Анна Пейчева
Романовы forever
– Ну как вам наша чёрная метка, сеньора премьер-министр? – лучась самодовольством, поинтересовался посол, пряча голограмму обратно в перстень. – Захотелось прыгнуть за борт?
Мелисса молчала, закусив нижнюю губу. Она лихорадочно анализировала увиденное. Николас нуждается в ней. Она должна помочь. Несмотря на неловкую сцену в опочивальне, она по-прежнему его уважала.
– Какие требования у Испании? – наконец обратилась она к дону Карраско, который развалился на стуле с видом победителя.
– Всё те же, сеньора, – дон Карраско залихватски подкрутил усы, – российские авианосцы у берегов Венесуэлы и информационная поддержка нашей кампании по возвращению территорий Нового света в состав Испанской империи. Не так уж много мы и просим в обмен на вашего Романова, медузу мне в пятки!
Памятуя о том, что Николас не одобрит участие России в завоевании безвинной Южной Америки, Мелисса предложила:
– Господин посол, давайте обсудим с вами другие варианты…
– Никаких компромиссов, протухшие рыбьи потроха мне в нос!
– Послушайте, дон Карраско, не кипятитесь, чёрт вас побери! – Мелисса встала из-за стола и процокала к буфету. – Хотите выпить?
Она никогда не предлагала гостям алкоголь и тем более не посылала их к чёрту, но тут случай был особый. Посол в сомнении сунул в рот свой длинный ус, от чего Мелиссу жутко затошнило, потом кивнул, не обратив внимания на резкость:
– Освободите мои плавники, никогда не отказываюсь промочить горло!
– Очень хорошо. Вот мы о чём-то уже и договорились, верно? – пошутила Мелисса, разливая виски по бокалам.
– За мировое господство Испании и тех, кто отправился за сундуком Дейви Джонса ! – дон Карраско расправил усы и одним махом опрокинул скотч в горло.
– А я вот выпью за тех, кто сидит в испанских застенках, – парировала Мелисса. – И за их скорейшее освобождение.
– Кстати об освобождении – так как насчёт авианосцев, сеньора? – Дон Карраско весь раскраснелся, из-за виски полыхал теперь не только его нос, но и всё остальное лицо. – Уломаете нового императора? Ясно, что этот сосунок, этот кальмарий выкормыш сам ничего не решает.
Мелисса собралась с силами и ринулась в дипломатический бой:
– Господин посол, а что если вместо авианосцев мы предложим вам большую бесплатную партию мороженого со вкусом щей и гречи? В Венесуэле жарко, вашим солдатам мороженое ох как пригодится!
Дон Карраско расхохотался так, что на столе зазвенели бокалы.
– Мороженое! Со вкусом щей! Вы мне ещё щупальца осьминога предложите!
– А как насчёт пары тысяч роскошных новых кресел? Обустроите солдатам казармы с истинно имперским шиком! – сделала ещё одну попытку Мелисса.
– Сеньора премьер-министр! – Дон Карраско наклонился поближе и дыхнул прямо ей в лицо адской смесью виски и рома. – Никаких кресел, никакого мороженого нам не надо, якорь мне в голову! И фирменного мыла с Зимним дворцом нам не предлагайте! Каррамба, мы требуем авианосцы!
Мелисса как-то участвовала в программе «Танцуют звёзды!» – ей тогда за неделю пришлось научиться исполнять пасодобль. Этот испанский танец имитирует корриду, причём партнёр играет роль матадора, а партнёрша – плаща в его руках. Вот сейчас премьер-министр ощущала себя тряпкой в руках дона Карраско. У них был Николас, и это делало её слабой.
– Мыло я и не собиралась вам предлагать, – Мелисса заправила волосы за уши, – хотя в военном походе оно явно не будет лишним. Есть у меня ещё одна мыслишка. Посидите тут минутку, господин посол. Угощайтесь скотчем. Я сейчас вернусь.
Мелисса, не вполне уверенно держась на шпильках после скотча, проковыляла к выходу из кабинета. Выгнав из приёмной секретаря, она заперла все двери и набрала номер графа Вяземского.
– Роберт, хочешь во Францию?
– Ваше превосходительство? – с удивлением отозвался граф. – Это вы?
Мелисса поняла, что слишком резво начала. С Вяземским следовало разговаривать медленно и внятно. Последнее было непросто после стольких дринков.
– Конечно, я, дурилка ты картонная! – с досадой сказала она в перстень. – Кто ещё может тебе звонить с таким вопросом?
– Может, я выиграл в каком-нибудь телешоу, сам того не зная, – предположил Вяземский. – Мне в последнее время везёт по-крупному. Секрет философского камня разгадал, пять рублей на улице нашёл. Представляете, ваше превосходительство, прямо на дороге пятак валялся!
– Боже, до чего же ты глуп! – Мелисса была до крайности раздражена. – Нашёл ответ на вопрос, над которым семь сотен лет бились все алхимики Европы, и какому-то пятаку радуется. Я тебе, кстати, по поводу философского камня как раз и звоню.
Мелисса была в курсе истории с магистерием. Она внимательно следила за ходом реалити-шоу «Воздушный замок» по «Всемогущему» – не пропускала ни единого выпуска. И не зря: финал вышел сенсационным. Команда программистов из «Владычицы морской», загрузив в мощный компьютер тексты алхимиков, сумела-таки высчитать химическую формулу превращения свинца в золото. Когда ведущий шоу сэр Стивен Хокинг поздравлял онемевших от своего открытия ребят, к ним в прямом эфире прорвался Вяземский и устроил целый спектакль.
Выяснилось, что граф является правообладателем секрета философского камня, поскольку именно он нашёл на книжном развале на берегу Сены большинство редких алхимических трудов и именно он являлся заказчиком гениальной аналитической программы. Разумеется, в кодах Вяземский ничего не смыслил, но в результате секрет эликсира всё же достался ему, а не «Всемогущему». При этом телеканал, соблюдая условия контракта, был вынужден отдать разработчикам приз в миллион рублей – так что парни из "Владычица морской" тоже обогатились. Левинсон, присутствовавший при съёмках последнего эпизода «Воздушного замка», не сумел скрыть свою ярость – его искажённое лицо крупным планом стояло у Мелиссы перед глазами.
Габриэль… Она один раз позвонила ему, попросила снять Катарину на заводе, ещё когда все ждали решения Сената. Он сухо, односложно согласился, прислал камеру – и выдал в эфир суровый, назидательный репортаж с лейтмотивом «что имеем – не храним, потерявши – плачем». И потом показывал плачущую Кати после заседания. Кажется, эта Снежная Королева впервые рыдала при всём честном народе…
– Философский камень? Так вы сначала вроде про Францию что-то говорили, – не понял Вяземский. – Да, я хочу в неё. Хочу во Францию. Мне тут в своей шепсинской усадьбе скучно. В этом сезоне все приезжие барышни какие-то страшненькие. Хочу в Париж. Послом! Вы мне когда-то обещали, ваше превосходительство! А что для этого требуется сделать? Опять постараться Екатерину очаровать? Даже не знаю, мне сначала пару килограммов нужно скинуть.
– Да замолчишь ты или нет? Дай хоть слово вставить! – Мелисса порядком устала слушать безмозглую графскую болтовню. – Чёрт возьми, тебе свою недогадливость нужно запатентовать и продавать в коробочках по всему миру как эксклюзив. Роберт, дело такое. Меняю должность французского посла на секрет философского камня.
Вяземский замычал:
– Ой, ну я не знаю, ваше превосходительство… Я вот-вот стану первым богачом мира, зачем же мне свой великий эликсир вам отдавать? Даже в обмен на службу мечты?
Чёрт, если она даже с дураком Вяземским не сумеет сейчас договориться – нужно самой, не дожидаясь происков недоброжелателей, подавать в отставку.
– Роберт, во-первых, ты никогда не сумеешь стать богачом – всего за полгода ты растратил все деньги, выигранные в тотализаторе после помолвки Катарины. Во-вторых, сам секрет эликсира останется у тебя, ты мне пришлёшь просто копию, а сам превращай свинец в золото сколько душе угодно, хоть все дни напролёт. В-третьих: ты думал, где ты возьмёшь столько свинца? – Между делом Мелисса записала у секретаря в блокноте: «Вызвать горняков». – Ты хоть представляешь, где его купить?
– Вообще-то я думал начать со старых газет, – нерешительно промямлил Вяземский. – Можно поотскребать с них буковки и извлечь из буковок этот самый свинец. Ведь в типографском шрифте есть свинец? Мне родители запрещали есть газеты, говорили, что в них есть свинец.
– Мда, план мощный. – Мелисса закатила глаза к потолку, поражаясь графской тупости. – А ты знаешь, что свинец ядовит?
– Ядовит?
– Радиоактивен! Вызывает разные заболевания, в том числе умственную отсталость. Именно тебе я бы как раз не советовала с ним связываться.
– Почему именно мне?
– Боже, ни почему! Видно, родители за тобой в детстве всё же не уследили и ты наелся-таки газетных деликатесов. – Мелисса стащила неустойчивые туфли и стала расхаживать туда-сюда по мягкому ковру в приёмной. – Ты вот сам, Роберт, подумай: для чего тебе этот философский эликсир был нужен? В основном для вечной молодости, так?
– Э-э, ну да, ваше превосходительство…
– А оказалось, что никакой вечной молодости тебе красная тинктура не принесёт! Пить её нельзя, только свинец в золото она превращать умеет – и всё. При этом от свинца ты не просто моментально состаришься, но ещё и стремительно поглупеешь, а тебе уже дальше некуда.
– Э-э…
– Российский посол, представитель самой могущественной мировой державы – вот кто вечно молод в глазах французских мадемуазелек! – вдохновенно вещала Мелисса. – Двуглавый орёл на твоём лацкане – вот твой пятый элемент! Парижские девушки сами на шею тебе бросятся! Французское вино будете пить вместо нашего черноморского! Завтракать круассанами!
– Согласен!
– Что?
– Я согласен, ваше превосходительство! – восторженно выдохнул Вяземский. – Поеду в Париж! Давайте меняться!
Мелисса отшвырнула туфли в угол приёмной, пустила секретаря на рабочее место и, как была, босиком, зашла в свой кабинет. За время её отсутствия уровень дорогостоящего виски в бутылке заметно понизился.
– Эх, замутил я шторм в трюме! – признался дон Карраско, завидев хозяйку. Он крутил усы и качался на стуле. Ореховые ножки скрипели, как старый корабль в шторм. – Надеюсь, вы ходили к императору – по поводу наших авианосцев?
– Лучше. – Мелисса знала, что сейчас её очередь вести в танце. – Звоните своему королю. Я дам вам секрет философского камня.
– Каррамба! – Он всё-таки свалился со стула. И, стоя на четвереньках, взревел, как раненый бык: – Мачту мне в сердце! Вы серьёзно?
– Абсолютно.
– Вы раскроете нам технологию превращения свинца в золото?
– Раскрою. В обмен на Николаса. – Мелисса по-матадорски выпрямилась и скрестила руки на груди.
– Сеньора премьер-министр! – Посол, хватаясь то за упавший стул, то за стол, то за коленки Мелиссы, кое-как занял относительно вертикальное положение. – В таком случае, я должен срочно выйти. И не только потому, что надрался как корабельная крыса, упавшая в бочку с ромом, и теперь мне срочно нужно в туалет. Я должен связаться с королём! Лопни моя печень, если он не согласится!
И дон Карраско, покачиваясь, как юнга в первом плавании, скрылся за дверьми кабинета.
Мелисса нетрезвым голосом дала команду отключения камер и с наслаждением затянулась «Смертельной».
Конечно, Луис согласится. Он не может не согласиться на неограниченное богатство, дающее ему возможность провести любую завоевательную кампанию, какую он только пожелает. Король Испании поумнее графа Вяземского будет.
Главное, что Мелисса сумела избежать прямого участия России в испанской агрессии, так ведь? А потом она придумает, как остановить Луиса. Пусть он сначала проверит формулу, убедится в её эффективности, отпустит Николаса, начнёт налаживать производство золота из свинца – вот тут-то Мелисса и вмешается. Может, коронационного мороженого со вкусом щей в красную тинктуру тайком подмешает, или ещё что придумает.
Премьер-министр смяла окурок в пепельнице и задумалась: интересно, зачем Николас вообще сунулся в эту Испанию? А, кажется, Константин Алексеевич упоминал про редкие саженцы, из которых он будет варить херес, что-то в этом роде.
Кстати о хересе! Нетвёрдой рукой Мелисса вылила остатки скотча в свой бокал. Чёрт возьми, она имела сегодня полное право "замутить шторм в трюме". Кто, спрашивается, только что вывел из политического шторма российские военные корабли? То-то же.
Глава 17. Встреча в семейном ресторане
– Ладно, а как тебе вот этот фасончик?
– Если честно, ваш'величество, это платье больше похоже на мешок из-под муки. Но я правда совсем не разбираюсь в женской моде!
Столыпин беспомощно оглянулся в поисках консультанта. Вокруг разбегались бесконечные ряды вешалок с одеждой, вздымались обувные стеллажи, вырастали похожие на фантастические пальмы стойки с сумками – и ни одной живой души. Семён со своей начальницей словно оказались на необитаемом острове в параллельном мире, созданном безумным демиургом-фанатом телепрограммы "Правильные туфли ". В общем, кем-то вроде Ангела Головастикова.
Всю одежду Семёну всегда покупала мамочка, сам он только заказывал себе в Интерсетке всякие забавные галстуки. Поэтому в бескрайнем пассаже Ламановой обер-камергер чувствовал себя до крайности неуютно.
Но – делать было нечего. Если её величество изволили отправиться за покупками, чтобы снять стресс и "потому что уже осточертели эти проклятые джинсы и футболки из спортивной сумки" – значит, нужно было беспрекословно повиноваться. Столыпины служат Романовым до конца, всегда: во дворце, на поле боя, в ссылке, даже в примерочной "Ламы".
– Мешок из-под муки? – Екатерина Николаевна нахмурилась, и Семён запаниковал. Как он только посмел ляпнуть такое! Думать надо было прежде, чем говорить! – А знаешь, ты прав. Прямой покрой не для меня. Плечи широкие, и выгляжу я в этом платье как бочка. Примерю что-нибудь с пояском.
Начальница скрылась за бархатной занавеской, и Столыпин вытер пот, выступивший на лбу. Уф, пронесло.
Спустя сто девяносто шесть мучительных минут обер-камергер выбрался из "Ламы", нагруженный пакетами из переработанного картона. Екатерина Николаевна шествовала впереди в одном из своих новых платьев, подчёркивающих талию: длинное, из светло-коричневого шёлка в горошек. На русых кудрях красовалась шляпка в тон, которую ей напечатали в пассаже на трёхмерном принтере в подарок за крупную покупку.
Гордая осанка, лебединая шея – в элегантном наряде Екатерина Николаевна наконец-то стала похожа на истинную Романову, аристократку высшего уровня, императрицу всероссийскую. Грустный парадокс! Это магическое превращение произошло именно сейчас, когда она навсегда покинула Зимний.
Столыпин, плетясь позади начальницы с хрустящими сумками по ветреному Невскому, уныло вспоминал прошедшие дни: тяжелые, давящие, беспросветные. Екатерина Николаевна в самом деле находилась сейчас в серьёзном стрессе, и было от чего.
Ну, прежде всего, сокрушительным провалом обернулось собеседование с председателем правления Русско-Балтийского завода. Семён повсюду сопровождал свою богиню, как он про себя называл Екатерину Николаевну, – пришёл и на встречу с Шидловским. Сел тихонько в углу громадного кабинета, оформленного наподобие салона представительского "русско-балта": кресла, стилизованные под простроченные автомобильные сиденья, окна обтекаемой формы с самыми настоящими "дворниками" и сложной формы стол, в конструкции которого нашлось место и для спидометра (стрелка застыла на цифре "370"), и даже для гоночного руля.
Кажется, тот угол, где расположился Столыпин, должен был символизировать багажник, поскольку Семён оказался в компании журнального столика-домкрата и кулера для воды в виде огнетушителя, а нижняя часть обер-камергера утонула в чём-то вроде мягкого запасного колеса.
Шидловский же вместе со своими бакенбардами восседал под выпуклой зелёной ромашкой – фирменным логотипом РБЗ. Не нужно было гадать на лепестках, чтобы понять: Владимир Михайлович настроен мстительно. Выражение его лица ясно давало понять: "не любит". Глаза поблескивали из бакенбардов, как дуло снайпера из придорожных кустов.
Не успела Екатерина Николаевна и рта раскрыть, как председатель припомнил ей все её грубости: и "я на ваш завод больше ни ногой", и "не хочется возвращаться на бывшую работу", и "выкручивайтесь сами". Эта игра в бумеранг богине очень не понравилась – Столыпин, по-тюленьи вывалившись из кресла-колеса, едва сумел задержать её в дверях кабинета.
Пока Екатерина Николаевна греческой статуей стояла у выхода, Семён рысцой подбежал к Шидловскому, принёс многословные извинения от имени начальницы и в конце концов уломал главу завода – Романову взяли на службу. Правда, всего лишь онлайн-консультантом, а не телефонным операционистом, как раньше.
Поползли трудовые будни – с той же скоростью, с какой загружались виртуальные страницы в первые дни существования Интерсетки.
Генри целыми днями пропадал в Зимнем, пытаясь собрать компромат на Ангела, а его супруга вместе со своим верным помощникам пропадали от тоски в крохотной комнатке, обклеенной рекламными плакатами последних моделей автомобилей. С каждого постера на несчастную Екатерину Николаевну смотрел её бывший бойфренд Джим – лицо "русско-балта": квадратная челюсть, международный загар, небрежно-стильная причёска. Изредка пищал компьютер, сообщая о желании очередного клиента пообщаться; больше ничего примечательного в комнатке не происходило. Ни один папарацци не заглядывал в окно; только нелюбопытные голуби бродили по подоконнику.
– Сидим тут как в пещере, – спустя несколько дней пожаловалась обер-камергеру богиня, стараясь не смотреть на самодовольную ухмылку Джима. – В колл-центре я была в центре событий, мы с девчонками сплетничали, пили берёзовый сок, прятались от начальника отдела… Ох, Семён, я так скучаю по прежней работе!
– Давайте прогуляемся до колл-центра, отсюда недалеко. Принести вам конторский гироскутер, ваш'величество? – сочувственно предложил Столыпин.
– Да не по колл-центру, по Зимнему я скучаю! – с женской непоследовательностью воскликнула Екатерина Николаевна. – Я поверить не могу, что села в такую историческую лужу! Плюхнулась, как последняя хрюша, забрызгав всех вокруг грязью! Свою семью, тебя, да всю страну. Какая преступная легкомысленность с моей стороны! Меня судить надо!
– Что вы, ваш'величество! – ужаснулся обер-камергер, дёргая себя за галстук с крошечными "русско-балтами" (купил пару дней назад на сайте РБЗ). Поверх галстука, как всегда, болтался магнитный пропуск, который Столыпин носил просто по привычке – конечно, агенты Третьего отделения Канцелярии Его Величества заблокировали его карту сразу после решения Сената. – Вы слишком строги к себе.
"Чик-чирик!" – проснулся компьютер. На экране высветилось сообщение от клиента с псевдонимом "Воздушный Шар":
"Доброго здоровьица! Слышал о том, что РБЗ готовится выпустить летающие автомобили. Давно мечтаю о таком. Хотелось бы узнать технические характеристики и в особенности – как устроена система подвески? Сумеет ли машина мягко приземлиться с большой высоты? Заранее благодарен за ответ. С уважением, Воздушный Шар".
Екатерина Николаевна, не обращая внимания на чирикание своего электронного друга, распалялась всё больше и больше:
– Ха! Слишком строга к себе! Недостаточно строга. Скачки, медовый месяц – я напрочь забыла о своём жизненном предназначении, Семён. Забыла о своём долге!
"Ку-ку!" – это уже сообщение от начальника.
"Екатерина, почему я вижу необработанное обращение от клиента Воздушный Шар в листе ожидания? Займитесь, пожалуйста".
– Ваш'величество, – покашлял Столыпин, прочитав послание на экране.
– Нет, Семён, не мешай, не утешай! – Екатерина Николаевна, похоже, не на шутку увлеклась самобичеванием. – Вот работала я в колл-центре. И как? Спустя рукава. Просто выполняла свои обязанности – без огонька, без рвения. Полное равнодушие к клиентам проявляла! Представляешь, Семён?
– Э-э… – проблеял Столыпин, глядя на экран, который начал пульсировать красным из-за просроченного ответа на письмо клиента.
– Знаю, знаю, что ты не веришь, Сеня, ты обо мне слишком хорошего мнения, – отмахнулась Екатерина Николаевна. – А взять моё короткое правление? "Второе солнце" похоронила, сама ничего толкового не придумала. Разве что от нелепого обер-камергейского ключа тебя освободила.
– И я вам за это благодарен, ваш'величество, но… – мямлил Столыпин, с ужасом читая: "Екатерина, обращение до сих пор в листе ожидания!!!".
– Вот именно, Семён, – "но"! Ты глянул в самый корень. Но! За время своего правления я ни разу не задумалась о нуждах своих подданных! Не позаботилась о них!
"Екатерина, почему вы до сих пор не позаботились об ответе клиенту Воздушный Шар?" – мигал экран.
– Ваш'величество! – жалобно воззвал к своей начальнице Столыпин.
– Без трона я – как Иван Фёдоров без бумаги, как Александр Попов – без электромагнитных волн, как разумная изба – без светового будильника. Я была рождена для престола – а сижу здесь, – уронила голову на руки Екатерина Николаевна. – В окружении тридцати подлецов Джимов, рядом с этим древним компьютером, издающим раздражающие звуки…
– Я в жизни не был так раздражён! – заорал начальник Екатерины Николаевны Зиновий Олимпов, врываясь в комнатку онлайн-консультанта. – Вы чем тут вообще занимаетесь, Екатерина? Почему игнорируете обращение клиента и мои письма?!
– А? Какое обращение, Зиновий Кронович? – спохватилась богиня и повернулась к экрану. Семён, хотя ругали и не его, вжал светлую голову в плечи, инстинктивно прячась от молний, вылетавших из глаз господина Олимпова. – Ой!
– "Ой"? Это всё, что вы можете сказать в своё оправдание? – гремел Зиновий Кронович. – Немедленно займитесь делом! Я вижу, ваш товарищ отвлекает вас от работы. – Олимпов с ног до головы осмотрел жалкого испуганного Семёна, ухватившегося за свой лэптоп с рыбкой. – Ещё одно нарушение – и несмотря на распоряжение Владимира Михалыча, я аннулирую пропуск этого юноши.
– Нет! Только не ещё один пропуск! Я этого не перенесу! – взвизгнул Столыпин.
– Я всё сказал. И имейте в виду: вы оштрафованы на десять рублей.
Олимпов хлопнул за собой дверью, воздушным потоком оторвав от стены одного из Джимов. Плакат грустно спланировал вниз. Ещё до того, как постер успел коснуться пола, Екатерина Николаевна набросала ответ клиенту по стандартной форме:
"Уважаемый господин Воздушный Шар! Благодарим за обращение в службу онлайн-поддержки Русско-Балтийского завода. Мы работаем ради вашего удобства!
Касательно Вашего запроса сообщаем следующее. В разработке завода действительно находится аква-авиа-автомобиль с революционной пневматической подвеской, которая гарантирует максимальный комфорт водителя и пассажира при соприкосновение шасси с землёй, а также при приводнении аква-авиа-автомобиля…"
– Семён, с этой секунды ты меня не узнаешь! – не отрываясь от клавиатуры, заговорила Екатерина Николаевна. – Пусть эта работа убогая и скучная, но я вложу в неё всю свою душу. Отвечу не по безликой инструкции, не по шаблону, а от всего сердца! Хотя бы здесь не подведу папеньку – он так влюблён в РБЗ! Господин Воздушный Шар желает знать всё про подвеску летающего автомобиля? Будет сделано! Найди-ка мне, Семён, письмо от папеньки, в котором он подробно мне рассказывает про устройство "Фодиатора". Длинное такое, занудное, я его одним глазом проглядела. Но господин Воздушный Шар будет полностью удовлетворён!
Столыпин, переправив текст на перстень начальницы, обнаружил в её почте ещё кое-что интересное. Дождавшись, пока богиня закончит печатать ответ, он включил трёхмерную голограмму:
– Ваш'величество, а вы помните про проект вашего папеньки "Разумная дорога"?
Екатерина Николаевна вздрогнула:
– Нептун и его трезубец! Разумная дорога! Я же обещала ему!
Лицо богини стало совсем несчастным. Русые брови сошлись на переносице, на лбу образовались скорбные морщинки, уголки губ поползли вниз.
– Я просто подумал, – нерешительно предложил Семён, поправляя узел галстука с машинками, – может, вы пока как следует изучите проектик? А то вдруг что?
– "Вдруг что" – что? – переспросила начальница.
– Вдруг вы… вдруг вы вернётесь на престол? – рискнул высказать потаённую мысль Столыпин. – И "Второе солнце" у меня тут под рукой, я мог бы для вас его распечатать.
– Эх, Сеня, Сеня, – вздохнула Екатерина Николаевна. – Наивный ты человек. Нам теперь до конца жизни в этой комнатке сидеть, на подлецов Джимов смотреть. Ты-то зачем со мной ко дну идёшь? Зарплату я тебе платить сейчас не могу. Нашёл бы себе нормальную работу.
– У меня есть сбережения, да и к тому же говорят, что человек может свободно дня три без еды обходиться, – упрямо ответил Семён, думая о том, что надо бы вернуть галстук – такие траты сейчас ему не по карману. – Моё жизненное предназначение – служить Романовым. И я верю, что справедливость восторжествует, вы просто не можете не вернуться в Зимний.
– Ты, Сеня, прямо как мой дедушка, такой же оптимист. – Начальница взяла в руки семейное фото, на котором квадрокоптер запечатлел Романовых в день свадьбы Екатерины Николаевны: лица у всех счастливые, полные надежд. – В день заседания Сената дедуля прилетел ко мне на пару часов, еле оторвался от своего драгоценного винограда – только чтобы вручить мне баночку крыжовенного варенья и сказать, что всё как-нибудь утрясётся. Он сам не знает как, но утрясётся. А если не утрясётся, заверил дед, он себе на лбу напишет несмываемыми чернилами слово "чумичка" и будет так ходить по всему черноморскому побережью. По-моему, пора ему уже отправлять посылочку с маркерами разных цветов, чтобы было из чего выбирать.
– Не торопитесь, ваш'величество. – Столыпин, услышав эту историю, слегка приободрился. – Константин Алексеевич – истинный мудрец.
– Ну тогда объясните мне со своим мудрецом: как, как мне вернуться на трон? Решение принято и обжалованию не подлежит. Революция? Исключено. Навряд ли мне удастся возглавить восстание. Никто за мной не пойдёт. Нет, возвращение невозможно! Не вижу ни единого способа. У нас, Семён, теперь другой император, один и навсегда – Ангел Первый.
Внезапно дверь распахнулась. На пороге стоял Ангел.
Весь коридор заполнила многочисленная свита. Из-за плеча монарха, одетого во что-то вроде фиолетовой шёлковой пижамы (в мужской моде Столыпин тоже не слишком разбирался), торчали кустистые бакенбарды и гудел голос Шидловского:
– А тут у нас работает онлайн-консультант. Обычно в нашу экскурсию по заводу мы это помещение не включаем. Но я подумал, что вам, ваше императорское величество, всемилостивейший государь, царь-батюшка, повелитель Всея Руси, – будет любопытно взглянуть…
– Да, нам в самом деле любопытно, милашка вы наша! – Головастиков по-птичьи склонил голову набок. – Сними, дружочек, падение авторитетов – с небес на землю, – обратился он к своему личному оператору в смешном картузе. Генри, сохраняя полную невозмутимость, нацелил камеру на супругу. – Совсем недавно Катя принимала меня в гостях в Екатерининском замке…
– Дворце, – угрюмо поправила его Екатерина Николаевна,
– Ан нет, дорогулька, отныне он будет называться замок! – рассмеялся Ангел. – А теперь вот прозябает в какой-то гнусной кладовке. Только и хорошего здесь – фотки этого красавца на стенах… Кстати, Кать, можешь заскочить к нам в Малахитовый будуар…
– Гостиную, – процедила экс-императрица.
– … в Малахитовый будуар, – с ударением произнёс Головастиков, – и активировать наше разумное зеркало?
– Не могу, работы много. – Скулы богини ходили ходуном. Она отвернулась к экрану и принялась ожесточённо колотить по клавишам, хотя никаких сообщений от клиентов пока не было.
– Ах так? – Ангел повернулся к Шидловскому. – Милейший, надеюсь, вы оштрафуете её за непочтительность при разговоре с правящим монархом?
– Простите, ваше императорское величество, всемилостивейший государь, царь-батюшка, повелитель Всея Руси, – шаркнул ножкой Шидловский и забормотал: – Я бы с удовольствием… Но не могу. Незаконно. Она же не нарушала трудовую дисциплину… За что же её штрафовать?
– Что? – возмутился Головастиков, поправляя золотой венец на тщательно завитых волосах. – И ты нам дерзишь? Ну, знаете ли, и порядки на вашем заводе! Закрыть бы вас ко всем чертям, прости Господи!
– Ваше императорское величество, всемилостивейший государь, царь-батюшка, повелитель Всея Руси! – выпалил Шидловский. – Позвольте в знак моего безграничного уважения и любви подарить вам фирменные ручки или любые другие сувениры Русско-Балтийского завода на ваш выбор!
– Хотим ручку и такой же галстук с машинками, как у него, – закапризничал Ангел, указывая пальцем на грудь Столыпина. – Подвяжу им свой домашний халатик, должно выйти симпатишно.
– Разумеется, как пожелаете, ваше императорское величество, всемилостивейший государь, царь-батюшка…
Кавалькада скрылась за поворотом коридора, голоса затихли.
Екатерина Николаевна замерла перед погаснувшим экраном, словно кто-то нажал паузу на воспроизведении фильма «Самые несчастные женщины двадцать первого века».
Столыпин снял со спинки стула сумку из-под ноутбука:
– Ваш’величество, у меня тут бутылочка берёзового сока припасена. Не желаете?
Богиня прерывисто задышала.
– И леваши ваши любимые тоже есть, – достал картонную коробочку Семён. – На чёрный день припрятал. Кажется, он наступил.
– Давай, Сеня, – загробным голосом проронила Екатерина Николаевна. – Давай сюда всё. Что теперь будет со страной? Куда приведёт её Ангел? Полагаю, прямиком в ад. Я просто с ума схожу, Семён!
– Понимаю, ваш'величество, понимаю, как никто! – Столыпин протянул экс-императрице спасительные вкусняшки. – У меня сейчас тоже сложный период. Не хотел вам говорить, чтобы не расстраивать, – он понизил голос, – но мамочка меня ревнует.
– К кому же это? – очнулась от горестных мыслей Екатерина Николаевна. – Уж не ко мне ли?
– Нет-нет, ваш'величество – к миссис Смит!
– К Дженни? – изумилась начальница. – С чего бы это?
– А с того, что миссис Смит так обо мне заботилась в Англии! По-матерински. Столько полезных советов! Мы же с ней на параллельных должностях, она досконально знает все мои проблемы, мы с ней стали очень близки. Мамочке, конечно, неприятно – она всегда была для меня главной женщиной… И это мамочка ещё не знает о дочке миссис Смит, Алисе, впервые в жизни я что-то от неё утаил…
Сболтнул о своей первой любви и тут же закрыл рот рукой. К счастью, Екатерина Николаевна, озабоченная своими мыслями, ничего не заметила. Так странно думать, что он, Семён Столыпин, когда-то участвовал в конкурсе на руку и сердце небожительницы Романовой, не испытывая к ней особых чувств, не зная, что впереди его ждёт самая прекрасная, самая добрая, самая весёлая девушка на свете. Алиса Смит на первом же свидании со смехом призналась, что однажды в юности, не имея никаких проблем с кожей, купила крем от прыщей только потому, что ей понравилась реклама – а ведь именно за этот ролик Столыпин получил "Золотого Каннского льва"! Семён очень скучал по Алисе. Но пока нужно было посвятить себе работе.
