Андрей Шестаков
Хроники одного рейдерства. Частный случай
– Это мне финполицейские каждый день напоминают.
– А вы их боитесь? Или…
– Чего вы от меня хотите? – раздражено перебил налоговик.
– Чтобы вы, как и раньше, честно и беспристрастно делали свою работу. А мы вам будем за это благодарны.
– Но я и так по жизни всегда стараюсь быть объективным.
– Алмаз Диханбекович, вы ведь прекрасно понимаете, о чем я говорю. В такого рода делах невозможно остаться чистеньким. Финансовая полиция и ваше начальство все равно заставят вас подписать напрочь сфальсифицированный акт проверки, на основании которого заведут уголовное дело и посадят на длительные сроки ни в чем не повинных Толчинского и Макарову. А потом вам, как честному человеку, будет очень стыдно вспоминать об этом. Поэтому, пока еще не поздно, и вы еще можете что-то сделать для сохранения своего реноме, прошу вас помочь нам.
– Интересно что такого я должен сделать для вас, чтобы, так сказать, спасти свою душу?
– Чтобы как можно раньше привлечь действительно независимый международный аудит, нам нужна копия акта проверки, подготовленная Кудабаевой.
– А вы не боитесь, что я завтра с утра заявлю о вашем предложении в финпол?
– Это обернется против вас. Финпол посчитает вас «слабым звеном», к которому вот так запросто может обратиться любой проверяемый, а мнение этой организации ничем и никем не опровергается. Вас не только отстранят от этой важной, для вашей дальнейшей карьеры проверки, но и… Впрочем свои дальнейшие профессиональные перспективы вы знаете лучше меня.
– Я подумаю, – боязливо пообещал Уразбаев.
– Хорошо, только не очень долго, а то может стать уже слишком поздно, как для нас, так и для вашей совести. Адрес моего электронного почтового ящика я сброшу на ваш мобильный.
– Вы знаете номер моего мобильного? – обеспокоенно спросил Уразбаев.
– Ваш номер напечатан в списке адресатов бухгалтерии «МЭО-Гурьев». Вы ведь уже второй год работаете по налогам с нашей компанией.
В такси ехали молча, лишь выходя из машины, Алмаз, что-то пробормотал в ответ на бодрое: «До свидания, Алмаз Диханбекович» – от Тоболина. После расставания с налоговиком Олег набрал по мобильному номер «Хана» и вместо приветствия попросил:
– Присмотри за ним. Все вроде нормально прошло. Реакция на просьбу естественная, без нервов и истерик.
– Принято, – глухо сказал «Хан». – У тебя все?
– Как тебе это удается? – не сдержавшись, со смехом, спросил советник.
– А, ты про аварию? – догадался «Хан». – Да все просто, у меня двоюродный брат старшей невестки в горводоканале работает, – и в трубке зазвучали сигналы отбоя.
18 июля 2006 года (вторник) – 10.00 Атырау
Тоболин с утра пообщался с Толчинским, Макаровой и Красавиной и сидел в своем номере-офисе, подводя некоторые итоги.
«Внутренняя кухня проверки – не моя епархия. Там контролеров и без меня хватает. Толчинский постоянно на связи с руководством холдинга, Макарова чуть ли не ежечасно консультируется с Савиным, в бухгалтерию посадили практикантку, которая в режиме реального времени транслирует в холдинг все новости, касающиеся проверки (какие документы затребовали, какие предоставили и т.д).
Поэтому перейдем к сопутствующим факторам. Итак, на сегодняшний день главной в бригаде минфина является Баева. Если ее не поддержат каким-то образом из минфина, она, в отличии от Ибраева, не сможет противостоять напору финпола. Значит нам надо готовиться к худшему. Еще большему нажиму и произволу. Настроения в дуэте проверяющих из минфина нам изучать ни к чему. Необходимо сосредоточиться на действиях финпола и здесь нам может помочь Уразбаев, но его «напрягать» пока не стоит, пускай успокоится. Из холдинга тоже никаких новостей. Надо признать, что ситуация остается по-прежнему без хороших видов на будущее. Вместе с тем информации от связей «Хана» на сегодня вполне достаточно для принятия первичных решений.
Вернувшись в Москву необходимо сосредоточить свои усилия на продвижении идеи встречи «Генерального» с Бексултановым».
Тоболин принял решение не форсировать закрепление отношений с Уразбаевым, но периодически напоминать ему о себе. Для этого он попросил охрану немедленно докладывать о появлении на территории «МЭО-Гурьев» любого постороннего лица, в том числе и из бригады проверяющих. И по получении информации, что Уразбаев появился на объекте, советник выходил в офис и как бы случайно сталкивался с налоговиком. Тоболин, проходя мимо, приветствовал Алмаза, не выделяя его из числа остальных обитателей офиса. Советник полагал, что этого пока будет достаточно.
21 июля 2006 года (пятница) – 10.00 Атырау
За два дня в Москве Тоболину не удалось встретиться с «Генеральным», который находился в Голландии на праздновании какого-то юбилея тамошнего филиала холдинга. Единственный разговор с ним по телефону носил сугубо протокольный характер.
Буквально два часа назад, вернувшись в Атырау, советник встретился с Толчинским и Яном, узнав от них последние новости, возвращался в гостиницу, когда его перехватила юрист «МЭО-Гурьев» Мулатова и сообщила, что пришел ответ из Генеральной прокуратуры.
– Что там, Мария Валентиновна?
– Стандартный ответ. Перенаправили областному прокурору.
– Уже доложили Панову?
– Я ему сбросила копию, но лично с ним не говорила. В Москве офис еще не работает.
– Хорошо, если будут от него какие-нибудь указания или комментарии, поставьте, пожалуйста, в известность. Я буду у себя, – попросил Тоболин.
Энергично двигаясь к выходу из офиса и машинально приветствуя на ходу встречающихся работников «МЭО-Гурьев», Тоболин рассуждал об отписке генпрокуратуры: «Чего и следовало ожидать. Зато теперь местный финпол, когда узнает, чем обернулась наша жалоба в генпрокуратуру наверняка закрутит гайки. Следует быть готовыми не только к ужесточению проверки, но и к какой-нибудь провокации. Надо поставить в известность «Хана», чтобы отследил ситуацию в окружении».
24 июля 2006 года (понедельник) – 10.00 Атырау
Неожиданно Макаровой позвонил Нуржан Сембаев – генеральный директор фирмы «Гермес», которая, по неподлежащим проверке данным, якобы до сих пор владела 50% акций «Шельфконнекта». Представившись, он поинтересовался:
– Как дела?
Ганна Ильинична, которая видела этого господина только один раз и в точности не знала его сегодняшних полномочий, никак не ожидала этого звонка, поэтому ответила невпопад:
– Хорошо.
– Чего же хорошего, если вас «трясут как грушу»? – удивился Сембаев. – Ну ладно, не обижайтесь, я не по этому поводу. Меня интересует вопрос – как были разделены дивиденды за 2005 год и начислены за 2006?
– А зачем это вам? – в свою очередь спросила Макарова.
– Да, мы собираемся «Шельфконнект» проверять. Вот я и интересуюсь.
– Позвоните Владимиру Даниловичу. Он даст команду. А лучше сразу запрос официальный направьте, и мы быстренько вам ответим, хотя, сами понимаете, не до того нам сейчас.
– Послушайте, я искал Толчинского, – начал возмущаться Сембаев. – Только его нигде нет. Меня соединили с вами. Вы ничего не знаете. Черт знает что…
– Я сейчас его найду и…, – попыталась сгладить ситуацию Макарова, но в трубке уже звучал сигнал отбоя вызова.
Ганна Ильинична дождалась возвращения от проверяющих Толчинского, и рассказала ему о звонке Сембаева. Тот устало выслушал, и вяло сказал:
– Иди, Тоболину позвони, а я в Москву сообщу.
Советник, узнав о звонке Сембаева, лаконично прокомментировал:
– Это становится интересным.
Позже Тоболин обсудил ситуацию по телефону с Савиным и Пановым. Советник высказал членам штаба очередное недовольство тем, что они не посвятили его в тонкости противостояния «Гермеса» и «Шельфконнекта». На что Савин спокойно ответил, что их отношения в нашей ситуации не имеют какого-то решающего значения. Просто владелец «Гермеса» зная об аудите, идущем в «МЭО-Гурьев», волнуется за свои активы, а поэтому желает знать, как разворачивается проверка и чем она может закончиться.
Тоболина данные объяснения не устроили, но он не стал препираться, а договорился с Пановым о дополнительном конфиденциальном канале связи посредством интернета, через который запросил план действий в связи с закончившимся 23 июля сроком прокурорской проверки.
Вечером, осмысливая итоги дня, советник сидел в номере и рисовал на листе свои фигуры.
«Итак, по информации Красавиной, которую она получила от своей сокурсницы, Баеву, похоже, на чем-то «сломали» и теперь окончательный акт проверки будет готов быстро и обвинительное содержание его не вызывает сомнений. Вернется ли из Астаны Ибраев и есть ли теперь смысл на него выходить? Это, пожалуй, был единственный возможный шаг что-то исправить, но после неожиданной болезни и таинственного исчезновения из Атырау на эту фигуру ставить рискованно. Значит, по-прежнему нужно идти «выше».
Кроме того, окончательно подтверждается то, что на тактическом уровне майор финпола Елебаев – главная фигура проверки. Что мы о нем знаем? Работал в органах прокуратуры. Был уволен по отрицательным мотивам, но благодаря связям отца начал новую карьеру в финансовой полиции. Занимая должность инспектора по особо важным делам, является «серым кардиналом» и особо доверенным лицом при начальнике атырауского финпола. Причем последнее не укрылось от внимания даже неповоротливых и сонных местных СМИ. Значит профессионал он неважный или слишком преданный слуга. Что еще? Негласно, по указанию шефа, возглавляет наиболее важные проверки. Никогда не включается ни в какие официальные предписания, что, тем не менее, не мешает ему давать указания налоговикам и запугивать персонал проверяемых компаний.
Все действия только по указанию шефа. Судя по всему, Елебаев не может быть самостоятельной фигурой. В силу своей ограниченности, в прямом и переносном смысле, он не может руководить операцией по «наезду» на «МЭО-Гурьев». Значит на сегодняшнем этапе за всей этой проверкой, по крайней мере, здесь в Атырау маячит фигура его шефа – начальника областного управления финансовой полиции полковника Керимбекова. Знать бы только, сам он ведет эту игру и «дергает за нитки», или его «направляют» из республики? Надо бы попросить «Хана» и Рязанцева «подсветить» этого «финансово-полицейского гения-руководителя».
25 июля 2006 года (вторник) – 11.00 Атырау
После того, как Ибраев по болезни улетел в Астану, аудиторша Кудабаева все чаще стала наведываться в мансарду к столичным налоговикам и помимо ежедневных утренних и вечерних отчетов, «доставала» Баеву в любое другое время. Вот и в этот раз, едва переступив порог кабинета, аудиторша начала причитать:
– Это надо же, такая работа проделана, такая работа. Я с моими девочками ночами не сплю. То эту цифру подберем, то другую. Работаем, а никто не ценит. Обидно.
Баева слушала ее молча, хотя мысленно не соглашалась: «Как ты свою работу сделала, мы знаем. Ни одна цифра не бьет, хоть волком вой. Но главное – почему Талгат Каримович молчит?»
Кудабаева, не замечая настроения собеседницы, продолжала.
– Что еще, с чем можно сверить? Что-то же есть в ведомостях? Что молчишь?
Понимая, что от аудиторши так просто не отделаешься, Баева ответила:
– Доказательную базу создавать нужно, а то эти «фирмачи» легко акт проверки на суде «поломают» …
– Как «поломают»? – подскочила Кудабаева. – Тогда за нас Елебаев возьмется, ты это понимаешь?
– На суде с грамотными адвокатами они все перевернут, все под «откос» пойдет, – продолжила убежденно Баева, не обращая внимания на истеричный тон аудиторши и собираясь обосновать свое предположение, но Кудабаева вдруг завопила, словно ее ударило током.
– Я поняла, нужно хотя бы пару фактов найти, когда они с этими чертовыми вагонами ошиблись. Их, этих вагонов, так много за эти пять лет было, что они не могли не ошибиться. – И сделав глубокий вдох лихорадочно продолжила, одержимая своей навязчивой идеей. – У них же люди менялись, новенькие приходили, которые могли что-то напутать, потом исправить. Ведь все от руки писалось. Ты понимаешь?
– Понимаю, – едва сдерживаясь ответила Баева и быстро вышла из своего кабинета, чтобы не обсуждать бредовые идеи аудиторши.
Позже, за чаем, Баева жаловалась своей напарнице Жанабековой.
– Эта Кудабаева новый подвох ищет. Я ее понимаю, она не сильно разбирается в налоговом законодательстве, и поэтому, зная ответ, то есть цифру, которую ей заказали, пытается подогнать под нее все остальные данные бухгалтерской отчетности. Одно подберет, другое, но никак не получается. Вот она и психует и нас «напрягает». Хотя я не юрист, но мне кажется, новая ее «фишка» поиск ошибки – это профанация. Ошибка – это следствие действий человека, а человеческий фактор не доказательная база. К тому же ведомости – это бланки не строгой отчетности и эта «залепуха» на суде не пройдет.
И по совету все понимающей, единственной подчиненной пошла звонить Ибраеву.
Талгат Каримович выслушал Баеву и дал новое указание.
– Минуя аудиторшу, выйди на Елебаева и скажи, чтобы он посоветовался со своим начальством и письменно, слышишь, обязательно письменно изложил, чего они хотят. Пусть толково обоснуют, какую информацию через наших территориалов им представить. Скажи, что тогда мы, возможно, направим им соответствующий письменный отчет.
Баева умоляющим тоном обратилась к шефу:
– Талгат Каримович, вы же знаете Елебаева, он никаких запросов писать не будет. Он нам каждое утро говорит, ищите, ищите, ищите, и представляйте каждый день вечером письменные отчеты.
Ибраев перебил:
– А я говорю, не сметь давать результаты за своей подписью! Я в министерстве все согласовал. Не могу тебе всего сказать по телефону, но скоро вы будете отозваны, об остальном сама догадайся. Поэтому с «финиками» не конфликтуй, перекладывай все на областных налоговиков. Я им позвоню, дам соответствующие указания. Сама занимайся интересами министерства в этом деле. В первую очередь взаимоотношениями «МЭО» с американцами. Наших сейчас в «КАНКе» даже не бригада, а целая армия сидит, все проверяют. Сам замминистра координирует и держит на контроле этот вопрос. Так что держись, Раиса. До скорой встречи.
Баева поспешила к Галие, чтобы поделиться с ней радостной новостью, что они скоро уедут в Астану. Жанабекова тоже обрадовалась, но резонно заметила, что надо договориться как себя вести в отношениях с Кудабаевой и Елебаевым, в свете новых указаний Ибраева.
– Каримыч он же наш руководитель, – оживленно рассуждала Баева, – его приказом министра назначили официально. Он дает нам команду – мы выполняем. Кудабаева будет настаивать на выполнении своих «хотелок», но Ибраев требует, чтобы были письменные задания и только от финполиции…
– Если сейчас Кудабаевой сказать, что мы будем выполнять только письменные запросы финпола, ты представляешь какой скандал начнется, – задумчиво и без всякого энтузиазма откомментировала Галия. – Ты же сама рассказывала, что Нурсулушка этому замминистра звонила и что они чуть ли не родственники какие-то?
– Получается, чтобы самим не попасть «впросак», надо действовать гибко, – подытожила Баева. – Я свяжусь с Елебаевым и скажу, что требование министерства предоставлять отчеты только на письменные запросы. Мы подключаем местных налоговиков, ты ими будешь руководить, и подготавливать ответы, а я займусь выполнением указания Ибраева по «КАНКу».
После обеда появился злой, как собака Елебаев и зайдя к налоговикам, как обычно, не найдя нужным даже поздороваться, жестко спросил у Баевой:
– Ну что у вас там?
Раиса не ожидала такого напора, ведь в последние несколько дней майор финполиции с ней был весьма обходительным, поэтому смешавшись, сбивчиво ответила:
– Работаем каждый день допоздна. Утром – вечером докладываем. Вы же сами знаете, Канат Идрисович.
– Меня интересует, когда будет результат? – заорал Елебаев. – И почему вы не выполняете указания Кудабаевой? Она здесь главная и головой за все отвечает. Вы поняли меня?
– По приказу нашего министра, – робко заметила Баева. – Ибраев у нас руководитель. Поэтому даже если его нет, я каждый шаг свой ему докладываю. Поэтому, когда у нас случился конфликт с Кудабаевой, я сразу позвонила Талгату Каримовичу, и он дал прямое указание: «Если местные органы желают получить какую-то информацию по налогам в разрезе любой фирмы, проблем нет, но пусть письменно запросят, чего они конкретно хотят». Тем более подписывать сам итоговый акт будет начальник местного, атырауского налогового органа. Насколько я знаю, этот вопрос согласован с самим замминистра.
Елебаев явно нервничал, что-то в проверке пошло не так. Он еще не понимал, что именно, но почувствовал, там, где-то в верхах, идут какие-то другие игры, смысл которых он был не в силах разгадать. «Ладно, – решил майор. – Доложу шефу, он лучше разбирается в этих подковерных представлениях».
– Мне все равно, кто будет подписывать бумаги, – закончив свои рассуждения, продолжил жестко выговаривать Елебаев. – Раз в Астане так решили, пусть так и будет. Вы получите письменные запросы, а пока, чтобы не тянуть время срочно проверьте контракты «МЭО-Гурьев» с фирмами, которые дала Кудабаева. Там вопросы есть по срокам, надо аудиторскую или комплексную проверку сделать. По деталям договоритесь с Кудабаевой, и начинайте работать, а письменные запросы будут. Просто на эту переписку времени уйма уйдет… Да, там еще вопрос поднимали по московскому филиалу «МЭО», который здесь раньше работал. Я уже говорил, надо по ним ликвидационную проверку провести. Ее не было, а материалы у местных налоговиков.
– Да, я знаю, – виновато пролепетала Баева. – Это упущение областников и они его исправят.
– Там, при проверке, надо обратить внимание на контракт с американцами, с этим «КАНКом». Я сам его не видел, но мои опера говорят, что там два одинаковых, аналогичных договора, там, получается двойная оплата идет, что ли?
Баева лишний раз убедилась, что Елебаев не компетентен в финансовых вопросах. Но вслух попросила:
– Скажите своим ребятам, пусть свяжутся с Уразбаевым из местной налоговой, и он сделает все, что надо. А насчет американцев Ибраев говорит, что с ними надо поаккуратней.
– Если у нас будут конкретные данные, если у нас будут основания, мы «залезем» к американцам, хоть с боем, хоть как, «залезем» и изымем все документы.
На этой высокой ноте Елебаев застыл в мечтательном экстазе.
Баева поняла, что это идея фикс майора финпола и поэтому выдержала небольшую паузу, но заглянув в свои бумаги, решилась и попросила:
– Мне нужна помощь по одной литовской транспортной организации, которая оказывала «МЭО» услуги, в основном автотранспортом…
Елебаев недовольно посмотрел на Баеву и с раздражением перебил:
– Там уже полностью все есть, мои и кудабаевские сидят, все шерстят.
– Я знаю, мы же утром и вечером к ним заезжаем, – быстро согласилась Баева.
– Ну? У вас самих что-нибудь интересное есть? – снова стал заводиться Елебаев.
– По бухгалтерскому учету у них все красиво. У них опытный бухгалтер работает.
– По дизтопливу проверяли? – спросил майор. – Зачем этот импорт, если есть свои производители? Москвичи – покупатели и отправители, местный филиал получатель и сразу перекидывает его американцам.
– Это же Кудабаева со своими проверяет. А вот в 2002 году они с «Каспийрыба» отправляли икру – это интересно? – осторожно поинтересовалась Баева.
– Икру они покупали, они отправляли и реализовывали самолетами, – невпопад ответил Елебаев, думая о чем-то своем.
– Кудабаева сказала, что на 1 миллион 300 тысяч тенге нарушений она уже нашла. Но нужно, чтобы это «железная» зацепка была. И то мы можем взять только 30 % от всей укрытой суммы. В доходной части их нет, значит, они выставили их на затраты.
– Мы по таможне пробили, – ответил Елебаев, товарно-транспортные декларации они сами выписали.
Вдруг, видимо что-то вспомнив, финполицейский резко сменил тему и, повысив голос, опять начал накручивать ситуацию:
– Каждую среду в Астане заседает Совет безопасности по коррупции. На следующей неделе вашего министра заслушивают. Поэтому нам руководство республиканской финансовой полиции дало указание, если какие-то проблемы с налоговым комитетом – звоните, включим в заслушивание. Мы с таможней бились, уже пробили. Журналы и ведомости с «КЖД» необходимые получили.
– Вы знаете – это все легко «поломать», – попыталась вернуть финполицейского к действительности Баева, – У Кудабаевой нет полной картины по «МЭО» ни по одному году, которые проверяем.
– Вы ее не знаете так, как знаю я, – оборвал налоговика Елебаев. – Нурсулу в лепешку разобьется, но все сделает как надо.
– Мы письмо направили для продления сроков проверки. В 22 организации направили встречные запросы. Кудабаева должна представить нам справку по проверке с цифрами и всей фактурой, что у нее есть по аудиту, а то она много чего говорит, но мы ничего не видели. Может быть, справка еще не готова?
– Не волнуйтесь, мы все обеспечим. Вы тут, самое главное, «накопайте» побольше, а потом мы вас с Галией в отпуск отправим. Все выставим как оперативные расходы. Мы можем, – совсем разошелся Елебаев.
Но раздраженная Баева не дала ему дальше расщедриться, и неожиданно спросила:
– Какая у вас цель? Кого вам надо посадить?
Финполицейский сначала несколько секунд обескураженно смотрел на Баеву, а затем, погрозив ей пальцем и покачав головой, ушел от прямого ответа:
– Мы еще не взяли те моменты, которые есть. Поэтому эти «фирмачи» не сильно трясутся. Пишут на нас жалобы во все инстанции… Цели посадить, никого нет – это должен быть урок другим налогоплательщикам – не резидентам. Потом будут итальянцы, французы и другие субподрядчики американцев. Пойдут разговоры о «разводах», но мы сразу все пресечем.
– Наши, получается, всерьез за американцев взялись? – поинтересовалась Баева и, не дожидаясь ответа, принялась рассуждать. – Странно, «Мартбанк» я проверяла, управляющий сбежал, «Энергосистемы» – проверяла, гендиректор сбежал.
– Тут что-то никто не собирается сбегать, – снова перебил ее Елебаев. – Значит, договорились, запрос в местную налоговую мы напишем. С Кудабаевой работайте еще в более тесном контакте.
– И так уже утром и вечером заезжаем, отчитываемся, совещаемся…, – ворчливо заметила Баева.
– Ладно, все. Я вечером тоже зайду.
После разговора с финполицейским Баева позвала Галию, и они пошли пить чай. Вкратце рассказав ей суть претензий Елебаева, Раиса спросила:
– А у тебя что?
– Быстро посмотрела природоохранные налоги, но там не разгонишься 1503 тенге расхождение за 2003 год.
– Видишь, Елебаев этот, как всегда, опять свое любимое… Я в курсе. Мы вам все обеспечим. После этого ставит задачу всех подрядчиков проверить.
– Конечно, – поддакнула Галия. – Это Кудабаева настраивает финполицию против нас налоговиков.
– Надо посмотреть ценообразование, нужны трансфертники хорошие по проверке московского холдинга. Но они этого не понимают. Ладно, завтра возьмем цены «КЖД» по экспедиторским услугам и сравним.
– Логистический сервис… там суммы большие по 50 миллионов тенге.
– Талгат Каримович что сказал? Эти суммы с вычета убрать. Нам надо составить список и отдать Кудабаевой, пусть она их перепроверяет. Но все это завтра, а сейчас пошли, Галия, отдыхать.
– Какой отдых, Раиса Касымовна? – испуганно всплеснула руками Галия. – Нам еще к Кудабаевой на отчет ехать.
– Да знаю я, но поужинать перед этим не помешает. Сегодня день тяжелый выдался. Уедем пораньше. Вызывай машину.
Глава 10. Вербовка Алмаза
26 июля 2006 года (среда) – 11.00 Атырау
Тоболин проделал большую работу по поиску основы вербовки налоговика Алмаза Уразбаева. Все первоначальные замыслы разбивались одним простым, но непреодолимым вопросом – ради чего успешный госслужащий будет рисковать своей карьерой и благополучием, помогая какой-то частной российской компании? Набор аргументов у советника был весьма ограничен, если не сказать крайне скуден. Деньги? Алмаз был из обеспеченной семьи, его брат высокопоставленный чиновник, сам налоговик при успешном продолжении карьеры обретал возможности, которые принесли бы ему гораздо больше дивидендов, чем солидная, но разовая благодарность «МЭО». Компромат? Эту основу Тоболин даже рассматривать не стал, так как в этом случае многократно возрастала опасность перехода «запуганного» налоговика на сторону финпола. Идея? Ставка на это марксистское понятие в эпоху капитализма не работала никак. Оставался только маленький пунктик – личная заинтересованность. И после долгих поисков при содействии своих помощников советник отыскал, тот единственный предлог, который должен был склонить Алмаза к сотрудничеству.
Еще раз «прокачав» ситуацию Тоболин, посчитал, что пришло время поторопить налоговика с окончательным принятием решения, поможет ли он в получении проекта акта проверки.
«Хан» занимался организацией конспиративной встречи советника с Уразбаевым. Затея, учитывая тот факт, что налоговик постоянно избегал встреч с Тоболиным, и находился под неусыпным контролем финпола была довольно рискованной.
Первоначально «Хан» настаивал на силовом варианте организации встречи. Провокация, задержание налоговика полицией и последующее освобождение из камеры предварительного заключения должны были, по его мнению, не только обеспечить конспиративность встречи, но и расположить Алмаза к сотрудничеству с Тоболиным. Однако советник был категорически против. Велика была вероятность того, что инцидент привлечет внимание финпола и тогда Уразбаева уберут из проверки. Поэтому советник разработал свой более гибкий проект плана, который после бурных дебатов был принят за основу.
Для вербовки налоговика «Хан» снял шикарный бильярдный зал в частном комплексе отдыха. Тоболин, выехав на место, осмотрел все подъезды к объекту, отметил размещение постов охраны, камер видеонаблюдения, проинспектировал все внутренние помещения. После чего тщательно изучил данные наблюдения помощника за передвижениями Алмаза за последние несколько дней. На основе проделанной работы, после обсуждения с «Ханом», были внесены небольшие коррективы в первоначальный план операции.
Было известно, что каждый вечер Алмаз вместе со всей проверяющей бригадой в обязательном порядке должен присутствовать на ежедневном отчете в офисе аудиторской конторы «Налог консалтинг». Затем все присутствующие разъезжались по домам и лишь Уразбаев неизменно возвращался в налоговый комитет, чтобы отчитаться перед своим начальником о ходе проверки. В здании налоговой он находится не больше получаса, после чего возвращается домой.
Учитывая, что Уразбаев всякий раз для поездки до дома вызывает такси одной и той же компании, было принято решение подменить водителя на «сменщика», из числа проверенных людей «Хана», который сначала заберет от налоговой Алмаза, а через квартал «подберет» попутчика, в лице, собственно, Тоболина.
Операция началась по плану. Около 22.00 Уразбаев сел в такси и отправился домой. День изрядно измотал налоговика и он, откинувшись на заднем сиденье «убитого» «Фольксвагена», приготовился полчасика вздремнуть. Но минут через пять машина неожиданно остановилась и открыв дверь с противоположной стороны в салон подсел Тоболин.
– Добрый вечер, Алмаз Диханбекович.
– А это вы? – почему-то ничуть не удивившись, вяло отреагировал налоговик.
– Да, посчитал, что вам неудобно приветствовать меня в офисе и поэтому вы избегаете контактов со мной. Вот и решил «похитить» вас на пару часов. Не желаете немного отдохнуть от трудов праведных и сыграть партию на бильярде?
Уразбаев молча кивнул в сторону водителя.
– Нас правильно везут, – успокоил Тоболин. – И каким будет ваше решение?
– Я сильно устал…
– Мы все сильно устали, Алмаз Диханбекович, но время не ждет. Пора принимать решение.
– Далеко до места?
– Минут пятнадцать.
– Хорошо, – согласился Уразбаев и приняв прежнюю позу, закрыл глаза.
Советник видел, по слегка дрожащим векам и напряженным рукам со сцепленными пальцами, что налоговик не расслабился, а видимо анализирует сложившуюся для него ситуацию, но не стал афишировать свое наблюдение, а достал мобильный и набрал сообщение для «Хана» о примерном времени прибытия на базу.
Когда машина остановилась на территории комплекса, налоговик встрепенулся и нервно спросил:
– Где мы?
– У друзей, – спокойно и лаконично пояснил Тоболин.
– Надеюсь мы будем разговаривать вдвоем? – с некоторым раздражением спросил Уразбаев и вновь недружелюбно покосился на крепкого водителя.
– Конечно, – успокоил советник и пригласил, – Пройдемте.
Миновав полутемный холл в сопровождении встречавшего их официанта, вошли в залитый ярким светом люстр зал, где размещался большой стол, обильно накрытый закусками и напитками, в торцах которого стояли стулья с высокими спинками. На некотором отдалении в углу находился небольшой камин с журнальным столиком и двумя креслами подле него, а на противоположной стороне за массивными портьерами усматривался вход в бильярдную комнату.
– Присаживайтесь. – предложил Тоболин, указывая на ближайший стул, который заботливо придерживал официант.
– А можно кофе? – спросил Уразбаев, кивнув в сторону камина.
Советник посмотрел на официанта и продублировал:
– Два кофе.
– Вам какой? – поинтересовался официант у налоговика.
– Капучино.
– А мне эспрессо, – добавил советник.
Расположившись в кресле, налоговик пустился в разъяснения:
– Меня дома жена ждет и, если я приду совсем поздно и откажусь от ужина, ей будет неприятно.
– Напрасно вы нас недооцениваете Алмаз Диханбекович, – заметил советник. – Ваша жена сейчас в Астане, и вы проживаете в адресе один. Лучше давайте сразу проясним наши позиции, чтобы не лгать и не изворачиваться ни сейчас, ни в последующем. Я вижу у вас есть какие-то сомнения в перспективах нашего, как сейчас принято выражаться взаимовыгодного сотрудничества?
– Все просто, – возбужденно начал формулировать ответ налоговик, – Вы для меня чужие, а финпол хоть и плохие, но свои. Вы уйдете, а мне здесь жить и работать дальше…
– Стоп, – жестко остановил Тоболин. – Эту песню я слышал здесь уже много раз. Уберем в сторону диспуты о ложном патриотизме, чести, достоинстве и прочую лирику. Перейдем к вещам практическим. Вы помогаете нам мы поможем вам. Я знаю, что вашей маме необходима операция на сердце. Возможности вашего брата, который предпринимает отчаянные попытки, не позволяют обойти квоты на лечение за границей. Мы поможем с операцией в лучшей кардиологической клинике Москвы в самое ближайшее время. Слово за вами.
– Но вы же понимаете…
– Да или нет, Алмаз Диханбекович, другого выбора нет. Я не собираюсь вас уговаривать и рассказывать, чего нам это будет стоить.
27 июля 2006 года (четверг) – 09.00 Атырау
Тоболин улетал на неделю в Москву и «сдавал смену» Панову. Надо было успеть выполнить ряд обязательных мероприятий поэтому он торопился. Накануне, почти ночью, было получено согласие Уразбаева на сотрудничество. И, хотя Алмаз внешне достаточно спокойно отреагировал на свое «похищение» и последующую «душевную» беседу, необходимо было убедиться, не сломался ли он психологически и не пойдет ли докладывать о факте состоявшейся встречи своему руководству или в финпол. В этих целях «Хан» через свои связи круглосуточно «приглядывал» за Уразбаевым.
