Анастасия Сагран
Решимость: почти святой Брайан
Моргана стала смотреть куда-то в сторону. Повернись она чуть вправо, и он бы решил, что она с тоской смотрит на дверь.
– Я представляла, что всё так серьёзно. Но меня всегда беспокоил пункт о расторжении в случае неверности. Я не могу не спросить… ведь ты знаешь многое… а если я… прощу тебе неверность, мы всё равно будем развенчаны?
Брайан нервно рассмеялся тому, как эскортесс всё мгновенно перевернула, но не стал медлить с ответом:
– Если ты простишь мне неверность, то, конечно, нет нужды расставаться. Ведь неверность в глазах Единого всего лишь один из множества грехов, слабостей. Нет, этому есть другое объяснение… в древности… сложно, конечно, назвать это древностью, имея пробуждённых предков под боком, но всё же… в те времена, когда наша вера, я так подозреваю, была куда яростнее и куда гуще замешана на магии…
– …Магии?..
– …Магии. В те времена обманутая жена могла, имела полное право, вызвать Ангела Мести, что слабому полу помогало снискать уважение мужчин. Пришелец убивал неверного мужа и таким образом брак, любой, просто по причине вдовства считался расторгнутым. Вот тебе и связь: измена – что смерть, а только эти две вещи считаются концом венчанного брака. Но случается всякое. Роджеру Господь действительно позволил венчаться, не усомнившись в силе его чувств, чтобы затем позволить оставить своих надоевших жён, причём дважды. Почему так вышло? Неизвестно. Но… тем не менее, любовь для венчания требуется взаимная и неслабая.
Брайан должен был признаться:
– За исключением небольшого периода в святости, я никогда не верил в тебя, потому и не предлагал венчания в принципе.
– Из-за того, что я – эскортесс?
– Нет, из-за того, что ты слишком красива.
Моргана дрогнула и улыбнулась:
– Ты не умеешь делать комплименты.
Брайан кивнул, не спуская с неё глаз. Он уже был готов увидеть её рывок прочь из этого дома, но никак не улыбку. Роджер, блестя глазами, сказал бы, что очень мило с её стороны всё прощать и выглядеть спокойной. Уоррен бы нахмурился и признался через пару дней, что заподозрил неладное при таком поведении женщины. Мол, дамочка замыслила обман.
«Если она не честна, – решил Брайан, – то и я могу расслабиться. Ей незачем думать лишнее».
– Ну и из-за того, что ты эскортесс – тоже. Ваш вид, сама знаешь, совершенно не вызывает уважения.
– Вот как, – она подошла и прижала его голову к себе. – Что же такое эта любовь, что ты всё равно решил взять меня, раз всё так?
– Это моё полное поражение, – не подумав, Брайан высказал свои истинные мысли.
– А полная победа? Как бы она выглядела?
– П… примерно так же. Или я оказался бы, всё же, на Небесах подле Единого.
– Но тогда бы я не узнала тебя и глубоко внутри была бы несчастна. И я давно хотела это тебе сказать, Брайан: если любишь меня – заботься о моём счастье.
– Милая, мы своими чувствами искалечили жизнь Феррону. Мы согрешили, я успел твоих эскортов… я успел… в общем, я многое успел сделать для Ньона, одно это меня в некотором роде оправдывает. Но Феррон и его будущее…
– Во-первых, Рэйн позаботится о будущем Феррона; во-вторых, Ньон – это тысячи разумных существ, ради которых ты старался. Это же не камень и дерево, не постройки, не сады, не парки… это всё клервиндцы! Ты для них!..
– Ты права, – он прервал её и, чтобы пресечь дальнейшие разговоры, поцеловал.
Моргана его ни в чём не убедила и не убедит никогда. Единственная причина, по которой жизнь имеет нынешний вид, заключается в том, что ничего уже исправить и изменить нельзя. Уже не получится сказать в своё оправдание, что никто не пострадал, никто не умер. Эскорты, сожжённые в кислоте, не явятся ему в кошмарных снах, но совесть тревожить будут ещё долго. Хотя бы до тех пор, пока природа эскортов не окажется полностью изучена, и суд времени не расставит всё по своим местам.
Забавная штука совесть. Опаздывает всё чаще. Но после опоздания приходит, чтобы остаться и мучить ещё очень долгое время. И так, он позволил греху гнева выесть себе душу, завладеть своим языком и обречь живых существ на смерть. Одно то, что «почти святой Брайан» предложил окунуть эскортов в кислоту, сделало всех остальных в парламенте куда более решительными на голосовании. Если бы он не поднял эту тему… семьдесят эскортов остались бы в живых, насиловали и убивали бы, но, если на самом деле всё было бы не так уж страшно? Суд времени, если оправдает Брайана полностью, а не так, как это сделал Сапфир, не изменит его вины, потому как падший руководствовался далеко не знанием абсолютной истины, там, в парламенте, а тёмными страстями.
Перед венчанием Брайан ходил на исповедь, снял последние грехи с души и стало немного легче смотреть Моргане в глаза.
То, что оба опасались божественного вмешательства в завершающий обряд венчания, сказывалось в том, что они почти не разлучались – Моргана в отчаянии цеплялась за Брайана.
– Боишься, что твоя любовь не пройдёт испытания? – спросил он у неё за несколько дней до события.
– Боюсь, что это ты недостаточно любишь меня, а после всего скажешь, что это я виновата во всём.
– И в мыслях не было, – отвечал Брайан. – Я думаю о другом… Как считаешь, я мог бы отомстить тебе за какую-нибудь мелочь, заперев на день в спальне?
– Мог бы, – поёжившись, сказала Моргана. – Я говорила тебе, что ты можешь делать со мной всё, что хочешь, если тебе так будет спокойнее. Моё тело принадлежит тебе полностью… пока Игрейна в Абверфоре.
– Чёртова Игрейна.
– Тебе мало? Мало полной власти надо мной? Из-за того, что однажды, неизвестно когда, Игрейна выберется на свободу?
– Противно осознавать, что если Игрейна прикажет тебе воткнуть мне кинжал в горло, то ты это сделаешь.
– Ты серьёзно думаешь, что может случиться такое? Она вовсе не так кровожадна.
– У меня плохое предчувствие, – морщась, пожаловался он.
– Предчувствие? Я думала, такое бывает только у людей?
– Это иносказание.
– Я обещаю тебе, в который раз, кстати, что сделаю абсолютно всё, что бы ты был счастлив! Я никогда не опущу руки и каждый раз, когда ты будешь мной недоволен, попрошу прощения и сумею исправиться. Я прислушаюсь к любому твоему слову. Я потрачу свой ум на то, чтобы и ты продолжал любить меня. И что бы ни случилось в будущем, я буду бороться, Брайан, я обещаю тебе это.
– Мы говорим о вечности, Моргана. Нельзя обещать того, что придётся без устали исполнять. Никогда не опущу руки? Помилуй, женщина! Да разве такое возможно?
– Возможно. Хочешь пари?
Брайан рассмеялся. Моргана нахмурилась и смерила своего любимого недовольным взглядом:
– Твоё поведение настораживает меня. В тебе совершенно нет решимости сделать всё, что в твоих силах, чтобы сохранить наше счастье. Не нужно обладать даром провидца, чтобы понять, что ты будешь заставлять меня плакать ежедневно.
– Скоро всё выяснится, – ответил Брайан и опять рассмеялся, потому как Моргана, вспомнив о вероятности божественного вмешательства, явно струсила.
– Не хочу тебя терять, – она обняла его.
– У нас же есть контракт. Вот за его время и заставишь меня любить себя так, что бы было достаточно для венчания.
– Наглый мальчишка!
– Мне тысяча лет!
– А у меня была сотня любовников!
– Так, женщина. Слушай меня. Накладываю запрет на упоминание о твоих любовниках. Караю днём, проведённым в спальне. Начало срока отбывания… сейчас!
Этот день, проведённый в его спальне, эскортесс настолько понравился, что она и в дальнейшем упоминала о своих любовниках, получала ещё один день как бы наказания и проводила время в кампании Брайана.
Так наступил день венчания.
Когда Энтони и Чайна Циан заключали контракт, Оливия настояла на том, чтобы сыграть свадьбу по человеческому обычаю. О контракте Брайана и Морганы она узнала вместе со всеми, за два дня, так что теперь, по случаю венчания, устроила пышное празднество и пригласила множество гостей.
Венчание прошло… прошло хорошо. Моргана была истинно счастлива, что Брайан «любит её достаточно».
Вот только… подвёл Сапфир. Он напился на празднике и вдруг громко сказал:
– Да они всё равно разойдутся! Брайан сам разорвёт отношения за тринадцать лет до возвращения Роджера. Я подсчитал, да!
На Брайана накатила тоска. Она медленно сжимала его тело, поднимаясь выше, до тех пор, пока не накинула удушающую петлю на горло и не сдавила, как следует, до боли.
Брайан обвёл взглядом зал и понял, что все ждут его реакции. Мысленно выругался, нашёл взглядом Сапфира и воплотил меч.
– Он точно двинулся! – крикнул Даймонд. – Спасайтесь!
Поднялась суматоха. Энтони взвалил Сапфира на плечо и побежал прочь. Джереми, постоянно оглядываясь на Брайана, сзади прикрывал Энтони с его ношей. Шерил и Мелисса убегали, держа Чайну Циан за руки. На счёт «четыре» в танцевальном зале ратуши уже никого не было.
Была ли в зале Моргана, когда Сапфир «пророчествовал»?
Нет. Но она вошла через одну тридцать вторую свечи:
– Куда все делись? Что произошло? Опять кто-то сказал гадость про меня?
– Да.
Отстранённо подумал о том, что Моргана ничего ещё не знает. И вспомнил о её клятве бороться за него, что бы ни случилось.
Стоит ли рассказывать ей? Нет, не стоит. Потом обязательно кто-нибудь расскажет, а скорее всего он сам, но сегодняшний день… сегодня Моргана была так счастлива… нельзя портить ей праздник совсем.
Брайан постарался улыбнуться ей. Может она и видела фальшь, но ничего не сказала и молодожёны поехали домой.
В доме Роджера было немного шумно. В большой гостиной, судя по звукам, отец орал на Сапфира, наверняка не без раздачи тумаков. Где-то, в утренней гостиной, наверное, Оливия что-то быстро говорила Берилл, Мелисса наверху расхаживала по своей комнате, тоже с кем-то разговаривая. Энтони и Джереми, дружески препираясь, гремели стаканами в библиотеке, Хани наигрывал бодрую мелодию на трёхструнке перевёртышей, которую осваивал.
– Пойдем, узнаем, что происходит? – предложила Моргана и, не дожидаясь ответа, пошла в сторону гостиных. Брайан остановил её и повёл в спальню.
Полагалось несколько дней не осуждать молодожёнов за то, что они не выходят из спальни. По крайней мере, так было заведено у Сильверстоунов.
Брайан воспользовался семейным правилом. Жаль, конечно, что Сапфир всё испортил. Эти дни после венчания могли бы стать одними из самых запоминающихся в их с Морганой жизни. Они и стали таковыми, но с несколько другим знаком. Брайан каждый поцелуй дарил так, будто прощался навечно и ничего не мог с этим поделать. Моргана чувствовала его напряжение и как могла, старалась снять его. Тогда Брайан забывался.
Когда вернётся Роджер?
Даймонд угрожал выломать замок.
– Тебе скучно, что ли? – спросил Брайан, распахнув дверь.
Энтони заглянул в комнату, повертел головой.
– Где Моргана? Уже сбежала?
– Почему это я должна сбежать? – безмятежно спросила эскортесс, выплывая из гардеробной в пеньюаре на голое тело.
– Потому что наш дядя Брайан явно не умеет обращаться с леди, – ответил Джереми и, пригнувшись, пролез в комнату. – А ещё он зануда.
– Что верно – то верно, – протянула Моргана, сияя. – Но, мальчики, меня всё устраивает.
Энтони методом брата проник в комнату. Брайан перестал держаться за косяк и собрался закрыть дверь, как чья-то нога ему помешала. В спальне появился нетрезвый Даймонд.
– Моргана не в себе, – сказал Энтони, склонившись к плечу Джереми. – У неё регресс?
– Шлюха за работой… – начал Даймонд и был выкинут за дверь.
– Что вам надо? – раздражённо спросил Брайан у племянников.
– Посмотреть, все ли на месте, – не глядя ответил Джереми. Но Энтони, бросив взгляд на Брайана, резко схватил брата за плечо и настойчиво потащил прочь:
– Посмотрели, убедились, теперь идём, у нас дела.
– Какие дела?
– Мы кое-что планировали.
– Поиздеваться над Брайаном, нет?
– Да, но не получать от него по зубам.
Дальнейший ответ Джереми затих за уже закрытой дверью.
– Ты чего так взбесился? – серьёзно спросила Моргана. – Всё же в порядке.
– Они слишком любопытны.
– Из-за одного этого?
– Нет, нет.
– Так в чём же дело?
Брайан тяжело сглотнул. Пора было объясниться. Но смелости не хватило:
– Даймонд…
– Он ещё очень долго любой разговор со мной будет сводить к количеству и покупательной способности моих бывших любовников.
– Может, стоит переехать в собственный дом? – внезапно предложил Брайан.
– И мы будем жить отдельно от Си? Что тут сказать, любовь моя, мне нравится эта мысль.
– Правда? Мне показалось, ты очень сдружилась с Энтони и Джереми.
– Я могу общаться с ними вне дома. Но… ты уверен? Это не в обычаях крылатых. Даже я это знаю. Про вас говорят, что вы счастливее, когда передерётесь, живя в одном большом доме, чем когда поддерживаете друг друга, живя порознь.
– Ерунда. Исключения бывали во все времена.
– Отлично. Тогда…
– Я смогу принимать там гостей из Дан-на-Хэйвин? – начала задавать вопросы Моргана.
– Конечно.
– А кухарке можно будет печь лиоловые булочки по западному рецепту?
– Да, конечно.
– А Габриэлю можно будет отдыхать в нашем доме? А для моих шипастых там будет подвал, а?
– В обмен на кое-что.
– А праздники?..
– Как пожелаешь.
– А у меня будет там сад?
– Если захочешь.
– А если я буду приходить в библиотеку в пеньюаре, дворецкий будет косо на меня смотреть?
– Если захочешь, – улыбнулся Брайан.
– О! Это потрясающе, – красавица-жена перевела дыхание и продолжала мечтать вслух: – А у меня будет гигантская гардеробная?.. – Моргана ещё долго расспрашивала о собственном доме и значительно улучшила настроение Брайана своим сверкающим мечтательным видом. Но первая пришла в себя:
– Мы же скоро собирались переезжать в новый дворец за Ранкан-рю? В Нью-Лайт. Почему бы нам немного не подождать? Все переедут, а мы останемся здесь, у Роджера?
– Я хочу переехать сейчас же. Но я подумаю.
– Думай. Я собираюсь принять ванну, – она жестом показала ему, что хочет от него, чтобы он не мешал ей и убирался из собственных покоев.
– Но я же не стану… – запротестовал было Брайан.
– Ты знаешь, что у тебя взгляд такой… говорящий? И ладно бы в твоих глазах читалось хоть что-то кроме осуждения…
– Понял.
Моргана хорошо чувствовала его настроение. А раз так, то купание жены для бывшего священника может стать лишним поводом к их ссоре. «Не стоит оно того», – подумал Брайан и пошёл приводить себя в порядок.
Почти каждому действительно необходимо место, где он мог бы побыть наедине с собственными мыслями. Если позже он узнал, что таким местом для Морганы Аргиад оказалась ванна, то его место находилось в ратуше, в кабинете, с единственным окном и полностью заваленным бумагами столом. Туда он и направился.
По дороге из дома он перекинулся парой слов почти с каждым из домочадцев. Некоторые говорили ему, что всё образуется, чем сильно удивили. На глаза не показались только Сапфир и Сильвертон.
В ратуше ему не позволили побыть наедине с собственными мыслями, и пришлось решить несколько срочных дел и возвращаться домой без готового решения всех проблем.
Дома его ждали к ужину. После он отправил Моргану в спальню:
– Прости, милая, за то, что не сообразил сразу…
– В чём дело?
– Днём ты сказала запретные слова, так что выходить из спальни тебе ещё рано.
– Но это всё Даймонд! Мы же говорили о нём!
– Ты вроде бы обещала упиваться одним мной. Ненадолго же тебя хватило.
Моргана изобразила хитрую улыбку:
– Да я специально так сказала днём, – поцеловала его нос и пошла прочь из гостиной. – Я жду!
– Тебе не кажется, что с ним что-то не так? – громким шёпотом спросил Энтони у Джереми. – От него несёт эгоизмом, а?
– Я бы на его месте тоже так поступил, – таким же громким шёпотом отвечал Джереми.
Энтони внимательно посмотрел на брата:
– Ты что? Ты должен поддерживать меня, даже если всё в корне не так!
– Никогда не обещал такого!
Братья заспорили.
Брайан вперил взгляд в лицо Сапфира. Дождался, когда ясновидящий поднимет глаза и спросил:
– Ну и что ты мне скажешь?
Сапфир помедлил, затем осторожно посоветовал:
– Ты бы успокоился.
– Я пару лет не смогу успокоится. Ты бы ещё в церкви такое сказал!
Энтони и Джереми перестали ссориться и прислушались.
– Я мог бы, – сказал Сапфир серьёзно.
– Зачем тогда допустил венчание?
– Ну… ни ты, ни она так и не найдёте себе замены друг другу, так что я решил…
– Ты решил? Это всё? Это какая-то ущербная форма милости с твоей стороны!
– Ты хотел бы всё изменить?
– Да! – Брайан совершенно точно знал, что хотел бы исправить. – До мелочей!
– Ты разве ни за одно мгновение не готов сказать мне спасибо? Нет? Да ты не ценишь её вовсе! Ладно, чёрт… Брайан, ты страдаешь за других. Ты спасаешь чьи-то жизни. Я то же говорил Моргане. Вы обязаны были соединиться.
– Что? Ты и ей нашептал что-то?
– Да. Она подозревала меня в неподходящих мотивах, и я вынужден был защищаться.
– Мне даже сказать тебе нечего. Просто не могу понять, как ты смог…
Брайан не договорил, вышел в сад.
Моргана знала обо всём до заключения контракта? Сапфир в тот день поехал в Кер Гласс раньше Брайана. Вот тогда и рассказал всё ей. Итак, она была такой умницей только из-за спасения чьих-то жизней? Нет, если бы всё было так просто, она бы не прошла проверку венчанием. Она действительно его любит. А он действительно любит её. Казалось бы всё отлично! Но как быть с тем, что через неизвестное количество лет он сам, своими руками, разорвёт контракт и распишется под разводной клятвой? Распишется, даже зная, что его без Морганы ждёт вечность в полном одиночестве?
Что может произойти в будущем?
Либо она изменит ему, либо он сам задушит её своей ревностью. Моргана не похожа на Оливию и терпеть приступы подозрительности долго не сможет. Почувствует себя скованной, обиженной, несчастной, одинокой. А там и до новой влюблённости недалеко.
Но кроме очевидного… что?
Неужели… он будет, как Роджер? Сам разлюбит её?
Когда-то, давным-давно, один мудрый и древний монах объяснил ему кое-что:
– Когда в одном яйце находится пара крылатых, то родители никогда не подозревают этого. Мать высвечивает яйцо обычным образом и каждому крылатому внутри сильнейшим образом не хватает света. Когда двое разделены телами полностью, то от недостатка света они погибают прямо в яйце, перестав развиваться. Вы же с братом были соединены мышцей крыла. У вас было три крыла на двоих. От того вам заменили общее крыло на магическое. Хотели ли ваши родители избавиться от вас? Нет. От таких, как вы, никто никогда не избавлялся, даже когда все знали, что вам уже внутри яйца не хватало света. От вас никто не собирался избавляться, даже зная, что и в дальнейшей жизни вам не будет хватать света. Вы могли бы стать ещё хуже, гораздо хуже. Такие как вы пожирают свет без насыщения. Пожирают любой свет, всё лучшее, уничтожают его. Твой брат уничтожает девичьи мечты. У вас обоих одинаково холодное сердце. Ты… что будешь уничтожать ты? Ты опорочишь веру, которой принадлежишь? Возьмёшь всё лучшее и испоганишь? У тебя один выход – держаться до конца или молить Бога о смерти!
Тогда Брайан был в ужасе. Он спросил обо всём услышанном у своего отца и тот подтвердил, что всё это слышал от старейшин. Брайан не нашёл больше живых крылатых близнецов на Клервинде. Умершие недавно подтверждали правило древнего монаха. Близнецы либо не давали друг другу жить, либо занимались тем же, чем Роджер, либо не давали кому-то третьему исполнять его миссию и всячески мешали на пути, либо… список можно было бы продолжить. Среди близнецов были те, кто раскалывал, казалось бы, нерушимые для крылатых запреты – близнецы становились предателями, ворами, насильниками, оставаясь при этом в трезвости и умственном и душевном здравии.
Что же? Брайан опорочил церковь в собственном лице. Фактически убил эскортов.
Станет ли он подобием Роджера? Влюбится ли в другую женщину? Он почти не сомневался в этом.
Сколько раз он влюблялся? Множество! Оставила ли хоть одна влюблённость более яркий след, чем другие? Пожалуй… две. Две? Но как, если самая сильная любовь должна быть единственной? Нет, любовь бывает разной, приходит и уходит когда пожелает. Это подтверждается статусом венчания. Священный для влюблённых обряд потому и зовётся именно каноном, потому что не является Божьим Законом. Потому что как обязанность, венчание на себя сами возложили крылатые. Единый вовсе не давал указаний через пророков. Так почему одним удаётся сохранять чувства к единственной женщине вечность или около того, а ему – не удастся, как бы он не хотел? Всё не так, как должно быть. Из-за того, что ему не хватало света в своё время? Стало быть, его святость – полное исключение из правил, а падение – норма.
Но ещё кое-что не давало покоя. Это был один-единственный нюанс в понимании, но и шаг в пропасть:
Сапфир сказал ему, что его чудотворная молитва имеет силу из-за его веры. Нет веры – нет чуда. Но! Единый вот так просто не мог разрешать обычному грешнику, каким стал Брайан, своим именем творить чудо. Это противоречит всем выводам, почерпнутым из Свидетельства.
Последняя мысль на время отодвинула все другие.
Брайан поднялся к себе в спальню и уговорил Моргану дать ему время решить пару вопросов. Он долго искал записки верующих, пытался припомнить даты, а так же то, грешил ли он в то время.
Утром поехал к доспешникам, что бы найти тех, по чьим запискам его молитвы не нашли отклика Единого. Поиски заняли определённое время.
Словно бы зная, что происходит, Моргана совершенно не приставала ни с разговорами, ни с ласками. Она не напоминала и о его обещании переехать в собственный дом. Она вела себя очень тихо, но смотрела светло, а значит, не была подавлена его поведением.
С первым днём зимы пришло подтверждение правоты Брайана, а не Сапфира.
Бывший святой не может творить чудо, имея грех на душе!
Другие подтверждения, за редким исключением, поступали в течение всей зимы.
Уяснив себе истину, Брайан стал испытывать всё больше успокоения с каждым днём.
Обдумав всё, он пришёл к выводу, что Моргана просто обязана стать его союзницей, и рассказал ей, наконец, всё, абсолютно всё. Моргана слушала внимательно. Она приняла историю о близнецах так, будто сама её ему рассказала, и не лишилась спокойствия при новости о том, что в будущем он сам прекратит их отношения.
– Получается, что для того, чтобы помочь тебе быть абсолютно безгрешным, я должна вести себя более чем идеально. Я не должна даже мысли в тебе вызывать о своей неверности? Я боюсь, что ты всё равно будешь подозревать меня. Насмотрелась на Сильвертона. Если ты такой же – а ты очень похож на него – то будешь нервничать даже по поводу открытого окна в моей спальне.
– Я приложу все силы со своей стороны. Должна же чудотворная молитва помочь однажды и мне самому? – заулыбался Брайан. Моргана поцеловала его, и, подойдя к кровати, села на край. Она расправляла юбки, лукаво глядя на него.
– А что, пока не помогала? – спросила она.
– Я ещё не пробовал молиться за себя, – медленно сказал Брайан. – Это как-то странно. Но что ты скажешь о том, что…
– Ты никогда не молился за себя?! – громко поразилась Моргана.
– Никогда, – чувствуя себя неуверенно, проговорил крылатый. – Всё, чего бы я ни захотел для себя, я мог достичь.
Моргана долго смотрела на Брайана.
– А чего ты вообще хотел для себя? Ну, только для себя?
– Пигрин-Вали. Уникальный защищённый дворец в горах Руаны. Классик, Ли и драконы обходили его стороной, и только Рашингава… прицепился. Взорвал, но не полностью. Дворец должен был принадлежать мне, но прежде, чем я унаследовал марк-графство, Рашингава уже устроил там опорный пункт. К концу войны дворец снова стал частью владений Си, и я занимался реставрацией, когда находились деньги. Работа ещё не кончена.
– Ясно, – кивнула Моргана, сдержав в себе что-то. – Ясно. Ну вот. Подумать только!.. – воскликнула вдруг она, обведя комнату глазами. – Пока я тосковала по тебе, спала, развлекала Рэйна и Феррона, ты!..
– Я же не развлекался. Это просто работа, – усмехнулся Брайан.
– …Ты продолжал делать нечто великолепное, масштабное. Ты хоть немного страдал от того, что?..
Брайан поморщился. Страдал ли от разлуки? От ревности? Смеет спрашивать!..
– Я ничего не буду рассказывать об этом, – строго сказал он. – И не проси.
Иначе она поймёт, как он уязвим.
– Ну почему-у? – затянула Моргана обиженно.
– Спроси меня лет через десять. Нет, через сто. Но что ты скажешь о том, что…
– О расставании? – сообразила и бодро начала она, но посмотрела в сторону, не выдержав его взгляда и вздохнув, стала невнятно и жалко, срываясь на шёпот, говорить о том, что ей всего этого очень не хочется, а затем и вовсе расплакалась.
Эскортесс усилием воли скоро успокоилась, и у него появился шанс быть услышанным:
– Ты говорила, что во мне нет решимости бороться за наше счастье. Её нет и сейчас, ты права. Сейчас я думаю только о том, чтобы вернуть себе безгрешность, чистоту духа и мыслей. Но со временем, милая, когда я стану лучше, я клянусь… – Брайан встал на колени и взял её ладони и прижал к своей груди: – Я клянусь, что никогда не опущу руки, когда нужно будет изо всех сил бороться за нас с тобой, я буду делать это…
Жена накинулась на него с поцелуями и совсем не дала докончить пламенную речь. Он ещё пытался сказать ей, что изменит судьбу, изменит реальность и добьётся того, что Сапфир однажды скажет, что больше не видит в будущем развода. Но Моргана плакала и целовала его, говорила, что счастлива, что это и есть его решимость и почти больше ничего не позволила сказать.
Он ещё хотел повторить её обещания от себя, и сказать, что потратит все силы на то, чтобы любить её, что бы ни случилось, как бы ни стыло его сердце и как бы ни губили чувства обстоятельства и повседневность. И однажды действительно сказал. В ответ он не увидел смеха и слёз, на её руках был их ребёнок, но был нежный взгляд и простые слова:
– Я знаю, я – тоже.
