Алиссандра Кардаш
Приговорён к свободе
Нарцисса
Утром я проснулась с головокружением и ожидаемой давящей болью в висках. Рядом – Нептун, такой же сонный и улыбающийся. Я вскочила на ноги и пошатнулась, но упасть не дали сильные руки.
– Весь корабль в таком состоянии, – тихо сказал мне Нептун, наклонившись к уху. – Так что бояться нечего.
– А кто за штурвалом? – что-то я сомневалась, что если вся команда чертовски пьяна, то не о чем волноваться. Нептун пожал плечами:
– Не стоим же, и хорошо. Значит, за штурвалом кто-то вменяемый.
– Ты идиот, или только притворяешься? – Нептун нахмурился. Я махнула рукой и быстрым шагом направилась к капитанскому мостику. За штурвалом стоял, еле держась на ногах, Змей. Глаза его сонно слипались, ноги почти не держали, стучали от холода зубы. Только ли от холода?
– Ты один? – тихо спросила я, приблизившись к штурвалу. Змей с радостью уступил мне это место, упав на пол и прислонившись к пустой коробке: они теперь были повсюду.
– Один. Меня Аполлон сюда отправил. Я же обязан ему подчиняться, да? – устало спросил он.
– К сожалению, – я закатила глаза и на всякий случай сверилась с картой. – Как они там?
– Спят, как убитые, – бросил Змей. – А ты почему поднялась в такую рань?
– Привычка, – я пожала плечами, взглянув на Змея. – Вообще жалею, что вчера поддалась соблазну.
– По вам не скажешь, – он улыбнулся каким-то своим мыслям.
– В смысле? – я развернулась к нему.
– В том смысле, что Нептуну, кажется, понравилось, – я разочарованно прикрыла глаза и ответила:
– У нас ничего не было.
– Неужели? Да брось, от меня-то можешь не скрывать.
– Ничего не было, – отрезала я резче, чем планировала.
В этот же момент тот, о ком мы говорили, поднялся на палубу, оглядываясь в поисках меня.
Чёрт возьми, когда уже Август вернётся?
Когда штурвал снова занял Змей, а рядом с ним остановился Нептун, неся какой-то откровенный бред, я ушла к себе и снова заснула, закутавшись в тёплое одеяло. Эта осень так не похожа на прежнюю, красивую и золотую… Когда мы бродили с командой по рощам, когда осматривали огромные мегаполисы, играли в карты под луной, складывая вместе сразу несколько колод. Как я говорила до самого рассвета с Августом, как смеялась, думая, что так на меня действует полнолуние. Или просто луна. Или Август.
Я снова задыхалась от страха, тревоги и боли в своём личном кошмаре. Снова чувствовала чьё-то дыхание за спиной, слышала надрывистый, еле заметный смех и шёпот. Слова разобрать невозможно, но мурашки бежали по коже, а слёзы грозились вырваться неумолимым потоком.
Преследование продолжалось. Я знала, что теперь до чудовища, до страшных расширенных зрачков и рук, сжимающихся на горле, не шаг, а гораздо меньше. И я больше не смогу убежать от Ада.
Оборачиваюсь, замираю на миг и пытаюсь закричать так громко, как могу, срывая голос, но из горла не вылетает ни звука. Вместо этого до моих ушей долетает смех, и я с ужасом распахиваю глаза.
Всё как обычно. Потолок каюты, ещё два одеяла, лежащие по разным углам. Своим же ножом, выпавшим из кармана, я порезала руку. Теперь смех… Кажется, это Аполлон со своей компанией проснулся. Ещё бы!
– Цисса, принеси мне кофе, – бросил наш временный капитан, как только поднялась на палубу. Я с натянутой улыбкой вопросительно на него взглянула. – Чёрный, без сахара, – добавил он, не понимая моего взгляда.
– Ещё чего, – фыркнула, поднимаясь к штурвалу, где теперь стоял Нептун. Змей сидел рядом, ничего не изменилось, словно я и не спала несколько часов. Взгляд его был таким же растерянным, а руки всё ещё дрожали. И теперь я уже очень сомневалась, что от холода.
– Что это ещё такое? – вспылил Аполлон. – Это приказ, Нарцисса, – чётко протараторил он, догоняя меня и хватая за плечо. Всё ещё пьян…
– Это к работе не относится, – я дёрнулась, но вырваться из цепкой хватки не смогла. – И я не обязана выполнять такие приказы.
– Ты обязана делать всё, что я говорю, – отчеканил Аполлон. – У тебя последний шанс, – он сердито на меня взглянул, ожидая, наверное, извинений, но я молчала, не отводя взгляда. – Августа ты бы послушала, – добавил он, разочарованно качая головой.
– Потому что Август – мой капитан, – сказала я таким тоном, будто это каждому ребёнку известно.
– Теперь я твой капитан! – заревел Аполлон. Мне хотелось рассмеяться ему в лицо и сбросить за борт корабля, но вместо этого я проговорила совершенно спокойно с кривой усмешкой на губах:
– Да какой ты капитан? С картой не сверяешься, о будущем не думаешь, напился вчера, ещё и всю команду распустил… – и стала загибать пальцы.
– Как ты смеешь?! – я зажмурилась от резкой боли на щеке и потянулась свободной рукой к карману, доставая нож. Аполлон снова замахнулся, но моя защитная реакция уже сработала: из его ладони капала кровь, а на лице было написано возмущение. Нептун подбежал к нам, лихорадочно решая, на чью сторону встать. А в итоге просто замер по центру, растерявшись. – Закрой её внизу! – Аполлон здоровой рукой указал на меня, перекрывая своим криком всякий шум. Нептун беспомощно взглянул на нож в моей руке. – Быстро! – Как только он оказался достаточно близко, бросился вперёд и попытался скрутить мои руки за спиной, получил почти такую же рану, как Аполлон. Я наклонила голову и слабо улыбнулась.
Бунт зарождается с маленькой искры сопротивления. Она зажигается в одном человеке, но позже разрастается в пламя, которое может сжигать города. И сейчас задача Аполлона – потушить эту искру во мне, пока она не уничтожила корабль. Вместе с его статусом капитана.
Аполлон что-то ещё крикнул своей шайке, и они двинулись ко мне, окружая со всех сторон. Глаза забегали в разные стороны, выискивая путь отступления со скоростью света.
Обшарив весь корабль, взгляд упал на море – мы были рядом с берегом, до ближайшего причала ещё минут пять, если не меньше. Я пошарила рукой по поясу брюк, проверяя, всё ли на месте. Пистолет с несколькими патронами, телефон и несколько крупных купюр – всё спрятано в водонепроницаемую сумку. Сглотнув, я широко улыбнулась – на наши крики из кают выбралась ещё половина команды, сонно потирая глаза. Даже на расстоянии я чувствовала невыносимый запах алкоголя.
– Ещё увидимся! – словно в замедленной съёмке я убрала нож, обеими руками схватилась за толстый канат, привязанный к мачте, пролетела над палубой, чувствуя себя самой настоящей пираткой из старых фильмов, ещё раз весело улыбнулась и, сделав глубокий вдох, прыгнула в воду.
Глаза в солёной воде с трудом что-то видели, но я не вынырнула, пока не отплыла достаточно далеко от корабля. Когда воздух всё-таки закончился, всплыла на поверхность и оглянулась назад. Почти вся команда искала меня глазами, а я, не давая им возможности всё-таки отыскать, снова погрузилась под воду и направилась к берегу.
Выбралась на песок за треснутой скалой, благодаря которой меня невозможно было увидеть со стороны моря, и тут же упала, тяжело дыша. Достала сумку с вещами, проверяя, всё ли в порядке. Три года назад, когда нам пришлось скрываться от преследования и добираться до корабля вплавь, мы не подумали об одном: всё, что есть у нас с собой, промокнет. Телефоны перестали работать, деньги пришлось долго просушивать, а оружие кое-как удалось спасти. Через несколько дней после этого Август выделил средства на водонепроницаемые сумки для каждого из нас, и с тех пор они помогали во многом. А сейчас я с улыбкой смотрела на свой скудный запас, благодаря капитана за эту предусмотрительность.
Снова набросив на плечи ещё сырую куртку, я поднялась с песка и направилась через весь пляж в город, привлекая странные взгляды отдыхающих. На дворе – осень, а море до сих пор зовёт и встречает горожан в своих объятиях. Я ужасно замёрзла, стучали зубы и тряслись колени, но радовало одно.
До возвращения Августа я не вернусь на корабль.
Орфей
С каждым часом бар наполнялся людьми. Отчаявшимися, брошенными, совершившими свои главные ошибки. Девушка, сидящая рядом со мной, с треском проигрывала в карты какому-то громиле, но отчаиваться не собиралась.
Крепкий напиток ударял в голову. Собственно, что я здесь делаю?
С вокзала я решил идти домой, чтобы уже следующим утром начать поиск работы. Но с каждым шагом, который приближал меня к пустой квартире, на душе становилось всё тоскливее. Я пытался найти выход – что бы я сделал сейчас, если бы был на корабле?
Решение пришло само собой. Ужасное решение, правда. Неправильное. Но ничего другого я придумать тогда не смог – а зря. Потому что теперь поиск работы точно откладывался как минимум на сутки, потому что дома я окажусь только утром, а в нормальное состояние вернусь к вечеру.
Но все эти мысли преследовали меня лишь пару минут, пока я стоял перед яркой вывеской бара, а вокруг меня сновали люди, то и дело толкая плечом и бросая на ходу что-то оскорбительное. Поправив брюки, скрывающие протез, я вошёл внутрь.
С тех пор, как я был здесь в последний раз, почти ничего не изменилось. Этот бар был больше, чем большинство других, громко играла музыка, люди сидели не только на высоких стульях у барной стойки, но и за столиками в дальней части помещения. На площадке постоянно кто-то танцевал, посетители жаловались на жизнь барменам, а за столиками сидели маленькие компании. Кто-то играл в карты, кто-то – в бильярд. Люди пили и веселились, тосковали и пытались забыться.
Я любил смотреть на людей и отгадывать их истории. Размышлять, что скрывает за собой улыбка, безразличная маска или дрожащие руки. Угадать точно невозможно, но можно представить, что твои предположения – чистая правда.
Я подвинул стул ближе к стойке и молча сидел, тихо постукивая пальцами. Ко мне подошёл молодой бармен, устало переставляя ноги и глядя на меня с натянутой улыбкой. Я сделал заказ, мысленно пожалев парня. Сам знаю, что это такое – работать круглыми сутками, только бы хватало на жизнь.
Бокал мне подала уже девушка, которая выглядела, напротив, очень даже бодро и весело. Она с ухмылкой слушала рассказы клиентов, оперев голову на руку и то и дело оглядываясь по сторонам.
– Сыграем в карты? – предложила мне она, переодевшись в свой повседневный наряд. Кажется, у неё закончилась смена. Я бы давно уже домой сбежал.
Играли мы на деньги, которых мне и без этого кое-как хватало, чтобы расплатиться за сегодняшний вечер. К счастью, я ничего не проиграл, но и выиграл ровно столько же, а дальше играть отказался, боясь потерять свои сбережения. Фыркнув, девушка спрятала колоду в сумку.
– Я Лина, кстати, – она мило улыбнулась и сделала глоток из своего стакана.
– Ор… Алексей, – я запнулся, всё-таки исправившись. Надо же – всего несколько дней провёл на корабле, а веду себя, как тот самый Орфей. Нужно снова привыкать к своему настоящему имени, хотя, честно говоря, я с удовольствием остался бы Орфеем. Кому-кому, а мне прозвище, данное Августом, очень даже нравилось. И было гораздо привычнее.
– Очень приятно, – Лина будто невзначай подалась вперёд. – Не проводите меня до дома, Алексей? – я собирался согласиться, но быстро передумал, не успев закрыть рот.
– Извините, я тороплюсь, – виновато улыбнулся и, оставив деньги на столе, быстрым шагом вышел из бара, пока Лина не успела окликнуть меня, обиженно глядя в спину.
Дождь лил с самого вечера и не закончился до сих пор, хотя до утра всего пара часов. Дорожки были затоплены лужами, а я, добираясь до квартиры, весь промок и продрог. Алкоголя вроде бы было не так много, но голова кружилась. И всё же я увидел перед собой кого-то смутно знакомого, но никак не мог понять, кого именно – человек стоял ко мне спиной. Когда он повернулся лицом, сердце от ужаса забилось в сотню раз быстрее.
Знаете таких людей, лица которых почти не запоминаются? Бармен, с которым вы перебросились парой слов вчера вечером – сможете узнать его лицо? Ассистент вашего работодателя, с которым вы почти не общались. Стюардесса в самолёте. Таксист.
Мы не узнаём их в толпе, но, когда оказываемся с ними лицом к лицу, появляется размытое воспоминание.
Тогда был поздний вечер – настолько поздний, что даже солнце уже давно скрылось, хоть на дворе и стоял тёплый июнь. Это случилось очень давно, через две недели после того, как сбежал с корабля и оказался в городе. Я прекрасно помнил, как возвращался с дежурства, проходил через парк, чтобы быстрее добраться до квартиры, как почувствовал холодное прикосновение к виску… И с трудом вспоминал лицо парня, который, собственно, и собирался тогда выстрелить в меня.
Если бы я его не встретил, то никогда, наверное, не смог бы вспомнить, но сейчас он стоял передо мной. Вооружённый.
Переулок был слишком безлюдным, а время – слишком ранним, звать кого-то на помощь… просто глупо. Более того, почти сразу я услышал угрозу: «Заткнись. Мне терять нечего». Получил по голове чем-то тяжёлым и тут же отключился, но почему-то не упал на землю. Или не почувствовал этого.
Конечно, я – бывший контрабандист, состоял в гвардии до недавнего времени и никогда не жаловался на слабость, но, когда ты безоружен, а в грудь целится пистолет, это как-то само собой забывается и становится бесполезным.
***
Каково это – очнутся в забытом месте? Каково это – понимать, что ты жив, но не знать этого наверняка?
Страх. Ужасная боль по всему телу. Как будто ударили по голове, а потом уронили с высоты птичьего полёта. Неизвестность пугает, а до правды ещё нужно добраться.
Я поднялся с пола, корчась от боли, и лишь тогда заметил, что за одну руку прикован наручниками к трубе на стене. Вокруг нет совершенно ничего. В первые секунды я даже думал, что перестал видеть цвета – стены были серыми, а свет – тусклым и белым. Но моя одежда оставалась такой же, как раньше – только, наверное, более потрёпанной и порванной в нескольких местах.
Я тяжело выдохнул и почувствовал кровь на губах. Босые ноги касались холодного пола, и я едва заметно дрожал, продолжая разглядывать всё вокруг. Правда, смотреть было не на что.
Я понятия не имею, почему оказался здесь. Это не может быть приказ от Хели – мы ведь расстались хорошо, без всяких угроз и недопониманий. Август не держит на меня зла, его команда, кажется, тоже. Денег у меня почти нет, так что ограбление исключается. Так зачем я здесь?
Вопрос перестал требовать ответа уже через несколько секунд, когда дверь в конце комнаты распахнулась и внутрь проник ослепляющий яркий свет.
– Анна? – с трудом прохрипел я, почти не удивляясь. Всё-таки схватили меня её люди. Девушка повелительно кивнула, протянув: "Орфей", а я вскрикнул, поднимая голову вверх и сжимаясь всем телом – на меня вылили ведро ледяной воды, заставляя трястись от холода и страха одновременно ещё сильнее.
– Что вам нужно?! – воскликнул я дрожащим голосом. Два парня внушительного телосложения стояли по обе стороны от меня, ожидая слов Анны.
– Информация об Августе, – бросила она, не отводя от меня взгляда.
– Зачем? – я нахмурился, подрастеряв свой страх и приглушив боль с холодом.
– Не твоё дело, – отчеканила Анна. – Где он сейчас?
– Я не знаю, – на самом деле, в какой-то степени это было правдой. Я лишь примерно знал местоположение капитана. За моими словами последовали два сильных удара – в низ живота и в губу. Я согнулся, прижимая к телу свободную руку и чувствуя привкус крови на языке. Когда снова выпрямился, в метре от меня уже стояла Анна.
– Вспомнил? – издевательски спросила она.
– Я не знаю, где сейчас Август, – процедил я, борясь с желанием зажмуриться перед ещё одним ударом.
– А знал бы, не сказал. Так? – Анна алчно на меня взглянула. Сглотнув, я уверенно кивнул. И мной снова овладела боль.
Это продолжалось так долго, что я потерял сознание, но быстро очнулся благодаря резкому запаху, от которого закружилась голова. Вокруг всё было точно таким же. Анна ждала чёткого ответа, и я прекрасно знал, что она не остановится ни перед чем. Понимал, что погибну от смертельных ран или от кровопотери, но, возможно, меня освободят, если я расскажу всю правду об Августе?
Нет, нет, нет… Нельзя даже допускать такой мысли! Я снова крепко закрыл глаза и постарался абстрагироваться от боли в каждой клетке тела. Мозг с трудом работал, мысли роились безумным водоворотом.
Я снова пребывал на грани сознания, уже мечтая о том, чтобы отключиться, только бы не чувствовать этой адской боли…
– Он у брата, – я вспомнил и назвал место, где Август собирался сойти с корабля. Уже не понимал, что говорю и зачем, цель была только одна – сделать так, чтобы больше не было страха и боли.
Сквозь пелену в глазах я увидел, как Анна победно кивнула и махнула на меня рукой. Парни, уже стоявшие у двери, снова направились ко мне, и я пронзительно закричал, желая закрыть уши и точно сорвав голос.
Август
Оказавшись в старой уборной тихого бара на окраине города, я закрыл за собой дверь и задвинул щеколду. Грязный сортир с моргающей лампочкой и зеркалом в пятнах и трещинах, но замок работает, это уже неплохо. Я устало прижался к раковине, глядя в зеркало. Сил не было. Ноги держали меня с трудом.
Я бывал в десятках разных городов, во многих барах, ресторанах, видел себя в сотнях разных зеркал, и каждое из них искажало отражение по-своему. Зеркала насмехаются над нами, делая реальность совершенно кривой и размытой и обращая наше внимание только на нас самих. Как только мы замечаем движение рядом с собой, взгляд тут же отвергает остальной мир и замирает на отражении. Стоит добавить к стеклу серебро и покрытие – и мы уже видим не окружающий нас мир, а только себя, какими привыкли видеть: в определённом образе, которому стараемся соответствовать, подходя к зеркалу. Маска привычно ложится на лицо, скрывая нас настоящих даже от нас самих.
Я закрыл глаза, не желая разглядывать себя, такого… другого.
Что изменилось?
Я не понимаю, что со мной происходит. Всё дело в этой проклятой бумажке, в письме отца, в его приказе. То послание, которое я прочитал десять лет назад, получая наследство Аида, было вдохновляющим. Мотивирующим. Но никак не угрожающим. Там не было приказов убить брата, не было слов о том, что мой отец бросил мать, как только она родила меня. Потому что это письмо написал не он. Я не знаю, кто всё это подстроил, кто написал эту фальшивку столько лет назад, твердя, что это послание Аида Райана, но я ненавижу этого человека. Сильнее, чем его, я ненавижу теперь только себя.
И я понятия не имел, что Аид с самого начала планировал забрать меня и воспитать на корабле, не думал, что у него могут возникнуть мысли о мести и об убийстве. За мной следят люди отца. Тщательно.
С тех пор, как я стал совершеннолетним, его команда, в которой сменился капитан и которая до сих пор рассекает моря и океаны, убивает и грабит людей, наблюдает за мной и подмечает каждый неверный шаг, каждую ошибку. Даже название «Хель» я перенял у отца, но теперь так жалею об этом! Чёрт, семья никогда не рассказывала мне, каким был Аид. И Питер тоже.
Теперь Хель знает, что я получил настоящее письмо Аида, а потому будет следить за моей жизнью куда внимательнее. Чтобы я выполнил приказ отца. Чтобы стал таким же, как он. Они принесли ему клятву и не имеют права её нарушить.
Их больше, и они сильнее, но у меня всё ещё есть моя команда. У меня есть желание всё исправить.
Обработав разбитую губу, я быстро умываюсь. Поправляю волосы и одежду. В рюкзаке только несколько купюр, телефон с разбитым экраном и маленькая аптечка. Но в кармане куртки я нахожу зажигалку.
Щёлкаю – и на третий раз появляется дрожащий огонёк. Я смотрю на него, горящего в этом грязном сортире. И думаю, что если зажигалка работает, всё не так плохо.
Пока у меня есть огонь, я живу.
***
Я три дня скитался по городу, не находя себе места, не доставая денег из рюкзака и добывая воду из колодцев на старых улицах с маленькими домиками.
Засыпал на вокзалах, спасаясь от холодных ночей поздней осени, равнодушно смотрел в глаза гвардейцев, пытаясь найти хоть какой-то признак того, что меня узнают. Мне было плевать совершенно на всё. И если сейчас меня поймают, я не стану противиться, защищаться или бежать.
Разбитый телефон в моём рюкзаке неожиданно затрезвонил впервые за три дня. Кажется, именно в этот момент я понял, что жив. Что не всё ещё потеряно.
– Босс? – услышал взволнованный голос. – Это Нарцисса. Я… хотела спросить, – я кивнул сам себе и поднялся с холодной земли, потирая замёрзшие руки.
– Слушаю, – голос совсем охрип, так что даже я сам узнавал его с трудом.
– Когда ты вернёшься? – я слышал безумную надежду в вопросе девушки, и просто не смог сказать правду. Ту правду, которая пугала даже меня самого.
– Завтра, – ответил неожиданно. – Как вы там? – я обещал звонить Аполлону каждые трое суток, но не сдержал обещание. И совсем не удивлён, что позвонил не он, а именно Нарцисса.
– Август, прости, я… ушла с корабля. Сбежала, – я нахмурился и совершенно протрезвел после своего помутнения рассудка.
– То есть? – я мог услышать эту фразу от кого угодно, но не от неё. И пусть мне сейчас совершенно не хотелось говорить и вникать в дела команды, интерес проснулся, побеждая принципы.
– Я не хочу ни на кого наговаривать, – быстро проговорила Нарцисса, будто боялась, что я её прерву. – Просто устала. На корабле творится… просто безумие. Если позволишь, я вернусь вместе с тобой, – я не отвечал. Конечно, Аполлон не лучший из капитанов, но чтобы Нарцисса уходила из-за него от любимого дела… Наверное, девушка поняла моё молчание как-то по-своему, потому что снова заговорила виновато и печально:
– Август, прости меня, – мне казалось, что она плакала – голос дрожал, а слова путались. – Прости. Я просто…
– Всё в порядке, – сказал я, пытаясь успокоить Нарциссу. В конце концов, она не виновата в том, что произошло. И какое бы решение я ни принял, решать судьбу своих подчинённых придётся. – Где ты сейчас?
– В том же городе, где ты сошёл с корабля. Я подумала, что ты останешься там и…
– Встретимся на причале через два часа, – отрезал я. Нам действительно нужно серьёзно поговорить. Не только с ней, конечно, но раз есть такая возможность… И если кто-то из команды и сможет меня понять, то уж точно не Аполлон.
Я плохо помнил, какая погода была в предыдущие трое суток. Точно знаю, что был ливень. Ветер. Ужасный, сковывающий все конечности холод. Сейчас светило ясное солнце, но через пару часов скроется и оно, снова позволяя ночи укрыть мир.
Я вошёл в маленькое кафе недалеко от причала, почувствовав слабый отблеск голода. Достал купюры и снова пересчитал деньги. Перечитал письмо отца и с трудом поборол желание сжечь его сейчас же, но всё-таки спрятал в карман рюкзака. Позвонил Аполлону и приказал как можно скорее причаливать к тому же берегу, где я сошёл с корабля. Он согласился, даже не пришлось уговаривать, хотя по голосу было слышно, что он расстроен. Может, даже напуган.
Я сделал заказ, пообедал, хотя кусок всё ещё не лез в горло. На ум не приходило совершенно ничего, что могло бы объяснить моё решение Нарциссе и всей команде. Честно говоря, я и сам не до конца понимал, что делаю. Правильно ли поступаю? Может, стоит подумать ещё?
Но как только я вспоминал эти ужасные дни, в которые столько думал обо всём, что произошло, пытался принять правильное решение, эту мысль тут же отбрасывал. Надоело. Больше я такого не вынесу.
Солнце уже опускалось за горизонт, становилось всё холоднее. Проходя по улице через рынок, мимо людей, продающих маленьких зверьков, я услышал возмущённый голос женщины:
– Девушка, вы стоите здесь весь день! Может, подсказать вам что-то? Вы хотите купить рыбку? – на секунду я замер, разглядывая девушку лет двадцати, которая оторвала глаза от аквариума и взглянула на женщину.
– Я бы скупила всех рыбок. И птиц. И выпустила бы их из аквариумов и клеток. Но наш грязный воздух, вода в реке, люди – это их убьёт, – она замолчала, снова взглянула на аквариум и положила ладонь на стекло. – Разве это не странно? То, что свобода, к которой мы стремимся, нас уничтожает? – она грустно улыбнулась и быстро скрылась за углом дома. Я с усмешкой взглянул на удивлённого продавца рыб и стремительными шагами пересёк улицу, направляясь к причалу. До встречи с Нарциссой оставалось полчаса.
Может, слова этой девушки – знак? Может, она лучше меня знает, как поступить? Я засмеялся, привлекая насмешливые взгляды прохожих. До причала осталось несколько метров, и я смог разглядеть Нарциссу, уставшую и встревоженную, сидящую на скамейке у моста.
Заметив меня, она подскочила и почти бегом направилась вперёд, убрав руки в карманы и спрятав телефон.
– Август! – она искренне улыбнулась и замялась, остановившись в метре от меня. Я решительно пожал её руку, справляясь с ещё не исчезнувшим раздражением. – Что с тобой? – она оглядела меня с ног до головы и, кажется, заметила то, что я так тщательно скрывал. Результат почти бессонных ночей, холода, дождей и голода. Я только махнул рукой.
– Мне нужно поговорить с тобой, – серьёзно сказал я, пока мы брели по берегу моря, застегнув куртки под самое горло. Нарцисса ощутимо напряглась, и я с натянутой улыбкой поспешил её успокоить: – Не о тебе. Обо мне, – она кивнула и снова взглянула на меня, пытаясь угадать, о чём я думаю. Я же пытался подобрать слова.
– Аполлон не справляется, – сказала Нарцисса, устав от моего молчания. – Так думаю не только я. На корабле беспорядок. Просто ужас, – она передёрнула плечами и встряхнула головой, будто отгоняя непрошенные мысли.
– Я хочу продать корабль, – перебил её, стараясь говорить как можно спокойнее. Если она заметит, что я сомневаюсь, то ни за что не смогу сообщить о своём решении с такой твёрдостью. Нарцисса остановилась, как вкопанная, и посмотрела на меня, ища подвох в словах.
– Что-то случилось? – спросила она, всё же отмирая. А мне казалось, что Цисса даже дышит через раз. Я кивнул.
– Много чего случилось за эти дни, – ответил уклончиво, сдерживая истерический смех. Она этого точно не поймёт.
– Расскажи, – потребовала Нарцисса, а я не смог отказать, хотя собирался объяснить всё позже, когда окажусь на корабле. И всё же вздохнул и хрипло заговорил:
– Я, как и хотел, поехал к брату. Поговорил с другом своего отца, освободив его из тюрьмы. Теперь он вернулся на корабль. Оказывается, команда моего отца до сих пор существует, и человек, с которым я говорил – её бывший капитан. Он отдал мне настоящее письмо Аида, потому что оказалось, что то, которое я получил десять лет назад – фальшивка, – я говорил обрывками, стараясь не показывать эмоций. Это давалось мне слишком тяжело.
– И что было в том письме? – поторопила меня Нарцисса.
– Я узнал, что мой отец был очень жестоким человеком. Жаждал денег и власти, а меня хотел воспитать на корабле, сделать настоящим корсаром, но мать не позволила. Он собирался убить её, но передумал. Я думаю, её спас отец моего брата, за которого мама вскоре вышла замуж. В письме было много всего… За мной следят люди Аида. Следят, пойду ли я по тропе отца, смогу ли стать таким же, как он. Они грозились отомстить мне, если не выполню приказ Аида, – я снова закрыл глаза. Мы с Нарциссой стояли друг напротив друга, почти не двигаясь и больше не чувствуя холода.
– Какой приказ?
– Аид приказал мне убить брата, – закончил я севшим голосом. – Иначе пообещал отомстить мне и моей семье.
– Так твой отец… он же умер. Или нет? – Нарцисса уже сама сомневалась в своих словах. И я хорошо её понимал.
– Да, он умер. Но его команда тщательно следит за мной, за каждым моим шагом. Особенно – теперь, когда я получил это чёртово письмо, – Нарцисса, как будто прозрев и осознав что-то важное, испуганно взглянула на меня.
– И ты… Ты убил его? – в её взгляде я не мог прочитать ничего, эмоций было слишком много. Я сглотнул, почувствовал узел в горле, кусая губу и снова закрывая глаза, не желая думать ни о чём. Неправ был отец. Иногда забвение – это великое спасение. Нарцисса поражённо выдохнула и больше ничего не говорила.
– Август? – она всё-таки окликнула меня. Наверное, мы молчали минут пять – по крайней мере, мне так показалось. Я поднял голову и покачал головой.
– Скоро корабль причалит к берегу. Я сообщу им… новость. То, что продаю корабль.
– Но почему? – Нарцисса, наконец, поняла, что я говорю правду. Что никакого подвоха в моих словах нет. Теперь она просто была напугана.
– Нет, Нарцисса, я не убил своего брата, – сказал я, глядя ей в глаза. Мне показалось, что она стёрла с лица слёзы. – Вы можете бросить преступный мир и заняться тем, чем захотите. На деньги, которые у каждого из вас есть, можно спокойно прожить месяц или два. Мы не в розыске, хотя я сбежал из тюрьмы в соседнем городе. Вы можете уйти в другую группировку – думаю, большинство именно так и поступит. Я договорюсь насчёт этого. Это ваша свобода. Постарайтесь сделать так, чтобы она вас не уничтожила, – я печально улыбнулся. Теперь Нарцисса точно плакала.
– Август… Ты уверен? – она всхлипнула и обняла меня, вытирая слёзы о куртку. – Думаешь, команда тебя поймёт?
– Не знаю. Но не будут же травить морилкой. Хотя знаешь, однажды Нептун на меня набросился с баллончиком дезинфицирующего средства, а Аполлон бросил отравленный сыр, приготовленный для корабельной крысы, которая пожирала наши запасы, – Нарцисса нахмурилась.
– Ты шутишь?
– Конечно, шучу, – сказал я серьёзно. – Я вообще шутник, ты не заметила? – да, всё-таки погорячился я, когда подумал, что со мной всё нормально. Побочный эффект после тех дней всё же был. Да ещё какой!
– Почему нельзя просто сказать человеку, чтобы он заткнулся, если его вопросы так раздражают? – обиженно упрекнула меня Цисса. – Зачем придумывать всякую ерунду?
– Прости, – я развёл руки в виноватом жесте. – А насчёт команды… Я надеялся, что ты поможешь мне объяснить всё. Тебя, как равную, они поймут. Я плохо их знаю, Нарцисса. За все годы, что мы работаем бок о бок, я так и не научился понимать свою команду.
– Мы тоже не всегда можем понять тебя, – девушка отстранилась и мягко улыбнулась. – Я помогу, чем смогу. Поговорим ещё потом? Перед тем, как ты уйдёшь. С глазу на глаз, – я кивнул, хотя обещать было тяжело. Не уверен, что смогу говорить с ней после объяснений с командой на корабле.
И всё же насчёт Нарциссы я был прав. Она смогла-таки меня понять.
