Angi_kam
Тени Солнца
В прошлый раз он с Казом надорвал живот от смеха. Даже серьёзная Зарина не смогла сдержать смешок.
По неизвестной причине, Святогор решил изменить привычный порядок дежурств. Влад подозревал, что дело в постоянном отсутствии четы Морозовых в Гнездеце, но не мог удостоверить свою теорию. Когда Каз возвращался после нескольких дней отсутствия, он мог много часов молчать или уставиться в свою тарелку, долго не обращая внимания ни на кого. Блеск жизни в глазах появлялся только тогда, когда Морозов пытался расспросить о далеком Болотном крае. Получив всю информацию, снова замолкал, погружаясь в себя. После стало ясно, что Святогор решил, вдобавок к обычным тренировкам, лично обучать приемника.
Тот не выглядел счастливым, хоть ни разу не пожаловался на деда. Влад видел, как устал друг, как взгляд становился более диким, а удары на спаррингах жестче. В прошлый раз Морозов смог выбить топор у противника одним ударом. Якоб гордо провозгласил победу Каза, но тот не улыбался, сухо поблагодарил противника за бой, а после скрылся за дверью. Влад хотел обсудить все вечером, но когда пришло время готовиться ко сну, то узнал, что Святогор снова покинул Гнездец, и Каз отправился с ним.
По сути, Власов не мог рассказать Заре абсолютно ничего. Хотя бы потому, что сам не понимал происходящего. Ему оставалось лишь обнять подругу на прощание, пообещать навестить по мере возможности и уйти в сторону Красных скал, где его напарник Борис продолжал нести дежурство. Зара проводила его до края леса, а после вернулась в дом, чувствуя, что все больше скучает по лету.
В начале декабря, когда снег валил уже несколько суток, не переставая, а дорога до деревни превратилась в сплошной сугроб, на её пороге оказалась фигура, полностью облепленная снежными комьями. Целой оставалась лишь щелочка для глаз. Зара сначала испугалась, когда открыла дверь и увидела снежное нечто, но, услышав знакомые нотки раздражения, огорчилась, что это оказался вовсе не лихо одноглазое. С ним было бы проще.
– Я позволю тебе любоваться собой, сколько захочешь, но как только войду внутрь.
Как бы не хотелось ей оставить Каза за дверью, она отошла в сторону, разрешая другу войти. Замотанный во множество слоев одежды, он выглядел очень смешно.
– А Влада ты в сугробе оставил? – хохотнула Зара, наблюдая за процессом стряхивания снежных комьев.
– Могу и тебя туда запустить, поганка. Или лучше сказать – маленькая ведьма?
Она больше не пугалась этого прозвища. Позволить Казу считать её ведьмой оказалось… легко. Ей даже не пришлось придумывать, как отвести от себя подозрения, чтобы мальчики не прознали о её предназначении и о Круге. Влад, в конце лета, сказал, что все знает, и им с Веледарой можно не бояться – они сохранят их секрет.
С его слов это звучало очень героически. Но их молчание было ценным, что бы они себе не напридумывали.
– Вроде гостей с холода встречают теплым ужином, – Каз уже успел раздеться и повесить заледеневшую шубу на печку. Зара сразу обратила внимание, что его привычная одежда изменилась на более теплую. Даже с расстояния она легко могла почувствовать колкость шерсти на черном свитере. Особенно заметно отрасли темные прядки волос.
– Я думала, что ты невосприимчив к холоду.
Каз закатил глаза, но продолжал ухмыляться. Их завсегдашние маленькие перепалки веселили его. Он каждый раз гадал, что придумает Зара, чтобы его поддеть. И он не отставал. Снова и снова прокручивая в голове слова их будущих встреч. Это было так занимательно, что он почти начал записывать все выдуманные им фразы.
– Снег за пазухой не нравится никому.
Она хмыкнула, копируя его выражение лица, так же изгибая губы. И все же, девушка поставила греться воду и даже пододвинула чугунок к огню. Каз считал, что их дружба значительно окрепла со времен Белтайна. По крайне мере, он видел, как быстро тает лед недоверия в зеленых глазах.
Проснувшись ото сна, на заплетающихся ногах, к нему подбежал щенок, при этом отважно тявкая на незваного гостя. Улыбнувшись, Каз легко поднял его и слегка подбросил к потолку. Щенок тут же удивленно замер.
– Так, значит ты у нас Пушок, – весело начал Морозов, смотря в черные глазки. Щенок выглядел потерянным и больше не пытался показать свою отвагу. Поняв, что победить противника у него сегодня не получится, он раздосадовано тявкнул и забрыкался в руках. Каз засмеялся еще громче и обратился к Заре. – Это не Пушок, а… Пушище какое-то!
Оказавшись на полу, Пушок нашел занятие поинтереснее, а именно исследование большущих сапогов Каза, вдвое больше его самого. Увидев в них достойного соперника, он набросится на один из них, вцепляясь мелкими зубками, так и не сумев оторвать их от пола.
На этот раз настал черед Зарины заливаться смехом.
– Кажется, твои сапоги решили принять поединок.
Морозов её веселья не разделил. Он отнес щенка к спящей матери, а сам присел за стол, рассматривая, как некогда ярко-зеленые ветви можжевельника, что они нарвали когда-то осенью, пожухли и осыпались. Его не было здесь больше месяца.
И, конечно, он не собирался говорить, что много раз думал, как сбежать сюда, в чужой край в маленький домик на опушке. Не собирался говорить ни, как завидовал Владу, что тот мог куда чаще него выбираться из Черногорья, ни как расспрашивал его, после таких приключений.
Власов знал цену информации не хуже, чем его отец военную тактику. Давал малую дозу, растягивая подробности на несколько дней, как и свое веселье. Казу пришлось вызвать друга на показательный бой копьями, лишь бы узнать крупицы новостей с западных земель.
И все же, он сидел здесь, в доме той, кто на равных с ним. В доме той девушки, от которой у него тайн больше, чем снега за окном. Сегодня он решит сказать все: как испугался, когда Чернобог схватил её за горло, как удивился, узнав в колдунье свою подругу и как рад, что будет коротать столетия, стоя с ней в одном Кругу.
Она достойна знать правду, как никто другой.
– Ты говорил, что это я могу тебя рассматривать сколько захочу. А теперь не сводишь с меня глаз, – Зарина поставила две кружки на стол. От них пахло жимолостью и соснами. Каз осознал, что никогда не пил одно и то же здесь, каждый раз напиток был другим. И как только он думал, что определился с любимым вкусом, то появлялся новый, затмевающий предыдущий. Следом за кружками, на стол опустилась тарелка с толчеными овощами. Только после этого девушка смогла присесть.
– Разглядывай меня сколько хочешь. Могу даже нарисовать портрет, чтобы ты могла любоваться им ночами.
– Думаешь, мне следует повесить его на стену, скажем, рядом с кроватью?
О, Кузнец, она издевалась над ним и ему это нравилось. Каз облокотился на спинку стула, чувствуя, как шерстяной воротник покалывает шею. Чувствительность в такие минуты обостряется до предела – он мог с легкостью расслышать её глубокое дыхание и треск поленьев. Ему даже были видны расширенные зрачки. Не было привычного тихого звона бусин – волосы колдуньи волнами спадали куда-то за спину, лишь несколькими прядками падая на лицо.
Морозову не следовало смотреть на нее так.
– Можешь хранить его где угодно, – с каким трудом он сказал эти пять слов. Мысли путались, а свитер колол, наверно из-за непривычного тепла в помещении. Гнездец редко протапливали, лишь в самые морозные дни, когда солнце не вставало из-за великих гор несколько суток. Сейчас же Каз чувствовал, что горит.
– Я найду ему место.
Тягучая тишина недосказанности нависла над столом. Нераскрытые тайны, охраняемые пуще сундука с золотом, так и грозились выйти наружу, раня своей резкостью и горькостью. Правда тоже отдавала горечью у него на языке.
Каз набрал воздуха в лёгкие, сжал пальцы и выпрямил спину. Не забыл попросить богов о помощи и их благосклонности. Он уже нарушил сотню правил до появления в Западных землях, а потом нарушил десяток в них. Если он откроет свой секрет Заре раньше времени, то нарушит еще одно, а если нет – то не сможет договориться с совестью.
Речь была подготовлена заранее и отрепетирована до блеска. Потраченные часы того стоили.
Зара наблюдала, как Каз смотрел, словно звенящая тоска. Снова появлялось волнующее чувство в животе, непохожее ни на что другое. Ей приходилось вглядываться в бледное лицо, чтобы понять, что происходит за маской надменности. И вот полгода гаданий привили к тому, что количество теорий возросло до неприличных размеров, а обладатель пронзительных синих глаз сидел, не двигаясь и, казалось, не дышал.
– Ты хочешь мне что-то сказать, – догадалась Зара, пододвигаясь ближе. Голова склонилась набок в заинтересованности. Ей было интересно, что так упорно скрывает чужеземец.
– Да, но никак не могу собраться с мыслями.
"Морозовы ничего не боятся" – упрямо звучал рассудок. Однако, мысли метались в его голове, как тысячи буйных ветров в Красных скалах. Каз, как обезумевший, пытался поймать хоть один быстрый поток, но снова и снова терял поражение в собственном сражении.
– Если не уверен…
– Уверен, – прервал её Каз.
Он задумался, отвел взгляд на заледеневшее окно, за ним бушевала метель, прямо как тогда, когда он явился в замок Гордарика Третьего вместе со Святогором. Снег забился за шиворот, не спеша, тая, каплями сползая вниз по напряженной спине. Эти визиты стали ненавистны главе Черногорья, но правила обязывали навещать правящую династию обделенных даром родственников, а приличия ограничивали поток слов. Казу всегда хотелось огрызнуться, когда Гордарик Третий смотрел на него, как на букашку, испачкавшую подол мантии.
Их визиты участились: шесть раз за два месяца, это больше, чем за прошлый год. Дед казался напряженным всякий раз, когда пересекал границу Ардании. На то была причина, Каз это знал, но не мог понять дедову политику скрытности. Но, раз к этому подключена королевская семья, то случилось что-то серьёзное.
Гордарик Третий, возраст которого уходил почти к праотцам, не собирался оставлять трон. Советники, мудрецы говорили, что тому осталось недолго – возраст возьмет свое, старый механизм в груди начал сдавать еще прошлой весной, а уж теперь… Каз помнил его, как сморщенного старика, сидящего на троне в шкуре черного медведя. В комнате было так тепло, что каждый присутствующий обливался потом и стягивал с себя верхнюю одежду. Один придворный даже упал в обморок от стоящей духоты и затхлого воздуха.
Этой осенью что-то изменилось. Каз не знал – была ли тому виной гибель двух принцев или в чем-то еще. Атмосфера в замке накаливалась, как и отношения между Черногорьем и Арданией. Гордарик Третий скалой возвышался над ними, держа в одной руке бокал вина. Каз заметил, что комната больше не протоплена до духоты, а король одет в боевые доспехи. Кажется, он даже помолодел, не смотря на преклонный возраст.
И все же, Морозов продолжал чувствовать дыхание смерти на затылке старика.
Святогор сказал, что горе подкосило не сколько тело, сколько душу короля, а те раны намного глубже и не заживут никогда.
Тогда же случилось это. Каз не готов был увидеть его снова, здесь, в Северном крае, в Ардании. Он ошибался, думая, что после Солнцестояния его оставили в покое. Там, в толпе подданных, в темных доспехах стоял Чернобог и смотрел прямо в глаза юному Морозову. Первые три секунды, Каз думал, что спит, потом, что бредит. Но лицо злого божества было реальным, с бледной кожей и серебряными глазами.
Каз развернулся к Святогору, но тот приступил к дипломатической перепалке с королем. Когда Каз повернулся обратно, но Чернобога больше не было в толпе.
Это был первый визит настоящего короля Зимы. Первый, но не последний.
Каждый из них был пощечиной для него, насмешкой над беспомощностью. Дед пресекал расспросы, заставляя тренироваться до зари. Казу начало казаться, что его готовят к войне.
Сейчас ему не хотелось думать об этом.
– Ты знаешь, почему мы, северяне, ненавидим ведьм?
Зара задумалась. Странная вражда продолжалась веками, уже и не вспомнить из-за кого она началась и благодаря кому продолжалась. Она отрицательно замотала головой.
– С детства нам твердят, что люди, живущие за Красными скалами, на самом деле не являются людьми. Они похожи на них, но являются другими. Отрицают все новое и живут своими законами. Ведьмы заключают сделки с нежитью, проливают свою кровь. Говорят, что вы даже приносили детей в жертву…
Каз замялся, а Зарина округлила глаза. Много сказок она наслушалась от деревенских, но все равно продолжает удивляться новым историям.
– Надеюсь, ты в это не веришь.
– Ну, по крайней мере, за всё время, ни одного ребенка в лесу я не встречал.
Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что парень шутит. Зара глубоко вдохнула, с шутками у него плохо.
Они никогда не поднимали этот вопрос. Ни разу с тех пор, как Влад сказал, что знает про ведьм. Это могло повлечь за собой большие проблемы, куда страшней двух мальчиков северян у неё дома. Рассказывать правду о себя было… страшно. Страшно ждать реакции Каза, ловить малейшее изменение его голоса.
– Мы не плохие, как вам говорят. Просто другие. Нам пришлось научиться жить бок обок с нежитью. Такое содружество поддерживает равновесие.
Знакомое слово слетело с её губ, и Морозов вздрогнул. Он почти успел забыть о своих мыслях и о причине, по которой заявился к ней в дом. Вспотевшие ладони сжали ткань штанов.
– Помнится, ты говорила, что знаешь кого-то в Северном крае.
Он ясно помнил тот разговор. Летом, когда они гуляли по еще одному скалистому берегу Веряжмы, девочки сказали, что, если очень сильно приглядеться, вечером можно заметить свет от крепости Кряжмы. Но днем кроме игривых волн и бесконечного синего неба не было видно ничего. Влад кидался шишками в Веледару, а Зара собирала травы и коренья в лукошко. Тогда внезапно она остановилась на уступе и долго всматривалась в противоположный берег, даже не заметив, куда пропал Влас с Вельдой. Почувствовав, что за ней наблюдают, она кратко пояснила, что там, за горной грядой, живет её друг. Каз точно знал, что в той стороне находится Черногорье.
– Да, но пока мы не можем видеться, – сдержанно-обреченным тоном произнесла девушка, подперев подбородок рукой.
– Почему?
– Я… наши семьи не так близки. Но мне бы не хотелось, чтобы он тоже верил в эти предрассудки.
Лучше момента не придумаешь. Каз выпрямил спину, положил руки на стол. Длинные пальцы провели линию по деревянной столешнице, чуть шершавой с хорошо проявленным рисунком. На подоконнике, позади глиняного кувшина, он заметил небольшой берестяной листок, с темными линиями. Без сомнения, это был чей-то портрет.
– Сама рисовала? Это кто?
После этого в комнате воцарилось молчание.
– Да просто с угольком баловалась, – засмущалась Зарина и суетливо убрала листок. У Морозова хватило времени, чтобы разобрать женские черты лица и строгий взгляд. Пусть рисунок был неумелым, лицо хозяйки болот отчетливо проглядывалось за черными штрихами.
Ему стало совестно, наверное, впервые по настоящему за все время знакомства. Теперь идея рассказать все Заре не казалась такой хорошей. Если она проболтается наставнице, для них обоих такая выходка может кончиться плохо. Особенно для него.
Беспокойство не покинуло его, идя по следу голодным волком. Этот хищник становился агрессивней и напористей, стоило лишь поднять тему будущего.
Лайка, словно почувствовав его состояние, ободряюще потерлась об его колено носом. Каз перевел на неё удивленный взгляд, та смотрела умными глазами прямо в душу, словно понимала все без слов. Он ласково провел по пушистой шерсти вниз.
– Всегда мечтал о собаке.
Каз глубоко дышит и медленно выдыхает через нос, закрывает глаза, задерживая дыхание. Он знает, что еще не готов покончить с этим.
Притихшая за столом Зара смотрел на него со смесью беспокойства и озадаченности, не смея нарушать странную тишину. Почему-то обстановка в доме начала её безумно смущать, будто пространство сократилось специально для них двоих. Удивившись своим мыслям, она укуталась глубже в шаль.
– Если хочешь, можем по весне найти тебе пса, – пожала она плечами. – Как раз щенки будут у местных. Даже охотничьи, если повезет.
Каз закачал головой, но благодарственно улыбнулся.
– Спасибо, но не стоит беспокоиться, – он еще раз потрепал лайку, она грустно заскулила, из-за чего подскочил щенок, бросившись к матери. Завертевшись у её лап, он попытался укусить пушистый хвост, но неуклюже плюхнулся на пол. Мама-лайка осторожно подхватила его за шкирку и понесла к лежанке, принимаясь вылизывать своего непоседу. Против воли Морозов задержал на них взгляд: старая обида кольнула в сердце ядом. Этот вечер принял совершенно другой окрас.
– Извини, Зара, – начал Каз, вставая из-за стола. – Но, сегодня я не задержусь у тебя.
Морозов быстро оделся, накинул тулуп, с тоской оглядывая маленький дом. Некому его винить, кроме себя. И теперь жить ему с угрызением совести до следующего появления. В конце декабря должен собраться Круг для проведения ритуала Йоля, у них с Владом должно получиться сбежать на два дня. Тогда он признается во всем.
– До скорой встречи, – прошептала она, неловко обнимая руками. Все еще мокрый от снега тулуп намочил её платье, но не это заботило будущую хозяйку болот. Лишь стоя так, обняв его, Зара осознала, как сильно скучала по Казу. А теперь думает об их будущей встрече, когда он еще здесь.
– Постараюсь вернуться через две недели.
Иногда Каз вспоминал прожорливые болота и равнодушный шум леса. Яркий запах хвои и другой, резкий, смесь прелой земли и застоялой воды. Вспоминал густой мох и бурый лишайник. В Черногорье такого не было, разве что летом, у подножья, когда сходил снег. Гнездец вообще не признавал зелень и отторгал её всем своим существом, он был выкован из железа и построен из камня. Все дышало холодом. Черные стены, такой же черный мост и башня, отовсюду шел холод. И не думал он, являясь потомком Николая Морозова, что станет жаждать ведьмовского тепла. Зажмурившись, Каз отстранился от неё, открывая дверь. Впереди его ждал привычный холод и блестящий снег.
Та самая зимняя стужа и холод звезд, от которых он никогда не сможет избавиться.
Глава 18
Черногорье. Гнездец.
Влад, чересчур гордый собой, возвращался из тренировочного зала. Ему сегодня несказанно везло. Во-первых, он проснулся в бодром расположении духа и на тренировке чувствовал все тело, каждую мышцу и связку. И, даже сражаясь с юркой Юлией, он смог нанести решающий удар и повалить девушку на лопатки, чем и заслужил похвалу наставника.
Он радовался, пока шел по холодным коридорам, даже остановился для разговора с младшими учениками, когда те попросили рассказать его о крученом потоке. Утро начиналось несказанно хорошо, до той поры, пока не настало время обеда.
Свежая оленина, вместо рыбы, вызвала одобрение у учеников Гнездеца. Да и фруктов на столе оказалось куда больше, чем обычно. Влад повертел в руках яблоко – красное, мягкое, от него пахло теплой осенью.
– Слышал, что говорят? – толкнул его в бок Лесар. Парень, младше всего на год, выглядел озадаченным. В светлых голубых глазах вопрос.
– Нет, только от Якоба.
– А-а-а, – протянул он понимающе и пододвинулся ближе, понижая голос. – Меньшие подслушали, сказали, что в Гнездец гости едут издалека.
Влад поднял брови и оглядел столовую: ученики почти не выдавали удивления, вели себя, как обычно во время обеда. Значит, либо весть еще не разошлась по ученикам, либо являлась недостоверной и расспрашивать нет смысла.
– С Арадана? Чего им к нам приезжать, разве что у кого-то дар проснулся…
Лесар покачал головой.
– Только никому, слышал! Секрет это.
Власов прижал ладонь к груди. Обычай, сохранившаяся со времен Николая Морозова, у которого был вышит ворон на груди золотыми нитями, означающим, что род будет наблюдать за всем. И, когда ладонь обещания прикрывала глаза ворона, предки не могли наблюдать за этим, а значит и участвовать в секрете. В нынешней форме ворон вышит на спине, говоря, что защитит от подлого нападения. Форма изменилась, а обычай остался.
Убедившись, что ритуал состоялся, Лесар продолжил:
– Не Арданцы. Ведьмы.
Последнее слово было выплюнуто с отвращением. Даже широкий рот брезгливо скривился. Влад удивленно замер и отложил яблоко.
– С запада? Ты уверен?
– Младшие говорят, что будет две… ну точно не больше пяти!
– Возможно, это Колдунья и её ученица, – предположил Власов, копаясь в мыслях. Это нужно рассказать Казу, он непременно захочет узнать подробности их встречи.
– Да хоть лесавка на белом коне, – огрызнулся парень. – Не место им здесь. Особенно в Черногорье, особенно в Гнездеце. Как Совет вообще допустил это?
Влад больше не слушал, как распинался Лесар, какими словами он называл жителей запада. Щекотливое чувство стыда проснулось в груди. Он, ведь, по сути, тоже должен ненавидеть их?
– Не все дано решать Совету, извини, Лесар, но мне пора.
Покинув столовую, Влад сначала хотел дойти до комнаты, но его отвлек Яловар, напомнивший ему о долге по черногорской летописи. Ему пришлось на ходу сочинять легенду об изучении свитков и старых письменах. Не стоит знать учителю, что Влад забыл об этом еще на прошлой неделе.
Заболтавшись с наставником, он почти опоздал на совместное занятие со старшими учениками. Там его уже ждал Каз, разговаривавший с Тамиром из очень знатного рода Золотовых. Тамир, скалой возвышающийся над Казом, имел необыкновенно высокий рост и крепкую фигуру. За глаза, его шепотом называли скалой.
– Почти успел, – усмехнулся Морозов. Иногда Влад ненавидел, когда в его друге просыпается самодовольный индюк.
– Тренировка без наставника. Зачем спешить?
Тамир обернулся к нему, и Власов занервничал. Плюсом к огромному росту, Золотов имел пустой взгляд, от которого шли мурашки по коже.
– Затем, Власов, что дисциплина – первая жена воина.
Влад и Каз одинаково захлопали глазами. И, если Морозову, удалось спрятать смешок, то рыбьи глаза Тамира смотрели прямо в душу Влада.
– А вторая какая?
Несколько учеников, не сдержавшись, засмеялись. Но Тамир не выглядел смущенным. Прочистив горло, он басистым голосом поведал:
– Первая – дисциплина. Вторая – верность. Третья – покорность. Ты понял меня, Власов?
Все с интересом уставились на него, в ожидании ответа. Кривая улыбка вышла сама собой.
– Я… больше по живым девушкам.
Казу пришлось зажать рот рукой, чтобы не засмеяться в голос. Задыхаясь от смеха, он облокотился о стену. Влад видел, как дрожали его плечи, и, как надрывали животы остальные ученики. О тренировке не шло и речи.
– Да ладно, Тамир, – воскликнул один из парней. – Хоть одну нормальную девчонку заведи!
– Где-то между верностью и покорностью, – добавил кто-то, а после комната разразилась смехом. Остался только краснеющий Тамир со сжатыми кулаками. Влад, стоящий напротив него, взмолился богам, когда тот сделал шаг в его сторону. И, видимо, его мольба дошла до их ушей, раз уж они послали ему разгневанного Якоба.
Наставник ворвался в тренировочный зал, с порога начиная отчитывать учеников.
– Ваш смех слышен по всему замку! Раз вы недостаточно самостоятельны, чтобы заниматься одни, я проведу дополнительный час тренировки специально для весельчаков. Будете смешить меня до заката.
Смешки умерли вместе с его появлением. Грозный взгляд наставника коснулся Тамира с Владом.
– Золотов, Власов, самые сильные? В центр зала, оружие на ваш вкус.
Морозов похлопал друга по плечу, желая удачи. Ему бы не хотелось выйти против такого противника хоть с магией, хоть без. Он заметил, как Золотов взял булаву, непривычное оружие для северян, хотя чаще орудовал секирой на тренировке. Влад увидел в этом шанс.
– Возьму копье и попробую сбить его с ног.
Тренировочный зал замер вместе со спринтующими. Влад, большим пальцем выводя узоры, на деревянной поверхности копья, готовил план сражения. Сомнения, что он сработает, конечно же, были – его ловкость против грубой силы.
И, за несколько секунд до первого удара, в зал вошел Святогор. Тренировка остановилась. Мужчина, в глазах которого бушевали ветра, обвел взглядом каждого, пока не остановился на внуке.
– Верну его через некоторое время, – сказал он Якобу. Хотя, разрешения забрать приемника королю Ветров не требовалось, он сделал легкий кивок в сторону наставника Гнездеца, в знак уважения. Якоб молча кивнул и дал команду возобновить тренировку.
Перед тем, как за ним закрылась дверь, Каз увидел, как длинное копье Влада ударило по ребрам Тамира. Это был хороший знак начала боя.
– Ты хотел меня видеть, – сразу начал Морозов, подойдя к Святогору. Вместе они дошли до конца темного коридора, выходя к распахнутым окнам, где гуляли ветра. Здесь редко ходили ученики и почти никогда наставники.
– Йоль грядет, горы это чувствуют, как ты и я. И он.
– Что ты имеешь в виду?
– Правление Чернобога подходит к концу, он отыграется за эту неделю. Не удивляйся, если увидишь то, чего видеть не должен.
Слова заставляют замереть на месте.
– Хочешь сказать, если я увижу его, то нужно склонить колени? – выгнул скептически бровь Каз. Он поражался недоверию деда, даже списывал это на старость. Однако, никак не мог понять одного.
– Ты не увидишь самого Чернобога. Если только мельком, – голубые глаза посмотрели на уцелевшее витражное окно. Когда-то весь коридор играл в разноцветных огнях витража. – Ты ему не интересен, по крайне мере, до ритуала принятия.
– Ты… видел его только после того, как стал воином. Не раньше?
– Только как вошел в Круг.
Крошечными партиями пробиралось беспокойство. На щёках заиграли желваки, а холодок, прошедшийся по телу, вдруг унес с собой уверенность. Плечи опустились сами собой. Возможно, Каз являлся исключением очень большого правила.
– А был ли кто-то, кто видел его до вступления в Круг?
Сердце забилось, как ненормальное. Как-то, даже, нелепо затряслись руки за спиной. Кого он обманывал? Каз был напуган происходящим.
– Разве что Кромов, но об этом осталось мало информации.
– Он не рассказывал тебе о Чернобоге?
– Почти никогда. Упомянул как-то, что тот всегда рядом с ним…. Выброси это из головы, Каз! Сейчас у нас проблем с арданцами хватает, Совет, как с горы съехал, властью упивается. Чувствуют змеи, что недолго мне осталось, отыгрываются, да зубы точат, подлецы.
Морозов напряженно замирает, чувствуя, как в голове что-то тяжёлое бьёт по вискам. Лучше бы он остался на тренировке.
– Но я тоже видел, – почти в отчаяние из горла вырывается шепот. Каз помнил его глаза: покрытые серебром, незнающие пощады. И Святогор не мог знать, как часто посещает Чернобог Гнездец, как находится близко к Морозовым. – Я вижу его все чаще. Это происходит со мной, прямо здесь.
Святогор тяжело вздохнул. Хорошо, что здесь никого не было, иначе бы слухи разошлись слишком быстро. Чернобог редкий гость для людей, даже для них – избранных. Темная магия способна изменить разум даже своим присутствием. И им, как потомкам Николая Морозова, первого, кого одарил магией Чернобог, нужно быть осторожными с ней. Особенно Казу. Но причин волноваться не было – Святогор позаботился об этом, удерживал магию внука, дабы тот, кто скрывается в ночи, не рассмотрел в нем силу.
– Сейчас непростые времена. Тебе пора перестать дурачиться. Совсем скоро меня не станет, и тебе одному придется управлять Севером, и даже этим увальнем Гордариком. На тебя насядет Совет, ты даже представить себе не можешь, как они ждут этого момента.
Пальцы с силой сжались в кулаки. От слов деда хотелось отмахнуться, как когда-то в детстве, мол, у него есть время. Сейчас он понимал, что нет. И тот страшный кошмар, что преследовал его много лет, грозит сбыться. Каз не хотел подвести деда.
– Я знаю.
– Хорошо, я верю, что ты справишься. Ты не можешь не справиться.
Некоторое время они молчали, слушая треск факелов в самых темных углах замка. Каз думал, что на этом разговор окончен, и Святого его отпустит, но дед продолжал размерять черными сапогами восточные коридоры Гнездеца.
– Волковы шлют подарки, – начал он с прищуром. Повисла тишина, а в животе у юного воина свело.
– Я им девка на выданье что ли?
– Дорогостоящая девка, разве что. Как бы то ни было, меня подкупить им не по зубам, пусть хоть весь Гнездец подарками обложат.
Смотреть на это было бы забавно. Каз единожды поинтересовался планами Зимнего совета. Это было в его пятнадцатую весну, нынешняя может стать роковой. Конечно, Святогор не отдаст его на растерзание выскочкам совета, но он и так ходил по острию.
– Спасибо, дед.
Мужчина отмахнулся, хоть со стороны оказалось заметно, как разгладились морщины. Каз пожал плечами, Воина Круга не так-то просто задобрить простыми словами. Молча сделав пару шагов, Святогор сменил тему разговора:
– Завтра здесь соберется Круг. Ты готов познакомиться с ними?
– Не знаю. Это волнительно.
– Ты не обязан с ними дружить. Достаточно соблюдать приличия и ходить на ритуалы смены сезонов.
Внезапно, из головы пропали все мысли, кроме одной – самой страшной и желанной. Каз не почувствовал, как кислород покинул легкие, но чувствовал, как заледенело сердце. Слова во рту отдают соленым страхом, совсем как морская вода. Наконец, вдыхая полной грудью, опаленный тревогой, он уточняет:
– Подожди, когда ты сказал, что будет собрание всего Круга, ты имел в виду еще и малый? То есть нас!?
Морозов подавил в себе желание вскрикнуть, прикусил язык, лишь бы не сболтнуть ничего лишнего. «Этого не может быть» – проносилось в голове липкой лентой страха.
Святогор устремил на него светлые глаза полные непонимания:
– Разумеется.
Упрямое сердце, забыв о своем предназначении, перестало гонять кровь по венам и вспомнило лишь тогда, когда первый глоток воздуха наполнил легкие холодным воздухом. Да и тот едва не встал поперек горла.
– Ты не говорил об этом.
– Наверное, твоя память очень избирательна, что упустила такие детали, – медленно проговорил наставник. – Как бы то ни было, юный Круг соберется на приветственной встрече в Гнездеце. Это мое решение, и Круг его одобрил.
Каз обреченно сглотнул:
– Когда они будут здесь?
От его ответа зависело все. Может, он успеет что-то придумать, дойти до Равии и во всем признаться. Хотел же сделать это тогда, вечером, но по глупому наитию передумал. Хоть бейся головой о стену, это ничего не исправит.
Минуты ожидания длились неимоверно долго.
– Завтра днем.
О, Кузнец.
Дыхание замерло, а Каз тонул в океане мыслей. Дед что-то говорил, рассказывал, но его слова скрывались за шумом в голове. Он просто стоял перед Святогором, кивал невпопад, а сам думал о собственной казни, что, несомненно, произойдет, едва та, что заплетает в волосы черные перья, вступит на земли Черногорья.
–… возвращайся к Якобу, ты достаточно пропустил на сегодня, как луна взойдет, явись ко мне – голос деда достиг ушей, и Каз, оторвавшись, от раздумываний, кивнул.