Алиссандра Кардаш
Приговорён к свободе
Орфей
Люди узнают себя в своих отражениях, спрятанных в глубине чужих глаз. Но у меня никогда не было никого, в чьих зрачках отразился бы я. Настоящий. Я не мог узнать себя, потому что некуда было смотреть.
Меня дрессировали правила, они не давали возможности быть собой, указывали, каким я должен быть. Везде эти правила, совершенно разные и твёрдые – дома, на корабле, на берегу, в гвардии. Везде были правила, которые я не имел права нарушить. Я словно бы был водой, легко принимая форму любого сосуда – условий, в которые меня помещали.
Хельга же больше напоминала дикое пламя. Она не успевала задумываться о том, кто она, ей было куда важнее сжечь все правила и установки на своём пути. Она поджигала и мосты за своей спиной, иногда даже не успевая перейти их, только бы не впустить никого на свою сторону. Из-за этого Хельга так часто оступалась и падала, но всегда выбиралась из ямы. Она выросла в семье, полной условий, конфликтов и роскоши. Её мать дважды выходила замуж – сначала родила Чарли и Анну, но рассталась с их отцом, своим мужем, а через два года родила третью дочь от мужчины, с которым была едва знакома. Правда, своего отца Хельга почти не помнила – он уехал почти сразу. Дочь не была ему интересна. И я не удивлялся, когда в рассказе Хельги появлялись злые нотки при разговорах об отце.
Их семью нельзя было назвать бедной – четыре квартиры в центре, два особняка в пригороде и три огромных коттеджа в соседних городах. А Хельга, к своему счастью, была любимым ребёнком – к тому же, Анна с Чарли с самого детства интересовались криминалом и нарушали все правила, которые устанавливала мать. Поэтому всё наследство она завещала именно младшей дочке, оставив Анну и Чарли ни с чем.
Она умерла от какой-то болезни всего три года назад, а Хельга осталась совершенно одна.
Если бы кто-то спросил её о том, как же всё это было на самом деле, она могла бы решиться на самый честный ответ из одного слова: "Страшно". Теперь у нас двоих не было никого, в чьих зрачках бы отразились мы настоящие. Никого, кроме друг друга.
С той самой ночи всё изменилось. Мы перестали быть просто друзьями, которые поддерживают друг друга в самые сложные моменты, смеются за игрой, живут вместе и пьют ароматные напитки из своих чашек. Мы стали парой, хотя не афишировали это и не произносили вслух.
Просто теперь мы сидели ближе друг к другу, смотря фильмы, касались друг друга нежно и сладко, а смотрели совсем иначе – наверное, серьёзнее, хотя оставались всё такими же. Я мог взять Хельгу за руку и пригласить её в театр, мог оставаться на ночь в её или в своей комнате, мог поцеловать или крепко обнять, шептать что-то прямо ей в ухо и дарить маленькие подарки.
Мы могли говорить целую ночь или добираться до дома пешком с другой части города, держа друг друга за руки, выпивая по чашке горячего кофе каждые несколько километров и болтая обо всём на свете. Я стал понимать девушку, как никогда никого не понимал, не скрывал ничего и доверял больше, чем самому себе.
Пока я искал работу, мы жили на деньги, которые я несколько месяцев назад оставил в своей квартире, спрятав в глубине шкафа. А однажды пришёл домой счастливее обычного и с запалом принялся рассказывать Хельге свою историю.
Я, наконец, нашёл работу: меня взял к себе в частное детективное агентство «Сияние» один мужчина, который, как и я, когда-то работал в гвардии. Из-за нового паспорта у меня не было опыта работы, но, изучив меня и задав несколько вопросов, Джим принял мою кандидатуру. С новой недели я вышел на работу – расследовал преступления вместе с Джимом, а его агентство было довольно известно в городе. Благодаря моим успехам и навыкам уже через две недели я стал выезжать на некоторые места преступлений самостоятельно, лишь составляя после этого отчёты для руководителя.
График был нестабильным, но я привык к этому – ни в гвардии, ни на корабле мы не зависели от времени. Выходные совершенно свободны, дел по дому нет: Хельга занималась ими на неделе. Так что в выходные дни мы делали всё, что душе угодно. Вместе.
Я, наверное, был ещё счастливее, чем в те месяцы, когда только сбежал с корабля в город. Теперь надо мной висит лишь одна неясная, размытая угроза от Анны, но рядом есть любимый человек.
Любое счастье человек должен строить сам – не бывает так, чтобы оно преследовало тебя всю жизнь. Чтобы мы научились ценить счастье, приходит беда, и после этой тьмы даже самый тусклый свет кажется самым ярким в мире.
Только даже сейчас я вспоминал о том, что нужно держать руку на пульсе. Потому что когда становится тихо-тихо, мирно-мирно… тогда-то и нужно бояться!
Затишье всегда предсказывает бурю.
Нарцисса
Я чувствовала себя настолько плохо только два раза – когда оказалась в больнице совершенно одна, без возможности связаться с капитаном, и тогда, когда смотрела на команду, уходящую в город, и понимала, что мы больше никогда не будем частью Хели.
Не сдержавшись, всё-таки подралась с Аполлоном – эти моменты навсегда останутся в моей памяти. Наверное, он всё же немного сильнее меня, но обычно девушек спасает ловкость и стремительность – благодаря этому я не единожды побеждала сильных бойцов. А в этот раз чуть не плакала из-за своей беспомощности, но была ужасно зла. И ничуть не жалею, что начала эту драку – во-первых, я показала своё отношение к Августу. А во-вторых, Аполлон уходил в город с кровавым носом, выбитым зубом и хромая на левую ногу.
Закончилась драка только благодаря толпе – я, честно говоря, даже не помню, кто оттащил меня к стене и приложил лёд, хотя я сопротивлялась. Оказавшись на берегу, Август расстался с командой худшим образом, попрощавшись лишь с её частью. Я не позволяла ему прикасаться к себе, потому что боялась, что не смогу сохранять спокойное выражение лица.
Но когда скрылись даже самые мелкие точки, я перестала сдерживать слёзы – стоило мне прикрыть на миг глаза, как они вырвались безудержным потоком. Чувствуя, что ослабли ноги, я опустилась на скамейку, а через несколько секунд почувствовала, как рядом оказался Август. Он коснулся меня рукой так нежно, что я всхлипнула и невольно улыбнулась, пряча лицо.
– Ариадна… – я не слышала своего имени много лет, и тем более не ожидала услышать его от Августа, который перечеркнул его, как только я ступила на борт корабля. Почему-то вспомнились те времена, когда родители называли меня этим именем, а с той жизнью не было связано почти ничего хорошего. Ещё я вспомнила, с каким торжеством сожгла на костре свой старый паспорт с этим именем. Поэтому подняла на Августа глаза, наполненные неподдельным удивлением, и слабо улыбнулась, прошептав: "Мне «Нарцисса» больше нравится".
Может быть, я поступила глупо. И почти уверена, что буду жалеть об этом поступке, но тогда это казалось самым правильным, что я могла сделать. Самым желанным. И я поцеловала своего капитана, пытаясь выразить этим жестом всё, что чувствую.
В первый момент, который показался мне целой вечностью, Август просто растерялся. Но когда почувствовал на своих губах мою улыбку, резко отпрянул и возмущённо взглянул на меня. Я сглотнула и отстранилась, но не произнесла ни слова, глядя на свои озябшие руки. А когда Август поднялся, только резко подскочила и отправилась вслед за ним вдоль берега.
Надежда всё ещё теплилась в груди, и я не позволяла ей угасать.
Август
– Спасибо тебе, – сказала Нарцисса, когда мы шагали по пляжу, всё ещё дожидаясь покупателя.
– За что? – я закашливаюсь, обжигаю себе губы горячим кофе из бумажного стакана. Нарцисса осушила свой почти сразу – не знаю, как ей это удалось. Девушка не ответила, и я переспросил: – За то, что не оставил одну?
– И за это тоже, но я не об этом, – ответила она с улыбкой, бросая стакан в урну и попадая даже с такого расстояния.
– Тогда… За тот разговор перед тем, как прибыл корабль? – это было нужно не только ей, но и мне. Нам всем нужно общение, а я так хотел тогда посоветоваться с тем, кому доверяю. Так что если она благодарит меня за это…
– Я и за это тебе благодарна, но сейчас не об этом, – допивая маленькими глотками кофе, я задумываюсь, что же такого сделал, чтобы заслужить её благодарность и, что не менее важно, смущение, которое с каждой минутой становилось всё сильнее.
– Значит… За то, что случилось много лет назад? За вступление в команду, что ли? – я понимал, что это было давно и что глупо благодарить меня за это сейчас, и Нарцисса, я почти уверен, не станет этого делать, но больше в голову ничего не приходило.
– Это было огромным подарком, но я всё же говорю о другом, – она всё ещё так загадочно улыбается, что я фыркаю и смеюсь:
– Тогда я сдаюсь, Цисса, – и качаю головой.
– Спасибо тебе за то, что ты со мной. Не с бессмертной девушкой, которая выбирается из плена, ловушек и побеждает человека, который сильнее её в два раза. Не с боевой Нарциссой, которая никогда не сдаётся. Не с дерзкой преступницей, которую желают многие мужчины и у которой кроме статуса нет недостатков. А именно со мной: ты не ждёшь от меня подвигов, повиновения, того, что я стану другой. И я люблю тебя, Август, – она остановилась и взяла меня за руку, которая теперь была свободна от стакана с кофе, так серьёзно посмотрела в глаза.
И сейчас был как раз тот момент, когда и я должен был ответить взаимностью на её признание – так всегда бывает, но почему-то слова никак не хотели вылетать наружу. Я сомневался в том, что они будут искренними. И молчал, часто дыша.
А она оказалась так близко к моему лицу, что едва сдерживала новый порыв и прилив внезапных чувств.
– Цисса, – одними губами сказал я, но видел, что она не понимает моей интонации. Хотел сказать что-то ещё, но меня перебили:
– Пожалуйста, Август, – шепнула она, а я не понимал, о чём она просит. Глубоко вздохнув, всё же уточнила: – Позволь мне уйти с тобой, – я смотрел на неё, раздумывая. А Нарцисса не отрывала взгляда от моих глаз, стараясь выглядеть как можно решительней, хотя на самом деле сомневалась. Как и я.
– Нарцисса, я должен оборвать все связи. Все, понимаешь? А ты привыкла к совершенно другой жизни, – всё-таки сказал я.
– Ты тоже, – усмехнулась она.
– У меня нет выбора, – Я печально пожал плечами, хотя понимал, что это не совсем так.
– Выбор есть всегда, – заверила меня девушка. – И ты свой сделал. Так позволь же мне сделать свой! – и сделала ещё один шаг ко мне, пересекая границу дозволенного.
– И что ты выбираешь? – тихо спросил я, и сам услышал в своём вопросе что-то, чего не было раньше. Нарцисса тяжело сглотнула, приоткрыла губы и прошептала:
– Тебя.
Я прекрасно понимал, что это неправильно, что я ещё пожалею о том, что сделал, но тогда голова кружилась, а тело совершенно не хотело противиться. Я желал сохранить хоть что-то, оставшееся от команды, хоть какую-то частичку, которая напоминала бы мне об этих годах. И этой частичкой стала Нарцисса, нарушив дистанцию между нами, нарушив субординацию и все правила.
Я всегда ненавидел неподчинение, но Нарцисса была одновременно боевой и кроткой, милой и опасной. Она защищала меня и могла постоять не только за себя, но и за других. Она ценила меня как капитана и как человека. Была одной из тех, кому я доверял. Союзницей. Другом.
"Почему нет?" – пронеслось в моей голове. Я смотрел в её глаза, а мысли беспорядочно бегали и путались, я пытался найти причину, анализировать ситуацию, сделать правильный выбор, но вместо этого закрыл глаза и поддался соблазну.
***
Мы понятия не имеем, сколько продлится помутнение рассудка в какие-то особые моменты, сколько продлится счастье и когда закончится чёрная полоса. Мы говорим, а слова то обретают новое значение, то совсем теряют смысл.
Мы не можем всегда поступать правильно, потому что мы – люди. У каждого из нас своя история.
Часто мы не ценим друг друга, пока не потеряем. Думаем, что нашли свой главный смысл, который открывает сердце полностью и навсегда, но он оказывается лишь ключом в первую дверь – а их в сердце гораздо больше.
Я знал, что пожалею о своём поступке, о своей слабости, которая в этом вопросе всегда была мне так чужда. И отстранился, как только мысли вернулись на место, а сознание прояснилось. Нарцисса растерянно смотрела на меня помутнённым взглядом, не понимая, что происходит.
– Прости, – на выдохе произнёс я, почти не шевеля губами. Она сглотнула и обречённо закрыла глаза, сделав два шага назад. Я заметил, как по её щеке скатилась едва заметная слеза, и сердце защемило. В конце концов, она ведь не виновата, что любит меня. Если это правда, конечно. – Нарцисса… – я протянул руку, но девушка со злостью отпрянула.
– Зачем тогда всё это? – печально усмехнулась она. – Я думала, что ты любишь меня. Мне казалось, что это очевидно, – она пожала плечами и тряхнула головой, будто отгоняя лишние мысли.
– Это платоническая любовь, – тихо сказал я. – Ты мой друг. Союзник. Человек, которому я доверяю. Но…
– Но есть другая, да? – мне казалось, что она сейчас рассмеётся. И почему-то выглядело это так, словно Цисса знает всю мою душу и биографию.
– Нет, – отрезал я. – Прекрати, Цисса, – я нахмурился.
– А то что? – её грустная усмешка стала язвительной. – Ты мне больше не капитан. И знаешь, Август… Иди к чёрту, – девушка, развернувшись на носках, направилась совершенно в другую сторону. Я догнал её и встал напротив, строго глядя в глаза.
– Я так не хочу, – произнёс тихо, имея в виду это расставание. Мне хватило Аполлона и ещё тридцати человек.
– А как ты хочешь? – воскликнула Нарцисса возмущённо. Она поняла, что теперь глупо подчиняться мне или пытаться что-то изменить в отношениях. Остаётся только быть собой и поддаться эмоциям. – Как ты хочешь, Август?! Прошло то время, когда ты был капитаном и мог приказывать, ты сам оборвал всё это! Теперь в этом нет смысла, понимаешь? – к концу фразы её голос стал спокойнее, но глаза горели бешеным огнём.
– Что бы ты делала, если бы я не ответил тогда на телефонный звонок? – тихо спросил я, пытаясь найти слова. Мне нужно было донести до неё свою мысль. Просто необходимо.
– Не знаю, – Нарцисса внезапно успокоилась и опустила вскинутые руки. – Наверное, умерла бы от страха.
Я кивнул. Несколько секунд мы молчали. Я не знал, что ещё говорить, но, кажется, был на правильном пути.
– Чего тебе во мне не хватает? – внезапно обречённо спросила Нарцисса, заглянув мне в глаза. Я задумался. Представил себя и Циссу вместе – как мы держимся за руки, нежно улыбаемся друг другу, гуляем в парке, ведём бизнес. Воспитываем детей.
Не представлялось. Она была другой. Несмотря на то, что со стороны мы, возможно, выглядели бы замечательной парой, я понимал, что счастья в этом союзе не будет. Она всегда будет видеть во мне капитана, предводителя, контрабандиста с совершенно другими принципами, а я всеми силами буду пытаться об этом забыть, но продолжу видеть в девушке подчинённую.
– Сложно объяснить, – всё-таки выдавил из себя я, когда вспомнил, что Нарцисса всё ещё ждёт ответа. – Мы не будем счастливы вместе.
– Почему ты всё решаешь за меня? – хрипло спросила Цисса с ноткой обиды в голосе.
– Вот так и будет всю жизнь. Поэтому мы не будем счастливы, – пояснил я. Она моргнула и будто бы посмотрела на меня новым взглядом.
– Ты вообще знаешь, каково это – любить? – спросила девушка, открыто улыбнувшись. Кажется, я смог объяснить ей то, что понял сам. Сейчас главное – не испортить это. Только бы покупатель пришёл скорее… Задумавшись, я пожал плечами.
– Наверное, да, – сказал коротко, давая понять, что продолжения не будет.
Телефон в моём кармане завибрировал, и я с облегчением выдохнул – разговор окончен. Прибыл, наконец, человек, которому я собираюсь продать корабль.
– Я бы с удовольствием его купила, – печально протянула Нарцисса, когда мы быстрым шагом направлялись к фрегату через пляж. – Знал бы ты, как я привыкла к этому кораблю! – я усмехнулся. Знала бы она, как я к нему привык… – Он просто идеален. Лучше быть не может, – продолжала она. – Так жаль, что ты его продаёшь…
– Ты хочешь оставить его? – я раздражённо закатил глаза. Остановившись и повернувшись ко мне лицом, Нарцисса быстро закивала. – А команда?
– Я найду людей! – воскликнула она с надеждой. Я тяжело вздохнул и задумался.
С одной стороны, эти деньги мне не так уж и нужны. На жизнь и так хватает, тем более, что я собираюсь чем-то заняться. Чем-то, что приносит доход. А корабль… Мне и самому было жалко оставлять его неизвестному покупателю, хоть я и пообещал себе сделать это. А так получится, что я сдался под напором девушки? Или это просто… что? Забота? Жалость? Желание оставить что-то после себя?
– Сменишь название, – поставил я условие. – Если он будет называться Хель, то и говорить не о чем.
– Согласна, – быстро кивнула Цисса.
– Оставишь мне все свои контакты, чтобы я смог найти вас, если понадобится, – всё, катится к чертям моё желание оборвать все связи.
– Обязательно, – Нарцисса ясно улыбалась. Она поняла, что я сдался.
– Хорошо, – я закрыл глаза и выдохнул. Бережно передал девушке документы, переписав на неё корабль, и оставил свой новый номер. На всякий случай. Покупателю позвонил и отменил встречу, выслушав несколько нелестных слов в свой адрес. Положил трубку и улыбнулся Нарциссе.
Помимо счастья в её глазах я увидел тревогу, но не стал акцентировать на этом внимания. И без вопросов понятно, что вызвало такую реакцию.
– Удачи, – сказали мы одновременно. Сдавленно засмеялись, почти наигранно, только бы не смотреть друг другу в глаза с настоящими эмоциями.
И распрощались, не коснувшись друг друга. Разошлись в разные стороны.
Она – на запад. В сторону уходящего дня, после которого наступит привычная ночь, несущая старые воспоминания и бесконечные приключения, в которых исчезаешь, словно в водовороте.
Я – на восток. В сторону нового дня, новой жизни и новых целей. Прячась от луны и отдавая себя солнцу, прекращая быть ночным охотником. Становясь настоящим человеком. По крайней мере, я сделал шаг к этому.
Орфей
Ещё на корабле Август твердил нам, что азартные игры – большая опасность. Проиграть в них можно всё – от денег до собственной жизни. Но выбравшись на волю, мне хотелось нарушить все правила, которые он устанавливал столько лет, заставляя им следовать. Я сейчас понимал, что он был прав. А я… не послушал совета. За что и поплатился.
Вечер был ужасным. Мы с Джимом никак не могли раскрыть одно дело, хотя уже получили аванс, а Хельга из-за какой-то глупости расстроилась и на всю ночь ушла к своей старой знакомой.
В газете трёхмесячной давности я нашёл объявление о клубе, где люди играют в покер. Раздражённый всем на свете, желая попробовать что-то новое, отправился туда.
Слыша одобрительные, но расстроенные крики: «Новичкам везёт» от других игроков, я вдохновлялся всё сильнее. Голова начала кружиться после второго бокала, а удача всё не заканчивалась. Но вскоре всё пошло не по плану. И мои надежды разрушились, превратившись в прах.
Желая отыграться, я ставил на кон всё больше и больше, пытался блефовать, но меня раскалывали за секунды – я не понимал, почему. Ведь сначала всё получалось…
Игра стала казаться кошмарным сном. Хотелось закрыть глаза и вернуться назад, в свою квартиру.
Я поднялся из-за стола и с твёрдой решимостью в глазах вышел из клуба. Злость кипела во мне, а руки обладали разрушительной силой.
Оказавшись на пустой ночной улице, я разглядел вдалеке знакомое лицо, и ноги понесли меня в противоположную от дома сторону. Алкоголь кипел в крови, голова раскалывалась, а сознание внезапно прояснилось. Я достал из рюкзака бутылку, которую нёс домой, разбил об асфальт, случайно порезав ногу, и поднял длинный острый осколок.
Всё было слишком странным. Уже через несколько секунд я с трудом сдержал вскрик, но тогда был уверен в своих действиях.
– Сволочь, – прошипел с ненавистью и вонзил осколок в плечо парня, пытавшего меня недавно по приказу Анны, когда я оказался в плену. Он же давным-давно приставил пистолет к моей голове, когда я возвращался домой с дежурства. Он выстрелил в Августа год назад, а капитан из-за этой раны чуть не умер. До этого никогда не было таких случаев, никто не осмеливался стрелять из-за спины, втираясь перед этим в доверие. И мы всей командой поклялись, что уничтожим его, как только появится возможность…
Кровь была на моих руках. Мне внезапно стало плохо, ноги подкосились, но я устоял на месте, держась прямо. От боли парень надрывисто вскрикнул, но рядом никого не было. Он в ужасе распахнул глаза, и во взгляде появилось узнавание.
– Орфей?
***
– Хельга, я не хотел! – оправдывался я. А девушка ходила из стороны в сторону, не сдерживая гнева и слёз. Я никогда не видел её такой. С ненавистью и осуждением в глазах, с укором в голосе и презрением в каждом жесте… И не мог ничего сделать, потому что понимал, что виноват.
– Не хотел? – кричала она так, что я слышал эхо её голоса. – Ты идиот, Алек! Сволочь! – из её глаз покатились слёзы, а злость прошла так же быстро, как появилась, и сменилась разочарованием.
– Мне так жаль… – с трудом проговорил я.
– Жаль?! – снова вспыхнула Хельга. – Твоя жалость не вернёт Чарли, он умер из-за тебя, его кровь только на твоих руках! Какая мне разница, чего ты хотел и каким местом думал? Ты убил его, Алек! Убил единственного человека, который был моей семьёй. Который заслуживал жить!
– Он был поставщиком нелегального оружия и… – начал я, но крик Хельги перебил меня:
– Он мой брат! – она закрыла лицо руками и до крови прокусила губу. – Ты никогда не сможешь оправдаться, слышишь? Ты думаешь, так легко расти в богатой семье, когда у тебя есть всё самое лучшее? Когда сестра постоянно унижает тебя, а мать убивает своей заботой? Чарли тоже был не лучшим братом, но он хотя бы иногда мог понять меня! То, что у меня нет такого криминального прошлого и шрамов, как у тебя, не значит, что я была счастливой в детстве и не знала бед. Тебя считали другом одного из величайших капитанов. Меня – мусором общества, богатой избалованной девчонкой, которая не знает ничего о жизни и ценит только влияние и деньги. Ты наверняка считаешь, что твоя жизнь была ужасной, что хуже просто быть не может. Только вот что скажу тебе я: «Может».
– Хельга… – сочувственно просипел я, но понимал, что её не остановить.
– Чарли был единственным, кто не видел во мне просто мусор! – продолжила девушка, и её ноги подкосились, она с трудом держалась. – Пусть не всегда, но он был мне братом.
– Он пытал меня, – сказал я. – Он едва не убил Августа.
– За это не убивают! – она была права. И будь у меня возможность вернуться в прошлое, я никогда не повторил бы своей ошибки. – Я ненавижу тебя. Ненавижу Августа и всю его чёртову команду.
– Прости меня, – прошелестел я едва слышно. Хельга только покачала головой и вышла из квартиры, схватив свою сумку и оставив на столе ключи.
Да, я всегда был верен себе и чужим правилам. Нарушал их только из принципа. Считая, что становлюсь новым человеком, на самом деле лишь вытравливал из себя старого.
Она была другой.
Для неё правил никогда и не существовало, любые преграды она разрушала лишь взглядом, сжигая всё на своём пути. Она – огонь, она – импульсивность и постоянные всплески эмоций.
Я был её водой. Мог удержать порыв, колкие слова. Не обращал внимания на обиды, всегда успокаивал и тушил её огонь каждый раз, когда она в этом нуждалась. Но сегодня мной управляла не только месть, но и слепое повиновение. Своей давней клятве, своему капитану.
И она не виновата.
То, что я знал точно – я был счастлив рядом с ней. Она дарила мне то, что я искал всю жизнь и не находил больше ни в ком. Она была моей противоположностью, но притягивала, как магнит.
Но сегодня наши стороны столкнулись.
Огонь и Вода перестали быть единым целым и едва не уничтожили друг друга.
