Анастасия Сагран
Решимость: почти святой Брайан
Глава 10. Ограничение свободы
Брайан прибыл в зал с розой одним из первых. Но вот, все титулованные уже собрались, и даже император прибыл, но не начинал собрания, а шептался с Ксенионом. Вошедший одним из последних, Энтони, подойдя к местам, которые занимали Сильверстоуны, сказал главе клана, а одновременно и всем подле сидящим:
– Сапфир за дверью орёт на Моргану. Похоже, пока это не закончится, собрание Эрик не начнёт.
– Что орёт? – меланхолично спросил Джулиан. Обычно главком выглядел чрезмерно свирепо даже для крылатого, а тут вдруг стал похож на нормальное существо.
– «Прими решение», – коротко процитировал Энтони и, пожав плечами, занял своё место.
Сильвертон тихонько посмеялся:
– Нелепо.
– Что ты так радуешься? – спросил у Сильвертона Даймонд, обернувшись к нему назад со своего переднего ряда. – Если он нервничает, значит, что-то может случиться из-за неё. А из-за мелочей он не орёт.
– Я всегда радуюсь, когда ему тяжело, – отвечал герцог, чуть подавшись вправо вперёд к креслу Даймонда. – Но что там может быть из-за неё серьёзного? Двое каких-нибудь идиотов станут кромсать друг друга на дуэли?
– Идиотов? Тогда дай-то Бог, честное слово!..
– Ты кровожаден, – отметил Брайан, – женщины всего мира ждут, когда ты изменишься.
– Брайан! Уволь!.. – раздражённо оборвал Даймонд. – Женщины – привлекательные дуры. Красивые и некрасивые…
– Некрасивые и при этом привлекательные? – в свою очередь Брайан равнодушно не дал древнейшему закончить мысль. Они болтали ни о чём, и всё казалось не важным.
– Сам подумай, – древнейший принц Лайт отвернулся и выпрямился в кресле. – Это же ты близнец Роджера Кардифа. Должен понимать такие вещи.
– Даймонд, ты слишком громко сказал это, – послышался мелодичный голос Оливии. Наверняка и другие дамы слышали фразу Даймонда о «привлекательных дурах» и герцогиня Сильвертон решила высказать принцу кое-что в ответ.
– Лив, ты не женщина, ты – мученица, – задумчиво сказал Даймонд, не оборачиваясь, но прикрывая рот ладонью так, чтобы звук летел не вперёд, к сидящим напротив перевёртышам, а назад, к крылатым.
Эллиан услышала, засмеялась. Ей вторили некоторые хорошие друзья Сильвертона из тех, кто услышал реплику Даймонда со скрытой критикой герцога Сильвертона. Предводитель юга был вспыльчив и ревнив и не менялся даже при том, что нынешняя его супруга была безоглядно влюблена в него. Си знали, что Оливия страдает от приступов ревности герцога, и всё было настолько прискорбно, что под подозрение подпадали даже Энтони и Джереми, а уж Роджеру вообще запрещено было близко подходить к мачехе. В самом прямом смысле.
Вошёл Сапфир. Он был разгневан. Рядом с ним шла не менее взбешённая эскортесс. Они разошлись по своим местам и от Морганы сразу же, во все стороны, разошлись шепотки. Драконы возбуждённо или нервно вскакивали с мест, топтались, глядя на него, Брайана, и нерешительно садились на места. Как будто бы Моргане пришлось сказать им, что она стала любовницей одного из Си. Скорее всего, Сапфир заговорит о том же.
– Что там у вас? – крикнул Сильвертон драконам. Герцога раздражало волнение в рядах перевёртышей, а ещё он ненавидел, когда приходится ждать, чтобы получить информацию.
– Планы разные, – улыбаясь, поднялся Ксенион и снова занял своё место позади пустующего кресла Игрейны Пятой.
– Требую удалить маркиза Валери! – громко и отчётливо, ещё хмурясь, обратился к императору Сапфир. – Он внесёт путаницу. Точнее, всё усложнит.
– Это не одно и то же? – поинтересовался Эрик, но кивком головы отпустил Брайана.
– Хочу быть как можно более честным и да, это не одно и то же.
Брайан поднялся, поклонился собранию и вышел. Он решил, что вопрос будет не о том, кто с кем спит, насколько это плохо, насколько кому оскорбительно и кому что за это будет – иначе бы его оставили в зале.
В голове сверкали догадки, одна за другой – и все неприятные. Эскорты ли стали проситься в Ньон, Моргана ли решила внести поправки в систему лицензирования, произошло ли что-то необычное, нестандартное, но почему ещё его удалили?
В любом случае Брайан был спокоен и расслаблен – никакая угроза не показалась бы ему проблемой на данный момент. В последние дни всё всегда решалось так просто, дела шли так легко и успешно, без промахов, что и сейчас он не переживал ни из-за драконов, которые злобой на лицах провожали его из зала, ни за Моргану, голова которой сегодня была забита чем попало.
Брайан поехал в дом Роджера. Си, как и многие принцы, ещё жили на территории Цитадели, потому что строительство дворца за Ранкан-рю, казалось, никогда не будет окончено. По уже сформировавшейся традиции собрания в зале с розой начинались либо с восходом, либо с закатом, так что он оказался один в доме на «Третьей-на-юг улице от Малого парка» вместе с последними лучами солнца. Поскольку сама Цитадель, бывший Ньон первых размеров, строилась на возвышении, рыжие и алые стрелы солнца били прямо в стёкла дома и прошивали почти насквозь до окон восточной стены. Внезапно, не успел Брайан пройти вглубь дома, загремело, а парой тактов позже по дому тяжело заколотил дождь. Подойдя к окну, крылатый не увидел туч. Одна, густая, рождалась с одной стороны и таяла с другой прямо над Цитаделью, что было признаком одного только желания расслабиться для принца Рэйна Росслея. Тот, кто умел вызывать дождь, действительно нуждался иной раз в тренировке своих способностей. Росслей любил дождь, любил как никто, а на Преньоне было слишком засушливо. Так что всё и здесь сложилось удачно – ньонским редким садам и жухлой траве был нужен Рэйн Росслей с его любовью мокнуть в пресной воде.
Брайан поднялся к себе и как века тому готовился к молитве. В последние дни он помнил о своих грехах слишком хорошо, и покаянная молитва показалась ему лицемерием и глупостью, так что он молился не о себе, а за семью, за друзей, за знакомых, за тех, кто всё ещё надеялся на чудо от него и подавал записки.
Затем его позвали вернувшиеся из Сердца Цитадели родственники. Он ожидал, что все соберутся по обычаю в самой большой гостиной, но Сильвертон позвал Брайана в свой кабинет:
– Сапфир хотел, чтобы я сам сообщил тебе интересную новость.
– Какую?
– Обыкновенную. От чего бы то ни было, но он сказал, что я обязательно должен увидеть, как ты на неё отреагируешь. Следовательно, я чего-то не знал. И сейчас я догадываюсь, чего конкретно.
– Так какую же новость?
– Уже в нетерпении?
– Не особо.
– Рэйн и эскортесс заключают пятилетний брачный контракт по примеру перевёртышей.
Брайан развернулся и вышел. Шёл к выходу, пока отец не догнал его и не остановил.
– Куда ты? Отговаривать её?
– Нет.
– Отговаривать его?
– Нет.
– Так куда?
– Просто подальше из Ньона.
– Какого чёрта?
– Не останавливай меня.
– Понятно-понятно, разбила сердце, дрянь. Но если ты как Роджер пропадёшь…
– Нет-нет. Я вернусь. Я не настолько любил её и я далеко не Роджер. Просто сейчас…
Брайан попятился, наклонившись, чтобы рука отца соскользнула с шипов, за которые тот удерживал сына. Отец проявил догадливость тогда, когда это было менее всего нужно. Бывший святой исчез за дверью.
Зачем Сапфир удалил его из зала? Чтобы не помешал Моргане и Рэйну? Чтобы не устроил скандала? Кто инициатор? Драконы? Рэйн?
Ночь была удивительно хороша. Брайан сегодня, сейчас, заставлял себя смотреть, видеть, дышать. Звёздное небо чисто.
Крылатый долго искал подходящее место, нашёл. Один пока что зелёный холм с густой, ещё не начавшей желтеть травой немного возвышался над другими. Брайан отпустил лошадь и лёг на холм, и смотрел на звёзды, повторяя себе, что за всё надо платить и, как бы ни хотелось, но расплачиваться надо пусть болью, пусть слезами, деньгами ли, дружбой ли, уважением – цена есть всегда.
Уоррену, бывало, разбивали сердце. Он говорил: «Умных женщин много, красивых ещё больше, ну а подходящих – тьма». И находились женщины, которым герцог Элайн сдавался, не задумываясь, и с их помощью находил себя заново. Жаль только, что Брайану это не подходит.
Джереми, влюбчивый и невезучий в любви, залечивал раны, наращивая безумных размеров гордость. Однажды он по уши влюбился в Красную Кэс. После оказалось, что у неё роман с Роджером. Однажды Джереми серьёзно ухаживал за сверстницей, но и она оказалась на крючке у Роджера. Джереми действительно феноменально не везло: каждый раз, когда влюблялся, его избранница оказывалась либо любовницей его отца, либо в него ещё только влюблённой, либо только что брошенной. В последние годы Джереми очерствел сердцем от стольких неудач, но по нему и не скажешь – так весел и игрив Джереми в кругу потенциальных невест.
Сильверстоуны, что ни говори, то и дело попадались в женские сети, которыми буквально был выстлан весь Деферран. И каждый справлялся с разочарованием по-своему. А что родственникам говорил раньше Брайан? Много чего, но в такой день, как сегодня, он понял, никакие слова не помогут, потому что всё, что основано на вере, на убеждениях, сейчас не кажется стоящим и капли внимания. Быть может Джереми прав больше всех в том, что пользуется гордыней – помогает.
Брайан вернулся в Ньон тогда, когда стал мыслить иначе. Пали ли женщины в его глазах как род или пала в его глазах Моргана, но мир стал на малую долю другим. Теперь ещё чётче, чем раньше, существа стали делиться на виды и роды, признаки и характеры – всё это стало важнее, чем в прошлом, когда почти каждый был достоин и жизни, и любви, и всех благ, кто бы он ни был и чем бы ни занимался.
Какое-то время Брайан думал, что вовсе разучился молиться. Он и раньше никогда не молился за себя, но теперь и о других не мог. В записках, которые подавались ему всё ещё, в просьбах верующих он видел, чаще всего, эгоизм просящих. Редко-редко попадались просьбы, об исполнении которых он не молился, но заботился. Избавить чью-то дочь от преследователя? Кристиан с доспешниками со временем находили дочь и преследователя. Помочь чьего-то внука избавить от дурных наклонностей? Доспешники могли напугать или взять под опеку непутёвого паренька.
В остальном всё было хорошо. Сильвертон не лез с вопросами, Сапфиру, кажется, было всё равно, другие тоже не интересовались персоной Брайана.
Моргану он с тех пор ни разу не видел. Говорили, что через пару дней она уже подписала контракт и переехала к Рэйну. Живя там, она не выбиралась в город и не принимала гостей. Рэйн тоже почти не показывался. А когда показывался, мило улыбался и говорил, что не выспался, потому что всю ночь играл с Морганой в карты. И, главное, говорил правду. Но Брайану было всё равно, чем они занимаются. Пусть хоть цветы вместе сажают.
Однако однажды они уехали из Ньона в Хинаган – город в центре земель Росслея. Оттуда пришла новость о том, что эскортесс родила мальчика и что он на редкость уродлив. Однако когда пришло время перезаключать контракт, и Рэйн привёз сына в Ньон, чтобы удовлетворить любопытство императора и драконов, оказалось, что малыш вполне себе красив. Те же черты лица, что и у отца. Те же тонкие брови и губы, такой же хрупкий нос, то же телосложение. Если не считать почти брайановски красных волос – полная копия Рэйна Росслея. Даже во взгляде маленького герцога уже мерещились усталое высокомерие, холодность и заносчивость, по которым иной раз можно было узнать принца-отца.
Другое дело, что мальчишка никого и ничего не стеснялся. Сверкал клыкастой улыбкой и смеялся звонко, играл с самим императором и с драконами, и пинал сапог Санктуария, с любопытством ожидая, когда колосс обратит на него внимание.
Когда мальчика расспрашивали о матери, он говорил, что она только тем и занимается, что развлекает их с папой и придумывает им новые игры и песни.
Однако перед отъездом, на расширенном совете принсипата, Рэйн поставил всё с ног наголову:
– Малыш не вполне мой сын, – сказал принц дождя. – У него мои черты лица, мои замашки и предрассудки, но он не вполне мой сын и я хочу, чтобы после моей смерти он получил Росслей только в том случае, если у меня не будет других наследников, законных или нет.
– Что значит «не вполне твой сын»? – удивился Санктуарий.
– И что значат твои слова? – спросил император. – Ты предпочтёшь даже внебрачных сыновей этому мальчику?
– Так и есть. Моргана Аргиад никогда не была в моей постели, а только пила мою кровь и придала уже зародившемуся ребёнку мой облик. Мальчишка – сын Брайана Валери в большей степени, чем мой, хотя я не отрицаю, что я дал также много, будто бы от Морганы в нём вовсе ничего нет.
Принцы не удивились, а их наследники настолько хорошо владели искусством сохранения на лице безразличия, что, кажется, для одного только Брайана сказанное Рэйном имело важность. Впервые о его позоре было сказано и сказано именно вот так, спокойно, походя. Но только один отец Бенедикт вопросительно и укоряюще взглянул на Брайана.
– Потрясающе, – наконец прошептал принц Рашингава. – Невероятно. Дайте мне мальчишку.
– Обойдётесь, ваше высочество! – быстро отмахнулся Рэйн.
– Почему нет?
– Моргана рассказывала слишком много о ваших лабораториях. Вот вам, пожалуйста, рецепт создания мальчика, создавайте, пожалуйста, сами, и ставьте опыты. Моего сына ждёт счастливое детство и безоблачная юность.
– Нет, – Рашингава поднялся с места. – Он и мой потомок тоже. Я же отец Ксениона, а значит прадед мальчика.
Стало очень тихо. В сравнении с этой новостью почти всё прочее померкло. Раскрылась одна из тайн прошлого.
Ксенион считался Дан-на-Хэйвином потому только, что отца его никто не знал, а Игрейна Первая сказала, что Ксенион был лишь первым удачным опытом по созданию драконов и имени его отца она не раскроет. Но именно Рашингаве принадлежало открытие способов рождения драконов! Можно было бы и догадаться, если бы не пара фактов.
– Ты покупал у сына собственную внучку? – сощурившись, спросил Даймонд. – Вы, северяне, просто!..
– Я покупал её для опытов, иначе она не согласилась бы на всё то, что я делал, – мирно отвечал Рашингава. Воображение сразу нарисовало Брайану чудовищные пытки.
– Мне нехорошо, – глухо признался Рональд Мэйн и вышел – Брайан не один обладал пессимистичным типом воображения.
Кристиан достал надушенный платок и закрыл им рот и нос, будто бы спасаясь от тошноты. Даймонд сделал то же самое.
– Почему ты не признал её раньше, ведь она была так прибыльна? – поинтересовался Адмор у Рашингавы.
– Меня никогда не интересовали деньги, – Рицка Рашингава опять обернулся к Рэйну. – И я хочу этого мальчика сейчас. Мы можем договориться?
– Не получится, – спокойно покачал головой Сапфир. – Если он и наших кровей, то мы никогда не отдадим его.
– Но по мужской линии – он мой.
– Как раз по мужской линии он наш. Мой или Рэйна. Забирай в свой клан Ксениона, раз уж ты его отец.
– Я даю вам карт-бланш, – настаивал Рашингава. – Вы даже не представляете, что можете потерять.
– Представляю, – нахмурился Сапфир. – Но честь дороже.
– Какая ещё честь?! – Рашингава начинал злиться, но Сапфир оборвал его:
– Подержите в цепях любую эскортесс без секса и крови пару-тройку периодов и готово.
– Почему ты молчал до сих пор? – спросил его император. – Все считали, что эскорты бесплодны!
– Да какая разница? Я же не специально дёргал за ниточки, чтобы получить этого мальчика и доказать, что эскорты способны плодиться…
– А для чего ты дёргал за ниточки? – спросил Ксенион. – Чтобы ослабить Дан-на-Хэйвин, вынудив меня уйти к Рашингаве?
– Нет, – спокойно произнёс Сапфир и в дополнение покачал головой.
– Ложь, – как рубанул, сказал Ксенион. – Когда один из вас лжёт, другие дёргаются от желания уличить во лжи.
Старший дракон-ящер помолчал и немного агрессивно продолжил говорить:
– Я не признаю себя сыном Рашингавы. Я буду защищать Дан-на-Хэйвин до конца. На мальчишку мне плевать, оставьте себе.
– Ксенион… – начал было Рашингава.
– Два, нет, три клана против тебя, Рицка, – теперь Ксенион наглейшим образом стал улыбаться своему отцу. – Не видать тебе мальчишки.
– Не вредничай.
– Катись к Хенеру.
– Я разорву все контракты с тобой.
– Рви. Здесь дело принципа. Я сказал своё слово, – Ксенион встал и вышел.
Рашингава клацал зубами, разглядывая Рэйна сверху вниз и, махнув своим наследникам следовать за собой, идентично Ксениону покинул зал.
Сапфир уставился на Рэйна, Рэйн уставился на Сапфира.
– Делить не будем, – сказал Сапфир. – Пусть будет с тобой, пока ты и он хотите этого.
Брайану только оставалось отметить, что его никто ни о чём не спросил. Но это пока… Эрик не пришёл в себя:
– Брайан, сколько свиданий у тебя было с Морганой и в каких числах?
Брайан помедлил и за него совершенно спокойно ответил Рэйн:
– Одиннадцать, разной продолжительности, последнее – за два дня до подписания контракта со мной.
Рэйн всё же вопросительно посмотрел на Брайана. Тот кивнул.
– Получается… – медленно говорил император, – если эскортов держать в голоде, они становятся почти как люди?
– Нет, они как раз становятся почти как звери, – покачал головой Сапфир. – В условиях лаборатории Рашингавы вполне может получиться здоровый разумный малыш, но вот во всех остальных случаях… нет. Моргана, опять же, уникальна во всех смыслах.
– Уникальна, – кивнул Рэйн. – Но я так понял, даже она вряд ли захочет повторять свой опыт.
– Так она, выходит, поэтому с тобой не спит? – спросил друга Санктуарий.
Рэйн показал подбородком в сторону Брайана:
– По этому, скорее всего. Я, само собой, не вполне уверен.
По телу Брайана прокатилось приятное и тревожное тепло.
– Тогда зачем тебе перезаключать контракт? – Брайан старался говорить спокойно.
– У меня-то никаких лишних причин нет, – холодно отвечал Рэйн. – Сама по себе эта женщина достойна пяти- и десятилетнего ожидания. Так что, Брайан, извини.
– Что, любит твой дождь? – хихикнул Санктуарий. – Тогда она и впрямь твоя судьба.
– Мало ли кто ещё любит дождь, – негромко сказал Сильвертон и спросил у Сапфира. – Но к какому виду близок мальчик?
Сапфир коснулся двумя пальцами своего носа и, вздохнув, ответил:
– Признаки крылатого – есть. Но как ни крути, он между крылатым человеком и тёмным крылатым. Какой вид ему подходит полностью? Антифит или полукрылатый.
– Грязнокровка, как и большая часть доспешников, – смеясь, сказал Классик.
– На себя посмотри, – быстро ответил Сапфир.
– Я никогда не рассказывал тебе о том, как гостил в доме родителей твоей матери?
Сапфир засмеялся, заблестев глазами, и ничего не ответил.
– Помнится, – продолжал Классик, улыбаясь, – её звали Хангерра. Хангерра, да? Я ведь всё правильно помню?
– У тебя хорошая память. Жаль, что ты помнишь совсем не то, что надо. Перефразируй, иначе я прибью тебя.
На угрозу Сапфира Классик отвечал издевательски ласково:
– Зови меня папулей.
Миг, сияние, и двое исчезли в образовавшейся в стене дыре. Башня зашаталась, загремела, стала осыпаться изнутри. Сразу стало не до разговоров. Вайсваррен среагировал быстрее всех и вылетел из башни с императором в руках, Красную Кэс вынес Джулиан, остальных фитов и людей похватали другие крылатые. Почти все покинули башню.
– Я сумею всё исправить! – крикнул Рэйн.
Брайан вылетел и направился к дерущимся в воздухе Сапфиру и Классику. Сияние было нестерпимым, сами враги мгновенно взлетали и падали вниз, мелькали вокруг, и одному – тут ясно – не остановить кровопролитие.
Попытки Брайана придумать выход внезапно прекратились небольшим шоком. Он вздрогнул, когда ему на лицо брызнула обжигающе горячая чёрная жидкость. Классик, а это была его кровь, не смотря на ранение, не сбавлял темпа, знал, что Сапфир воспользуется замедлением врага и мгновенно рассечёт его тело на две половинки. Но и голубоватая кровь блеснула на солнце. Дважды.
Брайан решил отвлечь соперников ещё более сильным сиянием и стал выбрасывать свет, как если бы даже не яйцо высвечивал, а решил достать светом до одной из лун. Чувствовал только, что света ему не хватает.
Он уже ничего не видел, но продолжал. Даже если они приняли логичное решение и улетели дальше, чтобы продолжить драку, за другую сторону планеты им за такое короткое время не перебраться, так что ещё немного больше сияния не помешает.
Но одно это, он знал, не может помочь. И как к последнему, что у него было из мирного оружия, он обратился к молитве.
«Господь, умиротвори враждующих! Во славу твою, дай им милости!»
– Брайан, хватит! Ты слышишь меня?! – это был голос Рэйна.
И настала такая тишина, что уши резало.
В этой тишине Брайан понял, что он ранен, каким-то образом, в то плечо, где раньше были шипы. Плечо полностью разворочено, хорошо, что с того плеча у него работало магическое крыло, иначе он бы разбился. Левой руки не было, хотя рукав был тяжел и тянул вниз куртку.
Брайан не видел ничего, только ощупал себя и стал исцеляться. Рэйн, а это был он, судя по голосу, подлетел и стал помогать возвращать руку. Затем подлетел отец и стал задавать вопросы, на которые было проще всего отвечать.
Постепенно всё наладилось. Рука полностью вернулась, правда без доспеха и шипов. Зрение в течение нескольких дней восстановилось, даже цвет глаз постепенно вернулся. Почерневшие волосы, отрастая, оказались по-прежнему рыжими. Спустя год стали проступать шипы. Плечо немного болело ещё два года.
Башня стояла в первозданном состоянии, до разрушения стены. Это означало, что Рэйн каким-то образом восстановил стену за мгновения.
Что касается Сапфира и Классика, то они признали, что их драка была сущим баловством. Мэйн, воспитанный на легендах о Сапфире, подтвердил, что Классик был в мире Сапфира, но к тому времени звезда, гревшая материнскую планету Сильверстоуна, уже выжгла каждое ущелье на его Родине. «Хангерра» на родном языке Сапфира означает безлично-строгую форму слова «дочь».
Рашингава на одном из собраний хотел спровоцировать стычку между Адмором и Даймондом, а когда не вышло, стал планировать другой вариант, но не успели утихнуть шепотки титулованных, сопровождающие обоюдное молчание Адмора и Даймонда, Сапфир заявил:
– Рицка желает посмотреть, что ещё может выкинуть Брайан, чтобы помирить дерущихся. Интересно, видите ли!..
Император отреагировал не сразу, зато Коул Крэйг вклинился:
– А что он может ещё выкинуть?
– Может зажечь себя как звезду и уничтожить планету, если перестарается со светом. Хотя теоретически… ну да ладно, Брайан отныне будет только молиться, я надеюсь. Брайан?
– Что?
– Твоя молитва ещё может быть чудотворна. Я сделаю всё, чтобы вернуть это. Главное, чтобы ты верил в это.
– Ладно.
– Хороший мальчик.
– Хороший мальчик? По меркам крылатых? – переспросил Ли и следующие слова перевёртыша бросили в глаза Брайану нестерпимый стыд: – Он падший, он больше не девственник, он…
– Наш Бог решает сам, что возможно, а что нет. Допустил же он перевёртышей в этот мир… чтобы мы, крылатые, не только пели и танцевали.
– Хорошие слова, – сказал Колин Хант. – У меня предложение. Как насчёт арены для тренировочных боёв? Страсть как хочется напинать хоть кому-нибудь… могу не убивать?..
Надо сказать, что Хант вносил это предложение каждый год. И каждый год Сапфир говорил, что это либо не та реальность, где можно обойтись совсем без смертей, либо что будет не интересно, потому что ещё нет каких-то Андерсонов, и пока Роджер не вернулся. И Ханту всегда предлагали купить эскорта для спарринга. Мол, хорошие бойцы, почти бессмертные. И всегда разговор заходил о Моргане. Кто-то обязательно говорил вслух, сколько осталось до конца её контракта и насколько повезло или не повезло Рэйну. В тот год никто ничего не сказал, будто бы забыли о Красивейшей из женщин.
Но Брайан помнил.
И она вернулась в Ньон как раз тогда, когда исполнилось восемь лет с последней встречи. Будто бы в их взаимоотношениях есть цикличность. А если так, то его ждут полгода жёсткого самоконтроля, а затем всё снова постепенно утихнет.
Но что странно… она вернулась в Ньон одна, пару раз была на собраниях, посещала дом Санктуариев и всё вертелась возле Ксениона, почти не танцуя, не флиртуя, не касаясь губами бокала, который держала в руке.
Она то и дело поглядывала на Брайана. Сильвертон обратил внимание сына на этот факт:
– Последи за ней.
– Зачем?
– Что-то она замышляет. Поверь мне, я уже хорошо различаю такие вещи.
Брайану хватило всего один раз встретиться с эскортесс взглядом, чтобы понять правоту отца. Моргана опасалась каких-то действий со стороны Брайана. Но чего она ждала? Что он сделает… что?
Брайан посетил казарму доспешников в Цитадели.
– Чем обязан? – спросил Кристиан едва войдя. Его вызвал дежурный.
Брайан подождал, когда доспешник закроет двери, сел в указанное кресло:
– У меня всего пара вопросов.
– Но ты заехал сам?
– Ты знаешь, у меня с каждым днём всё меньше забот. Ньон повзрослел и уже живёт сам по себе. Часть моих забот легла на твои плечи… скажи, не случалось ли в последнее время что-то необычное?
– Каждый день у доспешника как битва. Особенного много. Ты бы конкретизировал…
Брайан поводил подбородком из стороны в сторону и расстегнул верхнюю застёжку куртки.
– Когда Моргана была у вас во дворце Санктуариев, о чём она говорила?
Кристиан сразу что-то понял. Он некоторое время смотрел вбок, затем стал ходить по кабинету, размышляя. Брайан следил, ждал.
– Хорошо, – Кристиан остановился. – Ксенион сделал ещё одного эскорта. Ему сейчас примерно тринадцать и он уже начал сбегать и кусаться. Я не видел его и доспешники не видели. Но след вёл к Кер Глассу, и когда я пришёл к Ксениону, он выплатил штраф, как за побои, и сказал, что уже вызвал Моргану для того, чтобы она оформила подростку лицензию. Она, приехав, сказала, что не будет оформлять и регистрировать брата до тех пор, пока не придумает, как избавить его от кислоты.
– И это Ксенион? – задумчиво заговорил Брайан. – Я ожидал этого от кого угодно, но не от него. Старший из драконов должен был бы сделать выводы и не плодить жутких созданий. Представь, что если случай с Ксенионом лишь подтверждение правила? Что если другие драконы так же скрывают рождения эскортов и Моргана их существование просто не подтверждает? Это же её братики и сестрёнки, она им очень сочувствует. Что тогда?
– Брайан, если мы поймаем и сварим этого сына Ксениона, других мы всё равно не найдём. Быть может потому, что их переправляли сразу Рашингаве или просто на север, в Холодные Леса. А что? Там идеальное место – они могут охотиться на таров и жить… спариваясь… друг с… гадость. Мы действительно говорим о них как о животных.
– Потому что так оно и есть.
– Что будешь делать?
– Выставлю его из Ньона, а там пусть Эрик решает.
– Значит, мне поднимать тревогу?
– Да.
Кристиан медлил.
– Ты же не связан с ней клятвой? – спросил Брайан.
– Нет. Я ничего ей не обещал.
– Тогда в чём дело?
– Мне не хотелось бы доставлять ей неприятности.
– Ей? Моргане? Ты и так дал ей достаточно времени и не доставлял неприятностей. Надеюсь, что только ей. Из-за милой улыбки, огромных глаз, да, я это понимаю и на это надеюсь. Потому как в противном случае всё это значит, что ты теперь сам решаешь, когда можно не замечать нарушения закона, а когда…
– Брайан!.. Стой! Остановись, – Кристиан замахал руками. – В чём ты тут пытаешься меня обвинить?! Да, она милая и может быть убедительной. Да, я дал ей время, но с преступниками я не заигрываю.
Кристиан вроде бы был чистейше откровенен, но Брайан стал менее доверчив в последние годы:
– Перебрать твои отчёты в свободное время? Сверить с копиями в твоём архиве?
– Пожалуйста.
– Уверен, что ничего не скрываешь?
– Да.
– Соврал. Заменю я тебя Чарли Гарнтом…
– Брайан, послушай, я… да, я отпускаю иногда… ну по глупости когда. Или когда сама жертва просит отпустить… но ты не представляешь, какие драмы здесь разыгрываются!.. Да и ты сам… разве раньше ты всегда так однозначно судил обо всём на свете как сейчас? Нет, Брайан. Все говорили тебе, когда-то, что казнить Моргану – единственное благо. И ты не видел её, но думал, что за неё следует побороться. И посмотри…
– Меня бы никто не услышал, если бы Сапфир не сказал своё слово тогда.
– А что сейчас? Тот же эскорт… он даже ни в чём ещё не виновен… да за что его в кислоту кидать? За пару укусов?
– У одного укус вызовет обморок, а у другого – смерть.
– Но никто не умер. Он вправду не заслужил кислоты, – продолжал уговаривать Кристиан.
– Да что кислота?! Не моё это дело. Я уже сказал, я только…
– Брайан, помнишь, как ты разобрался, когда Классик с Сапфиром…
– Там не молитва помогла…
– Откуда тебе знать? Ты что, особенную связь должен был ощутить? Нет? Ну, так в чём дело?
– Подожди, – Брайан начал посмеиваться, – ты к чему меня пытаешься подтолкнуть? Чтобы я отмолил этого эскорта?
– Да!
– Нет.
– Почему?
Брайану хотелось смеяться:
– Ты умом тронулся? Моргана тебя попросила? Собирай парней и двигай к Кер Глассу.
– Приказ?
– Совет, которому Чарли Гарнт на твоём месте последовал бы. Вперёд, Крис, вперёд!.. – Брайан уже не мог удержаться от веселья, потому что обиженное выражение лица Кристиана забавляло всегда и во все времена.
Кристиан Рэйли стал руководить доспешниками не только из-за заработанного авторитета, но ещё и потому, что на войне получил хороший опыт: командовал сначала отрядом, затем ротой, и уже после – пятым батальоном дневных летящих. Выше не позволил ему прыгнуть Уоррен, который командовал всем подразделением и был на редкость живуч.
Сейчас Кристиан решил взять к Кер Глассу почти всю роту Цитадели, включая нескольких крылатых на случай, если придётся залечивать укусы или что похуже, если вдруг дракон Ксенион решит серьёзно побороться за сына.
Однако Кер Гласс был «взят» без сопротивления потому, что никого из стоящих бойцов в обиталище Дан-на-Хэйвин не оказалось. Внутри были только извечно визжащие человеческие леди, которыми всегда под завязку был набит Кер Гласс. Однако эскорт оказался там, где искали – запертый в подвале. Его вывели на улицу, показать Брайану.
Первое, что можно было отметить, так это то, что парнишка был похож на Моргану куда больше, чем тот мальчик, которого Рэйн представил её сыном. Эскорт обладал похожими чертами лица, несомненно красив, волной густых волос напоминал Моргану, был строен и высок для своего, пусть даже примерного, возраста.
Кристиан, помолчав немного, произнёс:
– Посмотри ему в глаза, Брайан. Разве он животное?
Брайан шагнул к эскорту и взглянул в его глаза. Братишка Морганы осматривал крылатого перед собой внимательно, почти дружелюбно. Его глаза казались самыми обычными, разве что сложно было определить их цвет. Эскорт смотрел открыто, но в глазах не было глубины. Словно бы есть стена, дно, через которое не пробраться, и с той, другой, стороны совсем нет души. В точности такое впечатление иной раз можно получить, пытаясь наблюдать за животными. Впрочем, и у вполне разумных существ, уважаемых и ценимых обществом, встречаются такие глаза. Всегда так смотрит главком космофлота, Красная Кэс, так иногда смотрит Сильвертон, когда принял решение и сворачивать не намерен, так смотрит сам император, когда устал от дел, расстроен и скрывает гнев. Можно ли их обвинить в бездушии? Все они принадлежат к разным видам, и у всех этот взгляд означает совсем разное.
