Анна Штерн
Загадка шотландского браслета
Теперь бывшая тень стала черной фигурой все такой же непропорционально долговязой, но тем не менее человекообразной. Фигура двинулась по направлению к спальне, где спала Вика. Брюс перед уходом закрыл дверь и, увидев перед собой препятствие, фигура остановилась. Она попыталась схватиться за ручку двери, но невероятно длинные руки с крючковатыми пальцами-палками, прошли сквозь ручку, не в силах физически дотронуться до нее. На секунду фигура замерла, но осознав, что она все еще нематериальна, а просто стала виднее, чем раньше, двинулась сквозь дверь прямо в спальню. Не ощутив никакой преграды при прохождении двери, фигура оказалась в комнате напротив большой широкой кровати, по середине которой мирно спала Виктория.
Сущность придвинулась ближе к спящей девушке. Странная черная масса почти не передвигала ноги, а плыла по воздуху, не издавая при этом никакого шума. Фигура на некоторое время застыла у изголовья кровати, после чего склонилась над Викторией, вероятно, в попытке разглядеть девушку. Сущность простояла так несколько минут, не двигаясь, подобно застывшей статуе, но в конце концов, она протянула свою когтистую руку-лапу к лицу девушки и осторожно прикоснулась к ее щеке. Во сне Виктория нахмурилась и перевернулась на другой бок. Фигура же убрала руку от лица Вики, но не ушла: она начала плавно подниматься в воздух и расположилась по горизонтали над Викой, точно планировала плашмя упасть на девушку, чей сон становился все неспокойнее и неспокойнее. Виктория начала ворочаться и даже несколько раз стонала. Ей снился крайне неприятный сон, в котором она боролась со змеями, заползшими к ней в ее питерскую квартиру. Змеи ползали повсюду и как Вика ни боролась с ними, постепенно они начали одолевать девушку и охватывать сначала ее ноги, потом туловище, затем руки, шею и вот уже перешли на лицо девушки, намереваясь заползти к ней в рот, но тут Вика проснулась и резко привстала в кровати.
– Черти что! – тихо сказала она по-русски, переводя дыхание и стараясь успокоиться. Виктория вся покрылась липким потом, а ее ночная рубашка сбилась у ног, не давая ей толком двигаться. Решив, что именно это и послужило причиной ночного кошмара, Вика принялась выпутывать ноги из рубашки, желая устроиться поудобнее. Она, конечно, заметила отсутствие Брюса, но это ее не удивило: мужчина и раньше работал по ночам.
Расправив ночнушку, Вика вновь легла на бок, но тут ей показалось, что с потолком спальни что-то не так, и она перевернулась на спину. Окно Брюс так и не завесил и сейчас луна, неспрятанная тучами, довольно ярко освещала комнату, что позволило Вике разглядеть темное облако под потолком, нависшее над ней. Не сумев разобрать, что это такое, девушка села и внимательно посмотрела наверх, пытаясь понять, что стряслось в спальне. Первой ее мыслью оказалась протёкшая крыша, но когда темное пятно начало двигаться и приобретать форму, а также спускаться вниз ближе к Вике, девушка поняла, что крыша тут не при чем и в комнате вместе с ней находилось что-то еще: то, чему Вика объяснения найти не могла и то, что вызвало животный страх, на несколько секунд сковавший все тело девушки.
Сущность вновь стала похожей по форме на человека и начала становиться темнее, как и тогда на лестнице. Уже через мгновение Вике показалось, что в воздухе парил черный силуэт мужчины. Как загипнотизированная, девушка продолжала смотреть на фигуру, застывшую в паре метров над ней. Однако созерцание длилось недолго: сущность резко дернулась и попыталась либо напасть на Вику, либо проникнуть внутрь нее. Девушка не успела даже вскрикнуть, так молниеносно все произошло, и сама толком не поняла, что же случилось, но ощутила холодное и крайне неприятное чувство вокруг и внутри себя, словно ее обдали ледяной водой, а душу до краев наполнили тревогой и болью. Тем не менее больше ничего не произошло и тень исчезла сама по себе, не оставив и следа, точно ее и не было в спальне.
Вика же сидела в постели, обхватив руками колени, а слезы страха и беспомощности текли по ее щекам. Девушка чувствовала себя полностью опустошенной, уставшей и испуганной. «Что это было? – в панике рассуждала она, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, стараясь тем самым успокоить себя и сдержать истерику, готовую вот-вот начаться, – могло ли мне это присниться? Или я и в правду видела…это? Господи, но что «это» могло быть?».
Вика никогда не сталкивалась ни с чем сверхответственным и не верила ни в привидения, ни в жизнь после смерти, ни в параллельные миры. Однако то, чему она стала невольной свидетельницей, явно не принадлежало этому миру, во что ее рационально и логически настроенный мозг просто отказывался верить. Девушка изо всех сил старалась убедить себя, что все увиденное – лишь часть кошмара, но глубоко в душе понимала, что это не совсем так. Тяжелые сновидения вообще не мучали девушку в Англии и по большей части она или не видела снов вовсе, или же ей снились весьма приятные сны. Ночные кошмары являлись для нее симптомом стресса и тревоги в реальной жизни и, немного подумав, Виктория убедила себя, что просто переволновалась из-за звонка родителям, чем и вызвала сновидение со змеями, а после и кошмар с черной фигурой. И все же засыпать вновь одной в этой спальне ей совсем не хотелось. Быстро вытерев тыльной стороной ладони слезы, она встала с кровати и, накинув теплый халат, который Брюс купил для нее, направилась вниз, намереваясь немного посидеть с Брюсом и, возможно, выпить чаю, чтобы окончательно успокоиться и прийти в себя.
Спустившись вниз, Виктория включила верхний свет, чем немного напугала Брюса.
– Что ты тут делаешь? Я разбудил тебя? – встревоженно спросил он, вставая и подходя к девушке, – что стряслось? Ты плакала?
– Все в порядке. Просто плохой сон приснился, и я решила присоединиться к тебе. Все равно спать я пока не хочу.
– Плохой сон? – спросил Брюс, – о чем?
– Мне не хочется его вспоминать, – сказала Вика чистую правду. Заново перебирать в уме все подробности сна и странного видения ее совсем не прельщало.
– Как скажешь. Сделать тебе чаю? – заботливо поинтересовался Брюс.
Вика кивнула и села на диван напротив обогревателя.
– Над чем ты сейчас работаешь? – поинтересовалась девушка.
– Старинный дом в Южной Англии. У меня на компьютере есть фотографии. Можешь посмотреть.
Вика взяла лэптоп к себе на колени и, увидев открытую папку с фотографиями, перешла к ним. Дом выглядел весьма помпезно, но в то же время несколько мрачно, что Вике не слишком понравилось и она, закрыв фотографии, отложила компьютер.
– Расскажи про этот дом и то, что ты собираешься там делать, – попросила Вика.
– Тебе это и вправду интересно? – удивился Брюс, усаживаясь рядом с Викой и ставя перед ней дымящуюся чашку ароматного чая.
– Да, конечно.
– Ну хорошо, раз ты настаиваешь, – начал Брюс.
Виктория тем временем уютно устроилась рядом с мужчиной, поджав под себя колени. Пока девушка пила чай, она слушала Брюса весьма внимательно и даже задавала уточняющие вопросы, но постепенно усталость и сонливость сковали ее тело и она, нежно положив голову на плечо мужчины, задремала, а через пару минут погрузилась в глубокий сон.
Брюс продолжал говорить и лишь через какое-то время заметил, что со стороны Виктории не доносилось ни звука и слышалось только ее размеренное дыхание. Повернув голову, он увидел, что девушка безмятежно спит и уже давно не слушает его разглагольствований. Совсем не обидевшись и не расстроившись, он бережно переложил голову Вики на спинку дивана, после чего встал и наклонившись над Викторией, ловко взял ее на руки, как ребенка, стараясь не потревожить ее сна. Вика все же проснулась и сонно посмотрела на улыбавшегося Брюса, но тут же вновь заснула. Британец медленно начал двигаться наверх в спальню. Его ноша, хоть и была тяжелой, казалась ему самой приятной тяжестью в мире, на которую он смотрел с нежностью и любовью. Виктория в тот момент казалась ему совсем беззащитной и невинной, и он чувствовал, что просто обязан заботиться и оберегать ее до конца своей жизни. Улыбаясь этой мысли, мужчина зашел в спальню и, положив девушку на кровать, мягко прикрыл ее одеялом, после чего и сам лег рядом, но уснул не сразу, а какое-то время просто смотрел на спящую Вику и никак не мог наглядеться и поверить в то, что наконец нашел ту, кого искал столько лет.
Глава 8.
– Нам еще долго ехать? – устало спросила, наверное, уже в пятый раз Вика, невесело глядя в окно автомобиля, скользившего между скалистыми просторами дикой Шотландии.
– Нет, теперь уже совсем чуть-чуть. Минут пятнадцать, не больше. Ты как? – спросил Брюс, обеспокоенно посмотрев на девушку.
Вика только молча покачала головой и, откинув голову на подголовник пассажирского сиденья, закрыла глаза. Никогда прежде ей не становилось так дурно в машине. Девушка не могла понять, что же с ней случилось и почему ее так сильно укачало. Поездка начиналась вполне мирно и даже забавно: Вика, как настоящий турист, вертела головой по сторонам, пока они выезжали из графства Вест Мидландс дальше на север, но через пару часов езды, когда широкая и быстрая магистраль перешла в не столь просторную дорогу, ведущую из Манчестера в Шотландию, девушка почувствовала себя неважно: перед глазами начали мелькать темные круги, голова Вики вдруг стала тяжелой и ее резко затошнило. Брюс делал остановки, чтобы дать девушке передохнуть, но от этого становилось только хуже, поскольку такие заминки лишь растягивали путешествие.
Виктория винила во всем петлявшую и местами узкую дорогу. Ее уже не интересовали красоты Шотландии, веселые истории Брюса или еще что-то. Все, чего хотела Вика – так это закончить поездку и полежать где-нибудь в тишине и покое.
Она чувствовала себя крайне усталой и разбитой последние пару дней и толком не могла нормально спать, так как перед сном постоянно думала о появлении той странной черной фигуры, и эти мысли не давали ей покоя. Девушка искренне надеялась, что смена обстановки и новый дом, где ей предстоит остановиться, все же посодействуют хорошему сну и она сможет, наконец-то, вдоволь поспать и набраться сил.
Ее усталость странным образом сказывалась и на их отношениях с Брюсом. После недолгих прогулок днем в одиночестве, а также приготовления ужина Брюсу, девушке не хотелось никакой физической близости с мужчиной. Она мечтала только о том, чтобы тихонько подремать рядом с ним в тепле и безопасности. Брюс, заметив резкую перемену в девушке не знал, что и думать и приходил к выводу, что Виктория скучает по дому. Ему, конечно, не хотелось так быстро отпускать девушку в Россию, но и на дальнейшее развитие их отношений он не мог давить, если Вика при этом чувствовала себя некомфортно. Он хотел верить, что поездка в Шотландию несколько развеет и развеселит Викторию, но пока что его план не работал, а скорее действовал против него.
Пейзажи, которые они проезжали, завораживали своей красотой и дикостью. Если бы Виктория чувствовала себя хорошо, то она бы обязательно оценила великолепие природы безлюдной и спокойной Шотландии. Поток машин давно закончился и сейчас Брюс ехал по узкой дороге в полном одиночестве. Погода стояла на удивление ясная и солнечная, но мужчина уже заметил на горизонте темные, мрачные тучи – предвестники либо ледяного дождя, либо мокрого противного снега. Он знал, что погода в Шотландии крайне изменчива и совсем не удивился бы, если бы через десять минут начался снежный буран, чего ему, конечно, крайне не хотелось. Брюс любил снег, но его летняя резина вовсе не предназначалась для такого климата. Хоть от и захватил с собой цепи для колес, мужчина все же надеялся, что они не пригодятся. По прогнозам метеорологов снегопады ожидались в Шотландии уже после нового года, а на Рождество обещали только холодные ветра и дожди.
Не смотря на нелегкое состояние Вики, с каждой проделанной милей Брюс чувствовал себя лучше, словно он возвращался к своим истокам, своей семье и родине. Он и не думал, что Шотландия значит для него так много. Конечно, он крайне переживал за девушку и сам в нетерпении ожидал окончания поездки, но в то же время он не переставал любовно смотреть на широкие равнины и высокие холмы его родного края, а также предвкушал встречу с отцом и, возможно, своими давними знакомыми из тех мест.
Став совершеннолетним, он никогда подолгу не жил в Шотландии, и тем не менее Брюс все же чувствовал некую тонкую связь с этой страной и, находясь теперь на этой холодной и не слишком дружелюбной земле, ощущал прилив сил и бодрости, что казалось ему в тот момент предательством по отношению к бедной Вике. Когда он заметил указатель на дорогу, ведущую к дому, где жил его отец, Брюс радостно присвистнул и известил Вику о скором завершении их поездки. Девушка только слабо улыбнулась и кивнула головой в ответ.
Она выглядела белой, как фарфоровая кукла, а лоб покрывала испарина, хотя Вика до этого все время жаловалась на холод в салоне автомобиля.
– Еще немного, – подбодрил ее Брюс и свернул к дому.
Дорога стала еще уже и теперь кусты ежевики, растущие по ее сторонам, стали бить по стеклам и бокам автомобиля, словно приветствуя Брюса. Очень скоро проезжая часть расширилась и перешла в просторную площадку прямо перед большим домом, построенным из серого камня. Брюс припарковался и, выключив мотор, посмотрел на дом.
Здание казалось необитаемым и заброшенным. Хоть дом и являлся собственностью матери Брюса много лет, его родители окончательно переехали в него из Абердина, как только вышли на пенсию. Имение, завещанное матери Брюса ее теткой, умершей незадолго до пятнадцатилетия Брюса, уже тогда выглядело несколько уныло, но его родители все же смогли исправить кое-какие недостатки, однако, после смерти Лизы отец мужчины перестал заниматься домом и пустил все на самотек. Сам Брюс приезжал сюда только летом на неделю или две и помогал отцу чем мог, но долго оставаться в доме не хотел, так как воспоминания о матери оживали в его голове и причиняли невыносимую боль от ее утраты. Он уже давно предлагал отцу переехать к нему в Стратфорд, но старик отказывался, объясняя это тем, что здесь, в сельской глуши, ему намного комфортнее и спокойнее.
Теперь же Брюс несколько пожалел о том, что не настоял на переезде отца, а также о том, что давно не навещал его. Окна здания казались жутко грязными, площадку перед домом давно никто не убирал, а сад, выглядывавший из-за стены здания, представлял собой заросшие джунгли.
Вздохнув и пообещав себе, что все же предпримет очередную попытку разговора с отцом, а также наймет ребят из ближайшей деревни, чтобы хоть немного привести дом в порядок, Брюс легонько прикоснулся к плечу Вики, сидевшей с закрытыми глазами.
– Мы приехали. Можешь открыть глаза.
– Да, я чувствую, что мы остановились. Вот бы еще быть уверенной, что я смогу встать, – тихо ответила Вика и потянулась к ручке двери.
Брюс, желая помочь девушке, быстро вышел из машины и, опередив Вику, открыл перед ней дверь и подал руку, предлагая помощь. Девушка, оперившись на руку, вышла из автомобиля и огляделась по сторонам. Ее немного шатало от слабости и все также тошнило, но свежий, холодный ветер обдавший ее лицо, немного взбодрил Вику.
– Давай, я отведу тебя в дом, и ты немного полежишь, – предложил Брюс.
– Нет, – покачала головой Вика, – мне бы хотелось немного побыть на улице. Тут где-нибудь есть скамейка?
– Была в саду, – неуверенно ответил мужчина.
Некогда ухоженный и опрятный сад сейчас выглядел просто ужасно, но все же, не смотря на кустистые заросли, через него можно было добраться до северной стены дома, где рядом с дикой яблоней стояла старая, на вид слегка обшарпанная скамейка. Туда-то и пошли Брюс с Викой, осторожно ступая по ковру из опавших и уже начавших гнить листьев.
– Так лучше? – спросил Брюс, усадив девушку на скамейку.
Впервые за несколько часов Вика слабо улыбнулась и кивнула головой.
– Намного, – сказала она, – не возражаешь, если я посижу тут какое-то время? Ты пока можешь поприветствовать отца, а я подойду через минут десять.
– Ты уверена, что я могу оставить тебя одну и все будет в порядке? – настороженно спросил Брюс.
Вика кивнула и, несколько успокоенный мужчина покинул девушку и поспешил вернуться к главному входу в дом.
Он уже подходил к главной двери, когда она вдруг распахнулась, и на пороге показался улыбавшийся отец Брюса. Мужчина выглядел несколько неряшливо: рубашка оказалась не до конца заправленной в брюки, а вязанный жилет, одетый поверх нее, в нескольких местах тронула моль. Однако старик был чисто выбрит и улыбался во все свои белые и идеально ровные вставные зубы.
– Брюс, я так рад! – сказал он, крепко прижимая к себе сына и в тайне, чтобы тот не увидел, смахнул слезу со щеки, – мы так давно с тобой не виделись!
– Знаю, пап. Я тоже очень счастлив. Ты хорошо выглядишь, – приврал Брюс, в душе у которого все сжалось от жалости к оставшемуся в полном одиночестве отцу.
Эван (так звали старика), только махнул рукой и снова широко улыбнулся.
– А где же твоя русская красавица? – спросил он, выглядывая из-за плеча Брюса и стараясь разглядеть девушку в уже опустевшем салоне автомобиля.
– Ее сильно укачало, и я отвел ее в сад подышать свежем воздухом.
– Надеюсь, ей не слишком плохо? – обеспокоенно спросил Эван, – может, предложить ей немного виски?
– Папа, – в сердцах сказал Брюс, но с улыбкой на лице, – опять ты со своим виски!
– Виски, сынок, еще никому не навредил. И мне не терпится познакомиться с ней. Это, наверное, вторая или от силы третья девушка, с кем ты меня знакомишь, правда, двух предыдущих ты приводил домой, когда учился еще в школе.
– Виктории об этом совсем необязательно знать.
Эван только хмыкнул и, открыв дверь на распашку, пропустил сын в дом.
В коридоре все осталось таким же, как и до смерти мамы Брюса. Тусклое освещение не позволяло оценить масштаб запущенности дома в полной мере, но все же признаки все усиливавшегося упадка были на лицо: трещины на потолке, отклеившиеся обои, пыль и коробки со старыми, ненужными вещами, расставленные повсюду.
– Да, уборку ты тут давно не делал, – оглядевшись, сказал Брюс отцу.
– Мне этот хлам не мешает, – ответил Эван, идя дальше по направлению к гостиной.
Брюсу вновь стало не по себе. Он занимался реставрацией чужих домов, в то время как дом его родителей разваливался в буквальном смысле по частям. Ему просто необходимо предпринять что-либо для его восстановления здания и его интерьера и уговорить отца переехать к нему хотя бы на время ремонта.
Брюс прошел в весьма зашарпанную и увядавшую гостиную. Эван уже разливал виски в два стакана и, отставив бутылку, любезно предложил один стакан с янтарного цвета напитком Брюсу, а второй взял сам.
– Не рановато ли мы начинаем? – спросил Брюс, с укором посмотрев на отца.
Эван только улыбнулся и сделал глоток, даже не поморщившись, словно в стакане был яблочный сок, а не сорокаградусный алкогольный напиток.
– Как ты вообще поживаешь, па? – спросил Брюс, присаживаясь на диван и с тревогой глядя на своего старика. За полгода, что он не видел его, Брюсу показалось, что отец несколько сдал: похудел, на лице прибавилось морщин, а некогда ярко-голубые глаза потускнели и стали блекло-серыми.
– Как сам видишь, – ответил Эван, пожимая плечами, – конечно, с тех пор как твоя мать покинула меня, жизнь потеряла для меня краски, но я держусь, сынок. Не к чему печалиться о таком старике, как я. Я прожил хорошую жизнь. Лучше расскажи, как у тебя дела.
Эван всегда уходил от разговоров о себе, когда это казалось возможным. Он не любил такие темы, поскольку они были неразрывно связаны с его отошедшей в мир иной женой Лизой, о чьей смерти он и сейчас старался не слишком часто говорить, дабы не бередить так и не зажившую рану в своем сердце. Ему проще было представить, что Лиза просто уехала в долгое путешествие и в скором времени вернется. В такое верилось легче, нежели в смерть и в то, что он больше никогда ее не увидит.
Понимая состояние отца, Брюс вкратце рассказал ему о своей жизни в Стратфорде, друзьях и знакомых, а также о недавних проблемах с машиной. Разговоры на автомобильную тему всегда сближали обоих мужчин и, заговорившись, они даже не заметили, как в дверях гостиной появилась Виктория.
– Кхм-кхм… добрый день, – неуверенно поздоровалась Вика, смущенно переводя взгляд с Брюса на Эвана.
Мужчины резко подскочили и Брюс, тут же направившись к Виктории, взял ее за руку и подвел к отцу.
– Па, это Виктория, – представил он ее старику.
– Эван Бухан к вашим услугам, – весьма галантно представился отец Брюса и протянул руку Вике для рукопожатия.
Так уж случилось, что шотландский акцент довольно сильно отличается от британского, и неподготовленному человеку шотландская речь может показаться весьма непонятной, что и случилось с Викторией. Сообразив только, как зовут отца Брюса, она беспомощно посмотрела на обоих мужчин и машинально пожала руку Эвана.
– Не хотите ли виски? Брюс сказал, что вас укачало. Уже полегчало? – вежливо поинтересовался Эван, но из его слов Вика разобрала только «виски» и «Брюс». Девушка вновь растерянно посмотрела на Брюса, ища поддержки.
– Па, думаю, Вика еще не привыкла к твоему шотландскому выговору. Дай ей время. Вика, папа спрашивает, не хочешь ли ты виски?
– Я бы не отказалась, – запинаясь сказала Вика с жутким русским акцентом. Конечно, девушка и до этого говорила неидеально и даже с небольшими ошибками, но от легкого испуга и переживаний все знания в ее голове куда-то улетучились, а правильное произношение английских слов и вовсе оказалось забытым.
На Эвана же беспомощность Виктории произвела совершенно обратное, чарующее действие и он, широко улыбнувшись, указал девушке на высокий дубовый стул с бархатной отделкой, после чего пошел к серванту за третьим стаканом.
Красная, как помидор, Вика села на стул и умоляюще посмотрела на Брюса, на что мужчина только весело подмигнул ей.
– Прошу, – сказал Эван Вике, протягивая ей наполненный чуть ли не до краев стакан.
– Спасибо, – поблагодарила Вика, в ужасе глядя на изрядную порцию виски, которую ей предложили.
– Папа, наверное, думает, что, подпоив тебя, заставит понимать его. Что ж, может быть, он и прав, – сказал Брюс, улыбаясь.
На некоторое время в гостиной воцарилось молчание и слышалось только тиканье больших настенных часов, висевших над камином. Виктории хотелось нарушить тишину, но в присутствии Эвана, с хитрым прищуром рассматривавшего ее, девушке вдруг стало стыдно за свой английский.
– Что ж, – в конечном счете сказал Эван, насмотревшись на Викторию и встав, потирая руки, – думаю, что вы проголодались. Я взял на себя смелось побеспокоиться о еде и вчера заказал готовые блюда из Вейтроуз. Осталось только разогреть их.
Видимо, виски все же оказали свое действие, потому что на этот раз Виктория уловила ход мыслей мистера Бухана и даже скромно вызвалась помочь ему на кухне. Старик радостно согласился, а Брюс сообщил, что он пока перенесет вещи из машины в спальню, после чего удалился.
Вика с грустью посмотрела ему в след, но на лице у нее все же играла легкая улыбка, на которую не мог насмотреться мистер Бухан старший.
– Думаю, что стоит перейти на кухню. Берите свой недопитый виски и следуйте за мной.
Виктория догадалась, что от нее хотел Эван, и последовала за ним в кухню, которая оказалась довольно маленькой для такого большого дома и весьма старомодной. Ни о какой микроволновой печи, тостере или электрическом чайнике здесь и речи не шло. Однако холодильник и плита с духовкой (правда, весьма старая, купленная, вероятно, еще в 80-х годах прошлого века) все же имелись. Эван, открыв холодильник, начал доставать оттуда продукты и выкладывать их на стол. Старик действительно основательно подготовился к приезду молодых людей и купил столько еды, сколько им втроем не съесть и за несколько дней.
– Я не знал, что вы любите, поэтому взял побольше всего, – улыбаясь, сказал Эван, глядя на Вику.
Вика, отпив еще немного виски для смелости, ответила:
– Я ем все. Не стоило так беспокоиться. Давайте решим, что мы станем есть сегодня.
К ее удивлению и облегчению, сорвавшиеся с ее губ слова звучали правильно и весьма понятно. Девушка слега расслабилась и мысленно поблагодарила мистера Бухана за виски, после чего перешла к ревизии продуктов. На столе перед ней лежала целая курица, мясной рулет, свиные ребрышки, несколько видов салата, три вида десерта, различные сырные и мясные закуски, а также огромное количество свежих овощей и фруктов.
– Как на счет курицы и вот этих двух салатов? – спросила Вика.
– Отлично. Курица уже нафаршированная. Ее нужно только запечь в духовке. Давайте, я покажу вам, как ею пользоваться, – предложил старик и принялся за разъяснение устройства его кухни. Вика слушала внимательно, пытаясь понять и вникнуть в каждое его слово, но как бы она ни старалась, некоторые слова оставались для нее загадками. Тем не менее пользоваться старомодной кухонной техникой оказалось для нее не в новинку, поскольку у ее бабушки под Смоленском, где она в детстве частенько проводила лето, имелась также весьма старенькая плита.
Освоившись на кухне, Вика с головой ушла в приготовление и сервировку обеда. Она также решила сделать несколько свежих салатов и Эван, оставив ее одну в полной уверенности, что девушка справится, решил проверить как дела у сына.
Сначала он вышел на улицу, но Брюса там не застал. Решив, что Брюс поднялся к себе в спальню, старик поспешил на второй этаж. Ему не терпелось сказать Брюсу, какая Виктория красавица и что он весьма одобряет его выбор. Оказавшись на втором этаже, Эван заглянул в спальню, где по всей видимости Брюс заночует. В этой комнате он всегда останавливался в детстве. Увидев, что не распакованные вещи стоят на полу комнаты, но самого Брюса в ней нет, старик вышел в коридор и пошел вперед, думая, куда мог подеваться Брюс.
Его сына не оказалась ни в одной из комнат второго этажа и, только дойдя до конца коридора, Эван заметил, что люк, ведущий на чердак открыт, а невысокая стремянка стоит под зиявшим в потолке отверстием.
– Брюс, сынок! Ты там? – крикнул Эван, встав под открытый люк. Сам он забраться наверх уже не мог, так как со стремянки, не доходившей даже до потолка, можно было попасть на чердак, только подтянув себя вверх руками, что являлось для старика невыполнимым в силу его возраста.
– Да, пап. Сейчас спущусь, – раздалось сверху и в люке показалось довольное, но слегка испачканное пылью лицо Брюса.
Мужчина легко спустился с чердака на стремянку и также просто спрыгнул с нее, оказавшись нос к носу со своим отцом.
– Что ты там забыл? Никто не лазил туда вот уже столько лет! – недоумевая, спросил Эван.
– Я искал вот это, – ответил Брюс, протянув отцу толстую книгу в кожаном переплете.
– Ох, да это же старый семейный альбом твоей матери, – удивился Эван, открыв книгу и начав листать ее толстые страницы с прикреплёнными на них старыми желтоватыми фотоснимками.
– Да, знаю. Я рассказывал Вике о нашей семье и обещал показать ей некоторые старые фото, а также родовое дерево.
– О, нет! Бедная девочка! Ты что, собираешься докучать ей рассказами о своем родстве с королем Брюсом и битве твоего пра-пра-пра-черт-знает-сколько-пра дедушки при Каллодене?
– А что тут такого? Это ведь интересно… – начал оправдываться Брюс, краснея. История его рода всегда казалась ему крайне увлекательной, а его мать с детства подпитывала этот интерес различными семейными преданиями, большинство из которых по глубокому разумению Эвана она придумывала сама и на ходу.
– Брюс, скучные истории и семейные фото – не лучший способ произвести впечатление на даму. Уж поверь моему опыту. Даже я в твои годы не делал таких глупостей. Лучше своди ее в паб или прогуляйтесь по холмам. Это куда веселее разглядывания старых бумаг.
Брюс вздохнул. Он знал, что отец не поймет его рвения поведать Виктории историю его семьи. Возможно, это связано с тем, что у самого Эвана семьи никогда не было, и он даже не знал, кто его родители, поскольку все свое сознательное детство и юность провел в детском приюте. Ходили разные слухи о том, как он попал туда, но точно ему никто не смог бы сказать. На континенте шла война, и ни у кого не было ни желания, ни времени отследить, откуда в приюте возле Абердина появился маленький Эван.
– Я подумаю над твоим предложением, – ответил Брюс и, прижав альбом к груди, отправился к себе в спальню, намереваясь рассказать некоторые из семейных историй, которые он знал, Вике перед сном.
Эван несколько помрачнел и только покачал головой в след уходившему сыну.
Поздний обед прошел просто чудесно. Вика, слегка навеселе после выпитого на голодный желудок виски, выглядела весьма веселой и почти полностью перестала запинаться, отвечая на вопросы Эвана, коих сыпалось на нее довольно много. Старик задал ей около десятка, а то и больше вопросов о России, о ее родном Санкт-Петербурге, а также о ее семье и жизни в далекой и незнакомой для него стране. Иногда, когда Вика не до конца понимала вопрос Эвана, старавшегося итак говорить, как можно медленнее и четче, Брюс приходил на выручку девушке и переводил шотландский диалект или акцент на классический английский.
За такой беседой и прошло часа полтора, в течение которых все тарелки оказались подчищенными, а бутылка виски мистера Бухана почти опустевшей. Встав из-за стола, желая помочь Эвану отнести остатки обеда и грязную посуду на кухню, Вика поняла, что ее немного шатает после выпитого, а ноги сделались слегка ватными.
– Ох, кажется, я съела и выпила через чур много, – сказала она, вновь присаживаясь на стул.
– Может, вам стоит пройтись? Дождя пока нет, – предложил Эван, – а я пока приберу здесь.
– Это не совсем честно по отношению к вам. Давайте, я помогу, – предложила Вика.
– Брюс, бери свою девушку и сходите проветриться, – улыбаясь, сказал старик сыну, – и не беспокойтесь за меня. Я всего лишь отнесу посуду в раковину, а мытье оставлю для вас двоих.
Эван лукаво подмигнул молодым. Брюс рассмеялся и, встав, предложил Вике руку. Девушка, все еще чувствуя себя неловко от того, что перебрала с алкоголем, а теперь оставляет Эвана одного, все же встала и, приняв руку Брюса, последовала за ним из кухни.
Накинув теплую одежду, они вышли из дома, и холодный, сырой воздух почти тут же привел девушку в чувства. От приятного опьянения и сонливости не осталось и следа. Ей тут же стало зябко, и она всем телом прижалась к Брюсу.
– Мы надолго? – спросила она, надеясь услышать, что прогулка окажется весьма короткой.
