Анастасия Сагран
Решимость: почти святой Брайан
– Тогда нам есть чем заняться.
– Ты хочешь обучить меня чтению, чтобы я читала сама Тексты и молитвы, а ты тем временем занимался чем-нибудь ещё?
– Если пожелаешь. Только вот в библиотеке Сильверхолла полно книг. Как только ты научишься читать, я мог бы принести тебе одну-две книги.
– Читать книги? Я бы хотела. Это… красиво.
– Что? – удивился Брайан.
– Игрейна Пятая постоянно и помногу читает. Это красиво. Потому я хочу.
– Невероятно… – Брайана поразило суждение эскортесс. Оно воспринималось им двойственно – нехорошо и не без юмора. Но уже через мгновение он кое-что вспомнил, и его это смутило не меньше: – Я, пожалуй, пойду.
Игрейну Пятую, единственную из заложниц, держали в отеле «Холодный каньон» в Деферране. Брайан слышал, что Сапфир заимел привычку читать там по утрам. Говорили, что он предвидит побег наследницы знатнейшего монархического клана людей.
Как иной раз бывало, Роджер по своим причинам оказался в том же отеле и, безмятежный, как после приятно затянувшегося свидания, встретил брата в фойе. Близнецы перекинулись парой словечек и прекрасно друг друга поняли.
Пробраться к Игрейне Пятой было легко. Милую улыбчивую мордашку Роджера Кардифа знали повсеместно, а та же мордашка при регалиях священника так же была везде вхожа.
Игрейна Пятая приняла их не без любопытства, и она, на удивление, даже некоторое время изображала полуулыбку:
– Чему обязана?
Голоса у них с Морганой были похожи. Игрейна говорила напористее, громче, но глуше и ниже. В лице у них тоже имелось сходство, но Брайан был не большим специалистом по внешности и сразу указать на что-то определённое не смог бы.
Брайан ответил на заданный вопрос:
– Моему любопытству и Моргане Аргиад. Ей было бы интересно услышать о том, как вы справляетесь с заключением.
Игрейна сразу ожесточилась:
– Моргана Аргиад никогда не обращает внимания на женщин.
– Она сильно изменилась за последнее время. Сказала, что хотела бы прочесть что-то, рекомендованное вами. Собирается учиться читать на всеобщем.
– Вы лжёте, – и усмехнулась с оскорблённым и возмущённым видом. – Да так лжёте, что я просто вынуждена спросить: вы в своём уме?
Роджер едва сдерживается, чтобы не начать поддакивать Игрейне Пятой. Но в этот раз смолчал.
– Вполне, – Брайан подошёл к столику, на котором лежала стопка книг. – Судя по виду, все эти книги из библиотеки Сильверхолла. Раскроем-ка мы одну. Так-так… о, да здесь даже пометки Даймонда Лайта на полях.
Роджер оглядывал комнату:
– Сапфир, я смотрю, аккуратен, вещей своих не оставляет.
– Вас прислал Сильвертон?
– Сильвертону плевать на душевные муки Сапфира, – твёрдо сказал Роджер. – Собственно, мне тоже слегка всё равно.
– Тогда чего же вам надо?
– Мне не всё равно, – сказал Брайан, немного помолчал и продолжил говорить. – Мне надо, чтобы вы прекратили связь с Сапфиром. Если он опять решит, что…
– Связь?! – Игрейна явно опешила. – Какая связь? Ваши слова удивляют и оскорбляют! Я совершенно не из тех женщин, которым достаточно видеть душевные муки, как вы выразились, чтобы принять в свои объятия.
– Тогда?.. – Брайан постучал костяшками пальцев по столику с книгами.
– Я не знаю, чего он добивается, принося мне эти книги. Учитывая то, что он ясновидящий, само собой напрашивается вывод – он хочет натолкнуть меня на какую-то мысль. Посмотрите только, что он приносит мне… «Экономика» по Уэлсону, «Сельское хозяйство и способы восстановления»… Это похоже на ухаживание?
– Моргана сказала, что вы любите читать.
– Это действительно так.
– Романы?
– Что вы! Я – практичная девушка.
– Получается, что Сапфир всё же вам угодил с выбором литературы, – мягко гнул свою линию Брайан. Но Игрейна Пятая посмотрела на священника так, будто он начал раздражать её и объяснила:
– Из всех редких, узкоспециальных изданий он приносит книги на научно-прикладную тематику, не подходящую для чтения принцессы. Если вы не видите этого, то наверняка за каждым словом, сказанным мужчине – женщиной и наоборот, а как же! подозреваете адюльтер. Потому что по себе судите? Нет?
– Не понимаю о чём вы.
– Моргана. Вы крутитесь возле неё не просто так. И не говорите мне, что хотите обратить её в свою веру! Хотели бы – начали б с меня!
Роджер, чуть припозднившись со смехом, тем не менее, отчётливо похихикал в кулак. Брайан тоже улыбнулся:
– Вы что, серьёзно? Вы не знаете? Да только я об этом подумаю, у меня на левом плече шипы ладонью в высоту вырастут. Кардиналы и епископы на себе носят магию, которая всему миру расскажет об их малейшем прегрешении мыслью, не то, что делом.
Игрейна присела. Она совершенно переменилась к нему:
– Так что, правду говорят, что вы – святой?
Брайан мгновение молчал.
– Был бы святой, сразу бы понял суть ваших взаимоотношений с принцем Сильверстоуном.
– Ну, по правде сказать, они не так уж просты.
– Расскажите.
– Я справлюсь с этим сама.
– Отлично, Брайан, идём, – Роджер, верно, вспомнил об очередном свидании.
– Так что же, по вашей молитве действительно даётся?.. – очарованно спросила у Брайана Игрейна. Сейчас человеческая женщина выглядела привлекательной.
– Не всё и не всегда. Иногда я молюсь о хорошем урожае, а год случается настолько голодный, что впору сапоги варить. Один мой друг говорит, что у Единого просто оригинальное чувство юмора, а я слишком серьёзен, чтобы его понимать… Однако я молюсь о вразумлении Морганы ежедневно и она, даю слово, ведёт себя всё лучше и лучше.
– Хотите поговорить о ней?
Брайан очень хотел побеседовать о Моргане, но остановил себя. Он разговаривал с Игрейной Пятой. А она могла и между строк увидеть нужную ей информацию. Женщин Дан-на-Хэйвин воспитывают в духе Игрейны Первой – императрицы и, в молодости, почти непревзойдённой королевы преображений и шпионажа. Не хотелось бы вызвать гнев Сильвертона в случае, если Сапфиру придётся разгребать последствия лишних слов священника. Брайану и так все кругом говорят ни во что не лесть и не беспокоиться.
– Я наблюдал в ней признаки уважения к вам, – осторожно начал Брайан, – и даже, где-то, детского восхищения. Сейчас она уже способна поддержать беседу наравне с вами. Но ей просто ужасно не хватает образования. В ней есть стремление стать ещё лучше, и вы можете поддержать её.
– Что я сделаю, сидя в клетке?
– Очень много: напишите ей на всеобщем. О чём? О чём захотите. Это поможет вам скрасить дни пребывания здесь и окажет услугу ей. А если вы порекомендуете ей книгу, то она будет воображать себя с этой книгой ещё более красивой.
– А вы влюблены. Потому так стараетесь.
– Ну, если только как отец для своей дочери.
Игрейна Пятая с улыбкой покачала головой. Роджер замычал и отчаянно зажестикулировал, пытаясь показать брату, что его терпение и способность удерживать своё мнение при себе даёт трещину. Брайан нахмурился, будто бы от резкой боли, но тут же натянул улыбку и сказал:
– Поскольку вы не первая, кто мне об этом говорит, то сделаем вид, что я сам поверил в это.
– А если так, то скажите: что за манера у Сильверстоунов влюбляться в женщин из Дан-на-Хэйвин?
– Видимо были ещё прецеденты?
– Были. Спросите у своего близнеца.
– Я спрошу. Позже, – Брайан строго посмотрел на Роджера, который вмиг стал серьёзнее. – Когда мне прибыть за письмом?
– Когда угодно. Я напишу в ближайшее время.
– Тогда разрешите откланяться… до завтра.
Дверь свободно распахнулась – вошёл Сапфир. Игрейна кивнула Роджеру, ласково улыбнулась Брайану и даже несколько кокетливо помахала рукой. Близнецы разошлись с Сапфиром, ни встретившись взглядом, ни сказав ни одного слова. Закрывая двери, Брайан услышал удивительно скрипучий голос Сапфира:
– Что ты ему машешь, он же священник…
– Симпатичный и добрый… – был лукавый ответ.
«Симпатичный и добрый» стоял возле дверей с закрытыми глазами и качал головой, а его внешне подобный брат, иногда куда менее добрый – увы, предпочёл неслышно уйти.
Наступил день, когда Брайан, сидя рядом с Морганой, вместе с ней, медленно, читал письмо Игрейны.
– …«И, пожалуйста, напиши мне ответ», – Моргана вскочила на ноги и, схватив Брайана за руку, подняла тоже: – Это потрясающе! Игрейна Пятая!.. Письмо!.. Я прочитала!.. Я!
Моргана была в восторге. Она схватила его за плечи, быстро поцеловала в щёку. Он скорее испугался, чем что-то ещё. Сердце священника заколотилось как бешеное. И тут же остановилось вовсе – камни, к которым были прикреплены цепи эскортесс, выдвинулись вперёд и упали. Эскортесс снова готовила побег. Она быстро глянула на его лицо, убедилась, что он всё понял правильно, схватила цепи и попыталась оглушить его. Брайан увернулся, но Моргана была быстра, она толкнула его к стене так, что он крепко ударился затылком. Она снова попыталась нанести удар. Брайан уже был готов ко всему, и завязалась отчаянная борьба без лишних слов. Запыхавшийся, как любой крылатый после восьмичасового перелёта, он смог обездвижить её. Да, она была сильна, быстра, настолько изворотлива и гибка, что выскальзывала из любого захвата. Пришлось так закрутить и закрепить эти цепи на ней, что ей и дышать стало сложно. Всё происходило при обоюдном молчании и сверкании глаз.
– Чтоб тебя!.. – выкрикнув это, Моргана сдалась.
– Ты теперь и вправду хитрая, – Брайан сел рядом, привалился к стене. – Осталось только поумнеть.
Вместо ответа Моргана зарычала, как делала это в первые периоды знакомства.
– Я разочарован.
– А в чём дело?
– Лучше ты мне скажи, в чём дело.
– Ты дурак?! Я пленница в самой отвратительной камере во всей Вселенной!.. Ничего удивительного в том, что я хочу сбежать.
– А попросить нельзя?
– Что попросить?
– Я мог бы перевести тебя в келью в монастыре Сент-Линна. Там иногда держат провинившихся, но условия вполне хорошие. Я несколько веков жил в подобном монастыре.
– Провинился? – язвительно осведомилась эскортесс.
– Нет. Это обычные условия жизни для монахов моего ордена.
– И каково было тебе, маркизу?
– Вполне уютно. Увидишь – поймёшь. Весь монастырь изнутри расписан фресками и выложен мозаикой. Красиво, очень.
Брайан просветлел лицом, вспомнив те места.
– Что для этого нужно сделать? – быстро спросила она.
– Слушаться меня во всём от начала до конца, – вздохнув, сказал Брайан. Несмотря на то, что он вроде бы выдохся, укрощая эскортесс, к нему вернулась подозрительная бодрость. Не иначе брат занимался чем-то… чем-то…
– Ладно. Я согласна.
– Тогда проведи эту ночь здесь, а завтра вечером ты уже будешь в Сент-Линне.
– А кормят там лучше, чем здесь?
– Определённо.
Брайан начал было освобождать Моргану, но остановился.
– Для тебя, лично, есть что-нибудь особенное, сакральное? – спросил он у неё, замерев. Она взмахнула ресницами и долго смотрела ему в глаза, прежде чем ответить:
– То, чем я не могу пожертвовать, то, что я не хочу предавать – это память о моей матери. Она умерла, чтобы дать мне жизнь.
– Тогда поклянись её памятью, что не подставишь меня. Я не обязан всего этого делать, и, можно сказать, обнажаю шею палачу, доверяя тебе.
– Я клянусь памятью о моей матери, что не подставлю тебя и не предам, а так же буду слушаться вернее, чем слушалась отца, Игрейну или хозяина.
Она подумала и добавила:
– Хотя это слишком сильная клятва для того лишь, чтобы пожить в монастыре вместо тюрьмы. Или может ты…
– В любом случае я принимаю твою клятву, – улыбнулся священник и стал освобождать женщину. – Не стану загадывать наперёд, но мой брат или отец могут захотеть посмотреть, насколько ты преданна мне и тогда тебе придётся вспомнить о своей клятве. Справишься?
– Я полностью в этом уверена. Но ты ведь задумал что-то ещё?
– Не могу давать гарантий, но мне хотелось бы отпустить тебя вовсе или сделать так, чтобы ты могла свободно гулять по Деферрану, пока ты здесь, на Юге. В конце концов, предводитель Сильвертон и ясновидящий Сапфир делают всё для того, чтобы этот мир между нашими сторонами стал вечным. Мы больше не должны драться, и теперь дружба для нас с тобой имеет смысл.
Моргана кивнула. После чего Брайан вернул камни в стену и, наложив руки, с помощью краткой и простой молитвы, только что сочинённой, соединил обломки со стеной.
– Ты… что ты… как ты это сделал? Я видела свечение.
– Я… исцелил камни.
– Вы разве не только живых можете исцелять?
– Вообще – да.
– Так как?
– Молитвой. Велика сила Единого.
– Хочешь сказать, это не ты… а Он?
– Совершенно верно. Я ухожу.
– Возвращайся! – крикнула она вдогонку ему, а сама, разок оглянувшись на камни за спиной, уже склонилась к письму Игрейны, торопливо и ласково разглаживая его.
Он мог бы ни с кем не совещаться, а просто перевести её в Сент-Линн и всё. Власти у него на это хватало. Однако, для того, чтобы всё было по чести, он собрал в белой гостиной отца, брата, старшего племянника, а так же родоначальника и его сына.
– Завтра я собираюсь перевести Аргиад Дан-на-Хэйвин в монастырь Сент-Линн, – объявил семье кардинал.
Такое молчание, как сейчас, обычно длилось ровно столько, сколько требовалось брату, чтобы закрыть рот, а отцу – рассвирепеть. Но Сапфир всех опередил:
– А что, хорошая идея.
Брайан встретился взглядом с ясновидящим и вздохнул свободнее. Значит, Моргана не сбежит. Значит, Моргана будет слушаться.
– Если Сапфир говорит, что проблем не будет, то я, пожалуй…
– Но как – ты? – завопил Роджер, вскочив. – Как ты мог влюбиться? У тебя же всё мужское отпало лет триста назад!..
– …Девятсот, н…
– Да даже если у тебя там, эстетическое восхищение!.. я допускаю такие формы влюблённости, но её рассудок болен!.. Как – ты?!..
– Долго объяснять.
– Попытайся. Вся ночь впереди. Или ты торопишься обратно в Синеренесси?!
Это был намёк на то, что Брайан даже ночи собирается проводить подле Морганы. Пусть обвинения и показались смешными, Брайан решил обороняться:
– Давай, попытайся объяснить, с какой из Дан-на-Хэйвин спутался ты. И, если у тебя получится, я объяснюсь.
Роджер захлопал глазами. Сильвертон уже обратил на него очень недобрый взгляд.
– Да откуда Игрейна-то могла знать?
– Представления не имею, – пожал плечами Сапфир. – Семейные предания? Или мемуары, той, твоей бывшей Дан-на-Хэйвин. Рассказывай. Ричарду и Джулиану особенно полезно будет это услышать. Я ещё Тони с Джереми и девочек хотел позвать. Скажи спасибо, что не позвал.
– Это была мать Арафели – Кора, – Роджер медленно сел. – У меня был с ней роман. Не обычный – очень приятный. Игрейны Первой ещё в помине не было, а Арафели было лет десять. Четырнадцать, когда мы с Корой разошлись.
– Сердце несчастной женщины было разбито на множество осколков и растоптано, – продолжал за потомка Сапфир. – Она плакала целыми днями и сошла с ума. Трагично, а? Арафели показалось естественным, спустя четыре года, положить свою ненависть к Роджеру, на чашу весов, решающих, быть войне или нет. Безусловно, Роджер не виноват в этой войне. Арафель просто всеми силами добивалась власти, и её посадили на трон люди, уставшие от нашей общей войны с перевёртышами.
– А что потом? – послышался детский голос. Семилетняя сводная сестра Брайана и Роджера, Мелисса, высунулась из-за кресла Даймонда.
Прежде, чем Сильвертон сделал замечание дочери, та поведала:
– Один мой знакомый сказал, что люди нас предали, переметнулись.
– Что за знакомый? – спросил Ричард Сильвертон у малышки-дочери.
– Один… з-знакомый. Рэйн!
Внезапно Мелисса сорвалась с места и убежала.
– Мне стоит больше знать об этом? – спросил Сильвертон у Сапфира.
– Ей же так мало ещё… Ричард, угомонись, ты слишком нервный.
– Тем не менее, скажи ему, чтобы не разговаривал с Мелиссой о таких серьёзных вещах, – попросил, но скорее приказал герцог.
– Итак, Брайан? – протянул Роджер. – Ты обещал.
– Среди твоего тихого блеяния я не услышал ни подробностей, ни оправданий, но я же свой план действий и образ мыслей изложу более подробно, поскольку совесть моя – чиста, братишка. Так изволь. Моргана Аргиад заинтересовала меня сначала, как возможный носитель демона. То, как она вела себя, укрепило меня в мысли. Три периода проводил обряд за обрядом, молился и читал Священные Тексты. Так она стала вести себя куда более трезво, чем многие знакомые барышни. Затем я продолжал своё дело, надеясь обратить её в свою веру, поскольку в ней возник интерес. Роджер, пойми, что я забочусь о её моральном облике, – Брайан сделал паузу и предложил: – Могу и о твоём позаботиться?..
– …Нет уж, уволь…
– …Никто и не сомневался… К тому же надеюсь на лучшее будущее для нас всех и, да, я рассчитываю, что все мои труды рано или поздно позволят мне рассчитывать на её преданность. Всё. Кстати, твой приказ не кормить её, чтобы ослабла – это как-то слишком.
– Слишком уж она здорово кусается.
– Но когда ты ловил её в первый и во второй раз, честно, разве не заметил в ней разницы?
– Хочешь, чтобы я лишний раз подтвердил, что ты совсем уже… святой, да?
– Значит заметил?
– Да, – буркнул Роджер. Но затем поднял голову и посмотрел весело. – Теперь, говоришь, в неё можно влюбляться? Наведаться мне в Сент-Линн?
– Это женский монастырь.
– А я и не знал… – протянул Роджер, изо всех сил пытаясь изобразить разочарование. В его глазах появился такой блеск, что Брайан встал со своего места. Роджер приятно заволновался после каких-то своих мыслей, а Брайану это невидимо передалось.
– Не хочешь ли получить по шее за греховные мысли? – закатывая рукава, спросил Брайан.
– Нет-нет, не сегодня, – отмахнулся, было, Роджер, но тут с интересом оглядел брата: – Хотя…
Братья сцепились как в детстве. Прочие Сильверстоуны мирно разошлись, поскольку знали, что драка близнецов закончится не с первой кровью, а с первым треснувшим рукавом или лопнувшим швом на одежде.
Глава 3. Брайан, лучший Брайан
Этого события Моргана ждала, казалось, дней двадцать: еле различимый звон и скрип, внезапно близкие шаги нескольких пар ног, оглушительный поворот одного ключа за другим в замках последней двери, пристукивание заметно опускающейся при распахивании тяжёлой двери, и вот, один за другим, входят фиты и Брайан. Он всё так же излучает тепло и участие всем своим видом. Он почти всегда такой в последнее время. От одного его присутствия так приятно, что тепло разливается сначала по камере, а затем проникает в тело и согревает его, подобно действию горячего воздуха в комнате, куда входишь с мороза. Пухлые губы слегка улыбаются, глаза, серо-голубые, когда он расстроен и сиреневые, когда только закончит молитву, сегодня были почти белыми, с лазурными и розоватыми сливающимися пятнами. Судя по его виду – это хороший знак. Надо бы запомнить.
Моргана поднялась в полный рост. Один из фитов отпер замки у неё на шее, на руках и на ногах. Брайан, так и не сказав ничего, протянул ей руку. Она вложила свою ладонь и очнулась уже на выходе из тюрьмы. Брайан помог забраться в экипаж. Кучер погнал лошадей прочь от тюрьмы. В окно было видно, что всадники в форме гвардии Юга сопровождают их. Брайан всё ничего не говорил. На нём сегодня была не обычная ряса, а чёрная сутана. На шее ярко выделялся ровный край белоснежного воротничка. Моргане давно уже не хотелось укусить его. Ну, только если слегка, для того, чтобы услышать его голос.
Она была бы дурой, если бы сказала это, но уж очень хотелось и того, и другого – и услышать его голос, и слегка прикусить кожу на его шее:
– Если ты ничего не скажешь, я тебя укушу.
– Мы же договорились не драться.
– А я легонько.
Брайан опустил глаза и усмехнулся одними губами. Будто бы ум его сейчас был занят чем-то ещё, но и на её подначку реагировал. Он стал на томительно долгое время жутко похож выражением лица на своего брата. У того сладострастие, которое так клеймил Брайан в персональных проповедях, обволакивало всю фигуру, прослеживалось в каждом движении.
– Кстати, а почему ты не совершишь чудо над своим братом? – не сдержалась она.
Брайан взглянул на неё более яркой голубизной глаз и грустно посмотрел в окно.
– Я периодами молюсь за его спасение, но выходит не совсем то, чего бы мы все хотели. Он, по мере моих молитв, проникается уважением и интересом к одной из своих любовниц и в результате женится на ней. Это хорошо бывает, когда он не изменяет супруге – тогда он становится идеален. Но по мере моих молитв, если я не оставляю их, он может влюбиться ещё раз, будучи женат. Это приносит в его жизнь столько сумятицы, что… а если я считаю свой долг, в отношении брата, выполненным и перестаю усиленно молиться о нём… он… охладевает к своей жене и начинается то же, что и всегда – он ищет, ищет… Он был разведён в срочном порядке, как уличённый в измене, четырнадцать раз, трижды вдовец и разведён по истечении ста пятидесяти лет дважды. Вдумайся… ему минула только первая тысяча лет!.. В истории крылатых с Аконита не было таких как он. Сапфир говорит, что таких глубоко грешных крылатых существ, как он, и не будет больше.
– И хорошо. Клервинду одного Роджера Кардифа хватит. Говоришь, не стоит его убивать?
– Не стоит. Я всё равно люблю его.
– За что?
– Это нормально – любить свою семью, кем бы ты ни был и какими бы ни были они. Вот как ты и Игрейна Пятая. Приятно же переписываться, а?
– Думаешь, это можно сравнить?
– Да, до сих пор, как бы ты не вела себя с ней, во внешней жизни, вне дома, ты занималась отвратительными вещами. Спроси её как-нибудь: а не стыдно ли ей было за тебя? Ответ тебе многое расскажет, уверен в этом.
– Не знаю. Мне кажется, что без твоей помощи я ни в чём не разберусь, даже в смысле её ответа.
– Проси объяснить. Она показалась мне достаточно разумной и образованной женщиной.
– Ещё бы!.. Ксенион готовит её на…
«О нет!.. Неужели проболталась?!»
– Говори-говори… – Брайан, хоть и разглядывал пейзаж за окном, был внимателен к её словам, – обещала слушаться меня, ты помнишь?
– И чем, позволь спросить, это отличается от того, что делали со мной мои хозяева?
Брайан резко обернулся к ней. Глаза вспыхнули гневом. Это был пугающий до немоты ярко-красный цвет. Он приблизил к ней своё лицо.
– Всем отличается. Я не толкаю тебя к греху.
– Это предательство.
– Ха. Предательство. Какие слова мы теперь знаем?.. Я скажу тебе… – Брайан опять отвернулся к окну. – Не надо быть посвящённым, чтобы понимать – Игрейну Пятую стали звать так потому, что она вот-вот должна быть коронована людьми. Она должна стать предводительницей Севера. Для чего это нужно? Для того, чтобы напомнить перевёртышам, что хозяева севера – люди и для того ещё, чтобы прекратить между царями-перевёртышами скрытое соперничество за лидерство. Их пять, а все разнятся своими сильнейшими сторонами, и предводителя сходу не выберешь. К тому же, она потомок Арафели, развязавшей войну крылатых с людьми и потомок Игрейны Первой, облапошившей Сапфира и практически призвавшей Классика. Идеальная кандидатура. И даже момент относительно неплохой – она родила двух дочерей, как принято в вашем клане, и готова теперь рожать новых драконов, чтобы усилить ваши армии.
Попытайся Моргана сейчас возразить – выглядела бы ещё глупее. Лучше было слегка сменить тему:
– Ты так быстро говорил и так… страстно. Ты злишься? На меня? Да я здесь ни при чём. Я только приказы выполняла.
Брайан покачал головой вместо ответа.
– Ты говорил, что гнев – это грех.
– Да, это такой же большой грех, как и блуд. Только его недооценивают. Наделяют, даже им, яростным безумием, героев эпоса. В древних сказаниях каждому второму присуждают гневливость. Только они, древние, вовсе не так уж вспыльчивы. Чаще всего они… просто не знают меры и… манер. Достаточно посмотреть на Алекса Санктуария, чтобы убедиться в этом, – Брайан теперь говорил медленно. Несмотря на то, что ещё был хмур, уже начал желтеть глазами и розоветь лицом. – Сильверстоуны же все вспыльчивы. Кто-то – менее, а кто-то – крайне. Кто борется с этим, а кто это скрывает.
Брайан краснел всё сильнее и сильнее. Это был натуральный стыд. Глаза, сверкнув, обратились к её лицу и снова, уже невидяще, смотрели в окно. Они стали грязновато-жёлтыми. Его руки, спрятанные в складках сутаны, подобрали поясной крест с колен, и этот символ будто утащила в себя чернота. Губы священника зашевелились – вероятно, он читал, по памяти, покаянную молитву.
– Потому-то тебя и не признают святым во всеуслышание – ты часто бываешь груб и гневаешься иногда.
Теперь крылатый посмотрел на женщину в сильном раздражении:
– Не прерывай моей молитвы, прошу.
Отвернулся и снова начал беззвучно шевелить губами.
– Так я права?
Брайан резко выбросил левую руку к стенке и опёрся на неё. Закрыл глаза. Видимо сейчас смирял гнев.
– Да уж, наверное, – покачала головой Моргана, подражая ему.
Брайан вспыхнул ещё сильнее. Он был очень уязвлён. Какая-то дурочка распознала слабость Пресвятейшего кардинала!
– Я тебя сейчас сам покусаю.
Моргана не сдержала писка. Этот мужчина вдруг оказался очень близко, и она почувствовала шёлк его волос на щеке и, через мгновение, он действительно сделал то, что обещал. Так же, вдруг, отодвинулся:
– Всё ясно?
– А ну… да…
Брайан был спокоен. Он продолжил свою молитву, а она тем временем занервничала оттого, что её тело начало проявлять реакцию, да так, что страшно стало. Постаравшись ровно сидеть на месте и не вздрагивать от приливов разогревшейся крови, она задумалась о том, что священник-то, похоже, совершенно не знал подспудного смысла своего последнего поступка. Неужели он мог быть девственником? И, мало того, если он так спокоен, то… евнух? Или, может, он выбросил из своей жизни всё-всё связанное с плотской любовью? Разве так бывает? Если да, то он настолько же странный, как и его брат. Оба – отождествление крайностей.
Затем Моргана Аргиад похвалила себя за почти ровную цепочку мыслей, за бездействие в отношении тела священника и осталась полностью довольна собой.
«Наверное, глупышка – девственник», – решила она окончательно, спустя примерно шестнадцатую свечи. Уж слишком обидно было бы полагать, что такой мужчина, сильный, ловкий и оч-чень красивый, может быть евнухом.
– Почти приехали, – сказал он вдруг и посмотрел на неё внимательно. Оглядел и зацокал языком: – Прекращай это.
– Что прекращать?
– Думать обо мне как о мужчине.
– Как ты распознал?
– Опыт.
«Какой это опыт? А покусал-то, покусал-то ты меня с какого-такого опыта?!»
– Чего молчишь? – спросил Брайан, когда Моргана продолжила пристально смотреть в его глаза.
– Внимательно слушаю твои извинения.
– Отчего это я должен извиняться?
– Гнев и прочее…
Брайан хмыкнул.
– Я же не оскорбил тебя, не ударил, не обидел. Даже плохо о тебе не подумал. Я не должен извиняться.
– Да?
– Да. Тебе ещё многое нужно узнать о том, как должны поступать верующие. Впрочем, если ты будешь общаться с монахинями как со мной сейчас, исключая пошлые мыслишки и острые зубки, то они, мои сёстры, всему тебя научат… Или ты предпочитаешь, чтобы тебя заперли в келье?
– Нет, я не против общаться с монашками. И… учиться.
– Тогда… келья, кстати, на ночь всё равно будет запираться. Но, знаешь, такую дверь легко плечом высадить в случае надобности, – он смотрел на неё прямо, спокойно. – Не забывай, что всё сломанное нужно чинить. Испортишь что – заставлю исправлять.
На этой ноте они окончили путешествие. Моргана вылезла из экипажа и оказалась перед огромным строением, меньше Кер Велла или Дворца Императоров в Ллевелле, но куда больше и выше тюрьмы в Синеренесси.
– Это храм святого Линна. Кельи – там, – Брайан махнул рукой куда-то, но Моргана не смотрела. Она всё не могла наглядеться на башенки храма и крыльцо его, что так и тянуло к себе.
– Нравится? – услышала она смешок Брайана. – Ну, смотри, смотри.
Моргана и не собиралась отрывать взгляд от украшений здания. А затем послышался топот и шорохи, и на Брайана налетела стая женщин, окружив его и подтопив волной этих свободных, чёрных, как у него, одеяний. Они все писком, хрипло, пронзительно, почти крича, что-то одновременно говорили. И к каждой Брайан обращал улыбку, каждую целовал в лоб – всё это Моргана видела только краем глаза. Её заслонила одна из женщин, важного вида, с темноватыми глазами. Полукрылатый человек.
– Вы – Моргана Дан-на-Хэйвин?
– Да.
– Зовите меня мать Элейн. Пресвятейший писал мне о вас и о том, что доверил вам свою репутацию сына Сильвертона.
Моргана захлопала глазами:
– Что вы имеете в виду?
– Он так же писал, что могут возникнуть трудности во взаимопонимании. Я всё объясню вам. Идёмте.
Моргана пошла вслед за матерью Элейн. Оглянулась на Брайана – тот дружелюбно беседовал со всеми монашками сразу. В глазах женщин светилось восхищение.
«Похоже, – подумала Моргана, – он для них сокровище. И для меня должен быть. Почему нет?! Откуда я знаю, как нужно себя вести? Он говорил мне, что я многого не знаю. Видимо с ним нужно было обращаться так, как это делают они».
И она поторопилась, чтобы догнать мать Элейн.
– Так что вы имели в виду?
– Несмотря на то, что отец Брайан полностью духовное лицо, – спокойно и сдержанно, даже деловито говорила мать Элейн, – он сын, пусть и не полный наследник, Ричарда Сильвертона. И уж если Сильвертон разрешил перевести вас из самой строгой из тюрем в этот маленький женский рай, то отцу Брайану придётся отвечать за измену, как мирянину, в случае, если вы сбежите, или навредите монастырю и храму.
– Правда? Отец может казнить своего сына? Ни люди, ни перевёртыши так не поступили бы.
– Сомнительно, что бы и фиты были способны на такое. А вот мы, крылатые, в точности соблюдаем Закон.
Некоторое время они пробирались через тёмный коридор, но затем вошли во вдруг светлую, в три раза шире, выше и длиннее, галерею. Она вся блестела изнутри, в высокие окна свет, цветной, лился вниз, отражался от мозаичного пола и летел, словно брызгами, на стены, так искусно разрисованные, что Моргана застыла, разглядывая всё.
По обеим стенам высокими волнами извивалась линия арок, так же как пол, облицованных мозаикой, разве что менее крупной и преимущественно синей и голубой, сразу и точно напомнившей цветом глаза Брайана и Роджера Сильверстоунов. Видимо этот цвет считался здесь божественно прекрасным. Колонну каждой мозаичной арки обвивал цветок, стремящий донести свои лепестки к свету окна наверху. В проёмах арок – фрески с изображениями крылатых и людей. На первый взгляд они только что-то брали или давали друг другу. Но кто-то выглядел радостным и успокоенным, а кто-то – страдающим. То тут, то там, мелькали кровавые сцены, сцены пыток.
Мать Элейн тронула Моргану за плечо:
– Я расскажу вам каждую из этих историй. Идёмте же, – в этой женщине сейчас были понимание и ласка. Этим она чуточку напоминала кардинала Айона.
– Отец Брайан не?..
– Он будет служить в храме, но думаю, вам ещё рано видеть это. Я веду вас в вашу келью. Как прогорит свеча, так вам принесут воды и одежду на смену.
