Евгений Бузни
Пером по шапкам. Книга первая
Два сапога – пара, если даже оба дырявые
Я никогда не голосовал за будущих президентов, однако они всегда ими становились. В этот раз президентом станет тот, за кого я тоже не буду голосовать. Но дело не в этом. Президентство вообще никакого отношения не имеет к русской традиции. Мы её взяли у американцев. Но в Соединённых штатах Америки президентство родилось вместе с рождением самого государства, а потому оно у них, можно сказать, в крови, и выборы всегда проходят в обстановке по крайней мере кажущейся демократии. У нас демократия даже не кажется, хотя о ней и говорят, кому не лень. Трудно представить себе выборы президента в Америке без боёв кандидатов в теледебатах. Именно телевизионные шоу споров претендентов на высший пост способствуют тому или иному кандидату набрать большее число голосов избирателей. У нас всё совсем иначе. Мы ещё не привыкли к президентам и к тому, что выбирать их нужно избирателям, основываясь на личных качествах кандидатов, проявляемых ими в открытых дискуссиях.
Меня, несомненно, захочет кто-то поправить, напомнив, что вот де Президент Путин выступает регулярно с посланиями, на пресс-конференциях и в телеспектаклях ответов на вопросы телезрителей. Но ведь это всегда игра в одни ворота, когда никто не в состоянии ответить на высказываемые президентом мысли. Потому, например, и последняя встреча президента, так сказать «прощальная», с журналистами показалась мне очень скучной, поскольку на все задаваемые вопросы ответы угадывались мгновенно. Это подтверждалось хотя бы тем, что когда телевизионные камеры во время ответа президента показывали автора вопроса, то он (или она), как правило, утвердительно кивали головами, поскольку слышали именно то, что и ожидали. То есть ничего нового, ничего неожиданного, тем более что многие вопросы повторялись не только по ходу самой конференции, но и повторяли сотни раз заданные до неё в других обстановках.
А вот во время своих прошлых избирательных кампаний в теледебатах президент Путин участвовать отказался, считая ниже своего достоинства спорить открыто с какими-то «непроходными» кандидатами. Да-да, именно в этом всё дело. Он знал, что будет президентом в любом случае. Испортить эти случаи могли только дебаты, во время которых на виду у всей страны брызгающий слюной истеричный «непроходной» кандидат мог бы попортить имидж проходного будущего президента.
Предстоящие выборы в этом отношении ничем не отличаются от предыдущих. Новый кандидат, которого наметили в президенты (ну не народ, конечно, намечал), не счёл возможным принимать участие в теледебатах, поскольку знает, что без этого самого действа он станет президентом. Так что голубой экран предоставили трём другим допущенным к выборам кандидатам, которые в свою очередь прекрасно знают, что не выйдут в президенты. А пусть себе ругают друг друга на виду у всех, тем лучше тому, кто отсутствует. Потому Жириновский спокойно обещает народу страны счастливую жизнь на другой же день после его избрания. По мановению волшебной палочки президента Жириновского на следующий день в стране прекратится коррупция, деньги олигархов из-за рубежных банков сами собой переплывут в государство Российское, пенсии и зарплаты вырастут так, что никто не будет знать, на что их ещё потратить, все долги всем будут прощены, люди заживут в любви и удовольствии. Обещать можно всё что угодно, зная, что никто с тебя за это не спросит, поскольку президентство на самом деле и не светит.
А что же делает в это время другой кандидат, Медведев, который хорошо знает, что будет президентом, как и его предшественник Путин? Они как два сапога – пара, два брата близнеца. Не случайно телевидение ежедневно показывает на экране их обоих в порядке ранжира: сначала Путина, потом обязательно Медведева. После выборов, когда «братья» поменяются местами, будет, наверное, наоборот. Медведев тоже отказался от участия в спорах с «непроходными». О демократии здесь речь, конечно, не идёт. Народ и так видит Медведева по несколько раз в день на телеэкране, причём в лучшем виде, какой же смысл ему подставлять себя под удар, который может продырявить сапог? Впрочем, отказ от прямого разговора с оппонентами, на мой взгляд, это и есть дыра в сапоге, которую скрыть невозможно. Так что оба сапога, о которых идёт речь, оказались дырявыми.
Медведев разъезжает по всей стране, проявляя себя специалистом во всех областях народного хозяйства, всюду поясняя, что, по его личному мнению, предстоит сделать в области тяжёлой индустрии, сельского хозяйства, нана технологий, медицине, нефтяной и газовой промышленности, организации обороны страны, системе образования и т. д.
Не стану утруждать читателя перечислением постулатов будущего президента страны, ибо их великое множество по всем проблемам, которые не были решены за время правления предыдущих президентов. Хочу только обратить внимание на один принципиально важный вопрос, поднятый в своём очередном вояже по стране намеченным президентом Медведевым. Вопрос, касающийся всей нашей жизни.
Вспомним, что после избрания Путина президентом, когда он был для всех ещё очень «тёмной лошадкой», им была высказана лишь одна чёткая мысль относительно будущего страны – передела собственности не будет, что обрадовало несказанно и успокоило всех, кто боялся изъятия наворованного, добытого нечестным путём. Почему я вспоминаю фразу «два сапога пара»? Потому что готовящийся принять президентство Медведев тоже заговорил о собственности. Не совсем так, как Путин, но он высказал мысль о том, что в нашей стране всё ещё негативно относятся к частной собственности, и хорошо бы поменять это отношение на положительное, добавив при этом, если, конечно собственность получена честным трудом.
Вот это добавление, прямо скажем, и есть очередная дыра в сапоге, который хотят надеть на страну. Дело в том, что кто из нынешних олигархов или хотя бы просто долларовых миллионеров может ударить себе в грудь и заявить, что нажил богатства честным трудом? Да возможно ли это в принципе? К чьей собственности мы должны воспылать любовью и состраданием – к миллиардам Березовского, Гусинского, Потанина, Абрамовича, семьи Ельцина, наконец? Тысячи и тысячи заводов, фабрик, крупных и мелких предприятий, золотоносные и алмазные рудники, все природные богатства великой страны были отняты у меня лично, как гражданина советского государства, и розданы в рассрочку, за бесценок, а порой и совершенно бесплатно сотням проходимцев в нашей жизни. Так что, к собственности этих, с позволения сказать, нелюдей я должен отнестись положительно?
Я готов сегодня подать в суд на Горбачёва за то, что с его «лёгкой» руки я не имею теперь возможности с гордостью говорить, как некогда Маяковский «улица – моя, дома – мои». С его «лёгкой» руки меня обокрали, украв у меня государство справедливости, в котором я после окончания школы, будучи сыном простого бухгалтера, мог думать и говорить, что всё вокруг в моей стране принадлежит мне и всем, кто со мной живёт. Мы были богаты, теперь – нищие.
Президент Путин, хваля сам себя за работу в течение восьми лет, не раз говорил, что доходы населения за время его правления выросли то в четыре раза, то теперь в два с половиной. Конечно, там за президентским столом не видно, что, скажем, такой простой продукт, как кефир, стоил в прошлом году семнадцать-восемнадцать рублей, а в начале этого года уже сорок-пятьдесят. И это при заявлении официальных лиц о том, что цены на продукты первой необходимости сдерживаются. Что же будет, когда их устанут удерживать? Президент в восторге от своей работы. Показатели, которые ему дают вассалы, замечательные. А я вспоминаю знаменитые деревни, которые князь Потёмкин строил на пути великой царицы Екатерины, чтобы она поверила, что её народ хорошо и счастливо живёт. Думаю, что многие цифры, которыми оперирует президент, есть не что иное, как потёмкинские деревни, за которыми не видно настоящей жизни народа.
Вот почему я не буду голосовать за дырявые сапоги одной пары.
«Советская Россия», 19.02.08
Грязными руками чистые дела не делаются
Прошу прощения у избирателей, на что-то ещё надеявшихся, но, как я и предполагал в моих предыдущих заметках писателя о паре сапог, неожиданностей с выборами не произошло. Один дырявый сапог заменили другим ничем не лучше. Вопрос только в том, как это было сделано.
Мне довелось в этот раз, как и в другие выборы, быть наблюдателем на избирательном участке, так что о технологии «выборов» узнал не по слухам и рекламным кампаниям, на которых основывают сегодня свои выводы торопливые политологи-угождатели, а по русской поговорке «свой глаз лучший алмаз». Почему слово «выборы» я поставил в кавычки – это понятно: выбора-то, как такового, о чём я писал заранее, ни у кого не было. Но разобьём всё действо по актам с его возможными или осуществлёнными вариантами.
Акт первый
Пришедшие на избирательный участок к моменту открытия участка наблюдатели видят опечатанные непрозрачные урны, в которых будто бы ничего нет, но возможно уже лежат отмеченные за кого нужно бюллетени. Никакого акта о чистоте начала голосования не составляется.
Акт второй
Наблюдатели берутся за бумагу и начинают со вниманием отмечать в своих таблицах каждого проголосовавшего. Вскоре поднимается суета председателя комиссии, представителя местного муниципалитета, контролирующего бдительным оком все этапы процесса. Их интересует, зачем это наблюдателю понадобилось учитывать каждого, кто опускает в урну бюллетень, если ему обещают по окончании кампании дать все необходимые акты с подписями, прописями и печатями в лучшем виде. Наблюдатель невозмутимо делает своё дело, поясняя необходимостью иметь реальную картину для получения оперативной информации в любой момент. Представитель муниципалитета безапелляционно заявляет, что явка избирателей будет в этот раз процентов на пять-шесть выше, чем в предыдущую кампанию. На вопрос, почему он так думает, в ответ слышится спокойное: «Опыт».
Акт третий
Выясняется, что данные наблюдателя не совсем сходятся с информацией, передаваемой секретарём и председателем комиссии в вышестоящие органы контроля за ходом кампании в УИК, то есть участковой избирательной комиссии. Официально отправляемые данные о числе проголосовавших начинают существенно опережать число реально пришедших на участок избирателей, которых скрупулёзно отмечают у себя наблюдатели. По стране уже передают о тридцати процентах проголосовавших, а у наблюдателей едва набирается двадцать процентов. Суета сует обостряется. Наблюдателей приглашают позавтракать за счёт УИК, затем пообедать, поужинать, просто попить чаёк-кофеёк. Между тем расхождение в данных растёт.
Акт четвёртый
Остаются считанные минуты до конца голосования. Цифры прибывающих на листке наблюдателя ползут вверх удивительно медленно. По его наблюдениям получается, что и половина зарегистрированных в районе избирателей ещё не явилась исполнить свой гражданский долг, а средства массовой информации, основываясь на данных тысяч УИК, уже называют число близкое к семидесяти процентам и голосят о замечательной активности избирателей, которая вот-вот побьёт рекорд. Но акты наблюдателей к делу не подшиваются.
Небольшое отступление. Мне вспоминается, как во время предыдущей избирательной кампании, мною был составлен акт о нарушениях процедуры подсчёта голосов. Когда я попросил председателя комиссии расписаться в ознакомлении с актом, милая до этого момента женщина, мгновенно посуровела, собрала за столом членов комиссии и провозгласила решение об удалении наблюдателя за пределы участка, дабы я не мешал работе комиссии. Тут же подошёл милиционер и предложил мне покинуть помещение. С этим приёмом решения спорных вопросов знакомы многие наблюдатели.
Акт пятый
Не проверив число выданных бюллетеней по журналам, не опечатав, как полагается журналы, чтобы в них нельзя было бы вносить изменения, начинается подсчёт бюллетеней и поданных за того или иного кандидата голосов.
Здесь я предлагаю читателям заняться немного простой математикой без логарифмов и других сложностей.
Допустим в рассматриваемом нами районе две тысячи зарегистрированных избирателей. Из них пришли голосовать только тысяча и ещё один человек, что будет всё же более пятидесяти процентов. С точки зрения выборов ничего страшного, но это не совпадёт с прогнозами действующего президента и его политологов, а потому организаторы кампании местного уровня, то есть администрация района, руководство муниципалитета получат серьёзный нагоняй. Кому из них этого хочется? Не лучше ли просто, но незаметно для наблюдателя, подбросить в урну пятьсот бюллетеней с заранее проставленными птичками против нужного, давно уже определённого будущего президента? Для тех, кто работает по принципу «Чего изволите-с?» это, конечно, лучше и безопасней. Вот и процент явки избирателей сразу вырастает до семидесяти пяти процентов, как раз на пять процентов выше предыдущих выборов, то есть именно то, что надо. Придётся, естественно, потом раскидать эту сумму бюллетеней по журналам, так это дело техники – всё равно многие не пришли, а после закрытия участков уж тем более не придут и не узнают, что они за нового президента проголосовали, оказав ему важную «народную» поддержку.
Таким образом, при подсчёте голосов, отданных за кандидатов, оказывается, что, скажем, за Медведева отдано девятьсот голосов, за Зюганова четыреста пятьдесят, за Жириновского сто тридцать, ну и десяток голосов за самовыдвиженца-аутсайдера. Такая раскладка вполне устраивает руководство УИК и их собственное руководство наверху. Однако попробуем убрать вброшенные пятьсот бюллетеней для получения реальных результатов, отражающих истинное отношение народа к кандидатам. Поскольку вбрасывались бюллетени за одного определённого кандидата, из его данных и вычтем пять сотен. Тогда получится, что у Зюганова четыреста пятьдесят голосов, что от числа реально прибывшей на участок тысячи избирателей сорок пять процентов, у Медведева соответственно станет четыреста голосов, то есть сорок процентов, о других кандидатах теперь можно не говорить. Станет ясно, что необходим второй тур выборов, а вот это уже никак не входило в план руководства, ибо в этом случае последствия могут оказаться непредсказуемыми.
Покидая избирательный участок на вопрос, как мне работалось с комиссией, я ответил иносказательно: Современная политика – это ванная, вода в которой всегда грязная. Если не хочешь испачкаться, не лезь в неё. Со мной грустно согласились и добавили, как бы извиняясь: Мы маленькие люди. Что нам говорят, то и делаем.
А меня интересует другой вопрос. Сколько можно наступать на одни и те же грабли? Неужели давно уже нами не понято, что даже дырявые сапоги снимают с ног с усилием. Сами они слетать не будут.
И ещё один важный вопрос. Если в самом начале работы человек влезает в ванну грязной воды, то может ли он заниматься чистыми делами, не испачкав их?
В последний день перед «выборами» на всю страну объявили «день тишины», когда нельзя рекламировать депутатов в средствах массовой информации и необходимо убрать их наружную рекламу. В этот именно день в центре Москвы на Манежной площади на здании строящейся гостиницы «Москва» продолжало красовалось гигантское полотно с изображением Путина и Медведева в сопровождении решительных слов: «Вместе победим». Если это не реклама кандидата, то я ничего не понимаю в рекламе. Но они действительно победили, только кого? Думаю, очередная победа одержана над народом, ожидавшим честные выборы. А жаль.
«Советская Россия», 15.03.08
«Виват», расстрелы!
«Президиум Верховного суда России вчера принял историческое решение о реабилитации последнего российского императора Николая II».
Как сказал директор канцелярии императорского дома Александр Закатов "Главной целью было восстановление исторической справедливости".
Восторженно повторяющиеся сообщения сначала о канонизации, а теперь и о реабилитации последнего российского царя должны, наверное, вызывать слёзы на глазах его бывших подданных. Их, правда, никого не осталось в живых.
Но какие это были бы слёзы? Одни плакали бы в умилении, как Эдвард Родзинский, немало сделавший для прославления всего антинародного, другие могут плакать и сейчас, вспоминая…
А давайте вспомним и мы.
Девятое января тысяча девятьсот пятого года. На царском престоле тот же император Николай II. Вот что об этом дне пишется в энциклопедии «Википедия»:
«6 (19) января 1905 представителями гапоновского общества и представителями от социалистических партий был выработан текст петиции к царю. Текст петиции был утверждён членами общества в трактире «Старый Ташкент» за Нарвской заставой, тогда же принято решение о шествии к Зимнему дворцу. Петиция при общем смиренно-верноподданническом тоне обращения к царю содержала радикальные для того времени экономические и политические требования: отмену косвенных налогов (на которых основывалась вся налоговая система) и замену их прямым прогрессивным подоходным налогом, отмену выкупных платежей, дешёвый кредит и постепенную передачу земли народу (что на деле означало ликвидацию поместного землевладения), разрешения деятельности профсоюзов, введения восьмичасового рабочего дня. Политические требования включали в себя: немедленное освобождение и возвращение всех совершивших преступления и находившихся в заключении революционеров, немедленное объявление свободы и неприкосновенности личности, свободы слова, печати, свободы собраний, свободы совести, равенства перед законом всех без исключения. Выдвигалось требование создания органа народного представительства – парламента».
Заметим; никаких требований против самого царя. Никаких поползновений к насилию. А что же царь?
По информации той же Википедии:
«Николай потребовал навести порядок, город был наводнён солдатами. Вечером состоялось совещание военных властей, на котором была установлена диспозиция восьми отрядов, в задачу которых входило «1) недопущение рабочих масс из пригородных участков к центральной части города преграждением перехода через Неву и через Обводный канал и 2) патрульная служба по городу для оказания содействия полиции к предупреждению и прекращению беспорядков». В диспозицию были включены все находившиеся в Петербурге гвардейские полки и остальные части петербургского гарнизона. Градоначальник Санкт-Петербурга выпустил объявления, что демонстрации запрещены и участвовать в них опасно…
Утром 9 (22) января 1905 собравшиеся в рабочих районах Петербурга – за Нарвской и Невской заставами, на Выборгской и Петербургской стороне, на Васильевском острове и в Колпине – многолюдные колонны начали своё движение к центру города. Их общая численность достигала 200 тысяч человек.
С портретом Царя перед собой шли рабочие массы Петербурга к Царю. Во главе одного из многочисленных потоков шёл священник Гапон. Он поднял крест перед собой – словно вёл этих людей в землю обетованную. За ним следовала верующая паства.
Колонны демонстрантов были встречены кордонами солдат и полиции в нескольких точках города…
По официальным данным Российской империи погибло 96 и было ранено 333 человек. Впоследствии эти официальные сведения были уточнены: погибло 130 и было ранено 299 человек.
Специальная комиссия сообщила, что только 9 января в больницы было привезено 1216 убитых и более 5000 раненых.
«Энциклопедический словарь» Ф. Павленкова (Спб., 1913, 5-е изд.) сообщает, что по официальным данным убито 128, ранено 360.
По подсчётам Гапона, было убито от 600 до 900 человек, а ранено – не менее 5000.
По подсчётам неназванных петербургских журналистов, проводивших независимое расследование событий, число убитых и раненых составило 4500–4900 человек.
По данным БСЭ – убито и ранено около 4600 человек».
Вот теперь давайте подумаем. Почему без суда и следствия были расстреляны мирные люди, шедшие к царю за справедливостью, неся перед собою крест, а не пушки? Да, царя называли слабовольным, слабохарактерным. Не случайно много лет он подчинялся предсказаниям и советам проходимца Распутина. Однако дать команду не допускать любыми средствами к себе людей, в результате чего погибают тысячи – это ли аргумент для канонизации в святые и утверждения царя в полной невиновности?
Между тем мне вспоминается более свежее событие нашего времени, о котором приходилось уже писать в статье «Дубинка под нос демократии». Оно до боли напоминает событие Кровавого воскресенья, хоть никто в тот день не был расстрелян. Тогда ровно через сто лет после приснопамятного января 1905 года молодёжь Москвы хотела пройти с резолюцией митинга по вопросу отмены правительством льгот от Белорусского вокзала к зданию администрации Президента Российской Федерации. Молодых людей не допустили на Тверскую улицу, скрутили, побросали в машины и увезли в милицейские участки. У молодых людей не было в руках дубинок, но они были в руках омоновцев. В январе 1905 года в руках народа тоже не было оружия, но оно было у стрелявших по нему солдат, стрелявших без суда и следствия по воле царя-«батюшки».
Вот и возникает у меня вопрос: «А не обратиться ли нам в Президиум Верховного суда России с предложение о реабилитации тысяч невинных людей, погибших 9 января 1905 года? Ведь они не совершали ничего противозаконного. Считаю также необходимым реабилитацию рабочих, погибших в результате расстрела 17 апреля 1912 года на Ленских приисках. Тогда погибли около двухсот или больше забастовщиков, выступивших против низкой заработной платы и тяжёлых условий труда. Известно письмо одного из представителей управляющей компанией «Лензото» барона Гинцзбурга главноуправляющему И. Н. Белозёрову, в котором писалось буквально следующее: «…Теперь мы положительно наводнены предложениями, поступающими с разных мест, особенно из польского края и из Одессы, но есть и из других городов… Воспользоваться содействием Министерства [внутренних дел] нам кажется более чем желательным, и вот по каким соображениям: 1. Раз наёмка на прииски является для известной части населения истым благодеянием, то можно этим обстоятельством воспользоваться для того, чтобы понизить плату, против существующей у нас теперь. И пониженная плата представляется чем-то вроде Эльдорадо для голодного народа. На всякий случай мы сообщили полиции плату на 30 % ниже существующей. 2. Мы не считаем, что есть какой-либо риск в том, чтобы нашёлся лишний народ. При излишке рабочих вам легче будет предъявлять к рабочим более строгие требования, опять-таки присутствие лишнего народа в тайге может содействовать понижению платы, какую цель следует всеми мерами и преследовать…»
Очевидно, что такой метод выжимания из народа соков при минимальных затратах осуществлялся не без ведома правительства того самого царя Николая II, в связи с реабилитацией которого некоторые готовы плакать от умиления. Эдвард Радзинский саркастически заметил, что репрессированные некогда люди, расстрелявшие Николая II, были впоследствии реабилитированы правительством России, а сам Николай II – нет. И вот он счастлив, что эта «несправедливость» теперь устранена.
Хочется напомнить, что пятнадцать лет назад 4 октября глава Российского государства Ельцин распорядился стрелять по зданию, в котором находились члены взбунтовавшегося избранного народом парламента. За этот расстрел и гибель не менее ста пятидесяти человек, а по фильму «Тайная Россия» до тысячи трёхсот никто по-настоящему ответственности не понёс. Думаю, что имена погибших ещё не стёрлись из памяти, и эти люди требуют реабилитации, поскольку погибли тоже без суда и следствия в мирное время, выступавшие с мирными целями. Не демонстранты стреляли в Ельцина, а Ельцин в демонстрантов. Так же точно, как в августе 1991 года не танки наехали на Ельцина, а сам Ельцин стоял на танке, размахивая руками и крича о демократии. Эта его демократия и вылилась через два года в расстрел парламента.
Таким образом, можно утверждать, что реабилитация царя Николая II является оправданием совершавшихся при нём расстрелов с целью оправдания и расстрела парламента режимом Ельцина и, очевидно, оправданием расстрелов в будущем.
Полагаю, что скульпторы уже разрабатывают проект памятника реабилитированному Николаю II. Хочу подсказать идею. Фигура бывшего императора может водрузиться на коня и иметь в одной руке хлыст для разгона демонстрантов, в другой винтовку для их расстрела, а под копытами коня должны лежать рабочие и крестьяне (некоторые со своими детьми) с петициями и крестами в руках. Вот это будет отражение действительности, которая выполнит роль анафемы тем, кто официально поощряет царей, убивавших свой народ и тем, кто это ещё собирается делать.
«Советская Россия», 4.10.2008 «С хлыстом и винтовкой»
