Алиссандра Кардаш
Приговорён к свободе
Орфей
Я дрожащими руками открыл дверь в квартиру, едва не падая и боясь закричать от ноющей боли, которая всё равно не могла сравнится с той, что я испытал несколько часов назад. Протез, к счастью, не сломался – хоть какая-то хорошая новость.
Ввалившись в пустую квартиру, закрывая шторы, через которые не мог просочиться дневной свет, я завернул в несколько слоёв газет и выбросил окровавленную порванную одежду, умылся, шипя от боли, и с большим трудом заставил себя обработать раны. На это ушло два часа – с моими постоянными перерывами, головокружением и слабостью. Обессиленный, упал на стул и достал телефон.
Он несколько минут лежал передо мной – с трещиной на экране, без единого номера – их все стёрла Анна, чтобы перестраховаться. Она не стала меня убивать. Я не знаю, почему. Может, ей не хотелось брать на себя лишнее убийство, может, дело в чём-то другом. Анна только сказала, что если я хоть кому-то расскажу о том, что произошло… Со мной случится то же самое, что этой ночью, только в тысячу раз хуже, и закончится всё это смертью. "Мне не привыкать", – бросила она с язвительной усмешкой.
Это не угроза. Всего лишь констатация факта.
– Август? – хриплым голосом прошептал я. Я помнил его номер. И даже если Анна стёрла его из телефона, забыть никогда не заставит.
– Орфей? – удивлённо переспросил он. – Что-то случилось? – я улыбнулся. Несмотря на то, что мы больше не в одной команде, он называет меня Орфеем. А я уже начал забывать, какого это.
– Меня допрашивала Анна, – сказал я, сжимая дрожащую руку и успокаивая голос. – Узнавала, где ты сейчас. С кем. По какой причине, – Август молчал. – Прости меня, – едва слышно прошелестел я. – Я не смог…
– Ты всё ей рассказал? – без надежды спросил капитан. Я кивнул, но вспомнив, что он меня не видит, снова заговорил:
– Сказал, что ты у брата, но скоро вернёшься на корабль. Назвал город. Причину придумал, – капитан шумно выдохнул. – Август, я…
– Всё нормально, – мне показалось, что он улыбается. – Не знаешь, что ей нужно?
– Если я правильно понял, это не её желание, а чей-то заказ. Может быть, конкуренты, – остальное очевидно. Она хочет его уничтожить, что ещё?
– Где ты сейчас? – обеспокоенно спросил Август. – Она следит за тобой?
– Я дома. Анна меня отпустила, но запретила кому-то что-то рассказывать, – я усмехнулся. – Но это моя ошибка. Я не могу всё так оставить. Хотя понимаю, что это может и не помочь.
– Спасибо, – сказал Август, не отрицая того, что я сказал. Предупреждён – значит, вооружён… Но всегда ли готовность к бою может спасти тебя? – Достаётся же мне, – выдохнул он. И повесил трубку.
Я остро чувствовал свою вину, она сдавливала горло и уничтожала сильнее любых ран.
Я не справился. Сломался. Это самое страшное.
За окном ярко светило солнце, впервые за несколько дней небо было ясным. Я медленными шагами прошёл в комнату и упал на кровать, закрывая глаза.
Я теряю своё счастье раз за разом. Стоит мне обрести любимую работу – узнаю о своей болезни. Оказываюсь в тюрьме, спасаясь от убийц. Выбираюсь благодаря Августу, чуть не погибаю снова и снова… И ещё раз. И предаю своего капитана.
С этими мыслями я засыпаю, а когда вдруг открываю глаза, уже поднимается над городом луна. Слышу стук и резко подскакиваю в кровати, понимая, наконец, из-за чего проснулся.
– Кто? – спрашиваю как можно спокойнее, ожидая услышать голос Анны или одного из парней, которые следуют за ней всюду, словно преданные псы.
– Это я, – а вместо этого слышу уставший, но радостный голос Хельги, и широко распахиваю дверь. – Я вернулась, – улыбается она, переступая порог квартиры. – Можно войти? – я киваю. В коридоре темно, так что девушка не видит, насколько плохо я выгляжу. Не видит ни разбитого носа, ни ран на лице и руках. Остальное, к счастью, скрывает одежда.
Когда мы оказываемся в кухне, включаю свет, поворачиваясь к Хельге, и она испуганно выдыхает, разглядывая меня. Взгляд как будто потухает, но мне почему-то кажется, что она совсем не удивлена, только напугана.
– Что случилось? – шепчет девушка, подходя ближе.
– Где ты была, Хельга? – строго спрашиваю я, обрывая её.
– Решала дела с братом и сестрой, – тихо проговорила она, глядя на меня. Я покачал головой, отходя к окну.
– Это ложь, – бросил я. – Ты была не у них.
– С чего ты взял? – Хельга нахмурилась, сделав несколько шагов ко мне. Она внимательно вглядывалась мне в лицо, пытаясь найти причину недовольства.
– Я виделся сегодня с Анной. Она в городе уже несколько недель, – Хельга вздрогнула, как от удара.
– Я хотела вернуть себе наследство матери, – Хельга опустила глаза. – Мне плохо без той роскоши, к которой я привыкла за столько лет. Алек, прости…
– Почему не рассказала? – моя ярость поутихла, уступив место странному щемящему чувству, безумной нежности, которая накрывала меня теперь с головой.
– Думала, что ты не одобришь, – едва слышно оправдывалась она, всё ещё не глядя на меня. – Прости, – я подошёл ближе и коснулся её руки. Девушка мягко улыбнулась и отстранилась. Я нахмурился, но ничего не стал говорить. Час спустя мы допивали уже третью чашку какао, рассказывая друг другу последние новости. Я не стал хранить в тайне и события последних суток.
– Зачем ты позвонил Августу? – она прижала ладонь ко рту. – Анна же…
– Я должен был, – перебил я. – Что сделано, то сделано.
– Ты такой правильный, мне иногда аж плохо становится, – усмехнулась Хельга. – Я на твоём фоне выгляжу просто ужасно, – и мы засмеялись.
Я взглянул в её смеющиеся тёмные глаза, которые менялись с каждой секундой. Мне казалось, что они никогда ещё показывали одну и ту же эмоцию больше мгновения. Они плакали и теряли свой блеск, когда она печалилась, они смеялись в те мгновения, когда улыбка озаряла лицо девушки. И только лишь по глазам я мог прочитать её эмоции. Смотрел на каштановые волосы, которых так приятно было касаться. По-моему, даже сейчас, когда между нами стол, я чувствую аромат цветов. Когда мы ехали в больницу после той первой аварии, мне было не до этого, но даже тогда я почувствовал, что она – дитя цветов, звёзд и целого мира сразу.
Спустя миг я уже оказался рядом с Хельгой, не отводя глаз от её лица. А она поднялась со стула с ласковой улыбкой, и её глаза снова поменялись. Только сейчас я ничего не мог по ним прочитать. Дыхание сбилось и участился пульс. Хельга провела рукой по моим волосам, и я осторожно прикрыл глаза, боясь спугнуть момент. Потому что если этого не случится сейчас, больше мы к этому разговору не вернёмся.
Я решительно поцеловал девушку, обнимая её за плечи и зарываясь пальцами в волосы, растрёпывая и без того неаккуратную причёску. Почувствовал на своих губах усмешку и прижался ещё ближе к Хельге, чувствуя, как бешено бьётся сердце.
Может, иногда счастье и навещает меня. По крайней мере, сейчас, в эти волшебные минуты, я точно счастлив.
Нарцисса
У нашего капитана в жилах кровь бурлит. В его глазах ярость тысячи морей, яркость сотни звёзд и летящих комет.
Он всегда был нашей надеждой и опорой, моим крепким плечом, на которое я могла положиться, человеком, которому я доверяла. За свой корабль и команду он готов порвать любого, ведь настоящие корсары так и поступают. Защищают своих. Живут по главному правилу: "Один за всех и все за одного".
Пока корабль рассекает волны. Пока его не захватят другие.
Мы будем биться до конца вместе с капитаном, пока сердце бьётся, чтобы дать отпор врагу. Чтобы противник ещё долго не решался к нам приближаться.
И никто не думал, что капитан может проиграть. Это же наш Август, наш дикий волк, непобедимый правитель!
Только сейчас он неподвижно стоит на прицеле. Прожигает взглядом. А та, кто направил на него оружие, стоит хмуро и глядит в ответ так же пристально, да ещё так ровно и гордо, будто совершила главный подвиг в своей жизни.
– Хотела бы я покончить с тобой и твоим кораблём, – говорит Анна устало. – И всё же каким бы человеком ты ни был, ты не худший капитан, – в капитанской каюте только я, совершенно безоружная, Анна и Август, разглядывающие друг друга с презрением. Я слышу выстрелы, доносящиеся из других кают и с палубы. Из глаз вот-вот вырвутся слёзы, но я понимаю, что сейчас не время показывать свою слабость.
Август смеётся глухо и рвано. Ему не весело, он играет со смертью и с этим жестоким киллером. Отступать некуда. Оружие Августа уже лежит в противоположном углу, откинутое Анной.
– Тогда почему ты медлишь? – спокойно спрашивает капитан. – Ты ведь живёшь этим, так? Не помню, чтобы ты была такой разговорчивой перед убийством.
– Интересная реакция у твоей команды, – говорит Анна, краем глаза наблюдая за мной. – Сражаются очень рьяно, как за себя. Хотя изначально я их трогать не собиралась, мои люди сейчас разбираются с этим недоразумением, – я видела, что Август держится изо всех сил. Старается не дерзить и остаётся спокойным внешне. Я сжимала до побеления костяшек кулаки, борясь с желанием наброситься на Анну и задушить её голыми руками. И пусть мы давно знакомы – даже дольше, чем с Августом, её дорога сейчас ведёт нас совершенно не туда, куда следует.
– Ты не ответила на вопрос, – процедил сквозь зубы Август.
– Почему я медлю? – Анна издевалась, рассматривая собственные руки и больше не глядя на нас с Августом. – Потому что в этот раз у меня другое задание, – она вскинула голову и посмотрела в глаза капитану. – Людвиг умер. Полагаю, ты знаешь, кто это? – Август нахмурился и замер. Анна кивнула, ожидая такой реакции. – Его убили.
– Кто? – удивлённо спросил Август.
– Несчастный случай на задании. Три жертвы, – сказала она без сожаления.
– И что тебе нужно от меня? – Август всё ещё не двигался, хотя Анна уже опустила оружие и отступила на несколько шагов, поглядывая на меня краем глаза.
– После того, как Людвиг выбрался из тюрьмы, он стал капитаном команды. Остальные считают, что ты, как наследник Аида, должен встать теперь на его место. Людвиг так решил перед смертью. И Аид когда-то так сказал, а они ему верны. Но перед этим ты должен выполнить его приказ. Ведь ты этого не сделал, им всё известно, – Август покачал головой.
– Передай им, что я отказываюсь, – Анна удивлённо взглянула на капитана.
– С чего бы это?
– Не хочу говорить об этом.
– Имей в виду, Хель – та, которая твоего отца, этого так не оставит. А их капитаном в таком случае станет…
– Приму к сведенью, – перебил её Август. Он небрежно махнул рукой. Страх исчез, уступая место разочарованию.
Когда Анна и все её люди убрались с корабля, мы с Августом подняли якорь. Из всей команды только мы с ним были в сознании, остальных киллеры усыпили на несколько часов. Я облегчённо выдохнула, когда проверила пульс у половины команды. Все живы. Боже мой, какое счастье…
– Как думаешь, смерть Людвига – случайность? – я опустилась на тёплое одеяло на полу, прислонившись к штурвалу и обхватывая плечи руками.
– Не хочу об этом говорить, – да, всё-таки Август сейчас был не в настроении. И, может, я бы отстала от него, но почему-то стало безумно интересно.
– Не хочешь говорить об этом вообще? Или именно со мной? – обиженно спросила я. Август бросил на меня раздражённый взгляд, ничего не ответив. Я опустила глаза.
Почему-то мне стало так страшно, так обидно… Как только команда придёт в себя после снотворного, Август сообщит им новость о продаже корабля и о своём уходе. Он пообещал договориться со своими знакомыми, чтобы мы вступили в их группировку, и я понимала, что так будет правильнее всего, ведь этим мы и живём… Но так тоскливо! Мне тяжело представить жизнь на корабле, где не будет Августа. С ним я чувствовала себя в безопасности. Всегда, что бы ни происходило вокруг, пока я знала, что Август рядом, была уверена, что всё будет хорошо. Потому что он обещал. Потому что он мог меня защитить.
– Август, можно спросить? – прошептала я, стараясь унять дрожь в голосе. Он серьёзно посмотрел на меня и, кажется, заметил в глазах едва заметные слёзы, потому что с жалостью и пониманием кивнул. – Что ты собираешься делать после того, как продашь корабль? – Август задумчиво посмотрел куда-то вдаль.
– Я буду скучать по морю. Оно стало моей второй семьёй за эти годы, – сказал он вместо ответа.
– Может, ты всё-таки… – я хотела предложить Августу остаться, пока не поздно, но он меня перебил:
– Нет. Я уже всё решил, – капитан на несколько мгновений замолчал. Я не стала его торопить. – Думаю, моих сбережений хватит лет на тридцать или больше, даже если я не буду экономить и стану путешествовать. Когда продам корабль, будет ещё лучше, – он ухмыльнулся, встретившись с моим поражённым взглядом. – Да-да, я не так беден, как кажется. Думаешь, на что мы жили в то время, когда совершенно не было заданий по несколько месяцев? – я фыркнула. На самом деле, предполагала, что Август куда богаче и влиятельнее, чем мы все думаем. Он – важная персона в криминальном мире, глупо думать, что может быть по-другому.
– И что, ты просто будешь жить в своё удовольствие?
– Наверное, попробую открыть какое-нибудь дело, – он пожал плечами. – Сам ещё не определился. Сейчас главное – разобраться с кораблём и с командой.
– Оставишь свои контакты? – с надеждой спросила я. – Вдруг нам что-то понадобится?
– Вы уже взрослые и самостоятельные люди, – сказал Август с видом мудрого наставника. – Сами справитесь. Мне нужно оборвать все прежние связи. Иначе вы будете в опасности.
– Нам не привыкать, – скептически сказала я.
– Это другое, – капитан упрямо покачал головой. – Я оставляю преступный мир по своему желанию. Потому что понимаю, что быть таким, как отец – не моё. Понимаю, что никогда таким не стану. Ни за что. Более того, теперь мне противно всё, что с ним связано. Но есть ещё причина. За мной следят – а значит, и за вами тоже. И теперь, когда я отрёкся от отца, его команда будет мстить. Мне нужно скрыться, замести все свои следы, пока они ничего не предприняли. А вам нужно уйти с корабля, уехать из города, может, из страны. Как можно дальше от меня.
– Какие страсти, – я закатила глаза. – Ты можешь хоть мне оставить свой номер?
– Прости, – Август снова отвернулся к морю, стараясь не показывать эмоций. Идиот. Мне ли не знать, что он сейчас чувствует?
У нас в запасе несколько дней. За это время Август продаст корабль и распрощается со всеми нами.
Навсегда.
Август
Той ночью, сразу после того, как мы выполнили простое задание – надеюсь, последнее, меня обвиняли во всех смертных грехах. Кричали так, что не слышно было моря. Твердили, что я предатель, что всё время лгал, искал во всём выгоду. Что я не достоин своей команды.
Нарцисса молчала. Она стояла на стороне толпы, чтобы никто не думал, что она всё знает. И когда все немного успокоились, громко, но совершенно спокойно начала говорить:
– Капитан заботится в первую очередь о нас. Сейчас все мы в опасности, и, если как можно скорее не продать корабль и не разойтись, не останется после нас даже тире между двумя датами. Потому что будем лежать где-нибудь на дне моря или глубоко в лесу. Оно вам надо? – она усмехнулась. – Лично мне жизнь дороже. Насчёт вас уже сомневаюсь.
Команда на этом не успокоилась. В тот день было разбито в гневе несколько бутылок, выброшено за борт семь коробок. Я надеялся, что на меня они всё-таки не набросятся. И что от субординации хоть что-то останется.
– Утром мы должны быть у причала. Встреча с покупателем, – обречённо сказал я, уже не надеясь на понимание. Команда вновь взбесилась и что-то наперебой заговорила. – Послушайте! – крикнул я, и от неожиданности все разом замолчали. – Если вам плевать на мою жизнь, вы о своей подумайте! Помните, что вчера случилось? Да если бы не…
– Мы за тебя сражались до последнего, Август, – сказал Аполлон.
– Мы ведь не знали, что это снотворное. Думали, что погибнем, но всё равно бросались в бой, – поддержал его Нептун, и даже Дриада кивнула.
– Да у вас выбора не было. Если бы вы не пытались сражаться, как вы это называете, то киллеры бы просто ворвались в каюту и выстрелили. Им плевать, что вы безоружны, напуганы или… – возмущённо принялась защищать меня Цисса.
– Ты вообще молчи! – крикнул Аполлон. – Тебе бы только защитить своего капитана. Как собачка носишься повсюду за ним, а он тебе что? Сказал хоть раз спасибо?
– Заткнись, – прошипела Нарцисса, сжимая кулаки. Я стоял выше всех, у штурвала, спускаться нужно было с другой стороны, чтобы не упасть, это все давно усвоили. Так что путь к палубе для меня закрыт. По крайней мере, в ближайшие минуты.
– А то что? Прыгнешь в море и уплывёшь на берег, пока Август тебя не спасёт и не покричит на нас? – он передразнивал Нарциссу, пока команда смеялась. Сейчас я их действительно не узнавал.
Всё случилось слишком быстро. У меня перед глазами что-то промелькнуло. Пустые коробки упали откуда-то сверху из-за того, что покачнулся корабль, отрезав мне путь на палубу со стороны лестницы. Команда, образовавшая тесную толпу, закрывала другой проход. Нарцисса стремительно бросилась к Аполлону, ударив его в челюсть. Тот, выдохнув сквозь зубы и коснувшись рукой повреждённого места, сделал несколько шагов к девушке. Никто не вмешивался. Нарцисса и Аполлон оказались в замкнутом круге: с одной стороны – стена, с другой – толпа, сквозь которую не прорваться даже мыши, по бокам – борт и море. До берега ещё несколько часов на корабле.
Гнев – страшное чувство. Может, даже страшнее алчности, чревоугодия или зависти.
Мама говорила, что гнев – это как биологическое оружие, способное отнять у человека всё. Ева твердила, что он разлучает даже самых дорогих друг другу людей. Нарцисса улыбалась и рассказывала, что не ей об этом судить, ведь гнев преследует её всю жизнь. Аполлон только усмехнулся, но всё же ответил, что иногда гнев может быть куда полезнее холодной расчётливости. А Питер смеялся и называл гнев камнем, что человек постепенно натачивает и делает своим оружием. Они все были правы.
Когда мы оказались у берега, солнце только-только начало подниматься над горизонтом, а до моей встречи с покупателем оставалось три часа. Мы все спустились на берег, глядя друг на друга с презрением. И у всех на это были причины.
Я брёл рядом с Нарциссой, поглядывая на её разбитую губу, нос и кулаки. Кровь до сих пор не останавливалась, но мне девушка даже прикоснуться к себе не позволила. Аполлона видно не было – он первым сошёл с корабля, взяв с собой те деньги, что я оставил после задания, и больше не возвращался.
Многие расставаться со мной на такой ноте не хотели. Некоторые соизволили извиниться, но избегали смотреть прямо на Нарциссу. Каспер же осторожно обнял девушку, что-то шепнув ей на ухо. Она сдавленно улыбнулась. А парень извинился передо мной искренне, хотя конкретно его я ни в чём не обвинял – пока команда сходила с ума, он стоял в стороне, не отводя глаз от Циссы.
Так я и расстался со своей командой. С Аполлоном – ужасно, с ненавистью в глазах и кровью на его лице – Нарцисса парня не щадила. Лишь лишь двадцать пять человек решили расстаться с капитаном по-человечески. Я сдержал обещание – договорился со старыми знакомыми из двух других банд, чтобы они приняли моих "подопечных" к себе. Они согласились – я прекрасно понимал, что почти никто не откажется от новых верных людей в своей команде. Вопросами меня не доставали. У каждого в жизни бывают перемены и сложности, и они прекрасно это понимали.
– Когда нам можно будет позвонить твоим знакомым? – спросил Персей.
– Хоть сегодня. Они скоро остановятся в этом городе на сутки. Познакомитесь. И определитесь, в какую из банд отправитесь. Если захотите, конечно, – я улыбнулся. Персей как-то странно посмотрел на меня, и я был почти уверен, что его удивила только моя последняя фраза.
Он ушёл, оживлённо пересказывая мой разговор своим товарищам и надеясь на лучшую судьбу. Представляя, какой теперь будет жизнь, как она изменится…
Не стану скрывать, мне безумно больно было видеть, как они уходят. Больно понимать, что я не смогу встретиться с командой, если понадобится, но ещё больнее видеть, с какой ненавистью ушла большая часть. Тяжело вспоминать их вчерашние обвинения, взгляды и крики. И я знаю, что это всё к лучшему, что они начнут новую жизнь, может, им будет лучше с новым капитаном, но из-за этого обесценивались все десять лет, что я провёл на корабле рядом с ними.
Я старался обходиться без жертв, теряя большие деньги, в большинстве случаев решая вместе с командой, какое задание взять, что так редко делают капитаны других банд. В некоторых вопросах был жёстче остальных, но команда стала моей второй семьёй. Я думал, что и капитан был для них отцом… Может, так и есть, но только отец из меня плохой. Во всех смыслах.
В одну ночь я лишился всего, чего добивался много лет. Через пару часов не останется даже корабля, но забыть эти годы никто меня не заставит. И пусть во мне родилось презрение к этому делу после письма отца, пусть я жаждал как можно скорее избавиться от всего, что могло напоминать мне о Хели, именно сейчас, видя спины товарищей, я понял, что никогда не смогу этого забыть. Что бы ни случилось, эти годы подарили мне бесценный опыт и стали частью жизни. Той жизни, в которой я рассекал волны на корабле, отвечал за многие жизни, принимал важные решения и иногда был счастлив.
Я никогда не воспринимал мир как что-то, что давно уже написано. Не верил в то, что судьба существует в том облике, в котором видят её другие люди. Старался сам создавать свою жизненную дорогу, принимал решения, предугадывая следующие шаги и последствия. Но не всегда это может помочь. Иногда достаточно одной мелочи, чтобы всё перевернулось с ног на голову.
Один день – и планы, которые я строил на будущее, обернулись прахом, не принеся в жизнь новых. Остаётся только определяться быстро, по ходу. Выбирать дорогу, не глядя на карту.
Наверное, преступность увлекла меня в первую очередь потому, что вокруг я не видел подлинного добра. Меня учила правдивости мать, а сама лукавила об отце – то ли защищая его, то ли просто не желая говорить правду. Меня убеждали в том, что терпеть подлость – это низко, но ради семьи или работы можно и даже нужно. Я видел волонтёров с коттеджами в самых престижных районах и гвардейцев с огромными квартирами в столице. Девушек, которые ненавидели своих мужей, но оставались рядом из-за детей, статуса или богатства. Мужчин, которые клялись в любви, но изменяли жёнам, лгали им в глаза с сияющей улыбкой и с ласковым поцелуем.
Я не хотел быть таким. Всегда считал, что лучше буду со статусом бандита совершать добрые поступки, чем под видом чистого и доброго лицемерить и творить зло.
На таком сером фоне лжи преступность смотрелась очень выигрышно. К тому же, она часто бывает интереснее и внешне. Только это не так.
Нельзя быть диктатором, властителем, желать богатств и влияния, подчинения и положения в обществе, но считать себя невинным и чистым. Так поступал мой отец. Я же никогда не думал, что я добр, чист, бескорыстен. Почти у всего есть своя цена, я это понимал наравне с тем, что есть вещи бесценные. Осознавал, что я – преступник, человек криминального мира. Что иногда во мне просыпается некая жестокость, которую я всеми силами подавляю. И никогда она не одерживала надо мной верх.
В глубине души человек не хочет, чтобы мир становился лучше, потому что тогда он останется без мишеней. А если пропадёт внешняя цель для ненависти, придётся столкнуться с тем, что внутри.
Внутри меня творилось что-то неясное.
Я ценил приключения, нестабильный доход и график, адреналин в крови, счастливые часы с командой. Будучи ребёнком, я мечтал о другом. Но кровь отца, его наследство и наставления сыграли свою роль. Случилось то, что случилось. Изменить прошлое я не в силах.
Остаётся принять это к сведению и жить настоящим. Строить будущее таким, каким хочу видеть его я.
Некоторое время, пока все не скрылись из виду, Нарцисса просто стояла и смотрела им вслед, не обращая внимания на кровь и всё ещё не подпуская меня ближе. Но как только скрылся последний человек за домами города, из её глаз побежали тщательно скрываемые долгое время слёзы. Цисса опустилась на холодную после моросящего дождя скамейку и прижала руки к лицу, пытаясь успокоиться. Я подошёл ближе и присел рядом.
– Август… – хрипло прошептала девушка, всхлипнув и положив голову на моё плечо. Я осторожно провёл рукой по её волосам, успокаивая.
– Всё будет хорошо, Ариадна, – сказал я, впервые за долгое время называя кого-то из своей команды настоящим именем. Почему-то мне показалось, что я должен это сделать, чтобы доказать, что девушка теперь свободна и не зависит ни от меня, ни команды. Она только удивлённо подняла на меня глаза и, улыбнувшись самыми уголками губ, прошептала:
– Мне «Нарцисса» больше нравится, – и осторожно коснулась моих губ своими.
