Анна Панкратова
Затонувшая свобода
Амара выпустила Айви и довольно улыбнулась, наблюдая, как тьма отступает, отпуская Джека, и в итоге осталось только в черных пальцах.
– А дальше? – спросила Айви.
– После церемонии скрепления душ, любовь моя. – Амара кивнула за спину, Айви обернулась и заметила заплаканную Тори, которая все же прорвалась в бунгало. – Он скоро придет в себя. У вас есть время познакомиться.
Тори вытерла покрасневший нос, смерила недовольным взглядом Эви, словно это она была виновата, что ее брат сегодня женится.
– Ты?! Серьезно? – вымолвила Тори. – Да ты… из-за тебя он чуть не умер!
– Побольше уважения, Тори! – сказала Эви. – Это любимая твоего брата, и она ждет ребенка.
– Еще и беременная! Ну, потрясающе!
– Твоему брату жениться нельзя или что? – спокойно спросила Амара, едва скрывая лукавую улыбку.
Тори раскрыла рот, закрыла. Обиженно сложила руки на груди.
– Я тоже волновалась вообще-то! Но ее пустили, а меня – не хотели.
– Больше тебя никто не выгонит.
Эви сообщила, что нужно подготовиться к вечеру, и ушла. Амара улыбнулась и отошла к шкафчикам, чтобы поставить все на место. Тори недовольно надула губы, но потом все же подошла к Айви. Протянула ей руку.
– Тори Торренс.
– Айви. Пока просто Айви.
Они пожали друг другу руки, сели на стулья рядом со столом, чтобы не пропустить момент, когда Джек придет в себя. Тори кусала губы, нервно дергала ногой, похоже, и правда сильно переживала за брата. Айви же понемногу успокаивалась, ведь видела, как спокойна муза любви, а значит – все будет хорошо.
– Прости, – сказала вдруг Тори. – Просто вы такие… с неба свалились. Этот орет, ты беременная. А потом он просто раз! И упал. Я испугалась. Так еще и прокляли его из-за тебя, как я должна реагировать?
– Мы тебя искали, – тихо сказала Айви. – Джек перепробовал все, и в итоге решил действовать по самому безумного плану, веря, что ты в Марибертусе.
Тори вскинула брови, но потом кивнула, закатывая глаза.
– Верно думал. Марибертус был моим планом «А», но увы и ах. Тут тоже неплохо.
Они замолчали. Айви не знала, как вести себя с сестрой Джека, ощущала неловкость и, по правде, была бы только рада, если бы та ушла. Амара немного успокаивала, напевая, пока собирала травы обратно в шкатулку. Сладкий голос разливался по жаркой комнате, в которой зачем-то топили печку.
– Так, значит, это из-за меня Джека проклял морской дьявол, – в итоге сказала Тори и обхватила коленки руками.
– Не вини себя. – Айви устало вздохнула. – Почему ты не сказала ему, что сама ушла?
Тори опустила глаза, поджала губы. Она вдруг показалась Айви совсем юной, неопытной девчонкой.
– Он бы пошел за мной, потому что уверен, что должен опекать. И он бы зачах со мной, потому что ему нужен океан, путешествия! А я так не хочу. Для меня это клетка. Джек бы врал мне и себе, что счастлив, хотя это было бы не так. Свобода ему нужна! Как я могла лишить его свободы?
Айви резко выдохнула, не ожидая такого ответа. На первый взгляд, Тори казалась эгоистичной и легкомысленной девчонкой, которая просто не подумала о последствиях. Оказалось, что она не просто подумала, но еще и приняла тяжелое решение из любви к брату.
– Ты-то готова на корабле всю жизнь прожить?
Айви улыбнулась, понимая, что готова хоть в трюме жить, если рядом будет Джек. А перспектива путешествовать и смотреть на красивые уголки этого мира радовала еще больше.
– Да.
– Совет да любовь тогда.
Джек зашевелился, застонал, приходя в себя. Амара остановилась, оглядела его и, видно, пришла к выводу, что ее помощь не нужна. Айви подлетела к Джеку, схватила за руку.
– Ты как?
– Потрясно… – пробормотал Джек, часто моргая, пытаясь сфокусировать взгляд. – Жарко-то как…
– Мы в бунгало музы любви, – пояснила Айви, с силой сдавила пальцы Джека. – А ты – дурак! Сотрясение мозга само бы прошло со временем, а ты чуть не умер!
– Не умер же, – улыбнулся Джек, кладя ладонь на их сцепленные руки.
– Братец, я рада, что ты жив, – сказала Тори, подходя ближе. – И ты это, готовь уже свадебный костюм.
Она подмигнула и пошла к выходу из бунгало, качая бедрами. Амара проводила ее взглядом, лукаво улыбаясь, и подошла к столу.
– Тори!.. – крикнул Джек, садясь, но Амара сжала его плечо.
– Дай ей свыкнуться со всеми новостями. Ей… тоже было сложно.
Джек нахмурился.
– Ей было очень нелегко принять решение оставить тебя, но она знала, что по-другому вы оба не сможете найти счастье. Тори даже просила меня помочь ей убедить тебя, что она умерла, но я заявила, что муза любви, а не смерти! Нашла что просить!
Амара недовольно тряхнула плечами и поставила чайник на печь.
– Если слезешь со стола, угощу ягодным чаем.
– Горячим…
– Подождешь, пока остынет.
Они сели за стол, из чашек шел пар, и Айви сомневалась, что в такой жаре чай быстро остынет. Амара довольно пританцовывала, напевая под нос, и, похоже, искренне наслаждалась температурой внутри своего жилища.
– Можно спросить? Про кристалл из хаоса, – сказала Айви и сделала глоток обжигающего напитка: жар разлился по телу, приятно согревая каждую крупицу.
– Ох, кристалл… когда-то их было у меня гораздо больше. – Амара села за стол, довольно оглядела влюбленных. – Когда-то и магия была немного другой… и хранители разума и русалки жили не жалкие пятьсот лет, а тысячу. А с сильными генами – и до двух тысяч некоторые доживали.
Айви изумленно вскинула брови, оглянулась на Джека, но тот пожал плечами.
– Не слышали? Стихийные драконы исчезли, время жизни укоротилось, ведь слишком мало магии вокруг. Магия проходит на Луорские острова сквозь источник жизни Маример, который, увы, заточен в Марибертусе. А потому мы получаем не все, до нас доходят крохи, которых слишком мало, чтобы продолжать держать связь с хаосом, который и дарует нам жизнь, перерождение и магию.
– У нас есть драконы, – сказал Джек, отпил из чашки и изумленно хмыкнул. Он все еще был бледным, немного дрожал, но жизнь определенно передумала покидать его.
– Как ж иначе. Не будь у вас драконов, Аластер не стал бы тебя проклинать, чтобы отправить ко мне, ведь понял бы, что вы безнадежны.
– И зачем нам к вам?
– Чтобы вы для него сняли проклятие с Марибертуса. Будьте осторожнее, Аластер… совсем отчаялся. И пойдет на все, чтобы найти Майрин. Живой или мертвой… уже не важно. Честно, отчасти я его понимаю, ведь без источника жизни, боюсь, это поколение муз последнее.
– Но почему? – Айви едва не перевернула чашку, волнуясь все сильнее.
– Никто не живет вечно, и музы тоже. По истечении срока мы сливаемся с миром, но на наше место приходит новая муза, сотканная из магии хаоса. И этой магии слишком мало, чтобы хотя бы одна муза сумела появиться. Следом уйдут нимфы. Потом – стихийники. Русалки и русалы будут рождаться обычными людьми. И потом магия просто исчезнет. Не скоро! Нет! Вас это не затронет. И детей ваших тоже нет. Но вот правнуки уже будут жить в мире без муз и нимф.
– И все потому, что Марибертус под водой?
– Нет же. Потому что он под проклятым барьером, который не пускает магию из источника жизни. Вопрос другой: Марибертус скрыли, чтобы избавиться от Майрин? Или чтобы лишить нас магии в итоге? М-м?
Айви нахмурилась, ведь раньше даже не догадывалась, что обычные легенды о прекрасном и свободном городе могут быть не просто правдивыми, но еще и настолько важными. Амара же резко выдохнула и расплылась в улыбке.
– Но об этом потом. Вам следует подготовиться к церемонии! Мы любим праздники, поэтому вечером будет шумно и весело.
– И все пойдут на нашу свадьбу? – усмехнулся Джек. – Чужаков, что ворвались на ваш остров без приглашения?
– А почему нет? Говорю же: мы любим веселье!
Церемония началась на закате. Айви с восхищением рассматривала пляж, на котором вовсю собирался народ, разжигались факелы и свечи. На песке расстилали покрывала, на которые ставили тарелки с фруктами. Жители островов предпочитали топики, открывающие живот, и юбки: кто-то длинные в пол, кто-то покороче. Мужчины носили рубашки и короткие брюки.
Дженни сотворила невероятное, и за пару часов из предложенных тканей и собственной магии сшила костюмы для Айви и Джека: оба были украшены голубой вышивкой на манер праздничных нарядов жителей Амор Инсулае. Нити мерцали, напитанные ее силой, складывались в порхающих бабочек и узоры с завитушками, покрывая открытый белый топ Айви и широкую рубашку Джека. Длинная юбка волочилась по земле, белая, с множеством воланов и оборок, шуршащая и переливающаяся от каждого движения.
Айви с удивлением смотрела на себя в зеркало, пытаясь увидеть там русалку из прошлого, но видела лишь красивую девушку. Дженни завила ей волосы легкими волнами и украсила цветами, а потом чмокнула в щеку, не переставая восхищаться красотой и предстоящей церемонией.
Джек ждал ее у деревянной арки, украшенной цветами. Пока его невесту готовили к церемонии, он долго и горячо о чем-то говорил с Тори, и, кажется, они пришли к какому-то взаимопониманию. Айви несмело ступала по тропинке, по краям которой рассыпали цветы, не замечая розово-бирюзовой воды, омывающей берег, мощный вулкан и высокие скалы. Она видела только Джека, освещаемого огнем от факелов, что ярко мерцали в сумерках, складываясь в разные фигуры, отбрасывая искры. Он улыбался, а внутри Айви все горело от счастья, восторга и надежды. Она не могла поверить, что и правда свободна, проведет всю жизнь с тем, кого любит, с тем, с кем так хорошо.
– Ты прекрасна, – сказал Джек, беря ее за руки.
Жители острова подходили ближе, все в белых нарядах с вышивкой. С кем-то они успели познакомиться до начала церемонии, с кем-то еще нет, но все им улыбались и, кажется, были рады присутствовать на столь красивом моменте.
Дженни и Стив стояли в первом ряду, провожая друзей в новую жизнь. Тори наблюдала издалека.
Амара обхватила Джека и Айви за плечи, шепнула, что пора начинать, и подала кинжал. Джек сделал порез на ладони Айви, затем – на своей. Она невольно посмотрела на черные пальцы, замечая, что тьма снова двигалась, но качнула головой, напоминая, что Амара знает, что делает.
– Кровь пролью, – заговорила Айви, – как знак моей любви. Кровь и кровь, чтобы души наши сплелись. Отныне и навеки – я твоя.
Джек улыбнулся, сжал ее руку, соединяя порезы. Магия искрилась, разжигала звезды на небе, заставляла море мерцать.
– Кровь пролью, – говорил Джек, – как знак моей любви. Кровь и кровь, души сплетены. Отныне и навеки – я только твой.
– Кровь и кровь, – говорили они вместе, – отныне и навеки сплетены мы. Кровь прольем, чтоб свет вернуть. Отныне и навеки – в душах лишь любовь живет.
Айви ощутила, как их с Джеком души соединяются нитью, но в этот раз чистой и светлой, теплой, как лучи заходящего солнца. И это было так прекрасно, что на глазах выступили слезы.
– А теперь, – Амара накрыла их сплетенные руки своей и улыбнулась, – нужно разделить тьму на двоих. Тогда вы сумеете ее победить, если ваши чувства и правда искренни.
Джек нахмурился, но Айви уверенно кивнула. Амара зашептала, что нужно делать, параллельно оплетая руки алой нитью, созданной из ее магии.
– Кровь пролью, твою тьму себе я заберу, – сказала Айви, впуская чужое проклятие в душу. Оно боялось, металось, попадая в кровь.
– Кровь пролью, тебе позволю тьму забрать, – сказал Джек, напряженно смотря, как пальцы светлеют, а тьма переходит на руку Айви.
– Кровь и кровь, едины мы, – заговорили они вместе, пока Амара капала на нить кровью из раны на ее ладони. – Кровь и кровь, одна душа, одна любовь.
Тьма попыталась захватить Айви, но не сумела. Затрепыхала и… рассыпалась, освобождая и Айви, и Джека.
– Совет да любовь! – крикнула Амара.
Народ захлопал, а Джек притянул Айви к себе и поцеловал.
Местные и правда любили веселиться, а потому сразу после церемонии заиграла музыка и начались танцы. Дженни помогла Айви избавиться от верхней пышной юбки, оставив ее в длинной, но свободной и легкой, чтобы не стеснялись движения.
Парни играли на гитарах, задавали ритм бубнами и барабанами, добавляли атмосферу флейтами. Русалки и русалы, сирены и люди, взрослые и дети танцевали среди зажженных факелов. На место солнца вышла луна, сумерки сгустились, укрывая всех покровом ночи. Они кружили в танце, выстраивались в линии, повторяя движения друг за другом под быструю музыку. Хлопали руками и ногами. Женщины использовали длинные юбки в танце, мужчины крутили дам в поддержках.
Айви думала, что не умеет танцевать, но все оказалось куда проще. Подхваченная всеобщим весельем, она отпустила тело и позволила музыке ее вести. Как могла повторяла движения толпы, широко улыбаясь и смеясь.
Когда музыка замедлилась, все разделились на пары. Джек держал ее за талию, направляя, а Айви все не могла поверить, что они избавились от тьмы.
Устав, они отошли от танцующих. Айви плюхнулась на песок у воды, пытаясь восстановить дыхание, не в силах перестать улыбаться. Джек сел сзади и прижал ее к груди, поцеловал в макушку, а потом подал ей компас: деревянную коробку с резной крышкой, внутри которого скрывались наименования сторон света, но не было стрелки.
– Амара дала. Не хотела привлекать внимание, но сказала, что компас преобразовался из тьмы, ее магии и нашей с тобой крови во время ритуала.
– «Там ждет компас и беды, боль, страдания, но лишь любовь тебя спасет», – пробормотала Айви. – Джек… мы движемся точно по легенде. И мне…
– Мне тоже страшно. – Он захлопнул крышку. – Поэтому к медузе это все.
– Но… – Айви повернулась, обхватила Джека за лицо, стоя на коленях. – Ты слышал Амару! И морская богиня… и мы так все бросим?
– «Но помни. Лишь величайшая из бед, что поглотит все чувства и надежду, откроет дверь», – напомнил Джек, пожал плечами. – Я не готов тобой рисковать ради спасения магии. Нашим ребенком! Отдадим компас Аластеру. И кость ему вернем. Это – его задача теперь. Его уже коснулась величайшая из бед: он потерял дитя и любимую. Может… он сумеет открыть дверь. М-м?
Айви задумалась, уверенно кивнула, а Джек приложил руку к ее животу, залезая под юбку с высокой талией.
– А мы будем жить, правда? Тори в порядке, так что…
– Отправимся в новое приключение? По самым красивым местам Луорских островов? – спросила Айви, лукаво улыбаясь.
– О да!
– И по пути навестим Билла! Слышала я, как он ждет твоих детей.
Джек кивнул, и не думая спорить.
– Джек? Ты целовался со Стивом?
Он сощурил глаза, видя лукавый взгляд Айви.
– Он просто вдыхал мне воздух и магию.
– Но вы касались друг друга губами, да? – не унималась Айви, широко улыбаясь.
– А ты растишь чешую, чтобы меня разглядывать в темноте.
– Ну, как тебя не разглядывать, если ты так красив?
Джек заправил прядь за ухо Айви, подтянул к себе, чтобы поцеловать.
– Спасибо, что спасла меня тогда. Не помню, поблагодарил ли я тебя…
– Джек!.. – Айви обхватила его за шею, забираясь на его ноги. – Это ты меня спас. И показал свободу.
Они почти поцеловались, но подбежала Дженни и потянула Айви вновь танцевать. Пожав плечами, она выпуталась из рук Джека и тут же оказалась в объятиях Стива. Он щелкнул ее по носу и закрутил в танце.
– Как же я рад, что все же попал на твою свадьбу! И счастье, что это не душесочетание!
Айви заметила, что Джек уже танцует с Тори, порадовалась, что их отношения налаживаются. Может, они и сумеют простить друг друга.
– А я рада, что ты мой друг. И что ты жив! – Айви шутливо толкнула Стива. – Я вообще-то тебя оплакивала!
– Прости, – серьезно сказал он, а Айви кивнула. – Я… виноват, что причинил столько боли. Но зато смотри, где мы оказались!
Стив закружил Айви, а та рассмеялась, едва держась на ногах, путаясь в юбке. Музыка вновь стала ритмичной и быстрой. Айви и Стива подхватили под руки и растащили, заставляя встать в линию. Они снова хлопали и топали, делали повороты и махали юбками. И в этот раз у Айви получалось куда лучше, а движения запоминались куда быстрее. Эмма стояла справа, заливалась смехом и подбадривала Айви, не давая той свалиться на песок.
Они до глубокой ночи веселились, танцевали в свете факелов, потом пели, долго говорили, когда устали. И лишь под утро разошлись по бунгало. А Айви и Джек вернулись в свою уютную каюту на «Пламенной свободе».
Глава 19
Жизнь на Амор Инсулае отличалась от всего, что Айви видела прежде. В венах Эви текла верховная магия сирен, которые жили в согласии и мире с русалками, русалами, нашедшими пристанище на островах, и даже с людьми. Среди сирен, коих было большинство, Эви считалась главной, но вот символом и главой Амор Инсулае негласно назначили Амару. Сама муза отнекивалась от титула, но последнее решение чаще всего осталось все же за ней. У них не было монет, и каждый был волен быть тем, кем хочет, независимо от пола или вида.
Быстро Айви поняла, что многого не знала о сиренах, ведь те подобно нимфам и музам могли ощущать биение чужой души, ее настроение и мольбы о помощи. Сирен оставалось все меньше. Закрытые на маленьких островах, они медленно вымирали, не все дочери перенимали их способности, некоторые рождались обычными русалками, ведь появлялись от браков с людьми. Что уж говорить про сыновей, которые сиренами быть не могли.
От этого душа обливалась кровью, но ничего нельзя было сделать. Виновен был Марибертус, который слишком давно ушел под воду, отрезал источник жизни и лишил сирен дома.
В один из дней Айви, Джека, Дженни и Стива позвали на урок по истории, чтобы и они могли познакомиться с историей места, где оказались. Они сидели в глуби острова в большой открытой веранде на подушках, разложенных на деревянном полу, в окружении десятка ребятишек от шести до девяти лет. Обычно уроки вела не Амара, но лучше древнейшего создания на островах вряд ли кто-то мог рассказать, как образовались земли Амор Инсулае, поэтому эту обязанность муза брала на себя.
– Были времена, когда наши острова были открыты, а скалы не окружали их. Тогда в мире было больше магии, ведь жил еще Марибертус, город, что ныне скрыт под водой, – говорила Амара, наслаждаясь вниманием детишек. Она встретилась взглядом со Стивом, который не мог свести с нее взгляд, улыбнулась и продолжила: – Но затем люди во главе с хранителями разума решили проклясть Марибертус. То было страшное время! И Майрин, морская богиня, решила спасти тех, кого сумеет, и вызвала извержение вулкана. Было оно не простое – магическое, сотворенное, чтобы закрыть острова скалами.
Амара театрально подняла руки, а ребятня, открыв рты, наблюдали за ней. Айви хмыкнула, понимая, что тема проклятия Марибертуса явно будет опущена и оставлена на потом – ученики слишком малы, чтобы понять и принять эту историю.
– Выросли скалы, коих прежде тут не было, укрыли успевших скрыться сирен, русалок и русалов, что бежали от злодеев, которые пытались истребить морской народ, боясь их силы, называя их другими. Сумели они найти выход в большой мир, поняв, что достаточно капли крови морского дитя, чтобы скалы расступились, но остались на Амор Инсулае. Построили себе жилища. Ловили рыбу. Выращивали овощи и фрукты. Жили сообща, помогали друг другу, делили все поровну. И решили, что не будут пускать к себе чужих, ведь помнили еще, как страшно было, когда пришла большая волна, унесшая целый город.
Амара замолчала, обвела взглядом детей, задержалась на Айви, которая покрылась мурашками и покрепче прижалась к Джеку, в объятиях которого сидела.
– Годы шли. Они узнали, что создали Тенебрис, страшную общину, о которой мы с вами уже говорили. Вы же помните, как живут в Тенебрисе?
Дети согласно загудели, кто-то выкрикивал все, что помнил с предыдущего урока, но Амара вскинула руку, останавливая поток.
– Тогда сирены приняли решения впускать к себе несчастных русалок и русалов, которым нужен был новый дом. И приманивали к себе несчастные души, которые кричали от боли и нуждались в крове. Не всех! Ох, не всех! Глава Тенебриса Рональд и так был жутко недоволен. Пускал слухи, что у этих скал живет страшное зло, чтобы русалки и русалы не плавали в этих водах, а сирены не могли их услышать.
Дети издали полный сожаления вопль, и Айви их понимала. Она и сама еще совсем недавно верила, что Амор Инсулае – зло, что пожирает души, не оставляя даже тела, что можно придать огню. Она посмотрела на Стива, который задумчиво кусал губы, размышляя, видно, что мог выбрать другую дорогу и укрыться здесь, а не в публичном доме в мире людей.
– Годы шли. И три тысячи лет назад на свет появилась я, едва предыдущая муза любви слилась с природой, слишком устав существовать. Я жила в мире, помогала кому могла, но в итоге услышала плач этих островов и пришла сюда. Здесь меня приняли, полюбили, а я поняла, что нужна именно здесь, чтобы хранить эти земли, оберегать от черной магии, что идет из Тенебриса. Ведь магия любви – самая сильная. Так сирены и русалы Тенебриса пришли к соглашению и оставили друг друга в покое: те не истребляли больше сирен, позволяя им всегда возвращаться сюда из открытого океана. А сирены обещали не воровать несчастных. Лукавили слегка, ведь все равно пускали тех, кто сам находил к ним путь.
Амара вновь замолчала, задумчиво глянула в сторону Айви и Стива, тяжело вздохнула, но тряхнула головой, избавляясь от дум.
– А я начала приводить сюда людей. Немного. Не часто. Лишь тех, чьи мольбы о помощи были столь сильны, что я не могла не услышать их. Их вела сюда любовь, ради которой они готовы были пожертвовать собой, лишь бы спасти любимых.
Айви вспомнила, как на Амор Инсулае попала ее мать: муза любви услышала крик о помощи и привела сюда беременную женщину, чтобы спасти ее саму, но главное – ее дитя от главы Тенебриса. Жаль, что не вышло, и Айви даже не помнит, что родилась в этом прекрасном месте.
– И ты не уйдешь от нас? – спросила девчонка из первого ряда, с восхищением глядя на Амару.
– Нет, сладкая. Мне нравится жить здесь с вами.
Дети захлопали в ладоши, радуясь. Амара велела им до следующего урока прочитать несколько глав в учебнике, а потом завершила урок. Дети врассыпную бросились по острову, радуясь свободе. А Айви подошла к Амаре.
– Могу я попросить кое-что? Я ходила к вашему лекарю, но он сказал, что беременных здесь ведешь ты.
Амара улыбнулась, глаза ее лукаво блеснули.
– Идем, дорогая. И Джек!
Тот обернулся на зов, подошел ближе.
– Думал, буду лишним.
– Ты же хочешь услышать биение души и сердца своего сына?
Они оказались в душном бунгало музы любви. Амара раскрыла шторы и настежь все окна, впуская солнце и теплый ветер. Шуршала ткань, поднималась пыль, которая светилась и мерцала, напитанная магией хозяйки дома.
Амара усадила Айви на кровать, подозвала Джека.
– Я не лекарь, конечно, – заговорила она, проводя по животу. – Меня ведет магия любви. А нет сильнее магии, чем любовь матери к ее ребенку.
Айви ощутила покалывание, тепло, которое разрасталось внутри, и от удивления даже задержала дыхание.
– Я словно… Он словно шевелится, – прошептала она.
– Рано еще. Не можешь ты это чувствовать, – улыбнулась Амара, вдавливая палец в живот. – Недель шесть, может, семь.
– Почти два месяца, получается? – спросил Джек, несмело садясь рядом.
Амара опустилась на колени, носом коснулась живота. Сердце Айви колотилось в груди, магия разливалась по венам, а жар растекался от каждого касания музы. Та лизнула ее живот, зажмурилась.
– Получается. Но он сильный. Душа так и рвется ко мне, чистая и светлая. И… о, взял все лучшее от вас! – Амара улыбнулась. – Он русал, но и хранитель разума.
– Так можно? – вскинул брови Джек.
– Можно. Разумеется можно. А стихия… тут пока не ясно. Характер у него непростой, вспыльчивый, как у отца. Может, и огнем будет владеть.
Амара протянула руку Джеку, приложила его ладонь к животу. Тот восхищенно замер, встретился глазами с Айви, заставляя ту таять от нежности и любви.
– Давай и ты тоже. – Амара кивнула Айви, и та тоже приложила руку.
Крохотная, но яркая душа билась под пальцами, стремилась к ней с такой скоростью, словно не могла по-другому жить. А потом Айви ощутила и сердечко сына. Она зажмурилась, не в силах скрыть улыбку, ощущая вдруг такое счастье, что стало трудно дышать.
– Он в порядке? – спросил Джек.
– Насколько я могу чувствовать – да. Здоровый малыш с сильной душой.
Они выходили из бунгало с чувством невероятного счастья, полные надежды. На пороге их ждала Тори, лукаво оглядывая пару.
– Что это вы делали в бунгало музы любви?
– Ребенка проверяли, Тори, не выдумывай глупости, – ответил Джек. Та пожала плечами и игриво закусила губу.
– Я приготовила обед. Пора нам уже как следует познакомиться. – Тори впилась взглядом в Айви. – Своих детей, может, не хочу, но вашего любить точно буду. Даже не надейтесь, что буду игнорировать… – Она задумалась, наморщила лоб, – кем он мне приходится?
– Племянник, – подсказал Джек. Тори щелкнула пальцами и поманила их за собой.
Ее бунгало находились в километре от пляжа, окруженное деревьями и кустами, цветами, от которых шел невероятный аромат. Внутри было светло и чисто. Все в нежно-розовых и голубых тонах, множество полочек, на которых лежали ракушки и украшения, разные статуэтки. В одной комнате была большая кухня и зона гостиной с мягким диваном, по краям которого стояли цветы в горшках, а у стены высился книжный шкаф. В спальню она их не пустила, но сквозь арку Айви разглядела большую кровать, заваленную подушками. Светлые шторы она подвязала, а тюль трепыхал ветер, проникающий сквозь открытое окно. От солнца жилище спасала природа, а потому в комнатах царила приятная прохлада. Винтовая лестница в углу вела на второй этаж, и Тори, игриво закусив губу, сообщила, что там ее мастерская.
Айви помогла накрыть на стол, с изумлением осознавая, что сестра Джека неплохо готовила, ведь от печеной картошки с курицей шел невероятный аромат.
– Ты живешь одна? – спросила Айви, неловко переминаясь с ноги на ногу. Тори надавила на ее плечо, заставляя сесть рядом с Джеком, поставила в центр большое блюдо с разными фруктами.
– Не создана для замужества и материнства, – улыбнулась Тори. – Предпочитаю спать в кровати одна.
Джек закатил глаза, промолчал, но Айви знала, о чем он думает: Тори – хранитель разума, а потому с возрастом скорее всего поймет, зачем заводить семью.
– Простите еще раз за то, как вела себя в первый день. – Тори села напротив, схватила ложку и принялась накладывать еду гостям. – Просто… все так неожиданно произошло. Брат умирает, у него беременная жена… напугали меня. Сильно.
– Мы вообще не знали, что ты тут, – пожал плечами Джек. – Я был уверен, ты в Марибертусе.
– О! Ты мне льстишь, милый братец.
– Как же. Ты пропала в открытом океане. Просто ночью исчезла с корабля. Я думал, тебя забрали русалы и помогли добраться до Марибертуса.
– Сирена, – кивнула Тори, улыбнулась, видя, как удивилась Айви. – Сразу после того, как я вызвала к себе музу любви, и та согласилась дать мне кров в красивом и уютном месте. Вижу цель – иду к цели!
– И кто-то совсем забыл мне сказать, куда отправляется, – тяжело вздохнул Джек и отложил вилку.
– Мы уже обсудили это, приняли и решили двигаться дальше. Хорош там бубнить!
Айви сжала руку Джека, видя, что тот начинает злиться, и попыталась сменить тему:
– Ты прекрасно готовишь! Работаешь на кухне?
Тори перевела взгляд на Айви, закатила глаза и вдруг широко улыбнулась.
– Шью одежду. Дженни уже оценила, кстати, сказала, у меня здорово получается.
– Ты? Шьешь? Держишь иголки и нитки в руках? Я помню, как ты воткнула иглу в руку матушки, когда та кричала на тебя, что ты самое ленивое существо на земле.
Тори поцокала языком, положила еще картошки в тарелку Айви, видно, считая, что беременной даме нужно как можно больше есть.
– Я давно не ребенок. И шить одежду… интересно. Создавать новые фасоны. Подбирать цвета. Делать вышивку!
Джек сложил руки на груди, а Айви поняла, что выбрала явно не ту тему. Как бы брат и сестра не убеждали, что поговорили и отпустили обиды, до этой ступени их отношений было еще очень далеко. Напряжение повисло в воздухе, Тори недовольно стучала пальцами по столу, буравя взглядом Джека.
– Ладно. Ты прав. Я виновата. Но я уже объяснила, почему ушла.
Тори облизала пересохшие губы, опустила глаза.
– И ты прости, – вдруг сказал Джек. – Знал ведь, как тебе плохо на корабле. Как тебе важен… дом, уют. Друзья.
Тори пожала плечами.
– Я очень злилась на тебя за то, что ты вытащил нас из дома. Маленькая была, наивная, не верила, что родители и правда бы продали тому жирному барану из совета города, у которого… ты помнишь. Думала, это шутки. Как… угроза, которая никогда не сбудется. Это сейчас я понимаю, как должна быть благодарна тебе. Правда. Спасибо, Джек.
Он кивнул в ответ, наконец расслабляясь.
– И прости, что сбежала. Я правда думала, так будет лучше. Не хотела, чтобы ты всю жизнь потерял, потому что опекаешь глупую сестру. Но я так смотрю, желание спасать религиозных девушек от страшной участи у тебя в крови.
Айви не сумела сдержать улыбку, встречаясь взглядом с Тори. Кажется, она и правда была рада за брата.
– Как Билл поживает? – Тори резко повернулась к Джеку.
– Стар. Болят суставы. Живет один посреди джунглей, к людям не хочет.
Тори надула губы, явно опечаленная участью старого капитана, и принялась засыпать Джека вопросами и вовсю готовить план по переезду Билла на Амор Инсулае, отказываясь верить, что он хочет жить в уединении.
После обеда Тори повела их смотреть ее мастерскую. Она и правда шила прекрасные костюмы: рубашки и брюки, юбки и топики, разнообразные платья и сарафаны. Каждое изделие с интересной вышивкой, на некоторых с такой сложной и интересной, что Айви открывала рот от изумления.
И после этого отношения Джека и Тори все же пошли на поправку. Медленно они возвращали в общение доверие и заботу, тепло, которое покрылось льдом, едва сестренка просто сбежала, не оставив даже записки.
Тори оказалась веселой и общительной, хоть иногда и казалось, что ее слишком много. Вспыльчивая, активная, она врывалась в любое дело, словно ураган, снося все на своем пути, отдавая всю душу. А потому Айви и сама удивилась, что сумела сдружиться с ней.
Айви бродила по темным коридорам лабораторий. Сердце стучало. Кожа покрывалась чешуей. А страх сжирал заживо, хрустя костями.
Шаг. Еще шаг. Свет мигнул и окончательно потух. Ноги подкосились, едва плеча коснулась ледяная рука морского дьявола. Только сейчас он выглядел как настоящий ужас из глубин океана: черные глаза, кожа, сползающая кусками, что оставляла черные дыры. Он хищно улыбнулся, освещая лицо огнем.
– Тьма тебе поглотит, – сказал он, оказываясь так близко, что Айви ощутила дыхание. – Тьма внутри тебя. Ждет часа.
– Джек спасен, – выдавила Айви.
Аластер склонил голову, взглядом говоря, что Айви может верить во что хочет, но вот как оно на самом деле…
