Анна Штерн
Загадка шотландского браслета
Все это сильно нервировало Вику и, когда они уже почти подъехали к дому Эвана, девушку начала бить легкая дрожь.
«Тут что-то не так», – продолжала мучать себя сомнениями Виктория.
Заметив, что девушку слегка трясет, Брюс сбавил скорость и с тревогой в голосе спросил:
– Милая, с тобой все хорошо? Тебя знобит? Может, мне остановиться?
– Нет, – чуть помедлив с ответом, сказала Виктория, – езжай дальше. Наверное, я все же не полностью оправилась от шока.
– Но тебе нельзя нервничать. Давай, свернем назад. Я отвезу тебя в гостиницу, а в дом поеду сам. Так нам обоим будет спокойнее.
Поразмыслив над предложением Брюса, Вика согласилась. Ей, конечно, стало неловко за то, что мужчине придется разворачиваться и еще около часа ехать до ближайшего города, после чего, оставив ее в отеле, возвращаться к дому Эвана, но она ничего не могла с собой поделать. От одной мысли, что она вновь приблизится к месту, где случилось столько всего, кожа ее покрывалась мурашками.
«Нет, я не хочу вновь оказаться в доме Беатрис, – думала Виктория, – этот дом всегда принадлежал ей, равно, как и браслет».
Девушка ерзала в кресле, покусывала губы и при этом часто дышала. Все это так напугало Брюса, что он, забыв об ограничении скоростей, гнал по дороге, как сумасшедший, желая поскорее доставить любимую в гостиницу. Возможно, он и сам останется с ней в зависимости от ее состояния, а в дом съездит завтра. Брюс лишь хотел оценить ущерб, нанесенный пожаром, а также забрать некоторые документы, если их не уничтожил огонь. Задерживаться в доме Эвана ему самому никак не хотелось. Мужчине казалось, что он должен помнить события той ночи, но как он ни пытался напрячь голову, все оказывалось словно в тумане. Какие-то чужие образы вставали перед его мысленным взором: красивая, но очень злая девушка, чем-то внешне напоминавшая Викторию, и очень рассерженный на нее мужчина, который, вроде бы, даже пытался убить ее, но у него ничего не получилось. Брюс считал, что эти персонажи и события приснились ему, пока он находился в бреду под действием угарного газа, но что-то странное все же присутствовало в этих, пусть и далеких, воспоминаниях. Ему казалось, что на месте мужчины, пытавшегося убить девушку, был он сам, но как такое вообще возможно? Он никогда не поднял бы руку на женщину! «Все это бредни воспаленного разума», – вторил себе Брюс, пока вез Викторию в гостиницу. С одной стороны, ему хотелось поговорить об этом с девушкой, но с другой стороны, он боялся, что та может посчитать его сумасшедшим или просто посмеется над ним. С учетом того, что в их отношениях с недавнего времени появились некий разлад и легкое охлаждение, ему не хотелось усугублять ситуацию, и тем более тревожить Вику, находившуюся в положении. Возможно, оказавшись в доме отца, он бы смог что-то вспомнить о той ночи, что также отчасти манило его посетить дом сегодня же.
– Не жди чего-то очень комфортабельного. Боюсь, что отели в этом городе не из лучших, если они, конечно, вообще тут есть – предупредил Брюс Вику, когда они уже въехали в небольшой город, находившийся в шестидесяти милях от дома Эвана.
– Не переживай, это не столь важно, – ответила ему Виктория.
Мужчина ехал вдоль небольших в основном рядных домой. Фасады их обветшали, посерели. Создавалось ощущение, что большинство домов либо пустуют, либо их обитателям нет дела то того, как выглядело их жилище. Крупных магазинов Брюс также не заметил: только две небольшие продовольственные лавки говорили о том, что в этом городе можно купить еды. Скорее всего, местные ездили за покупками в другой город, расположенный чуть дальше. Брюс посещал этот небольшой тихий городок вместе с родителями будучи еще мальчишкой, но тогда это место не производило такого грустного впечатления. Вероятно, в городе и его окрестностях не стало работы, и большинство его жителей, в особенности молодежь, уехали из города.
– Я знаю, что в пабе часто держат несколько комнат для гостей. Ты не против, если мы остановимся над баром? Не исключено, что вечером шум станет доноситься снизу, но судя по тому, что мы уже проехали всю главную улицу и я не заметил ни одного отеля, это может быть нашим единственным шансом на ночлег.
– Паб вполне подойдет. По крайней мере, я не буду чувствовать себя в одиночестве, – постаралась поддержать Брюса Вика.
Мужчина кивнул и, сделав разворот в конце улицы, поехал прямо, намереваясь остановится возле паба «Красный петух», расположенного в начале дороги. Паб выглядел, как и все пабы в окрестностях: большое старинное здание с побеленными стенами, добротными деревянными подпорками и небольшими окошками с толстыми стеклами.
– Выглядит недурно, – сказала Вика, выйдя из машины и осмотревшись.
– Главное, чтобы у них нашлась комната для нас. Пойдем, узнаем, – ответил Брюс и, взяв Вику за руку, повел ее в паб.
Внутри пахло пивом и луком, но Вику не оттолкнул этот запах, а наоборот приободрил. «Это куда лучше, чем запах гари, с которым я бы столкнулась в доме Эвана», – подумала Виктория.
За барной стойкой сидело несколько человек, тут же обернувшихся, стоило Брюсу с Викой войти в помещение. Взгляды мужчин, попивавших пиво, тут же перешли на Вику, что не укрылось от Брюса. Крепче сжав руку девушки, он решительным шагом подошел к барной стойке и, обратившись к бармену, спросил:
– У вас не найдется комнаты на одну ночь?
Бармен, высокий рыжеволосый мужчина, глядя на Вику, ответил Брюсу:
– Найдется, почему же нет. Восемьдесят пять фунтов за ночь.
– Пойдет. Покажите комнату! – согласился Брюс, прекрасно понимая, что бармен сильно завысил цену за одну ночь в таком месте, вероятно, рассчитывая разжиться на несведущих путешественниках.
Бармен, насмотревшись на Вику, что крайне не понравилось Брюсу, наконец перевел свой взгляд на мужчину и, кивнув, крикнул:
– Хьюго! Где тебя черти носят?!
Откуда-то сзади показался долговязый паренек, отдаленно напоминавший бармена. Брюс с Викой догадались, что Хьюго, по всей видимости, являлся его сыном.
– Покажи этой милой паре комнату наверху.
Парень кивнул и, попросив Брюса и Вику следовать за ним наверх, повел молодых людей на второй этаж паба.
– Под вечер тут может быть шумно, но комната расположена не так близко от главного зала, – сказал парень, открыв дверь и впустив Брюса и Вику в небольшую комнату, где пахло сыростью.
– Оставьте нас на несколько минут одних, пожалуйста, – попросил Брюс, обратившись к юноше.
Последний, скользнув взглядом по стройной фигуре Вики, улыбнулся и, закрыв за собой дверь, удалился на первый этаж.
– Прости, что не могу предложить тебе ничего лучшего, – сказал Брюс.
Комната оказалась очень маленькой, с единственным небольшим окном и порванными занавесками, но в ней был собственный душ с туалетом, а также работающий радиатор, в чем Брюс сразу же убедился.
Мужчина не мог понять, что Вика думала о комнате, так как она выглядела несколько утомленной и подавленной. Глаза ее слипались, и девушка начала зевать.
– Так что, останешься тут? Или поедем в другой город? – спросил мужчина.
– Нет, давай тут. Все в порядке.
– Уверена? Мне не очень понравились люди внизу. Они так на тебя смотрели, словно не видели женщин очень давно. Хотя, такой красивой, как ты, наверное, они ни разу в жизни не видели, – сказал Брюс.
– Да, брось, это же паб. Чего еще ты ожидал?
– Мне немного тревожно оставлять тебя здесь одну. Может, мне лучше остаться с тобой, а завтра я уже поеду в дом Эвана?
– А что поменяет то, что ты поедешь туда завтра? Все равно я останусь тут одна. Езжай сегодня, чтобы поскорее покончить с этим. Если честно, я бы хотела оказаться подальше от этого места хотя бы на какое-то время, – сказала Вика, понимая, что, возможно, обидела Брюса этими словами.
– Хорошо, я понимаю тебя. Не стану больше тянуть резину, – ответил мужчина, – дай, обниму тебя напоследок.
Вика подняла глаза на Брюса и увидела в них столько любви и тепла, что ее страхи и переживания тут же отошли на второй план. Она с доверчивостью ребенка прижалась к груди Брюса и глубоко вздохнула:
– Как же мне этого не хватало!
Брюс, крепко обняв девушку, закрыл глаза.
– И мне, любимая. Мне так жаль, что ты оказалась вовлечена во все эти ужасы. Поверь, я никак не думал, что так произойдет.
– Тебе не за что извиняться.
– Ох, Вики, как же я люблю тебя! – сказал мужчина и, легонько отстранив от себя девушку, только для того, чтобы поудобнее взять ее подмышками, поднял Вику в воздух, так что теперь она смотрела на него сверху вниз.
– Что ты делаешь? – смеясь, спросила девушка, когда Брюс закружил с ней по комнате, – у меня сейчас закружится голова.
– Ты же все равно сейчас ляжешь спать, – ответил Брюс, тоже улыбаясь, – я просто так счастлив, что у меня есть ты!
– А я рада, что у меня есть ты. А теперь, поставь меня на пол, а то мне может стать дурно, – попросила Вика.
Брюс исполнил ее просьбу, после чего, вновь притянув девушку к себе, крепко поцеловал ее.
– Я постараюсь вернуться, как можно быстрее, – сказал он.
– Не торопись, я подожду. Лучше езжай осторожнее.
– Я всегда осторожен.
Виктория вздохнула и улыбнулась: «Мужчины! Они, похоже, никогда не вырастают, а так и остаются мальчишками». Брюс, поцеловав девушку еще раз в щеку уже на прощанье, покинул комнату, оставив Викторию одну в номере. Девушка еще раз осмотрелась вокруг: номер не представлял из себя ничего примечательного, но вполне подошел бы для сна. Хоть последние несколько минут с Брюсом и приободрили Викторию, стоило тому закрыть за собой дверь, как на нее вновь навалилась усталость и сонливость, что показалось девушке странным, ведь она ничего не делала, чтобы устать. «Возможно, это беременность», – попыталась успокоить себя Вика.
Брюс оставил ей немного денег на случай, если ей захочется поесть, но голода Вика пока не ощущала. Включив телевизор и прощелкав все его каналы, так и не найдя ничего стоящего, девушка выключила его. Несмотря на то, что ее клонило в сон, ложиться она не хотела.
Решив, что наилучшим способом снять сонливость окажется душ, Виктория, скинув с себя одежду, направилась в ванную. Небольшая ванная комната с пожелтевшем от времени кафелем и тронутой грибком занавеской для душа, не оттолкнула девушку. Ей было все равно в каких условиях она находилась, главное, что подальше от дома Беатрис.
Встав под горячие струи душа, Вика попыталась расслабиться и подумать о чем-то приятном. Например, о том, что с Брюсом, кажется, все стало в порядке, и она больше не чувствовала исходившей от него ранее опасности. Точно полковник Бэйли действительно навсегда оставил его. Это казалось замечательным, ведь ей так хотелось, чтобы их отношения развивались и дальше, а не закончились преждевременно.
«Брюс, – подумала Вика, – как же хорошо, что все позади. Наверное, не следует тебе знать обо всем том, чему я стала свидетельницей и участницей. Пусть это навсегда останется со мной».
В глубине души Виктория знала, что все приключившееся с ними вовсе не ее фантазии, но сомневалась, что Брюс поверил бы в это.
Выйдя из ванной комнаты, Виктория села на кровать. Она чувствовала себя куда лучше, чем раньше: приободрившейся и не такой сонной. Включив радиатор на полную мощность, чтобы прогреть комнату, девушка забралась под одеяло и взяла с тумбочки, оставленный там ею ранее мобильный телефон. Подключившись к бесплатному интернету, доступному в пабе, Виктория проверила почту, социальные сети, зашла на несколько новостных порталов и полностью погрузилась в чтение статьи, когда телефон вдруг завибрировал, отчего девушка выпустила его из рук от неожиданности.
– Ну и дела! Нервы, видимо, напряжены куда сильнее, чем я думаю, – сказала Виктория самой себе и подняла телефон.
На экране высветилось уведомление «У вас есть одно непрочитанное сообщение». Перейдя в папку с сообщениями, Виктория нажала на непрочитанное и, увидев его содержание, снова чуть не выронила мобильный. В глазах у нее потемнело, в ушах раздался странный гул, а лоб покрылся испариной.
– Нет, не может этого быть! – в ужасе думала девушка, глядя на яркий экран телефона, – почему?!
На дисплее светилось сообщение, доставленное от неизвестного адресата. «Она все еще тут!», – гласило оно.
Вике не нужно было гадать, чтобы понять, о ком идет речь. Она могла лишь догадываться о том, кто мог являться отправителем сообщения, но вот о ком в нем говорилось, она знала точно: о Беатрис!
Телефон завибрировал вновь, но на этот раз Виктория уже крепко держала его.
«У вас есть одно непрочитанное сообщение» – вновь замигало уведомление.
Дрожавшими руками Вика нажала на него, чтобы открыть новое послание.
«Не засыпай!», – прочитала девушка.
Кто бы ни отправлял ей эти сообщения, знал, что телом Виктории, как она того и боялась, во время ее сна управляла Беатрис. Девушке стало страшно от того, что самые ее страшные подозрения вдруг оправдались, что она вновь осталась одна и никого нет рядом, кто бы помог советом.
– Ах, Брюс, как же не вовремя ты уехал, – сказала Вика и тут же подумала: «А, может, позвонить ему и попросить приехать?». Но тут же отогнала эту мысль, решив, что в таком случае ей придется рассказать ему все, что случилось в доме у Эвана, а он может и не поверить ей.
– И что мне делать? – спросила девушка, обращаясь к невидимому отправителю смсок.
Но телефон ее молчал и не вибрировал. Вика прождала десять минут, непрерывно глядя в экран мобильного телефона, но никто больше не отправил ей сообщений. Одновременно с этим девушка чувствовала, что усталость и сон вновь наваливаются на нее, словно, кто-то специально насылал их. «Теперь понятно, что это Беатрис пытается усыпить меня, а беременность тут вовсе не при чем», – сделала вывод Вика и резко встала с кровати, подумав, что стоя шанс провалиться в сон куда меньше, нежели сидя.
Девушка стала ходить по комнате вперед-назад, чтобы хоть как-то взбодриться. При этом она не переставала лихорадочно думать, как ей поступить и что предпринять, чтобы прогнать Беатрис из своей головы и тела. «Возможно, нужно избавиться от браслета» – подумала девушка и решила, что попросит бармена разломать замок украшения.
Быстро одевшись и причесавшись, Виктория спустилась вниз. Стоило ей зайти в главный зал бара, как все мужчины тут же повернули головы в ее сторону. На лицах большинства из них заиграла улыбка, от чего Виктории стало неловко. Однако она не подала виду и быстрым шагом направилась к барной стойке.
– Простите! – обратилась она к бармену, вытиравшему стакан, – могу я вас попросить кое о чем?
Бармен, улыбнувшись и посмотрев на других посетителей паба с неким превосходством во взгляде, ответил Вике:
– Конечно. Чем могу быть полезен?
– Вот, смотрите, – девушка задрала рукав свитера и протянула мужчине руку, на которой красовался браслет Беатрис, – сломался замок, а мне непременно нужно снять это украшение. Сломайте, пожалуйста, застежку, но избавьте меня от него.
Бармен, несколько удивившись такой просьбе, внимательно посмотрел на браслет, после чего недоверчиво переспросил:
– Вы уверены? Браслет очень красивый и дорогой, а у меня нет таких инструментов, чтобы аккуратно разобрать его замок.
– Мне все равно, сломаете вы его или нет. Просто снимите эту вещь с меня. Можете хоть кусачками перекусить, – выпалила Виктория довольно громко, чем привлекла к себе еще больше внимания.
– Но ведь… – закинулся было бармен, но тут же махнул рукой, – как прикажете. Давайте сюда руку.
Виктория положила руку на барную стойку, а бармен полез за небольшой отверткой, лежавший под прилавком. К барной стойке тут же подошли и другие посетители паба в надежде, что им предстоит увидеть что-то интересное.
– Ох, какой браслет. И не жалко ломать-то? – спросил один из мужчин.
– А чем он тебе не угодил? Чего ювелиру не отдашь? – спросил второй.
Виктории хотелось послать к черту всех любопытных, лезущих не в свое дело завсегдатаев этого заведения, но, решив отделаться простым объяснением, сказала:
– У меня сильная аллергия на металлы, я не могу его долго носить.
Услышав, что девушка говорит с акцентом, мужчины вокруг заинтересовались еще больше и начали спрашивать откуда она и что здесь делает. Вика игнорировала большую часть их вопросов и смотрела лишь на то, как бармен неумело пытался разобраться с замком браслета, по всей видимости, стараясь не сломать его.
– Бросьте это! – наконец сказал девушка, – используйте отвертку, как рычаг, и сломайте застежку.
Бармен кивнул и, запустив головку отвертки между креплениями замка, нажал, что было силы. Раздался треск и, к удивлению Вики, а также к разочарованию бармена, не хотевшего ломать украшение, замочек разлетелся на две части, и рука Виктории вновь стала свободной. Как завороженная, Вика подняла свою руку и посмотрела не нее. Она так свыклась с присутствием браслета на ней, что теперь голая кисть казалась ей непривычной.
– Ох! – только и смогла выдохнуть Вика, – спасибо вам большое!
– Да, не за что. Но безделушку-то жалко, – ответил бармен, взяв в руку сломанный браслет, – красивая была штука, но, наверное, и починить можно будет.
– Это не важно, – ответила Вика, все еще не веря в удачу и, надеясь, что, возможно, ей только что удалось разрушить связь с Беатрис.
– Возьмите, – протянул ей мужчина украшение.
Виктория осторожно приняла браслет, боясь ощутить что-либо, но ничего не почувствовала. Браслет мирно лежал у нее в ладони, а его камни, некогда насыщенно-алого цвета, словно потухли: гранаты и рубины уже не переливались на свету, а смотрелись тускло и безжизненно.
Зажав браслет в руке, Вика, растолкав собравшуюся возле нее толпу, побежала наверх к себе в номер, желая, как можно скорее, остаться одной.
Глава 21.
Руки ее дрожали, когда она набирала номер Брюса. Ей непременно хотелось узнать, все ли с ним в порядке. Что-то внутри нее говорило, что, может быть, это не так. Гудок, один, другой, и вот наконец послышался любимый голос:
– Вики!
– Брюс, ты в порядке?
– Да… – раздался треск на линии, – …слышно, – только и смогла разобрать Виктория.
– Брюс, я не слышу тебя. Ты куда-то пропадаешь.
– Я… – опять треск и помехи.
Виктории это совсем не понравилось. Мобильная связь в этих местах обычно ловила довольно сносно.
– Ты тут? – еще раз спросила Вика.
– Да, но я плохо слы… – сумела разобрать девушка, после чего все же нажала на кнопку завершения вызова.
«Нет смысла оставаться на линии, если мы не слышим друг друга», – решила она.
Подумав, что самым простым окажется сообщение, Вика быстро набрала Брюсу: «У меня все хорошо. Будь осторожен и возвращайся скорее».
– Надеюсь, он получит смс, – сказала девушка вслух и отложила телефон.
«Если он ответил на звонок, значит с ним все хорошо, и колдунья пока не добралась до него. Замок браслета также сломался удивительно легко. До этого ведь Беатрис, скорее всего, не позволяла мне снять украшение с руки. Если ведьма не преследует сейчас Брюса, не цепляется за браслет, то ее единственным источником жизни могу быть я. Других объяснений нет… И как понять те странные смс?», – рассуждала Вика, сидя на кровати.
Девушка подняла мобильный телефон с тумбочки, куда она до этого его положила, и зашла в меню сообщений. Две последние смс действительно не имели адресата, вернее, он был скрыт. Но, перейдя к самим сообщениям, Вика обнаружила, что текст пропал: смски были пустые.
– Что за ерунда?! Не могло же мне все это привидеться? Кто-то явно пытался связаться со мной! – прошептала Вика и на всякий случай огляделась по сторонам, но в ее маленьком номере кроме самой девушки больше никого не находилось.
Виктория и сама того не заметила, как из сидячей позы ее тело само собой перешло в полулежачее положение, при котором девушка откинулась на спину, упираясь локтями в матрас кровати, а через несколько минут Вика и вовсе легла на бок. Она не отдавала себе отчета в том, что веки ее начали тяжелеть, а мысли путаться, ведь происходило это не по ее воле. Отголоски ее разума шептали ей, что засыпать нельзя, но тело вовсе не слушалось девушку. В руке Вика продолжала сжимать телефон и полузакрытыми глазами смотрела на его яркий дисплей, силясь понять, действительно ли ей приходили смски или ей все это показалось. В какой-то момент пальцы ее расслабились окончательно, и скользкий телефон выпал из ее руки и упал на покрытый ковролином пол комнаты. Звук оказался глухим за счет коврового покрытия, но даже если бы он был громче, Вика вряд ли бы услышала его: девушка погрузилась в сон, дыхание ее стало ровным и спокойным.
Однако спокойствие это было лишь внешним. Внутри, в голове Вики, шла борьба, о которой знали только сама Виктория и Беатрис, нещадно желавшая получить свободу, одновременно с этим загнав сознание россиянки в самые дальние уголки ее разума, так, чтобы оно спало годами, десятилетиями, вплоть до самой смерти физического тела девушки.
Частичка души Беатрис, до этого заключенная в браслет, подаренный ей Виктором, перешла в тело Виктории в тот самый момент, когда Брюс, захваченный духом полковника Бэйли, надел украшение на руку россиянки. После этого Беатрис больше не чувствовала столь сильной связи с холодным металлом браслета, поэтому и позволила его замку сломаться от натиска отвертки бармена. Хоть она и не могла выйти из своего тайного укрытия в голове Вики и, осмотревшись по сторонам, увидеть, что происходило вокруг, она все же чувствовала, что от браслета пытались избавиться и не стала тогда этому препятствовать.
«В конце концов, он мне больше не нужен, и я не могу отдавать ему часть своих сил, ведь они очень скоро понадобятся мне самой, чтобы расправиться с этой чужестранкой», – подумала Беатрис. Она весь вечер пыталась своими чарами заставить тело Вики заснуть, но у нее ничего не получалось. Колдунья чувствовала присутствие силы, мешавшей ей сделать это. Сила эта была похожа на ее собственную, но Беатрис не могла понять, откуда она исходила, как ни старалась. Однако через какой-то время у нее все же получилось заставить тело Вики расслабиться и погрузить ее в сон. Каким же облегчением это являлось для самой Беатрис! Одно сознание того, что она вновь сможет ощутить запахи, вкусы и звуки живого мира манило и опьяняло колдунью. Она была уверена в том, что сможет прижиться в этом времени, а используя свои силы и знания, в лёгкую получит все, что захочет.
С восторгом предчувствуя долгожданную свободу, Беатрис открыла глаза, принадлежавшие Виктории, ожидая увидеть перед собой новый мир, в котором ей так хотелось пожить. Однако к удивлению колдуньи, стоило ей очнуться и оглядеться по сторонам, как она увидела, что находится под открытым небом, лежит на холодной, промозглой земле, а тело ее, облаченное в длинную сорочку, бьют мелкие капли дождя. Стояли сумерки и туман, надвигавшийся с холмов, растекался по полям, точно молоко.
«Почему я здесь?», – в недоумении подумала Беатрис и попыталась встать с земли, ставшей скользкой из-за дождя, размывшего грязь вокруг.
Колдунья осмотрелось по сторонам: вокруг ни души, только завывания ветра и шум дождя нарушали какую-то странную, неестественную для открытого природного пространства тишину. От холода и дождя Беатрис начало сильно трясти, зубы ее застучали, а пальцы на ногах сделались почти бесчувственными, но она все продолжала стоять на одном месте и оглядываться. Наконец впереди ей удалось заметить дерево, показавшееся ей отдаленно знакомым. Беатрис пошла вперед, обхватив себя руками, чтобы хоть как-то согреться, но это мало помогало. Ей никак не удавалось понять, каким образом эта иностранка вдруг оказалась в таком месте и почему на ней лишь ночная сорочка. Но эти мысли тут же испарилась из головы Беатрис, стоило той подойти к дереву, замеченному ею ранее.
На какое-то время ее даже перестало колотить от холода, так сильно она удивилась: колдунья стояла перед тем самым дубом, где они с Виктором много лет назад вырезали свои инициалы в надежде, что смогут провести вместе всю жизнь, наполненную любовью, магией и тайными знаниями.
Капли дождя ударяли в лицо девушке, мешая ей держать глаза открытыми, стекали по щекам на подбородок, а с подбородка на уже и так промокшую сорочку, но Беатрис продолжала смотреть на дерево, как завороженная. Девушка протянула руку к успевшим поблекнуть буквами Б и В и любовно дотронулась до буквы В, так, словно бы ее пальцы в тот момент гладили по щеке Виктора.
– Любимый, – еле слышно прошептала Беатрис и отняла руку от дерева. Ей хотелось рыдать навзрыд, кричать от боли, колотить руками по старому стволу дерева и, в конце концов, упасть к его корням и забыться сном, но ничего из этого она не могла себе позволить, если желала избавиться от Виктории и вместо нее вернуться в мир людей. Пока что Беатрис не понимала каким образом оказалась вновь возле своего дома, очертания которого заметила впереди, но была уверена в том, что это дело рук той другой, чье тело она так сильно хотела заполучить.
– Где ты? – закричала Беатрис у себя в голове, желая пробудь сознание Виктории к жизни.
Но ей никто не ответил.
Это обескуражило колдунью, до этого считавшую, что она с легкостью может управлять бодрствованием и сном Вики.
– Ты можешь не бояться меня, я не сделаю тебе ничего. Только хочу поговорить, – уже спокойно сказала Беатрис и замерла, в ожидании ответа.
Однако вновь ей никто не ответил. В ушах гудел лишь ветер, что вовсе не понравилось колдунье.
Посмотрев вперед на силуэт дома, она увидела, что в одном из его окон горел свет. Решив, что сейчас ей нужно найти укрытие от непогоды и теплые вещи, Беатрис пошла вперед, попутно прислушиваясь, как к звукам вокруг нее, так и внутри своей головы.
«Я все равно разберусь с тобой, глупая девчонка», – размышляла Беатрис, направляясь к некогда своему дому. Когда-то она действительно любила его, но после смерти Виктора и рождения ее ребенка, он стал для нее тюрьмой, опротивевшей до глубины души. Конечно, она могла купить другой дом и уехать, но воспоминания о Викторе держали ее прикованной к этому месту. Почти каждый день вплоть до самой смерти она гуляла по тропинке, ведущей к дубу. А иногда, пока позволяли силы, брала экипаж и, что есть мочи, гнала лошадей до ближайшего кладбища, где покоилось тело ее любимого, уже давно превратившееся в прах. Как могла она уехать отсюда, если он был здесь? Нет, Беатрис не посмела этого сделать и лишь отослала от себя сына, как только тот подрос, в закрытую школу в Абердине. Присутствие в доме мальчишки, так похожего внешне на Рендольфа Бэйли, выводило ее из себя. Она могла с легкостью уничтожить его с помощью своих знаний, так, что никто бы и не подумал на нее, но остатки совести или, возможно, зачатки материнского инстинкта, так никогда толком и не проснувшегося в ней, не давали ей этого сделать. Ей было проще убрать ребенка с глаз долой и продолжать жить в воспоминаниях и грезах, редко используя свой дар и знания.
Никто из местных наверняка не знал, что Беатрис была ведьмой, но некоторые простые жители окрестностей и прислуга догадывались об этом, ведь иногда, в определённые ночи несколько раз в году, Беатрис в одной ночной рубашке шла в поле или в лес и там, скинув с себя одеяние, разведя костер, а иногда и не разжигая огня, танцевала до упаду, пела странные песни, а от ее тела отлетали меленькие искорки, кожа ее светилась и глаза горели в темноте, как у кошки. Те, кто видел ее такой, боялись говорить об этом, так как знали, что подобная женщина могла свести со свету не только их самих, но и всю их семью. О Беатрис лишь иногда перешептывались и то, начали это делать более свободно уже после смерти колдуньи, надеясь, что душа покойной все же не сможет причинить им столько вреда, сколько некогда могла живая ведьма.
Дойдя до главного входа в дом, Беатрис остановилась. Ноги ее болели от царапин, полученных от хождения босиком, тело просилось скорее зайти в тепло, но разум ведьмы кричал об опасности. Застыв, Беатрис закрыла глаза и прочитала несколько заклинаний защиты, но не почувствовала облегчения, обычно следовавшего после этого. Кто-то весьма сильный блокировал все ее попытки применить магию, но кто? «Эта девчонка ничего не смыслит в древних знаниях. Она просто не может мне помешать! Это смешно! Чего я боюсь?!», – подумала про себя Беатрис и, взявшись за ручку двери, потянула ее на себя.
Из отворенной двери донесся запах затхлости и плесени, в коридоре же стояла темнота. Свет, увиденный до этого Беатрис, горел в комнате второго этажа, тогда как весь первый был погружен в полумрак. Сделав шаг вперед, Беатрис оказалась в своем родном доме. Она не могла понять почему все казалось ей одновременно знакомым и чужим. Например, она помнила, что в коридоре всегда лежал ковер, а сейчас пол застилали красные дорожки с зелеными полосками по бокам. В углу стояла вешалка, на которой висела чья-то одежда: меховая шапка, серое пальто с погонами на плечах, коричневый плащ и прочие вещи, которых раньше в доме никогда не было. Потянувшись к вешалке, Беатрис сняла с крючка первое, что показалось ей подходящим: широкий шерстяной платок, и поплотнее закуталась в него, желая поскорее согреться.
Сумерки плавно перешли в вечер и одновременно с этим старый дом наполнился жуткими тенями. Пройдя немного вперед, Беатрис дошла до гостиной и, окинув взглядом комнату, узнала ее интерьер, не сильно изменившийся с ее времен, но и в нем колдунья обнаружила нечто странное: на столе, вместо кофейного сервиза, стоял странный блестящий предмет, напоминавший чайник на ножке. Прежде Беатрис не приходилось видеть ничего подобного. Над камином, где раньше всегда стояли фотографии семьи Бухан, теперь расположились детские игрушки, выглядевшие несколько грубовато: плюшевый потёртый зайчик, пластмассовый крокодил в кепке и с гармошкой в руках, странное коричневое существо с непомерно большими ушами, показавшееся Беатрис весьма необычным. Колдунья знала, что она пропустила много лет жизни в этом мире и, конечно, за годы все могло измениться, но почему тогда окна в этой комнаты задернуты ее шторами? Теми самыми, что она сама некогда выбрала в Эдинбурге? И почему над диванным столиком, купленным ее матерью, висит портрет ее отца? Она ведь прекрасно помнила, как сняла его со стены после смерти родителей. В углу, где некогда стояло кресло Беатрис, теперь находился комод, на котором стояла большая прямоугольная коробка. Подойдя ближе, колдунья смогла разглядеть, что одна из стен у нее сделана из стекла, а сбоку находились кнопки. «Вероятно, это одна из тех штук, в которых мелькают картинки. Современные люди любят смотреть в них с утра до вечера», – подумала Беатрис, но все же в душу к ней закралось сомнение. Уж больно странно выглядела вся обстановка дома, словно кто-то перемешал времена и создал из них единое целое. «Все же, наверное, не стоит так переживать из-за этого. Прошло столько лет… А то, почему эта глупая девчонка вновь оказалась здесь, я сейчас выясню», – решила Беатрис и, развернувшись, быстрым шагом вышла из гостиной, даже не обратив внимания на то, что над кнопками прямоугольной коробки, в которой колдунья совершенно верно распознала телевизор, висела металлическая табличка с надписью, сделанной кириллицей и гласившей «Горизонт».
