, глубоко вздохнув. На её лице плясали тени от костра. Она зябко поёжилась. Замерзла. Маленькая смелая переброшенка. Я встал и подошел к ней. Она обернулась, сонно открыв глаза.
– Ложись к моему шава́лу, он тебя признал и не тронет.
Едва забрезжил рассвет, вернулся дежурный отряд, я отдал распоряжения, пошел спать и остановился. Забыл, что Рите уступил своё место. Постоял в задумчивости пару секунд. Если бы мы были в доме, я бы тактично удалился. Но сейчас мы в дороге, на мне целый отряд, за который я отвечаю головой перед их семьями и мне не до сантиментов. Нужно поспать хоть пару часов и решил лечь рядом, слегка подвинув сонную девушку. Мой шава́л открыл один глаз, я кивнул головой и лег рядом. Она прижалась ко мне, положив голову на мою руку и уткнувшись в грудь. От неё шло тепло и беззащитность, хотелось прижать её и целовать в висок. Я обнял её одной рукой, пользуясь случаем.
Тут её дыхание сбилось, она проснулась и лежала, прислушиваясь к звукам с закрытыми глазами. Я быстро закрыл глаза, выравнивая дыхание. Как она отреагирует?
Она сонно потянулась и замерла. Я совсем растерялся, когда она уткнулась мне в шею, тихонько вдохнув мой запах. В низу живота сладко заныло, моё тело отозвалось на это осторожное прикосновение. Открыл глаза, улыбнувшись, осторожно уткнулся ей в волосы, вдохнул её запах и заснул.
* * *
Утром я проснулась уже одна. На небе светило яркое жаркое солнышко, прогрев воздух. Сегодня в путь.
Я ехала, изредка бросая взгляды на Реммира, вспоминая прошедшую ночь. Вроде ничего не было, а где-то глубоко в душе уже плясало маленькое томление и желание ещё хоть раз прижаться к его крепкому мускулистому телу. Каждой женщине хочется, чтобы рядом был настоящий мужчина, которому она ласково покорится. Но не жестокий диктатор, а равноценный партнёр.
В большинстве случаев наши земные женщины взваливают на свои плечи все заботы и тащат неподъемный груз – детей, мужа, зарабатывая глубокое разочарование от семейной жизни.
Мужчина должен завоевать свою женщину, отбить у всего мира, доказать своей половине, что он достоин быть рядом с ней. Что он способен позаботиться о своей семье и впредь возьмет часть забот на свои крепкие мужские плечи и просто любить. Это ведь не трудно, не нужно завоёвывать миры и решать глобальные проблемы. Достаточно букет полевых цветов и утренний ласковый поцелуй, пусть не каждое утро, и эти очень важные для каждой женщины слова «я тебя люблю». И в этих трех словах женщина поймет, что все ещё нужна ему; что, когда будет трудно – он будет рядом, что он рад засыпать и просыпаться только с ней и от этих трех слов вырастают крылья. И она готова горы свернуть ради своего любимого.
Ох, что-то я размечталась. Вроде четвертый десяток пошёл, а все мечтаю, грустно думала я, вздыхая. Посмотрела на детей и усмехнулась. Да уж, я настоящая земная женщина. Взвалила на себя детей, животных и с гордостью пру по дороге разочарований.
Все-таки у меня ещё куча вопросов, на которые я не знаю ответов. Игнат с Люсей полностью поглощены собой, воркуют как два голубка. Ничего, вечером попытаюсь подкатить к нему, хватит уже лобызаться со своей женой.
Теперь дорога переносилась легче. Мышцы уже приспособились к нагрузкам, и тело уже не отзывалось ноющей болью от каждого шага шавала.
Я обратила внимание, что среди столичных происходило какое-то волнение. Они тихонько переговаривались между собой, всматриваясь вдаль. Часть отряда то уходила куда-то, то появлялось, и его сменял следующий. Мы подъехали к Игнату с Люсей:
– Игнат. Что происходит, не знаешь?
Он помахал головой:
– Наверно что-то всё же происходит, если среди них волнение. Лезть в их дела не буду. Все же, лучший отряд государства.
Его слова немного успокоили меня. Вечером, собравшись возле костра, я уже задумала задать очередной волнующий меня вопрос, как меня опередила Люся:
– Как ты Рита? Тело не болит? Я прямо разогнуться не могу – говорила она, поставив обе руки на поясницу. Раньше-то прыг туда, прыг обратно и всех делов.
Я автоматически ответила:
– Слава Богу, хорошо. Привыкла уже.
И повернулась к народу в полной тишине, по очереди обводя их взглядом, пытаясь найти ответ в их лицах: «Что?»
Игнат покряхтел:
– Значит, мне придётся объяснять. Здесь так не принято говорить, Рита. Это как будто через голову начальства обращаешься.
У меня от удивления открылись глаза.
Он кивнул, продолжая повествование:
– Во-первых, здесь, если говорят, то говорят Бохх. Создательница этого мира Хранительница – его дочь. Плоть от плоти, как говорится. И если обращаешься к самому Бохху, значит, ты как житель Ваарии не доверяешь своей создательнице, и она не справляется. Правильно?
Я недоуменно пожала плечами, вообще не понимаю, о чем он говорит. А Игнат продолжал:
– А это прямое оскорбление для его дочери как его потомка, ну и его самого, следовательно, как отца. Поняла?
Я сидела и смотрела на Игната, хлопала глазами, пытаясь осознать информацию. В голове образовалась каша от вопросов. Она его дочь?? Этого не может быть. Хотя, почему не может? Я и знать не знала, что помимо нашего распрекрасного мира, существуют другие.
Так стоп. И я стала рассуждать вслух:
– Хранительница – дочь Бохха, правильно?
Я взяла палочку и нарисовала на земле крест. Все склонились над ним.
– У нас на земле мы, люди, поклоняемся господу Богу и поклоняемся святой троице – ему самому-Отцу, его Сыну и Святому духу. Но на кресте четыре стороны. И крестимся мы на четыре стороны – медленно перекрестилась.
Народ внимательно слушал меня.
– А теперь вопрос. Кто четвертый?
Я задумчиво смотрела на крест. Почему мне никогда раньше не приходил этот вопрос в голову. Да потому, нам с детства вбивали голову про троицу и ни у кого, никогда не возникало сомнений. А теперь все устои моего мировоззрения рушатся прямо на глазах.
Я посмотрела на Игната и медленно сказала:
– Получается, четвёртая сторона принадлежит его дочери, Хранительнице. Только в нашем мире она никогда не упоминалась, почему-то.
Я долго молчала, прежде чем продолжила:
– Возможно, четвертая сторона креста, это нам людям маленькая подсказка, что за пределами нашего привычного мира, существуют что-то ещё нам неведомое. Нельзя исключать возможность, что есть ещё что-то или кто-то, обладающий такой же Силой.
Мы молча сидели, сегодня для нас всех появилась новая информация для обдумывания. И встретились два мира, называется.
– Так. Еще вопрос. Наследница эта ваша. Получается она потомок самого Бога? – меня аж дрожь пробрала от этого осознания. Божественная наследница, что ли?
Тут в разговор включился Реммир:
– Мы Хранительницу никогда в глаза не видели, говорят, ее Сила в чистом виде способна уничтожить. Она приходит только к своим потомкам.
Я понимающе кивнула.
– У нас тоже никто не может похвастаться, что видел самого Бога. Всегда приходят его посланцы.
– Именно поэтому здесь она оставила дочь от ваарца.
Я опять кивнула:
– Это тоже понятно. У нас более двух тысяч лет назад явился Сын его в человеческом обличье. Он был послан для спасения рода человеческого.
– Спас? – спросил Тельнан.
– Если мы ещё живем, значит не все так плохо. Считается, что бог создал нас по образу и подобию своему. Если позволить нам погибнуть, значит дать его образу и подобию, созданное его же руками, умереть. Допустить, что он, такой могущественный, мог допустить ошибку, невозможно. Вот и возится с нами, то прощая, то наказывая – я вздохнула.
Религиозная тема никогда не было моей сильной стороной, и я могу только логически рассуждать, не опираясь на ранее полученные знания.
– А возможно мы его первые создания. Ведь если есть и другие кем-то созданные миры, то нельзя отрицать ту мысль, что этих миров гораздо больше.
Я развернулась и ушла от костра подальше. Закурила. Да уж, тема сегодня поднята серьёзная. Мне, выросшей в техническом и логическом мире, достаточно трудно воспринимать такую информацию. Но и отрицать её в дальнейшем тоже невозможно, так как стала невольным гостем в другом мире и вижу все своими собственными глазами. И ничего здесь страшного нет, даже красиво.
И устройство этого мира мне нравится. Вот что значит, когда хозяйством управляет мужчина и женщина. Женщина держит под контролем свое «хозяйство», время от времени давая по рукам заигравшимся детям. Отец её, получается, создал и отдал все – берите дети мои и делайте что хотите.
Я потерла лицо ладошками. Хватит уже рассуждать о том, о чем не понимаю. А то надумаю на свою голову гнев Его или Её. Мне и так несладко приходится.
Я подняла глаза к небу, закрыв глаза. Мне есть о чем подумать, почему я здесь оказалась. Как Игнат говорил? «Сначала подумал, что это наказание для меня, а потом понял, что награда»
А для меня это что? Наказание или награда. Вроде наказывать не за что. Собственно говоря, и награждать тоже не за что. Тогда это роковая случайность, изменившая всю мою жизнь? В таком случае закономерный вопрос – почему это произошло со мной?
Возможно, ответ придет гораздо позже, нужно набраться терпения и подождать.
* * *
Следующий день прошел относительно спокойно. Вечером Игнат сообщил, что по дороге свернем домой к Реммиру, пришло сообщение о срочной необходимости его присутствия для решения вопроса и отдохнем заодно.
– Игнат, а кто он такой – Реммир? – тихонько спросила я.
Он также тихо ответил:
– Начальник войска всего государства и рода Хранительницы непосредственно. Их род воины, способность к боям передается по наследству. Он не раз доказывал своё совершенство в ведении боя, и нужно сказать, что его отряд лучший в государстве. Он лично подбирает свой состав. Ну и первое доверенное лицо первого доверенного лица Хранительницы.
– А Наследницу он когда-нибудь видел, интересно? – задумчиво проговорила я.
– Конечно. Его отец в ту пору был начальником и Реммир мальцом бегал во дворце. Говорит, красивая была. Её дочь видел только на руках у матери.
Я подвинулась еще ближе к Игнату:
– Что там с семейным положением?
Игнат многозначительно подвигал бровями и едва улыбнулся:
– Едва не совершил брачный обряд – он оглянулся по сторонам и продолжил – Говорят, когда он уехал с отрядом на задание, невеста от него сбежала с другим.
Что? У меня от удивления широко открылись глаза.
Игнат кивнул:
– Беременная.
Тут я вообще офигела. Это что такого нужно творить с женщиной, если она беременная сбегает от него. Нужно с ним поосторожней быть, а то наступлю на чужие грабли. Если вообще наступлю.
– Ты откуда все знаешь?
– Во-первых, обсуждаемая нами личность известная. И жених он считается знатным. И слухов много разных ходит. Хотя ничего плохого о нем никто сказать не может. Жесткий руководитель – это да. А как иначе? На нём ответственность большая лежит, ошибок быть не может. Во-вторых, меня в столицу давно зовут, с моими-то знаниями, да я все не решаюсь. И Люся у меня здесь, без неё не поеду. Бывал я у Реммира дома-то, кое-что покумекал там по-свойски. Увидишь, когда прибудем.
– А ребёнок? Она же беременная была, когда уходила?
Игнат кивнул:
– Должен быть где-то. Он ведь не зря по всей стране мотается. Поговаривают, её разыскивает, чтобы ребенка забрать. Только столько времени прошло, странно даже что не отыскал до сих пор – он пожал плечами.
Тут к нам подбежали дети, мы уселись под широкой раскидистой шапкой большого дерева. У Лины неудачно сломался ноготь, и я полезла в свою сумку за маникюрным набором.
И тут услышала знакомое:
– Маргарита, к тебе гости.
Я в ужасе подняла на Игната голову. «Опять?» – губами спросила я. Он кивнул и развёл руками. Да что ж такое-то? Сколько они ещё бродить будут со своими нелепыми предложениями? Я растерянно обвела всех взглядом. Столичные, радостно переговариваясь, подтягивались к нам поближе.
Я чуть склонила голову и вытянула ее, заглядывая за спину Игната. Там стояли три человека. Сам жених и женщина с девушкой. «Жених-то хорош» – подумала я. А это, стало быть, мама и сестра.
Мамаша ощупывала меня взглядом, чуть прищурив глаза. Сестра с девичьей непосредственностью, открыто смотрела на меня и улыбалась. Что там с женихом? Жених среднего роста с приятной внешностью. Его высокое тело среднего телосложения радовало взор обтянутой рубахой. Стройные ноги, на которых он стоял на ширине плеч, чуть покачиваясь с пятки на носок, также притягивали взгляд.
«Ну и что мне с вами делать?» – думала я, все также сидя под деревом с маникюрным набором в руках.
Дети примолкли, ожидая развития событий. Я опустила глаза, наткнувшись взглядом на набор и замерла. А что? Можно попробовать. Не посылать ведь, в самом деле, людей на хутор бабочек ловить, Игнат говорил, позор жениху тогда будет.
Жених начал приветственную речь:
– Девица, окажи мне честь войти в мой дом молодой хозяйкой. Род мой знатный, я – единственный наследник. Так что, в хороший дом попадешь, ни в чем себе отказу знать не будешь – волнуясь, сказал он. Его щеки раскраснелись от сказанной речи.
«Приятно-то как, черт побери» – мечтательно подумала я, рассматривая жениха.
– Я согласна.
Обвела взглядом вокруг собравшихся. Ошарашенные лица, круглые глаза. Игнат хлопал глазами от неожиданности. А что? Собрались тут на бесплатное развлечение. Я вам цирковая мартышка, что – ли? Я медленно встала, скромно опустив голову:
– Только, как порядочная девушка должна предупредить вас. Вижу, что вы хорошие люди, обманывать вас нет никакого желания – тихим голосом продолжила я.
– Дело в том, что я из знатного рода Богомолов и традиции нашего рода впитываем с молоком матери. Так вот. Мужчина взявшего девушку моего рода должен в течение ночи привести ее к финалу пять раз. Если этого не случается, то я, как истинная дочь своего рода должна буду в ту же ночь убить его – и медленно открыла маникюрный набор, предъявляя народу неведомые им доселе инструменты. Медленно достала щипчики, клацая ими, и подняла голову на сватов.
Мамаша смотрела на меня непонимающим взглядом, пытаясь понять, о чем я говорю.
– Пять раз слетать на небеса, фейерверки посмотреть, бабочек увидеть, впасть в нирвану, испытать эйфорию, приговорить друг друга к высшей мере наслаждения – говорила я, упрямо смотря ей в глаза – Слиться в экстазе, оргазм получить – добила я её.
– Те же самые требования и к остальным ночам – поворачивая голову к жениху.
Жених в ужасе открыл глаза, обдумывая перспективу. На его лице играла гамма чувств. Его мать закрыла рот ладонью, в голове уже проносились картины похорон своего любимого чада. Видно, не уверена в силе своего чада.
Я мельком глянула на Игната. Он стоял, сунув кулак в рот, прикусив его зубами и прищурившись. Из его глаз текли слезы, плечи чуть подрагивали от смеха. Молодец. Догадался.
Я перевела взгляд на жениха.
– Вот теперь, когда я сказала о себе правду, я согласна пойти за тебя, добрый молодец.
Мамаша судорожно тискала жениха за плечи, оттаскивая от бессовестной невесты. Сестра, все также радостно смотрела на всех и улыбалась. Дурная что ли? Жених, на всякий случай, отступил шаг назад.
Я протянула к нему одну руку:
– Не отступай перед трудностями. Покажи мне свою силушку богатырскую. Или в себе не уверен? Ты молодой, сил много, может, сдюжишь все же?
Жених мотнул головой в сторону детей и просипел:
– А дети?
Я грустно покачала головой:
– Только у двоих и получилось почтить традиции моего рода. И те недолго продержались. Первый – год, второй – полгода.
Дети, не понимая, о чем идет речь, тем не менее, молча кивали с грустными лицами, подтверждая мои слова.
– Но ты не отчаивайся, не отчаивайся. Сходи, гормоны поешь, стероиды там всякие, виагру, наконец, поспи хорошенько, может все получится?
Я с мольбой в голосе смотрела на него, хлопая глазами, в отчаянии сцепив ладони и протягивая их к нему, чуть подавшись к нему всем телом.
Игнат начал похрюкивать, не в силах сдерживать смех. Убью гада! Столичные, не понимая, о чем я говорю, внимательно прислушивались к моим словам. Услышав требования о ночах, начали улыбаться. А видя реакцию Игната, вовсе развеселились.
Жених молча отступал назад, под прикрытием своей родни.
– Ну хоть попробуй! – шагнув в его сторону раскинув руки в разные стороны, как будто хочу обнять.
Они молча отступали. Жениху все же очень хотелось совершить брачный обряд, невеста-то хороша, да и отступать, по всему видимо, он не привычен. С задумчивым взором все ещё оценивал своё здоровье – смогёт или не смогёт. Мамаша оттаскивала сы́ночку от бессовестной невесты, ведя за руку улыбающуюся дочь. Дочь точно с прибабахом.
Тут я закричала:
– Держи его, ребята. А то и этот сбежит – быстро выбросив руку, указывая на жениха.
В руке все ещё был открытый маникюрный набор. От моего резкого жеста из него вылетели ножницы и воткнулись в ногу жениха.
Ой, неудобно-то как получилось.
Он взвизгнул, с ужасом посмотрел на меня, резво развернулся и побежал. От его нервных движений ногами, ножницы отлетели в сторону. На штанине проступило небольшое пятно крови.
Следом за сыном рванула мамаша с улыбающейся дочерью.
Не успели они скрыться с глаз долой, взвыл Игнат. Он ржал так, что все звери повскакивали со своих мест. Его хохот подхватили остальные ребята. Я стояла и смотрела на них с улыбкой, поставив руки в боки.
