Анна Штерн
Загадка шотландского браслета
Решив пока что не будить ее, мужчина заботливо накрыл девушку пледом, поднятым с пола, а сам устроился рядом и, достав из-под кровати свой ноутбук, продолжил работу над одним из проектов. Ему совсем не хотелось покидать Викторию и оставлять ее одну. Он думал, что выйдет гораздо лучше, если проснувшись, она застанет его рядом и объяснит, что случилось и что ее так расстроило или напугало. Брюса самого слегка трясло от увиденного, ведь раньше ему никогда не доводилось видеть никого в таком состоянии, и он просто не знал, что делать в таких ситуациях.
«Может, она не сказала мне, что у нее эпилепсия? Постеснялась или решила, что я откажусь от нее из-за этого?» – подумал Брюс. Ему не приходилось наблюдать приступов у эпилептиков, но он был наслышан о них и то, чему он стал свидетелем совсем недавно, вполне походило на один из таких припадков.
Теряясь в догадках, мужчина постарался углубиться в изучение сметы проекта, но цифры прыгали перед его глазами, а в голове всплывали образы Виктории, бившейся в странной истерике. «Что если я поторопился с кольцом и предложением? Вдруг у этой девушки есть свои скелеты в шкафу? – задумался мужчина и, еще раз взглянув на Викторию, тяжело вздохнул, – и все равно я люблю ее». Придя к такому заключению и слегка успокоившись, Брюс вернулся к работе и незаметно для себя посвятил ей около часа, пока его не прервал хриплый голос подруги:
– Который час? – немного неразборчиво спросила Виктория, пытавшаяся понять, где она находилась. Спросонья мысли путались, а тело ломило, как от гриппа.
– Пол девятого, – ответил Брюс и тут же отложил свой ноутбук, – ты как себя чувствуешь?
– Не могу понять. Как-то странно. Я совсем не помню, как легла спать.
– Не помнишь? – удивился Брюс, не зная, как поступить дальше: спросить ее про истерику или промолчать.
– Да, как-то нелепо. Я пришла сюда, чтобы собрать вещи, потом присела на кровать и дальше… провал. Наверное, я просто легла и задремала. Я даже не слышала, как ты вошел в спальню.
– Правда? Ты кажешься немного бледной. Ты, случайно, не заболела?
– Понятия не имею. Я действительно необычно себя ощущаю. Все тело болит.
– Хочешь чаю? Я могу принести сюда, – предложил Брюс.
– Не нужно, – ответила Виктория, вставая с постели, – я в состоянии спуститься вниз. Только в туалет забегу.
– Мне подождать тебя здесь? – спросил мужчина.
– Да, если можно, – попросила девушка и, выйдя из комнаты, направилась в уборную.
Ее слегка шатало и ноги казались ватными, как при высокой температуре, но жара девушка не ощущала. Она действительно никак не могла припомнить того, что с ней произошло, но какое-то неприятное чувство не покидало ее. Казалось, воспоминания вот-вот вырвутся наружу, но какой-то непреодолимый барьер мешал им это сделать.
Умыв лицо холодной водой, девушка почувствовала себя немного лучше и бодрее и уже хотела покинуть ванную комнату, как вдруг что-то в отражении зеркала заставило ее остановиться. Встав под лампу, девушка удивленно закатила рукава своего свитера и в шоке уставилась на запястья и руки до локтя: их поверхность оказалась покрыта синяками, точно кто-то насильно держал Вику, сдавливая ее руки и подчиняя ее волю себе.
«Не может быть, – тихо прошептала девушка, – это невозможно». Зажав рот одной рукой, чтобы не закричать, она присела на корточки, опершись спиной о ванну.
«Этому есть только одно объяснение, – думала Вика, изо всех сил стараясь соблюдать спокойствие, – Брюс! Вероятно, он просто воспользовался мной, пока я спала. И не помню я ничего только потому, что все было так мерзко и против моего желания, что мой разум решил скрыть от меня самой эти воспоминания. О, Господи! И как я могла так ошибиться в нем!? Ведь это не первый раз, когда он проявил жестокость. Как я теперь смогу оставаться с ним один на один? Здесь есть хотя бы Эван, а что случится в Стратфорде, когда мы вернемся туда?», – в ужасе подумала девушка.
«Я ничем не должна показывать своего страха. И мне необходимо как можно быстрее вернуться домой в Россию!», – приняла решение Вика и, немного успокоившись и взяв себя в руки, встала и еще раз подошла к зеркалу удостовериться, что выглядит вполне нормально: неиспуганной и уверенной в себе.
В это время Брюс мерил спальню шагами, не зная, что думать и как лучше поступить. Виктория вела себя как ни в чем не бывало, словно она и вправду ничего не помнила, но как узнать, так это на самом деле или нет? «Даже если это какая-то болезнь, – рассуждал мужчина, – то в этом нет ничего ужасного. Главное, чтобы она не причинила себя вреда во время очередной вспышки. Да и потом, возможно, есть лечение, гипнотерапия или еще что-то. Только, вот, почему она молчит? Хотя вполне допустимо, что она ничего не помнит. А если это все же был просто кошмар? Дурной сон?».
Поняв, что догадками он только еще больше изведет себя и запутает мысли, Брюс сел на край кровати и обхватил голову руками. Он просидел так совсем недолго, ведь через пару минут в комнату зашла улыбавшаяся Виктория. Правда ее улыбка показалась мужчине несколько наигранной, но Брюс все же обрадовался, что она чувствовала себя вполне нормально.
– Пойдем вниз, – предложила Вика, продолжая стоять в дверях, не делая попытки подойти ближе.
– Да, конечно, – согласился мужчина и последовал за девушкой.
Эван как обычно дремал перед телевизором, когда они зашли в гостиную. Старик встрепенулся и радостно улыбнулся молодым.
– Много же ты спишь, девочка, – сказал ей Эван, улыбаясь.
– Это все ваш горный воздух. Пойду поставлю чай, – ответила Вика и оставила мужчин вдвоем.
Брюс молча сел на диван и ничего невидящим взглядом уставился на экран телевизора.
– Сынок! – позвал его Эван, – эй, сынок!
– Да, пап, – наконец отозвался Брюс.
– У вас все хорошо?
– Просто отлично.
– По тебе не скажешь. Что-то стряслось? Ты знаешь, своему старику ты можешь рассказать обо всем.
– Не о чем беспокоиться. Просто волнуюсь за завтрашнюю поездку и то, как ее перенесет Виктория, к тому же некоторые дороги покрыты снегом.
– Ах, а я-то уж подумал… Ты всегда отлично водил. Справишься! Утром только прикрепи цепи на шины и все дела. Долетишь до своей Англии, как миленький.
Брюс действительно переживал за поездку, но в тот момент, конечно, его мысли занимала Виктория, а не заледенелый асфальт. Через пару минут в комнату вошла и сама Вика, держа в руках поднос с чашками чая на нем: для Брюса и Эвана с молоком, а для себя с лимоном. Оба мужчины всегда потешались над ее привычкой класть в чай лимон, да еще и пить его без сахара и молока, на что Вика обычно просто закатывала глаза. Ей самой казалась странной их нелепая и где-то даже навязчивая привязанность к чаю с молоком, который они пили чуть ли не каждый час. Однако в тот вечер никто не обмолвился о чае. Все говорили о чудесно проведенном времени, Шотландии, местах, которые обязательно нужно посетить в следующий приезд Брюса и Вики, а также об истории страны. Говорил в основном Эван и только Брюс иногда добавлял что-то от себя, в то время как Виктория молча кивала и улыбалась им обоим. Девушка хоть и сидела рядом с Брюсом, старалась не прикасаться к нему даже коленом, что не укрылось от мужчины, который пару раз сделал попытку подвинуться ближе, но девушка едва заметно отстранялась.
В такой странной атмосфере и прошло все чаепитие, после которого Вика, пожелав спокойный ночи Эвану и Брюсу, поднялась наверх. Ее примеру вскоре последовал и Брюс, в тайне желая поговорить с девушкой наедине и выяснить причину ее холодности. «Не могла же она прочитать мои мысли», – рассуждал Брюс, заходя в спальню.
Виктория уже переоделась в ночную сорочку и сидела напротив туалетного столика, расчесывая волосы. Брюсу показалась, что девушка слегка вздрогнула, стоило ему зайти в комнату.
– Уже ложишься? – спросил он, хотя это и так было очевидно.
Вика кивнула и продолжила заниматься волосами. Решив пока что помолчать, Брюс повернулся к ней спиной и начал раздеваться и складывать свои вещи в шкаф. Пока мужчина снимал с себя одежду, он не переставал ощущать у себя на спине взгляд Виктории, прожигавший, казалось, до костей. Однако повернувшись к девушке, он застал ее наносившей крем на лицо.
– Я почитаю немного перед сном. Ты не против, если пока ночник останется включённым? – спросил мужчина, ложась в кровать.
– Нет, – только и ответила девушка.
– Все в порядке? Ты очень тихая сегодня.
– Все отлично. Немного нервничаю перед поездкой назад. Вот и все. Не о чем беспокоиться, – сказала Вика и, забравшись в постель, поцеловала Брюса в щеку.
Мужчина, конечно, хотел большего, но после легкого поцелуя, Виктория тотчас отвернулась от него и легла на бок.
– Спокойной ночи. Утром разбудишь меня? – спросила она напоследок.
– Да, конечно. Хороших снов, дорогая.
Проклиная себя за нерешительность, Брюс скрестил руки на груди и уставился на стену. Он понимал, что делает что-то не так и, похоже Виктория явно озабочена чем-то, но спросить напрямик так, чтобы девушка наконец заговорила, у него не хватало духу. «Она такая хрупкая и так резко реагируют на разные вещи. Что, если она испугается и просто уйдет?», – думал Брюс, не желавший терять девушку. Пролежав без движения несколько минут, мужчина все же взял книгу – детектив, купленный на заправке по дороге в Шотландию, и принялся за очередную главу довольно скучной и предсказуемой истории.
Прошло около получаса пока Вика заснула. Девушка слегка дернулась, проваливаясь в сон, после чего все ее тело расслабилось, а напряженное выражение пропало с лица. Заметив, что девушка спит, Брюс слегка склонился над ней, желая удостовериться, что все в порядке. Одна рука девушки лежала под головой, а вторая возле щеки. Мужчина обратил внимание, что подаренное им кольцо все еще у нее на пальце и несколько успокоился, но тут он заметил темные кровоподтеки по всей длине руки девушки.
– Ох, нет, – тихо сказал Брюс и сердце его болезненно сжалось.
«Она все же может причинить себе вред», – подумал он и, отодвинувшись, лег на свою половину кровати. Синяки на руках говорили ему о том, что во время припадка девушка не контролировала себя и, вероятно, ударяла руками по всему, что находилось вокруг нее, а возможно, и просто сжимала саму себя настолько сильно, что оставила синеватые следы.
«Это ведь не первый случай такого странного поведения, – начал вспоминать Брюс, – первый раз это случилось тогда в Стратфорде, когда она заплаканная вышла ко мне. Я тогда ничего не понял и поверил в ее историю с кошмаром, но потом она заснула также крепко, как и сегодня. Да и тут она вела себя странно и смотрела на меня порой, как на врага».
Поняв, что другого выхода, кроме как разговора на чистоту нет, Брюс решил, что, приехав домой в Англию и дав девушке отдохнуть, обязательно переговорит с ней. Возможно, все не так уже и плохо, и он ее не потеряет. Несколько приободрённый этой мыслью и в то же время напуганный увиденными кровоподтеками, Брюс выключил ночник и лег спать, ведь завтра ему предстояла долгая и утомительная поездка.
Эван в это время только выключил телевизор и собирался направиться в спальню, как вдруг во входную дверь кто-то тихо постучал. Улыбаясь, старик поспешил в коридор. Провозившись некоторое время с замками, он открыл дверь, за порогом которой никого не оказалось, но Эван продолжал улыбаться и какое-то время держал дверь открытой, словно пропуская кого-то невидимого внутрь дома.
Закрыв дверь, старик, радуясь, как ребенок, начал подниматься наверх, тихо напевая себе что-то под нос и постоянно оглядываясь назад. Пройдя мимо комнаты сына, он зашел в свою спальню, оставив дверь приоткрытой. Какое-то время старик потратил на переодевание в пижаму, после чего выключил свет и лег в постель, продолжая время от времени коситься на щель в дверном проеме. Прошли минуты, показавшиеся Эвану часами, прежде чем в коридоре раздались легкие шаги. Улыбка облегчения озарила морщинистое лицо старика, а глаза его заблестели от слез. Шаги застыли у входа в его спальню, точно кто-то не решался зайти.
– Проходи. Иди сюда! – позвал Эван и уже через мгновение шаги раздались в комнате, дверь в которую закрылась сама собой.
Если бы Брюс и Виктория не спали в ту ночь, то они могли бы услышать шёпот, доносившийся из комнаты Эвана, и голоса, разобрать которые, правда, было бы весьма сложно: говорили очень тихо и очень быстро, словно торопились сообщить весьма важную весть. Все можно было бы списать на пьяные дурачества старика, если бы не два странных фактора: голоса принадлежали двум людям, а из-под двери, ведущей в спальню Эвана, лился странный мягкий свет.
Глава 12.
Дорога в Стратфорд показалась Виктории менее утомительной, чем путь в Шотландию. Половину пути девушка продремала, сидя на пассажирском сиденье, а вторую половину пыталась рассеивать свое внимание и ни о чем не думать, чтобы не вызывать неприятные чувства, сопутствовавшие укачиванию. Брюс поначалу говорил что-то или же задавал девушке вопросы, но видя ее нежелание отвечать, вскоре сдался и почти все время молчал. Тишину в салоне нарушало только радио, перепрыгивавшее с волны на волну по мере того, как они пересекали графства Великобритании, приближаясь к Стратфорду.
Домой они приехали только поздно вечером, сделав по пути всего две остановки, чтобы подкрепиться и дать отдых затекшим ногам и спине. Оказавшись в доме, Виктория тут же поспешила наверх, чтобы принять душ и освежиться. Брюс же переносил вещи из автомобиля в гостиную. Долгая дорога со множеством пробок и нервных водителей вымотала мужчину под конец и все, о чем он мечтал, так это просто выпить чаю и лечь спать. В тот момент он даже и не думал о странностях своей россиянки и надеялся лишь на то, что утром его голова окажется в куда более лучшем состоянии для таких размышлений и разговора с девушкой.
Устав дожидаться Викторию, мужчина сделал себе чаю и, отпив пару глотков, прилег на кушетку в гостиной. На виски давило, да и спина болела невыносимо, но горизонтальное положение сразу же расслабило тело мужчины, и он блаженно закрыл глаза. Часы над искусственным камином громко тикали, то ли усыпляя Брюса, то ли вводя его в транс. Тиканье стало доноситься несколько громче и вскоре перекрыло все остальные звуки в доме. Казалось, что в мире не существовало больше вообще ничего, кроме как темноты и глухого, отчетливого тиканья часов, напоминавшего размеренные шаги. Брюс прекратил бороться с тяжестью век и сонливостью, одолевавшей его, решив сдаться на милость такому манящему и спокойному блаженству сна. Вдохнув полной грудью, мужчина расслабился и погрузился в сон, так необходимый его телу и разуму.
Виктория уже давно закончила мыться в душе и стояла в ванной комнате напротив зеркала, пристально вглядываясь в свое отражение. Белок вокруг ее стального оттенка глаз покрылся кроваво-красной сеточкой из-за усталости и переживаний, а мягкие и пухлые губы, изогнутые словно специально для поцелуя, вдруг превратились в прямую, жесткую линию. С короткими мокрыми волосами, зачесанными назад, без косметики и суровым выражением лица, Вика походила на женщину-воительницу, увидев которую, Брюс явно растерялся бы и вряд ли бы начал свои жестокие игры в господина, в которых его подозревала Виктория. Примерно этого и хотела девушка в тот момент: чтобы мужчина не смел к ней приближаться и даже думать забыл о том, чтобы снова использовать ее тело.
Выйдя из ванной комнаты, девушка быстро натянула на себя ночную сорочку и плотно завернулась в халат, старясь скрыть как можно больше обнаженных участков тела. Длинные и просторные рукава халата спрятали синяки на руках девушки, но сама Виктория про них отлично помнила.
«Лучше ничего не объяснять, а просто завтра купить билет в Россию на ближайший рейс и уехать домой, забыв все, что здесь произошло, как дурной сон», – размышляла девушка, как вдруг подумала, а так уж и плохо все было и ничего ли она не упускает?
«Брюс, такой мягкий и нежный в начале, почему ты так изменился? Нам ведь было так хорошо вдвоем! По крайней мере, мне точно», – продолжала рассуждать девушка, присев на край кровати.
Виктория все еще помнила любящие касания мужчины, невероятное наслаждение, которое она испытывала от них, а также все шутки и разговоры с Брюсом, и то, как они замечательно проводили время в Питере, Лондоне, Стратфорде и в гостях у Эвана. Девушка не знала, правильно ли поступает, решив уехать, не дав мужчине шанс. Возможно, следовало просто поговорить с ним и выяснить причину его поступков? Что, если всему есть объяснение?
Эта мысль казалась Виктории весьма хрупкой и маловероятной, но девушка все же испытывала чувства к Брюсу и бросать его, ничего не объяснив, не хотела. Поняв, что единственным решением являлся откровенный разговор, девушка громко позвала мужчину по имени, но никто не откликнулся.
Удивленная, Виктория, встав с кровати, вышла на лестницу и позвала еще раз, но ответом по-прежнему было молчание. И только начав спускаться вниз в гостиную, девушка поняла, что мужчина просто-напросто уснул: со стороны кушетки раздавалось довольно громкое посапывание.
– Ах, ты храпун! – тихо сказала девушка по-русски и подошла к мужчине.
Брюс спал на спине, сложив руки на груди, словно перед тем как уснуть, серьезно рассуждал над какой-то проблемой. Усмехнувшись, Виктория взяла плед, лежавший неподалеку на кресле, и укрыла им Брюса, решив не будить его и дать выспаться.
– Завтра. Мы поговорим завтра, – сказала девушка и, сама не понимая почему, наклонилась и поцеловала мужчину в щеку.
В тот момент она не испытывала к Брюсу никаких враждебных чувств, а только любовь и нежность, а также грусть перед предстоявшей разлукой. Слезы тут же выступили на глаза девушки, и она попыталась проморгать их, но все же пара слезинок скатилась по ее щекам. Сама себя не понимая, девушка чуть ли не бегом бросилась наверх, не в силах больше смотреть на Брюса, успевшего стать таким родным и близким.
Брюс проснулся около девяти утра и, не открывая глаз, решил потянуться, но его руки и ноги тут же уперлись о подушки дивана, немало удивив этим мужчину. Распахнув глаза и оглядевшись, Брюс неожиданно для себя понял, что все еще лежал на диване в гостиной, забытый Викторией и всем остальным миром. Он помнил, что прилег на диван, но ему хотелось верить, что девушка все же разбудила его среди ночи и отвела в спальню. Однако, к его разочарованию, этого не случилось. Встав и взъерошив и так лохматые волосы, мужчина решил подняться наверх, чтобы сходить в душ, переодеться и, конечно, поговорить Викой.
Чувство легкой обиды все еще не покинуло британца, когда он зашел в спальню. Брюс думал, что девушка еще нежится в постели, но она, судя по всему, уже давно встала и сейчас заканчивала накладывать макияж на лицо.
– Доброе утро! – приветливо поздоровалась Вика, повернувшись к мужичине. Стоило тому только преступить порог спальни.
– Привет! – несколько обескураженно ответил Брюс.
– Как спалось внизу?
– Неплохо, но честно говоря, ты могла бы разбудить меня и проводить в спальню.
– Сначала я хотела, но ты так сладко и крепко спал, что я решила просто накрыть тебя и дать выспаться, надеясь, что среди ночи ты сам проснешься и придешь ко мне, – объяснила девушка.
Брюс только пожал плечами и, повернувшись спиной к Вике, стал стаскивать с себя вчерашнюю мятную одежду. Ему не слишком хотелось продолжать эту тему и все, о чем он мечтал на тот момент, так это постоять под струями теплого душа, а после выпить кружку горячего кофе.
Неожиданно для Брюса прохладные нежные руки Виктории обняли мужчину сзади. Девушка прижалась к спине Брюса и легонько поцеловала его между лопаток.
– Ты что, злишься? – тихо спросила она.
– Нет, конечно, – выдохнув, ответил Брюс, обида которого испарилась с поцелуем Виктории.
– Вот и хорошо. Потому что мне совсем не хочется с тобой ссорится.
– Понимаю, – ответил Брюс и, решив, что сейчас, возможно, не самый плохой момент, добавил, – я бы хотел кое о чем поговорить с тобой.
– И о чем же? – удивилась девушка.
– Это серьезный разговор, давай присядем.
Несколько встревоженная таким поворотом дел, девушка отпустила мужчину и отступила на пару шагов назад. Брюс, как был в одних брюках и без рубашки, повернулся к ней. Его лицо и глаза в тот момент выражали любовь и участие, но также и тревогу.
– Что-то случилось? – спросила Виктория, присаживаясь на край кровати.
– Нет. То есть да. Вернее, я даже не знаю, – ответил Брюс, сев рядом.
Он взял руки девушки в свои и, поднеся к губам, нежно поцеловал.
В голове Виктории пронёсся, казалось, миллиард различных мыслей. Девушка не знала, что и думать и к чему готовиться: к тому, что Брюс сейчас порвет их отношения, ничего не объяснив; признается в своей нетрадиционной сексуальной ориентации; или же, что показалось Вике еще хуже, в наличии жены в другом городе.
– Ты мне очень дорога, моя Виктория, и надеюсь, ты это знаешь, – начал он.
«Ох, нет! Понеслось. Опять тоже самое», – подумала девушка и тяжело вздохнула, вспомнив расставание с Кириллом.
– И ты должна понимать, что я беспокоюсь о тебе. Я очень рад, что ты приехала и что у нас установились весьма доверительные отношения, но мне иногда кажется, что ты мне что-то не договариваешь.
– О чем ты? – нахмурившись, спросила девушка, не понимая, куда клонил Брюс.
– Иногда мне представляется, что ты чем-то сильно расстроена и сторонишься меня.
– Ах, ты об этом, – ответила девушка, – ну, тогда ты сам должен понимать, отчего я себя так веду.
После этих слов Виктория высвободила свои руки из рук Брюса, якобы чтобы поправить одежду, но назад их так и не подала.
– Но я не знаю! Я теряюсь в догадках, – честно ответил мужчина.
– Неужели?
– Да. Может быть, я что-то делаю неправильно или говорю так, что ты меня не понимаешь, но все равно это не объясняет твоего состояния по ночам.
– Моего состояния по ночам? – громко спросила Виктория, – о чем ты?
– О твоей недавней истерике и слезах, а потом и об этом, – Брюс осторожно взял девушку за руку и приподнял рукав ее кофты, оголив тем самым руку Виктории со множеством синяков на ней.
– Что? – уже в ярости спросила девушка, выдернув руку и резко встав, – и ты еще смеешь спрашивать меня об этих синяках?
Вика, чьи щеки стали красными, как свекла, гневно смотрела на Брюса сверху-вниз, сверкая при этом глазами, как разъяренная кошка. Она тут же опустила рукав кофты и прижала руку к себе.
– Но почему я не могу знать правду? – растерянно спросил Брюс, не ожидавший такой реакции.
– Какую правду? Ту, что ты просто фрик?! И любишь подчинять себе всех, не считаясь с желаниями других! Такую правду ты хочешь услышать?!
– О чем ты? – спросил Брюс, встав и подойдя к девушке поближе. Виктория же отпрыгнула от него, как от какой-то заразы и с ненавистью в голосе сказала:
– Мне неприятно то, что доставляет тебе столько удовольствия и я рада, что сейчас мы наконец выговорились. Теперь мне стало все ясно.
– Для меня ничего не ясно. Я не оставлял тебе этих синяков. Ты сама нанесла их себе, когда билась в той ужасной истерике в спальне в доме моего отца. Я испугался за тебя и до сих пор боюсь. Если у тебя проблемы со здоровьем или…с психикой, то скажи. Мы вместе справимся с этим.
– Проблемы с психикой? Это ты спятил! Нет у меня никаких проблем с головой, это у тебя что-то не в порядке, – рьяно защищалась Вика, чем вызвала у Брюса очередную мысль о своей легкой невменяемости и истеричности.
Мужчина ничего не ответил, а только серьезно посмотрел на девушку и решил дать ей время успокоиться и перевести дух. Они молча стояли, уставившись друг на друга, как два упрямых барана на шотландском поле: британский бизнесмен и русская красавица. Никто не хотел сдавать позиции и пытаться разобраться в случившемся. Воспитание Брюса не давало ему высказать всего, что он хотел, а шотландская упертость не позволяла ему посмотреть на ситуацию другими глазами и прислушаться к тому, что говорила Виктория.
Вике же мешал ее горький опыт общения с мужчинами, в особенности с Кириллом. Она знала, что мужчины любят оправдываться и сваливать вину на других, и ей совсем не хотелось попадаться на ту же удочку.
– Ладно, – в конце концов, сказал Брюс, сделав перед этим глубокий вдох, – давай, обсудим все чуть позже, когда оба успокоимся. Встретимся на кухне через пятнадцать минут? Я схожу в душ и сразу спущусь.
– Нам нечего больше обсуждать, – ответила Виктория и вышла из спальни, оставив Брюса стоять посреди комнаты в полной растерянности.
– Хорошенькое начало нового дня, – заметил Брюс и, сняв с себя остатки одежды, пошел в ванную комнату.
Он старался не думать о неприятной сцене в спальне, пока мылся и надеялся, что все же сможет спокойно поговорить с Викторией чуть позже. Ее взрыв агрессии немало удивил его, как и то, что она винила его в синяках, оставленных на ее теле. Но это просто неправда! Брюс и пальцем тогда не дотронулся до девушки, а днем на ее теле никаких синяков не было. Значит, только она сама их себе и могла наставить. Причем тут он?! Это мужчина никак не мог взять в толк, как и то, почему Виктория назвала его «фриком». Чем он это-то заслужил? Вроде бы обращался с ней, как с принцессой, а тут на тебе и «фрик».
В глубине души он понимал, что этот первый серьезный конфликт с Викторией может положить конец их отношениям, но с другой стороны оставлять некоторые вещи недосказанными он не хотел. Надеясь, что решение все же найдется, и они вновь скоро станут счастливой парой, Брюс вышел из душа и, переодевшись в чистые джинсы и футболку, направился вниз.
Снизу доносился потрясающе бодрящий запах кофе, но зайдя в гостиную, он увидел только одну кружку, стоявшую перед Викторией. Сама девушка отстранённо смотрела в окно, словно мужчины в комнате и вовсе не было. Обычно она всегда заботливо делала кофе и для Брюса, но на этот раз, видимо, оказалась к этому не расположенной.
Решив не возиться с кофеваркой, Брюс поставил чайник и насыпал в кружку побольше растворимого кофе, надеясь, что это хоть немного взбодрит его и прояснит мысли. Пока он делал себе кофе, девушка упрямо молчала. Брюс не хотел начинать разговор, но понимал, что скорее всего ему придется это сделать.
Сев напротив девушки, он сказал:
– Виктория, прошу, не веди себя так, словно все что между нами было ничего для тебя не значит. Если я повел себя не так, как ты хотела, то прости меня. Я не могу не беспокоиться за тебя, ты мне стала дорога.
– Неужели? – с издевкой в голосе спросила Виктория, переведя взгляд с пейзажа за окном на мужчину, – и когда ты это понял? Когда брал меня против моей воли?
– О чем ты? – опешив, спросил Брюс.
– Ты знаешь, о чем я. Зачем ты упираешься?
– Я? – все также растерянно спросил Брюс.
Виктория глубоко вздохнула и на этот раз медленно и спокойно, как говорила бы с ребёнком, сказала:
– Послушай, если тебе нравится такой вид любви, то в этом нет ничего дурного. Просто это не для меня. Тебе следовало предупредить меня изначально, тогда все стало бы проще. Я не держу на тебя зла, но и не вижу смысла продолжать отношения, точно ничего не случилось. И мне не хочется жить в постоянном страхе, что ты можешь сделать что-то такое, что мне не понравится или же причинит мне боль.
– Вики, Господи, о чем ты, милая? – британец смотрел на нее расширенными от удивления глазами, – я совсем не понимаю тебя. Какой еще вид любви? Что я сделал не так?
Девушка только вздохнула. Она думала, что Брюс просто не хотел признаваться ей в своей склонности к мазохизму и, возможно, даже стеснялся самого себя и своих желаний. Хоть вчера вечером Виктория и надеялась, что их отношения могут выстоять и иметь продолжение, теперь же она понимала, что в очередной раз ошиблась и зря пошла на поводу у своих чувств. Во многом оказались правы ее знакомые, предупреждавшие о странностях иностранных мужчин и об их необычных пристрастиях в постели и соответствующих требованиях от русских девушек и жен.
– Я ведь ни разу тебя пальцем не тронул, если ты сама этого не хотела. А если что-то и случилось между нами против твоей воли, то ты могла сказать. Я бы сразу прекратил. И ты не права, я никогда не оставлял тебе синяков и мне совсем не понравится, если я или кто-либо другой причинит тебе боль, – попытался оправдаться Брюс, огороженный словами Виктории.
– Да не уж то?
– Вики, с тобой точно все в порядке? Ты от меня ничего не скрываешь? – осторожно спросил мужчина, все же склоняясь к мысли о психическом расстройстве девушки. Вероятно, этим и вызваны ее настойчивые обвинения в его адрес, не имевшие под собой основы. Его опасения на счет непредсказуемого поведения девушки оказались отчасти оправданы. Пусть Виктория и не жаждала денег и переезда заграницу, но зато у нее с головой не все в порядке, раз она не помнит, как сама наносила себе синяки, а также клевещет на него. «Моя прекрасная и безумная Вики», – с любовью подумал Брюс, не желая отказываться от девушки, несмотря ни на что. «Пусть она со странностями, но нет проблем, которые мы бы не смогли решить».
– Ладно, Вики, неважно. Давай допьем кофе и прогуляемся. У нас обоих нервы на переделе, и мы сейчас только делаем друг другу хуже этим нелепым разговором, – предложил Брюс.
– Хорошо, – согласилась Вика, – но сначала мне бы хотелось купить билет в Россию, – холодно ответила Виктория, все уже для себя решившая.
– Билет? – удивился Брюс и в душе у него все похолодело. «Она хочет уехать», – понял он.
– Да, мне нужно домой.
– Что-то случилось в Санкт-Петербурге? Что-то с твоими родителями? – спросил Брюс, надеясь услышать, что угодно, но только не то, что она навсегда покидает его.
– Нет, слава Богу, с ними все в порядке. Мне просто нужно уехать домой, – ответила Вика, все же сохранившая фразу «ошибкой было приезжать сюда» при себе.
– Но ты ведь вернешься? Это на время ты уезжаешь, не так ли?
– Не знаю, Брюс. Я не хочу тебе врать.
Какое-то время они оба молчали. Потом Брюс встал и подошел к своей дорожной сумке, все еще стоявшей возле входной двери. Достав оттуда лэптоп, он вернулся на свое место и включил компьютер.
– На какое число ты хочешь билет? – с хрипотцой в голосе спросил он.
– Как можно раньше. Желательно на завтра, – так же хрипло ответила Виктория, до которой только в тот момент дошло, что она делала: она навсегда покидала мужчину, которого успела полюбить.
– Завтра в семь вечера из Хитроу подойдет? – спросил Брюс, продолжая смотреть на экран компьютера, не поднимая глаз на Викторию. В его душе все просто кричало и умоляло его отложить лэптоп в сторону, встать на колени перед девушкой и слезно умолять ее остаться, но гордость и понимание того, что «насильно мил не будешь» останавливали его. Если он так ей противен, то какой смысл стараться задержать ее? Нет, он никогда так не сделает. Виктория вольна поступать, как считает нужным.
