Лин Петрова
На перекрёстке трех миров. Книга 1. Хранительница
– Игнат, зараза ты такая. Хватит ржать.
Петрович постанывал, вспоминая сцену женихания.
– Кто такие Богомолы-то? – ребятам было интересно узнать подробности. Может действительно у нас есть такой интересный род.
Игнат утер слёзы, шумно выдохнув:
– Ну, Ритка. Да это насекомые такие маленькие. У них самка, когда всё произойдет, съедает его, если самец не успевает смотаться.
– Слушай, ну нельзя же так. Что я в следующий раз придумывать буду? Нельзя оградить меня от этих посещений?
Он отрицательно покачал головой:
– Не, Ритуль. Они перестанут ходить, только, если ты обещана другому. Потому так и будут ходить до скончания века.
– Придумай же что-нибудь, черт тебя подери! Ну, пожалуйста – взмолилась я.
Он развел руками:
– Что придумать? За кого я тебя засватаю? Может с ребятами поговорить?
– А вот и поговори! Скажи, что это понарошку, на руку и сердце будущего жениха не претендую. Умоляю тебя как человека, придумай что-нибудь – я сложила руки в умоляющем жесте.
– Ведь, действительно безобразие какое-то. Ходють и ходють женихи эти – смеясь, говорил он – Рита. Я когда услышал про богомола, чуть не сдох от смеха – вытирая глаза руками – И как только сообразила? Ладно, землячка – обнимая меня за плечи – Что-нибудь придумаем. Пойду с ребятами поговорю, действительно.
И он, улыбаясь, направился к столичным. Те, все еще радостно переговариваясь от увиденного, с гомоном встретили Игната.
Я устало села под деревом. Мне бы ночь продержаться, да день простоять. Закрыла глаза и задремала.
Очнулась от толчка Игната.
– В общем, дело такое. Из свободных только Ольгерд, но у него возраст молодой еще для связи-то. Остальные – или в связи, или засватали уже себе невест.
– А кто узнает то, что засватан? Скажем, что со мной – и всех делов.
Игнат покачал головой:
– Не, Ритуль. Тут маленький нюанс есть. От сватания на запястье появляется рисунок, идентичный друг другу. Поэтому, подделать его нельзя. Вдруг очередной жених попадется упорный и захочет убедиться. Что делать будем? Есть еще один вариант, конечно, но не думаю, что он тебе понравится.
Я смотрела на Игната, слушая продолжение.
– Только Реммир свободен – и многозначительно поднял брови.
Что? Ну уж нет. Опасная эта задумка с таким мужиком. Обязательно вляпаюсь. Да и вряд ли он согласится на этот авантюрный шаг, начальник все же. Я вздохнула. Придется сценарии придумывать на отшив женихов. Может, возле селений прятаться с глаз долой? Ага. А в поле где прятаться? Закапываться? Я вздохнула и обняла детей за плечи. Прорвемся. Скоро столица, там всё и решится. Подняла глаза и наткнулась на пристальный взгляд Реммира. Его глаза гипнотизировали, я хотела отвести взгляд и не смогла. Он усмехнулся и повернул голову в сторону.
И нечего ухмыляться, мне даже обидно стало. Никто на тебя не зарится. Ишь ты, распрекрасный какой. А-а-аа, именно моя кандидатура тебя не устроила? Тебе нужна покорная красавица, чтобы услаждала взор и с гордостью несла славное имя его рода.
Да идите вы все! На душе стало как-то поганенько. Нужно срочно что-нибудь придумать для поднятия настроения.
Уже стемнело. Ребята развели костер для приготовления ужина. Завтра снова в бесконечный путь. Никогда не любила долгую дорогу, она утомляет. Люся присоединилась к нам. Мы с Линой расплели волосы, с удовольствием массирую голову, прищурившись от удовольствия.
Мои животные умотали на охоту, поэтому мы сидели маленькой кучкой, тихо переговариваясь. В игры не поиграть, поэтому я решила рассказать детям сказку про Ивана Царевича и Серого Волка. Упоительно вспоминала и рассказывала сказку из моего детства. Мама Ева часто читала детворе детские книги, с чувством изображая интонации и мимику. Вот и сейчас я повторяла её интонации. Когда закончила, оказалось, что весь народ собрался вокруг нас, с искренним интересом слушая новую интересную для них историю.
Игнат грустно вздохнул. Все-таки, мысли о доме и его детстве навевали грустные и ностальгические мысли. Если я здесь останусь, меня ждет та же история.
Пора наверно укладываться спать. Утро вечера мудренее, не зря народ сказывал.
Сегодня ночь была теплая, и ребята отпустили шава́лов попастись на вольные хлеба. Мы устроились неподалёку от костра, и, едва моя голова коснулась земли, я уснула.
* * *
Под утро на нас напали. Дикие.
Я проснулась от бешеного рёва озверевшей толпы. Ребята вскакивали со своих мест и тут же бросались в бой. Но эффект неожиданности все же сыграл. Вокруг стоял лязг от мечей и стон раненых с обеих сторон. В предрассветной мгле фигуры Диких казались серыми тенями. Страх, животный ужас охватил меня. Дети проснулись и судорожно оглядывались. Лина, широко открытыми растерянными глазами, со страхом смотрела на Диких. Марк смотрел на захватчиков и старался прикрыть сестру спиной. Маленький отважный мальчуган. Даже сейчас он думает о сестре. Я судорожно осматривалась по сторонам, прятать детей было некуда. Марк начал оглядываться, в надежде найти хоть какое-нибудь оружие и защитить себя и сестру.
Я подскочила к ним, заглянула ему в глаза и покачала головой:
– Лину сбереги – прошептала я, и быстро накрыла детей одеялом, авось и в этот раз повезет.
Я подняла голову к небу и прошептала:
– Помоги им.
Дикие были повсюду. Они злобно порыкивали, махая мечами налево и направо. А мне деваться было некуда и именно в этот момент, меня заметил один из этих озверевших тварей. Он радостно оскалился своей гнилой улыбкой и двинулся в мою сторону. Страх сковал все моё тело, в груди что-то сжалось, дыхание от спазма гортани стало шумным и прерывистым. Я поняла, что это мой конец. Живой этим тварям лучше не попадаться, Игнат весьма красочно описал последствия. Значит, сегодня я умру.
Закрыла глаза, внутренне соглашаясь со своим решением. Глубоко вдохнула воздух всей грудью, как будто хотела напоследок надышаться. Меня охватило равнодушное спокойствие. Я выдохнула и открыла глаза. Тварина был уже рядом, я почувствовала его смрадное дыхание.
«Одна не уйду» – решила я. Этого с собой на тот свет прихвачу. Сделала шаг назад и ногами почувствовала преграду на земле. Опустила глаза. На земле лежал труп одного из захватчиков, возле его открытой окровавленной ладони лежал меч. Быстро схватила его и выпрямилась. Беглым взглядом окинула обстановку вокруг. Бой шел не на шутку, вокруг валялись тела Диких. Столичные давали достойный отпор захватчикам. У меня начала просыпаться маленькая надежда, что сегодня я не умру. Я встряхнула головой, отгоняя эту мысль. Когда принимаешь решение, нельзя давать себе лазейку на надежду. Выживу – хорошо. Если нет, то я сама приняла такое решение. Судьба значит такая. Мои животные именно сегодня ушли в лес. Если бы, да кабы. Так сложились звезды.
Я сжала меч в правой руке, готовясь к схватке. И тут ощутила, что левая ладонь горит огнём. Я раскрыла ладонь, поднеся её к лицу. Мой детский шрам покраснел и причинял боль. Он пульсировал, то ослабевая, то причиняя немилосердную боль, заставляя сжимать зубы. Рассуждать, почему он так себя ведет, времени не было. Спасусь – подумаю. И перевела взгляд на Дикого, разглядывая его в упор.
Он совершенно не ожидал от меня сопротивления. Думал, наверно, схватит и потащит как овцу на заклание. Ой, какой ты предсказуемый. У тебя на лице все твои движения написаны. Он начал яростно махать мечом. Отбить, отклониться. И снова ждать следующего движения. С каждым своим выпадом, он делал шаг в мою сторону. Я отступала, так как понимала, что на его стороне мужская сила. Один удар и я свалюсь. Значит, шансов у меня нет. Будет только одна возможность до него добраться, и я должна ей воспользоваться. Тут его взгляд переметнулся за мою спину, он радостно оскалился. Обернуться, значит по-глупому подставиться. Я быстро припадаю на одно колено и делаю на нем разворот, выбрасывая руку с мечом вперед.
Меч входит в мягкое податливое тело, на меня смотрит недоуменный взгляд Дикого. Его занесенный для удара меч выпадает из ослабевших рук. Теперь мой быстрый разворот в обратную сторону и то же самое движение. Тот, отвлёкшись на смерть своего собрата, стоял с открытым ртом, не ожидая от меня удара.
Я вытащила меч, равнодушно смотря на упавшее тело, и обтерла об траву. Обернулась на детей и облегченно вздохнула. С ними пока что все в порядке. Они как мышки затаились, стараясь ничем не выдать своего нахождения. Я повернула голову, оценивая обстановку. Диких было очень много, но ребята держались, как могли. Многие из них раненые, но продолжали стоять в строю и встречая вражин лицом к лицу. Мне что теперь? Стоять ждать с моря погоды? Нужно помочь ребятам, чем смогу.
Эх, помирать – так с музыкой. И осторожно начала двигаться к эпицентру.
Время растянулось в бесконечность. В душе полное равнодушие. Подключились какие-то звериные инстинкты замечать каждую мелочь и малейшее движение. В голове пусто, но параллельно шла оценка моих движений. Откуда-то появилась точность и ловкость в моих движениях. Рука с мечом делала обманные движения и решительно рубила Диких. Вот я ловко увернулась от одного. Ощущение, что тело само знает, что делать. Сейчас я не буду об этом думать, мне нельзя отвлекаться. Я подумаю об этом потом.
Краем глаза увидела, что Эвальд упал, отвлеклась на долю секунды и почувствовала на левом предплечье удар. Я скосила глаза, там расплывалось кровавое пятно. Боль я совершенно не почувствовала. Странно. Наверно шок. Вот и хорошо, боль тоже отвлекает.
Многие ребята работали в паре, но после того, как Эвальд упал бездыханным, Ольгерда стали окружать. Я метнулась к нему и встала спиной к его спине. Он глянул на меня через плечо и быстро кивнул.
Мне удалось увидеть Игната с Люсей. Игнат оттаскивал раненых на край поляны, в его руке был меч. Но он так неловко держал его в руке, что он скорей мешал, чем помогал. Его встречала Люся, встрепанная и перемазанная чужой кровью. Она оттаскивала раненых, рвала имеющуюся под руками ткань и хоть как-то перевязывала их. Молодцы.
Вот Игнат в очередной раз стал оттаскивать раненого, на его пути лежало тело Дикого. Внезапно тот открыл глаза и схватил его за ногу. Игнат от неожиданности упал, быстро перевернулся на пятую точку и со всей дури заехал Дикому культей в лицо. Он в исступлении продолжал молотить его своей деревянной ногой до тех пор, пока не превратил лицо дикого в кровавое месиво.
«Вот и правильно» – думала я.
И тут поняла, что моя спина больше не чувствует прикосновений своего напарника. Я обернулась. Ольгерд лежал на спине с открытыми глазами и раскинутыми руками. В его животе торчал меч. Я подняла взгляд на его соперника. Он нагло смотрел, ощупывая меня взглядом сверху донизу. Вонючая образина.
Теперь у меня два соперника, один за спиной, второй стоит скалиться мне в лицо. Я подняла меч Ольгерда и постаралась плотно обхватить рукоятку. Попробую двумя. Глубокий вдох, поднимаю голову, ловя взгляд стоящего передо мной и понеслась. И опять в голове пустота, а тело умело уворачивается от двойных атак. Не фига ж себе, как это я смогла так прогнуться? Глаза фиксировали движения противников, а руки умело отбивали яростные атаки. Одним резким движением с разворота отрубаю голову. Она откатилась от тела как футбольный мяч.
Быстро поворачиваюсь ко второму Дикому. Его лицо начало кривиться от злости, рот оскалился, и он с ревом кинулся на меня. И снова отбить, увернуться. И тут случилось непредвиденное. Я услышала крик Лины. В душе что-то ёкнуло, я судорожно взглядом начала обыскивать территорию, пытаясь найти источник крика.
Одна здоровая образина тащила Лину, закинув её на плечо. Другой рукой он держал бессознательного Марка за руку и волок по земле. Его ноги оставляли на земле еле заметную дорожку. Лина извивалась, пытаясь освободиться и кричала. Увидев меня, она протянула одну руку в мою сторону и закричала:
– Ма-а-а-а-а.
Сердце горестно сжалось, пропустив удар. Я метнулась к ним, но все вокруг взорвалось болью во всем теле. Проваливаясь в беспросветную мглу, последней мыслью было:
– Вот и всё.
И отключилась.
Часть 2
Ночью получил вызов от Мельсина. Я встал со своего места, окинув взглядом отряд. Все спокойно. Часть отряда на охране периметра. Возле костра сидит Ижак. Он, поймав мой взгляд, кивнул. Значит все спокойно. Я подошел к нему и тихо сказал:
– Вызывают. Буду к утру.
Он понимающе кивнул. Я удовлетворенно вздохнул, отошел в сторону, открыл портал и шагнул в пустоту. Вышел в комнате Мельсина. Он сидел в своем кресле, задумчиво потирая подбородок.
– И чего тебе не спится? Сам не спишь и другим не даешь – я прошел к столу и бухнулся на рядом стоящее кресло.
Он радостно вскинулся:
– Чего так долго? Я жду, жду.
Вскочил и бросился к столику наливать напитки. Я покачал головой. Вот неугомонный. Он с осторожностью донес до меня полный до краев стакан, поставил на стол и, обежав стол, запрыгнул на своё кресло.
– Ну что, Реммир? Какие новости? Есть переброшенные? Много? Женщины среди них есть? – он тараторил, не давая мне вставить хоть слово.
Я молча отхлебнул бодрящего напитка. Также, молча поставил его на стол, давая Мельсину хоть немного успокоиться.
– Новостей нет. Переброшенка одна, только навряд ли она та самая наследница – я покачал головой – Шебутная она какая-то. Я ищу, Мельсин. Мои ребята шерстят все имеющиеся селения, опрашивают всех встречных. Пока ничего.
Мельсин огорченно поджал губы:
– Не может быть. Посмотри на карту.
На одной стене во всю его длину и ширину красовалась карта нашего государства. Мельсин встал с кресла и подошел к ней.
– Посмотри – он водил рукой над левой его частью.
Я подошел ближе. И действительно. Рисунок слева переливался всеми цветами радуги, тогда как на другой части карты цвета оставались спокойными.
– Видишь? Это точно знак, что наследница двигается в сторону столицы – он радостно потер руки.
Я, нахмурив брови, думал. Площадь довольно обширная. Сказать точно, где она сейчас, невозможно. Может, сделать небольшой крюк в сторону и там прошерстить? В том, что что-то происходит, сомневаться не приходится. Значит, наследница здесь. Я кивнул Мельсину:
– Буду искать.
Он радостно вскинул руки, обращая лицо к потолку, затем налил напитка и пошел к столу. Я с улыбкой помахал головой. Вот, казалось бы, самый могущественный человек в стране, а ведет себя как ребенок.
– А так, как дела то? Дома ещё не был?
– Нет. Чуть позже, когда осмотрим всю территорию.
Мы долго разговаривали. Я всегда с удовольствием с ним общаюсь. Ему и не нужно рассказывать, он и так многое знает, но с радостью рассказывает истории из своего прошлого. И ни разу не повторился. Душа отдыхает прямо. Я в очередной раз от души рассмеялся, когда вдруг почувствовал непонятную тревогу. Замолчал, прислушиваясь к себе. Тревога потихоньку нарастала. Что могло случиться? Дома что-то?
Мельсин замолчал, уставившись в одну точку. Вдруг резко повернул голову в мою сторону и сказал твердым голосом:
– Тебе пора!
Я кивнул и вскочил, готовясь открыть портал.
– Поторопись – голос Мельсина толкнул меня в спину – я шагнул в темноту.
* * *
Вышел на поляне и остолбенел – повсюду следы бойни. Тела Диких, застывшие в нелепых позах.
– Твою ж мать – скрипнул я зубами.
Бой уже затихал. Ребята добивали оставшихся Диких. Многие были ранены, но еще держались на ногах. Ребята прислонялись к деревьям, садились на землю, на их лицах была усталость. Я знаю своих ребят много лет и по их лицам могу определить, что бой был тяжелым.
Открыл портал и стал отправлять их к Мельсину. Давай-ка, дружище, и ты поработай – тебе все равно не спится.
Кто еще остался? Я огляделся. Гринат с Люсеттой живы, они стояли обнявшись. Перемазанная кровью Люсетта, горестно рыдала на плече своего мужа.
Тут я услышал леденящий душу отчаянный вой и оглянулся. Неподалеку лежала Рита, а возле неё стояли её каба́р и леви́р. Леви́р в отчаянии катался по земле, выл, кусал себя за лапы и с отчаянием опускал голову от безысходности к земле и острыми зубами грыз траву. Каба́р застыл возле Риты, смотря на неё своими широко открытыми глазами. Его отсутствующий взгляд медленно разгорался.
Я подошел к Рите. На её руке была глубокая рана, волосы залиты кровью, на голове рана запеклась темной коркой. Лицо спокойное с легкой усмешкой на губах.
Чёрт. Это я виноват! Пока я распивал отвар с Мельсином, их тут убивали. А где дети? Я стал быстро оглядываться, но их нигде не было. Окликнул Грината. Тот медленно повернул ко мне голову, посмотрел в лицо и сказал, разлепив сжатые губы, одно единственное слово:
– Дикие.
Я сжал кулаки. Вот твари. Порву своими руками. Нужно проверить Риту, жива ли. В любом случае нужно срочно переправить её к Мельсину, он все поправит. И только протянул руку к её шее, чтобы проверить признаки жизни, на меня с воем бросился леви́р. Он приблизил ко мне свою открытую пасть с острыми зубами. С его десен капала слюна, смешанная с черной землей. Животное шумно дышало, пристально смотря мне в глаза.
Я медленно убрал свою руку. «Защитнички» – скрипнул я зубами. Где же вы были? И одернул себя за такие мысли. А я где был?
Каба́р медленно встал, подошел к девушке и начал облизывать её лицо своим широким языком. Леви́р жалобно скулил, бегая вокруг них кругами. Затем Хил подошел к руке, зацепил зубами рваные края ткани и, дергая рывками, разорвал ткань, обнажая глубокую рану. И начал осторожно лизать рану, обильно смачивая её своей слюной. Я подвинулся ближе и заглянул. Кровь на ране, смешиваясь со слюной кабара, вспенилась. И на моих изумленных глазах рана потихоньку начала затягиваться. Ничего себе! В это время леви́р начал ту же самую процедуру по зализыванию на голове, захватывая лицо, словно заглаживая свою вину.
Рита тихонько простонала. Я облегченно выдохнул. Все-таки переживал за эту взбалмошную девчонку. Жива и хорошо. А пока необходимо заняться ребятами. Всех раненых отправил, целых и невредимых стал опрашивать. По их словам, напали внезапно. Значит и ребята в дозоре пострадали. Вызвал своего шава́ла и рванул туда. Всех перебросил к Мельсину. Надеюсь, он сделает все, что в его силах.
* * *
Едва потеряв сознание, провалилась в какую-то тягучую чёрную пустоту, которая не дарила блаженного покоя, а заставляла тревожно пробираться сквозь неё. Я с силой раздвигала плотное пространство руками, пытаясь пробраться вперед. Точно знала, что мне нужно двигаться, иначе эта гадость поглотит меня. Разочарованно крутила головой. А где благословенное блаженство? Где искрящийся небесный свет и ощущение покоя в душе. Господи. И помереть по-человечески не могу. Я продолжала двигаться, пока не провалилась.
Оказалась окруженная ярким искрящимся светом. Наконец-то. Я огляделась. Поляна, растут цветы, летают бабочки. Показалось белое облако, которое двигалось ко мне. Когда оно приблизилось на расстоянии вытянутой руки, из неё шагнула женщина. Аккуратная точеная фигура, облаченная в еле прозрачную ткань. И это спокойное красивое лицо. По земным меркам женщине было лет сорок. Её глаза, мудрые и всезнающие, ласково смотрели на меня. И веяло от её фигуры чем-то спокойным и непоколебимым, что хотелось сесть возле её колен, обхватить ноги и прижаться всем телом. И сидеть так долго-долго, слегка покачиваясь.
Она протянула ко мне свою ладонь и погладила по щеке. Я, как котенок, ищущий ласки, чуть подалась вперед и закрыла глаза. Хорошо-то как.
Она едва коснулась моей головы. И я услышала её голос внутри себя:
– Ты вернулась.
Вернулась? Что значит вернулась? А, ну да. Вернулась на небеса. Все правильно.
– Отважная моя девочка.
Какая же я отважная? Мне было так стра-а-а-ашно – жалобно думала я.
Она понятливо едва кивнула головой и подняла моё лицо, рассматривая:
– У нас мало времени. Тебе пора возвращаться.
Что? Куда? Обратно? Нет, я не хочу. Молча мотала я головой. А можно я останусь? Пожалуйста. Здесь так хорошо.
Она пытливо смотрела на меня, едва склонив голову набок:
– Можно.
Я радостно выдохнула. Облегчение затопило всё моё сознание, я закрыла глаза, чтобы насладиться этим чувством.
– Тогда дети погибнут! – меня вернула к действительности ее жесткая фраза.
Я открыла глаза, нахмурив брови. Дети. Вспомнила последнюю увиденную мной сцену и понурилась. Эгоистка. Расслабилась, мне хорошо, а на остальных наплевать.
Она понимающе кивнула:
– Это твоё испытание, пройди его с честью. А от меня получишь подарок. Какой – узнаешь позже. Мы ещё встретимся. А теперь спеши – она ласково провела ладонью по моей щеке и мир закрутился.
* * *
Очнулась от боли во всем теле. Голова гудела, звуки расплывались – то отдаляясь, то взрываясь в голове пульсирующей болью. Блин, что это? По моему лицу водили чем-то мокрым и дурно пахнущим. Гадость какая. Я поморщилась и, сделав усилие, открыла глаза.
Надо мной стоял Мелкий и облизывал. С его открытого рта капала слюна. Я решительно отодвинула его морду от себя.
Повернула голову набок. Хил проделывал то же самое с моей рукой. Я подняла руку и не обнаружила никаких признаков ранения. Удивляться просто не было сил. Я тихонько села, прислушиваясь к своим ощущениям. Слегка подташнивало и жутко хотелось пить. Животные, увидев, что я пришла в себя, начали проявлять свои чувства. Мелкий, одурев от радости, скакал как лошадка, то отскакивая, то приближаясь ко мне, нечаянно задевая меня своей большой башкой, радостно порыкивая. От его неосторожных задеваний, меня мотыляло из стороны в сторону.
– Мелкий, ты сейчас меня добьешь, честное слово – слова вырывались из пересохшего горла, тихим хрипом.
Он сел на свой зад, но сидеть спокойно все равно не мог, перебирал лапами, то припадал на землю, то вскакивал, радостно повизгивая. Хил медленно подошел ко мне, внимательно заглянул в глаза, затем пробрался под левую подмышку и всем телом прислонился.
От этого его молчаливого и простого действия, я чувствовала, что обо мне беспокоились и я просто им нужна. Схватила Мелкого за шерсть и притянула к себе. Он улегся, положив голову на мои колени. И я молча гладила их, выражая свою благодарность за их любовь, а на душе разливалось радостное чувство. Это ведь так важно – чувствовать, что ты кому-то нужен.
Так и сидели молча, пока не подбежал Игнат с Люсей. Она плакала, радостно дотрагиваясь до меня. Игнат с тревогой смотрел – то лихорадочно взлохмачивал волосы, то проводил ладонью по лицу, словно пытаясь стереть воспоминания.
Затем схватил в охапку, поднял, прижал к себе крепко-крепко и замер.
– Жива – выдохнул он, отпуская из своих объятий. И от переживаний утер скупую мужскую слезу – Я уж думал всё – и коротко рубанул рукой воздух.
Он взял меня за руку и повел к небольшому костру. Там сидели легкораненые ребята, переговариваясь. Налил в кружку отвар и молча подал. Сам молча сел рядом.
– Рита, дети – он снова замолчал, опустил голову и сцепил ладони в замок.
Тут на своем шава́ле влетел Реммир, он спрыгнул на ходу и присоединился к оставшемуся отряду.
Я кивнула Игнату:
– Видела – горестно пробормотала я.
– Нужно выручать ребят.
Тут меня заметил Тельнан. Он тяжело поднялся и, прихрамывая, пошел ко мне. Остановившись напротив, молча протянул руку. Я с недоумением встала. Чего он от меня хочет? И тоже протянула руку. Он крепко пожал мою руку, развернулся и ушел на свое место. За ним молча потянулись все ребята. Я в недоумении подавала им руку, думая, что бы это значило. Поздравляют что ли, что в живых осталась? Может это у них ритуал такой. Откуда же мне знать?
Реммир с молчаливым удивлением наблюдал за их действиями.
Игнат, дождавшись окончания рукопожатий, подвинулся ближе для объяснений:
– Только что, Рита, ребята из лучшего отряда страны, высказали тебе своё почтение и уважение – А ты чего не сказала, что на мечах умеешь, а? Я как увидел, офигел вообще. Мне прямо стыдно стало за себя. Тут девчонка мечами машет, а от меня толку ноль.
– Да кто тебе сказал, что умею, Игнат – устало пробормотала я. В голове нарастала боль. Видимо крепко меня по ней приложили.
– И не выдумывай, я же видела, как ты Дикому всю морду расквасил своей культяпкой. А говоришь, толку нет.
– Видела, значит? – он чуть расправил плечи – Чего греха таить, испугался жуть. Думал, конец мой настал. Да и Люся испугалась.
И спохватился:
– Это как это не умеешь? Я своими собственными глазами видел, как пошла двумя мечами махать, как будто только этим всю жизнь и занималась – он покачал головой – Ну ты даешь, землячка. Не девка, а цунами какое-то.
В это время откуда-то из воздуха начали выходить столичные. И я открыла рот от удивления. Шагнул целый и невредимый Эвальд. За ним Ольгерд. Я же собственными глазами видела его с мечом в животе. Как такое возможно? Это, конечно, очень-очень хорошо, что они живы, но в голове, пульсирующей болью, все равно не укладывалась картина.
Ольгерд медленно обвел всех взглядом. Затем наткнулся на меня и медленно подошел, протянув руку. Я не стала кочевряжиться, и тоже протянула руку. Он крепко, до хруста костей, пожал её и, положив сверху вторую, от души встряхнул:
– Молодец!
Развернулся и отошёл. И процедура вновь повторилась уже с вновь прибывшими.
– Игнат, голова раскалывается. Можно что-нибудь придумать? А то мне даже думать больно.
– Ага, сейчас поспрашиваю – и убежал, едва прихрамывая.
Я закрыла глаза. Он вернулся с Реммиром. У того в руке была та самая шкатулка с капсулками Силы. Он достал одну и протянул мне.
Я с сомнением посмотрела на него:
– А можно разве? Ничего не случится?
Он покачал головой, достал одну капсулу и положил себе в рот. Если ему можно, значит и мне ничего плохого не будет. Взяла и положила в рот.
И, едва оболочка капсулы растаяла, боль отступила, а все тело взорвалось множеством невероятных ощущений. Хорошо-то как. Тело стало легким и появилось ощущение легкого покачивания как на волнах. По телу пробегали приятные щекочущие мурашки, как будто летний бриз обдувал его то с одной стороны, то с другой. На душе стало спокойно и как-то равнодушно. Проблем и забот нет, есть только я и эти невероятные ощущения. У меня даже не было никакого желания, чтобы их описать и никакого желания сопротивляться этим восхитительным состоянием. Я просто наслаждалась. Навалилась легкая сонливость и, кажется, я даже начала засыпать. Но тут резкий толчок едва не свалил меня на землю.
– Эк тебя торкнуло-то с непривычки. Давай, очухивайся уже – Игнат топтался рядом со мной, недовольно морща нос.
– Да, да. Ещё секунду – с усилием хлопала глазами, не давая им закрыться.
Я мужественно боролась со своим состоянием, пока меня не окатили водой. Хлопала глазами, вытирая лицо. Вот изверг. Игнат стоял рядом, заглядывая мне в лицо, пытаясь определить мою реакцию. Он сказал только одно слово, и этого было достаточно, чтобы я пришла в себя.
– Дети!
Я медленно встала. Нужно идти выручать детей, а тут рассиропилась. Мне стало стыдно за себя и страшно за них. Нельзя терять ни минуты. Неизвестно сколько времени прошло с моего возвращения оттуда. Но об этом я подумаю потом, сейчас нельзя отвлекаться на всякие посторонние мысли. Могу ли я просить ребят о помощи? В любом случае мне их помощь очень необходима. Лучше них никто не знает о повадках этих тварей и где их искать вообще.
Реммир словно прочитал вопросы на моем лице, начал говорить:
– Бо́льшая их часть скрылась. Об их количестве ничего неизвестно. Мой отряд в неполном составе. Нужно дождаться остальных и завтра на рассвете пойдем.
Я качала головой. Он не понимает? Каждая минута у этих тварей может стать последней для детей. Да просто нахождение среди них – уже сильный стресс. Марк попытается или сбежать или освободить Лину. Он совершенно точно не будет сидеть, сложа руки. С его характером это совершенно невозможно. А уж если Марку будет грозить опасность, Лина обязательно кинется ему на выручку.
А еще я точно уверена, что они ждут меня. Как сказала та женщина? «Это твоё испытание. Пройди его с честью». Пройду! Обязательно пройду!
Мне даже думать невыносимо, что я больше не увижу веселые искорки в Лининых глазах, не услышу её веселый щебет. Эти твари изломают хрупкую детскую душу, исковеркают и испоганят. Пусть только попробуют пальцем до неё дотронуться. Лично вырву их поганые руки и засуну в их вонючие пасти. А Марк? Этот славный храбрый мальчуган. Как он смешно хлопает глазами, пытаясь разгадать мою очередную пакость с женихами. А самым главным аргументом стала последняя сцена, виденная мной. Лина ведь кричала не «помоги, не Рита, а «ма».
И вы думаете, что я смогу спокойно сидеть ждать утра?
Нет, ребятки, ждать я не могу. Если без вас, значит сама. Почему сама? Со мной мои звери. Авось, получится. Я покачала головой, глядя на Реммира:
– Я не могу ждать.
Развернулась и пошла собираться. Мне и собирать, собственно говоря, нечего. Решительно закинула свою сумку через голову. Ко мне подошел Игнат:
– Ты, это, давай, не пори горячку. Я с тобой пойду, если что.
Я посмотрела на него с печальной улыбкой и крепко обняла. Резко отпустила и, не оглядываясь, подошла к ребятам:
– У меня просьба. Можно мне взять те мечи, с которыми я дралась? Они мне по руке были, боюсь, что с другими не получится.
Молодой парнишка, сбегал куда-то и принес два меча. Были ли они теми самыми, я не знаю. Но ребята знают свое и оружие товарища в «лицо». Я обхватила мечи ладонями, пытаясь вспомнить прежние ощущения. Ничего не помню, хоть тресни.
Тельнан молча поднялся, достал меч и встал рядом со мной. Я недоуменно смотрела на него. Это он со мной собрался? Это конечно очень замечательно, но как отреагирует его начальник? Я перевела взгляд на него. Он смотрел на нас, чуть прищурив глаза, затем еле заметно кивнул.
– Пойдем вместе.
После его слов рядом со мной встали еще десяток дееспособных бойцов. Я была им очень благодарна. Одной все равно страшно еще раз лицом к лицу встретить этих гадов. И вдруг у меня не получится? Вдруг я все же погибну? Мне необходимо знать, что за детей будут бороться до конца и они останутся живы.
Реммир отдал последние указания оставшимся и наш разношерстный отряд тронулся в путь. Нас вели мои животные, но через несколько часов мы встали, так как потеряли след. Мелкий с Хилом крутились на одном месте. Мы пытались идти в разных направления, чтобы хоть как-то поймать их невидимый человеческому взгляду след.
Я в отчаянии села на землю:
– Что теперь делать? – умоляющим взглядом смотрела на ребят. Они сочувственно пожимали плечами.
Реммир, скрипнул зубами:
– Научились, твари, за столько лет след заметать. Будем еще пробовать. Раздай шава́лам вещи детей, может у них получится.
Я лихорадочно шарила в сумке, у них и нет ничего практически. Нашла Линины ленты для волос. Вещей Марка у меня не было.
