Анна Штерн
Загадка шотландского браслета
– А где оно заканчивается? – растерянно спросила Виктория, понимая, что противоположного берега отсюда не видно.
– Вон за теми холмами. Отсюда ты не увидишь.
– Это невероятно прекрасно. И тут так тихо! Ты только послушай. Не машин, не людей…Только голоса птиц и блеяние овец. Поразительно.
– Не жалеешь, что мы все же поднялись сюда? – спросил ее мужчина, обняв со спины и закрыв тем самым от ветра.
– Ты что!? Я никогда ничего более красивого в жизни не видела! Знаешь, я бы могла остаться тут навсегда.
– Прям-таки навсегда? – шутливо переспросил Брюс, – и чтобы ты тут делала?
– Не знаю. Любовалась бы этой красотой двадцать четыре часа в сутки. Правда, Брюс, я в восторге! Спасибо, что привез меня в Шотландию и показал это удивительное место.
Сказав это, Виктория обернулась и крепко, со всей страстью на какую в тот момент была способна, поцеловала Брюса. Мужчина ответил на поцелуй и какое-то время они стояли обнявшись так плотно, словно стали одним целым.
– Готова к спуску? – немного охрипшим от желания голосом спросил Брюс.
– А нам обязательно так скоро уходить отсюда?
Девушка ощущала приятное головокружение после поцелуя и пока что ей явно не хотелось покидать вершину холма.
– Ну, если ты хочешь промокнуть, то можно еще постоять и полюбоваться пейзажами, – ответил Брюс, указав рукой на приближавшуюся к ним темную тучу, явно нацеленную на то, чтобы оросить все под собой холодным дождем.
– Я не заметила ее, когда мы поднимались, – тревожно сказала Вика, уже устремившаяся за начавшим спуск Брюсом.
– А ее и не было. Просто холм и озеро услышали твое недовольство и решили отомстить.
– Не смешно! У нас ведь нет с собой сменной одежды.
– Что поделать. В Шотландии нужно всегда быть готовым к дождю. Давай, я тебе помогу.
Спуск давался девушке куда легче подъема и за минут пятнадцать они с Брюсом проделали половину маршрута, но тут все же пошел дождь. Все началось с небольшой мороси, которую даже и дождем язык не поворачивался назвать. Казалось, что воздух попросту переполнен влагой, оседавшей на одежде и лицах Брюса и Вики. Однако очень скоро начало моросить куда сильнее, а за считанные секунды моросящий дождь перешел в ливень, спасения от которого просто не было.
Верхняя одежда намокла в два счета и куртка, ставшая весьма тяжелой от воды, тянула Викторию к земле. Джинсы же, плотно облепившие ее ноги, не давали им нормально сгибаться, чем сильно осложняли движение по размытой дороге. Все это привело к тому, что девушка два раза растянулась на земле и перепачкалась с головы до ног. Брюс едва сдерживал смех, старясь не смотреть на Вику. Девушка явно чувствовала себя неловко в таком виде, но мужчине ее мокрый и грязный вид казался очень чувственным и все, чего ему хотелось, так это повалить девушку где-нибудь в расщелине на холме и овладеть ею. Тем не менее он прекрасно понимал, что замерзшей и уставшей Виктории такая идея вряд ли придется по вкусу и продолжал идти вперед, временами останавливаясь, чтобы помочь девушке спуститься. Его самого совсем не заботила мокрая одежда, да и холода он почти не ощущал, так как продолжал энергично двигаться, однако, мысль о термосе с теплым чаем все же грела и подбадривала его.
– Я просто не верю, что мы сделали это! – сама не понимая то ли с радостью, то ли с облегчением сказала Вика, забравшись наконец на заднее сидение автомобиля Брюса.
Девушка поспешила снять с себя мокрую куртку, насквозь промокшие ботинки и кое-как стянула джинсы, ставшие почти что ее второй кожей.
– Я включу обогреватель на полную мощность. Перебирайся сюда, – позвал ее мужчина, снявшийся с себя только крутку и ботинки, но не мокрые брюки.
Виктория охотно последовала его совету и вскоре сидела рядом, грея руки в горячем потоке воздуха, исходившем из обогревателя.
– Ммм… как хорошо, – чуть ли не застонала она.
– Чай? – предложил ей Брюс, уже выпив чашку согревающего и успокаивающего напитка.
– С удовольствием.
Вика вязла кружку и чуть ли не залпом осушила ее, не взирая на то, что напиток был горячим.
– Ох, да там алкоголь! – с удивлением заметила она.
– Да, я знаю. Это Эван добавил в чай капельку виски.
– Но ты же за рулем!
– После небольшой порции алкоголя у нас разрешается садиться за руль. Да и потом ты тут много полиции видела? Или вообще других автомобилей?
– Нет, но все же. У нас в России вообще нельзя ни капли в рот брать перед поездкой на автомобиле.
– Ну, мы не в России, – отозвался Брюс, пристально смотревший на Вику, – знаешь, ты такая сексуальная в этом свитере и одних трусиках, и с мокрыми волосами. Что если нам?…
Мужчина уже наклонился к девушке, но она, засмеявшись, немного отодвинулась от него.
– Помнится, кое-кто обещал мне рассказ о той девушке на фото.
Снимок на протяжении всего дня не выходил из головы Вики, и ей ужасно хотелось расспросить о нем Брюса, но из-за подъема говорить было сложно, а затем дождь полностью отбил охоту к общению. Сейчас же, согреваясь, девушка желала услышать историю, хотя мысль о том, чтобы придаться любви также посещала ее. Но общественная парковка, куда в любой момент мог кто-нибудь приехать, несколько останавливала ее и охлаждала пыл.
– Да-да, но может переберёмся на заднее сиденье? – предложил Брюс, по-прежнему настроенный по-боевому.
– Здесь теплее. Давай, рассказывай.
– Я знаю отличный способ согреться. Тебе понравится, вот увидишь!
– Брюс! – запротестовала Вика, в то же время смеясь.
– Ладно, ладно, – ответил мужчина, отстраняясь от девушки и наливая себе еще чаю.
– Сразу скажу, что история не из приятных и, надеюсь, никак не повлияет на твое отношение к браслету. В конце концов, это всего лишь украшение, не имеющее ничего общего со случившемся, – начал Брюс, отстраненно глядя вдаль, словно видя где-то на горизонте, над серым из-за стены дождя озером, события прошлого.
Рассказ занял около двадцати минут, в течение которых Вика хранила молчание и с каждой минутой становилась все бледнее, несмотря на то, что в машине стояла жара, и даже волосы девушки успели высохнуть. Закончив говорить Брюс оторвал наконец взгляд от горизонта и посмотрел на Викторию, сидевшую, словно статуя, и смотревшую вперед ничего невидящими глазами.
– Эй, милая, ты в порядке? – спросил мужчина, заботливо обняв девушку рукой.
Вика слегка вздрогнула от его прикосновения и, выйдя из оцепенения, повернулась к Брюсу и буквально выдавила из себя улыбку, поскольку улыбаться ей в тот момент совсем не хотелось.
– Да, все хорошо. Может, поедем назад?
– Как скажешь, – удивленно отозвался Брюс и, отодвинувшись от девушки, завел двигатель автомобиля, – я бы предложил заехать в паб неподалеку отсюда и перекусить чего-нибудь горяченького, но вряд ли ты захочешь вновь влезать в свои мокрые джинсы.
– Ты прав. Так что давай поедем домой. Уверена, что смогу приготовить что-нибудь из продуктов, которые купил твой отец, – ответила Вика, продолжавшая находиться в несколько подваленном настроении от рассказа мужчины.
Девушка сама не могла толком понять, что ее так расстроило: печальная судьба дальней родственницы Брюса или же тот факт, что Брюс скрыл от нее историю владелицы браслета. Узнав всю правду о том, как погибли люди, связанные с ним, Виктория уже совсем не жаждала продолжать носить это украшение каждый день. Возможно, по особым случаям, но не ежедневно. Смотреть на эту вещь и думать о мрачных событиях прошлого Вике вовсе не хотелось. В целом девушка спокойно и даже хорошо относилась к винтажным и старинным вещам, но теперь она понимала, что ее нейтральное отношение к ним объяснялось тем, что она просто не знала истории их происхождения, не слышала ничего о бывших владельцах и о том, как сложились их жизни.
Всегда отвергавшая различные суеверия и приметы по дороге к дому Эвана девушка думала, а не может ли браслет принести ей неудачу? Сглазить? Испортить карму? Вика сама точно не понимала, что значат эти выражения, однако, она их часто слышала от знакомых.
«Да и вообще, почему он подарил его мне?», – рассуждала про себя Виктория, настолько уйдя в свои мысли, что даже забыла о недавнем беспокойстве по поводу укачивания, – «неужели он думает, что это романтично? После всего случившегося с первой владелицей браслета? Его мать нечасто носила браслет. Видимо, и она относилась к нему с осторожностью. Все это странно. Брюс мог бы сразу рассказать мне историю этого украшения, а не утаивать ее от меня».
Несколько обидевшись на мужчину, девушка задумалась о той черной тени, что она видела в доме Брюса в Стратфорде. Тогда ей в первый раз на ум пришла мысль о возможной связи браслета и черной фигуры.
– Вот мы и приехали, – прервал Брюс мысли девушки, свернув на дорогу, ведущую к дому его отца, – ты как-то притихла. Все хорошо?
– Да, все замечательно, – ответила Виктория, – просто я замерзла. Надеюсь, что не заболею.
– Ничего, папин виски тебя вылечит. Я сейчас припаркуюсь и схожу наверх – принесу тебе сухие штаны и ботинки, чтобы ты могла дойти до дома.
– Не беспокойся. Я так добегу.
– Без ботинок и брюк? Ты в своем уме? – удивился Брюс.
– На улице не так холодно. Я просто натяну ботинки и быстро добегу до дома, а там на второй этаж и в горячий душ, – пояснила Вика.
Брюс только покачал головой. Заглушив двигатель, он вышел из машины и направился прямо к двери со стороны Вики. Девушка, занятая поиском своих ботинок, закинутых под сиденье, не сразу заметила Брюса, подошедшего к ней, а лишь когда он, приоткрыв дверь, впустил струю холодного воздуха в салон.
– Я просто ищу свои ботинки, – объяснила она, – пару секунд.
Но Брюс, нагнувшись к девушке, подсунул ей руки под спину и колени.
– Держись за меня, красавица, – сказал он, улыбнувшись, и вытащил девушку из салона.
Крепко прижав Викторию к себе, он так быстро, как мог направился к дому.
– Не стоило, – с любовью в голосе сказала Вика, тронутая его заботой и уже забывшая о браслете.
– Мне вовсе не хотелось, чтобы ты шла по улице в мокрой обуви. Так, помоги мне открыть дверь.
Брюс немного наклонился вперед, давая Виктории возможность ухватиться за входную ручку двери.
– Дальше я сама, – сказала Вика, намереваясь спрыгнуть с рук мужчины, но Брюс понес ее вверх по лестнице.
– Не беспокойся, мне не впервой подниматься с тобой на руках.
– После таких слов я чувствую себя просто-напросто недотепой и развалюхой, – смеясь, сказала Вика и поцеловала мужчину в щеку.
Брюс отнес девушку в спальню и, оставив там, спустился вниз, чтобы забрать мокрые вещи из машины, которые он тут же развесил у камина, растопленного Эваном после завтрака. Сам Эван тихонько дремал в кресле в гостиной. На его груди все еще лежала газета, которую он, видимо, читал до того, как уснуть. Решив не будить отца, Брюс поднялся наверх, но Викторию в спальне не застал. Стянув с себя джемпер (от мокрых брюк и носков он избавился еще в гостиной), мужчина в одном нижнем белье направился к ванной комнате, намереваясь принять горячий душ. Он думал, что Виктория уже закончила греться под теплыми струями воды и с готовностью уступит ему место.
Подойдя к двери, мужчина постучал.
– Брюс? – услышал он голос Вики сквозь шум лившейся воды.
– А кто еще?! Можно зайти? – спросил он.
– Да.
Зайдя в ванную комнату, Брюс увидел силуэт девушки за кремового цвета занавеской для душа. Недолго думая, он избавился от лишних предметов одежды и, отодвинув шторку, шагнул прямо под душ и встал позади Виктории.
– Что ты делаешь? – удивилась девушка, но в ее глазах зажглись яркие искорки, которые Брюс так любил.
– Ничего. Хочу согреться, да и тебе решил спинку потереть. Давай сюда губку.
– Но твой отец… – начала Виктория, но тут же передала Брюсу мочалку, которую только что держала в руках.
– Не беспокойся. Он спит в гостиной возле камина.
– Ммм… – только и смогла сказать Виктория, когда руки мужчины начали ласкать ее тело и водить по нему мягкой мочалкой. Девушка уперлась руками в стену и закрыла глаза от удовольствия, полностью погрузившись в потоки наслаждения, которые несли ласки Брюса и теплые струи воды. Поглаживая мужчины вскоре переросли в более страстные ласки, а его желание наконец взяло верх над остальными чувствами.
На этот раз любовный акт Брюса и Вики показался обоим несколько коротким, но в то же время очень долгожданным, ведь они оба думали об этом еще возле холма. Расслабленные после любви и распаренные теплой водой, они неспешно вышли из душа, и Брюс помог девушке вытереться. Виктория чувствовала себя такой усталой и сонной, что еле стояла на ногах и, прижавшись ко все еще мокрой груди Брюса, сказала:
– Я, наверное, подремлю часок-другой. Ты меня сегодня просто загонял.
– Погоди, я провожу тебя до спальни.
Брюс накинул на плечи девушки халат, а сам обвязал бедра полотенцем. Придерживая Викторию за талию, он повел зевающую россиянку в спальню, где уложил в кровать, точно ребенка, не забыв также подвернуть одеяло и закрыть шторы.
Сам же, одев сухие вещи, спустился вниз, намереваясь приготовить себе чаю, а также состряпать что-нибудь простое на обед. Его отец продолжал дремать возле камина и, взглянув на столик перед стариком, Брюс понял, что причиной сна Эвана помимо жаркого камина явился и виски, недопитый стакан с которым стоял перед ним. Покачав голой, Брюс взял стакан и пошел на кухню, где ему открылся вид на гору грязной посуды с завтрака.
Мужчина не питал особой любви к работе по дому, будь то уборка, стирка, глажка, приготовление еды или мытье посуды, но за неимением посудомоечной машины ему все же пришлось закатить рукава и приняться за грязные тарелки.
Увлекшись процессом, Брюс не заметил, как на кухне вдруг резко потемнело, словно и так тусклое зимнее солнце закрыла собой темная туча, однако, погода оказалась тут не при чем. Из вентиляционной шахты, проделанной в стене над входом в кухню, начал просачиваться темный туман, который и заполнил собой все пространство кухни. Туман не был плотным и напоминал черный дым, но запаха при этом не имел. Темная масса не рассеивалась, но и не концентрировалась, превращаясь в фигуру, как в прошлый раз, а просто висела в воздухе, словно ожидая, пока Брюс ее заметит.
Мужчина же, напевая себе под нос старую рождественскую песенку, не обращал ни на что внимания. Закончив с посудой, он вытер руки о полотенце и, набрав в чайник воды, поставил его на плиту, после чего повернулся, чтобы подойти к холодильнику и посмотреть, чем можно перекусить, но застыл, как истукан, перед темным облаком, заполнившим собой всю кухню.
– Что за…? – сказал вслух Брюс и его тут же посетила мысль о засоренном дымоходе, но он не успел закончить свое умозаключение, поскольку туманная масса ринулась на него и, окутав мужчину с головы до ног, начала медленно вращаться вокруг Брюса, напоминая торнадо, готовое засосать его.
На мужчину навалилась усталость, и он закрыл глаза. Брюсу почудилось, что он погрузился в сон или некое забытье, но длилось это всего несколько секунд. После чего он словно очнулся и, открыв глаза, огляделся по сторонам. Кухня выглядела как обычно: никакого дыма и в помине не было.
«Наверное, я слишком быстро повернулся и из-за этого в глазах потемнело, как иногда случается, если резко встать с кровати», – подумал про себя Брюс и выключил плиту, решив отказаться от чая, а затем направился к выходу из кухни, намереваясь подняться наверх к Виктории. Мужчина сам не понимал, зачем ему вдруг понадобилось увидеть девушку, ведь она только легла поспать, но какая-то неимоверная сила тянула его к ней. На ватных ногах он поднялся по лестнице и, дойдя до двери спальни, остановился. Брюс пытался навести порядок у себя в голове, сосредоточиться, но мысли продолжали путаться, а различные эмоции и чувства переполняли его.
Зайдя наконец в темную спальню, мужчина повернул ключ в дверях, закрыв тем самым дверь, чего он раньше никогда не делал. Приблизившись к Виктории, мирно лежавшей на боку, мужчина начал снимать с себя одежду. Пальцы не слушались его и несколько пуговиц от рубашки полетели на пол, а вслед на ними и сама рубашка, а также оставшиеся вещи.
Нагой он сел на кровать рядом с Викой и посмотрел на девушку. Она выглядела как никогда прекрасной, и желание вновь переполнило мужчину, а кровь, казалось, побежала по его венам быстрее обычного. Забравшись под одеяло и прижавшись к девушке, он начал гладить, целовать и ласкать ее тело с жадностью, страстью и резкостью, какие раньше ему были не присущи.
– Брюс, что ты делаешь? – сонно спросила разбуженная Вика, но мужчина ничего ей не ответил, только перевернув на спину, лег на нее.
– Что с тобой такое? – удивилась Вика. Она не противилась сексу, но такое поведение мужчины показалось ей странным, тем более, что они буквально только что занимались любовью в душе.
Брюс продолжал молчать, и только его неистовая страсть перерастала в нечто большее, что испугало Викторию. Крепко сжав девушку, мужчина наслаждался обладанием ею и никак не мог насытиться. Его желание начало пугать и самого Брюса: ему вдруг захотелось связать Вику, сжать ею так, чтобы ей стало больно, услышать ее мольбы о пощаде. Однако мужчина сдержался и не позволил животному влечению взять верх над рассудком.
Достигнув кульминации, он слез с девушки и, перевернувшись на спину, почти тотчас же уснул. Виктория же, ошарашенная и обеспокоенная, продолжала лежать рядом. Девушка смотрела в потолок, а из ее глаз вдруг медленно потекли слезы. Ей совсем не понравилось то, каким был Брюс с ней на этот раз. Словно он хотел наказать ее за что-то, но она ведь ничего не сделала! «А что, если это и есть настоящий Брюс Бухан? – нервно подумала Виктория, – жестокий и неуправляемый, готовый использовать мое тело как ему заблагорассудиться? Возможно, меня все же правильно предупреждали родные, что не стоит связываться с незнакомым иностранцем…»
С такими мыслями девушка встала с постели и подошла к туалетному столику. Спать ей совсем расхотелось, а все тело ныло и болело после «ласок» Брюса. Присев и включив ночник, Вика посмотрела на себя в зеркало и, найдя себя весьма взлохмаченной, начала приводить волосы в порядок. Причесавшись и слегка накрасившись, Вика уже хотела по привычке надеть браслет, но стоило ей дотронуться до украшения, как рука девушки застыла.
– Нет, – тихо сказала она самой себе, – не сегодня.
Встав из-за столика, Вика оделась и, перед тем как выйти из спальни, еще раз взглянула на спящего Брюса. Покачав головой и решив пока что не поднимать эту тему и посмотреть, как станут развиваться их отношения дальше, девушка вышла из комнаты.
Стоило ее шагам раздаться на лестнице, Брюс перевернулся на спину и слегка приоткрыл рот, как это иногда случается у спящих людей. Изо рта мужчины начала подниматься темная масса. Туман выходил из тела Брюса и заполнял собой пространство над кроватью. Когда последние темные клочки тумана покинули рот мужчины, масса начала приобретать форму: ту же самую, что она до этого уже приобретала в этой же спальне. Темный туман превратился в совершенно чёрного непропорционально долговязого мужчину. Однако теперь его конечности, казавшиеся тощими в первый раз, стали крепче, а на лице, не смотря на черноту из которой оно состояло, вырисовывались едва различимые черты.
Темная сущность прошлась по комнате и, дойдя до шкафа, где висела одежда Брюса и Виктории, попробовала взяться за его ручку, но черные руки прошли сквозь металл. Поняв, что у нее еще не так много сил, как она думала, сущность развернулась и подошла к вентиляционной решетке, расположенной недалеко от кровати, где спал Брюс. Встав рядом с решеткой, фигура начала распадаться, вновь превращаясь в туман. Когда последние очертания сущности полностью размылись, туман начал просачиваться в вентиляционное отверстие и очень скоро полностью исчез в нем. В комнате ничто больше не напоминало о недавнем присутствии здесь потусторонних сил, но откуда-то из вентиляционных шахт старого дома донеслось лишь одно слово, произнесенное низких хриплым голосом: «скоро».
Глава 10.
Открыв глаза, Брюс какое-то время не мог сообразить, где находится. Вспомнив, что гостит у отца, Брюс догадался, что лежит в своей постели на втором этаже дома, но где же Виктория? В комнате совсем стемнело и, нашарив рукой настольную лампу, стоявшую на прикроватном столике, Брюс включил ее, осветив комнату хоть немного. Присев на кровати, мужчина провел рукой по волосам, силясь вспомнить, как он тут оказался, но так и не смог этого сделать. Он помнил, что оставил Викторию спящей в комнате, после чего спустился вниз и пошел на кухню, а дальше – провал. Обнаружив свою скомканную одежду на полу, Брюс растерялся еще больше. Он уже хотел надеть рубашку, поднятую с пола, но заметил отсутствие на ней нескольких пуговиц.
«Что за дела?!», – тихо прошептал мужчина и перевел взгляд на часы, после чего удивился еще больше. Стрелки на часах показывали без пятнадцати одиннадцать вечера. Вернулись домой они примерно в полчетвертого. Получалось, что Брюс проспал около семи часов. Мужчина не помнил, чтобы он притрагивался к отцовскому виски, что могло бы объяснить столь длительный сон, как не мог понять и того, почему Виктория до сих пор не разбудила его.
Решительно встав с кровати, мужчина направился к шкафу за новой одеждой, намереваясь как можно быстрее спуститься вниз. Брюса раздирали противоречивые мысли и чувства, словно где-то в глубинах его памяти события прошлых часов все-же отпечатались, причем отпечаток этот имел несколько скверный характер, но что точно произошло, он никак не мог вспомнить.
Уже спускаясь вниз по лестнице, он услышал переливчатый смех Виктории и низкий гогот своего отца. Успокоившись и решив, что все в порядке, уже более бодрым шагом Брюс преодолел последние ступеньки и зашел в гостиную. Однако стоило ему заявить о своем присутствии, как лицо Виктории из улыбавшегося и веселого сделалось строгим и сосредоточенным.
– Долго же ты спал, Брюс, – начал Эван, – мы уже поужинали, но тебе кое-что осталось. Можешь посмотреть на кухне.
Брюс и вправду хотел есть и при упоминании об ужине почувствовал сильный голод. Он ожидал, что всегда такая любезная и услужливая Виктория вызовется пойти с ним на кухню и хотя бы разогреет ему остатки еды, но девушка не шелохнулась. Она даже не смотрела на Брюса, устремив свой взгляд в стакан с виски, который она сжимала обеими руками, точно могла видеть в янтарном напитке что-то весьма примечательное.
Мужчина предположил, что, вероятно, девушка просто устала или, возможно, выпила лишнего и просто не хотела двигаться, поэтому, никак не выразив своего удивления, направился на кухню один. Найдя там оставшееся картофельное пюре, несколько сосисок и подливку, он сгрузил все в небольшую алюминиевую кастрюльку и поставил на огонь. Подумав, что пить алкоголь ему сегодня не стоит, он налил себе стакан молока и вновь вернулся к плите, не желая, чтобы его ужин подгорел.
Процесс подогрева на плите всегда занимал много времени, что немало раздражало Брюса, поэтому едва почувствовав, что картошка слегка потеплела, мужчина снял кастрюльку с огня и переложил ее содержимое в тарелку. По правде говоря, ему не терпелось вернуться в гостиную и присоединиться к общему разговору.
Взяв тарелку в одну руку и стакан в другую, Брюс вышел из кухни. В гостиной Брюс сразу же направилась к Виктории и сел рядом с ней. Девушка все также не смотрела на него, словно и не замечала и Брюс, проявив инициативу, чмокнул Викторию в щеку, положил руку ей на колено и спросил, как дела.
Девушка вздрогнула от его прикосновения, но руку не убрала. Она медленно подняла глаза на Брюса и, увидев их, у мужчины похолодело на душе. Взгляд девушки показался ему обиженным и пронзительным. Он еще никогда не увидел у Виктории такого выражения лица. Однако в противовес этому девушка мягко сказала:
– Все хорошо, но я устала. Пойду собираться ко сну.
– Все в порядке? – спросил обескураженный Брюс, не зная, что и думать.
Виктория кивнула, отставила стакан с едва тронутым виски на стол и, встав с дивана, пожелала спокойной ночи Эвану, после чего ушла, не обронив при этом ни слова.
Аппетит Брюса сразу куда-то пропал, и он начал вяло размазывать почти холодное пюре по тарелке.
– Как прогулка? – наконец прервал молчание Эван.
– А? – отозвался Брюс, полностью ушедший в свои мысли и прослушавший вопрос отца.
– Я спрашиваю, как прогулка? Виктории понравилось?
– Ах, да. Очень понравилось. Правда, она устала, и мы здорово промокли.
– Да, Виктория уже собрала ваши вещи, а сырая обувь все еще сохнет, как видишь, – сказал Эван, указывая на заляпанные грязью ботинки, стоявшие возле каминной решетки.
Брюс кивнул и вновь уткнулся носом в тарелку. Ему, конечно, хотелось узнать, о чем Эван разговаривал с Викторий до того, как он вошел в гостиную, и чем вызвано такое странное поведение девушки, но сдержался. В конец концов, ему ведь могло и показаться, а также она ведь действительно вымоталась за день. Возможно, не стоит удивляться ее реакции.
– Завтра Рождество. Ты хоть помнишь? – вновь обратился старик к сыну.
– Да, пап. Не волнуйся, про это я не забыл.
Брюс действительно помнил про праздник, а подарки для отца и Виктории хранил в своей дорожной сумке на самом ее дне под тёплыми джемперами и шерстяными носками. Отцу он купил красивый в кожаном переплете сборник стихов поэтов Шотландии. Книга была коллекционной и стоила немало, но зная любовь своего отца к поэзии, Брюс не удержался. Иногда его самого поражал романтизм, присущий Эвану, ведь всю свою жизнь тот проработал с цифрами в бухгалтерской компании, да и дома всегда проявлял себя, как человек сдержанный и ничуть не творческий, однако, это не мешало ему зачитываться перед сном стихами и балладами, а также посещать различные концерты, где барды играли музыку в стиле фолк.
Брюс не знал, захочет ли девушка вновь получить ювелирное украшение в подарок, поэтому решил выбрать кое-что другое и остановился на прелестном небольшом кожаном портфеле коричневого цвета. Его изготовили специально для Брюса в Кембридже и на внутренней стороне добавили тиснение: "От Брюса любимой Виктории. Для твоих новых начинаний и важных дел. Рождество 2018». Мужчина надеялся, что деловой портфель понравится девушке, ведь они так часто беседовали с ней о ее дальнейших планах в отношении карьеры и возможного развития собственного дела.
– Я, вот, что подумал, сынок, – продолжил Эван, – может, купим и рождественскую ель? МакГрегоры в пяти милях отсюда торговали ими. Думаю, парочка деревьев у них еще осталась. Что скажешь? Виктории, наверняка, понравится такая идея, к тому же она сможет украсить ее старыми игрушками с чердака. Она мне сказала, что завтра не их Рождество, и ее семья отмечает этот праздник только в январе, но ей интересно посмотреть, как празднуем этот день мы.
Лицо Брюса тотчас просияло от новой идеи. И как он сам не додумался до этого?! Возможно, девушка заскучала в этой деревенской глуши с постоянно пропадавшим интернетом, что не давало ей толком общаться с близкими.
– Папа, это просто замечательная мысль! Спасибо тебе за нее! – радостно ответил Брюс, к которому внезапно вернулся аппетит, и он активно заработал вилкой с ножом.
– Нет проблем. Всегда к твоим услугам.
– Знаешь, что я завтра встану часов в шесть утра и сразу поеду к МакГрегорам за деревом, чтобы преподнести Виктории небольшой сюрприз. Если она проснется и не застанет меня дома, то скажи, что я отлучился в магазин.
– Но все магазины в милях двадцати отсюда завтра закрыты!
– А Виктория откуда об этом знает?! – подмигнул отцу Брюс.
– Хорошо, а я тогда займусь едой, – согласился отец, – и если Виктории станет скучно, то думаю, она мне с радостью поможет. Знаешь, она показалась мне сегодня какой-то грустной. Все в порядке?
– Да, – несколько неуверенно ответил Брюс, – она просто устала.
На этом разговоры о Виктории и предстоящем Рождестве закончились, и Брюс с отцом перешли к обсуждению последних новостей в стране, политики, а также, как это всегда случалось, автомобилей. В неспешном разговоре незаметно для обоих мужчин прошло немало времени и, когда стрелки на часах почти добрались до половины первого, Брюс, попрощавшись с отцом, поднялся наверх. Эван собирался еще немного посидеть перед камином в одиночестве, что уже не сильно удивило его сына.
Брюс зашел в спальню и тихо, как только мог, снял с себя одежду и подошел к кровати, где уже спала Виктория. Осторожно, чтобы не разбудить девушку, он лег рядом и, повернувшись на бок, вскоре уснул.
Услышав размеренное дыхание мужчины, Виктория открыла глаза. Все это время девушка не спала, а только лежала с закрытыми глазами, не шевелясь, дабы Брюс подумал, что она спит. Ей вовсе не хотелось вновь заниматься любовью с ним или даже говорить о чем-либо. Обида, закравшаяся к ней в душу, никуда не ушла, а только продолжала причинять девушке боль. В ту ночь ей отчаянно хотелось вернуться домой в свою питерскую квартирку и побыть какое-то время одной, но в привычной обстановке, а также поговорить с кем-то на родном языке. Ее совсем не волновало возведенное почти что в культ Рождество в Великобритании и, подумав о завтрашнем дне, девушка только тяжело вздохнула.
«Вот бы оказаться дома на Новый год, – думала Виктория, лежа в постели, – за пару дней до этого сходить с мамой и папой в магазин и закупить продуктов столько, словно мы собираемся накормить роту солдат. И потом весь день перед Новым годом заниматься приготовлением наших любимых блюд: салата оливье (какой же Новый Год без него!?), винегрета, мимозы, рулетиков из ветчины с сырно-чесночной начинкой, котлет по-киевски, жареного цыпленка, запечённой картошки с чесноком и многих других». При мыслях обо всех этих таких привычных и родных блюдах в животе у девушки заурчало, и она с тревогой посмотрела на Брюса, надеясь, что не разбудила его. Опасения девушки оказались излишними: мужчина спал, как убитый.
«А вечером, посмотрев ставший бессменной классикой фильм «Ирония судьбы или с легким паром», наевшись, а также прослушав новогоднее поздравление президента страны, открыть шипящее шампанское и чокнуться бокалами с родителями», – продолжала мечтать Виктория. После этого вся семья, прихватив с собой пару бутылок игристого, обычно шла на улицу, где собирались почти все жители дома, чтобы поздравить друг друга. Люди шли в ближайший парк, угощаясь шампанским и поздравляя всех с Новым годом, желая при этом всяческих благ. Неожиданно для самой себя девушка вдруг подумала о Кирилле: как он собирается отмечать Новый год и с кем? Виктория совсем не думала о нем все это время, и сама не поняла, почему вдруг его лицо так отчетливо всплыло у нее в памяти. Она не ощущала к нему ровным счетом ничего, и их прошлые отношения казались ей далеким сном, но именно в этот момент ей почему-то захотелось, чтобы он оказался рядом. С ним девушка чувствовала себя слабой и беззащитной, а он, казалось, всегда был готов прийти на помощь, как рыцарь в сияющих доспехах (вернее в дорогих брендовых одеждах). Брюс же каким-то образом заставлял Викторию чувствовать себя сильной и равной ему, и хоть ему было не занимать галантности, вежливости и заботы, девушка все же не ощущала его превосходства над собой. Конечно, это казалось замечательным, но с другой стороны, привыкшая к доминированию мужчин, Виктория пока еще так и не свыклась с эмансипированно настроенным обществом Европы, где партнерские отношения между мужчиной и женщиной стали нормой уже давно.
