Анна Штерн
Загадка шотландского браслета
Когда они уже дошли до входной двери, девушка взяла Брюса за руку и остановилась.
– Все в порядке? – спросил он, повернувшись к ней.
В тот момент Виктория выглядела, как снежная королева. Ее волосы покрывали блестящие снежинки, создававшие необычайной красоты ореол вокруг ее головы. Раскрасневшиеся щеки и слегка припухшие от поцелуя губы делали ее похожей на ребенка, а глаза – большие, яркие и широко раскрытые проникали, казалось, в самую душу Брюса.
– Ты самая красивая женщина на свете! – только и смог выговорить он.
– Спасибо, – ответила Виктория.
Брюс нагнулся, чтобы вновь поцеловать ее, но девушка остановила его, прижав на несколько секунд ладонь к губам мужчины.
– Я бы хотела сказать тебе кое-что.
– Я весь внимание, – ответил Брюс.
– Когда ты делал мне предложение, то сказал, что не знаешь, насколько сильны мои чувства к тебе. Так вот, со всей серьезностью, на какую я только способна, заявляю, что люблю тебя всем сердцем.
Брюс застыл, словно пораженный молнией, но уже через пару секунд пришел в себя и, обхватив Викторию за талию, притянул девушку к себе.
– Вики, и я тебя очень сильно люблю! Ты не представляешь, каким счастливым ты меня сейчас сделала.
Виктория рассмеялась и посмотрела в глаза мужчине.
– Ты тоже делаешь меня очень счастливой. Такой счастливой, что я иногда боюсь, что все это – сон и очень скоро я проснусь и от тебя не останется ничего, кроме воспоминаний, – ответила Вика.
– Ну, уж моего исчезновения, вы мисс, точно не дождетесь. Это я должен быть все время на чеку, чтобы ни в коем случае не потерять тебя.
– Не думаю, что тебе стоит беспокоиться об этом.
– И все же ты стала мне так дорога, что я уже не представляю жизни без тебя, – сказал Брюс и Виктория, глядя в его глаза, полные любви и нежности, поняла, что это правда. Мужчина действительно любил ее и Виктория, решив, что слова окажутся лишними, просто поцеловала Брюса со всей нежностью, на какую была способна.
Глава 11.
В ту ночь все казалось Вике волшебным: и невероятно нежные ласки Брюса, и мягкий сверкающий снег за окном, и тихое поскрипывание старого дома. Девушка какое-то время лежала без сна на спокойно вздымавшейся груди Брюса, который уже давно уснул. Счастье и внутреннее спокойствие переполняли ее душу и были готовы вырваться наружу.
«Если бы сейчас за мной пришла Смерть, – думала Виктория, глядя в незанавешенное окно, за которым снег, медленно кружась, падал на землю, – то я бы умерла счастливой. И не важно, что меня бы не стало, ведь мне так хорошо сейчас. А что еще нужно для счастья?».
Закрыв глаза, девушка какое-то время пыталась заснуть, но не смотря на приятную истому, усталость и сытость ей не удавалось этого сделать. Перевернувшись на другой бок, она открыла глаза и вновь оглядела комнату, наполненную тенями. Но темнота не испугала Вику. Даже воспоминания о темной фигуре не тревожили ее. Наоборот, девушка чувствовала себя уверенно и комфортно.
Решив попить, Виктория встала с постели и подошла к туалетном столику, где стояла недопитая бутылка минеральной воды Эвиан. Сделав пару глотков, девушка перевела взгляд на старый фотоальбом и браслет, лежавший рядом. Отставив бутылку, Вика взяла браслет в руки и подошла к окну. Лунный свет и снег давали достаточно освещения, чтобы разглядеть замысловатое переплетение серебра и кроваво красные блики камней. Хорошенько присмотревшись к орнаменту украшения, девушка перевела взгляд на свою левую руку, на безымянном пальце которой сверкало подаренное Брюсом кольцо. Переплетения белого золота, державшего камни, сильно напоминали дизайн браслета, что немало удивило девушку. «Не уж то Брюс специально заказал кольцо в дополнение к браслету?», – подумала она, вглядываясь еще пристальнее. В середине кольца красовался небольшой бриллиант, грани которого переливалась и сверкали, точно снежинки за окном, а по обе стороны от бриллианта были вставлены красные камни. «Рубины и гранаты, как и в браслете? – задумалась Виктория, – наверное, Брюсу действительно дорог этот браслет, если он и кольцо решил выбрать под стать ему. Только, вот, не слишком ли быстро все происходит?».
Поняв, что тревожить себя навязчивыми мыслями не имеет смысла, Виктория вернула браслет на прикроватный столик, но кольца не сняла, и еще какое-то время смотрела на него в полумраке, думая, что ей теперь делать. Брюс по мнению девушки сильно поторопился с предложением руки и сердца, ведь толком они так и не узнали друг друга. Да и к тому же сам процесс женитьбы британца на иностранке казался Виктории весьма сложным и длительным из-за бумажной волокиты, связанной с российским гражданством Вики. Однако мучало девушку вовсе не это: Вика боялась своих чувств и того, что она готова хоть сейчас сказать Брюсу «да», совсем не думая о последствиях, как для самой себя и Брюса, так и для остальных.
«Как же родители, например, – рассуждала про себя девушка, – как я им объясню такой поспешный шаг? И как часто мы сможем видеться? Они ведь вряд ли станут летать ко мне в Англию, а часто ездить в Россию довольно накладно. Да и что я стану делать здесь? Я и у себя на родине не знаю, чем заняться и в каком направлении двигаться, а что уж говорить про чужую страну, которую я совсем не знаю? Нет, так не пойдет. Сначала я сама должна встать на ноги, найти себя, и только потом выходить замуж, иначе, я просто попаду в золотую клетку и стану материально и психологически зависеть от Брюса».
Виктории очень нравился Брюс во всех отношениях: как человек, как друг, как любовник. С ним ей было легко и хорошо, словно они знакомы уже много лет. Но действительно ли это настоящая любовь? Или всего лишь страсть и эйфория новых отношений? Какова вероятность того, что и через десять лет чувства Виктории не изменятся?
Уставшая от подобных мыслей, Вика наконец легла и решила отрешиться от всего, начав считать про себя от ста до одного. Примерно на шестидесяти пяти девушка зевнула и почувствовала, как ее веки тяжелеют, а спутанные мысли отступают назад, давая дорогу безмятежной легкости сна. На пятидесяти семи Виктория уснула.
Ни тени, ни свет, ни какие-либо другие явления природы или сверхъестественного не потревожили сон обитателей дома, и только холодный ветер с гор со все усиливавшейся силой кружил снег, начавший постепенно покрывать все вокруг.
– С Рождеством, соня, – прошептал Брюс в ушко Виктории.
– Ммм… который час? – сонно протянула девушка.
Утренний свет заливал комнату и холодное низкое декабрьское солнце светило ей прямо в лицо.
– Почти одиннадцать, – ответил Брюс, потягиваясь.
– Пора вставать, да? – спросила она, зевая, – я как-то не выспалась.
– Ты что, не хочешь открыть свои подарки? – удивился Брюс, – когда я был маленький, я всегда вставал на Рождество, как только поднималось солнце, и сразу бежал к елке распаковывать подарки.
– Ммм… – только и смогла выдать Вика, продолжая дремать.
– Давай, вставай! – начал легонько трясти ее Брюс, – а то проспишь весь день, а завтра мы, между прочим, уезжаем домой.
– Точно, – вспомнила Вика, – ты прав. Нужно вставать. Твоему отцу будет приятно провести с нами сегодняшний день, не так ли?
– Думаю, что да. Но мы могли бы и немного прогуляться, – предложил Брюс.
– Хорошо, хорошо. Я встаю. Заскочу в душ и через пятнадцать минут спущусь. Можешь поставить мне кофе? – попросила Вика, вставая с кровати.
– Идет. И да, вчера все было просто чудесно!
– Ты это о Рождественском ужине, твоем предложении или же о том, что случилось в этой постели? – усмехнувшись, спросила девушка.
– Обо всем. Ты невероятная! Правда, Виктория. Я хочу, чтобы ты это знала.
Брюс не сказал девушке «люблю тебя», но за его словами и взглядом явно угадывалось именно это чувство.
– С Рождеством и добрым утром! – поприветствовал Эван Вику, как только она спустилась вниз, – Спасибо за подарки! Они изумительные.
– Рада, что вам они понравились, – ответила девушка.
До ее носа доносился аромат крепкого кофе из кухни, но ей казалось невежливым сначала не открыть подарки, заботливо приготовленные для нее Эваном и Брюсом.
– Сейчас посмотрим, что же досталось мне, – сказала Вика, подойдя к рождественской ели и взяв в руки два свертка с ее именем на них.
Завернутый в ярко-красную бумагу подарок, подписанный уверенным и наклонным почерком Брюса, девушка открыла первым. Чудесный деловой портфель пришелся ей по вкусу и весьма кстати подходил для ее деловых планов, касающихся поиска работы, о коих она поведала присевшему неподалеку от нее на диван Эвану. Вторым подарком оказался широкий и теплый плед с рисунком тартан. Эван выбрал этот подарок для Виктории, решив, что она непременно замерзнет в Шотландии, ведь старик не знал, что девушка весьма привычна к холоду.
– Плед просто восхитителен, – закутавшись в него, девушка подошла к Эвану и поцеловала старика щеку, отчего тот слегка покраснел.
– Хорошо, если нравится. Это наша местная шерсть и рисунок клана матери Брюса, а значит и рисунок Брюса.
– Он не рассказывал мне об этом: о кланах и тартане.
– На него это не похоже. Я думал, что он в первый же вечер завалил тебя подробностями своей генеалогии.
– Нет, ничего такого.
– Странно-странно. А как же альбом? Он ведь достал его с чердака специально для тебя.
– Мы его еще не смотрели. Я видела только одну фотография, – после этих слов девушка запнулась, вспомнив историю женщины со снимка.
– И?
– Я, пожалуй, пойду на кухню. Очень хочется кофе, – сказала Виктория, не желая продолжать.
«Пусть мертвые покоятся с миром», – думала девушка, направляясь на кухню.
Брюс стоял к ней спиной и намазывал арахисовое масло на тосты. Две кружки с черным кофе стояли рядом с плитой и Виктория, подойдя, взяла одну из них.
– Вот и ты! Посмотрела подарки? – спросил Брюс.
– Да. Спасибо за портфель! Он классный! – поблагодарила Виктория.
– Гравировку видела?
– Да, конечно. Ты все хорошо придумал. Осталось только, чтобы у меня хватило сил, мозгов и умений на все то, о чем мы с тобой иногда говорили: на претворение моих планов и идей в жизнь.
– Думаю, что у тебя все получится. Я даже не сомневаюсь в этом, – подбодрил ее Брюс, понимая, что ей это необходимо.
– Но я пока сама толком не поняла, чем хочу заниматься: хочу ли работать на кого-то или же на саму себя, – застонала Виктория, понимая, что, наверное, выбирает неверный путь. Она же финансист, в конце концов, и проще и надежнее идти по проторённому пути, найдя стабильную работу в крупной финансовой компании в России или даже в Великобритании.
– Ты еще успеешь разобраться в себе, – ответил Брюс, – живешь только один раз и пока не попробуешь все, что тебе интересно, не узнаешь, стоила ли игра свеч. К тому же ты всегда сможешь вернуться на то же место, с которого начала. Ладно, не стоит загружать сегодняшний день такими серьезными мыслями. Пойдем-ка лучше к отцу в гостиную. Похвастаюсь тебе своим подарком от него.
Обняв девушку за талию одной рукой, а в другой держа тарелку с тостами, Брюс повел ее прочь из кухни, надеясь за приятным и легким разговором развеять мысли девушки о неуверенности в себе.
Весь день пролетел для Виктории, как один миг. Она уже давно подметила, что все приятные события в ее жизни, будь то встреча с друзьями, отпуск или же, как сейчас, праздничный уик-энд, проходят очень быстро, уступая место суровым рутинным будням. А воспоминания о замечательно проведенном времени кажутся не более, чем сном, приснившемся давным-давно и оставившим сладкий осадок в душе.
Вика почти ежечасно ловила себя на мысли о том, как же быстро пролетело время и как ей хорошо сейчас. Она хотела запомнить каждый миг этого дня, чтобы потом, где бы она ни оказалась, в родном Питере или в пока что чужом Стратфорде, могла вспоминать эти моменты уюта и радости. Сама от себя того не ожидая, но за пару дней девушка привязалась к Эвану, забыв о том, что он ей совсем чужой человек, к тому же иностранец. Их шутки, мысли и мнения по различным вопросам, казалось, были настроены на одну волну. Вика знала, что ей станет не доставать Эвана, стоит ей только покинуть его дом, а еще она искренне надеялась, что и старику она понравилась. Ведь пару раз девушка ловила на себе его пристальный взгляд, несколько холодный и отстранённый, что казалось совсем нехарактерным для мягкосердечного и добродушного Эвана. Но буквально через мгновение старик менялся в лице и снова смотрел на девушку с привычной добротой в глазах.
После завтрака, когда Брюс и Виктория вышли на прогулку по заснеженным полям, девушка наконец осмелилась спросить мужчину:
– Как думаешь, я нравлюсь твоему отцу?
– Что за глупости!? Конечно, нравишься, – ответил Брюс
– Сначала я тоже так решила, но иногда он так странно смотрит на меня, словно ждет чего-то недоброго.
– Ерунда. Просто он порой выпьет лишнего, вот и взгляд у него становится таким, – постарался успокоить Викторию Брюс, хотя сам немного напрягся, вспомнив свой разговор с отцом о девушке.
– Не знаю. Хочется верить, что ты прав, потому что мне он жутко нравится.
– Не переживай. Кстати, ты не против, если он какое-то время поживет с нами в Стратфорде? Пока здесь займутся ремонтом.
– Нет, конечно. Нисколечко. Хотя, погоди. Что значит «не против» и «поживет с нами»? Это ведь твой дом, Брюс! К тому же, мы ведь сами еще не знаем, как все сложится. Да и виза у меня не вечная.
– Ах, да. Эта дурацкая виза! Постоянно про нее забываю, – вздохнул Брюс, – но ты же знаешь, что если станешь моей женой, то эта проблема отпадет сама собой.
– Не стоит опережать события, – вздохнув, ответила Вика.
– Ладно, попридержу коней.
Какое-то время молодые люди шли молча, каждый думал о своем, и мысли эти были отнюдь не самыми радостными. Брюсу ужасно не хотелось терять любовь, которую он так долго искал и наконец обрел. Он знал, что рано или поздно девушке придется покинуть его, но пока что старался об этом не думать, утешая себя тем, что пока она рядом, а если и уедет, то ненадолго и вскоре вернется. Его несколько поразила ее реакция на его предложение руки и сердца. Наслышанный о желании девушек из Восточной Европы как можно быстрее выйти замуж за иностранца и уехать заграницу, он полагал, что Вика обрадуется и сразу даст согласие на брак. Конечно, он не относил свою избранницу к классическому типу «русских невест», о которых ему талдычили все его знакомые, но в душе все же склонялся к тому, что дыма без огня не бывает и, следуя стереотипам, девушка все же должна была согласиться. «Наверное, я поспешил с этим, – думал про себя мужчина, – Виктория – совсем особенная и подход к ней нужен особенный, а я, дурак, напугал ее своим напором. А, возможно, она все еще не забыла того русского парня, и вся причина в этом?» Брюс ощутил острый укол ревности в самое сердце, от чего даже несколько скривился, словно представил Викторию в объятиях другого мужчины. По какой-то причине он увлекся этими мыслями и продолжал угрюмо молчать, что не скрылось от Виктории, решившей, что британец обижается на нее из-за ее желания повременить с замужеством.
– Завтра мы выезжаем рано утром, так что я лягу пораньше, – сказал Брюс, когда они уже вернулись к дому.
– Хорошо, – только и ответила Вика, удивившись его несколько отстранённому и холодному тону.
– Я, пожалуй, поговорю с отцом и спрошу, нужна ли ему помощь в доме. Он, кажется, говорил, что на кухне иногда мигает свет. Я обещал посмотреть проводку.
– Конечно, иди. Я найду, чем себя занять.
– Точно? Скучать не станешь? – смягчившись, спросил Брюс и прижал девушку к себе.
– Не беспокойся. Я пока что соберу вещи.
Оставив девушку одну в холле, Брюс быстрым шагом прошел в гостиную, словно желая поскорее остаться наедине с собой. Ничего не понявшая Виктория начала медленно подниматься наверх, все еще недоумевая от странного поведения мужчины.
Зайдя в спальню, девушка с грустью оглядела ее скудную, но весьма уютную обстановку. Виктории совсем не хотелось покидать это место, хотя ее безусловно тянуло домой, правда, не к Брюсу в Стратфорд, а к себе – в Питер.
Подойдя к шкафу и вывалив оттуда часть его содержимого на постель, она начала медленно складывать вещи в дорожную сумку. Когда почти все кроме того, что она планировала надеть завтра, оказалось уложенным, девушка вспомнила про плед, подаренный Эваном. Он лежал на подоконнике рядом с кожаным портфелем Брюса. Взяв оба подарка и присев на край кровати, девушка вздохнула. Она знала, что эти вещи навсегда останутся для нее символом домашнего очага, уюта и, конечно, Шотландии.
Набросив на плечи теплый плед, Виктория хотела уже встать, чтобы положить подаренный портфель в сумку, но тут ее взгляд упал на фотоальбом, все еще лежавший на туалетном столике. Взяв толстый и тяжелый альбом, и забравшись на кровать с ногами, девушка открыла его и погрузилась в чью-то чужую и такую далекую жизнь. Виктории всегда нравилось разглядывать старые фотографии. Ей казалось, что таким образом она как бы сама переносилась на годы назад и становилась невольным свидетелем некоторых моментов жизни людей, иногда совершенно ей незнакомых.
Большинство снимков были сделаны в середине двадцатого века, и по всей видимости на них были запечатлены семья тети Брюса и его дальние родственники. Только на двух фотографиях девушка смогла узнать молодого Эвана, обнимавшего симпатичную женщину с короткими вьющимися волосами, вероятно, маму Брюса.
Пролистав примерно половину альбома, девушка начала замечать, что то тут, то там стали попадаться более старые снимки, относившиеся к началу двадцатого века. С замиранием сердца Виктория переворачивала страницу за страницей, одновременно боясь и желая увидеть столь похожую на нее внешне женщину. Желтоватые и потертые фотокарточки не всегда четко передавали лица людей, но ЕЕ Виктория бы узнала из тысячи. Откуда появилось это чувство, девушка не знала, но ни капли не сомневалась в нем.
Последнюю четверть альбома составляли фотографии фермы и дома семьи Брюса. Судя по снимкам, мало что изменилось в окрестностях: все те же постройки из камня, суровые и массивные стены самого дома, холмистые поля и дикая природа.
Один снимок особенно заинтересовал Викторию: на нем был заснят фасад дома и двое мужчин на его пороге, навсегда застывшие в своих позах. Один из мужчин выглядел довольно зрелым, а его густые усы и очки на кончике носа придавали ему строгий и даже суровый вид. Второму мужчине можно было дать лет тридцать пять. Он смотрелся весьма элегантно и даже по-щегольски. Его тонкие усики, уложенные по моде кончиками наверх, напомнили девушке виденные ею фильмы о лондонских джентльменах или военных начала двадцатого века.
«Стоп! – пронеслось в голове у Вики, – военные! А вдруг это тот самый человек, кто изнасиловал, а потом пытался убить ЕЕ?». Виктория поспешила вытащить снимок из альбома и перевернула его в надежде увидеть подпись, год или еще что-либо на обратной стороне фотографии. Однако, к разочарованию девушки, там ничего не обнаружилось кроме пары темных пятнен.
Поместив фото обратно в альбом, девушка закрыла его и положила обратно на столик, решив закончить на сегодня со знакомством с прошлом. И тем не менее мысли о страшных событиях, произошедших в этом доме, не покидали головы Виктории, и девушка потянулась, чтобы взять браслет со столика.
Изделие показалось ей необычайно холодным и тяжелым, но списав это на то, что она просто отвыкла от него, девушка все же надела украшение на руку. Задумавшись о бывшей владелице браслета, Виктория закрыла глаза.
Теплый плед приятно согревал девушку, а тишина в доме и за окном успокаивали и расслабляли. Перевернувшись на бок, Вика уютно свернулась калачиком и незаметно для себя самой задремала. Девушка точно не помнила, что ей снилось, но сон был явно неспокойным, ведь проснувшись уже в сумерках, она обнаружила плед на полу, а всю свою одежду измятой, словно она не переставала ворочаться.
– Пора вставать, – по-русски сказала девушка и уже приготовилась поставить ноги на пол, как вдруг в холе раздались шаги, эхом отдававшие во всем доме. Шаги показались Виктории невероятно громкими, точно кто-то вбивал гвозди тяжелым молотком, только все же то были шаги, причем человека весьма крупного и тяжелого.
«Неужели Брюс?» – пронеслось в голове у Виктории, но внутри все замерло от страха. Ей хотелось позвать кого-то на помощь, но голос неожиданно пропал, а все тело словно парализовало. Не в силах пошевелиться, девушка продолжала полулежать на кровати, вздрагивая от каждого приближавшегося шага.
Кто бы то ни был, но он замер перед дверью в спальню, где находилась Виктория: шаги резко прекратились. Округлившимися от страха глазами девушка не отрываясь смотрела на дверь, ожидая, когда она откроется. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем ручка двери слабо повернулась. Сердце Виктории ушло в пятки, а в ушах послышался странный звон, точно девушку ударили чем-то по голове. Она по-прежнему находилась в постели, но теперь перестала ощущать свое тело, как если бы ее душа покинула его, и Вика наблюдала за собой со стороны.
Дверь отворилась, но за ней не оказалось никого: только темнота, глубокая и насыщенная, готовая засосать вовнутрь себя кого угодно. Удивленно выдохнув, Виктория наконец обрела над своим телом хоть какую-то власть и медленно встала.
«Почему в коридоре так темно? Почему не льется свет снизу?», – думала девушка, поднимаясь с постели. Она хотела сама подойти к двери и проверить, каким образом она открылась, но тут звук шагов, раздавшихся уже в спальне, остановил ее. Волосы на голове девушки зашевелились от ужаса, а все тело покрылось мурашками. Нет, ей не мерещилось! Кто-то невидимый ходил в спальне рядом с ней. Кто-то явно тяжелее ее. Кто-то, кого она не могла видеть.
Сотни мыслей пронеслись в голове у девушки и ни одна из них не объясняла происходящего. Слуховыми галлюцинациями Виктория никогда не страдала, да и казалось все слишком реальным, чтобы списать звуки на воображение.
– Кто здесь? – по-английски спросила она.
Звук шагов прекратился: невидимка, услышав ее, застыл на месте.
Не зная, что делать дальше, Виктория сделала пару шагов назад и оказалась недалеко от туалетного столика, на самом краю которого она оставила свой телефон. Девушка думала набрать номер Брюса, чтобы он, если мужчина, конечно, внизу и телефон при нем, поднялся к ней в спальню. Не сводя глаз с пространства перед собой, девушка рукой попыталась нащупать телефон, но попались ей только расческа и баночка крема. Решив на секунду оторваться от созерцания спальни, Виктория быстро посмотрела на туалетный столик и, увидев мобильный, лежавший под пачкой салфеток для лица, потянулась к нему, но тут ее рука застыла в воздухе и задрожала.
В зеркале туалетного столика отражалась часть спальни: сама Виктория, шкаф напротив нее, окно справа, часть кровати слева. И рядом с этой самой кроватью девушка увидела ноги человека, одетого в брюки! Человек стоял у подножья кровати прямо напротив нее. Она не могла видеть всего незнакомца, поскольку смотрела на зеркало сверху вниз и ей открывался вид только на его ноги до колен в отглаженных брюках темно коричневого цвета.
Время для Виктории остановилось и только частые и громкие удары ее сердца напоминали ей, что она еще жива. Медленно повернув голову в сторону, где должен был стоять человек, она, конечно, ничего не увидела. Спальня выглядела совершенно пустой! Но вновь обратив взгляд на зеркало, Виктория убедилась, что ей не привиделось: ноги по-прежнему отражались в нем.
– Что вам нужно? – осмелилась спросить Виктория. Голос ее при этом дрожал.
В ответ не раздалось ни звука, а ноги все также стояли, не двигаясь.
«Наверное, я схожу с ума. Не может этого быть! А что, если с зеркалом, что-то не так?», – подумала Виктория, но наклониться и посмотреть на полное отражение человека, которое она бы увидела присев, побоялась. Взяв со столика телефон и продолжая следить за ногами в отражении зеркала, девушка дрожащими руками выбрала из меню номер Брюса и нажала на кнопку вызова. К ее огорчению мелодия раздалась не внизу дома, а в этой же спальне, и доносилась она из шкафа, куда Брюс вешал свою верхнюю одежду.
– Ох, нет, – тихо сказала девушка, но тут заметила, что телефонный звонок заставил и ее невидимого компаньона напрячься. Вике показалось, что ноги слегка сдвинулись, словно человек попытался сделать шаг ей навстречу.
– Только этого мне еще не хватало! – сказала Виктория и в ужасе отшатнулась, а шаги вновь начали раздаваться в комнате. Девушка начала пятиться к окну, не переставая смотреть по сторонам, желая увидеть того, кто находился с ней рядом, но ей не удавалось этого сделать.
Упершись спиной в подоконник, девушка остановилась. Отступать некуда. Шаги, грозно приближавшиеся к ней, тоже замерли. Оставшись без зеркала, Виктория не могла сказать, где находился невидимый гость, но всем своим телом ощущала, что он где-то поблизости.
До нее донесся странный запах похожий одновременно на запах тухлого мяса, табака, гари и пота. Тошнотворной волной он ворвался в ноздри девушки и заставил ее желудок сжаться от дурноты. Запах, казалось, исходил отовсюду и все же Виктория прекрасно понимала, что его эпицентром являлось нечто невидимое в спальне.
Скорее в своей голове, нежели в комнате, Виктория вдруг услышала сиплый голос, полный одновременно боли, отчаянья, злости и любви: «Ты», – повторял он вновь и вновь.
– Что тебе нужно? – не зная, что делать, еще раз спросила Виктория.
Никто не ответил ей, но девушка почувствовала легкое прикосновение чьей-то руки к своей щеке. Дернувшись от страха, Вика отпрыгнула в сторону и побежала к двери спальни, поняв, что из комнаты нужно бежать как можно скорее, но чьи-то незримые руки схватили девушку, когда она оказалась возле кровати, и опрокинули ее на постель. Не видя своего противника, Вика не знала, как защищаться, да и силы вдруг начали покидать ее тело, точно кто-то вытягивал из нее всю энергию и жизнь. Виктория больше не ощущала прикосновений, но чувство, что на нее навалился кто-то, никуда не исчезло.
Комнату освещал один единственный ночник, дававший мало света. За окном совсем стемнело, и спальня постепенно погружалась в полумрак, равно как и сознание Виктории. Из последних сил девушка повернула голову в направлении окна и тут ее глазам открылось то, что не давало ей двигаться, придавив ее. В темном окне благодаря тусклому свету ночника отражалась фигура мужчины, лежавшего на ней. Со стороны казалось, что он хотел заняться с ней любовью, но в тоже время мужчина лежал не двигаясь. На нем были брюки и пиджак, волосы коротко острижены, но черты лица Виктория не смогла разглядеть, поскольку мужчина смотрел прямо на нее, слегка повернув голову так, что в отражении виднелся только его затылок.
– Кто ты? – заплетавшимся от усталости языком спросила Виктория и тут почувствовала, как чьи-то руки легли ей на грудь и начали медленно двигаться по всему телу, то ли лаская, то ли желая причинить боль, – что тебе нужно?
Когда невидимые пальцы коснулись бедер Виктории, девушка не выдержала и, собрав все силы воедино, начала бороться, стараясь вылезти из-под невидимки. И тут ей вспомнилось, как ее бабушка всегда говорила, что если снится дурной сон, то стоит только прочитать молитву, как все плохое исчезнет. Виктория не считала себя верующей, и религиозность и набожность были ей не присущи, но еще в детстве бабушка заставила выучить ее «Отче наш», и слова молитвы девушка помнила по всей день, но, конечно, на русском языке. В голове у Вики молниеносно пронеслась мысль, что даже русский язык при данных обстоятельствах не станет помехой и, набрав воздуха в легкие, девушка начала читать молитву как она ее помнила:
«Отче наш, сущий на небесах,
Да святиться имя твое, да прибудет царствие твое…»
Невидимые руки перестали скользить по ее телу и замерли.
«…Да будет воля твоя, как на земле, так и на небе».
Виктория почувствовала, что ей стало легче дышать, а руки и ноги вновь начали наполняться силой. Повернув лицо к окну, чтобы видеть в отражении происходящее, девушка продолжила:
«Хлеб наш насущный дай нам на сей день.
И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим…»
Мужчина, только что лежавший на Виктории, привстал и отпрянул от девушки, как от прокаженной. Виктория оказалась права: несмотря на то, что молитва читалась на русском языке, сила и смысл священных слов все же дошли до невидимой сущности. И теперь человек, встав с кровати, пятился от Виктории, точь-в-точь как она от него совсем недавно. Его голова оставалось все также повернутой от окна, поэтому лица девушка все еще не видела.
«…И не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого,
Ибо есть Царствие твое и сила, и слава во веки веков. Аминь».
Девушка закончила молитву, но продолжала лежать не двигаясь, в ожидании того, что случится дальше. Мужчина, застыв на мгновение, развернулся спиной к кровати и пошел прочь из спальни. Его все также не было видно в комнате, но шаги Виктория слышала: такие же громкие и тяжелые, как и когда он пришел. Дойдя до порога, фигура остановилась. Человек обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на лежавшую Викторию, перед тем как раствориться в темноте. Повернув голову к девушке, он тем самым повернул ее и к окну, и Вика наконец-то увидела, как выглядел ее невидимый гость. В ужасе закричав, девушка закрыла лицо руками и сжалась в комок. Рыдания начали сотрясать плечи девушки, а мысли, казалось, напрочь покинули ее голову, оставив место страху и отчаянью. В таком виде через несколько минут после случившегося Брюс и застал Викторию. Он как раз заканчивал починку электропроводки, когда ему вдруг послышался шум наверху и он решил проверить, как там Виктория. Еще поднимаясь по лестнице, он уловил странный тяжелый запах, но подумав, что это из-за старых труб в туалете, которые давным-давно пора менять, мужчина не придал запаху значения и зашел в спальню, ничего не подозревая, но увидев скрюченную Викторию и услышав ее рыдания, тут же бросился к ней.
– Вики, Вики! Что с тобой? Что случилось? – пытался узнать он, но девушка не переставая плакала и дрожала всем телом.
– Тебе плохо? Я тебя чем-то расстроил? Приснился кошмар? – спрашивал Брюс, но добиться от Виктории в таком состоянии чего-либо вменяемого было невозможно.
Сдавшись, Брюс просто лег рядом и крепко обнял девушку. Он начал медленно и осторожно покачиваться вместе с ней, стараясь убаюкать, как младенца. Заметив, что рыдания несколько поутихли, мужчина продолжил в том же духе, добавив к укачиванию детскую колыбельную на гаэльском, какую ему пела его мать. У мужчины отсутствовал музыкальный слух, и он ужасно фальшивил, но в тот раз он вложил всю свою душу в незатейливую и успокаивающую песенку о маленьком барашке, отбившемся от стада и искавшем свою маму. Брюс знал, что Виктория не понимала ни слова из песни, и тем не менее тихо пропел ее несколько раз, пока не удостоверился, что приступ девушки прошел и она забылась сном. Рыдания больше не сотрясали ее хрупкое тело, а слезы перестали течь из глаз.
