Елена Ильшатовна Ахметова
Фамильное древо
Я вежливо поблагодарила и надела кольцо на средний палец.
– За мной ведется слежка? – осведомилась я, не поднимая взгляда от темных камней. – Кем-то помимо вашего ведомства, лорд асессор?
– Я же говорил, она незаменима, – криво усмехнулся Рино, отвечая на незаданный вопрос отца, и снова повернулся ко мне. – Да, все верно. Слежка магическая, к кому ведет заклинание, выяснить не удалось. Я рассчитываю, что частые телепортации смогут сбить настройку следящего заклинания, не повредив заклинания-маячки. А штатные маги тем временем взломают защитные чары и отследят, кто же это так заинтересовался вашим времяпрепровождением.
– Разумно, – вздохнула я.
– Даже не попытаетесь выяснить подробности? – подначил лорд асессор.
– Его Высочество был весьма убедителен, когда говорил, что мне не следует их знать, – мрачно заметила я – и замерла.
Его Величество засмеялся. Негромко, сдержанно – но засмеялся.
– Ты тоже порой бываешь крайне убедителен, Рино, – заметил король, успокоившись. – Даже когда не приводишь прямых доводов. Леди Альгринн, Вы получите свободу выбора профессии, а ваш будущий ребенок – право голоса в Семейном совете. Разумеется, при условии, что Его Высочество будет благоразумен.
– Как пожелаете, Ваше Величество, – нейтральным тоном отозвался принц и, получив дозволение удалиться, тотчас протянул мне руку. – Леди Альгринн, позвольте мне проводить Вас.
Рино с каким-то отеческим умилением пронаблюдал, как я поднимаюсь из кресла, опираясь на ладонь Третьего, и вмешался:
– Не вздумай светиться рядом с леди Альгринн. Хватит сегодняшнего выпуска новостей. Будет лучше, если миледи телепортируется в особняк Джейгор прямо отсюда. И впредь я бы попросил вас тщательнее выбирать места для встреч.
Я прикусила губу, напрочь забыв, что на мне нет защитной маски. А Его Высочество бросил раздосадованный взгляд на достопамятный книжный шкаф, и мне отчего-то захотелось рассмеяться, несмотря на неловкую ситуацию.
– Я как раз хотел переговорить с Вами касательно последнего вопроса, – ровным голосом сообщил принц и с деланой невозмутимостью повлек меня к потайному ходу, едва позволив распрощаться с королем. – А затем Вы телепортируетесь.
– Разумеется, Ваше Высочество, – церемонно согласилась я, проигнорировав смешок Рино за спиной.
Принц собственноручно отодвинул шкаф, открыл ход и бдительно поддержал меня под локоток, сплетая светлячок. На этот раз заклинание вышло розовато-золотым, как закатное солнышко, и в его свете казалось, что Его Высочество чем-то донельзя смущен.
– Первая точка телепортации, – сказал он и поднес к губам мою окольцованную руку, – там темно. Если Вы пожелаете активировать ее, возьмите с собой фонарик. Или… – его голос зазвучал еще ровнее, – смените точку.
– У вас есть предложение, на что ее сменить? – спросила я. – Только, прошу, исключите из списка вашу гардеробную.
Его Высочество осторожно положил мою ладонь себе на грудь и чуть склонил голову к плечу. В его глазах отражались два золотистых светлячка.
– На самом деле, предложение было несколько более смелым, чем гардеробная, – с нейтральной улыбкой признался он. – Но, поскольку Вас смущает даже она, я воздержусь. Ее Высочество будет безумно рада видеть Вас в любое время, Вега.
На мгновение я потеряла дар речи.
Нет, мы оба осознавали, к чему идет дело, но…
– Благодарю, Ваше Высочество, – сдержанно отозвалась я. – Если не возражаете, я воспользуюсь вашим предложением, но позже. Пока что я… я обещала Ее Высочеству закончить картину с перепускными трубами. Думаю, будет вполне уместно, если я вернусь сюда послезавтра. С фонариком.
– Как Вам будет угодно, – с бесконечным терпением склонил голову принц и без единого возражения выпустил мою руку, когда я потянулась одернуть юбку – и без того сидящую идеально.
***
Я почуяла неладное сразу после телепортации, еще не выйдя из спальни. В особняке на площади в Облачном районе было подозрительно тихо. Пахло розами и ромашковым чаем.
Нервно одернув платье и оставив кольцо в одном тайнике с валентовым браслетом, я осторожно выглянула в коридор. Пусто.
Из-под дверей в комнаты Джоаны не пробивалось ни лучика света. Покои супругов Джейгор оказались распахнуты настежь. Створки дверей подпирала тележка с ведром и чистящими средствами.
– О, миледи вернулась! – почему-то шепотом сказала горничная, выглянув на звук моих шагов, и тут же машинально сделала книксен. – А графиня Джейгор внизу, с дочкой и мужем. Чай пьют. Велели вас позвать, как только появитесь. Там… эм, наверное, лучше, если вы сами увидите.
Я заставила себя благодарно кивнуть и с невозмутимым лицом направилась к лестнице. Возле нее цветочный запах валил с ног, но не останавливался на достигнутом и становился все сильнее с каждым шагом. На нижних ступеньках королевскими часовыми высились две вазы, битком, до пережатых стеблей, набитые алыми розами. Возле дверей холла вазы были высотой мне по пояс, и цветов в них влезло больше. В дальнем углу стояло эмалированное ведро, откуда кровавой волной выпирали яркие бутоны.
– Вега!
Невольно съежившись от окрика, я повернулась в сторону Малой гостиной.
На сервировочном столике поместилось всего три небольшие вазы – и по девять роз в каждой. На обоих подоконниках строгими рядами выстроились целые батареи из ваз, бутылок и высоких стаканов. Выглянуть в окно возможным не представлялось.
– Пятьсот пятьдесят пять! – возмутилась тетушка и хлопнула по столику чьей-то визиткой, отчего дядюшка вздрогнул и поспешил спрятаться за чашкой, а Джоана начала давиться смехом. – Как это понимать?!
Я сообразила не сразу. Сначала пришлось взять у леди Джейгор визитку, разобрать в вензелях и завитушках предсказуемое: «Барон А.В. ри Джинринн, ведущий инженер магического дела, Королевский Исследовательский Институт», повертеть в руках – и обнаружить на обороте быструю, будто летящую запись: «Вам ведь не понравится, леди Альгринн?».
Пятьсот пятьдесят пять дней я проработала в Ордене Королевы, но перспектива объяснять это тетушке мне и впрямь не понравилась.
– Кажется, Аидан твердо намерен вскружить мне голову, – предположила я, возвращая визитку на стол. – Если не собой, то хоть запахом.
– Вега! – снова воскликнула леди Джейгор, а Джоана, не выдержав, фыркнула в чашку. – Ты ведь маркиза! Тобой интересовался герцог Вайенн, хоть я и не могу одобрить этого, но Джошуа спрашивал о тебе! Ты смогла уговорить появиться на творческом вечере самого принца! О, Равновесие и все его дочери, ты же получила приглашение во дворец! Как же вышло, что этот несчастный барон для тебя – просто Аидан?! Да он же, должно быть, разорился на букете! Ты не можешь всерьез…
Я вздохнула и заняла свободное кресло. Горничная тотчас налила мне чаю, пополнила вазочку с печеньем и растворилась в коридоре. Когда у тетушки было дурное настроение, прислуга старалась держаться подальше, и порой я ощущала недостойную зависть.
– Аидан работал с Его Высочеством по проекту принцессы Кейли, да покоится она в мире, – сказала я. – Признаться, я не знаю подробностей, но Его Высочество отзывался о бароне с уважением.
– Ты разговаривала с Его Высочеством о бароне Джинринн? – мгновенно насторожившаяся тетушка вдруг чем-то напомнила акулу, учуявшую капельку крови в огромном океане.
– О подборе персонала, – решилась я. – Аидан просто мелькнул в разговоре. На самом деле Его Высочество искал учителя рисования для своей дочери и посетовал, как сложно найти подходящего человека. Я осмелилась предложить свою кандидатуру. Послезавтра планируется пробное занятие, но принц настоятельно рекомендовал никому об этом не сообщать. Ему не хотелось бы, чтобы Ее Высочество начала мелькать в журналах так рано.
– Кстати, о рисовании, – деликатно вклинилась Джоана, пока тетушка ловила ртом воздух, – витражи доставили уже два часа назад. Художник ждет в Зеленой гостиной.
– Витражи? – растерялась я. – Но мы же… – тут я сообразила, что платить за свои покупки в присутствии Третьего мне уж точно не пришлось бы, и поспешно прикусила язык.
– Оперативно, согласна, – подмигнула кузина. – Художник сообщил, что готов при необходимости подогнать витражи по размеру, но ты так и не сказала, куда хочешь их вставить. Возможно, старая детская? Она может пригодиться в ближайшие годы, – предположила она и смущенно порозовела.
– Прекрасная мысль, – вставил граф Джейгор и снова нырнул носом в чашку.
Выступать против законного супруга тетушка поостереглась, и на сей раз личность Эрдана ри Сайерза осталась без комментариев.
– Да, пожалуй, – быстро согласилась я и допила свой чай. – Дядюшка, тетушка, с вашего позволения, мы с Джоаной переговорим с художником насчет приобретенных витражей. Кроме того, у меня есть идея, как освежить интерьер моих комнат, и манера письма господина Ривза подходит для нее как нельзя лучше. И, прошу… не говорите никому об уроках для принцессы. Меня пугает одна только мысль о том, чтобы разочаровать Его Высочество.
Леди Джейгор неоднозначно заломила бровь: сложившаяся ситуация ее явно напрягала, но граф уже дал нам позволение удалиться, и дальнейший разговор откладывался.
Из Малой гостиной я выскочила с почти неприличной поспешностью. К счастью, Джоана не отставала, и наше тактическое отступление выглядело, по крайней мере, слаженно. А у меня появилось законное и условно одобренное тетушкой основание покидать особняк Джейгор – и, заодно, объяснение, откуда взялось кольцо с сапфирами.
– Его Высочество превзошел сам себя, – посмеиваясь, заметила кузина, когда мы отдалились от Малой гостиной. – Какая конспирация! Сколько цветов!..
– Это не он, – рассеянно покачала головой я. – Розы действительно прислал Аидан. Если бы Его Высочеству вздумалось прислать мне букет, он был бы куда экзотичнее.
Джоана резко остановилась, не доходя до Зеленой гостиной.
– Не он? О, в таком случае, Аидану стоит держаться подальше от дворца, хотя бы ради собственной безопасности… а о чем вы так долго говорили с принцем?
Несвоевременно вспомнилась теплая темнота потайного коридора, стук сердца под ладонями и веселый смех Третьего, и к лицу прилила кровь. Я прикрыла рукой запястье, на котором все еще не было браслета, и смущенно отвела взгляд.
– Я не готова это обсуждать, Джоана. Все сложно.
– Сложно будет, когда он узнает про розы, – хмыкнула Джоана и, взяв меня под руку, пошла дальше по коридору. – А что ты хочешь сделать со своими комнатами?
– Добавить витраж в спальню, разумеется, – улыбнулась я.
Художник благовоспитанно сидел в кресле с темно-изумрудной обивкой, пил драгоценный хелльский улун из зеленой чашки и ненамного отличался цветом лица от отделки комнаты, но все равно читал любезно оставленную горничной книгу.
«Малахитовые чертоги», – черным шрифтом значилось на обложке, стилизованной под малахитовую же плиту.
То, что я собиралась ему предложить, в нынешней обстановке выглядело изощренным издевательством, как и мое новое, с иголочки, платье сдержанно-фисташкового цвета. Зато такой художник, усталый и зеленоватый, уже не выглядел ядовито, головокружительно прекрасным, как на Оплавленной аллее, и я невольно приободрилась.
– Добрый вечер, господин Ривз, – вежливо поздоровалась Джоана, и он тотчас вскочил на ноги, отложив книгу.
– Миледи, – нам обеим достался не по-светски горячий выдох над запястьем, и я все-таки покрылась предательскими мурашками. – Я доставил витражи, как вы заказывали. – Крейг указал на тщательно переложенную мягкой тканью коробку возле темно-зеленого дивана.
– Великолепно, – улыбнулась я. – Слуги покажут вам, где мы бы хотели их установить. Подгоните по размеру под окна. Но сначала я хотела бы задать вам вопрос…
– Разумеется, миледи, – с готовностью отозвался художник и посмотрел мне в глаза.
У меня отчего-то слегка закружилась голова.
– Вы принимаете заказы на роспись уже установленных стекол? Я хотела бы несколько изменить интерьер своей комнаты, – голос, вопреки всему, звучал ровно и спокойно – пожалуй, даже слишком: Джоана осторожно покосилась на меня, но промолчала.
– Конечно, миледи, – быстро согласился Крейг. – Вы позволите взглянуть на окно?
Я механически кивнула и, вцепившись в руку Джоаны, как в спасательный круг, поднялась в свою спальню. От мысли, что в ней впервые за полтора года находится мужчина, не относящийся к числу прислуги, в ногах поселилась слабость, и отчего-то вспоминались мои шестнадцать лет, когда в особняке стал появляться маркиз Альгринн и тетушка строго велела быть с ним милой и любезной.
Как же давно это было!..
– Вот здесь, – я указала на стену.
Полукруглое окно под самым потолком, над рядом из трех окон помельче, сразу бросалось в глаза. Его форма не позволяла подобрать занавески, и от закатных лучей комнату защищали только ветви старого дуба, такого огромного, что его крона начиналась аккурат на уроне верхнего окна.
– Раньше здесь была библиотека, – пояснила я, – и полукруглое окно казалось вполне уместным. Однако сейчас оно потеряло свою актуальность: для спальни вполне достаточно нижнего ряда окон. Кроме того, зимой вид из него весьма уныл. Голые ветви, снег и кусочек водонапорной башни на фоне серого неба. – Я повернулась к художнику – а он поспешно отвел какой-то нетрезвый взгляд от завешенной балдахином постели. – Господин Ривз?
– Да, витражная роспись была бы весьма кстати, – улыбнулся он, сглаживая неловкость. – Желаете что-нибудь в тон занавескам на нижних окнах?
Я задавила в себе желание тоже покоситься на кровать. В художнике определенно было что-то такое, что заставляло задумываться о совершенно неподобающих леди вещах – или мне все же следовало принять смелое предложение принца?
– Нет, – спохватившись, ответила я. – Я подумывала о том, чтобы нарисовать на стекле листву дуба. Может быть, на пару тонов светлее, чем настоящая. Это решило бы проблему излишнего освещения и скучного вида из окна зимой.
Крейг (все-таки в манерах простолюдинов есть что-то непередаваемо искреннее и трогательное!) позеленел в тон гостиной, где провел последние несколько часов, и восхитился одновременно.
– О, это должно быть интересно! – воскликнул художник. – Я могу прибегнуть к той же манере письма, что и на витражах с бабочками. Каждый листочек будет немного отличаться от всех остальных, каждый будет отбрасывать свою тень на соседние… при желании можно даже зашифровать в кроне послание! Возможно, цитату или стих, если миледи будет угодно.
Невозможный, восторженный, будто немного пьяный взгляд снова остановился на мне. Я осознала, что застыла столбом, только когда Джоана деликатно пожала пальцами мое предплечье.
– Послание – это излишнее, – сдержанно сказала я. – Просто листва и солнечный свет. Мне понравился ваш стиль. Думаю, он сам по себе послужит украшением.
– Благодарю вас, миледи, – польщенно улыбнулся Крейг, и на его щеке снова обозначилась ямочка. – Для меня будет истинным удовольствием выполнить ваш заказ.
– Прекрасно, – я через силу улыбнулась онемевшими губами. – Обсудите сроки и смету с управляющим. Думаю, краски вы выберете сами, но я хотела бы увидеть эскиз перед началом работ.
– Как вам будет угодно, – слегка поклонился художник. От движения пестрый шелковый шарф размотался и соскользнул на пол, обнажая смуглую шею с едва наметившейся тенью щетины, спускающейся на горло, и полоску кожи под распахнутым воротом. Крейг смущенно улыбнулся и подхватил шарф, но возвращать его на место не стал – небрежно запихнул в карман, и мне пришлось приложить некоторое усилие, чтобы отвести взгляд от яркого кончика ткани, свисающего до середины его бедра.
Наваждение какое-то.
– Мари проводит вас до комнаты, где планируется установить витражи с бабочками, – благосклонно кивнув, сказала я. – Мари!
Горничная бесшумно вынырнула из коридора, будто подслушивала под дверью.
– Сюда, пожалуйста, – негромко велела она, и художник, одарив нас с Джоаной вежливой улыбкой, удалился.
А мне резко стало легче дышать, но это ощущение почему-то отдавало горьким разочарованием.
– Вега? – настороженно окликнула кузина. – Все в порядке?
– Нет, – честно ответила я и покосилась на дверь в кабинет, где в столе, в потайном отделении, хранился валентовый браслет – черная рыбка, будто запутавшаяся в водорослях.
Пожалуй, послезавтра я возьму его с собой.
***
Леди Джейгор отнеслась с одобрением и к совместной фотографии с Третьим, и к идее уроков рисования для его дочери, и к моему желанию сделать из лишнего окна красочный витраж; поэтому к вечеру на торчащие из каждой вазы (и емкости вообще) розы она посматривала снисходительно и приказала всего лишь раздать их, а не выбросить. Поскольку горничных не волновало, кто принес цветы, приличная часть перекочевала в крыло прислуги; изрядное количество теперь украшало элитную кофейню на другой стороне улицы, а остатки расползлись по случайным встречным. Я не возражала, и тетушка наконец-то расслабилась, успокоившись за судьбу своей неосмотрительной племянницы.
Разумеется, рано.
Кристор забрался в мое окно в полночь. Как – я даже гадать не хотела: до сих пор второй этаж, голая стена без плюща и декора и задвинутая щеколда небезосновательно гарантировали, что уж через окно ко мне никто не попадет; но одержимого такие мелочи волновали мало.
– Я тут с Констом, – вместо приветствия сообщил он, удобно устраиваясь на подоконнике, и свесил ноги в сторону комнаты. – Но он лезть отказался, так что стоит внизу, как пылкий возлюбленный. Надеюсь, против его кандидатуры твоя социально активная тетушка не возражает? Если кому-то покажется подозрительным шум из твоей спальни, я подам Консту знак, и он споет серенаду. Он умеет, я проверял. Только за то, что текст будет приличным, я не поручусь.
– Что ж, в таком случае мне, по крайней мере, не придется уверять тетушку, что секретарь королевского асессора, будь он хоть тысячу раз младший сын герцога, не лучшая партия для меня, – философски заметила я и отложила книгу на прикроватный столик. – Иного исхода событий мне не простила бы леди Хикари и, подозреваю, сам лорд Констант, а их хорошее отношение очень важно для меня.
– О-о-о, ревнующая Хикари – я бы посмотрел! – подскочил Кристор. В исполнении сдержанного, благовоспитанного лорда Аидана мимика и жестикуляция одержимого смотрелись дурной пародией – но, чего греха таить, весьма забавной. – Ни разу не ловил ее за этим занятием… но, в общем-то, неудивительно: к Консту бабы подходить боятся. Парочку рискнувших он сбил на подлете одним взглядом! Мне бы так…
– Заключи помолвку с малолетней принцессой, – сдержанно посоветовала я, – и охотниц за приданным как ветром сдует.
– Свободных принцесс не осталось, – с притворным сожалением сказал одержимый и хитро сверкнул глазами. – А знаешь, настоящего Аидана при виде тебя аж трясет. Может, он собирался заключить помолвку?
Я машинально натянула одеяло повыше.
– Возможно, ему приказали, потому что интерес, проявленный ко мне, был весьма внезапен.
– В таком случае, приказал ему кто-то оч-чень важный, – доверительно сообщил Кристор, чуть наклонившись вперед. – В общем… Вега, можно, я сделаю тебе непристойное предложение? Его Высочество, конечно, мне потом голову откусит…
– Что же заставляет тебя думать, что я не сделаю этого раньше? – вежливо уточнила я.
– А у тебя бластер под подушкой, ты меня скорее пристрелишь, – негромко рассмеялся одержимый. – Что, не угадал? Даже выслушать предложение не хочешь?
– Леди не пристало брать в руки смертельное оружие, – чопорно сообщила я. – Леди должна быть чудом, возрождающим жизнь и красоту, а не чудовищем, сеющим смерть. – Лицо у Кристора немного вытянулось, и я все-таки добавила: – Под подушкой у меня не бластер, а станнер. Пожалуйста, не забывай об этом, когда будешь озвучивать свое предложение. Надеюсь, оно непристойное не в том смысле, о котором я должна была подумать по твоему расчету?
– Все гораздо хуже, – заверил одержимый и легко спрыгнул с подоконника – к счастью, в мою сторону. – Хикари слезно просила не действовать тебе на нервы больше, чем это необходимо для поддержания легенды о пылком влюбленном юноше со взором горящим, а Третий лично приказал не впутывать тебя в эпопею с настоящим Аиданом, но, в общем, я не могу этого поганца вскрыть. Не получается. Маг, чтоб его… – Кристор ввернул какой-то анатомически затруднительный пассаж на родном языке и раздраженно махнул рукой. – Хикари поначалу точно так же закрывалась, когда я пытался добраться до глубоких слоев памяти против ее воли. Поверхностные мысли и порывы еще как-то улавливаются, но самое главное Аидан скрывает. А мне приходится торчать в его шкуре, пока мой чудесный лис шастает одни боги ведают где и наверняка жрет какую-нибудь дрянь! Да и дело стоит, досадно…
– И что от меня требуется? – устало спросила я.
Одержимый слегка склонил голову к плечу и лукаво сверкнул глазами.
– Рядом с тобой Аидана прорывает, – доверительно признался он, – и я улавливаю чуть больше. Можно я подержу тебя за ручку?
Я недоуменно заломила бровь, но покорно высунула ладонь из-под одеяла.
– Ты уже держал меня за руку. Полагаешь, отсутствие перчатки что-то изменит?
– Если бы ты чувствовала то, что чувствует он, то не сомневалась бы, – самодовольно мурлыкнул одержимый, вцепившись в мою ладонь двумя руками. – Может, выберешься из-под одеяла?
– Нет, – сразу отказалась я.
Кристор поднял голову, и что-то в выражении его лица мне очень сильно не понравилось.
– Заинтриговала, – признался он и довольно прищурился. – Что же на тебе такое надето, м? Покажи! А то меня спросят, на каком плече у тебя родинка, а я и не в курсе – как тут поддерживать легенду о любовнике? Что хмуришься? Родинка не на плече?
– Кристор, – с нажимом произнесла я. – Ты забываешься.
– Знала бы ты, как Аидана это бесит, – доверительно улыбнулся одержимый и с довольным вздохом прижался щекой к моей ладони. – Как будто я ввалился в храм нагим и пьяным и склоняю к нехорошему всех жриц разом. А за ножку подержаться можно?
Я с трудом удержалась от того, чтобы ознакомить его со своей ногой путем оздоровительного, классово правильного пинка. Но тогда он точно узнал бы что-нибудь лишнее о расположении родинок, поэтому я села на постели, укутавшись в одеяло, и поставила стопы на пол.
– Падай ниц и держись, – сдержанно позволила я.
Одержимый возмущенно фыркнул, но тут же застыл, глядя перед собой.
– А ему именно этого и хочется, – растерянно сказал он и, подумав, действительно опустился на колени и прижался лбом к своду моей стопы.
Семнадцать поколений благородных предков вряд ли одобрили бы мое служебное рвение – но все-таки помогли сохранить достоинство и не спрятаться с писком под одеялом, хотя, надо признать, для этого им пришлось поднапрячься.
Дыхание мужчины, скорчившегося в очевидно неудобной позе, стало почти умиротворенным. Я молчала, невольно поджимая пальчики. Кристор не шевелился.
Лучшего момента, чтобы без стука войти в спальню, просто и придумать нельзя – а чувство времени у Джоаны, в отличие от манер, всегда было отменное.
На коленопреклоненного мужчину у моих ног кузина отреагировала вполне предсказуемым вскриком и с грохотом уронила планшет на опустевшую вазу из-под цветов. Планшет, судя по гневному писку только что пришедшего сообщения, уцелел, ваза, увы, нет – но меня это уже волновало мало.
У тетушки Джейгор слух был тоньше, чем у охотничьей собаки.
– Лорд Аидан, – со всем возможным достоинством поджав ноги под кровать, сказала я, – не затруднит ли вас покинуть спальню тем же путем, которым вы в нее пришли?
Кристор, наконец, поднял голову, и мне отчего-то нестерпимо захотелось спрятаться под одеялом. Одержимый смотрел на меня как-то нетрезво; зрачки расширились так, что радужка казалась тонким светло-серым ободком вокруг черного провала в пьяную, благоговеющую бездну.
В его глазах не было ничего общего со взглядом художника, воровато косящегося на мою постель. И с наглухо запечатанным взглядом принца, никогда не позволявшего себе даже излишнего любопытства, – тоже.
До сих пор на моей памяти с таким беспомощным восхищением, близким к религиозному экстазу, смотрели только на Верховную жрицу. Лично я бы предпочла больше никогда не ловить на себе подобных взглядов – особенно от близких мне людей.
– Да, – выдохнул одержимый, – все, что угодно… – и только потом сморгнул и сглотнул, отступая. – Как пожелаете, миледи.
– Могу я рассчитывать, что вы хорошо обдумаете наш разговор и сообщите мне итоги своих размышлений? – невозмутимо поинтересовалась я. – Только, прошу вас, каким-нибудь менее экстравагантным способом, нежели проникновение через окно второго этажа.
– Залезу через первый этаж, – клятвенно пообещал Кристор, явно уже пришедший в себя, быстро выдохнул над моим запястьем и выскочил в окно – как мне показалось, с несколько излишней поспешностью, будто он и сам испугался того, что испытал.
Джоана стояла молча, подобрав планшет и выставив его перед собой, будто щит, и часто-часто моргала. За окном ругался редчайше низкий бас, на обладателя которого, по всей видимости, приземлился один движимый страхом и энтузиазмом одержимый.
– Ты что-то хотела показать? – негромко спросила я. Кузина и раньше частенько прибегала с чем-нибудь интересным среди ночи, если видела свет из-под двери моей комнаты: привыкла за полтора года, что ничего, не предназначенного для глаз юной леди, не увидит.
Внезапные перемены шокировали ее достаточно, чтобы Джоана растерянно моргнула и заглянула в планшет, будто забыла, что хотела сказать – и ее опередила громогласная и вездесущая тетушка Джейгор в компании сонной камеристки.
– Что тут случилось? Я слышала шум!
Похоже, не одна она: за окном все мгновенно стихло, а затем послышались уверенные гитарные переборы. Я обреченно зажмурилась.
Пел Констант, как и подобает сыну герцога, весьма неплохо; сильный голос, близкий к оперному, позволял ему практически идеально исполнять классические ирейские серенады, на которые мало кто отваживался со времен старой династии. Если бы лорд Эмбер пожелал, его ждала бы блестящая карьера в Королевской опере.
И, хоть он и выбрал совершенно иную стезю, голос его был прекрасно известен всем, кто бывал при дворе.
– Вот это – другое дело, – одобрительно сказала леди Джейгор, бывавшая там, увы, регулярно. – Что же ты сидишь, Вега? Выгляни и подбодри его! Брось цветок из окна!
– У нас в доме нет цветов, – обреченно напомнила я и поплотнее укуталась в одеяло. Из окна тянуло свежестью. – Уже.
– Тогда – платок или шарфик, – безапелляционно приказала тетушка. – Впрочем, нет, шарфик – слишком многообещающе. Платок с вензелем вполне подойдет. Скорее, пока он не ушел!
Ни одна известная мне классическая серенада не длилась менее десяти минут, и торопиться было определенно некуда, но спорить с решительно настроенной леди Джейгор я не рискнула и обреченно побрела к комоду, а сама тетушка переключилась на дочь:
– Почему ты не в постели, Джоана?
Я зависла над выдвинутым ящиком, сраженная недобрым предчувствием.
Из-за каких пикантных новостей, которые никак не могли подождать до завтрака, могла прибежать ко мне кузина, взволнованная до такой степени, что забыла постучаться?..
– Вот, – с хорошо знакомой мне обреченностью в голосе сдалась без боя Джоана и протянула матери планшет. – Утреннюю статью о том, как нас с Вегой облила принцесса, перепечатали на новостном портале… и фотографии прикрепили другие. Похоже, мы не одному журналисту на глаза попались.
Я обернулась через плечо, скомкав искомый платок в руке и сама этого не заметив.
– Вега, – медленно сказала тетушка, что-то листая на планшете, – положи платок на место. И закрой окно. Впрочем, нет. Тина, закрой ты. И задерни шторы!
Камеристка подчинилась так же беспрекословно, как и мы с Джоаной, и в комнате стало тише – а вскоре певец с тщательно скрываемым облегчением умолк вовсе.
– Он же сын герцога, – робко напомнила я.
– Младший, – пренебрежительно отмахнулась тетушка, рассматривая фотографию. – А я вижу куда более выгодную партию, хотя, нужно признать, усилий потребуется куда больше.
Не выдержав, я подошла ближе и невежливо заглянула ей через плечо – а тетушка и не думала скрывать свою добычу.
На планшете сиял тщательно отфильтрованными красками тот самый момент, когда маленькая принцесса со странным сосредоточением на очаровательном личике выплескивала «газировку» на нас с Джоаной. Жидкость выгодно поблескивала на солнечном свету и приковывала внимание, но Его Высочество в кадре смотрел не на нее, не на наши платья и даже не на разбушевавшуюся дочь.
Третий принц Ирейи, всегда такой сдержанный, безукоризненный, соответствующий всем канонам светского поведения, беззастенчиво пялился в мое декольте. С ярко выраженным, весьма однозначным интересом, какой и не снился всяким там беспардонным низкородным художникам.
Похоже, фотограф у новостного портала был весьма удачлив в деле ловли скандального кадра, потому что на моей памяти Его Высочество не позволял себе ничего лишнего даже в тот момент, когда я сама решилась его поцеловать. Должно быть, и в парке он опомнился уже секунду спустя, но засветиться на камеру все-таки успел.
К счастью, комментировать неподобающее поведение принца автор статьи не рискнул, повторяя все тот же сюжет о его вспылившей дочери, не то я бы точно залилась краской.
– Завтра же вызовем госпожу Диар, – решительно сказала тетушка, переключаясь на следующий кадр, где Его Высочество как раз предлагал мне опереться на его руку и улыбался так, будто решил расплавить улыбкой Северный полюс и имеет все шансы преуспеть. – Нужно заказать тебе новое платье, а лучше – два. Продумай фасон до полудня. Полагаю, ты и сама понимаешь, на что следует обратить внимание.
«О да, – подумала я и невольно покосилась на дверь кабинета. – На очень, очень длинные рукава».
Времени на привыкание у меня не оставалось совершенно.
***
На мою беду, в первый осенний месяц, на последнее тепло, в моду вошел любимый фасон леди Хикари – платья вовсе без рукавов, держащиеся на корсете и честном слове, зато с роскошной юбкой на жестком каркасе. Госпожа Диар стояла насмерть.
– У миледи идеальные плечи, – безапеляционно заявила многоопытная модистка, пока ее помощницы коварно подступали ко мне с портняжными лентами, будто собираясь связать меня по рукам и ногам. – И прекрасная кожа. Зачем прятать это под тканью? Особенно – если вы намереваетесь впечатлить молодого лорда?
Сообщать, какого именно лорда, госпоже Диар никто не рискнул, но легче от этого не было. В принца, впечатленного женскими плечами, верилось еще меньше, чем в принца на белом коне. Мало ли леди, яростно следящих за модой, мелькает перед ним каждый день?
