Анна Пейчева
Романовы forever
Глава 14. Мадридский двор тайнами не испортишь
– Когда кажется, что выхода нет. Когда кажется, что застрял в темноте. Когда кажется, что дальше только хуже. Мышка решает всё! Не пропустите новинки от Церкви Репки: брелок для ключей и элегантный серебряный кулон – в виде мышки-спасительницы. Ограниченная партия! Акция действительна до тридцатого апреля. Церковь Репки . Ждёт вас в ближайшем Храмовом Заповеднике.
Болтающий экранчик отвлекал от дороги. Николай Константинович нажал кнопку на руле и выключил телевизор. После памятного ужина в Марбелье он смотрел "Всемогущий" залпом, неотрывно следя за невероятными событиями, разворачивающимися на родине; но теперь наступило время действовать.
"Фодиатор" мчался по пыльным испанским дорогам на северо-восток, приближаясь к границе с Францией. Цель назначения – Петербург. Личная цель – спасти дочь.
Голос у Кати – он позвонил ей сразу же после разговора с корреспондентом "Йо флипо!" – был подавленным, хотя девочка и пыталась это скрыть. А судя по тому, что он видел в новостях, дела у неё были совсем плохи. Трон вот-вот вырвется из рук – одна из которых всё ещё болит после падения с лошади; да и на завод ей удалось устроиться только скромным онлайн-консультантом.
Ангелы разрушали жизнь Романовых: Изумительный отнял у Николая Константиновича жену, Головастиков забирает трон у Екатерины. Запретить бы это имя в России! А нельзя, к сожалению.
– Никеша, что это за Церковь Репки такая? – Василиса лениво потянулась, как разомлевшая на солнце золотистая львица. Супруга уютно устроилась в пассажирском кресле "Фодиатора". Просвечивающее тонкое платье дисгармонировало с серо-стальным мужским салоном и отвлекало Николая Константиновича от трассы похлеще навязчивой рекламы. – Мышки, брелки какие-то. Я, похоже, сильно отстала от российской жизни за последние двадцать три года.
– А, ну это сельхозмагнат один придумал, когда у него продажи овощей, и в особенности репы, упали. Лет пятнадцать назад.
Николай Константинович с трудом оторвал взгляд от соблазнительных изгибов спутницы и сосредоточился на небольшой автомобильной пробке перед пропускным пунктом. Впереди врезались в небо тяжелые железные конструкции с флагами, светофорами и ярко-синими плакатами, за которыми начиналась Франция. Страна, в которой приворотное зельё называют вином и подают к обеду. Страна, в которой простое увлечение русского цесаревича молодой актрисой – привлекательной, но совершенно ему не подходящей – переросло в истинную страсть, сжигающую здравый смысл, как свечку на столике парижского кафе.
– Кхм, о чём я говорил?
– О репе.
– О репе? – Капитан "Фодиатора" пристроился позади роскошного тёмно-синего "русско-балта" с французскими номерами (серия "Великие русские писатели", модель "Лермонтов" – с особой пневмоподвеской для горных дорог; которая, если верить телевизионной рекламе, "не позволит Кавказу взять вас в плен"). – Репа, репа… Репа животу не укрепа… Ах да, Церковь Репки. В общем, полуразорившийся сельхозмагнат подошёл к своей проблеме нестандартно. Насколько мне известно, идею подсказал ему Левинсон, креативный директор "Всемогущего", ещё на заре своей карьеры. Смысл в том, что это церковь для скептиков, которые не верят никаким церквям. А таких скептиков в последние десятилетия в России всё больше.
– Кто же поверит в божественность овоща?! – воскликнула Василиса. В бездонных глазах плескалось изумление. – Да ещё и не самого вкусного, честно говоря.
– А здесь уже поработали маркетологи, – кивнул Николай Константинович. – Признаться, я с восхищением следил за их бесстыдной деятельностью. Ребята основали целую теорию на том, как репа спасала русский народ в самые голодные и трудные времена. Да ещё наплели, что "Сказка о репке" – это что-то вроде Священного Писания, закодированное послание потомкам. Не случайно же репа – из семейства крестоцветных. Крест, понимаешь? Как в христианстве. Девиз у них: "Зри в корень!".
– Это же абсурд! Неужели люди купились? – продолжала сомневаться Василиса.
– Ещё как! Самые доверчивые приняли новую религию за чистую монету – и бросились исполнять её главную заповедь: "Ешь репу каждый день, дабы продлились дни твои на земле". Кстати, овощи ведь и правда полезны для здоровья! Ну а скептики, в основном молодёжь, отнеслись к этому конфессиональному театру, как и положено, с юмором – и присоединились к нему просто ради смеха. Им нравится, что глава Церкви называется "Репатриарх".
– И что, сумел твой сельхозмагнат-репатриарх выбраться из долгов? – поинтересовалась Василиса.
– После такого старта это оказалось проще пареной репы. Он в первой пятёрке российских миллионеров. Приглашал меня как-то на обед – поверь, никаких овощей ты на его столе не найдёшь. Исключительно замысловатая молекулярная кухня.
Французский "Лермонтов" бесшумно умчался вперёд, растворившись в тумане моря голубом, и "Фодиатор" наконец подкатился к окошку пограничника. Николай Константинович поднёс перстень к считывающему устройству. Электронная проверка личности, как правило, занимала всего несколько секунд, и капитан уже приготовился опустить правую ногу на педаль газа.
Однако вместо зелёной галочки на пограничном дисплее загорелся красный крестик. Устройство принялось истошно вопить.
– Что случилось? – забеспокоилась Василиса.
– Хотел бы я знать, – с тревогой отозвался Николай Константинович, не выносивший резких звуков и любопытных взглядов окружающих. Того и другого сейчас было в избытке.
Из будки тем временем выскочил возбуждённый испанский пограничник.
– Сеньор! Сеньор, я вынужден вас задержать, – непререкаемым тоном обратился пограничник к экс-императору. – И вас, сеньора, тоже, простите! – Он взглянул на Василису и довольно игриво ей улыбнулся.
Пожав плечами, Николай Константинович выбрался из-за руля "Фодиатора". Ситуация ему очень не нравилась. Российских граждан, путешествующих по миру, не задерживали без серьёзных причин. Имперский паспорт наподобие защитного шлема ограждал его владельца от мелких придирок иностранных блюстителей порядка.
– Что происходит? – пытался выяснить Николай Константинович, пока его – весьма настойчиво – заводили в пограничную будку. – Я гражданин Российской империи!
Испанцы молчали, подталкивая путешественников к простой деревянной скамейке в углу.
– Да что вы себе позволяете?! – всё больше заводился капитан "Фодиатора", подстёгиваемый недоумевающим взглядом Василисы. – Я император Всея Руси!
Тут он осёкся, вспомнив, что уже давно никакой не император. И возможно, скоро – даже не представитель правящей династии.
– Милые сеньоры, – включила свой магический, киношный голос Василиса, как бы невзначай поправив декольте. – Может, хотя бы намекнёте, за что нас задержали?
Отреагировал только игривый пограничник, и то не слишком охотно:
– Личное распоряжение короля, сеньора.
– Какого короля? Вашего короля? Луиса Второго? – Николай Константинович был обескуражен. – Ничего не понимаю, – обернулся он к Василисе. – Мы с Луисом, конечно, не друзья, но он мог просто позвонить и попросить к нему заглянуть.
– И ты заглянул бы?
– Ну, вот именно сейчас у меня абсолютно нет времени, – вынужден был признать супруг. – Нет, я всё же не понимаю, что за срочность такая, что Луис решился на такое! Это же преступление! Это ограничение нашей свободы передвижения! Какие-то средневековые методы! Инквизиция! Вы – вы, сеньоры, я к вам обращаюсь! – натуральные инквизиторы!
Николай Константинович, обычно сдержанный до бесчувственности, совершенно разошёлся. Крики экс-императора сотрясали весь пропускной пункт. Гражданин самой справедливой страны в мире впервые в жизни испытал на себе нарушение прав человека. Это перевернуло весь его внутренний мир.
Между тем, "натуральные инквизиторы" продолжали стоять вокруг скамьи с непроницаемыми лицами.
Сам того не заметив, Николай Константинович в отчаянии перешёл на русский язык:
– А знаете что?! Вот теперь я по-настоящему разозлился! Вот теперь я сам никуда отсюда не уйду! Дайте-ка мне сюда вашего Луиса! Я с ним поговорю по-мужски! По-королевски!
– Никеша, остынь. – Против ожиданий, эмоциональной актрисе удавалось сохранять полное спокойствие в экстремальной ситуации. – Совсем ты изнежился в тепличных условиях Зимнего. Ничего страшного пока не случилось. В наручники нас эти милые сеньоры не заковали, в стену не замуровали, на гильотину пока не ведут. Давай подождём и посмотрим, что там Луис замыслил. Может, он не хочет тебя выпускать из страны, пока ты его знаменитые королевские оливки не попробуешь.
Дальнейшие события напомнили Николаю Константиновичу эпизод из последнего шепсинского блокбастера "В поисках рыбы с золотой чешуей". Только теперь в роли попавшего в плен спецагента фигурировал он сам. Забрав у супругов перстни-разумники, пограничники вывели их к вертолётной площадке и погрузили в блестящий "Чёрный челн" производства Киевского завода Сикорского ("а как же мой "Фодиатор"? – схватился за сердце Николай Константинович). Лопасти "Чёрного челна" зарокотали, вертолёт взмыл вертикально вверх – и спустя пару часов нервного, хоть и впечатляющего полёта, приземлился на плоской крыше Паласио Рояль, столичной резиденции короля Луиса Второго.
Пропеллеры геликоптера остановились, и путешественники услышали гул Мадрида, раскинувшегося вокруг.
До сих пор столица Испании нравилась Николаю Константиновичу, большому педанту. Город был логичным: квадратные жилые кварталы, аккуратные зелёные зоны. Одинаковые красные крыши. Но сейчас суровая геометрия улиц давила. Казалось, будто Мадрид накрыли гигантской рыболовной сетью.
Бежать было некуда.
– Клянусь Локи и его предками ётунами, – изысканно выругался экс-император, тяжело спрыгивая на горячую кровлю и подавая руку Василисе. – Какого Ёрмунганда тебя угораздило поселиться именно в Испании? Святая шестерёнка, ну почему именно здесь?!
Ответить Василиса не успела. К ним стремительно приближался статный молодой человек в алой рубахе с пышными рукавами, в котором Николай Константинович узнал среднего сына Луиса Второго. На губах принца Мануэля бродила нехорошая ухмылка.
– Добрый день, сеньор Николас.
Экс-император вздрогнул. Николасом его всегда называла Мелисса Майер. Ему вдруг ужасно захотелось её увидеть. Премьер-министр, с её пробивными способностями, быстренько бы вызволила Николая Константиновича из испанского плена.
Принц неплохо владел международным русским, так что экс-император перешёл на свой родной язык:
– Мануэль, отбросим в сторону здоровканья и прочие хорошие манеры. Что вы себе позволяете? Где ваш отец?
– Терпение, сеньор Николас. Прежде представьте меня своей очаровательной спутнице, подобной свежей утренней розе! – И Мануэль отвесил Василисе лёгкий полупоклон.
– Мануэль – моя супруга Василиса Прекрасная, Василиса – инфант Испании, – нетерпеливо перезнакомил собравшихся Николай Константинович. – Да что я стараюсь, вы ведь наверняка оба заочно знаете друг друга, оба же публичные фигуры.
– Счастлива встретиться с Его высочеством лично, – присела в реверансе Василиса, изрядно взбесив мужа своей неуместной учтивостью.
– Клянусь Богом, это великая честь для меня! – Мануэль поднёс к губам наманикюренные пальчики актрисы.
– Так, ну это уже слишком. – Николай Константинович чувствовал себя быком на корриде. – Принц, мы отнюдь не на светском мероприятии! Переходите к сути дела.
– О, тут не слишком удобно разговаривать! – заметил Мануэль, наконец выпуская руку Василисы. – Позвольте пригласить вас в зал для переговоров.
– Не позволяю, – мрачно буркнул Николай Константинович. – Но пойти, похоже, всё равно придётся.
Экс-император несколько раз посещал Королевский дворец Мадрида с официальными визитами. Правда, раньше он попадал сюда через парадную лестницу, а не через узкий лаз на крыше. Паласио Рояль был построен одновременно с Зимним дворцом и мог сойти за его близнеца – то же пышное барокко, те же бесконечные анфилады. Мануэль вёл пленников сквозь сверкающие залы, мимо фламандских гобеленов, инкрустированных подсвечников и помпезных портретов. Троица отражалась в сотнях зеркал, растворяясь в реальности. Тут и там попадались безликие слуги, низко кланявшиеся принцу. Солнце пыталось заглядывать в окна – но тонуло в тяжёлых бархатных портьерах.
Прошли Оружейную палату с кроваво-красными стенами, где даже чучела собак были закованы в доспехи; и оказались в тесной, пропахшей лекарствами Королевской Аптеке. Здесь стен вовсе не было видно – всё пространство от пола до потолка занимали шкафы со множеством ящичков и полочек. Повсюду были наклеены ярлычки с латинскими названиями; стройными рядами выстроились фарфоровые флакончики-солдатики.
– Неужели отравить нас задумали, принц? – напрямик спросил Николай Константинович, ощутив внезапный приступ клаустрофобии. – За что? За проигрыш в конкурсе на руку и сердце нашей дочери?
Лицо инфанта потемнело.
– Я не вспоминаю о своих поражениях – думать нужно только о победах!
– Так не томите уже, Мануэль! А то придётся вам искать в этих ящичках нашатырный спирт – что-то у меня голова кружится. Мой случайный обморок, помешавший провести переговоры, вы вряд ли сможете занести в список своих побед.
– Прошу садиться, сеньора! И вы тоже, сеньор, – принц указал на изящные стулья красного дерева с гнутыми ножками и резными подлокотниками. – Вы хотите знать, почему вас задержали? Дело вот в чём. Испании нужна военная поддержка. И вы не выйдете отсюда, пока Россия её не даст.
Николай Константинович удивлённо рассмеялся:
– Мануэль, вы, кажется, не в курсе, что я отрёкся от престола? Я больше не имею отношения к политике.
– Ваша дочь имеет! – Мануэль встряхнул головой, откинув со лба чёрные вьющиеся пряди.
– Но её могут снять с трона, – втолковывал Николай Константинович. – Сенат рассматривает соответствующий запрос от господина Головастикова. Вам к Ангелу нужно, а не к Кати – и тем более не ко мне.
– Немыслимо! – рассмеялся Мануэль, показав свои отборные белые зубы. – Какой-то низкорожденный телеведущий – и так легко, без маленького даже кровопролития заменит наследницу престола! Ха! Не бывать этому, готов поспорить на все наслаждения, которые меня ждут в раю! И жу-жу понятно, что весь этот суд фиктивен и закончится ничем.
– Кому понятно? Жу-жу? – уточнил Николай Константинович, переглянувшись с Василисой.
– Это же ваша родная пословица, сеньор Николас – странно, что вы её не знаете! – Мануэль посмотрел на него с жалостью и снисхождением к убогому лексическому запасу экс-императора. – "И жу-жу понятно". Вероятно, Жу-жу – это домашняя собачка изобретателя этой поговорки. Ну, ясно теперь?
– Спасибо, что объяснили, принц. – Николай Константинович кивнул с иронией, которую Мануэль не распознал. – А теперь, если позволите, я вам кое-что объясню. В двадцать первом веке страны первого эшелона не устраивают кровопролитных революций. Все гражданские войны ведутся теперь на юридических фронтах.
Мануэль снова неприятно ухмыльнулся.
– Вы мне тут пасту на уши не вешайте, сеньор Николас. Наши требования неизменны: Екатерина должна отправить в Венесуэлу авианосцы и склонить мировых лидеров на нашу сторону. Почему-то никто не понимает, что Южная Америка всегда была испанской – и должна остаться таковой! Без помощи России нам не восстановить историческую справедливость.
– Это просто исключено, – наотрез отказался Николай Константинович. – Россия никогда не поддержит подобную агрессию. Я даже не буду беспокоить Кати по этому вопросу.
– Что ж, напрасно, сеньор Николас! – Мануэль внимательно рассматривал алые манжеты. – Несколько авианосцев – небольшая плата за жизнь и здоровье родителей.
– Я не ослышался? Вы угрожаете нам, принц? – поднялся со стула Николай Константинович. Если у него теперь и кружилась голова, то только от гнева. – Мне и моей супруге?
– Вы не ослышались, сеньор! – Мануэль порывисто вскочил со своего полукресла. Горящие чёрные глаза оказались на одном уровне с глазами экс-императора. – Вы в наших руках – и ради достижения своих национальных интересов мы ни перед чем не остановимся, клянусь небом! Соглашайтесь, пока не поздно!
– Романовы не поддаются на шантаж! – Николай Константинович скрестил руки на груди. – Стреляйте, замуровывайте в стену – вы нас не сломаете! Джордано Бруно покажется вам кисейной барышней по сравнению с Николаем Романовым!
– Кисельной? – переспросил Мануэль. – До чего же вы, русские, любите кисель!
– Да хоть бы и кисельной! – воинственно отозвался Николай Константинович. – Всё равно не сдамся!
– Никеша! – всхлипнула сзади Василиса. – Никешенька, зачем же так!
Мужчины, готовые наброситься друг на друга, не обратили на неё никакого внимания.
Мануэль, испепеляя Николая Константиновича взглядом, сделал шаг вперёд.
– Я вижу, сеньор Николас, вы подзабыли, как конкистадоры расправлялись с непокорными индейцами! Напомнить вам? Стоны дикарей были слышны в Мадриде! Амазонка стала красной от крови!
– Так, ну всё, Манни, хватит, – раздался откуда-то сбоку глубокий мужской голос. – Провалил ты переговоры, бездельник.
Стена с ящичками вдруг начала раздвигаться. Фармацевтические декорации отъехали в сторону, и в образовавшемся проёме возникла невысокая фигура с тростью.
– Манни, я тебе сколько раз твердил, – мужчина, слегка прихрамывая, вышел из потайной комнаты и приблизился к принцу, – мы подарили индейцам богатый испанский язык, помаду для волос, нижнее бельё, таблетки, горячий душ и другие блага цивилизации. Они нам за это благодарны. Мы пришли на их землю как ангелы, а не как дьяволы. А ты – "стоны", "кровь"! Того и гляди, ляпнешь что-нибудь вроде этого при журналистах. Сорвёшь нашу миссию!
Мужчина обернулся к супругам Романовым.
– Николай, рад снова видеть тебя.
– Ола, Луис, – растерянно сказал экс-император.
Седина, благородный профиль, чёрный деловой костюм от Лидваля. Луис Второй, король Испании, как всегда, был одет с иголочки. Трость эта ещё изысканная, с серебряным набалдашником. Поговаривали, что на самом деле это никакая не трость, а ножны. И в случае необходимости Луис одним движением выхватывает из них тонкую острую шпагу.
Николай Константинович, в своей непритязательной дорожной одежде – мятые хлопковые штаны цвета хаки со множеством карманов, светлая рубашка навыпуск, бежевые ботинки в дырочку – внезапно почувствовал себя вассалом на приёме у феодала.
Луис посмотрел на Василису и обаятельно улыбнулся. Тёмные глаза его, однако, оставались непроницаемыми.
– Добро пожаловать в Паласио Рояль, прекрасная сеньора, королева моих снов.
– О, благодарю, очень приятно! – повела плечиком Василиса.
– Прошу прощения за моего сына, – наклонил голову король. – Он вёл себя непростительно. Напористо и нагло. А самое главное – не добился своей грубостью никакого результата.
– Отец! – Мануэлю это явно не понравилось. – Клянусь Богом, мне не хватило минуты, чтобы договориться с сеньором Николасом! Ты слишком рано вмешался.
– Принцу не хватило бы и вечности, чтобы со мной договориться, – поправил инфанта Николай Константинович. Экс-император постепенно возвращался в своё привычное сдержанно-ироничное состояние. – Сначала он должен научиться договариваться со своими нервами.
– Ты прав, Николай. – Луис опустился на свободный стул и закинул ногу на ногу, элегантно поддёрнув брюки. – Возмутительная распущенность. Увы, Манни – прирождённый неудачник. Ему не повезло родиться вторым, ненаследным принцем. Не повезло уступить в битве на руку и сердце Екатерины. Даже не знаю, на что я рассчитывал, пристраивая его в этот конкурс. Константину писал, просил за него. Позор! Сейчас тоже на Манни понадеялся. И снова зря! Всё самому делать приходится.
Чем больше король разглагольствовал, тем большей злостью наливался его сын. Если в начале монолога лицо Мануэля напоминало персик средней степени зрелости, то к концу тирады щёки и шея принца сравнялись по цвету с алой рубашкой.
– Диабло! – процедил сквозь зубы инфант и выбежал прочь через двери, ведущие в Оружейную палату. Попутно Мануэль пнул со всей силы чучело собаки в доспехах. Собака покачнулась, но на лапах устояла. – О диабло!!!
– Говорю же – неудачник, – хладнокровно пожал плечами Луис. – Даже не предложил гостям закусок. Оливок не желаете из королевского сада?
– Благодарю, не стоит, – Николай Константинович снова сел. – Луис, я правильно понял, что ты не одобряешь слова Мануэля?
– Слова – нет. Позицию – да, – спокойно заявил король и обратился к Василисе: – Простите, моя королева, вы носите "Номер пять"?
– О, да, ваше величество, как вы угадали? – кокетливо отозвалась актриса.
– Такая женщина достойна только лучшего. – Луис вновь ей улыбнулся.
– Это я ей флакончик из России привёз, – вмешался Николай Константинович, которому почему-то стало казаться, что он тут третий лишний. – Луис, так ты не согласен только с формой, в которую Мануэль облёк свои требования? Значит, это и правда было твоё распоряжение – задержать нас на границе?
– Моё, – согласился Луис, краем глаза поглядывая на Василису. – Но не горячись, Николай. Давай просто поговорим. В отличие от своего недалёкого сына, я верю, что ваш российский суд может назначить другого императора. И что тогда случится с вашей дочерью? Её жизнь будет разбита. Расколота. Вот если бы она тогда, на конкурсе, выбрала Мануэля, всё сложилось бы по-другому – но теперь уже поздно об этом говорить. Сейчас, чтобы не сойти с ума, ей придётся пить успокоительное. – Он многозначительно постучал тростью по ящичкам с лекарствами. – Возможно, она даже примет слишком большую дозу снотворного и…
– Но это наши проблемы. Тут ты никак нам помочь не можешь, Луис, – прервал его Николай Константинович.
– А вот и могу, – снова улыбнулся Луис. – В одном из этих ящичков кроется ваша панацея. Порошок для избавления от приступов надоедливого Головастикова, так сказать.
Василиса охнула.
– Никто ничего не заподозрит, моя королева! – поспешил успокоить её испанец. – У нас тысячелетний опыт. Испанские алхимики научились создавать удивительные зелья – разве что секрет философского камня так и не сумели раскрыть… Только представьте: Ангела не будет, он тихо отойдёт в мир иной, в полном соответствии со своим именем… Ваша дочь вернёт трон. И, быть может, на радостях пришлёт к берегам Венесуэлы пару военных кораблей.
– А если суд вынесет решение в пользу Кати? – Василиса закусила губу.
– Что ж, тогда придётся вам задержаться в Паласио Рояль до тех пор, пока императрица не согласится обменять вас на те же кораблики. – Луис покрутил трость в тонких пальцах. – Неужели вы хотели бы провести остаток жизни здесь, в одной из наших потайных комнат, изредка общаясь только со скучным пожилым вдовцом вроде меня?
– О, ваше величество, вы вовсе не скучный. И совсем не пожилой! – воскликнула Василиса, поправляя причёску – хотя на неискушённый взгляд мужа, тугие косы, убранные на затылок, в тюнинге не нуждались. Грудь супруги при этом эффектно приподнялась. – А знаете, ваше величество, мне кажется, вы и правда предлагаете нам интересные варианты! Нет, Никеша, в самом деле – что делать, если Ангел станет императором? Как спасти Кати? Без волшебного порошка Луиса Второго явно не обойтись! И потом – ну что такого плохого в том, чтобы помочь Испании вернуть её прошлое? Вот мы с тобой – вернули наше прошлое, сумели войти в одну реку дважды! Не в Амазонку, конечно, – поёжилась она, видимо, вспомнив красочные образы, нарисованные Мануэлем. – Но Венесуэле, на мой взгляд, не помешает присоединиться к такой развитой стране, как Испания, это пойдёт ей только на благо… Никеша, ну скажи что-нибудь! Что ты думаешь?
Николай Константинович молчал.
