Анастасия Сагран
Решимость: почти святой Брайан
– Как? То есть, как ты помогаешь им сейчас?
– Хочешь присоединиться? – у него на лице было странное выражение, будто бы он переживает восторг и надежду. Уголки его губ поднялись, хотя он не улыбался.
– Несомненно.
– Из-за сына? – Брайан прознал о заявлении Феррона создать в будущем новый орден.
– Небольшой частью, – кивнула она. Но Брайан, кажется, услышал то, что хотел. Его глаза засветились искренней добротой, как в те времена, когда в его святости никто не мог усомниться. Затем к голубому цвету его глаз добавились сиреневые и лиловые пятна, поплывшие как облака по небу, по его роговицам. Она слышала, что так видится любовь у крылатых. Она смутилась, подумала, что всё это гигантская ошибка.
О чём он? Что он там себе решил? О том, что она теперь поднялась немного более к его уровню, раз решила положить свои силы во имя облегчения земных страданий разумных? Или он каким-то образом услышал так её признание в чём-то? В чём? Помнится, когда в его святости она говорила ему, что любит, он сказал, что она докажет свою преданность и свою любовь к нему только одним способом – продолжая его дело. А чем он прославился? Молился об исполнении чьих-то просьб, переданных записками. Как вариант – её попытка дать нуждающимся первое необходимое.
Она что, спустя столько лет сказала ему, что в самом деле любит его и будет верна?
Это чушь! Она не собиралась ничего подобного сообщать!.. Это всё… не имело никакого отношения… Ах, ну да! Теперь, когда она сделала что-то искренне, а не ради того, чтобы заслужить его похвалу, теперь она совершенно явственно доказала чистоту своих помыслов. Но что бы он делал, если бы она любила другого?! Как хорошо, что она никого не любит… и ей ничто не помешает… не помешает… что?
Мысли множились, и голова стала кружиться так, что она была вынуждена протянуть руку и опереться о его плечо.
Он что-то говорил, но как она ни старалась, не могла понять ничего вообще. Она помнила, что другой рукой ухватилась за его шипы, что его ладони оказались на её талии, и он поцеловал её лоб и щёку. Брэнт Лоасс взорвался и начал что-то высказывать ей, мол, она опять соблазняет «почти святого Брайана».
Её посадили обратно в экипаж и отправили в Кер Гласс.
И о чём он ей говорил? Как она могла пропустить всё самое важное?
Половина свечи успела бы прогореть с тех пор, как она заперлась в своей спальне, нервничая и волнуясь. Что Брайан сказал ей?!
Как вдруг в её спальню ворвались сразу пять или шесть Дан-на-Хэйвин, и потащили её вниз. Там был почти весь клан. Ксенион, с перекошенным и вытянутым от удивления лицом замер с запиской в руке посреди библиотеки. Алард, отсчитав до трёх, хлопнул в ладоши и Ксенион ожил – вся эта импровизация была рассчитана на Моргану. Она оценила и молча, выразительно, развела руками.
Скорее всего, записка в руке Ксениона была от Брайана.
– Приедет к ужину, – озвучил Алард. – Хочет обговорить условия контракта.
– Понимает, что ситуация с условиями контракта для него будет уже не такой же дружественной, что для Рэйна Росслея, – дополнил Ксенион. Он небрежно, измяв, сунул записку в карман, и Моргана от этого решила, что Ксенион откажет. – Но от чего он вдруг решился? Сколько лет ему понадобилось для того, чтобы…
– Отец, – позвал Ксениона Алард от окна. Ксенион обернулся к сыну, но тот молчал, задумчиво глядя на улицу. Экс-принцесса Бранвин легонько коснулась Элизабет и та порхнула к окну, опередив Ксениона.
– Много народу, – сказала подошедшая к другому окну маркиза Аршиньяк. – Кажется, будто зеваки, но тут что-то не так. Это… это гербы Сапфира!..
– Сапфир приехал, – Ксенион вернулся от окна уже полностью сосредоточенный. – Дело особой важности, не иначе. Ты что-то ужасное сделала с тем рыжим пернатым?..
Моргана коротко рассказала всё то, что поняла сама.
– У крылатых отличная память, – протянул Ксенион.
Эйверин доложил о визите Сапфира.
Принц вошёл, и, против ожиданий, остановил взгляд на Элизабет. Улыбнулся ей, перевёл взгляд на Диану Элмайр, на экс-принцессу Бранвин, и только тогда поприветствовал клан. Он знал, что библиотека Кер Гласса битком набита женщинами, которые его недолюбливают и боятся, но он не воспринимал этого всерьёз. Всерьёз он воспринимал лишь нескольких женщин – тех, на которых обратил внимание.
– Моргана, – начал Сапфир, – я знаю, что стоя посреди этого гнезда женской гордости, да ещё под взглядом своего отца… и брата, ты можешь дать совершенно нелогичный ответ на мой вопрос, но я всё же вынужден спросить: хочешь ты Брайана или нет? Даже так: хочешь ты Брайана хоть немного или нет? Потому что плодотворность вашего союза в десяток раз превышает возможный ущерб для твоей персоны. Если ты откажешься, я поставлю вопрос в принсипате.
Моргана размышляла:
– И что мне за это будет?
Сапфир хихикнул:
– Я не скажу Брайану о твоих последних словах – вот что тебе за всё это будет.
Алард улыбнулся, Дан-на-Хэйвины пошушукались и стихли.
– Сапфир, – протянула Моргана. – Прекрати себя вести так. Скажи лучше, что ты подразумеваешь под плодотворностью союза?
– Множество маленьких Сильверстоунов и маленьких Дан-на-Хэйвинов. Нам – мальчики, а вам – девочки.
– Радость многодетности и в два раза не превышает количество ущерба для меня. И это не пятилетний контракт.
– А ты думала, что так просто сможешь отпустить его?..
– Сапфир, – Моргана скептически посмотрела на него. – Что ещё? Игрейна говорила мне, что тебе совершенно точно нет дела до отношений Си с женщинами, что ты всегда думаешь о совершенно иных вещах.
– Однако твоя Игрейна не всегда права. Ты принесёшь Си удачу в любовных делах. Моим мальчикам это нужно. Некоторым – в особенности. Довольный Сильверстоун, изнеженный в постели, меньше критикует мои методы, меньше махает кулаками и меньше артачится. Как ни крути, а ты спасёшь, по меньшей мере, пару жизней, это точно.
Моргана прикрыла глаза и услышала:
– Ты точно спасёшь жизнь Брайана.
Она посмотрела на Сапфира, но тот словно бы мгновенно получил её согласие, кивнул, улыбнулся и сказал:
– Я буду сам заниматься контрактом, – огляделся, – эйерн есть в этом доме?
Никто не пошевелился.
– Радуйся, Моргана! – притворно возмущённо приказал Сапфир. – Уже завтра-послезавтра ты сможешь целовать своего Брайана, сколько хочешь, где хочешь, и ничего бояться уже не будет нужно.
Моргана улыбнулась, потому что мысль действительно была слаще любого лакомства. Она послала за тореннским.
Брайан приехал всё с теми же цветными пятнами в глазах. Издали его глаза казались светло-сиреневыми и только под определённым углом – голубыми. Всё-таки его глаза сегодня обладали чарующей притягательностью, и эскортесс не могла отказать себе в удовольствии смотреть в них. Это было так приятно, что немного смущало, особенно когда к Моргане возвращались мысли о том, что она не достойна его любви в той искренности, какую видела.
Он был спокоен. В нём были не только спокойствие, но и лёгкость, и особенная тишина, словно бы он опять обрёл святость.
У него не вышло неловкости с Геральдой Хансбор. Той давно объяснили, что к чему, а Брайан, проказливо ухмылявшийся ей при встрече ранее, сегодня просто поцеловал её лоб, как если бы она была одной из монахинь.
Моргане снова кружило голову. Она хотела бы перенести обсуждение контракта на следующий день, но затем подумала и не стала этого делать. Мало ли какие ещё могут возникнуть проблемы? Ей не хотелось откладывать день воссоединения с Брайаном.
Ночью, правда, в голову ей пришло, что она всё равно должна пройти обряд венчания с Брайаном. Но сопряжённые с обрядом соблюдения условий и сами ритуалы занимали примерно три периода, а это очень долго, так что контракт всё равно отложить она не сумеет – слишком уж хочется опять стать ближе к «рыжему пернатому».
Контракт был подписан без особенных проблем. Сапфир знал, чего захочет Ксенион и шёл ему на уступки по всем пунктам, но ставил и свои необычные условия. Что-то вроде «если случится так-то и так-то, то Брайан может… или Моргана может…». Были оговорены все пункты. Но чем дальше, тем сильнее Моргана пугалась – она действительно хотела венчаться с Брайаном, тогда как контракт предоставлял Брайану все права и обязанности супруга в таком объёме, что венчаться её супруг может и не захотеть. В таком случае это было очень некрасиво со стороны Сапфира, если он этого и добивался. По крайней мере, потому, что ругаемое в высших кругах северян венчание в её случае предоставляло ей больше прав на Брайана и больше свобод, чем контракт, который вовсе не защищал её.
Но вот символический ключ передан Брайану, Ксенион с Алардом, Элизабет и Бранвин выпили арданского вина и отбыли, а Моргана оказалась в доме Роджера, со всеми Сильверстоунами, которые смотрели на неё так, будто она собралась откусить их драгоценному Брайану голову.
Они молчали, и она молчала тоже.
– Ты мне обещала быть милой с моими родными, – нехотя напомнил Брайан.
– Я непременно буду милой с твоими родными. Но сейчас я очень, очень… очень хочу посмотреть на твою спальню.
Си заволновались даже больше Брайана, хотя упорно молчали.
– У тебя там найдётся Свидетельство? – спросила Моргана.
– Может только там оно и найдётся, – лениво протянул Брайан. Он взял её за руку: – И закрой глаза.
– Зачем?
– Чтобы не сразу нашла дорогу назад.
– Хм… если будешь плохо со мной обращаться, я выпрыгну в окно.
– Я? Это я буду с тобой плохо обращаться? – Брайан засмеялся и повёл её прочь. – Ха, эскортесс, что ты подразумеваешь, если так?
– А я на месте определю.
– Вот так, сразу? Что-то не по тебе и… в окно? – он растягивал слова, будто на самом деле испытывал что-то очень сильное.
– Нет, что ты, – тихонько сказала Моргана, обогнала его и положила ему руку на грудь. Она не чувствовала, как стучит его сердце и, расстегнув одну застёжку, просунула руку под куртку. Сердце Брайана действительно стучало быстро и сильно.
Он улыбнулся и поцеловал её. Дальше как-то всё исчезло. Только когда он уже на постели сдёрнул с неё платье, и тихонько звякнул крестик, немного приведя Моргану в чувство.
– Брайан, остановись, – попросила она.
– Да-да, – но он всё равно скинул с себя сорочку. Моргана болезненно сглотнула.
– Брайан, я прошла обряд имянаречения. В документах я этого не указала, но у меня есть теперь второе имя.
– Как здорово, – он продолжал её раздевать теми же резкими движениями, что и пару-тройку раз, с десяток лет тому назад.
– Ты меня не слышишь?
– Я вижу, что ты что-то говоришь, и воздух колеблется, но вот смысла слов совершенно не… Моргана… Что? В чём дело? – он забеспокоился, стряхнул её руки со своих, уложил женщину на подушки и пристально вгляделся в её глаза.
– Я хочу дождаться венчания, – объяснила она.
– Очень мужественное и смелое решение, – кивнул Брайан, посмотрев куда-то выше её лица. Затем приподнялся и оглянулся. – Тут никого нет.
Моргана нашла на цепочке крестик и выразительно подняла к его глазам. Мол, Он здесь и всё видит.
Брайан рассмеялся, но понял, насколько она серьёзна. Он понял всё, однако стал невероятно похож на Роджера выражением глаз. Ей показалось, что сейчас он попытается соблазнить её поцелуями и ласками.
Он еле заметно улыбнулся и, сказав, что всё можно исправить, принялся искать застёжку на цепочке. Моргана вскрикнула, и Брайан соскочил с постели, так и не сделав ничего из задуманного:
– Носи свой символ, носи, – нервным движением он развернулся, взял со столика книгу и прилёг с ней рядом. – Свидетельство, хорошо. Ты сама этого хотела.
Он не оделся. Он смотрел на неё то и дело жарким, проникающим вглубь зрачков, взглядом. Он прижимал её тело к своему… и читал Священные Тексты. Она была слишком возбуждена, и малейшее её движение приводило к тому, что он начинал ласки, не прерывая чтения, что выносить становилось всё сложнее. Брайан всё время находился в ожидании и настороже, голос его становился всё слаще и вкрадчивее, губы, постепенно приближаясь к её уху, всё тише шептали слова пророков, и когда закатное солнце алым залило спальню, Моргана снова чувствовала головокружение, подобное тому, что у ратуши двумя днями ранее. Ей оставалось только схватить Брайана одной рукой за шипы и закрыть глаза – этого было достаточно для приглашения.
“Гореть нам обоим в аду!”
Позже, закрывая окна, он говорил ей, что венчание изначально было всего лишь рекомендацией, которая при всеобщем подъёме религиозных настроений, в эпоху крылатых, живших ещё до Аконита на Эденгауэре, стало Каноном.
– …Потому в комментариях к Свидетельству от Александра Минуа венчание и значится эденгауэрским Пятым Каноном.
Брайан включил электрическую лампу на прикроватном столике и вернувшись в постель, устроился удобнее, прижал Моргану к себе и продолжил рассказ. Говорил о том, что Сильверстоуны, явившиеся вообще из другой Вселенной, никогда не обременяли себя соблюдением обряда венчания. Клан Си проходил через чужой их понятиям обряд только потому, что они последними из крылатых появились на Клервинде и вынуждены были принять часть Канонов крылатых с Аконита. Да и у местных людей так же была принята своя форма бракосочетания, чем-то напоминающая венчание.
– Верность, твоя и моя, наша верность друг другу, лучше всего скажет Единому о нашем союзе, – сказал крылатый с внезапным холодком во взгляде.
– Ты и вправду так думаешь, или хитростью собираешься меня убедить в чём-то? – медлительно спросила Моргана. Ей уже немного хотелось спать. Глаза Брайана внезапно вспыхнули сильным гневом, даже лицо исказилось. Его объятия ослабли, и Моргана сразу подумала, а не время ли прыгать в окно.
– Ты действительно считаешь, что верность не необходима? – спросил Брайан таким тоном, что стало ясно – некоторые его принципы ни в коем случае нельзя затрагивать. Что, если она рискует его совсем потерять, если только будет заигрывать с темой верности… словесно или намёками.
– Я полностью разделяю твоё мнение, – как можно серьёзнее сказала Моргана. Оставалось только надеяться самой, что она ни капельки не врёт. – Более того, я находила подтверждение твоим словам в самих Священных Текстах. По логическому размышлению, да, я приходила к тем же выводам. Ну и вне рассудочного: тоже не смогла забраться к тебе в постель, когда была с Рэйном. Ты же помнишь это?
– Да, помню. Башню Адмора и твои слова. Ты говорила что-то вроде: «Возьми меня, Брайан…»
– Ты прекрасно знаешь, что я напрашивалась на контракт с тобой и не…
– Моргана, ну что это такое?.. – он опять положил её на подушки, а сам навис над ней. – Скажи мне, глядя в глаза, что…
– Брайан, я обещаю, что всеми силами защищу твоё счастье и спокойствие.
– Это не то, что я хотел услышать, – он подумал мгновение, – но тоже не плохо.
– Ты увидишь, только позволь мне показать, что я буду верной, верной до абсолюта.
– Я буду следить за тобой, и помогать тебе быть верной до абсолюта. Мне и только мне, – Брайан улыбнулся и дёрнул бровью.
– Ты шутишь?
– Сейчас – нет. Потом – быть может.
– Брайан… Как бы то ни было, я бы хотела подчиниться традиции и подождать венчания.
Переставший было злиться мужчина, теперь немного расстроился, но промолчал в этот раз. Он просто лёг, положил голову на подушку и, закрыв глаза, уснул. Раньше он не позволял себе засыпать в её объятиях. Ни разу. Это был первый их опыт сна в одной постели. Но и этот новый опыт доставил ей удовольствие.
Глава 12. Нюанс и недоумение
Это утро поистине не казалось обыкновенным Брайану. Осадок от вчерашней нестыковки мнений с Морганой за ночь испарился, а решимости сделать всё правильно у Брайана было предостаточно, так что если Небеса могли бы уместиться в его спальне, то, конечно, так оно и получилось. Брайан ненадолго задумался только о том, как Моргана собирается быть милой с его семьёй, если не желает спускаться к завтраку и тренировать себя в общении с Си. Но в последний момент, услышав, что после завтрака Брайан отбудет в ратушу, она всё же изменила решение. После чего рванула к воде, расчёскам и тряпкам, чтобы привести свой утренний образ в более модный, целомудренный и упорядоченный, чем тот, что являла перед ним.
Сильверстоуны подобрались, увидев её. Но Энтони решительно отказывался быть как все:
– Честное слово, я вчера слышал, что ты действительно читал ей Священные Тексты, – обратился племянник к Брайану. – Если бы я своими собственными ушами не слышал, что ты не девственник, то… знаешь, ну… я бы не… прошёлся мимо твоей двери ещё пару раз, – и Энтони заулыбался.
– Он прошёлся мимо твоей спальни раз двадцать, Брайан, – ровно сдала своего мужа Чайна Циан.
– И что? Всё то же? – спросил у Энтони Лиорг, второй сын главкома Джулиана Алмира.
– Да. Но может я ошибся, может он просто так долго расписывал ей радости венчания.
Брайан почувствовал, что Моргана смотрит на него, и прикусил нижнюю губу, вспомнив смысл, цель и результат своих вчерашних действий. «Позор мне», – подумал он. Вздохнул и процитировал слова Роджера, которыми тот не раз оборонялся в ответ на обвинения отца в разврате:
– «Да, если кое-кто будет милашкой, то венчание состоится».
– Это можно понять двояко, – негромко сказала Моргана.
«Того и добивался», – мысленно отметил бывший священник, а вслух спросил:
– Хочешь сказать, мы не всё решили вчера?
– Мне показалось, что нет. Сегодня утром-то я подумала, что ошиблась, а теперь ясно – что запуталась вообще.
– Сочувствую, – улыбнулся Брайан. У него появилось впечатление, не сказать, что бы неприятное, что Моргана зависит от него настолько, что примет, пусть и не сразу, почти любой из его вариантов.
Моргана, похоже, услышала в его словах намёк на то, что у него появился ряд условий, как цена венчания, тогда как Брайан всего лишь имел в виду, что венчание состоится, если невеста не сбежит прежде. Но всё же, она выглядела так, будто бы не хотела злить его, и в дальнейшем собиралась настаивать на своём как можно мягче и осторожнее.
Для Си всё не могло показаться прозрачным. Единственное, что Брайан мог сделать для Морганы и её положительных отношений с его семьёй, это объявить о том, что она приняла имянаречение, что и сделал. Это прозвучало так, будто бы Моргана сделала это из любви к нему, Брайану, и да, немного, но это понравилось отцу, мачехе, тётке, племянникам и сестре. Древнейшие и Чайна Циан вообще никак не отреагировали, будто бы эта тема не стоила того, чтобы её поднимать. Однако Даймонд обладал замечательным нюхом на темы, которые точно не следовало бы затрагивать:
– И вот скажи, что не притронешься к ней до венчания.
Враньё Си увидели бы, но и признаваться в неподобающем поведении при Оливии, Мелиссе и Берилл ни в коем случае нельзя. Энтони и так дал морального пинка своему дяде, когда вспомнил, что услышал как-то в зале с розой о том, что «почти святой Брайан» даже уже не девственник. Вот ведь как! До сих пор стыдно осознавать себя лишённым тысячелетнего целомудрия.
– Что? – старательно изображая невинность и непонимание, переспросил Брайан. И затем нахмурился для пущего эффекта: – О чём вообще речь?
Мелисса удивлённо оглядела всех и обратилась к Моргане:
– Я понимаю, что не моего ума это дело, н-но…
– Вот именно! – вставил Сильвертон. – Это не твоего ума дело. А всем остальным напомню: Брайан никогда бы не достиг святости, если бы не обладал сильнейшей волей, концентрацией и гигантским самообладанием.
«От таких слов начинаешь гордиться собой, – подумал Брайан. – Неужели действительно сумею справиться?!»
За состоянием простыней в домах, где обитал предводитель Юга, всегда довольно тщательно следили горничные. Это делалось во избежание недоразумений, которые могли бы последовать, приведи в свою спальню, один из мужчин клана, любовницу. Ну и, кроме того, герцог Сильвертон знал, что его дочь и сестра всё так же целомудренны, а жена – верна ему.
Таким образом, главе клана скоро станет кое-что известно. Да о чём вообще речь? Сильвертон знает, в конце концов, о том, что является дедушкой Феррона Элстрэма… Ах, но как же она сдалась!..
Брайан ненадолго окунулся в воспоминания. Он не сомневался в том, что справится с испытанием воли, абсолютно любым, если это будет требоваться. Но оценивая в этом плане Моргану, он пришёл к лёгкому отчаянию. Он посчитал, что достаточно настойчивости и есть ключ к её постели. Не думать далее в этом направлении было сложно.
Брайана не пугала мысль об измене. Он как священник в своё время отпускал этот грех и готов был снизойти к неверной жене из смирения. В то же время мысль об измене оскорбляла его как титулованного и вызывала гнев как мужчины. А в результате, всего лишь, он не хотел потерять Моргану совершенно или частично, потому стал, не переставая, размышлять о том, как защитить её и себя от кого бы то ни было третьего.
Тем временем началась подготовка к венчанию, в зале с розой были объявлены имена сторон нового брачного контракта, а Брайан вступил во владение Аргиадом и… познакомился с инуэдо и шипастыми Морганы. Инуэдо звали Габриэлем. Брайан всегда поглядывал на него, поскольку этот перевёртыш был отчаянно красив и кого-то напоминал. Ранее Брайан даже подумывал о том, не состоит ли Габриэль в связи с хозяйкой и неприятные мысли об этом всё равно с некоторым постоянством, хорошо хоть не часто, возвращались ныне.
Удалось почти с первого разговора так завладеть преданностью Габриэля, что тот стал предоставлять полнейший отчёт о всех перемещениях Морганы за каждый день. И чем подробнее был отчёт, тем спокойнее было Брайану. Его подозрительность возросла бы до мании, но ещё слишком свежо было пребывание Морганы в доме Роджера, слишком новы всё её улыбки и объятия, слишком приятны и легки полудни, проведённые вместе.
Брайан любил и был счастлив, к тому же ему сказочно повезло, что Моргана испытывала те же чувства, но, тем не менее, существовал ряд моментов, который не позволял ему забыться.
Классик из вредности то и дело подначивал Брайана, рассказывая ему о том времени, когда Моргана принадлежала ему. Рассказал так же в подробностях о своих поцелуях с ней на крышах на том, самом первом танцевальном вечере. Классик надеялся, что Брайан выйдет из себя, но всё закончилось, когда Брайан, недослушав (естественно, нельзя рассказывать такие вещи в зале с розой, среди титулованных), вытащил меч, кто-то, голосом весьма похожий на Даймонда, крикнул: «Брайан сошёл с ума! Спасайся, кто может!» Титулованные бросились врассыпную, императорскую семью эвакуировали и ничего более ужасного не произошло.
Он уже не проводил и полдня в ратуше и в поездках по Ньону, но новый эскорт, которого его упросили отмолить, жизнь придворного, почти святого и титулованного, не позволяли ему к обеду возвращаться домой и воссоединяться с избранной женщиной. Габриэль же не мог доложить ему о том, что происходило в доме Роджера с Морганой, а у прислуги в доме подобного не спросишь, поскольку сразу пойдут слухи о том, что Валери де подозревает Аргиад. Таким образом, он упустил сразу множество приятных и неприятных открытий. Впрочем, со временем они всё равно показались ему на глаза.
Моргана, живя среди Сильверстоунов, для дружбы выбрала… Энтони и Джереми. Это было неприятно, поскольку за короткий период троица стала очень сплочённой командой по устроительству мелких каверз, Чайна Циан очень незаметно, но накапливала ревность, Брайан – более заметно, мужчины подозревали троицу – Энтони, Джереми и Моргану – в разврате, а женщины, кроме Берилл, вообще оказывались понимать то, что наблюдали. У Берилл всегда были другие проблемы. Иначе говоря, тётке было «слегка» всё равно.
Сестре отца всегда была малоинтересна реальность, что не делало её чёрствой или бесчувственной, но единственное, что её по-настоящему интересовало, так это её цветы, клумбы и кусты. В дом Роджера стали пускать Колина Ханта, по уверениям Сапфира, влюблённого до мальчишечьей робости, при которой он неопасен. В жизни Берилл, в целом, абсолютно ничего не изменилось. Она научилась преодолевать панику при виде царя-перевёртыша и использовала его, принца, как помощника в саду, как грубую силу, как прислугу в доме, как конюшего на выезде и как всегда свободного для неё кавалера и партнёра по танцам. Крылатым это всё было забавно, но только не Брайану. Почему? Какими бы ни были отношения Морганы с другими бывшими хозяевами, но Колин Хант по-прежнему вызывал у неё радостную улыбку, а она – у него, несмотря даже на то, что её и разумной-то было сложно назвать в те времена, когда она согревала постель Юго-Восточному Царю. И каков бы ни был уровень увлечённости Ханта – Берилл, перевёртыш всегда находил время для чашки шоколада со своей бывшей любовницей или, хотя бы, для мимолётного комплемента или ласковой шутки в её адрес.
Почти то же самое касалось Рэйна Росслея. Тот, часто бывая в доме Роджера, каждый раз отдавал дань прошлым отношениям. Бывшие супруги болтали о чём угодно, иногда обсуждали сына. У Рэйна и Морганы было множество шуток, понятных только им двоим и множество традиций и историй из прошедших десяти лет. Рэйн был единственным, кому позволялось поцеловать её куда угодно. Хорошо хоть Рэйн стыл в присутствии Мелиссы.
Что касается Чайны Циан, то с ней у Морганы была особенная связь, и она вызывала противоречивое впечатление. Во-первых, их странные ритуалы отождествляли времена, когда Моргана была любовницей Ли, отца Чайны Циан, а теперь они снова жили в одном доме и снова притирались друг к другу характерами. Во-вторых, как уже было замечено, Чайна Циан тихонько, накрепко укрывая всё внутри себя, ревновала Энтони к Моргане. В-третьих, Моргана, расчёсывая длинные тёмные волосы Чайны Циан… пела. Уход за почти чёрными волосами княжны – вот единственное условие, при котором Моргана забывала о своей странной нелюбви к пению, а пела она удивительно и проникновенно.
Ко всему прочему Брайану казалось, что Моргана стала ещё красивее. Разве такое может быть?
Хайнек Вайсваррен почти каждое утро бывал, как у себя дома, в спальне Брайана, откуда Моргана так и не переселилась в другое место до венчания. Принц привозил Моргане новые туалеты, бесконечно восторгался её красотой, то и дело, беспечными речами завлекал её в свой дом, постоянно предлагал ей контракт, суля все возможные блага. Моргана наливалась румянцем, выглядела довольной, развлекалась, позволяя искушению проникнуть внутрь, и была ласкова с принцем, точно, и – по-особенному.
Были причины тому, чтобы Брайан терпел Вайсваррена так близко. Принц исполнял все пожелания Брайана касательно туалетов Морганы. Хотел ли Брайан, чтобы его жена-невеста выглядела скромницей – Хайнек добивался этого. Хотел ли Брайан, чтобы Моргана казалась неприступной при всём её обаянии – Хайнек делал это. Хотел ли Брайан, чтобы эскортесс производила на Ричарда Сильвертона впечатление полностью приличной дамы – Хайнек создавал нужный образ.
Отец в глаза говорил ему, что Моргана поступает так, как хочет, и что Брайан стал настолько зависим от своей женщины, что прощает ей всё ради пустых фраз о вечной любви и прочих пошлостей. Мелисса вторила отцу аккуратно, стараясь не задеть чувств любимого брата, но иной раз тоже была очень резка. Даймонд норовил выказать Моргане своё пренебрежение. Все остальные, кроме Энтони и Джереми, как прежде были холодны, разве что Лиорг иной раз млел, когда оказывался вблизи от эскортесс. И ладно бы кто-то другой, но и Сапфир не проявлял дружелюбия к Моргане. Неужели он предвидит, что после венчания ничего не изменится в лучшую сторону?
Иногда Брайану хотелось сбежать ото всех сложностей и нюансов. Все три периода он держался только на молитве «Господи, дай мне сил выдержать всё это!» и на собственном упрямстве. Когда по истечении времени ожидания обнаружилось всё и слилось в одну гигантскую проблему, ему уже оставалось совсем немного – только одна капля до решения запереть эскортесс в своей спальне совсем.
Брайан говорил себе, что любой другой крылатый непременно засомневался бы в том, стоит ли вообще связывать себя вечными узами с красивейшей из женщин. Но времени не было, венчание приближалось, а Моргана, к тому же, услышала кое-что доме Роджера, что добавило нервотрёпки.
Тогда Брайан и Моргана только вернулись в дом и продвигались по холлу к лестнице. В гостиной сидели древнейшие и обсуждали свои дела при распахнутых дверях:
– Однажды я собрался венчаться с одной крошкой, – говорил, судя по глубокому, даже гулкому голосу, Санктуарий. – Так после пары вопросов святого отца, храм затрясся так, что витражи посыпались. Землетрясение, вы скажете? Нет, потом ещё и молния ударила в крыльцо. При чистом небе-то…
– У меня тоже такое было, – вздохнул Даймонд. – Дай угадаю. Единый не разрешил этот брак по причине ЕЁ недостаточной любви, а? Та-а-акой бред, честное слово. Да хоть деньги мои люби эта дамочка, мне всё равно хотелось жениться на ней…
– Ты циник, Даймонд, – обвинил Рональд Мэйн. Он разговаривал преимущественно ровно. – Мы слишком долго живём, чтобы вступать в священные отношения без сильнейших чувств, огня которых хватит на века.
– Я знаю и знал тогда, но нуждался в ней настолько, что мне было плевать, что и как во мне она любит, лишь бы была рядом, – Даймонд оправдывался с весёлыми нотками в голосе. – Впрочем, когда венчание не состоялось, я ничего не рассказал ей о смысле произошедшего, святой отец тоже ничего не знал, так что она решила, что мы всё равно должны быть вместе и повязаны. В итоге у меня всё было и отлично, надо сказать…
Брайан поспешил увести едва ли не похолодевшую, застывшую на месте Моргану вверх по лестнице. Последние слова Даймонда стали неразличимы, но после них древнейшие дружно захохотали.
– Брайан, объясни-ка мне, о чём это они? – спросила она поражённо, таким же сиплым тоном, как тогда, в парке, когда догадалась о его извечной ревности ко всему живому.
– Всё просто – если Единый посчитает, что один из нас, в чём-то недостаточно любит другого, то… венчание не состоится. Это одно из проклятий церкви для тех, кто не искренен. То, благодаря которому я получил шипы и прочее, очень похожее по существу.
Моргана опустила глаза и молчала, рот растянулся, уголки губ опустились и подрагивали. Ей будто сообщили ужасную новость. Брайан не давал себе труда анализировать свои впечатления и продолжал говорить:
– Венчание без основных причин нельзя признать недействительным, венчанный брак нельзя просто так расторгнуть и в большинстве случаев это делается по причине доказанной неверности одного из супругов. В остальных случаях на то, чтобы получить разрешение на следующее венчание, нужно жить с супругом в разных домах и не иметь общих дел полторы сотни лет. Это много, согласись. Так что искренняя и сильная любовь здесь очень помогает.
