Алиссандра Кардаш
Приговорён к свободе
Орфей
Глупо прятаться от ада, через который ты уже прошёл. Если ужас закончился, это не значит, что исчезли воспоминания о нём. Все события, которые мы пережили и запомнили, навсегда останутся с нами. Этого не изменить.
Август действительно нуждался в моём совете – он собирался заключить договор по созданию своего бизнеса, а в формальностях разбирался плохо.
Несколько дней мы посещали то одну, то другую контору, оставаясь на ночь в гостинице. Через трое суток моя голова уже кипела от всех документов, что я прочитал и подписал, представившись юристом Августа. Он сам следовал моим инструкциям, но отказывался отвечать на вопросы, понимая, что я помогу ему в любом случае. Просить дважды не приходилось – я слушал его во всём.
Наверное, это было каким-то идиотским рефлексом, оставшимся ещё с тех времён, когда мы оба состояли в банде. Иногда, задумавшись, я по привычке называл Августа капитаном и боссом, что его, кажется, очень раздражало.
Он собирался создать сеть отелей «Семь ветров», каждый из которых должен стоять на берегу моря так, чтобы берег и воду было видно из окна. Я не знаю, как он собирался провернуть это, но по-другому действовать отказывался.
– Что у тебя за бзик такой?! – упрекнул его я, когда не получалось описать эту идею в документах. – Зачем тебе вид на море из отеля, вот скажи? – я закатил глаза. – Ерунда какая-то.
– Я люблю море, – сказал он, загадочно улыбнувшись. Я нахмурился и фыркнул, но больше к этому вопросу не возвращался, понимая, что всё равно не получу другого ответа. Август от своего отказываться не привык.
Наконец, все дела были решены, документы оформлены и подписаны. Август, взяв с собой всё необходимое и ещё раз выслушав меня, собрался уезжать. Рано утром мы пешком направились на вокзал, не переставая разговаривать и о делах, и о пустяках.
– Звони, если что, – улыбнулся я. – Всегда рад помочь.
– Смеёшься? Я отнял у тебя столько времени!
– Я твой должник, – просто ответил я. Август закатил глаза и отвернулся. – Что-то не так?
– Ненавижу эту фразу, – прошипел он.
– Я помню. Прости, – Август в самом деле не любил, когда кто-то напоминал о том, что чем-то обязан капитану. – Но моя помощь действительно незначительна по сравнению с той, которую я получил от тебя, – и осторожно улыбнулся, с интересом взглянув на Августа. Он нахмурился, повернув ко мне голову.
– Я сделал то, что посчитал нужным, – кивнул он.
– Я тоже, – нагнетать обстановку не хотелось. – Если тебе что-то понадобится – звони в любое время, – сказал я искренне. Потому что действительно был готов помочь капитану. Даже бывшему.
– Взаимно, – он, наконец, расслабился и улыбнулся в ответ. – В любое время суток, – и обнял меня по-дружески, улыбнувшись так, что я едва не подавился воздухом. Неужели он считает меня своим другом? Впрочем, я совсем не против.
Вокзалы и поезда всегда привлекали меня своей особой атмосферой. В детстве я мечтал, что уеду куда-нибудь далеко-далеко на поезде, а с собой у меня не будет тысячи сумок, только единственный рюкзак. Сбылась мечта всего несколько дней назад – правда, теперь она мне не так нужна.
Достав карту города, я включил музыку и следовал по тихим после Рождества улицам, пытаясь вспомнить хоть какие-то тропинки. Почему-то не удавалось.
Уехав отсюда, я вычеркнул из своей жизни всё, что связывало меня с семьёй и родным городом. Поменял все номера, а вскоре и имя, ступив на борт корабля. Стёр из памяти всё, что приносило боль, но часто думал с улыбкой о маленькой сестре, всей душой надеясь, что она не забыла меня.
Я ожидал увидеть дом, похожий на тот, в котором мы когда-то жили – маленький, но чистый, аккуратный и вполне пригодный для жилья. Благодаря Джиму я узнал, что моя семья переехала несколько лет назад. Но даже предположить не мог, что дом окажется таким. Старым, будто заброшенным. С потрескавшейся дверью – казалось, что от неё совершенно нет смысла, сломать её сможет даже ребёнок.
Из трубы поднимался вверх дым, через тонкие стёкла я слышал, как гремит посуда, и разочаровался, понимая, что в таком случае мачеха должна быть дома.
Я открыл шатающуюся калитку, прошёл по тропинке, с трудом пробираясь через снег, и тихо постучался в дверь. Звуки в доме стихли. Я услышал быстрые шаги и детский голос: «Кто это?» Сердце защемило, а в горле пересохло. Отчего-то не мог выдавить из себя ни единого слова. Вопрос повторился, и я, наконец, ответил: «Посылка для Герды Романовой».
Дверь приоткрылась на несколько сантиметров. Я увидел знакомые зелёные глаза, подозрительно разглядывающие меня. Вьющиеся русые растрёпанные волосы, ямочки на щеках и миловидное личико. Кажется, будто она совсем не изменилась, но, разглядывая её внимательно, понимаю, что это не так. Герда очень изменилась.
Когда я ушёл из дома девять лет назад, сестре было три года, мне – девятнадцать. Именно из-за неё я задержался в этом городе ещё на год, а не сбежал в совершеннолетие, как планировал. Я ужасно скучал, но ничего не мог поделать – с семьёй оставаться дальше не представлялось возможным.
Девочка фыркнула и снова захлопнула дверь.
– Вы не похожи на почтальона.
– Герда… – тихо сказал я, прислонившись в двери. – С днём рождения, – я улыбнулся и достал из рюкзака коробку. Подарок был куплен ещё до того, как я взял билет на поезд и приехал сюда. Мольберт, краски и кисти, даже аккуратно сложенные, с трудом поместились в мой небольшой рюкзак. – Вот подарок. Можешь посмотреть, – добавил я, и двери вновь распахнулись, а глаза девочки загорелись.
– Что там? – взволнованно прошептала она, не решаясь взять коробку.
– Открой, – улыбнулся я, протягивая ей подарок. Она чуть дрожащими руками развязала красную ленту и раскрыла коробку, удивлённо ахнув.
– Это мне? – она взглянула на меня с безумной надеждой, оторвавшись от подарка. Я кивнул. Девочка покачала головой, будто всё ещё не верила, а через несколько секунд пригласила меня войти, отходя в сторону.
– А от кого этот подарок? – спросила она, поставив передо мной чашку с чаем и опускаясь на стул напротив.
– От меня, – Я сделал один глоток и продолжал внимательно разглядывать не только сестру, но и дом. И был прав, потому что он был ужасным не только снаружи, но и внутри. Старая, обшарпанная мебель, кухня будто сделана ещё в прошлом веке, лестница, я уверен, скрипит так, что девочка боится оттуда спускаться по ночам. А об окнах и вовсе говорить стыдно – они пропускали холод, так что Герде приходилось ходить по дому в тёплой одежде, чтобы не замёрзнуть.
– А кто вы? – девочка нахмурилась. Конечно, она не помнит меня, но я всё же надеялся, что в её памяти всплывёт хоть что-то из раннего детства…
– Смотри, – достал из рюкзака бумажник и маленькую фотографию, на которой был изображён я, держащий на руках маленькую Герду и ясно улыбающийся. Правда, теперь меня на этой фотографии почти невозможно узнать – пластическая операция и протез сделали своё дело.
– Это ты? – девочка, нахмурившись, посмотрела на меня, а когда я кивнул, снова обратилась к фотографии, вглядываясь в лицо ребёнка у меня на руках. – А это… – она удивлённо подняла голову, будто прекрасно всё понимала, но боялась сказать это вслух.
– Это ты. Не узнаёшь?
– У меня тоже была такая фотография, – едва слышно прошептала Герда.
– Была? – нахмурился я. Сестра печально кивнула и пояснила:
– Мама сожгла её, когда я стала задавать слишком много вопросов, – она опустила глаза, разглядывая свои руки. Я сглотнул и наклонился чуть ближе.
– Ты знаешь, кто я? – мы говорили тихо, будто кто-то мог нас услышать. Хотя теперь уже было ясно, что кроме нас в доме никого нет. Герда снова посмотрела на меня, размышляя, стоит ли отвечать. В итоге всё-таки растерянно кивнула.
– Мой брат? Только ты на себя так не похож… – это был скорее вопрос, чем утверждение, так что я подтвердил её догадку. – Что с твоей ногой? – она кивнула на оголившуюся ногу и протез.
– Рак. Пришлось ампутировать ногу, – я печально улыбнулся и поправил брюки. – И знаешь… я ведь сбежал из дома из-за родителей. Прожил здесь так долго, как мог. Но вскоре им это надоело, пришлось уехать.
– А теперь? – Герда любопытно наклонила голову. У меня тоже была эта привычка – не один раз из-за этого разбивались чашки и шипела от боли Хельга, вырывая свою ладонь из моей цепкой хватки, твердя, что я так могу переломать ей все пальцы.
– А теперь вернулся, чтобы увидеть тебя, – с осторожной улыбкой сказал я. – Потому что очень скучаю.
***
– Алек, а ты останешься? – протянула девочка, когда мы гуляли по городу. Это сокращение моего имени было, наверное, самым понятным, так что мне пришлось к нему привыкнуть. Я старался не думать о Хельге, но получалось, честно говоря, не очень.
Герда сидела у меня на плечах, сомкнув руки в замок и болтая ногами. Мы смеялись весь день, заходили в кафе, согреваясь после мороза, ездили в парк. Мне постоянно казалось, что из глаз вот-вот покатятся слёзы, настолько я был счастлив. Я боялся, что Герда не сможет поверить мне, не станет делиться чем-то важным с человеком, который только несколько часов назад появился в её жизни, но боялся зря. Потому что она, наверное, тоже чувствовала связь, которая нас объединяла.
– Не могу, – с трудом выдавил я, не представляя, какой будет реакция сестры. Она несколько секунд молчала, а потом неожиданно выдала:
– Тогда я поеду с тобой, – и голос её был настолько серьёзным, что у меня не было даже мысли, что можно рассмеяться и отказаться от этой идеи.
– А как же родители? – спросил осторожно, жалея, что не могу сейчас видеть лицо сестры. Она напряглась и перестала болтать ногами, но крепче сцепила руки. Я услышал тихий всхлип и заволновался. – Тебе не нравится жить с ними?
– Раньше мама иногда была спокойной, – проговорила девочка. – Но теперь я не хочу… оставаться дома, – Герде пришлось повзрослеть раньше, чем остальным девочкам. Ей только сегодня исполнилось одиннадцать, но она прекрасно понимает многие вещи, до которых ещё не доросли её ровесники. – Алек, ты заберёшь меня с собой? – с надеждой прошептала девочка.
– Ты понимаешь, что тогда тебе придётся переехать в другой город?
– Куда угодно, – ответила Герда, и я услышал в её голосе улыбку.
Я хорошо её понимаю. В конце концов, почему бы не попробовать? Я давно уже не ребёнок, а Герда нуждается в человеке, который станет её наставником в жизни и заменит родителя.
Я выбираю именно эту роль.
Нарцисса
Несколько недель назад Август сказал мне, что не убил своего брата, нарушив приказ отца, но причин он не объяснил. Несмотря на это, я хорошо его понимаю.
Наш корабль был в огромной опасности, когда Адам с командой вторгся на нашу территорию, но спас всех Каспер. Именно он, оказавшись в моей каюте, вызвал подмогу. Позвонил людям, которые были обязаны нам, и попросил их о помощи. Так получилось, что уже через четверть часа несколько кораблей окружили нас, угрожая Хели и Адаму.
Команда Ада была влиятельнее и больше нашей, но в преступном мире не принято нападать вот так, из-за спины и без предупреждения, так что все, кто прибыл к нам на помощь, были на стороне Легенды. Но главное – с Адамом у них тоже был не один конфликт. Хель они взяли на себя – уж не знаю, чего команды хотели, но выглядели довольно уверенно, так что возражать я не стала.
А вот сам Адам остался у нас: безоружный, связанный и беспомощный – один против Легенды.
Он ждал моего решения, связанный в рулевой рубке. Стоя у штурвала той же ночью, несмотря на возражения команды, я смотрела на Ада и не узнавала его. Куда подевалась его ядовитая усмешка, куда исчез сарказм, злоба, гордость? Взгляд совершенно пуст, запястья покраснели от давления наручников, а губы сжались в тонкую полоску.
– Ты убьёшь меня? – услышала я, сверяясь с картами и задумавшись о чём-то совершенно другом. Взгляд скользнул на Адама, растерявшегося и обратившегося ко мне. Я собиралась кивнуть, но сама испугалась своей решительности и пожала плечами.
– О чём ты вообще думал? – спросила без дрожи в голосе. – Ты собирался убить меня и мою команду, – Адам покачал головой.
– Мне нужен Август, а не вы, – спокойно обронил он, будто снова стоял передо мной с оружием.
– Теперь уже поздно. Ты проиграл, – несколько минут Адам молчал, и я уже подумала, что он сдался, но парень вновь заговорил:
– Когда Август уходил, он рассказал тебе суть Большой Игры? – я вопросительно взглянула на него. Адам усмехнулся. – Так я и знал. Ари, иногда миру не нужен герой. Иногда ему нужен монстр, – меня передёрнуло от его слов.
– Миру не нужна война, – ответила я, стараясь казаться как можно спокойнее, хотя внутри разразился ураган. Может, Каспер и был прав, когда отговаривал меня оставаться на ночь у штурвала…
– Неужели? – фыркнул Ад. – Странные у тебя мысли. Особенно если знать, что ты теперь управляешь преступной группировкой. Но ты никогда не годилась на эту роль, Ариадна. Ты многого не понимаешь. Ты не умеешь мстить, поддаваться гневу и становиться холодной. А без этого капитан долго не протянет.
– Август таким не был, – тихо сказала я.
– Поэтому долго он и не продержался. И я уверен, что ушёл с корабля он с позором, команда его не поняла и обвинила в предательстве, – я молчала. – Скажи, я ведь прав? – он кивнул каким-то своим мыслям, приняв моё молчание за положительный ответ. – Нужно уметь быть жестоким. Без этого не прожить. Люди падают, и это необратимо.
– Люди не бывают счастливыми, когда на них ведётся охота, – сказала я, не понимая толком, что хочу доказать, но точно зная, что всегда буду на противоположной от Ада стороне.
– А к чему тебе их счастье? – рассмеялся он. – Ищи выгоду. Красота есть во многом другом, – я печально покачала головой.
– Чего ты добиваешься? – спросила я, поворачиваясь к нему.
– Того, чтобы ты меня поняла, – серьёзно ответил Адам. – Чтобы поняла, зачем я делал всё это. Зачем убил твоего отца, зачем присутствовал в вашей жизни и…
– Присутствовал?! – вспылила я, не в силах больше терпеть его насмешки. – Ты издевался надо мной! Испортил мою жизнь, сделал юность ужасом, который я до сих пор вспоминаю с болью!
– Не вини меня. В конце концов, я всего лишь человек, – насмешливо протянул Ад. – А моё величайшее оружие в Большой Игре – это люди, – добавил он. А я приняла решение насчёт его судьбы.
***
– Нарцисса, – прошептал Каспер в ужасе. – Ты уверена? – помимо него вокруг меня стояли ещё несколько человек, и в каждом взгляде была своя эмоция. Я ещё раз посмотрела на Каспера, пытаясь найти в его глазах осуждение, но увидела только сомнение. И твёрдо кивнула.
Вошла в рулевую рубку, решив рассказать всё Адаму, чтобы уже следующим утром выполнить свой же приказ. Кивнула Охотнику, чтобы он вышел, и тот подчинился, а я подошла к штурвалу. Ад смотрел на меня безумно, со страхом в горящих глазах, измученный после бессонной ночи. Чародейка, которая управляла кораблём с утра до полудня, сменив меня, со смехом заявила, что Адам почти не спал, постоянно просыпаясь и вздрагивая от кошмаров.
– Ариадна… – сипло проговорил он на выдохе, когда я высказала ему всё, что думаю. – Ариадна, пожалуйста! – вскрикнул он, подавляя дрожь в голосе. Наверное, я могла бы поддаться. Не забыть, но хотя бы оставить в прошлом то, что он сделал много лет назад, но вчерашние издевательства и угрозы нарушали все границы моего терпения.
– Ты сделал многое, чтобы заслужить такую судьбу, – ответила я уверенно, хотя руки предательски подрагивали – как всегда, когда он был рядом.
– Что думает команда? – я пожала плечами.
– Они примут любое моё решение, – и отвернулась к морю, прикрывая на секунду глаза и стараясь успокоиться, хотя было очень тяжело. Пока он рядом, сердце билось быстрее, в голове шумело, ноги с трудом держали меня, и виной тому был страх. Воспоминания. Кошмары прошлого так просто не исчезают.
– А если я всё-таки выберусь на берег? – выдал Адам через несколько минут. Я усмехнулась, и Ад прекрасно понял причину, так что прошипел сквозь зубы: – Будь ты проклята, – и выплюнул кровь, оглянувшись назад. – Если я выживу, то убью и тебя, и всю твою чёртову команду, – выдавил он, стирая плечом кровь с лица.
– Значит, команда уже моя? – я рассмеялась и вышла на палубу, позвав к штурвалу Охотника. – Завтра ночью, – добавила, ещё раз заглянув в рулевую рубку. Всё-таки даже если Адам старается сохранять спокойствие и холод в мимике и жестах, получается у него ужасно. Я никогда не любила жестокость, но сейчас по-другому не выйдет.
Конечно, моё решение не было милосердным – может, оно даже не было правильным, я не знаю. Отпустить Адама мы не могли. Просто убить не позволяло какое-то глупое правило, как сказала мне команда. Было принято решение бросить его в море – так раньше поступали пираты с предателями – по доске к краю корабля и в воду. Я боялась, сердце болезненно сжималось, как только думала, что мне придётся при этом вынести, но команда меня не отговаривала. Если бы они были против, если бы хотя бы один человек что-то возразил, я бы отказалась от этой идеи, потому что до последней секунды сомневалась в правильности своего решения. Но они были согласны. Более того, всеми силами рассеивали мои сомнения, а когда я начала придумывать причины, чтобы отказаться, взбесились. Не все, конечно, но большая часть. Мне эта ситуация напомнила уход Августа с корабля, и я быстро замолчала, не желая повторять судьбу капитана.
Ночью я не могла заснуть и ушла из своей каюты в рулевую рубку, прогнав оттуда Охотника. Как только за ним закрылась дверь, Адам распахнул глаза. Если я правильно поняла, то он и не спал – просто притворялся, чтобы не было лишних издевательств.
– Не спишь? – холодно спросила я, сверяясь с картой. Краем глазом заметила, что он покачал головой. – Почему? – он пожал плечами, не издав ни звука. – Ты язык проглотил? – фыркнула я, поворачиваясь к парню. Адам молчал, не отрывая от меня взгляда.
– Капитан! – в каюту ворвался Каспер с какой-то старой газетой, которую он купил, когда мы ещё были на берегу. Он остановил взгляд на застывшем Адаме и повернулся ко мне, протягивая газету.
– Зачем? – спросила, протягивая руку и замечая на первой полосе знакомое лицо. Нахмурилась и обратила взгляд на Ада. И снова на фотографию в газете.
– Его разыскивает международная гвардия, – едва слышно сказал Каспер, кивнув головой на Адама. Парень же стремительно побледнел.
– Ты знал? – я подошла ближе к Адаму, ища ответ в его глазах. Он так и не произнёс ни слова. Прикусив губу и покачав головой, я изо всех сил ударила его кулаком в челюсть. Адам выплюнул кровь и пронзил меня острым тяжёлым взглядом. Я невольно сжала руки так сильно, что на ладонях остались следы от ногтей.
– Знал, – тихо ответил он, обратившись ко мне. – Кража государственных средств чаще всего имеет именно такие последствия, – добавил он, усмехнувшись. Я закатила глаза.
– Ты можешь позвонить Ричарду, – предложил Каспер. – Который в гвардии работает недалеко отсюда, – я задумалась. Ричард был достаточно верным, чтобы не выдать нас, но скрываться и не было необходимости. Ни один из участников нашей команды не был в розыске, ни за кем не числилось никаких преступлений. По крайней мере, на нас никто ещё не выходил.
Иметь дела с гвардией – не лучшая идея, но что, если это выход?
– Позвонишь Ричарду? – правильно понял меня Каспер. Адам бросал взгляд то на него, то на меня, а я не понимала, на что он надеется. Неужели пожизненное заключение лучше смерти?
– Считай, Адам, что тебе повезло, – сказала я, доставая телефон и отвернувшись к стене, подавляя эмоции, которых сама не понимала. – Если ты предпочитаешь тюрьму смерти, конечно.
Если бы не Каспер, мы могли бы оказаться в опасности. Адама разыскивает международная гвардия, нас могут подозревать в том, что мы – его союзники. А они точно его найдут – это же международная гвардия, чёрт возьми! Тогда сбежать уже не получится, а всё наше дело упадёт в пропасть вместе с нами. Даже если бы мы его убили, у Адама всё ещё была команда. Пусть члены группировки сейчас не на свободе, они всё ещё верны своему капитану.
О чём я думала, оставляя Ада на борту своего корабля? О чём думала, желая отомстить и уничтожить, взять на себя убийство, избавляясь от демона своей юности?
То, какой ты внутри, и то, каким ты пытаешься выглядеть перед всеми – это совершенно разные личности. И иногда это противоречие меня пугает.
Август
Как я и подозревал, Питер принял мой приезд худшим образом. Несмотря на мои надежды, он всё ещё был дома, решил остаться до конца рождественских праздников с отцом и матерью. Мне на руку это не сыграло.
– Только попробуй, – Питер выскочил из-за угла, перехватывая моё запястье, когда я собирался открыть калитку.
Питер знал, что я сильнее него, что могу навредить ему, если только захочу. Но защитить семью от моего появления для него было важнее.
– Уходи, – добавил он, вставая передо мной и загораживая проход. – Уходи, Август. Пожалуйста, – он внимательно посмотрел мне в глаза. И пусть он младше меня на три года, пусть болен и почти не видит мира, посвящая всё время работе и матери, он в чём-то мудрее меня. Несмотря на то, что мы видимся так редко, я хорошо знаю и понимаю брата. Только сейчас, когда цель так близко, просто могу уйти!
– Отойди, – я подошёл чуть ближе. Питер усмехнулся, покачав головой.
– Я больше не боюсь тебя, Август, – пояснил он. – Теперь всё по-другому, – он на секунду закрыл глаза, а когда снова обратился ко мне, я заметил сталь в его взгляде и голосе. – Это моя территория, и я буду её защищать, – он достал из кармана нож, поворачивая руку так, чтобы я не смог его достать. Хотя при желании я мог обратить его оружие против него самого, но не двигался, поражённый.
– Питер, убери оружие.
– Ещё раз появишься здесь, и я воспользуюсь им. Слышишь, Август? Я больше не испугаюсь. Хватит.
– Сможешь жить с этим? – тихо спросил я, не отступая ни на шаг. Питер шумно выдохнул, не отводя от меня глаз. – Я хочу всё исправить, – добавил я.
– Ты уже пробовал. Не получилось, – прошипел брат. – У тебя эмоциональный фон меньше, чем у табуретки. Я проверял, – Питер кивнул на нож, снова пряча его в карман.
– Я отдал корабль Нарциссе, – тихо признался я.
– Вместо Аполлона? Я не удивлён, – Питер всячески отрицал свой интерес к моему занятию, но при этом помнил почти всё, что я ему рассказывал, когда звонил иногда, спрашивал совета, слушал его истории и рассказывал свои. Речь никогда не заходила о семье, а эта тема была единственным яблоком раздора для нас. Поэтому мы достаточно хорошо ладили, несмотря на недопонимания.
– Ты не понял, – печально улыбнулся я. – Навсегда отдал. Переписал корабль на неё.
– Зачем? – ошеломлённо спросил Питер.
– Я ухожу из этого мира, – Питер приоткрыл рот, явно чего-то не понимая. Вовремя опомнившись, я добавил: – Из преступного мира, – брат облегчённо выдохнул.
– Ты серьёзно? – на его губах заиграла какая-то шальная улыбка. – Или шутишь? Учти, Август, если это шутка, то я…
– Я серьёзно, – кивнул я, закрывая глаза. Сил совершенно не было. Мне не хотелось ничего объяснять, но я знал, что придётся, поэтому мечтал просто упасть в снег и остаться в таком положении на пару дней, подумав о своём поступке ещё раз. Конечно, я уже потратил достаточно времени на это, но всё равно казалось, что мало. Я распорядился своей жизнью, изменил её уклад, собственными руками разрушил то, что так долго строил, а теперь сомневался, правильно ли поступил.
– Но почему? – услышал я голос Питера сквозь неясные обрывки мыслей. Открыл глаза, пытаясь сказать взглядом, что не хочу говорить об этом. По крайней мере, не сейчас. Брат моего посыла не понял. Пришлось пояснять словами. – Ладно, – согласился он. – Пойдём? – он кивнул мне на дом, улыбнувшись.
Мне хотелось рассмеяться: и где же тот Питер, который минуту назад угрожал мне ножом, твердя, что не позволит подойти к дому? Но говорить не хотелось. Ни о чём.
На секунду я подумал, что могу сейчас уйти, не заставлять себя подходить к дому, где снова придётся что-то объяснять. Я могу не возвращаться сюда вообще, или вернуться позже… Но понимал, что никакого "позже" не будет. Это последний шанс, нельзя его упускать.
Питер тревожно на меня поглядывал. Мне казалось, что он читает мои мысли и всё ждёт, какой же из вариантов я выберу. Вопреки всем сомнениям, я решительно открыл дверь в дом. Брат опередил меня, переступая порог, громко поздоровавшись с матерью и отцом. Оба сидели на кухне, звеня тарелками и о чём-то разговаривая. Услышав голос Питера, они с улыбкой обернулись, а заметив меня – остолбенели. Арман поднялся и нахмурился, переводя взгляд то на меня, то на Питера.
– Прости, – прошептал я, приблизившись к матери. – Я ушёл с корабля, – добавил, повернув голову к Арману, который смотрел на меня удивлённо, будто на восьмое чудо света, и на Питера, который забавно улыбался, стоя у двери. Подавляя слёзы, мама крепко обняла меня.
На корабле я редко думал о семье, но если такое случалось, то надолго. Тогда я пил, соглашался на самые тяжёлые задания, рисковал собой и командой, лишь бы отвлечься. А теперь вернулся сам, принимая правила игры, в которую пригласила меня Судьба.
