Елена Ильшатовна Ахметова
Олег ненавидит всех
ГЛАВА 1
Дом был стар.
Не так, как древние акрополи, стоявшие веками, что бы ни случилось. Нет – он скрипел деревянными перекрытиями, стенал проржавевшими трубами и угрожающе кренил кованые перильца на лестницах и балконах. Чтобы удержать его в строю столько лет спустя, нужно было чудо сродни нормальному капремонту…
Ну, или похороненный под фундаментом таласым. Этот вариант как-то оказался реальнее, хотя тоже не то чтобы мог похвастаться высокой эффективностью.
Размытый темный силуэт возвышался над поросшей мхом крышей, приникнув к ней, будто какому-то карикатурному великану захотелось обнять весь дом, нежно прижавшись щекой к вентиляционному выходу. Там, где чудовище прикасалось к зданию, сама собой исчезала ржавчина и стягивались едва заметные трещинки между кирпичами, но эта работа казалась бесконечной. Старый дом тянул силу безостановочно, с дикой жадностью оголодавшего котенка, а темный силуэт становился все меньше и меньше, истаивая под первыми рассветными лучами.
Когда над горизонтом показался самый краешек солнечного диска, чудовище исчезло совсем. А на втором этаже сталинки Олег открыл глаза и тут же со стоном спрятал лицо в ладонях: открытое настежь окно спальни выходило на восток, а шторы бесславно валялись на полу.
Что ж, по крайней мере, гардина больше не изгибалась томно и загадочно, как восточная танцовщица в ворохе разноцветной органзы. Благодаря ночной вылазке покосившаяся оконная перемычка встала на место, как и поплывший восточный фасад. Только гардина этого уже не пережила. Олег постоял над ее обломками, как над павшим боевым товарищем, а потом молча развернулся и ушел в сторону ванной. Сегодняшнее утро тянуло на пару ведер американо, огромный омлет с ветчиной и, пожалуй, на человеческую жертву.
В такую рань в городе работала всего одна доставка. Олега там уже хорошо знали и держали за постоянного клиента. Он тоже знал тамошних курьеров наперечет. Сегодня на смену вышел жизнерадостный проныра Женька, который всегда уводил заказы до сталинки у других работников и жестко пресекал любые попытки его подменить. Женьке было девятнадцать – энергия била из него ключом, и Олег очень на нее рассчитывал.
Заказ привезли почти моментально. Олег подозревал, что на рассвете ближайшая кофейня начинала готовить его американо заранее, но ручаться не мог. Он там никогда не был.
– Доброе утро! – бодро рявкнул Женька, стоило Олегу открыть дверь, и сунул ему картонную подставку.
Она едва не разъехалась под весом двух огромных стаканов, и курьер любезно придержал один из них. Второй опасно накренился, и на белом пластике крышки проступила черная капля, густая, как мазут. Олег посмотрел на нее с усталой укоризной, но проблесков совести не обнаружил.
– Ваш заказ! – Женька с запоздалым апломбом представил два кофейных ведра и увесистый пакет с логотипом.
Олег глухо угукнул, подхватил еще и его и сдал задом, сделав вид, что собирается закрыть дверь. Курьер несколько приуныл, но, ни на чем не настаивая, развернулся к лестнице и даже успел сделать пару шагов, прежде чем заказчик сгрузил кофе на тумбу в прихожей и привычным жестом вытащил из ящика чуть потрепанную купюру.
– Эй, Жень! – хрипло каркнул таласым.
Курьер с готовностью обернулся и расцвел улыбкой.
– Ты чего-то сегодня бледный, – сказал ему Олег уже совершенно нормальным голосом и нарочито медленно протянул купюру. – Держи, перекуси там у себя, что ли.
Женька и правда едва заметно побледнел, но улыбаться не перестал.
– Ага, спасибо, Олег Владимирович! – уже не так бодро отозвался он, отступая к лестнице. – Хорошего дня!
Олег проводил его взглядом и неохотно разжал невидимые тиски энергетических щупов, прекратив выкачивать из парня жизненные силы. Заметил? Это был далеко не первый раз, когда Олег использовал Женьку для подпитки после очередного ночного бдения над рассыпающейся сталинкой, – может, человек уже отследил закономерность? Чем дольше говоришь с щедрым на чаевые заказчиком, тем выше вероятность, что и правда эти чаевые бесславно проешь, чтобы не упасть от усталости к концу смены!
Рано или поздно закономерность отслеживали все. Сменялись почтальоны, никогда подолгу не задерживались уборщицы и постоянно сбегали ремонтные бригады – полным составом. Это таласым не мог уйти от дома, который обречен стеречь. Все, что ему оставалось, – это следить, чтобы хотя бы курьеры не уходили обиженными. В одиночку таласыму не выжить – рассыплется, как заброшенный дом.
Олег почесал живот, отхлебнул кофе и с сожалением подумал, что все-таки рассыпается. Утренней подпитки от Женьки было маловато. Но не забирать же больше! Этак можно допрыгаться до летального исхода, а лишнее внимание со стороны охотников уж точно не улучшило бы ни состояние таласыма, ни судьбу самой сталинки. Проще немного повременить с той трещиной, наметившейся на торце после весеннего ливня…
Олег прикинул, что с ней произойдет за пару недель, необходимых, чтобы усыпить курьерскую бдительность, и страдальчески поморщился. Рассыпался старый дом, но ощущалось это так, будто трещина наметилась в самом Олеге.
Стеная не хуже покосившихся балконных оградок на ветру, таласым сгреб доставку и полез в люк в полу кухни. Формально расположенный этажом ниже коворкинг еще не открылся, но у владельца были свои преимущества, и Олег намеревался использовать их на всю катушку.
Люк громогласно хлопнул над головой, присыпав кофе известкой, как ванильной пудрой. Сломанный доводчик ехидно скрипнул и обвис. Олег постоял под ним, сверля взглядом развалившийся шарнир, сдул известковую пыль с пластиковой крышки на стакане и отхлебнул кофе, не ощутив особой разницы. Похоже, ночью кто-то снова двигал лестницы – а то и сами квартиры, сводя на нет все усилия таласыма.
По утрам Олег ненавидел соседей с необычайной страстью. Особенно – за то, что без них было бы еще хуже: пока здесь жили существа, способные взаимодействовать с недоступным миром за порогом, жил и дом. Сменялись жильцы, забредали обычные люди, от которых можно было подпитаться, не вызывая подозрений, а саму сталинку и не думали сносить, несмотря на очевидно не лучшее состояние. Под хорошее настроение и корыстный интерес соседи могли даже сами подлатать здание, создавая для себя уют. Если бы они еще относились к нему чуть бережнее…
Олег отхлебнул еще кофе и уселся в дальний от окна угол. Здесь его дожидался новенький ноутбук и огромные наушники, закрывающие не только уши, но и половину головы. Музыку Олег уважал – только на сей раз включить не успел, даже сквозь массивные амбушюры услышав скрип маркера по двери.
Дверь выходила наружу, и к ее выбору Олег подходил весьма тщательно. Нежить всегда чем-то да ограничена, и в случае таласыма это означало, что он не может сделать и шагу от дома, под которым его похоронили. Поэтому дверь была идеальна для того, чтобы подкрасться к ней и одним точным движением распахнуть аккурат в лоб неосмотрительному поклоннику граффити.
От удара вандал сперва шлепнулся на задницу, а уже потом ойкнул, закрыв ладонью лоб, будто опасался, что сейчас по нему прилетит еще раз. Олег остановился на пороге и выразительно скрестил руки на груди.
Добыча, тепленькая, сама пришла! Только…
– Ну и нахрена, Сань? – машинально брякнул Олег, прежде чем сообразил заткнуться.
Этого вандала таласым не знал. Имя само прыгнуло на язык, как это обычно бывало, когда требовалась чужая сила: откликнуться – все равно что разрешить нежити питаться за свой счет. Олег назвал его не задумываясь, на злом утреннем кураже, и только потом разглядел, что при столь малолетнем вандале следовало бы выбирать не только тактику, но и выражения.
Пацану на вид было лет десять-двенадцать. Тощий, чумазый, со следом успешной комариной атаки на плече – четыре вздувшиеся багровые полосы от яростного почесывания ногтями венчала белесая пуговка укуса. Сам комар был аккуратно распределен между рукавом застиранной футболки и толстым черным маркером, беззвучно скатившимся с асфальтовой дорожки в буйную траву.
– Откуда вы знаете, как меня зовут? – заметно струхнувший пацан сдал назад крабиком, не вставая.
Олег окинул его недружелюбным взглядом. Энергетические щупы уже вцепились в мальчишку, но тянуть что-то из этой чумазой сдыхоти означало вырубить его на месте. И что потом?
Но отпускать Олег не спешил.
– А ну иди сюда, – потребовал таласым и привычно нашарил пачку салфеток в шкафчике возле двери.
Мальчишке явно не понравилось, к чему двигалось дело, но если вскочить ему удалось, то удрать – уже нет. Олег неприятно удивился тому, как сильно добыча рванулась на волю, – чуть все щупы не оборвал! – но все же сумел удержать пацана и торжественно вручил ему пачку.
Она оказалась наполовину пустой.
– Не ты первый, не ты последний, – прокомментировал Олег и выразительно кивнул на дверь. – Оттирай давай.
Саня шмыгнул носом.
– Давай-давай, – подбодрил Олег и прислонился к дверному косяку. – Пока не ототрешь, никуда не пойдешь.
– А меня мама потеряет! – тут же нашелся малолетний вандал.
– Давай номер, я ей объясню, чем ты занимался и почему задерживаешься, – предложил Олег, с готовностью достав телефон из кармана.
Пацан надулся как мышь на крупу, но послушно зашел за дверь. Тут же снова попытался дать деру, но Олег был начеку.
– Да как это у вас получается?! – заскулил малолетний вандал, перебирая ногами на месте. Старые кроссовки без какого-либо толка терлись об асфальт.
Олег предпочел не давать никаких объяснений – только демонстративно вскинул руку с часами, намекая, что не так далек тот миг, когда мама сама заинтересуется местоположением и занятием отпрыска. Саня снова шмыгнул носом и достал из пачки салфетку.
Сначала Олег никакого подвоха не заметил. С порога было плохо видно, чем занят этот малолетний поклонник граффити. Это потом, когда Саня добрался до края надписи и наконец показался из-за двери, стало понятно, что все его художества расположены гораздо выше, чем можно было ожидать.
Там, где обычные люди могли увидеть разве что массивную табличку с надписью: «Мест нет». Невидимой она оставалась только для иных – потому что коворкинг, собственно говоря, для них и работал. Обычные посетители могли попасть в «5/2» исключительно в те моменты, когда Олег давал передышку курьерам и нуждался в других источниках жизненной силы. Иные не слишком любили чужаков на своей территории, – чересчур много вопросов и еще больше соблазнов! – а Олег не любил ни тех, ни других, но при прочих равных отдавал предпочтение тем, кому не нужно объяснять, почему хозяин имеет привычку исцелять стены наложением рук.
Но если мальчишка и сам из иных, то не стал бы спрашивать, как у таласыма получается держать добычу. Да он и отзываться бы не стал, и вся недолга!
– Сань, – задумчиво произнес Олег, уже всем фундаментом чуя неладное, – а твоя мама – она кто?
Мальчишка высунул нос из-за двери, и вблизи стало заметно, что часть комара попала еще и на него.
– А что?
Олег неопределенно пожал плечами. Не признаваться же, что спросил на всякий случай? Если мать пацана сама из иных, то выразить свое недовольство вмешательством в воспитательную деятельность может так, что и таласыму мало не покажется! Но такая едва ли не объяснила бы драгоценному отпрыску, почему нельзя откликаться, когда злой незнакомец вдруг называет тебя по имени…
– Ничего, – отмахнулся от неуместного интереса Олег. – Салфетки в урну брось.
Мальчишка подчинился и вернул оставшуюся пачку. Олег не задумываясь достал из шкафчика купюру, которой там только что не было, и сунул ее во влажную от салфеток ладонь. Сумма была маленькая – курьеру досталось вдвое больше. Но Олег рассчитывал, что ее хватит, чтобы купить детское молчание – просто на случай, если мамаша забыла рассказать отпрыску, кто такие таласымы.
Сегодня определенно был не лучший день для расчетов. Мальчишка просиял так, будто Олег вручил ему ключи от гоночного болида и коробку эскимо впридачу.
– А хотите, я… – Саня оббежал взглядом дверь коворкинга и буйную растительность вокруг. – Я подметать могу, вот!
– Подметать здесь есть кому, – буркнул Олег и негостеприимно закрыл дверь.
За ней еще потоптались, пошмыгали носом – и только минут пять спустя спохватились:
– Спасибо!
Но Олег уже врубил музыку в наушниках и ушел в работу. В том, чтобы днем проектировать фундаменты для новых зданий, а ночами – бесконечно латать старую сталинку, была какая-то злая ирония. Тем не менее терять счет времени Олег умудрялся при любом из этих занятий.
Солнце поднялось выше и скрылось за кроной старого клена во дворе. В коворкинг заглядывали соседи – кто ненадолго, кто оставался на несколько часов. Олег едва удостаивал их вниманием: бронирование и оплату он давно вынес в онлайн, чтобы не тратить время. Если попытается зайти кто-то чужой или случайно позабывший о стоимости коворкинга… ну, дверь и правда идеально подходила для того, чтобы бить в лоб, и Олег для этого ей не очень требовался.
Тем не менее, ближе к полудню она все-таки пропустила какого-то незнакомца. Только заскрипела так натужно, что Олег невольно насторожился и вынырнул из чертежей.
Незнакомец тут же сделал вид, что высматривал свободное место. Актер из него был так себе, да и коворкинг в преддверии обеда драматически опустел, так что чужак выглядел по меньшей мере странно – даже на фоне иных. Олег в ответ на паршивую пантомиму «ах, куда же сесть» только устало поморщился. Сам он устроился спиной к стене и был уверен, что подкрасться к нему не удастся. Особенно теперь, когда чужак уже выставил себя идиотом, и в попытках сохранить лицо еще и чувствовал себя аналогично.
Но дверь закрывалась нарочито медленно, будто намекая, что за ней происходит что-то важное. Олег машинально бросил взгляд на улицу и едва не выставил идиотом себя самого.
Мальчишка сидел на оградке клумбы, нахохлившись, как пингвин. Следов от комариных укусов прибавилось, и свежий синяк на плече дополнял их как нельзя гармоничнее. А кроссовки – действительно стали еще грязнее, чем были, или Олегу показалось?..
Таласым поймал себя на том, что даже привстал за столом. Мальчишка, конечно же, заметил – и тут же соскочил с оградки, подбежал к двери, но внутрь не сунулся. Будто чуял, что дальше начинается территория нежити, и чтобы безбоязненно заходить туда без оберегов, нужна хотя бы онлайн-бронь.
– А вам точно никто не нужен? – с надеждой заорал он издалека. – Я и пыль протереть могу, и…
Олег понял, что если ему кто и нужен, так это продавец берушей. Юное дарование ухитрялось проораться даже сквозь наушники, и теперь вся сталинка, несомненно, оказалась в курсе его талантов. Но если на них таласыму было глубоко наплевать, то вопли могли привлечь внимание Алефтины Витольдовны, и вот тогда дело запахнет паленым. Вредная домовая еще долго не забудет нарушение режима тишины.
Пришлось оставить ноутбук и подойти к крыльцу. Так Саня хотя бы прекратил орать, но смотрел по-прежнему с дурной надеждой.
– Тебе чего надо? – неприязненно поинтересовался Олег и остановил музыку в наушниках, но снимать их не стал.
– Подработку, – после очень неловкой паузы отозвался мальчишка. Сначала он явно собирался сказать что-то другое. Например, куда более честное «денег», но воспитание не позволило. Зато оно вполне допускало поднять ставки: – Я и полы мыть могу!
– Тебя мама потеряет, – мрачно напомнил ему Олег.
– А вы ей позвоните и скажите, чем я занят! – тут же нашелся малолетний прохвост и, не успел Олег подобрать выражения, чтобы описать, чем занят этот мелкий тролль, как Саня перевел взгляд за спину и так округлил глаза, что резко оглянуться таласым догадался и сам.
Чужак, уже протянувший руки к наушникам, шарахнулся назад и налетел задницей на стол. К выбору столов для коворкинга Олег тоже подошел со всей ответственностью. Массивная деревянная столешница могла бы послужить укрытием при землетрясении, если бы они случались в этих широтах, а толстые металлические ножки и каркас обещали пережить саму сталинку. Поэтому от удара сломались не они, а хлипкие уголки, скрепляющие конструкцию.
Треск вышел такой, что Олег на мгновение похолодел, вообразив, будто пострадал не один из столов, а сам дом. Потом чужак взмахнул руками, ловя ускользающее равновесие, и ножки стола с грохотом упали на пол. Столешница с неприятным звуком покосилась, ухнула одним концом прямиком на ножки – и проехалась по ним, подбив чужака под пятки.
Второе его падение она вынесла со стойкостью, достойной массива дуба, – хотя на самом деле была простецкой сосной. Люк в потолке выждал пару мгновений, пока тишина не стала в достаточной мере напряженной, и выразительно скрипнул сломанным доводчиком.
Олег молча наклонился, сгреб чужака за воротник и вышвырнул за дверь. Саня проследил за этой нехитрой операцией с восхищением, которого мог бы ожидать разве что какой-нибудь герой фантастического боевика, ни разу не обернувшийся на взрыв.
Можно было закрепить впечатление, захлопнув дверь во второй раз. Но Олег с тоской посмотрел на свой ноутбук, на доводчики люка… и неожиданно для себя самого поинтересовался:
– А с отвертками у тебя как?
ГЛАВА 2
С отвертками у Сани было не очень. С энтузиазмом – наоборот.
– Давайте я лучше столешницу придержу! – предложил он, и сам сообразив, что не сможет затянуть крепеж как следует.
Олег окинул взглядом тощую фигурку. Видимо, здравые сомнения обозначились на его лице до того явно, что мальчишка вспыхнул и тут же возмущенно выпалил:
– Я сильный! – и наглядно продемонстрировал собственную правоту, и правда подхватив столешницу.
Олег приготовился к еще одному удару и воплю, но с некоторым удивлением обнаружил, что мальчишка справляется. А присмотревшись, еще и понял как.
– Да куда ты столько магии вбухал?! – страдальчески взвыл таласым, который и сам бы не отказался от того, чтобы его кто-нибудь вот так же подержал.
Обычный человек не увидел бы ничего, но у таласыма зарябило в глазах, стоило только перейти на магическое зрение. Силы Саня не пожалел: она расстелилась под столешницей ровным толстым слоем, сияющим так ослепительно, будто кто-то запасся солнечным светом и старательно размазал его по дереву. Точно так же начинал сиять алатырь в подвале дома, если Стас подолгу не использовал его магию для своих купален, а у Алины с Гордеем не было никаких экзаменов и зачетов, для которых требовалась дополнительная подпитка. В эти моменты Олегу приходилось выползать из своего убежища и напоминать дражайшим соседям, что алатырь, конечно, камень, но камень горючий, а таласым способен поглощать жизненные силы, но никак не магию. Переполненный алатырь жегся – и ощущался, собственно, как приступ изжоги.
При виде яркого света от плотного потока магии Олег и сейчас немедленно ощутил эхо боли в пищеводе, а мальчишка попросту не понял, о чем речь.
– Чего я вбухал? – заметно растерялся Саня и, конечно же, тут же столешницу уронил.
Олег прикрыл глаза, защищая их от поднявшейся пыли, и устало подумал, что идея с мытьем полов начинает ему нравиться. Вмятину на мягкой древесине он заметил уже потом.
– Так кто, говоришь, твоя мама? – поинтересовался таласым.
Саня тоже заметил вмятину на боковине столешницы и побледнел, но сделал вид, что он тут ни при чем.
– Нянька в детском саду, – буркнул мальчишка и шмыгнул носом.
Олег выжидательно промолчал. Нянька и нянька – спрашивал он не об этом: среди иных хватало тех, кто предпочитал не связывать свою работу с врожденными талантами. Олег знавал и вампиршу-курьера, и оборотня-стриптизера. Нянечка запросто могла оказаться какой-нибудь чернокнижницей, которой регулярно нужны волосы девственниц для декоктов, – а уж в детском саду в таких ингредиентах точно нехватки не было. Знай себе заплетай воспитанницам косички да собирай потом бесценные компоненты для зелий с обычной пластиковой расчески.
Но Саня явно решил, что сказал достаточно.
– А чего я вбухал-то? – вернулся он к гораздо более интересной для него теме и тут же насупился: – Магии не бывает! Я просто…
– …сильный, угу, – буркнул Олег и смерил мальчишку взглядом. За минувшую четверть часа более крепким и внушительным тот предсказуемо не стал – сдыхоть как есть. Тощая. – А папа кто?
– А вам-то что? – Саня тут же ушел в глухую оборону, и Олег нутром почуял, что наткнулся на что-то важное.
Если из иных был отец, но не мать, и горе-папаша никак не участвовал в судьбе отпрыска, то это объясняло, почему мальчишка понятия не имел, как пользоваться магией, но все же видел сквозь иллюзии. Колдовать можно и инстинктивно. Другой вопрос, что вряд ли это будет толково и эффективно – тут уж на что хватит удачи…
А Саню явно было сложновато причислить к везунчикам. Олег в принципе затруднялся с классификацией: сам по себе талант к магии точно означал принадлежность к иным, но к каким именно – это был большой вопрос. И если необученный маг-бытовик представлял собой опасность разве что для пыли и столешниц, то какой-нибудь пирокинетик – для всех окружающих и для самого себя.
– Ничего, – пошел на попятный Олег.
Это была решительно не его проблема. Хватало и своих.
Но мальчишку было не так-то просто сбить с толку, а уж упрямства в нем хватило бы на троих таких же недоучек.
– Сказки это все – про магию, – обиженно бубнил он, явно до крайности расстроенный своей же уверенностью. – А то я бы!.. Мотька бы по струнке у меня ходил! И банда его тоже!
Если таланты Сани Олег с легкостью пропустил мимо ушей, то с бандой было посложнее. Сбившиеся в кучку подростки, достаточно агрессивные и самостоятельные, чтобы именоваться бандой, для таласыма означали в первую очередь испорченные двери, подожженные кнопки и сломанные замки – а то и чего похуже. Если дело обойдется очередным паршивым (что в общем и целом, что в плане техники исполнения) граффити, еще куда ни шло. Но если «банде» в качестве самореализации нравится ломать, а не рисовать, то старый дом на отшибе превращался в идеальную жертву. Со здешних жильцов, конечно, сталось бы проучить хулиганов по первое число, но выломанные решетки на подвальных продухах* никто, кроме таласыма, не восстановит! А без них…
Прим. авт.: подвальные продухи – те самые крошечные оконца в самом низу стен, где любят прятаться от холода дворовые котики. Наивные строители полагают, что на самом деле продухи нужны для вентиляции подвала. Кошатники обычно не соглашаются.
Олег едва не помянул нечистого вслух, но вовремя спохватился. На особую помощь от нечисти тоже рассчитывать не приходилось.
– А так Мотька ходит по извилистой дорожке? – спросил он вместо этого, безошибочно выцепив главного обидчика.
Саня предсказуемо взорвался негодованием и быстро начал противоречить сам себе. Мотька в его устах то превращался во вселенское зло (возможно, с большой буквы), то в труса, который боится выходить один на один и всюду ходит с группой поддержки. «Группа поддержки» тоже эволюционировала от хлюпиков, годных только толпой пипидастрами махать, до мафиозной группировки из энского уезда. Однозначно из всего этого потока мыслей выделялось одно: Саню незамысловато травили – со строгим соблюдением всех гопницких традиций, вплоть до того, что отобрали честно заработанные сегодня деньги.
Травить мага, пусть бы и необученного, – это была столь яркая и уверенная заявка на премию Дарвина, что Олег растерялся, не зная, что здесь сказать. «Сами напросились»? Но свежий синяк и грязные кроссовки говорили за себя: Саня обидчикам ничего не сделал.
Потому что «сказки это все – про магию».
– А я маме хотел все отдать, – неожиданно шмыгнул носом он.
Олег пропустил провокацию мимо ушей.
– Придержи-ка еще раз, – буркнул он и на всякий случай подпер столешницу еще и плечом. В голове бурлило от мыслей.
Банда могла представлять опасность для дома. Едва ли сам Мотька понимал какую – кто им в таком возрасте будет рассказывать про влияние сырости на прочность несущих конструкций? Хорошо еще, если хотя бы курить в том подвале не додумаются!
Самый простой вариант – рассказать Сане, кто он такой, и дальше пусть Мотька и группа поддержки пеняют на себя – отдавал ощутимой гнильцой. Как будто подвал дождем залило.
– Держи крепче, – буркнул Олег, так и не придя ни к какому решению.
Саня с готовностью угукнул, и под столешницей снова расстелилось сплошное полотно магического сияния. Олег печально посмотрел на желанную до рези в желудке, но совершенно недоступную в таком виде силу, вытащил оба болта из крепления и вылез из-под стола.
– Держишь? – поинтересовался таласым и отступил за спину Сане. – Я сейчас… – и тут же коварно сгреб мальчишку за запястья, вынудив отпустить столешницу.
Она осталась покоиться на ножках как ни в чем не бывало. Саня сперва вытаращился, от неожиданности перестав инстинктивно вырываться из чужой хватки.
– Сказки, говоришь? – вкрадчиво уточнил у него Олег.
Саня мигом подобрал отвалившуюся челюсть и сообразил:
– Да вы его просто прикрутить успели!
Олег молча достал из кармана два уголка и восемь болтов. Саня уронил челюсть повторно и недоверчиво обернулся.
Столешница, разумеется, немедленно упала и на этот раз все-таки треснула. Олег страдальчески поморщился, но возмущаться не стал. Сам виноват.
– А теперь, – мрачно сказал он, – тащи чемоданчик с инструментами с нижней полки шкафа возле двери. Здесь одной отверткой и гаечным ключом уже не отделаешься.
– А я могу его, ну… левитировать? – с неуверенной, но неумолимо расцветающей надеждой спросил Саня.
– Это я могу отлевитировать тебя за шкирку, если уронишь еще и чемоданчик, – пообещал ему Олег.
Но благоговейного ужаса так и не дождался. За чемоданчиком Саня честно сбегал и даже смирился с тем, что для начала неплохо бы запомнить, как называются инструменты, и подавать правильный по просьбе. На этом-то этапе и выяснилось, что болтливости в мальчишке ровно столько же, сколько и упрямства, – на троих таких же хватило бы!
– А что еще я могу? А дышать огнем? А летать? А держать кого-то, вот как вы меня у двери?
Предположения сыпались из него, как горох из дырявого мешка. Олег в ответ на них мог только пожимать плечами и требовать очередной ключ из чемоданчика: закончив стягивать трещину в столешнице, таласым решил, что надо бы заодно разобраться с доводчиками люка, пока есть кому подавать инструменты и не надо каждый раз спускаться по лестнице.
– А куда ведет этот люк? – немедленно заинтересовался Саня, ничуть не смущенный тем, что ни на один из предыдущих вопросов не получил внятного ответа.
– В мою квартиру, – брякнул Олег и немедленно получил доводчиком по лбу.
– Так вам, получается, не нужно на улицу выходить? Прикольно! – воодушевился Саня. – Значит, тот чудик зазря под дверью караулит!
Доводчик все-таки загремел на пол.
– Караулит? – мрачно переспросил Олег и взялся за отвертку обратным хватом.
– Ну да, – сбавил тон Саня и отступил назад, безошибочно считав настрой, но все же не удержался: – А что ему от вас надо?
Олег машинально поправил наушники, с которыми не расставался весь день. Напрасно: с этим пострелом нужно было держать ухо востро.
– А почему вы их не снимаете? – немедленно заинтересовался Саня.
– Потому что через них слышу ровно столько, сколько хочу, – буркнул Олег, но шумоподавление включать не стал. – Подай доводчик.
Саня надулся, но послушался – и даже замолчал. Олег прикрутил доводчик на место, убедился, что тот работает, и сдался.
– Ты голодный?
О том что детей вроде бы нужно кормить как-то по-особенному, Олег вспомнил уже после того, как сделал заказ в ближайшем кафе с доставкой. Оставалось надеяться, что в случае чего магия защитит Саню и от такой ужасной угрозы, как гуляш с картофельным пюре, да и чай с лимоном обещал быть не совсем уж смертельным ядом. Ни того, ни другого в детском меню не было, но заглянуть туда Олег догадался уже после того, как попросту заказал мальчишке то же, что и себе самому.
Пока курьер бежал к коворкингу, обидевшийся (но недостаточно, чтобы отказаться от дармовой кормежки) Саня сидел в телефоне, полностью оправдывая стереотипы о современной молодежи. Смарт, впрочем, явно видал виды – и устарел не то чтобы намного позже после рождения собственно Сани. Поэтому мальчишка оккупировал одну из свободных розеток и держал телефон на постоянной подзарядке: иначе тот уже через полчаса начинал драматически сигнализировать о неумолимо разряжающемся аккумуляторе. Олег смутно представлял, что подобное поведение у ребенка вроде бы нельзя поощрять, но пока Саня сидел тихо и не лез с вопросами, был готов терпеть даже несанкционированное потребление электроэнергии.
Подумать было о чем и без счетов за электричество.
Трещина в наружной стене, наметившаяся после весеннего ливня, требовала немедленных действий. Малолетняя «банда», о которой проболтался Саня, могла подождать, пока не лезла к дому, – но, судя по тому, что мальчишка ввязался в драку возле коворкинга, неизвестный Мотька уже наметил основной район действий, и спокойствия таласыму не видать. У живых детей было одно неоспоримое преимущество: если они не откликнутся, когда их зовут по имени, то могут попросту удрать – и вернуться попозже, когда Олегу будет не до них. А сам он не способен и шагу сделать за пределы отмостки* дома!
Прим. авт.: отмостка – водонепроницаемая дорожка по периметру дома (асфальтовая или бетонная). Она нужна, чтобы дождевая вода не размывала фундамент. Простим бедному инженеру Олегу профессиональные жаргонизмы. Он (и автор) временами забывает, как нормально разговаривать.
Со взрослыми было проще. Во-первых, они почти всегда откликаются (мало ли, вдруг знакомый позвал, а вспомнить сходу не удалось!), а во-вторых, взрослые люди никаких смешанных эмоций у таласыма не вызывали. Сами пришли – значит, можно и перекусить! И пусть скажут спасибо, что не пополам.
С детьми срабатывало какое-то внутреннее табу, непреодолимое даже для мертвеца. Порой Олег ненавидел собственную идиотскую принципиальность, и сегодняшний день добавил к этому чувству новые краски. Кормить потенциальную добычу таласыму еще не доводилось.
А заказ, как назло, задерживался. Когда раздался неуверенный стук в дверь, у Сани уже выразительно бурчало в животе, и Олег, с самого утра голодный, – правда, скорее в метафизическом смысле! – сопереживал ему всей душой.
– Леха? – удивился таласым, открыв дверь. – Я думал, сегодня Женька на смене.
Леху он недолюбливал. Хмурый, резковатый мужик в возрасте, с вечным перегаром и клочковатой седой щетиной, – даже жрать противно, но выбирать не приходилось.
– Да свалился этот хлюпик опять, – буркнул Леха, со скупым кивком забрал чаевые и вразвалочку пошел к своему мопеду.
