Евгений Бузни
Пером по шапкам. Книга первая

И автор статьи вполне правомерно заявляет, что «Безответственным шагом руководство ГП «АФ «Магарач» по сути перечеркнуло двухвековую историю виноделия «Магарача». Затем в статье описывается, как государственное предприятие «Магарач» попало в полную зависимость от своего инвестора до такой степени, что сотрудники инвестиционной компании стали сотрудниками и государственного предприятия «Магарач», то есть директор предприятия инвестора является начальником торгового отдела государственного предприятия «Магарач», а главный бухгалтер инвестора совмещает свою должность с такой же в государственном предприятии «Магарач». Естественно, что при таком положении все заключаемые между инвестором и государственной фирмой соглашения составляются в пользу инвестора с убытками агрофирме, которая теперь вся в долгах как в шелках.

Заканчивая статью, мне хочется сказать, что я не знаю, как поступят украинские власти в данном случае. Надеюсь, меры будут приняты жесткие. Но считаю нужным обратить внимание читателя на тот факт, что институт «Магарач», его знаменитый на весь мир бренд – это достояние не только Украины, но в первую очередь России, что понятно из исторической справки, данной мною в первой части статьи. Россия создавала «Магарач». Это наша культурная ценность. И мы не можем безучастно созерцать факт вандализма в отношении нашего памятника культуры. Если у нашего доброго соседа нет подходящего места для вандалов, мне думается, мы всегда найдем укромный уголок в глуши Сибири, который можем любезно предоставить на этот случай, дабы отбить навсегда у любителей легкой наживы желание разбазаривать народное достояние, распродавать его тихой сапой.

«Советская Россия», 13.01.2011
EuroWine, 5.05.2011

России нужна любовь к России
Размышления писателя

На каких только каналах телевидения не обсуждается сегодня проблема терроризма в нашей стране, в каких только средствах массовой информации, включая, конечно, Интернет, не говорят о прогремевших в Москве и Дагестане взрывах? И это можно понять: никому не хочется жить в собственной стране в страхе ожидания новых взрывов. Но предложений по улучшению ситуации не так уж много. В основном они сводятся к одному – усиление системы безопасности в стране, в частности на транспорте и в местах общественного скопления.

Но давайте вспомним, стоял ли вопрос о терроризме в нашей стране двадцать пять лет назад? Не стоял. Стояли ли в дверях наших общеобразовательных средних школ сотрудники силовых структур с накаченными мускулами, не пропускающими никого в учительскую без удостоверения или сопровождающего? Не стояли. В школу заходил свободно любой желающий. Незнакомца в лучшем случае встречал дежурный по школе ученик. А приходилось ли нам, идя в редакции журналов и газет, или в конторы каких-то организаций, заказывать заранее пропуск, чтобы преодолеть охранные барьеры? Только в самые крупные, да и то не всегда.

Сегодня редко куда можно пройти свободно без предъявления пропуска или специального документа. Всюду стоит охрана. Задумайтесь, читатель, сколько денег нам не приходилось раньше расходовать на обеспечение безопасности, а жили гораздо спокойней. Почему? Что произошло с нашим обществом за эти четверть века? Мы ставим на входах в дома и квартиры кодовые замки, видеокамеры, отгораживаемся от мира бронированными дверями, стали реже ходить друг к другу в гости. Но сократилось ли от этого число преступлений? Обеспечило ли это нам больше спокойствия? Увы, нет. Почему?

Кто-то может сказать, что всё дело в международном терроризме. Но ведь терроризм существовал всегда. Убивали царей и шахов, были Робин Гуды и Айвенго, Дубровские и Пугачёвы, являлись бунты и революции, которые история называла ни чем иным как террором одного класса против другого. История объясняла эти взрывы негодования народов, униженных своим нищенским тяжёлым существованием, выплескивавшимся в убийства и грабежи, объясняла невозможностью людей терпеть дальше такое положение. И надо признать, что со сменой ситуации в том или ином регионе терроры прекращались.

Прекратили покушаться на царей и в России после того, как их не стало, когда сменился строй и к власти пришёл народ. Да, в период советской власти бывали единичные террористические акции, направленные на срыв работы того или иного завода, или даже единственный взрыв в московском метро, которые готовились и осуществлялись зарубежными спецслужбами с целью свержения советского строя. Но весь народ стоял буквально стеной на пути террористов, понимая, что каждый акт против страны – это удар лично по каждому. Народ любил свою страну.

В двадцатые-тридцатые годы террористическими актами занимались и кулаки. Разумеется, среди этого класса российских предпринимателей были и те, кто наживал добро своим горбом и, может, даже не были против советской власти. Мы сейчас говорим не о них, а о тех, кто в голодное время революционных преобразований умышленно прятал и порой уничтожал хлеб, заодно убивая председателей зарождавшихся колхозов и других активистов, ратовавших за то, чтобы всему народу жилось хорошо. Среди таких активистов, принимавших судьбу народа, как свою собственную, был и Павлик Морозов, юный пионер, в двенадцать лет, открыто выступивший против своего собственного отца и деда, прятавших кулацкое добро от народа. Уже тринадцатилетним мальчика убили кулаки. Это был тоже террористический акт, но тысячи пионеров по всей стране становились такими же честными, как Павлик Морозов и столь же героически проявляли себя не только в гражданской, но и в Великой Отечественной войне.

Вот и спрашивается, почему советской власти удалось относительно быстро справиться с послереволюционным терроризмом в огромной стране? Да потому, что весь народ, включая пионеров Павликов Морозовых, понимал важность этой задачи и готов был в любой момент оказать помощь правоохранительным органам, предоставляя любую ценную информацию, даже если она касалась своих родных, но выступавших против народа.

Сегодня мы говорим о том, что бомбы в Москве и иногда в других городах взрывают чеченские террористы, подпитываемые международным терроризмом. А задумываемся ли мы о том, почему именно чеченские, а не, скажем, якутские, мордовские или башкирские? Почему не армяне или азербайджанцы, которые тоже живут на Кавказе, не попадают в число террористов? Разве международному терроризму нравятся только чеченцы, к которым в качестве руководителей присылают арабов? Задумываемся ли о том, почему в недавних терактах смертницей оказывались молодые девушки, перед которыми вся жизнь была впереди? Вот и теракт в Домодедово осуществлён был по одной из версий молодой женщиной. Впрочем, для погибших не важно мужчина или женщина взорвали бомбу. Важно, что смертник шёл на свою смерть и гибель других сознательно.

Мы говорим сегодня об усилении безопасности и ужесточении наказания террористам, несмотря на отмену смертной казни в стране. Но ведь террористы-смертники и так идут на смерть. Разве испугает их смертная казнь? Вот о чём надо подумать. Как сделать так, чтобы среди населения чеченцев или других народов не только невозможно было бы найти желающих выступить в качестве смертников во имя, как им объясняют, собственного народа, но чтобы каждый житель понимал, как понимал Павлик Морозов, что, идя против русских в Москве, они идут и против собственного народа? На выполнение этой задачи и надо направлять миллиардные средства и всю мощь отечественной пропаганды. Сделать это при наличии в Чечне наших войск нельзя. Убедить в добрых намерениях, когда в горах гибнут не только наши солдаты, но и отцы, братья, сыновья чеченских жителей, невозможно. Обязательно найдутся соглашающиеся мстить даже своей жизнью за гибель родных. Для решения проблемы нужны очень мудрые политики.

Естественно, международный терроризм не остаётся в стороне от чеченской проблемы и его нельзя сбрасывать со счетов. На нём в Чечне грели руки и такие дельцы, как Березовский, греют и кое-кто из тех, кто сегодня остаётся в нашей стране и получает дивиденды от напряжённости в кавказском регионе.

Когда-то говаривали, что границы нашей Родины всегда на замке. Сегодня она такая прозрачная, что потоком в страну проникают наркотики и совершенно свободно поступает оружие на Кавказ то ли с востока, то ли с запада. А это всё огромные деньги. Вот в чём проблема. Не они ли правят всей ситуацией? Жители России любят сегодня деньги, а надо любить Россию. Если все будут любить свою Родину, никакой терроризм не пройдёт. Но для того, чтобы народ любил Россию, надо, чтобы ему жилось хорошо.

«КАМЕРТОН», сетевой литературный журнал, 25.01.2011

Есть ли душа в самолёте?
Аукцион спасения

Русские характеры меняются не в лучшую сторону, как показали события в Тунисе.

Мне не раз приходилось бывать подолгу за границей, и, хоть не довелось лежать лицом к земле, когда над головой стреляют из автоматов, как это было с моими соотечественниками в Чили во время военного переворота, я хорошо представляю их ощущения, так как не раз видел и в Судане, и в Индии, и в Пакистане бушующие толпы людей, готовые растерзать всё и вся на своём пути, крушащие витрины магазинов, сжигающие попадающиеся навстречу машины. Я хорошо понимаю, что, как правило, не толпа виновата в том, что гнев вывел их на улицы, но попадаться навстречу такой толпе в минуты её гнева опасно любому, даже самому невиновному, ибо толпа в своём диком возмущении почти слепа. Это закон психологии.

Президент Туниса Бен Али был свергнут и бежал из страны. Сутки едва успевали сменять друг друга, а в Тунисе уже дважды сменился глава государства. Толпы народа, вылившиеся на улицы с флагами, транспарантами, песнями о свободе, свистами криками через мегафоны против насилия, поливались мощными струями водомётов и встречались пулями по приказу стрелять на поражение. В столице, где сгорела тюрьма вместе с десятками заключённых, которым не удалось бежать вместе с другими сокамерниками, объявили комендантский час сначала с восьми, потом с шести и даже с пяти утра. Запретили собираться на улицах компаниями более трёх человек. В такой обстановке оказались сотни россиян, находившихся в эти дни в Тунисе на отдыхе по туристическим путёвкам или в творческой командировке, как съёмочная группа кинокомпании из Санкт Петербурга «Три икс Медиа групп», производившая в Тунисе съёмку художественного фильма «Репортаж судьбы».

Те, кто отдыхали на прекрасных курортных пляжах Средиземного моря за пределами стольного града, не очень заметили трагедию страны пребывания. Только по пути в аэропорт замечали разбитые витрины магазинов, а более наблюдательные и другие признаки беспорядков. Что же касается тех, кто находился в эпицентре событий, то им вряд ли можно позавидовать. Первая же мысль была, как немедленно покинуть страну. И вот что рассказал об этом корреспондентам телевидения известный актёр киногруппы Игорь Бочкин сразу же по прибытии в Москву:

– Нас бросили! Сотрудники консульства нам прямо заявили, что никакой эвакуации нет. Их, мол, ничего не волнует. Наших там пол группы осталось. Страна на грани гражданской войны. Поджигают склады. Нашу съёмочную площадку закидали камнями. Хорошо, что на машине продюсера, где мы находились, были бронированные стёкла. Человек двадцать бросали в нас камни.

Да, это характерное поведение толпы. И в такой ситуации в стране бросать на произвол судьбы российских граждан чиновники не имеют ни малейшего права.

Мне вспоминается, как в 1977 году я прилетел в столицу Сомали Могадишо в качестве переводчика. Сомалийские таможенники встречали русских с улыбкой и без досмотра багажа. Но в посольстве предупредили быть предельно осторожным, фото и кинокамеру спрятать подальше, не поддаваться ни на какие провокации. В ту же ночь президент Сиад Барре объявил о разрыве отношений с Советским Союзом. В морском порту вместо российской появилась американская охрана. Днём, возвращаясь к себе на виллу, у самой калитки я увидел, как проходящий мимо сомалиец плюнул в меня. Он был тщедушным пареньком, и волна возмущения готовы была вырваться из меня ответной мерой, но я сдержал себя, сразу поняв, что появится мгновенно один, другой сомалиец и образуется толпа. Кроме того, я прекрасно сознавал, что молодой сомалиец ничего не имел лично против меня, а поддавался влиянию политики. Пришлось проглотить обиду. Изменившееся отношение мы увидели через пару дней и при отъезде, когда в аэропорту во время досмотра таможенники ощупывали каждого, а женщинам предлагали в отдельной комнате раздеваться чуть не полностью и отбирали у всех вылетающих заработанную валюту, утверждая, что она награблена в стране. Вскоре прибыл наш посол и разъяснил сомалийцам ситуацию. Всё нормализовалось. Подчёркиваю, посол Советского Союза счёл необходимым приехать лично и разрешить конфликтную ситуацию.

В Тунисе события разворачивались иначе. Никто специально за российскими гражданами не прилетел. Прибыл рейсовый коммерческий самолёт фирмы «Трансаэро» за теми, кто купил билеты на этот рейс. Тем, кто имел билеты на другие рейсы в другие дни, предложили купить новые билеты. Однако желающих улететь немедленно оказалось больше, чем свободных мест. И, как рассказал об этом артист Игорь Бочкин, продажу билетов превратили в настоящий аукцион, взвинтив цены почти до восьмисот долларов. У многих, стремившихся немедленно в Москву, боявшихся за свои судьбы, просто не оказалось таких денег, и их не взяли в самолёт, хотя десять мест бизнес класса так и остались незанятыми.

Представители компании «Трансаэро» гордо вещали с телевизионного экрана о том, что де перевезли из Туниса двести сорок человек, хотя мест было только двести тридцать пять. Пятерых детей, мол, родители вынуждены были сажать к себе на колени. Разумеется, ни об аукционе, ни о десяти свободных креслах для высокоплатящих персон речь у них не шла. Вот и возникает у меня вопрос: а есть ли душа у самолёта, покидающего бурлящую страну, в которой свои же соотечественники остаются только потому, что у них не оказалось достаточно средств для оплаты своего спасения?

Я думаю, в какую сторону меняется русский характер в связи с коммерциализацией всей нашей жизни? Неужели для спасения, а именно так стоит вопрос в непредсказуемой стране Африканского континента, наших российских граждан не нашлось времени у главы правительства, главы государства, министра путей сообщения и других главных и подглавных начальников, чтобы приказать самолёту взять максимальное количество пассажиров и бесплатно, чтобы немедленно послать и другой самолёт, чтобы спасти всех, а не только самых богатых от возможных тяжких последствий, случись которые, придётся вдогонку разводить руками и снимать стрелочников с работы? Вот что меня волнует. Или всем всё до лампочки, пока не грянет гром?

Сетевой литературно-исторический ж. «Великороссъ», 30.01.2011

«Висяк» Наробраза

Недавно мне рассказали историю, как на молодого человека, возвращавшегося домой поздно вечером, неожиданно напали трое подростков, свалили на землю и стали избивать ногами, нанесли многочисленные телесные повреждения, включая черепно-мозговую травму. Пострадавшего доставили в больницу. По существующему положению о факте насильственной травмы сразу же была поставлена в известность милиция. Через несколько дней, когда молодой человек вышел из больницы и с перевязками на голове и других местах приступил к работе, ему домой позвонили из милиции и попросили не писать заявление на возбуждение уголовного дела по той причине, что найти хулиганов им не удастся, поскольку пострадавший не рассмотрел, кто его избивал, а потому, если будет подано заявление, то в отделении милиции появится то, что на их профессиональном жаргоне называется «висяк», то есть повиснет нераскрытое преступление.

Кто-то из читателей нисколько не удивится написанному и скажет, что это обычное явление в наше время. Действительно, когда я рассказал своим сослуживцам о происшествии, то тут же услышал от молодой сотрудницы, что такая же история произошла с её мужем. Молодые супруги шли по улице вечером. Три человека, головы которых были скрыты капюшонами курток, отбросив в сторону женщину, стали избивать её мужа, и только громкий отчаянный крик жены о помощи заставил их прекратить избиение и разбежаться. В тот раз заявление в милицию было подано, причина избиения и предполагавшиеся заказчики и исполнители тоже были известны, однако прямых доказательств будто бы не нашлось, и расследование прекратили, оставив дело «висеть» нераскрытым.

И вот тут читатели этих строк вправе задать мне вопрос о том, какое всё это имеет отношение к народному образованию, о котором говорится в заголовке статьи. И я отвечу – прямое.

Не первый год система народного образования в нашей стране подвергается избиению на глазах у всей общественности. Образование, которое считалось долгие годы лучшим в мире, система, при которой советские школьники и студенты при опросах международных экспертов проявляли лучшие знания, чем, к примеру, американские, стали ломаться через колено, не смотря на массовые протесты как обучающих, так и обучаемых. Кого из обладателей власти сегодня интересуют эти протесты, если президент страны в ответ на миллионы возражений против замены милиции полицией спокойно заявляет, что эти возражения не имеют значения, и решение о полиции было принято старым полицейским, то бишь силовым методом.

А началось всё с простой отмены обязательного всеобщего среднего образования. В советской Конституции 1977 года было записано: Граждане СССР имеют право на образование. Это право обеспечивается бесплатностью всех видов образования, осуществлением всеобщего обязательного среднего образования молодёжи.

Ныне существующее законодательство радикально изменило это положение. В Статье 5 (пункте 3) закона «Об образовании» говорится: «Государство гарантирует гражданам общедоступность и бесплатность начального общего, основного общего, среднего (полного) общего образования и начального профессионального образования, а также на конкурсной основе бесплатность среднего профессионального, высшего профессионального и послевузовского профессионального образования в государственных и муниципальных образовательных учреждениях в пределах государственных образовательных стандартов, если образование данного уровня гражданин получает впервые». Гарантия, которую предоставляет государство в виде общедоступности обучения, это отнюдь не означает обязательности. Иными словами, если у вас нет желания или возможности учиться, не учитесь. Ведь если, например, в селе родители говорят ребёнку, чтобы он работал в доме по хозяйству, что им нужнее его учёбы в школе, то он и не будет учиться, и никого это не будет волновать. Если родители другого ребёнка в городе пьют и не имеют ни денег, ни желания отправлять своё чадо в школу, то он туда и не будет ходить, и опять же ни кому до этого не будет дела. Это в советское время все дети предшкольного возраста ставились на учёт учителями школы соответствующего района, и школа следила за тем, чтобы каждый малыш первого сентября стал первоклассником. Теперь такое положение не узаконено, и тысячи подростков школу не посещают вообще или бросают учёбу в любое время, пополняя собой ряды потенциальных уличных преступников.

Однако этого удара по отлаженной системе народного образования её разрушителям показалось мало. Что означало в прежние годы обязательное всеобщее образование? Какая цель преследовалась государством?

В энциклопедии «Википедия» говорится: Образова́ние – целенаправленный процесс воспитания и обучения в интересах человека, общества, государства.

Обращаю внимание на последние слова: в интересах общества и государства. Всеобщее среднее образование предполагало подготовку молодёжи к дальнейшему образованию: высшему или средне-техническому, которое уже не являлось обязательным и выбиралось каждым желающим на конкурсной основе. То есть государству нужны были грамотные граждане и высококлассные специалисты. А что имелось в виду под грамотностью? Подразумевалось, что всякий молодой человек умеет писать, читать, рисовать, считать, правильно говорить, любить Родину, историю которой знает, ценить свою культуру, включая, конечно, литературу, знать географию, чтобы понимать, куда тебя посылают в командировку и что в том или ином регионе добывают, какая там промышленность, то есть знать не только свою страну, но и другие государства, разбираться в политике, иметь представление об иностранном языке, понимать, что такое физика и химия, геометрия и алгебра. Словом, грамотный человек должен был иметь понятие обо всём для того, чтобы, входя во взрослую жизнь, он мог бы отдать чему-то предпочтение. Так и происходило. Но, разумеется, не все хотели получать высшее образование. Эту особенность учли, и появилась профориентация. Кого-то учили шитью, других вождению автомобиля или столярному ремеслу.

Меня в школе учили вождению и работе на токарном станке. Ни то, ни другое я не избрал своей профессией. Но много раз я был благодарен тем, кто меня учил этим жизненно важным предметам. И обрабатывать детали для своих поделок приходилось, и сидеть за рулём тоже. Не научили меня рисовать, и я часто жалею о том, что этот предмет нам недостаточно хорошо преподавали в младших классах. Не удаётся мне порой хорошо отобразить то, что можно было бы пояснить рисунком. Моя работа писателя, журналиста и преподавателя вуза не требует знания точных наук, но я всегда с благодарностью вспоминаю уроки математики, физики, химии, астрономии, давшие мне знания, без которых мне часто говорили бы слово «профан» и приходилось бы туго в различных ситуациях. Я благодарен своим учителям за то, что они делали учеников разносторонне грамотными людьми.

И вот по этой системе делается очередной удар. Предлагается сократить число преподаваемых в школе предметов до десяти. Это в век технического прогресса, когда человек должен быть ещё более развитым для осознания происходящих явлений, в век выхода человека в открытое космическое пространство, век информационной революции, когда трудно представить себе жизнь без компьютерных технологий. Да сегодня каждый человек должен быть технически грамотным, чтобы не только справляться, но и управлять потоками информации. А возможно ли это без знания языка, без умения им пользоваться, чему учит литература? Я отвечу: нет, невозможно.

Мы видим печальные примеры того, как президенты, премьеры и даже дикторы центрального телевидения не знают правила использования в русском языке частиц «не» и «ни», не умеют правильно склонять числительные. Поэтому, видимо, принимаются решения об упрощении грамматики русского языка, которое заключается в том, что убирается буква «ё» из алфавита, предлагается устранить родовые различия, упростить правила произношения, отпуская ударения на произвол судьбы и так далее. Мальчиши-плохиши, плохо изучавшие школьные предметы, пролезли в руководящие структуры и теперь придумывают преобразования, дабы спрятать за ними свою безграмотность, якобы проявляя деловую хватку.

Под видом демократизации образования предлагается школьникам самим выбирать для изучения наиболее подходящие им предметы. Но разве подросток, не зная жизни, не понимая, что ему будет важнее, может сам определить приоритеты необходимых ему в будущем знаний? Нам всем знакома ситуация, когда и после окончания средней школы выпускники не всегда знают, чего хотят, что им больше нравится. Известны тысячи примеров, когда изобретателями становятся люди, не любившие свою специальность в школе, известными композиторами становятся те, кто плакал в детстве, когда их заставляли заниматься музыкой, дети врачей, которым с детства внушали важность медицины и необходимость идти по стопам родителей, тем не менее, терпеть не могли эту профессию. Абсолютно однозначно, что чем больше знаний у окончившего школу, чем они разнообразнее, тем шире возможности выпускника, тем больше у него перспектив.

Уже сегодня я встречаю студентов, которые не знают, где протекает река Волга и где находится Каспийское море. Эти вчерашние школьники уподобляются знаменитому Митрофанушке, мать которого говорила, что мальчику не нужна география, так как извозчик всегда знает, куда ехать. Неужели мы будем спокойно смотреть на то, что наши инженеры отлично работают на компьютерах, не имея ни малейшего представления о звёздных мирах, не умея отличить созвездие Большой медведицы от Млечного пути и не зная, что Куликовская битва была раньше Октябрьской революции семнадцатого года, а великую эпопею «Война и мир» написал не англичанин Шекспир, а русский писатель Лев Толстой?

И как мы будем называть школу с преподаванием лишь нескольких предметов по выбору? Сейчас она ещё общеобразовательная, а после принятия реформы её следует называть узкопрофильной? При этом одни школьники будут профилироваться по алгебре или геометрии, другие по литературе или истории, третьи по астрономии или географии, четвёртые по физике или химии. Откуда же появятся Ломоносовы?

Разумеется, в прежней системе образования были свои недочёты. Кто спорит? Изучали иностранный язык таким образом, что никто по окончании школы не мог говорить на английском или немецком. Но ученики знали, что это такое. Знали, сколь не просто даётся знание иностранных языков. И шли на факультеты иняза только те, кто хорошо представлял себе эти трудности. Да, в институтах была практика вместо обучения свободному владению иностранными языками сдавать на зачётах тысячи выученных слов, которые тут же забывались. Но тогда задача перед преподавателями стояла другая. В вузах готовили специалистов, которые должны были уметь читать и переводить иностранные тексты. В то время в стране не было совместных с иностранцами предприятий, инженеры не ездили в многочисленные зарубежные командировки. Потому и в школе давались лишь общие представления об иностранном языке.

Сегодня ситуация изменилась. Знание других языков, помимо своего родного, стало необходимостью. Соответственно требованиям изменилось и преподавание, ставя основной целью свободное владение одним или несколькими иностранными языками. Обладающие возможностями стали даже посылать своих детей за границу, с этой единственной целью отрывая любимых от родного дома. Такие реформы можно только приветствовать, особенно если они будут касаться не только самых богатых, но и всех способных к учёбе ребят.

К подобным изменениям в преподавании вносят новые условия жизни, её новый ритм. Но это не значит, что надо избивать старую проверенную десятилетиями систему образования, слепо переводить её на уровень зарубежной Болонской системы, устраняя одновременно существовавшие в России традиционно любовь к детям, желание не только помогать каждому ребёнку учиться, но и воспитывать его в духе любви к Родине, к своему народу.

Тысячи прекрасных российских специалистов, тысячи выпускников лучших российских вузов эмигрировали за границу в период перестройки и после развала Советского Союза. Большинство из них успешно работают на промышленность иностранных государств, и им неплохо платят за те знания, которые они получили в советской системе образования, которую мы и начали разрушать.

Те, кто занимается этим разрушением, нам хорошо известны и можно было бы расследовать их преступную деятельность, но доказательства их преступления мы получим позднее, когда окончательно выяснится, что наша страна перестала быть самой читающей в мире, наш народ перестал быть самым грамотным, наши выпускники вузов перестали цениться за рубежом, и не от нас, а к нам начнут приезжать выпускники иностранных университетов руководить малограмотными рабочими, малограмотной страной. Всё это выяснится чуть позже, а до тех пор следствие по делу не ведётся, оставляя «висяк» в народном образовании.