Лин Петрова
На перекрёстке трех миров. Книга 1. Хранительница
– Реммир – сказал, как пригвоздил Игнат.
Что? Я заткнулась на полуслове и медленно повернулась. Реммир стоял в окружении своих ребят и рассматривал запястье. Затем посмотрел на меня. Не может этого быть! Просто не может! Может, Рита, может. И уже случилось. Я медленно подошла к своему теперь уже жениху:
– Спасибо, Вы меня очень выручили. Как только доедем в столицу, сразу же расторгнем договор. Это ведь возможно?
Он кивнул.
– Я Вам, правда, очень благодарна. Ради меня еще никто не делал благородных поступков и…
А дальше я просто не знала, что еще добавить, поэтому просто развернулась и ушла.
Дети подбежали, обняв с двух сторон. Лина тараторила, не останавливаясь:
– Ой, ма, такая рожа у этого. Я прямо испугалась – она на секунду подняла глаза к небу и продолжила:
– Ты тоже испугалась, да? Я думала, ты ему глаза выцарапаешь, если достанешь. У тебя та-а-а-кое лицо было, это что-то – и опять закатила глазки.
Я даже улыбнулась, глядя на эту обезьянку с её гримасами. Марк тоже сдержанно улыбался. Стоп. Как она меня назвала? Ма? Не буду заострять на это внимание, как им удобней, так пусть и называют. А внутри расцветало удовлетворение.
Я опять легла спать одна. Ну как одна? Когда совсем стемнело, Реммир молча лег. И его слова прозвучали как гром среди ясного неба:
– Я пришел исполнить свой супружеский долг.
Что-о-о-о? Я посмотрела на его лицо, он еле сдерживал улыбку, хмуря брови. Я засмеялась. Напряжение сегодняшнего дня все же сказалось, и я никак не могла успокоиться, смеялась, зажимая рот ладошкой.
– Когда это Вы успели мне задолжать-то?
– Сам в шоке – схватил двумя руками и подмял под себя.
Хм. В общем, он отдал долг несколько раз. Видать сильно должен был.
– Наверное, теперь я ему теперь должна долг отдавать – думала я, засыпая с блаженной улыбкой.
* * *
Как же хорошо просыпаться в его объятиях. Мы сонно прижимались, гладя друг на друга. В общем, кто кому отдал долг, непонятно. Мы выползли из постели, когда лагерь начал просыпаться. Столичные понятливо улыбались, глядя на нас. Реммир кивнул на своего шава́ла, приглашая меня присоединиться к нему. Я-то с радостью, только дети с кем поедут. Лину забрал к себе Игнат, Марка Ольгерд. Последний наклонился ко мне и шепотом сказал:
– Спасибо, что на себе не женила – и, схватив Марка под мышки, поднял на своего шава́ла.
Что? Ах ты гад такой. Я его еще жалела, бедненького. Между тем, Ольгерд обернулся с широкой улыбкой и послал воздушный поцелуй.
«Это он шутит так» – успокаивающе думала я. И тебе спасибо, недоросток, что не женился на мне. Разве я была бы такая счастливая, если б ты на мне женился?
Села перед Реммиром и прислонилась спиной к его торсу. Он приобнял одной рукой, и мы тронулись в путь.
В общем, эти два дня помню как-то смутно. Не припомню себя вообще такой счастливой. Внутри меня расцветал и жил свой мир, с порхающими бабочками, музыкой и безмятежным спокойствием. Мне приоткрыли дверь в прекрасную страну счастья и, я понимала, что это не навсегда, что все может закончиться в любой миг. Меня впустили сюда ненадолго, и я постараюсь сполна насладиться этим моментом. И запомнить эти волшебные ощущения на всю оставшуюся жизнь. Для чего? Во-первых, для того, чтобы просто знать, что они существуют. И жить дальше, вспоминая эти моменты безмятежного счастья. Во-вторых, чтобы было с чем сравнить, как это и не звучит грустно. А здесь и сейчас я ловила его взгляд на себе и с удовольствием отвечала на его улыбку. Мне хотелось постоянно чувствовать его присутствие и он, как будто зная об этом, держался рядом, и крепко держал в своих больших мужских руках. Наверное, именно этого мы женщины ищем в своих партнерах, ощущение надежности и защиты.
Игнат с Люсей многозначительно посмеивались и занимались детьми. Мои животные тоже не донимали, сами приходили и уходили.
И ещё один вопрос не выходил у меня из головы. Почему мой детский шрам так себя странно вёл? Там дома он никогда не воспалялся, да и воспалением это трудно назвать. Получается, он реагировал на угрозу моей жизни? А как только угроза проходила, шрам принимал свой обычный вид. Почему? Я постараюсь найти ответ!
А через два дня все чаще начали встречаться телеги. Дорога стала шире, попадались ухоженные сады с плодоносящими деревьями. Целые семьи шумно перемещались туда-сюда.
И, что мне понравилось, так это их радостные лица. Ваарцы, видя Реммира, вскидывали руки в приветственном жесте и широко улыбались. И меня, конечно, заинтересованно рассматривали, начиная перешептываться. Под этими взглядами я вначале чувствовала себя неловко, невольно съеживаясь, как будто прячась от взглядов. Реммир крепче обнял меня, поцеловал в висок и просто сказал:
– Не бойся.
Повернула голову и подняла к нему лицо. Он несколько мгновений смотрел на меня, наклонился и поцеловал в губы. И мне стало легко. Это меня здесь не знают, а его знают и уважают и он не постеснялся при всех таким образом выразить свои чувства. А может быть, поставить точку в повисших в воздухе вопросах.
Дальше я ехала, с интересом разглядывая все, что видела. Ухоженные улицы и разноцветные деревья, выстроенные в ряд. Честное слово, разноцветные. Вот, уже виденные мной деревья с квадратными листьями, а вот листочки треугольные с коричневым ободком. Чуть подальше фиолетовые кусты, их я видела у Игната в селении. По стенам и заборам домов плелись вверх красивые разноцветные растения с крупными бутонами. Показалось, я даже чувствую их сладковатый запах.
Дома́, конечно разные, высокие и пониже, но построены в единой гамме. В наши города заезжаешь и что видишь? Как будто собрали серый конструктор с разных концов света и слепили из того что было.
А здесь мне нравится. Внезапно на небе появилась разноцветная радуга. Она была так низко, что казалось, протяни руку и можно дотронуться до неё. Ваарцы радостно загалдели, поднимая головы к небу. Мы тоже остановились, наслаждаясь открывшемуся взору чудо природы.
– Добрый знак – громко сказал Реммир и ребята подтвердили его слова кивками.
Мы подъехали к длинному забору. Нам сразу открыли ворота, и я продолжила свой путь, приоткрыв рот от удивления. Большой ухоженный двор со множеством разнообразных растений, а посередине фонтан. Вода поднималась радостным журчанием и, рассыпаясь в воздухе, падала в большую круглую чашу. Дети с радостным визгом спрыгнули на землю и побежали к воде.
Игнат хмыкнул и сказал:
– Глянь-ка, работает.
Реммир довольно улыбнулся:
– Сомневался?
Я удивленно обернулась на Игната. Он кивнул:
– Я делал. Говорил же, покумекал кое-чего. В доме тоже увидишь.
Столичные спешивались и, не доверяя посторонним рукам слуг, отводили своих шава́лов в стойла, устраивая их на побывку.
Выбегали слуги и с улыбками подходили к Реммиру. Тот сдержанно кивал, пожимал руки, похлопывал по плечу. И неспешным шагом нас повели в дом.
Сам дом большой, из трех этажей, построенный из крепких тесаных бревен. Мы вошли большой галдящей толпой в светлое просторное помещение. В доме много растений, в воздухе был неповторимый запах древесины и ароматы различных растений. Я закрыла глаза и вдохнула, когда почувствовала на своем плече руку.
– Нравится?
И честно ответила:
– Очень.
– Это дом… – и не успел он закончить фразу, распахнулась дверь и в нее вбежала девушка. Со словами:
– Ремм – выискивая его глазами в толпе, быстро приближалась к нам. Но, когда в ее голове картинка начала проясняться, остановилась.
Её глаза широко распахнулись, увидев его руку на моем плече. Мы молча стояли друг напротив друга, а я рассматривала незнакомку. Высокая стройная девушка с тонкой фигурой. Уверенная осанка, плечи расправлены. Девушка знает себе цену и наверняка постарается продать себя подороже. Милое лицо, с гладкой персиковой кожей портили плотно сжатые тонкие губы.
Она подняла одну бровь в немом изумлении и с превосходством стала смотреть на меня. Но тут заметила детей, стоящих рядом, и её лицо искривилось в гримасе брезгливости.
Я опустила взгляд. В том, что эта женщина заявит свои права на него и между ними есть связь – сомневаться не приходилось. Женщина на подсознании чувствует соперницу. Вот и закончилась моя сказка. Радостные чувства быстро рассеялись, оставив после себя гнетущую пустоту.
Игнат засуетился, пытаясь разбавить неловкую ситуацию:
– А пойдемте, я вам еще много интересного покажу. Люсенька, Риточка, детки. Пойдемте, родненькие.
Он оббежал всех и встал передо мной, заглядывая в глаза. Я медленно подняла глаза, стараясь не смотреть на Реммира, и кивнула. Мне необходимо выйти отсюда. Я позвала детей, и мы вышли в длинный коридор, не оглядываясь. А Игнат все не замолкал:
– Здесь гостевые. Мы там и остановимся. Рекомендую заглянуть в ванные комнаты – он потер руки в радостном предвкушении.
Я кивнула. Дети, почувствовав моё настроение, молча шли рядом. Так, нужно срочно брать себя в руки. Нечего настроение всем портить. Я подумаю об этом немного позже, когда одна останусь. И погорюю, и пожалею себя, и поплачу, если будет желание.
Мы с интересом заходили во все помещения, пока не добрались до ванной и не замерли в восхищении. Большое помещение, а посередине мечта. Бассейн, обложенный разноцветной мозаикой, сквозь огромное окно во всю стену светило яркое солнце, вокруг много разных растений, а вместо лавок деревянные лежаки, невысокие деревянные столы примостились в углах. Хотела отпуск? Получи и распишись.
Дети, никогда не видевшие такой красоты, рассматривали все вокруг, открыв рты.
– Игнат, твоя работа?
Игнат довольно улыбался.
– Нравится?
– А то! У меня предложение. Чего мы будем в комнатах сидеть? Давайте пикник здесь устроим, а? Можно, наверное, нам сюда еду принести? Игнат, узнаешь? Ты здесь, вроде, свой человек.
Посторонних здесь нет, так что пошли все на фиг. Достала купальник и надела.
Люся, все это время шедшая за нами молча, попыталась начать со мной разговор по поводу произошедшего, но я быстро осадила её. При всем моём уважении к ней, я не хочу обсуждать это с кем-либо.
– Все нормально. Не впервой, переживу. У нас дома говорят: «чему быть, того не миновать», «от судьбы не уйдешь», и еще много всяких присказок.
– Люся – я повернулась к ней всем телом – У меня есть дети и вы. Ведь есть же?
Она тихо кивнула, но из ее глаз начали капать слезы. Я всплеснула руками:
– Сдурела совсем, сырость здесь разводить? Тут и так достаточно воды.
Эх, помирать – так с музыкой!
– Марк, помоги мне срочно – громко крикнула я и обхватила Люсю руками. Та, не ожидавшая от меня такой прыти – я ведь должна быть в горестной печали – не смогла оказать малейшего сопротивления. И только поняв, что я задумала, начала вяло отбиваться. Ага, не на ту напала. Короче говоря, мы с ней с визгом упали в прохладную воду. На наш визг, с треском распахнув дверь, вбежал Игнат. Он облегченно выдохнул:
– Ритка, опять балуешь? Я уж было подумал, ты на тот свет решила опять сгонять.
– Не, Игнат, некогда мне, родина в опасности – окатив его водой.
Слуги натаскали нам много разной и вкусной еды – мы и наелись и накупались вдоволь. На наш шум, заглянул Ольгерд.
– Не фига ж себе. Они тут отдыхают, а я в комнате как дурак сижу. Не-е-е, я с вами дружу. Все-таки, чуть не поженились с тобой, Рита.
Ах ты, зараза такая. Вот я тебе сейчас отомщу. Я моргнула Игнату и слегка мотнула головой на воду. Тот понятливо кивнул.
– Это ты хорошо придумал, молодец. Помоги-ка выбраться, а то на одной ноге пока доскачу, ночь настанет – причитал Игнат, протягивая руку Ольгерду.
Тот, с пониманием протянул руку и оказался в воде.
Через некоторое время к нам подтянулся практически весь отряд. Мне пришлось надеть платье, негоже ведь в таком виде разгуливать. У Ольгерда вон, до сих пор глаза квадратные.
Вот майся теперь и горюй, что вовремя не женился, с усмешкой, мстительно думала я.
Дети утомились и легли отдохнуть на лежаках. Шумный гомон постепенно стихал. Игнат откинулся на спину, закинув руки за голову:
– Спой, Ритуля, что ли.
А я не стала кочевряжиться.
А напоследок я скажу
А напоследок я скажу
Прощай, любить не обязуйся
С ума схожу иль восхожу
К высокой степени безумства…
Мой чистый высокий голос поднимался вверх и пробирался во все уголки большого помещения и возвращался повторяющимся эхом.
Так напоследок я скажу…
Повисла гнетущая тишина. Зашевелился Тельнан.
– Да. Песни у вас душевные, как схватят за сердце и держат, не отпуская.
– Чего раскисли? Сейчас что другое спою.
И повернулась к Игнату:
– Подхватывай, если знаешь.
И затянула:
Ой, мороз – мороз
Не морозь меня
Не морозь меня
Моего коня.
Игнат подхватил ноту, и полилась песня в два голоса. Да так душевно полилась, что по коже побежали мурашки.
Короче говоря, весь репертуар русских народных песен был исполнен.
В окно заглянул вечер. Пора было устраиваться на ночлег. Пожилой слуга повел нас коридорами в спальни. Мы с Игнатом и Люсей оказались в соседних комнатах. Я подошла к окну и распахнула его. В комнату ворвался свежий вечерний освежающий вечерок. А это что такое? Качели? Не стала терять время, перекинула ноги через подоконник и спрыгнула на землю. Дети полезли за мной. Ой, какой я пример им нехороший подаю. Подстраховала Лину у земли, и мы подошли к заинтересовавшему меня объекту.
Ну точно, качели. Тоже Игнат постарался, наверное.
Лина с визгом вцепилась в веревки, балансируя на резной доске. Вверх-вниз.
– Лети, Лина. Как птичка лети.
Марк в нетерпении подпрыгивал рядом. Лина встала с качелей с восторженной улыбкой.
– А можно я завтра еще покатаюсь?
– Конечно. И завтра и до самого отъезда. А еще я попрошу Игната, он нам в нашем доме сделает такие – же. Согласны?
– Ура! – разнеслось по двору.
Уложив детей спать, вышла опять через окно, во двор, села на качели. Волосы развевались за моей спиной. Я закрыла глаза и отдалась на волю ощущения. В детстве мы втроем вот так катались и визжали на берегу озера. Веревки привязывали на повисшие над водой ветки и раскачивались. Кто первый полетит в воду, то выбывает.
Я вздохнула. Как же я по ним соскучилась. По Ромкиному мужскому твердому характеру и Алькиной язвительности. Наверное, теперь никогда не увидимся. От этой внезапной мысли внутри все сжалось и очень-очень захотелось плакать. Нельзя. Не сейчас. Не может быть, что мы не увидимся, я упрямо встряхнула головой. Если есть дорога сюда, значит, есть дорога и обратно. Значит, вероятность, хоть маленькая, но остается. Я упрямо сжала руки. Нужно сделать все от меня зависящее, чтобы еще хоть раз увидеть дорогих моему сердцу людей.
Я медленно перелезла через окно обратно в комнату. Расчесала волосы и, только собралась лечь в постель, как услышала по коридору решительные шаги. Дверь распахнулась и на пороге замер Реммир. Я тоже замерла. Строгое лицо с упрямо поджатым ртом, нахмуренные брови.
Он быстрым взглядом окинул меня и детей, отвел взгляд и сказал тихим, но твердым голосом:
– Спать Вы будете наверху – в моей спальне.
Интере-е-есно. Там сегодня свободно? Или график составим? – думала я, молча смотря на него.
– Я понимаю, что наш договор был внезапным и для Вас, и для меня. Мне бы не хотелось ставить Вас в неудобное положение, Вы свободный в своих действиях мужчина – как же тяжело мне дались эти слова.
– Я так понимаю, Вы свободная в своих действиях женщина? – хмыкнул Реммир. И продолжил – Вы моя невеста. И это обязывает нас жить в одной спальне. Мне бы не хотелось давать слугам повод для долгих сплетен. Их и так достаточно.
Чёрт подери. Ведь он прав. Надо, значит надо.
– Да и желание ты мне должна, а долги отдавать нужно?
Я молча кивнула. А дети как же?
Он понял мой немой вопрос, развернулся и постучал в дверь к Игнату. Затем вернулся и осторожно, на руках перенес детей в их спальню. Потом, так же молча, взял меня за руку и повел на третий этаж.
Мы вошли в небольшое помещение, похожее на кабинет. Стол, кресло. Не останавливаясь, меня повели к другой двери, за которой и была спальня. Большая высокая кровать, застеленная большим мягким одеялом. А на полу ковер. Я в недоумении уставилась на него. Ковёр? Здесь?
Реммир, видя моё недоумение, пояснил:
– Когда была возможность передвигаться порталами по разным мирам, мама поехала с отцом на переговоры. И, как рассказывал отец, мама влюбилась в него с первого взгляда. Вот и пришлось переть его – в портал он не влезал, отец злился, мама ругалась – его лицо разгладилось от воспоминаний о родителях. На лице заиграла легкая улыбка.
– Отец говорил, что мама любит этот ковер больше, чем его самого.
Я наклонилась и провела ладонью по его поверхности. Орнамент красного цвета переплетался с синим, изящно кружась посередине, затем разбегался, образуя замысловатые линии и изящные крупные бутоны цветов. Такое блаженство пройтись по пушистому ковру голыми ногами, я уже стала забывать эти приятные ощущения. Реммир с улыбкой смотрел на меня:
– Мама делала так же.
Ложились молча. Я тихонько легла на край кровати, натянув тонкое одеяло до подбородка, и закрыла глаза. В весьма двусмысленную ситуацию я попала. Привозит невесту в дом, а дома любовница. Как в любовных романах. Ну начну с того, что невеста я не настоящая и страдать не буду. Или буду? Зачем перед самой собой лукавить? Буду страдать. И вспоминать тоже буду. Но я все выдержу, я сильная, думала я, прислушиваясь к его дыханию, когда меня подхватили сильные мужские руки и прижали к голому торсу. Я не стала открывать глаза, не хочу увидеть жалости в его глазах. Просто отдалась во власть своих ощущений. Вдыхала, такой ставший родным, запах кожи, принимая его ласки. Его руки ласково гладили плечи, переходя на спину и ягодицы, чуть сжимая их. И целовал. Целовал мои глаза, едва прикасаясь губами, висок, вдыхая запах кожи, пока не добрался до губ. Сначала, нежно целуя то верхнюю, то нижнюю губу, проводя по ним кончиком языка и слегка прикусывая. По моему телу прошла сладкая волна возбуждения.
Только не останавливайся. Делай со мной все, что захочешь, в голове проносились мысли.
Я выгнулась ему навстречу и он, поняв это как призыв к действию, обхватил и осторожно перевернул на спину, не прерывая поцелуя. Почувствовав тяжесть его тела, совсем сошла с ума. Соски стали твердыми и отзывались на малейшее прикосновение, а там внизу разгорался огонь, который можно было погасить только одним способом. Реммир коленом раздвинул мои ноги, я выгнулась навстречу сладким ощущениям. Реммир приблизил ко мне лицо и, выдохну: «моя», ворвался в мое тело. И я потерялась во времени и пространстве. От этого одного слова душа запела, я стонала: «твоя». А когда уже не могла сдерживать стоны, кричала, пока волна удовольствия не набрала свою высоту и не рассыпалась сотнями фейерверков.
И Реммир судорожно ловил свои моменты удовольствия. Мы приходили в себя, шумно дыша.
Он не выпускал меня из своих объятий, перевернулся на спину, а меня положил на себя, гладя по спине, голове, ласково перебирая длинные пряди моих волос.
Когда страсти улеглись, в тишине прозвучал его голос:
– Силика – подруга моей бывшей невесты. Моя мама взяла их из столицы в дом, когда они были еще подростками. Они сироты и были такими разными. Донара – рассудительная и спокойная, Силика – эмоциональная и взрывная. Мама обучала девочек всему, что знала сама. Говорила, Хранительница не дала ей дочь, зато теперь их у меня двое. Когда родители погибли, именно Донара стала для меня надёжной поддержкой в моем горе. Она всегда была рядом и постепенно между нами возникли чувства. Силика злилась, потому что сама претендовала на роль моей жены. Но, как ты понимаешь, чувствам не прикажешь. Именно Донара просила меня назначить свою подругу на должность управляющей. В твердой руке и умении управлять домом ей не откажешь, тут мама постаралась на славу. И я уступил её просьбе, когда старый управляющий оставил своё место, переехав в селение. Силика здесь выросла и знала дом как свои пять пальцев. Когда Донара забеременела, я в тот же день сделал ей предложение – она согласилась, не раздумывая. Мы были счастливы, да и Силика как-то успокоилась и повеселела.
Не понимаю, что тогда произошло. Силика плакала, рассказывая, как Донара бессовестно принимала своего любовника по ночам, а потом просто убежала с ним. Я опросил всех слуг, ни один из слуг не может ни подтвердить её слов, ни опровергнуть. Силика всячески пыталась заменить мне мою невесту, но ночь не заменит день. И я старался подолгу не появляться дома, избегая ее посягательств.
Я тихонько легла рядом, боясь прервать его монолог.
Реммир замолчал, смотря в потолок.
– Долгих десять лет мотаюсь по стране, ищу эту дрянь Донару, чтобы забрать ребенка. Остались только самые дальние селения, но со временем я и туда доберусь.
Реммир глубоко вздохнул, потерев лицо одной рукой, словно стирая воспоминания, повернулся ко мне, притянув одной рукой за талию к себе поближе.
– Силика больше не доставит тебе неприятностей, Рита. Сегодня я поставил ее в известность, что она никогда не сможет претендовать на хозяйку этого дома. Как она ведет хозяйство, меня устраивает, а выгнать её не могу в память о матери.
И нежно поцеловал. Действительно, да пошло оно все к чертовой бабушке. Он сказал «моя» и я ему верю. Ой, мамочки, а не влюбилась ли я? Не знаю. Но твердо уверенна в одном, что буду бороться за этого мужчину. Никогда этого не делала, спокойно отходила в сторону, если появлялась соперница или претендентка на мужское сердце, предоставляя возможность мужчине самому сделать выбор. Потому и не боролась, что бороться было не за что. Не было любви, вот я спокойно и расставалась с мужчинами. А сейчас? Возможно, это и есть то самое чувство. Не буду ничего загадывать. Чему быть – того не миновать.
– А пойдем искупаемся?
Я в недоумении смотрела на Реммира. С ума сошел? Голыми на первый этаж переться?
Он улыбнулся, вставая с кровати, и осторожно потянул за мою руку. Мне пришлось тоже встать. А он откинул гобелен на стене, под которой обнаружилась дверь, и открыл ее. Мать честная! Еще один бассейн, только небольшой. В полумраке пыталась разглядеть помещение, когда Реммир подошел к стене и нажал рычаг. Наверху что-то заскрежетало, и я подняла голову. Помещение заполнил лунный свет. Я увидела небо с большой круглой луной и множеством маленьких блестящих звездочек, которые моргали, будто подмигивая мне. Обалденно!
И посмотрела на Реммира.
– Игнат сделал.
Ну, земляк дает. И правда, рукастый. Попрошу его, когда у меня будет свой дом, сделать там бассейн, пусть небольшой, но свой собственный.
Я плавала в теплой воде до изнеможения, избавляясь от напряжения прошедших дней. Реммир тактично плавал рядом, но когда я собралась выйти, помог мне выбраться, задерживая руки на моей талии. До спальни так и не добрались. Целуясь, дошли до стены и там все и случилось. Блин, надо было крышу закрыть, наши стоны наверно услышал весь дом.
Время давно перевалило за полночь и мы, наконец, добрались до кровати.
– Рита, я предупредил своих о левире и кабаре. Дорогу к тебе они должны сами найти, главное, чтобы слуги не перепугались.
А я уже начала волноваться, если честно.
– А как они, интересно, в таком большом населении нас найдут? – сонно думала я, засыпая в мужских объятиях.
* * *
Утро началось неординарно. Сквозь сон слышала какой-то шум, но никак не могла открыть глаза. С треском распахнулась дверь, стукнувшись об стену, к нам влетели Хил с Майклом, а за ними толпа слуг с оружием. Животные с разбегу запрыгнули на кровать. Майкл своим весом чуть не раздавил нас, я сдержанно охнула. Пока я приходила в себя от такого пробуждения, тот радостно начал облизывать меня.
– Майки! Фу, зараза! Да прекрати ты, в конце концов – причитала я, отпихивая руками его здоровую голову и натягивая одеяло до подбородка.
Слуги столпились в дверях, наблюдая открывшуюся картину.
Вся шерсть Майка была в листочках и травинках, и весь этот мусор слетал с него от его радостных движений. Хил сидел на краю кровати и терпеливо ждал своей очереди, перебирая лапами.
Майк еще попрыгал и разлегся между мной и Реммиром, хлопая глазами. Хил чинно подошел ко мне, подставляя голову под мою руку.
– Вот кто у нас воспитанный. Вот кто благоразумный – чесала я его за ушком, приговаривая.
– Все в порядке. Это животные моей невесты – послышался смеющийся голос Реммира.
– Хозяин, но ведь это леви́р и каба́р – потрясённо сказал один из слуг.
– Совершенно верно – спокойно ответил Реммир – И они будут жить здесь до нашего отъезда.
Тут, расталкивая толпу возле дверей, пробрались дети. Лина, увидев животных, подбежала и, запрыгнув на постель, стала прыгать на ней.
– Ура! Вы вернулись! – и бухнулась возле Майка, запустив руки в его густую шерсть и чмокая того в нос – А я соску-у-у-чилась.
Майк обрадованно переключил облизывания на Лину. Марк сдержанно подошел и присел на краешек, поглаживая Хила. Тут сквозь толпу пробрался Игнат с Люсей. Он всплеснул руками, прихрамывая, подошел к кровати, сел на нее, потирая ногу.
– И не догнать, ведь. Как узнали, где ты, сразу убежали. Я-то, пока пристегнул деревяху, их и след простыл. О, вернулись, значит? Молодцы.
Лина затараторила:
– А сегодня что делать будем? Кататься? А играть будем?
Мы с Реммиром посмотрели друг на друга. Все хорошо, если не брать в расчет тот факт, что мы раздетые. Одно неосторожное движение Майка и нас увидит вся толпа.
– Как-то шумно у нас в спальне. Это теперь всегда так будет, интересно? – сказал он задумчиво, пряча улыбку.
Нет, так дело не пойдет.
– Значит так! Дети с Игнатом, вниз – умываться. Майки, вон с кровати, и не имей привычки грязным сюда соваться. Хил, ты большая умница, но забери Майка и тоже иди вниз.
Перевела взгляд на слуг, с интересом смотревших на нас.
– Опасности нет, вашему хозяину ничто не угрожает. По рабочим местам, пожалуйста – довольно твердо сказала я.
И строго посмотрела на детей:
– Исполняйте! У всех пять минут!
Реммир кивнул, подтверждая мои слова. Когда дверь закрылась за последними уходящими, Реммир громко рассмеялся.
Выходя вместе из спальни, в коридоре столкнулись с Силикой. Она с жадностью смотрела в лицо Реммира, но внезапно ее взгляд переместился на наши руки и её глаза расширились. Бедняжка увидела браслеты и подняла потрясённый взгляд на Реммира.
Столько лет надеяться стать официальной хозяйкой этого дома и теперь её мечты разбились о наши браслеты. Она перевела взгляд на меня, и её лицо изменилось, взгляд стал злым, глаза сузились, губы поджались.
Она опустила голову вниз, пытаясь совладать с эмоциями. Наконец, ей это удалось, снова посмотрела на Реммира. Тот спокойно стоял, приобняв меня за талию. Силика глубоко вздохнула и тихим голосом сказала:
– Дела требуют вашего присутствия. Что сказать, сможете подойти?
– Конечно. Через полчаса – обойдя Силику, мы пошли дальше.
Спустившись на первый этаж, Реммир отозвал Люсю в сторонку.
А ко мне подскочила Лина:
– А на качелях покататься можно?
– Можно, после завтрака.
Реммир подошел ко мне, поднял мою голову, заглядывая в глаза.
– До вечера! Встретимся за ужином – нежно поцеловал в губы.
Я кивнула. Люся сложила ладошки на груди, умилительно смотря на меня.
– Счастливая.
Пока завтракали, Люся поставила меня в известность, что по распоряжению Реммира дер Лемминга, моего жениха, мы идем в лавку выбирать одежду. Я хотела возразить, но Люся решительно прервала меня:
– Ничего не знаю. Он лично просил меня сопроводить тебя и детей, я обещала. А я свои обещания выполняю – она поджала губы.
Я посмотрела на Игната, тот улыбался, разведя руки в стороны и пожимая плечами. Ничего, мол, не могу поделать.
Пришлось согласиться. Нам и правда нужно приодеться.
* * *
Животных оставили дома отсыпаться. Сами дружною толпой выдвинулись за ворота. Я шла, и с удивлением рассматривала все вокруг. Все улыбались и здоровались. Меня, конечно, рассматривали особенно пристально, но постепенно я научилась не замечать заинтересованных взглядов. Мне было некогда. С интересом заходя в различные лавки, трогала товар, рассматривала ассортимент. Люся вела разговоры с хозяевами лавок, яростно торгуясь, а я тактично помалкивала. Сначала одели детей. Лина радостно примеряла платья с красивой вышивкой, важничала, дефилируя мимо нас с высоко поднятой головой. Марк спокойно выбрал несколько вещей и сел в уголке. Я посмотрела на него. Что-то он сегодня хмурый, нужно спросить его, может, обидел кто. Когда дело дошло до меня, Люся пустилась во все тяжкие, как говорится. Из кладовых мне натащили кучу вещей, причем таких, которых я в жизни не надевала. Пышные длинные юбки, собранные в талии в крупные и мелкие складки, создающие объем и совершенно мешающие передвигаться. Пойдя на уступки Люси, примерила несколько платьев и прошлась. Ощущение, что ткань обматывала ноги и не позволяла нормально передвигаться. Верх платья откровенно облегал грудь, наглым образом поднимая её и выставляя на всеобщее обозрение.
– Мне это не подходит – сказала я, снимая очередное платье.
Хозяйка лавки расстроено всплеснула руками:
– Как же так? Это ведь лучшие платья.
– А мне это не подходит и точка.
Люся решительно подошла ко мне и поставила руки в боки:
– Как это не подходит? Очень даже подходит! Ты невеста такого ваарца и на тебя будут все смотреть.
– Люся, где я это носить буду, скажи на милость? Мне в дорогу скоро, в этом далеко не уедешь. Мне бы что попроще.
– Послушай.
– Нет, это ты послушай!
Я снизила голос, подойдя к ней вплотную.
– Ты прекрасно знаешь, при каких обстоятельствах я стала этой самой невестой. А других предложений я не получала, и неизвестно, получу ли вообще. Поэтому, давай не будем обольщаться и возьмем более или менее привычную для меня одежду и пойдем. Хорошо?
Говорить убедительно я умею. Люсе ничего не оставалось, как согласиться. Выбрала пару платьев попроще и несколько сорочек. Единственное, в чем я не сомневалась, так это белье. Белое, воздушное – любуйся, не налюбуешься.
Когда вышли из лавки, Лина с Люсей пошли вперед, а я немного задержалась, ровняясь с Марком.
– Марк, у тебя все в порядке?
Он немного мялся, не зная, как начать разговор. Я ободряюще кивнула:
– Со мной можешь говорить, о чем хочешь. Если тебя что-то беспокоит, лучше это обсудить, а не держать в себе.
Он немного помедлил, облизал губы и спросил:
– А нам Реммира как теперь называть? Он ведь, вроде твой жених. А нам он кто теперь?
Проницательный мальчик. А мне выговор, с детьми ведь разговаривать нужно, объяснять. Только, сдается мне, совсем не это беспокоит Марка.
– Марк, ты умный мальчик. И понимаешь, как я стала его невестой. Правильно?
Марк кивнул.
– Если бы не тот чокнутый женишок, предложение от Реммира навряд ли бы поступило. Но, как бы то ни было, мне нужно двигаться в столицу, чтобы там определили нашу с вами судьбу. Правильно?
