Елена Ильшатовна Ахметова
Фамильное древо
На мои слова пленник отреагировал ленивым фырканьем. Похоже, Старый Грок никакого отношения к секте не имел – или «разбойник» был уверен, что взять хозяина лесопилки у принца не выйдет.
– Думаете? – Третий великолепно разыграл здравое сомнение, переведя взгляд с пленника на Рино. Асессор пожал плечами – мол, сам решай. – Что ж, пожалуй, Вы правы, почтенная сестра. Приготовьте его в последний путь, а затем позовите палача. Он знает, что делать.
В ответ я сотворила жест Равновесия, и принц с асессором дисциплинированно вымелись из камеры. Я дождалась, когда в коридоре стихнут шаги, и подошла ближе к пленнику, взиравшему на меня с облегченным нетерпением.
– Зови палача, – хрипло попросил он. – Я готов.
Я протянула руку и осторожно погладила его по левой щеке, где следов побоев было поменьше.
– Я расскажу Господину о твоей смелости и преданности, – тихо пообещала я и подумала, что, если он сейчас поблагодарит и снова умолкнет, – это будет провал. Спрашивать-то ни о чем нельзя, слишком подозрительно будет выглядеть…
Но удача была на моей стороне.
Пленник затрепетал под прикосновением, глаза удивленно расширились, к щекам прилила кровь, и даже шрамы стали казаться менее заметными.
– Я ничего не сказал, – с гордостью сообщил он и тотчас сник. – Но мухи, долбаные мухи, не успели! Не забрали меня! Я должен был умереть еще ночью, но почему-то… Прошу, сестра, – голос обратился в жалобный скулеж, – пусть это будет быстро, я больше не могу!..
– Я не принесла с собой мух, – озадаченно призналась я.
– Пусть не мухи, – проскулил «разбойник». – Как угодно, сестра, я больше не могу терпеть, я опасен для нашего Дела! Убей меня!
Тут я все-таки не выдержала и отступила назад. К счастью, пленник счел это реакцией на опасность для Дела, каким бы оно ни было.
– Убей, – повторил он, подавшись за мной всем телом, насколько позволяли цепи. Кажется, его даже боль в сломанной руке волновала меньше, чем Дело, чтоб ему в жерло окунуться! – Убей! Я все равно больше не сумею принести Мастеру пользу, а на той стороне меня ждут! Пусть без мух, я сумею найти дорогу и без проводников, но, прошу тебя…
– Хорошо, – сдалась я. Возможно, следовало вытянуть из него что-нибудь еще, но слушать было невыносимо. – Я думала, мухи уже прилетели, и не взяла с собой ничего… полезного для тебя. Но я могу подкупить палача, пока асессор не вернулся.
– Хорошо, – эхом откликнулся пленник, разом посветлев лицом. – Хорошо, пусть палач, только быстро!
Я кивнула, усилием воли оставив при себе душеспасительные проповеди о ценности жизни. Пленника они все равно не тронули бы.
– Как скажешь, – согласилась я и уже потянулась к двери, когда он снова заговорил:
– Мастер… обещал, что моя сестренка… – и оборвал сам себя, прикусив губу и отведя взгляд.
И что, спрашивается, с его сестренкой?
– Мастер ничего не забывает, – торжественно сообщила я тоном сумасшедшей сектантки и малодушно выскочила за дверь.
В соседней комнате асессор и принц с одинаковым выражением лица смотрели в пол и старательно делали вид, что не слышат, как в пыточной, с нескрываемым облегчением повиснув на цепях, плачет израненный пленник.
***
С мелкой моторикой у младшей принцессы было несколько хуже, чем с речью, но она очень старалась. На внушительном листе акварельной бумаги постепенно возникали не очень уверенные, но уже вполне узнаваемые очертания аррианского боевого звездолета класса «А». Что же еще могло прийти в голову юной принцессе, когда ей предложили самой выбрать тему для картины?
Ее Высочество сосредоточенно считала иллюминаторы на борту, прикидывая, не нужно ли дорисовать еще ряд. Крольчонок – сын Сестры – воодушевленно возил зажатым в кулаке карандашом по левому маневровому двигателю, выходя за контуры. А я… ну, в общем, я сидела на полу и тщательно штриховала нос корабля темно-синим цветом. Выходило стильно.
Сестра, должно быть, чувствовала себя воспитательницей в детском саду. Впрочем, ее это ничуть не смущало.
– Подождите, леди Альгринн, эти две полосы должны быть зелеными, – прервала меня маленькая принцесса и, решительно вручив мне кислотно-яркий карандаш, вернулась к рисованию иллюминаторов.
– Как скажете, Ваше Высочество, – покорно согласилась я и переключилась на декоративные полосы вдоль борта.
Сестра благовоспитанно спрятала смешок за чашкой чая, но промолчала. Видимо, тоже подумала о детском саде, но посчитала бестактным напоминание о моем поведении и местонахождении.
Строго говоря, меня не должно было здесь быть. Но после утренних событий мне было жизненно необходимо отвлечься и пообщаться с кем-то, твердо стоящим на земле, а на эту роль лучше всего подходила Сестра. Только вот няня Ее Высочества слегла с силикатозом, и ее пришлось отправить в Храм, а жрица должна была посидеть с детьми до ее возвращения. Когда я заикнулась о встрече, Сестра предложила мне посетить «Хвою» и составить ей компанию, пока «эта малолетняя банда не свела с ума всех, кто подвернется под руку».
На мой взгляд, «малолетняя банда» вела себя вполне пристойно, не считая несколько исчирканного цветными карандашами пола. Но на столе сей внушительный формат не помещался, а брать лист поменьше принцесса отказалась: тогда ведь не получится прорисовать команду в иллюминаторах, а без этого будет неинтересно!
Вслух я ни за что бы не призналась, но решению Ее Высочества я обрадовалась. На большом формате вполне можно было рисовать и втроем.
– Леди Альгринн, а вы умеете рисовать людей? – бодро поинтересовалась принцесса, видя, что штриховку полос я почти закончила.
Она как-то умудрялась следить и за мной, и за кузеном, чтобы мы оба были чем-то заняты. Но если Крольчонок вполне мог закрашивать маневровый до посинения (и благодаря выбранному цвету карандашей он был к нему очень близок), то мне то и дело приходилось придумывать новые задания.
Кажется, Его Высочество уделял изрядное количество времени на развитие руководительских качеств дочери. Однажды из нее вырастет бескомпромиссный и требовательный тиран, каким и должна быть настоящая леди.
– Умею, Ваше Высочество, – призналась я.
– Нарисуйте вот здесь капитана, если вас не затруднит, – серьезно попросила девочка и указала карандашом на пустой иллюминатор ближе к носовой части корабля. – Только это его личная каюта, поэтому он должен быть без фуражки, но нужно как-то дать понять, кто он.
– Хорошо, – сказала я и вооружилась простым карандашом.
После недолгих колебаний в иллюминаторе появился по-ленивому, безо всяких построений, набросанный мужчина средних лет, с характерной армейской выправкой и сердитой складкой между бровей. На откидном столике в глубине каюты лежала небрежно брошенная капитанская фуражка.
– Он похож на дядю Рино, – присмотревшись, постановила маленькая принцесса. – Он тоже с утра был такой же хмурый. Леди Альгринн, научите меня рисовать людей? Если вас не затруднит, – спохватилась она.
Я несколько растерялась. Как научить непоседливого ребенка тому, чему саму меня учили восемь лет? Ей ведь, как и всем детям, наверняка нужен немедленный результат при минимуме усилий. А так не выйдет – даже при том, что училась принцесса феноменально быстро, как и большинство магически одаренных.
С другой стороны, попробовать объяснить основы все равно стоит. Пусть у нее и не получится сразу, но когда-нибудь, может быть, и пригодится.
– Давайте закончим звездолет, Ваше Высочество, – предложила я. – Людям вашего положения следует доводить дела до конца. А затем я покажу, как рисовать стоящего прямо человека.
Принцесса, вопреки ожиданиям, с энтузиазмом согласилась и снова сунула мне темно-синий карандаш – не иначе, рассчитывая на то, что я раскрашу основную часть звездолета быстрее, чем она или Крольчонок.
И, разумеется, именно этот момент выбрал Его Высочество, чтобы появиться на пороге комнаты, деликатно постучав в косяк открытой двери.
– Папа! – немедленно вскинулась принцесса. – А леди Альгринн обещала поучить меня рисовать!
Сестра приветственно махнула рукой и отставила опустевшую чашку. Крольчонок поддержал ее восторженным взвизгом и в порыве энтузиазма замолотил карандашом по полу, радуясь появлению дяди.
Я обернулась, чувствуя себя вором, застигнутым на месте преступления.
Его Высочество стоял с подобающим нейтрально-вежливым выражением лица и идеально прямой спиной. И почему-то молчал, переводя взгляд с меня на дочь и ее – наш – рисунок. Сестра затаилась в своем кресле и, казалось, чего-то ждала.
Но сегодня Рино не явился следом за братом, и разрядить обстановку было некому.
Последнее, о чем я думала, отправляясь сюда, – это как ситуация будет выглядеть в глазах Третьего. А зря.
Принцесса – его маленькое сокровище, и в ней продолжается его светлая, смешливая, безумно обожаемая жена, ради которой он когда-то едва не отрекся от титула. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы заметить, как сильно Третий любит дочь и дорожит ею; а значит, она – его слабое место.
Незамужняя женщина высокого рода, наравне с маленькой принцессой ползающая по полу, дорисовывающая ее звездолет и обещающая уроки – без позволения и одобрения отца… в лучшем случае я выглядела как расчетливая стерва, втирающаяся в доверие к ребенку, чтобы в дальнейшем использовать его как инструмент давления на возмутительно холостого папеньку.
Оставалось только надеяться, что Его Высочество осознает: я не настолько наивна, чтобы думать, будто пара рисунков способна повлиять на решение Семейного совета династии, который уже выбрал ему следующую жену; да и видов на принца я никогда не имела.
– Добрый вечер, Ваше Высочество, – ровным голосом произнесла я и поднялась на ноги, чтобы присесть в реверансе.
Третий наконец отмер и улыбнулся – нейтрально, вежливо, точно копируя иллюстрацию из учебника этикета. Взгляд по-прежнему метался: мои руки, хмурый капитан в иллюминаторе, мгновенно насторожившаяся маленькая принцесса, замятый подол моей юбки…
Сестра отчего-то улыбалась совсем по-другому. Печально, безнадежно – и вместе с тем неуловимо хитро, будто подметила что-то, видимое ей одной и невероятно забавное, но ситуация не располагает к смешкам.
– Надеюсь, Вас это не слишком затруднит, леди Альгринн? – таким же ровным голосом откликнулся принц. – Я думал о том, чтобы нанять дочери учителя, но все рекомендованные педагоги отговаривались тем, что ей еще слишком рано всерьез учиться рисованию.
– Ничего не рано! – возмутилась принцесса.
– Я тоже так считаю, – согласился гордый отец. – Поэтому был бы рад, если бы Вы, леди Альгринн, взялись учить ее.
– Почту за честь, Ваше Высочество, – отозвалась я, и принц, извинившись, поспешно удалился, так напряженно держа спину идеально прямой, словно у него что-то болело.
Я адресовала Сестре вопросительный взгляд.
Если это была еще одна попытка оградить «бесценную» леди от авантюр, то отчего он так быстро ушел? Насколько я знала Третьего, уж первый урок он проконтролировал бы обязательно. Кроме того, он никак не мог знать, что я ползаю по полу в его номере, и вернулся явно не с целью найти учителя рисования для своей дочери. Но о первоначальных намерениях даже не заикнулся… и что это было?
Но Сестра только безмятежно улыбнулась и налила себе еще чаю, предоставив мне возможность ломать голову самостоятельно.
***
Следующий день мы с Джоаной провели, как подобает настоящим леди: в четырех стенах и в компании других настоящих леди. Вдовая маркиза и незамужняя дочь графа, – пусть даже первая не наследует титул, а вторая не вступит в брак еще три года, – вызывали однозначный и недвусмысленный интерес. Сыновья почтенных семейств, собравшихся в четырех стенах, поглядывали с любопытством. Отцы – оценивающе. Матери – ревниво, хоть и всячески старались это скрыть.
Мы изображали скромность и покорность судьбе (в лице леди Джейгор, без чьего одобрения на нас только и могли, что пялиться). А вечером, когда Джоана с излишней честностью и прямотой делилась со мной впечатлениями о графе Рейдже и его чопорной сестре, в мою размеренную светскую жизнь снова ворвалась работа.
Пусть ее посланницей была жрица Храма, запросто постучавшаяся в дверь номера, значить это могло только одно.
«Мне не понравится».
– Сестра, – с приятным удивлением улыбнулась я, вежливо поднимаясь из кресла в гостиной. – Прошу, присоединяйся. Чай только что принесли.
Горничная понятливо метнулась за еще одним прибором, а Сестра осияла нас ответной улыбкой и нырнула в свободное кресло, легкомысленно подмигнув засмущавшейся Джоане.
– Слышала о твоих успехах у барона Джинринн, – сообщила она, когда с пустой болтовней о природе и погоде, положенной этикетом, было покончено. – Говорят, он был сражен.
«Ударом головы в солнечное сплетение», – едва не подтвердила я. Джоана переводила взгляд с меня на жрицу. Я не делилась с ней сердечными подробностями своего спасения, сказала только, что мне помог добраться до убежища лорд Аидан собственной персоной; и теперь кузина изнывала от любопытства.
– Жаль, что он не сумел попрощаться с братом, – сдержанно заметила я. – Неужели нельзя было отложить службу?
– А ты не слышала? – с деланым удивлением вскинула брови Сестра, и я поняла: вот ради этой новости она и пришла. Просто не рискнула сразу сообщать при Джоане. – Лорда Аидана отравили. Трансдермальный токсин с отсроченным действием. По счастью, это заметил целитель, который осматривал пострадавших в убежище. Лорду Аидану сумели подобрать антидот, но он еще долго не сможет отстоять службу. Сейчас он восстанавливается в госпитале при Храме, – добавила Сестра и выжидательно умолкла.
– О, – задумчиво протянула я. Мне уже не нравилось. – В таком случае, наверное, мне следует навестить его и выразить благодарность за свое спасение. В убежище, к сожалению, у меня не было такой возможности.
Кузина выразительно приподняла бровь, намекая на свою прискорбную неосведомленность, за которую мне еще влетит.
– Джоана, – тут же сориентировалась я. – Ты не составишь мне компанию? Признаться, у нас с лордом Аиданом был крайне несвоевременный разговор о делах сердечных. Я задолжала ему ответ, но пока не готова его дать. А в твоем присутствии он не рискнет настаивать.
– О делах сердечных? – слегка нахмурилась Джоана. – Но лорда Шаридана только вчера похоронили!
– Вот поэтому разговор и был несвоевременный, – призналась я, – и мне не хотелось бы его продолжать.
Кузина милосердно согласилась выступить в качестве моральной поддержки. Я попыталась осторожно выяснить у Сестры, как дела у ее незабвенного супруга, но она только уклончиво сообщила, что дела неожиданны и изобильны, и перевела разговор на великосветские сплетни, главной темой которых – кто бы сомневался? – по-прежнему оставался третий принц Ирейи. На сей раз Его Высочество изволил не поприветствовать как должно леди Тирию ди Ривинн при встрече, и теперь все подозревали, что она за что-то угодила в опалу.
У меня были все основания подозревать, что скоро леди Тирия получит добровольно-принудительное предложение руки и сердца, а Сестра рассказала мне об этом, ожидая какой-то реакции. Здесь я ее разочаровала. Я отлично понимала, насколько важна для Третьего дочь и на что он готов ради нее, но его специфические методы манипуляции общественным мнением напрочь отбили всякое желание помогать. Даже в таких непростых ситуациях.
Поэтому все, чего добилась от меня добросердечная жрица, было решение снова собраться вчетвером – я, Сестра, принцесса и Крольчонок – и порисовать. Джоана вежливо отказалась, сославшись на планы, детали которых не стала сообщать.
Я выразила надежду, что «детали» будут вести себя, как подобает сыну дворянина, и велела горничной приготовить дорожное платье.
Госпиталь при Храме, как выяснилось, уместнее было бы называть госпиталем под Храмом. Путь традиционно пролегал мимо сосуда для пожертвований и дежурной жрицы, которая смилостивилась лишь после того, как мы с Джоаной оставили весьма солидную сумму на восстановление прилегающих территорий после извержения. Тогда посланница Равновесия покинула свой пост и проводила нас до лестницы, спускавшейся на добрый десяток метров вниз.
Там нас встретила другая жрица. Она обрадовалась нам, как родным, и посетовала, что высокородного пациента до нас навещал всего один человек.
– Так странно, – доверительно сказала жрица, ведя нас к блоку индивидуальных палат, – обычно чем благороднее пострадавший, тем чаще интересуются его здоровьем. А тут…
– У лорда Аидана сейчас сложная ситуация в семье, – уклончиво сообщила я.
Жрица покачала головой и открыла для нас дверь.
Из палаты немедленно вылетели две жирные зеленые мухи, описали круг по коридору и вернулись обратно. Я проводила их удивленным взглядом.
«Десять метров под землей! Ну надо же…» – и резко остановилась.
В камере Шаридана в застенках нальмского филиала Ордена Королевы тоже было полно мух. И тот фанатик, мечтавший умереть, сокрушался, что мухи не прилетели… а теперь они вьются вокруг Аидана. Причем начали-то еще в изолированном бункере. Откуда только просочились?..
– Леди Альгринн, – с необычайной теплотой в голосе окликнули меня из палаты. – Я так рад вас видеть! Простите, должно быть, я выгляжу вовсе не так, как подобает при встрече с леди…
Похоже, мою заминку лорд Аидан принял на свой счет. Справедливости ради, он имел на то все основания, поскольку больше всего напоминал свежий, но все-таки труп. Да и пахло в палате соответствующе. Немудрено, что тут столько мух…
– Лорд Аидан, – я взяла себя в руки и изобразила ответную теплоту. – Позвольте представить мою кузину, леди Джоану ри Джейгор.
Пока они рассыпались во взаимных комплиментах, я прикусила губу и задумалась.
На запах пожаловалась еще Сестра, когда осматривала Аидана в убежище, но тогда я списала все на экономию воды и весьма трудную дорогу. От фанатика, признаться, тоже пахло отнюдь не хелльскими маслами, – но и это было вполне ожидаемо. Никто не придал значения ни мухам, ни вони. Выходит, напрасно…
Ситуация не нравилась мне категорически. Нужно было связаться с начальством, но неспроста же Рино отправил меня сюда? Доложить ему о мухах и запахах могла любая жрица с нижнего уровня Храма – а раз я здесь, значит, лорда асессора интересовал сам лорд Аидан. Возможно, Рино надеялся, что после отравления барон рассердится на былых покровителей и сдаст их?
– Как вы себя чувствуете, лорд Аидан? – обеспокоенно спросила я и даже честно выслушала вежливый ответ. – Я слышала, что с вами хочет поговорить капитан Кориус. Но ищейку ведь не пустят в Храм? – неуверенно уточнила я.
– Отчего нет? – с легким удивлением откликнулся барон. – Храм открыт для всех. Но, боюсь, мне нечего рассказать капитану. Я не заметил ничего подозрительного.
– Я ужасно испугалась за вас, – доверительно призналась я, не рискнув задерживаться на теме отравления: это все-таки не тема для светской беседы. После подобного признания настоящей леди следовало залиться краской из-за излишней откровенности, и, чтобы не выбиться из образа, пришлось воскрешать в памяти лицо третьего принца, когда тот смотрел на наш с принцессой и Крольчонком рисунок.
Сработало.
– Я польщен, – тепло улыбнулся Аидан и протянул мне руку. Я покраснела еще гуще («А Третий потом еще и улыбался! Вежливо!») и вложила пальцы в его ладонь, тихо радуясь плотным перчаткам и тому, что Джоана в подобных вопросах – кремень: можно быть уверенной, что тетушка Джейгор не узнает об этих маленьких вольностях, пока я сама не решу рассказать. – Но вам не нужно волноваться, леди Альгринн. Герцог Вайенн распорядился прислать мне своего личного целителя. Кроме того, стоит отметить, что сестры Храма были добры и внимательны ко мне. Уверен, все будет хорошо.
– Я буду молиться, чтобы вы оказались правы, – вдохновенно пообещала я и легонько сжала пальцы. Мне не нравилось еще больше.
Что-то я не припоминала, чтобы герцог Вайенн был дружен с Джиннринами – зато была уверена, что он вовлечен в дело с валентой. Не пришлет ли он ликвидатора под видом целителя?
– Вы вселили бы надежду и в смертельно больного, леди Альгринн, – сообщил Аидан и сжал пальцы в ответ – но как-то подозрительно слабо.
– А теперь, – грозно сказала Джоана, когда за нами задернулся полог Храма и вой пепельного ветра надежно отрезал нас от любых случайных слушателей, – я требую подробностей. У вас все серьезно?
К счастью, под плотной защитной маской не было видно, как я изменилась в лице. Пожалуй, за последние дни у меня было слишком много «серьезного» со слишком многими мужчинами, и, если леди Джейгор хоть краем уха услышит об успехах своей племянницы, сидеть мне взаперти до появления выгодной партии.
– Лорд Аидан спас мне жизнь, – сдержанно напомнила я. – Было бы жестоко с моей стороны не дать ему шанс. Но он совсем недавно потерял брата, и ни о каких серьезных шагах в течение ближайшего года не может быть и речи. Траур…
– Вега, – с легкой обидой в голосе перебила меня кузина, – я не слепая и не умственно отсталая. Я говорю не о лорде Аидане, а о Его Высочестве.
На этот раз я запнулась и с недоумением обернулась, кажется, только укрепив ее веру в свои предположения.
– Тебе ведь ни капли не нравится лорд Аидан, это действительно был всего лишь визит вежливости, и мы сбежали, как только позволили приличия. А Его Высочество… Ты танцуешь с ним на балу, развлекаешь его дочь, потихоньку начинаешь распеваться, стоило ему заговорить о твоих творческих вечерах, – с хладнокровием, присущим скорее профессиональным детективам, нежели юным леди, перечислила Джоана. – Он лично является ко мне и просит отвлечь от тебя какого-то риттера, а потом телепортируется сквозь извержение и пепельную бурю к тебе в убежище… и это только то, о чем я знаю, а я ведь целыми днями пропадала в Храме и вполне могла отстать от жизни!
Я отвела взгляд и машинально одернула юбку.
Если уж с точки зрения Джоаны все выглядит таким образом, то от давних поклонниц Третьего и леди из списка Семейного совета Ариэни мне определенно следует держаться подальше. По уму, нужно отказаться от частых встреч с самим принцем, но я обещала уроки его дочери…
– Джоана, клянусь: у меня нет никаких планов касательно Его Высочества, – твердо сказала я. – Просто я очень дружна с Сестрой, а она замужем за его братом. Поэтому мы общаемся несколько чаще, чем…
– А у него касательно тебя планы есть? – снова прервала меня кузина.
На этот раз я не позволила себе сбиться с шага и нервно схватиться за юбку: хоть поклясться в незаинтересованности Третьего я не могла (он ведь хочет избавиться от проклятия!), но вопрос был вполне ожидаем.
– Вряд ли моя кандидатура могла заинтересовать Семейный совет Ариэни, – осторожно сформулировала я.
Но Джоана только раздраженно махнула рукой:
– Я и не о совете говорю! – потом вздохнула и продолжила гораздо спокойнее: – Надеюсь, он не преподнесет тебе… сюрпризов. С мамой поговоришь сама, когда будешь готова.
Я с благодарностью кивнула и умолкла, невидяще глядя впереди себя – в мутные завихрения пепельного ветра у обочин.
***
На этот раз, прежде чем идти в участок, я послала горничную в ближайший магазин готовой одежды – приобрести для меня кожаную куртку и штаны. В таких ходила половина острова: может быть, не слишком эстетично, зато их легко отмыть от пепла и пыли.
Верная горничная, работавшая еще на маркиза Альгринн, на мой новый гардероб поглядывала с непередаваемой смесью сомнения, отвращения и облегчения. Джоана – с подозрением, но, к счастью, присутствие прислуги заставляло ее держать лицо и помалкивать о своих размышлениях о тайных свиданиях.
Я тоже не спешила комментировать свое приобретение. Куртка шнуровалась спереди, и я отлично справилась с переодеванием сама – что и спасло меня от объяснений с кузиной и горничной.
От лорда асессора – кто бы сомневался? – отделаться оказалось намного сложнее. Хотя бы потому, что он никогда не считал необходимым скрывать свою реакцию на что-либо и придерживаться тех паттернов поведения, которые считались нормальными в его круге общения. Люди, вынужденные постоянно контактировать с Рино, рано или поздно привыкали к его манерам – точнее, к их полному отсутствию.
Поэтому, когда у выглянувшего в коридор участка лорда асессора характерно вытянулось лицо, я только сцепила зубы и привычно присела в реверансе. Начальство прекратило изумляться на леди в скрипучих кожаных штанах и принялось над нею ржать. Я привычно перетерпела и это, утешая себя тем, что, во-первых, скоро ему будет не до смеха, а во-вторых… на самом деле, он и так нечасто смеялся. Отчего бы не подарить человеку повод для хорошего настроения, если все равно собираешься испортить его минутой позже?
Впрочем, с коварными планами пришлось повременить.
– Простите, леди Альгринн, – хохотнул напоследок асессор и машинально протер пальцем левый глаз, заслезившийся от смеха. – Я… о, да все равно вы все поняли! Ради Равновесия, не вздумайте делать столь скрипучий реверанс перед Его Высочеством. Если он не сочтет возможным смеяться и над этим, то просто лопнет!
«Это решило бы множество проблем», – машинально подумала я, но от столь кардинального способа их решения предпочла отказаться.
– Прошу прощения, лорд асессор, привычка, – я развела руками. – Вы вызывали меня?
– Да, – кивнул Рино и всем корпусом развернулся в сторону одной из камер. – Пойдемте. Вы должны увидеть это своими глазами. Вам понравится.
Я слишком хорошо помнила, что это за камера, а потому мгновенно уверилась в обратном и, на ходу докладывая о неожиданном благоволении герцога Вайенн к Аидану, покорно отправилась следом за королевским асессором. Он повел меня не в саму пыточную, а в соседнюю каморку, откуда в прошлый раз наблюдал за мушиным фанатиком.
Я успела морально приготовиться к самым неприятным зрелищам (что же еще, по мнению достопочтенного лорда асессора, могло мне понравиться?!), и открывшийся вид вызвал у меня невольный и крайне несвоевременный вздох облегчения.
На колченогом стуле в пыточной сидел перепуганный, бледный, но вполне целый и невредимый (а главное, почти одетый!) сэр Рональд Шонвилл и заливался соловьем. Я ожидала увидеть напротив него лично Его Высочество, но на сей раз он все-таки поступил так, как должно людям его положения, и в подземелья не полез. За единственным столом, свалив разнообразные крючочки, иголки и плетки в одну неопрятную кучу, восседал невозмутимый Констант ди Эмбер и быстро-быстро строчил протокол допроса.
– …и говорит мне: «Раскрой браслет, и мухи Его отведут тебя к Кейли!», – голос у рыжего сэра дрожал не то от возмущения, не то от страха. – Как будто я из этих чокнутых фанатиков и не понимаю, что ее давно нет!
– В таком случае, почему вы помогали ему с ограблением номера? – ровно уточнил Констант, отвлекшись от листа с записями.
– Грабить номер я ему не помогал! – с негодованием отперся сэр Шонвилл. – Я только согласился сводить леди Джейгор на торжественное служение!
– Допустим, – невозмутимо кивнул Констант, что-то пометив в протоколе. – Но вы знали, зачем нужно было увести леди Джоану из гостиницы?
– Понятия не имел, – поморщился рыжий сэр. – Он не слишком-то горит желанием освещать детали плана. Каждый исполнитель знает ровно то, что нужно для выполнения одной конкретной миссии.
– Вы производите впечатление предусмотрительного человека, – заметил секретарь лорда асессора. – Почему вы согласились на подобные условия сотрудничества?
– Он сказал, что зацепит и Третьего, – помедлив, признался сэр Шонвилл. – Я согласился при условии, что он не станет минимизировать последствия для королевской семьи.
Кажется, только сам риттер и не заметил, как лицо секретаря застыло каменной маской.
– Зачем вам это?
– А какой у меня был выбор? – скривился рыжий сэр. – Позволить этому выродку жить и радоваться после того, что стало с Кейли из-за него? Она никогда не жаловалась, но я знаю, она всегда боялась умереть именно так, из-за этой идиотской аллергии! Она и в ту глушь на Иринее уехала только ради того, чтобы вылечиться! И у нее получилось бы, если бы не этот чертов принц с его чернявым конем!
Чернявый «конь» изменился в лице так заметно, что поспешил прикрыть его ладонью – не иначе, для моего душевного равновесия.
– Хорошо, что Третий этого не слышал, – пробормотал асессор из-под ладони.
– Плохо, что он так или иначе это узнает, – мрачно добавила я. – Если вы, конечно, не скроете от него протокол.
– Не смогу, – покачал головой Рино. – Он лично следит за этим делом и сюда бы приперся собственной персоной, не наглотайся Мелкая пепла. Да и… это было бы нечестно с моей стороны, вы не находите? Забота заботой, но Третий никогда бы мне не простил. У него пунктик на личной ответственности, да вы и так знаете…
Я сделала себе зарубку на память – навестить маленькую принцессу – и машинально кивнула.
Да, я знала. Любого отпрыска благородного семейства – хоть принца, хоть третью дочь младшей ветви – воспитывали точно так же.
– …я слышал, что Шаридана нашли погребенным под мушиной стаей, – продолжал рыжий сэр, не замечая, что секретарь держится совершенно иначе. Констант и раньше сидел прямо, но теперь будто железный штырь проглотил. Глаз он не поднимал, с механической отточенностью печатной машинки занося показания на бумагу. – Но с ним-то все понятно, недалекого ума был парень, мог и повестись на всю эту болтовню о встрече с теми, кто уже ушел. А вот что герцог что-то говорил о своей дочери – ну, той, мертворожденной, знаете эту историю? – что хотел встретиться с ней и посмотреть, какой она стала бы, если б была жива… Джошуа – тертый калач, как он мог поверить в такую ересь?! В общем, когда я понял, что они все – чокнутые фанатики, и что меня точно так же пустят в расход, уверяя, что отведут к Кейли… – он запнулся и развел руками. – Мне не хватает ее, это правда. Но не настолько, чтобы покончить с собой.
– Кто передавал вам указания? – поинтересовался Констант, не поднимая взгляд от бумаги.
– Какой-то шрамированный уродец, – пожал плечами риттер. – Он никогда не говорил, как его зовут.
– Этот? – секретарь продемонстрировал ему какую-то фотографию.
– Да, этот, – с облегчением подтвердил Рональд.
– С предложением о сотрудничестве к вам подходил тоже он?
– Нет, – риттер покачал головой и едва заметно поежился. – Это была одна женщина. Называла себя верховной жрицей… но Верховную я видел, она старше лет на двадцать! А эта… она не говорила, как ее зовут, но… – в его голосе зазвучало что-то, подозрительно похожее на восхищение, тесно переплетенное с ужасом. Будто он пытался описать встречу с каким-то крупным хищником из семейства кошачьих, а не живого человека. – Красивая. Наверное, моя ровесница или около того. Держалась очень похоже на леди на балу. Ну, знаете эту манеру – как будто ей спину из металла отлили, и она теперь может только в одном положении находиться.
