Анна Пейчева
Романовы forever
Кнопка запустила приветственное освещение помещений. Перед путниками предстали сени двадцать первого века. По своему размеру они могли сравниться с Малахитовой гостиной Зимнего; однако оснащены были не в пример лучше. Деревянная вагонка, которой были отделаны стены внутри дома, отсылала к старинным русским традициям и в то же время оттеняла современный стиль различных гаджетов, установленных тут и там.
Справа от входной двери был установлен многофункциональный экран.
– Вот здесь показана температура за бортом и в доме, видите? – начал объяснять Алексей, перелистывая электронные страницы. – В зависимости от погодных условий батареи греют больше или меньше. Можно этим процессом управлять. Тепло ли вам, девица, тепло ли вам, красная? Или прибавить батареи?
– Тепло, дедушка, тепло, оставьте свои батареи в покое, – в тон ему ответила Екатерина.
– Вы слишком терпеливы для принцессы, где капризы? Ладно, листаем дальше. Здесь выведены данные со всех розеток и электроприборов, а тут можно посмотреть съемки камер видеонаблюдения… Фу ты ну ты! – Алексей с Екатериной вздрогнули: с экрана на них уставилось морщинистое лицо с круглыми любопытными глазами – Матрена Ивановна подкралась вплотную к окнам. – Вот неугомонная старушка! И все-то ей надо знать! Не беспокойтесь, принцесса, я вас защищу. – И Алексей, ткнув пальцем в экран, активировал функцию, опускающую плотные шторы на всех окнах.
Разумная изба вмиг отреагировала на изменение обстановки, усилив свечение ламп.
– Пройдем дальше, – пригласил богатырь. – По этой стороне – четыре спальни. Крестьянские семьи сейчас многодетные, всех этих хомячков-бурундучков нужно где-то размещать.
В каждой спальне имелась «система деликатного пробуждения» – широкая стеклянная панель напротив кровати в нужное время имитировала все этапы рассвета: от первого робкого лучика до ослепительной улыбки светила. Просыпаться под такой разумной лампой было легко и приятно даже в конце декабря – Алексей, которого невозможно было растолкать по утрам, первым испытал свое изобретение.
Далее осмотрели разумную кухню («Эх, одна маленькая самобранка могла бы заменить все эти устаревшие посудомойки и плиты! Может, в следующем году ВАЗЗ соизволит предоставить бюджетную скатерть для наших объектов?») и, увлекшись изучением морсовара, модель «Клюква развесистая», о которой Алексей давно мечтал, едва не свернули разумный цветок.
– Разумный? Цветок? – поразилась великая княжна. – И в чем его разумность? Стихи читает? В магазин ходит? По хозяйству помогает?
– В некотором смысле помогает – сам себя поливает. – Алексей был доволен. На эту идею его вдохновил холостяцкий образ жизни. – Идеален для тех, кто все время в разъездах. Раз в пару месяцев заливаешь в горшок воду, а дальше сенсоры сами следят за влажностью почвы. По такому же принципу я соорудил разумную кормушку для котов – видите, там, возле холодильника? Можно неделями дома не появляться, а миска все равно дважды в день Заполнится кормом. И кюветка в туалете, подключенная напрямую к канализации, – свежим наполнителем.
– А кто же приласкает бедного котика? Об этом вы не подумали? – скептически спросила великая княжна. – Одичает же животное!
– Об этом не подумал, – честно признался Алексей. – Хотя хозяин может вывести на экран свое изображение и пообщаться с котиком по видеосвязи…
– Ладно, – Екатерина прошлась по кухне, – а сам холодильник-то хоть простой? Или тоже разумнее нас с вами вместе взятых?
– Вынужден вас разочаровать: разумнее! – с восторгом заявил Алексей. – Он по штрих-кодам на продуктах читает, когда у них заканчивается срок годности, и отправляет сообщение вам на перстень. И, конечно, находясь в пассаже, вы всегда можете послать холодильнику запрос и узнать, какая еда есть у вас дома. Но это ВАЗЗ придумал, не я.
– А ваши придумки еще есть?
– В красном углу. – Алексей сделал таинственное лицо. – Прошу!
В красном углу большой гостиной-столовой стояли не иконы, а телевизор – поистине неземных размеров.
– Хотите лицезреть чудо? – голосом проповедника воззвал к своей гостье Алексей и молитвенно сложил руки лодочкой.
– Валяйте, – милостиво разрешила Екатерина, садясь в эргономичное кресло производства «Хохломы» перед телевизором. – Давайте свое чудо.
– Тогда включите свой перстень-разумник и найдите в списке ближайших беспроводных устройств телевизор. – Алексей сменил тон на деловой – словно проповедник, который после успешно проведенной обработки паствы решил взяться за кое-что посложнее, а именно смягчить руководство ближайшего спортивного клуба – с целью получения с божьей помощью хотя бы десятипроцентной скидки на абонемент в тренажерный зал и бассейн. – Запускайте «Бабку»!
– В добрый путь! – откликнулась великая княжна, хватая второй пульт управления видеосистемой. – Ой, что это? Восьмой уровень? Но как? Мой персонаж только на третьем!
– Это обещанное чудо, – скороговоркой отозвался Алексей, подключаясь к игре. – Я тут немного пошалил с кодом программы, перенес вас на свой этап, чтобы мы могли побродить по Тридевятому царству вместе.
– Романтично, – с восторгом признала Екатерина, при помощи джойстика оглядываясь по сторонам виртуального государства. – А здесь красиво! Хоть и пустовато как-то. Одни поля с васильками да клевером.
«Увернись от Бабы-яги» нравилась Алексею тем, что совмещала в себе элементы логического квеста и энергичного экшена. Эдакий приключенческий боевичок для умных. Конечной целью игры была избушка на курьих ножках, где хранились несметные сокровища. Интересно, что точно так же в народе называли разумные избы – домики стояли на свайных фундаментах.
Несложно догадаться, что Баба-яга всячески препятствовала незаконному обогащению игрока, с каждым уровнем становясь все вреднее. Злодейства ее также распространялись на других обитателей сказочного мира: игроку постоянно приходилось выручать из беды то белочку, грызущую золотые орешки; то курочку, несущую золотые же яйца.
– «В вашей помощи нуждается… Колобок», – прочитал задание восьмого уровня Алексей. – А хлебный шар-то на что бабке сдался? Он же вроде ничего золотого не грызет и не несет!
– Может, бабуленция просто проголодалась? – предположила принцесса, поворачиваясь к персонажу Алексея. – О-о, какой шикарный хвост! Я-то думала, вы себе богатыря выберете. Алешу Поповича. Логично было бы.
– Я всегда играю за Серого Волка, – помотал головой Алексей. – Он занятнее. Это мое виртуальное альтер-эго. Честно говоря, вы меня тоже удивили, Екатерина. Жар-птица? Оригинально! Ожидал встретить царевну Несмеяну или, скажем, Елену Премудрую.
– Я, конечно, занудная, но не настолько! – весело ответила Екатерина, посылая свою Жар-птицу на небольшую высоту. – Полетели?
Серый Волк отправился следом – легкие и мощные прыжки создавали впечатление, что он парит в воздухе рядом с Жар-птицей.
– Куда этот дурацкий Колобок запропастился? – вслух размышлял Серый Волк, заглядывая под каждую кочку. – Вот глупое существо.
– Вижу! – воскликнула Жар-птица сверху. – Зарылся в сусличью нору. Правее, правее!
– Есть! Попался. Перепуганный насмерть! Да не пищи ты, бестолковка, мы тебя спасать пришли. Одна голова, и то пустая!
Серый Волк закинул посеревшего от страха Колобка к себе на спину, в бездонную суму, и бросился вперед.
– Скорее, обратный отсчет начался! У нас три минуты, чтобы добраться до конца уровня.
Компьютерное небо голубело, солнышко светило, пчелки жужжали. Пейзаж внушал чувство безопасности. Ложное чувство. Игра называлась не «Летняя идиллия», а «Увернись от Бабы-яги».
– Осторожнее! – отчаянно закричала Жар-птица, заприметив темную тень на фоне голубенького неба. И сама внезапно потеряла управление. – В нас стреляют!
Баба-яга, нечесаная и страшная, кружила на своей ступе вокруг ощерившегося Серого Волка, вокруг барахтающейся на земле Жар-птицы и кидалась в них смертоносными лягушками. С каждым новым этапом ее нос становился все длиннее – к восьмому уровню крючковатая сопелка достигла уже острого подбородка с мерзкой бородавкой посередине.
– Утиральник бросай! – заорал Серый Волк, уворачиваясь от отравленных лягух. – У тебя есть полотенце! Давай! Пора!
Жар-птица выпустила из-под крыла платок, расшитый красными петухами. Как только утиральник коснулся дороги, земля разверзлась и вверх взметнулся горячий фонтан, ошпарив ведьме длинный нос. Бабка ошалело метнулась в сторону, потеряла управление, ступа закрутилась и снова влетела в гейзер.
Колобок, наполовину высунувшись из волчьей сумы, как лялька из колыбели, наблюдал за происходящим с большим интересом.
– Бежим, пока она не очухалась! – И Серый Волк подтолкнул носом растерявшуюся Жар-птицу.
Герои набрали скорость. Дорога мелькала под ногами и крыльями.
– Догоняет, – предупредила Жар-птица. – Да сколько у нее этих лягушек в ступе?!
– А это что еще такое? – завопил Серый Волк, вдруг лишившись тридцати процентов здоровья в результате прямого попадания неизвестного снаряда в хвост. – Такого раньше не было, на моем третьем уровне такого не было!
Баба-яга, оклемавшись от знакомства с подземным источником, озлобилась еще сильнее и пополнила свой метательный арсенал ядовитыми змеями. Гадюки были аккуратно свернуты в колечки – вероятно, для более точной траектории полета.
– Черт, скрыться тут негде, поля. Вытаскивай гребенку! По сигналу бросишь. И-и-и… Огонь!
Из-под второго крыла Жар-птицы выпала деревянная расческа, из которой в одно мгновение вырос темный-претемный, густой-прегустой лес – прямо перед Бабой-ягой.
– Муха не пролетит, не то что ступа, – удовлетворенно сказала Жар-птица.
– Рано радоваться, рванули! Минута!
Колобок, выглядывая из сумы, наслаждался свежим ветром, обдувающим его широкое личико.
– Мне кажется или это карканье? – спросил на бегу Серый Волк. – Вороны! Черные вороны! Берегись!
Продираясь сквозь чащобу, Баба-яга отыскала там новых друзей. Черные вороны, повинуясь указаниям ее метлы, норовили клюнуть героев побольнее – или, на крайний случай, э-э-э, испортить им внешний вид. Каждая такая отметина отнимала по десять процентов здоровья.
– Тащи Колобка к Краеугольному камню, а я займусь ведьмой! – приняла решение Жар-птица, маневрируя между воронами.
– Это опасно!
– Нет другого выхода, оружия у нас не осталось!
Жар-птица резко взмыла ввысь, к солнцу, пополняя шкалу энергии. И затем так же резко обрушилась на ступу, распахнув широкие огненные крылья.
Бабкино транспортное средство заполыхало. Ведьма вместе со своими воронами, змеями и лягушками, страшно дымя, устремилась прочь.
– Победа! – одновременно крикнули Серый Волк и Жар-птица.
Оставалось еще целых пять секунд, чтобы посадить толстенького Колобка на Краеугольный камень, соорудив нечто вроде памятника русской сказке. Колобок подмигнул героям и превратился в световой столб. Уровень был пройден!
Великая княжна обессиленно откинулась на подушки.
– Это было… здорово. Нет слов.
– С первого раза уровень прошли! – выдохнул Алексей, отбрасывая пульт. – Потрясно!
– Я как будто марафон пробежала.
– И не говори…те, – в последний момент прибавил богатырь вежливую частичку.
– Алеш, ну что ты, в самом деле, – посмотрела на него Екатерина. – После такого – и на «вы»? Не смеши.
– Согласен. Яге-Ягинишне нос ее длинный знатно утерли!
– Спасение рядового Колобка, – фыркнула великая княжна. – Об этом можно было бы военную драму снять. Надо Шепсинской киностудии идею подсказать.
– А что? Счастливый конец, никто не погиб, даже ни одна лягушечка не пострадала – как раз в духе Шепси, – подхватил Алексей. – Даже живую воду не пришлось покупать.
– Кстати о живой воде, – вдруг спросила Екатерина. – Алеша, а ты хотел бы жить вечно?
– В каком смысле?
– Ну знаешь, никогда не стариться, оставаться всегда молодым и полным сил.
Алексей задумался.
– Можно было бы, но только в виде робота, – решил он. – Вот выйду на пенсию, буду разрабатывать электронный мозг, куда перенесу все свои мысли и воспоминания. В том числе и воспоминание о сегодняшней победе над Бабой-ягой! Ура-ура!
Перед отъездом пришлось разбираться с еще одной бабулькой. Матрена Ивановна, сгорая от любопытства, дежурила на крыльце разумной избы – под предлогом «у меня принтер в горнице сломался, Алешенька, посмотри, друг мой ситный!». Конечно, с принтером было все в порядке. Компьютерная техника производства «Владычицы морской» просто не могла сломаться. Но пока Алексей осматривал печатную машину, работавшую как никогда идеально, Матрене удалось-таки зажать великую княжну в углу горницы и наброситься на нее с расспросами о телешоу.
– Я каждую неделю отправляю эсэмэс в поддержку моего ситного друга Алешеньки! – с гордостью сообщила старушка.
– Матрена Ивановна, немедленно прекратите их посылать! Я и сам справлюсь, – отчитал свою поклонницу Алексей, ковыряясь в настройках принтера. Он решил выставить экономичный режим расходования чернил.
– Не стоит, Матрена Ивановна, правда, не стоит, – понизив голос, тихо сказала Екатерина, отвернувшись от камер. Похоже, ей было стыдно перед старушкой. Пенсии в империи, конечно, приличные, выше европейских, но зачем тратить деньги впустую?
Хотя армия вот таких вот Матрен вернула ей графа Вяземского в последнем раунде, осознал Алексей. М-да, тут задумаешься, кто кем правит: то ли Романовы Россией, то ли наоборот.
Проголодавшиеся игроки закусили в поезде на обратной дороге. Радиоуправляемая тележка доставила им на второй этаж экспресса великанский пирог с мясом. Вкусный, домашний, но все же не такой сочный, как у Николая Константиновича в гараже. Самобранка, пусть даже и в лайт-версии, оставалась на высоте.
Алексей был уверен, что и он сегодня остался на высоте. Екатерина казалась… удовлетворенной.
Еще бы: разве какой-то рафинированный английский джентльмен сравнится с русским богатырем в искусстве уворачиваться от Бабы-яги?!
Глава 31. Тень Вещего Олега
Выбор.
Каждый человек рано или поздно встает перед выбором.
Быть или не быть?
Пан или пропал?
«Вольнодумцы» или «За Веру, Царя и Отечество»?
На развилке оказываются все – и члены царской семьи даже чаще, чем остальные. Столичный щеголь или провинциальный здоровяк? Кому отдать предпочтение?
Николай Константинович глубоко вздохнул и призвал собравшихся в императорском гараже чиновников к порядку.
– Господа, господа! Прошу, соблюдайте приличия! Давайте не будем переходить на личности.
Губернатор Санкт-Петербургской губернии князь Кирилл Жемчужников нехотя прервал язвительную тираду, обращенную к сопернику, киевскому губернатору Селифану Петуху, на словах: «Какие еще аргументы вы можете предоставить, милостивый государь, кроме паровозного пыхтения, которое не приведет вас в желанное депо, нет, не на этот раз».
«Милостивый государь» от обиды запыхтел еще сильнее.
– Кирилл Кириллович, время позднее, – император взглянул на «Фодиатор», почти законченный, остались последние штрихи, которые эти двое никак не давали нанести, – я и так согласился принять вас без записи. Предлагаю коротко изложить ваши претензии друг к другу, без обсуждения особенностей дыхания присутствующих.
Князь Жемчужников, раздраженно расхаживающий по гаражу взад-вперед, споткнулся о домкрат возле «Фодиатора» и остановился.
– Я бы желал, ваше величество, чтобы господин Петух тщательнее проверял исторические факты и не присваивал себе незаслуженные лавры, прикрываясь Пушкиным! – Князь заложил руки за спину и сразу стал похож на памятник Лермонтову в Москве. Те же изящные усики, тот же плащ со стоячим воротником. Молодой аристократ, с юного возраста утомленный жизнью. А теперь еще и твердолобостью своего украинского коллеги. – Господин Петух, вероятно, полагает, что более ранний год основания дает право Киеву отнимать у Санкт-Петербургской губернии все, что ему только вздумается. Сегодня – это, а завтра что господин Петух скажет? Что Петр Первый назвал Киев, а не Петербург окном в Европу? Дедовщина какая-то, право слово!
Николай Константинович изрядно утомился от этих эмоций.
– Кирилл Кириллович, я просил коротко.
– Если коротко, ваше величество, то дело в могиле Вещего Олега. Я полагаю, пора положить конец пустому хвастовству господина Петуха. Ну сколько можно? Он же в каждом интервью, в каждой речи упоминает, что Вещий Олег похоронен под Киевом! Хотя каждому, кто читал Новгородскую первую летопись, совершенно ясно, что великий князь нашел свое успокоение в Старой Ладоге, то есть на территории Санкт-Петербургской губернии. Сказано в документе: «Есть могила его в Ладозе». И курган у нас имеется, прекрасно виден даже из староладожской крепости. Любил Олег эти места и, разумеется, завещал похоронить себя именно здесь!
Император повернулся к киевскому губернатору.
– Селифан Петрович, а вы, насколько я понимаю, с этим утверждением не согласны?
Селифан подергал себя за длинные обвислые усы и попытался поудобнее разместить свое массивное седалище на слесарной табуретке, которая была для него слишком маленькой и низкой.
– Батюшка вы наш, Николай Константинович! – начал он с умильностью. – Да як же соглашаться, если это истинная неправда! Под Киевом могила Вещего Олега, под Киевом. Ведь как солнце нашей русской поэзии, Пушкин Александр Сергеевич, изволил написать: «На холме, у брега Днепра, лежат благородные кости; их моют дожди, засыпает их пыль, и ветер волнует над ними ковыль». У брега Днепра лежат кости-то! А не у брега Волхова какого-нибудь! Да вы сами посудите, батюшка Николай Константинович: особая примета могилы – ковыль. А ковыля у нас на Украине несравнимо больше, чем здесь, на болоте!
Князь Жемчужников фыркнул так громко, что всколыхнул даже покрывало на «Фодиаторе».
– Так, ну хорошо, Селифан Петрович, – слегка повысил голос император, предупреждая колкости, готовые сорваться с презрительно искривленных губ петербургского губернатора. – При всем уважении к Александру Сергеевичу, он все же не был современником Вещего Олега и мед-пиво на его поминках не пил. Вы припасли еще какие-нибудь доводы, кроме литературного вымысла?
– Припас, батюшка, как же не припасти. – Киевлянин с кряхтеньем завозился на табуретке и вытащил из-за пазухи потрепанный школьный учебник. – Извольте взглянуть на страничку одиннадцать. «Повесть временных лет».
– «И ступил он ногою на череп, и выползла из черепа змея, и ужалила его в ногу…» – Император прочитал вслух подчеркнутый абзац. – Это?
– Дальше, батюшка, дальше извольте читать.
– «Оплакивали его все люди плачем великим, и понесли его, и похоронили на горе, называемою Щековица; есть же могила его и доныне, слывет могилой Олеговой».
– Вот! – торжествующе дернул себя за правый ус Селифан. – Щековица! Наша-то гора, наша! Украинская! Киевская! А летописец Нестор родился всего на полтора века позже Вещего Олега.
Князь Жемчужников снова фыркнул и вклинился в разговор:
– Обычная конъюнктурщина! А что еще, по-вашему, должен был написать монах Киево-Печерского монастыря?! Да я бы не удивился, если бы он и райские кущи в своей «Повести» разместил где-нибудь под боком Софийского собора, а не только могилу Олега – на берегу Днепра. Пф! Политиканство чистой воды.
– Да вам просто завидно, Кирилл Кирилыч, губерния-то ваша молодая, неопытная, бедненькая на историю-то, бедненькая! Вот и крадете культурные ценности у других губерний, подкрадываете помаленьку. Тут – могилку Вещего Олега, там – столичный статус подтянете! – подленько намекнул Селифан на давнюю обиду Москвы.
– Господа, господа! – Император был вынужден постучать гаечным ключом по теплой батарее. – Что вы как дети малые, в самом деле. Кирилл Кириллович, прекратите маячить перед глазами. Селифан Петрович, пересядьте уже на диван, вам же на табуретке неудобно. Кирилл Кириллович, и вы к нему, вот так-то!
Усадив спорщиков рядком на диване, император, желая поскорее от них отделаться и взяться наконец за «Фодиатор», принялся устранять саму причину спора.
– Господа, ну за что вы вообще боретесь? Давайте проанализируем. Вы боретесь за звание края смертельно ядовитых змей – так получается? Не слишком-то почетно! Родина гадюк. Я бы на экскурсию в такое место не пошел бы.
– Я имел честь встречать супругу господина Петуха – вот кто настоящая змея, – отвернувшись в сторону, пробормотал князь Жемчужников.
– Что?! Ах ты, мелкий прыщ! – побагровел Селифан Петрович. – На дуэль вызову!
– Я с бывшими купцами не дуэлирую.
– Кирилл Кириллович, ну как вам не стыдно, – вмешался в склоку монарх. – Извинитесь перед Селифаном Петровичем сейчас же! Это был совсем не аристократичный поступок.
– Мне очень жаль, милостивый государь, что ваша супруга – змея! – издевательски произнес петербургский губернатор.
– А теперь как следует извинитесь! – взорвался император.
Губернаторы, никогда не видевшие, чтобы Николай Константинович выходил из себя, изрядно струхнули.
– Простите, Селифан Петрович, – быстренько сказал князь Жемчужников. – Погорячился. Ваша супруга – очаровательная женщина.
– Все в порядке, Кирилл Кирилыч, я и сам порой ее побаиваюсь.
– А теперь перейдем к сути дела. – Государь решил ковать железо, пока горячо. – Известно ли вам, господа, что Вещий Олег, которого вы все поделить не можете, на самом деле был варягом?
– Да, но…
– Без всяких «но». Во всем остальном мире Олега называли его норвежским именем – Одд Орвар, то есть Одд Стрела. И подвиги его были весьма и весьма сомнительными! Знаете ли вы, с чего он начал свою профессиональную деятельность? С того, что разграбил могильный курган в неком Бьярмаланде, то есть на территории нынешнего Архангельска! Вынес оттуда серебра немало. Да еще и поубивал несчастных бьярмов, пытавшихся защитить могилы предков. Как вам такой герой?
Губернаторы молчали и отводили глаза. Селифан дергал себя за левый ус, а князь Жемчужников с превеликим интересом изучал носок своего модного ботинка.
– Дальше. Мы уже выяснили, что Олег – вовсе и не Олег, а вполне себе непорядочный викинг по имени Одд. Теперь поговорим про прозвище Вещий. Ну вот скажите – разве можно назвать вещим человека, не разглядевшего очень даже предсказуемую опасность? Представьте, вы гуляете по полю. Ясно же, что просторный, светлый, хорошо просушенный конский череп – отличный домик для змей, желающих спрятаться от солнца и ветра! Не стоит вот так безалаберно, беззаботно прыгать по черепам туда-сюда, особенно если на вас низенькие сапожки. Любой, не то что вещий, а просто-напросто разумный человек должен это понимать!
– Батюшка, Николай Константинович, ведь это же ваш предок, – испуганно промолвил Селифан. Князь Жемчужников согласно закивал. – А вы его так…
– Если бы вы, Селифан Петрович, повнимательнее читали свою любимую «Повесть временных лет», вы бы обратили внимание на то, что Олег – просто товарищ прародителя русских царей Рюрика. Олега всего лишь попросили временно присмотреть за рюриковским ребенком. Можно сказать, нянькой при Игорьке оставили. Какая-то проходная фигура этот ваш Олег и на что он вам сдался?
– Так табличку мемориальную повесить, – жалким тоном сказал Селифан Петрович.
– Какую табличку? «Здесь лежит воспитатель княжеского сына, иностранного происхождения, прославившийся благодаря змее из черепа»? Хотите повесить табличку на курган разорителя архангельских курганов?
Император не на шутку рассердился. Он терпеть не мог невежества и лицемерия. Особенно среди чиновников. Эти двое просто вывели его из себя.
– Ради двадцатисекундного появления в местных новостях вы на все готовы! Лишь бы только сказать пару слов в камеру, так? И вам до лампочки, чему посвящена очередная мемориальная табличка! Можно не вдумываться! Так вот, господа, я вас предупреждаю: журналисты вдумаются за вас.
– Ваше величество, вы знаете, я много думал в последнее время, – откашлявшись, осмелился высказаться князь Жемчужный, вдоволь насмотревшись на свою манерную обувь. – Много, очень много размышлял. И пришел к выводу, что Вещий Олег гораздо больше отношения имеет к Киеву, конечно, чем к нашей Ладоге. Его курган, по всей вероятности, находится на берегу Днепра, ведь он там правил много лет. Верно, Селифан Петрович?
– Отнюдь, Кирилл Кирилыч, – затряс усами киевский губернатор. – У вас на Ладоге, батюшка вы мой, такая благодать, такая красота! Уверен, что Олег похоронен именно здесь. Случайно ли на вершине его ладожского кургана, как рассказывают люди, всегда, даже в самую спокойную погоду, бушует ветер?
– Ах, это просто обычная природная аномалия, Селифан Петрович.
– Ну что вы, Кирилл Кирилыч, нельзя отмахиваться от божественных знаков!
– Да вы только представьте, Селифан Петрович, как солидно вы будете смотреться со своей красавицей-женой на церемонии открытия таблички: позади синий Днепр, вокруг ковыль колышется. Древнерусский шик!
– Нет-нет, я настаиваю, что вы будете смотреться на берегу Ладоги еще лучше, Кирилл Кирилыч!
– Опять спорят, – в никуда пожаловался император. – Господа, господа! – в очередной раз постучал он ключом по батарее. – Ладно, хотите раз и навсегда избавлю вас от этого Олега?
– Как, батюшка? – с надеждой уставился на него киевлянин.
– Могилы господина Вещего на территории Российской империи вообще не будет. Мы эту подозрительную привилегию отдадим Норвегии.
– Норвегии? – загорелся огонек понимания в томных глазах петербуржца.
– Так Одд Стрела – герой их легенд. – Николай Константинович знал это наверняка, поскольку в юности, пока не встретил Василису Прекрасную, увлекался скандинавской мифологией. Потом стало уже не до того. – Скальды про него хвалебные песни разные слагали. Ну и пусть забирают своего Одда, как говорится, со всеми потрохами. Повесят мемориальную табличку на его родине, в Халоголанде – это провинция на северо-западе Норвегии.
Губернаторам идея ужасно понравилась. Насколько бурно они спорили в начале беседы, настолько же бурно теперь поддержали предложение Николая Константиновича. Их волновал только один вопрос: а вдруг норвежцы не согласятся?
– Не беспокойтесь, господа. Даю слово Романовых, что согласятся, – уверенно заявил император. А он просто так обещаниями не разбрасывался. – Во-первых, по литературным соображениям: в норвежских сказаниях утверждается, что Одд вернулся умирать домой, в Норвегию. Собственно, именно там, возле его дома, если верить скальдам, и находился пресловутый череп коня. Викинг прикончил несчастное животное, еще будучи подростком – сразу как услышал пророчество. – Император задумался. – Правда, не знаю, как они там разберутся с Вальгаллой… Похоже, идеальной концовки у этой легенды все-таки не будет. Насколько я понимаю, в Вальгаллу пускают тех, кто погиб на поле боя, а не тех, кто по собственной же глупости наткнулся на змею. Так что, возможно, вопрос с местечком Одда в небесной пиршественной зале останется открытым.
Селифан откровенно заскучал и принялся жевать свои усы, а более просвещенный петербургский губернатор, выпускник университета, слушал внимательно и потому встревожился.
– Так тем более не согласятся, ваше величество! Зачем им нужен такой ущербный герой, которому даже в Вальгаллу вход воспрещен?
– По политическим соображениям не смогут отказать. – У императора родилась неплохая комбинация. – Норвегия давно уже выпрашивает у России безвизовый режим. Ревнуют скандинавы! С соседней Швецией-то у нас исторически сложились близкие отношения. Вот и они тоже хотят. Обменяем Олега на безвизовый режим, так и быть.
– Блестяще, Николай Константинович! – зааплодировал князь Жемчужников.
– Як хитромудро, батюшка! – довольно запыхтел Селифан Петрович, словно паровоз девятнадцатого века, подкормившийся доброй порцией угля.
Губернаторы – толстый и тонкий – ушли в ночь обнявшись, будто моряки, отпущенные на берег.
«Да, так бывает, – подумал Николай Константинович, принимаясь закачивать в мультимедийную систему «Фодиатора» фильмы Василисы. – Бывает, что из двух вариантов нужно выбрать третий. И он становится лучшим решением проблемы».
