Владимир Великий
Клятвоотступник
До Нового года оставалось почти два месяца. У молодых все текло по-старому. Эрика работала, Александр лоботрясничал. Он никак не мог найти себе работу. Он был не только безработный, но и без определенного гражданства. Бороться за право жить в этой стране у него опять не хватало мужества и воли. Зайти к чиновнику для него большого труда не стоило. Его беспокоило совсем другое. Оно было самым страшным и пугающим. Он нисколько не сомневался, что немецкие чиновники не простят ему лжи. Им нужна только правда и только правда. Ему предстояло рассказать о перестрелке с полицией, о парикмахере и даже о том, как он чистил магазины и дворы. Сомнения все больше и больше закрадывались в его душу. Своими тревожными мыслями он с Эрикой не делился, у той и своих забот было достаточно. Безысходность вновь господствовала в душе беглого. Он опять стал раздражительным, он все больше и больше прикладывался к бутылке. Эрика с ужасом наблюдала за тем, как молодой мужчина из-за нервных стрессов преображался. Это замечала не только она, видел это, и он сам. Буквально за месяц после «сюрприза» в его густой шевелюре появились седые волосы, их с каждым днем прибавлялось и прибавлялось. Он, дабы не пугать своей сединой Эрику, сделал короткую прическу.
«Сдало» и его лицо. На лбу и под глазами появились первые морщины, которые уже не «смывались» ни днем и ни ночью. Ухудшился и нравственный климат среди некогда близких людей. Русский днем и ночью молчал, молчала и немка. Она все больше и больше находила свою отдушину в слезах. Плакала она, как правило, после работы, когда уставшая бродила по улицам Цундена, дабы выработать очередной план спасения своего друга, который все больше и больше от нее отдалялся. Она стала избегать встреч и с теми, кто намеревался ему помочь. Причиной этому было довольно странное поведение русского парня, который до сих пор не мог определить свою судьбу. Почему он так мучает себя, и не только себя, такой вопрос она ставила перед собою неоднократно. Ответа она не находила. Несмотря на это, она все продолжала искать пути спасения своего любимого человека. Очередной из них представился совсем скоро.
В первый день рождественских праздников молодых к себе в гости пригласила Ира Мюллер. Они приглашению очень обрадовались. Особенно радовался этому Александр, который очень хотел увидеть большой город. Он, будучи солдатом, довольно часто слышал от офицеров лестные отзывы об одном из самых красивейших городов социалистической Германии. Приглашенные поехали к почти незнакомой женщине и нисколько об этом не сожалели. Компания, состоящая из десятка людей, была в некоторой степени родной. Здесь был Икона и также женщина-аусзидлерша. Была и супружеская пара немцев, проживающая в соседнем подъезде дома. Гости быстро познакомились друг с другом и сели за стол. Затем они пошли гулять по ночному городу. Город и на самом деле был красавцем. На следующий день вечером Эрика и Александр были уже дома. Они почти до позднего вечера делились своими впечатлениями о Лейпциге и о тех, кого они впервые в своей жизни встретили. Видя счастливое лицо своего друга, Эрика надеялась на то, что лед вот-вот «тронется» и он начнет жить полнокровной жизнью. Однако в этом она сильно ошибалась. Встреча с русской немкой Бертой Бэр и с немцем Петером Райманом только добавила Александру размышлений. Эти размышления во многом отличались от того, о чем он думал только вчера и даже час назад. Чем больше он вникал в жизненный путь новых знакомых, тем сильнее сжималось его сердце от своей беспомощности и даже от какой-то животной кротости.
Беглого особенно поразила история, рассказанная аусзидлершой. Берта принадлежала к послевоенному поколению. Немецкая деревня с русским названием Семеновка, где она родилась, находилась на реке Тобол. Девочка рано познала цену труда и цену знаний. После средней школы обладательница серебряной медали поступила в Карагандинский торгово-экономический институт. Затем была работа, должности. Пришла и первая любовь, которая оказалась непрочной. Муж стал ей изменять, развод оформили без всяких нервов. Почти месяц молодая женщина не находила себе места, она очень тяжело переживала. Причины для этого были, притом весомые. Ее муж, бывший электрик, благодаря ее настойчивости и таланту, заочно закончил институт и стал инженером. Через некоторое время горлопана заметили и избрали зампредседателя профсоюзного комитета фабрики. Отец двух маленьких детей почти все время пропадал на общественной работе. Он дома палец о палец не ударял. Все по хозяйству делала его жена. Она варила и стирала, делала в квартире ремонт. На ее хрупких плечах были коровы и свиньи. Общественник сначала пристрастился к вечеринкам, потом к женщинам…
Грянула перестройка. Нищета и беспредел все больше и больше стучались в двери некогда зажиточной семьи. Берта после долгого раздумья решила уехать на историческую родину своих предков. Приехала туда через год после падения Берлинской стены, попала на восток страны. Власти сюда направляли все новые и новые потоки аусзидлеров. Всевозможных курсов здесь было хоть пруд пруди, работы не было. Берте, благодаря знанию немецкого и русского языка, удалось устроиться переводчиком в одну из фирм. Материально стало немного легче. Вскоре и сама жизнь у нее приобрела какой-то смысл. Она познакомилась с мужчиной, который был старше ее на двадцать лет. Владимир был русским, приехал из России. Приехал он сюда не ради сладкого калача, а ради душевного успокоения. В бывшем Союзе жизнь у него складывалась сначала довольно хорошо. После окончания университета работал в райкоме партии, потом подался в науку. Он успешно защитил кандидатскую диссертацию, через два года написал монографию. Молодой ученый все больше и больше работал на-гора: читал лекции, печатался в газетах, писал книги. Шли годы. Человек с большими способностями, как теоретик и мыслитель, не мог не видеть водораздела между теорией и практикой руководящей партии. Он стал писать письма в партийные издания, в которых высказывал свою точку зрения. Она довольно часто не совпадала с генеральными установками.
Строптивого верхи заметили мгновенно. Без пяти минут профессора вызвали в райком, затем в горком партии. Там слегка пожурили, предупредили. Он все не унимался, поехал в столицу. Через неделю состоялось заседание бюро райкома партии. Кожаное кресло партийного вожака занимал Филатов, бывший инструктор отдела, которым когда-то руководил маститый ученый. Секретарь при рассмотрении персонального дела бывшего коллеги в глаза правдоискателя так и не посмотрел. Он все время внимательно изучал какие-то бумаги. Чиновник, скорее всего, вспоминал кое-что из своей жизни, когда «стучал» первому секретарю райкома партии о том, что творилось среди ответственных работников серьезного учреждения. «Парилка» для ученого продолжалась почти час. Коммуниста Морозова и здесь не поняли. Да и никто его не хотел понимать. Сидящие за большим столом обеими руками и ногами были за генеральные установки престарелого руководства партии. Никто из них не хотел лишаться всевозможных привилегий и подачек. Завершение разборки персонального дела в какой-то мере носило исторический оттенок.
Один из членов бюро все-таки отважился высказать индивидуальное мнение по отношению заблуждающегося коммуниста. Директор хладокомбината, которого Морозов прекрасно знал, бросив взгляд в сторону районного вожака, с явным непониманием произнес:
– Товарищи члены партийного бюро… Владимира Ивановича я знаю давно… Все поручения, которые он получал от нашей Коммунистической партии, он всегда их с честью выполнял… Этого коммуниста, даже его враги, называют гениальным человеком и способным организатором… Сегодня наша партия выработала очередную стратегию на длительную перспективу… У нашего товарища по партии есть еще все возможности приобщиться к нам… Он должен показать себя только с лучшей стороны… Я все еще не пойму, почему коммунист Морозов так неординарно стал мыслить…
На некоторое время в зале наступила тишина. Все почему-то опять уткнулись в свои бумаги. Молчал и председатель, он всегда боялся Морозова. Боялся в отделе, боялся и сейчас, когда сел в кресло районной власти. Морозов, используя наступившую тишину, поднял голову и внимательно посмотрел на сидящих. Эти люди почти все были ему знакомые. Они совсем недавно ему лебезили и предлагали свои услуги. От всевозможных деликатесов он всегда отказывался. Он лично сам отвез на квартиру директора мясокомбината большую сумку с колбасой. Утром он очень строго отчитал подхалима.
Сейчас же ученый видел совсем других людей. Он был с ними в одном помещении, на одной земле, даже в одной партии… Однако взгляды на развитие общества, на эту жизнь у него и у них были иными, даже противоположными…
Морозов поднял руку и попросил слова. Он решил много не говорить, противостоять сидящим он был бессилен. И это понимание в какой-то мере придало ему уверенность. Коммунист с двадцатилетним стажем сухо и четко произнес:
– Один из членов бюро очень правильно подметил, что коммунист Морозов неординарно стал мыслить… Этого я не отрицаю, как и не отрицаю того, что с таким неординарным мышлением я живу всю жизнь. Благодаря этому же неординарному мышлению, я стою и сейчас здесь на этом ковре…
В зале раздался смех. Засмеялся на этот раз и Филатов. Смех «вонючки», так некогда называли лысоватого мужчину женщины общества «Знание» за его многоразовые посещения туалета, Морозова нисколько не разозлил. Он только улыбнулся, улыбнулся сам себе. Он уже нисколько не сомневался в своей победе. Пусть она была даже в его мыслях, даже в его теории, но она, как он считал, была его личной победой. От этого осознания он вытащил из внутренного кармана пиджака партийный билет и положил его на краешек стола, накрытого красным кумачом. Через несколько мгновений он вышел из зала и плотно закрыл за собою дверь. Затем он очень медленно опустился на стул. Его руки были влажными, его лицо покрылось испариной. Сердце беспартийного тревожно билось…
Кузнецов, погруженный в раздумья, все больше и больше симпатизировал русской немке Берте, которая во время прогулки по городу поделилась самым сокровенным, что было между ней и ее другом. Этим пожилым людям он завидовал, завидовал очень сильно. Их жизнь была романтичной и разительно отличалась от многих других. Он улыбался, когда перед ним на миг появлялся образ красивой аусзидлерши, которая рассказывала о некоторых чудачествах умных обитателей трехкомнатной квартиры. Берта и
Владимир прожили вместе всего пять лет и каждый день для них был по-своему интересен. Любая домашняя работа у них не обходилась без философских рассуждений, они иногда даже спорили. Не обходились они без серьезных размышлений и во время зарубежных поездок. У этих людей было единство души и ума, что делало их любовь величественной и сильной. Они, дети социализма, ради которого жили и боролись целые поколения их предшественников, очень тяжело переживали все то, что творилось в мире. Особенно тяжело переживал Морозов, который в свободное время садился за стол и все что-то писал. Через некоторое время Берта узнала, что он пишет любовные истории. Через год они вместе радовались первому его опубликованному роману, затем последовал второй, третий…
Творчество прибавляло пожилому мужчине все новые и новые силы. Он вновь ударился в историю. Принялся писать, как он сам довольно часто говорил, очень толстую и очень умную книгу. Владимир умер в день своего рождения, ему в этот день исполнилось ровно семьдесят. Он, несмотря на свой солидный возраст, всегда чувствовал себя прекрасно, был здоровым. Смерть в какой-то мере была предопределена его жизненными установками, которым он никогда не изменял. Кое-что в этом было загадочным и даже чудачеством. Старик основные вехи своей жизни почти всегда приурочивал к своему дню рождения. В этот день он впервые познакомился с Бертой. В день своего ангела он начинал писать свои романы…
В предсмертной записке Морозов размашистым почерком написал: «Я жил на этой земле не так, как существовали и существуют многие… В иной мир ухожу сознательно, надеюсь на свое возвращение…». На столе также лежала рукопись ученого, «очень толстая и умная книга». Автор ее писал, согласно его пометкам, всю свою сознательную жизнь. На титульном листе красным карандашом было четко выведено название его труда «Размышления советского шизофреника». После этих слов стоял очень жирный вопросительный знак. Берта после смерти своего друга сделала все то, о чем он раньше ее просил. Тело Морозова кремировали, его пепел она разбросала по немецкой реке. Через год после смерти по роману писателя в одной из стран СНГ был поставлен художественный фильм. Его рукописью заинтересовался один из историков той же страны. Профессор обещал научной работе умершего коллеги мировое будущее…
Рассказ о жизненном пути Берты Бэр во многом придавал Кузнецову оптимизм, рассказ же немца Петера Раймана этот оптимизм сводил почти к абсолютному нулю. Соседу Иры Мюллер было чуть за тридцать лет, такого же возраста была и его жена Катерина. После падения Берлинской стены бывшему офицеру национальной народной армии ГДР в родных местах работы не нашлось. Да и помочь ему было некому. Многие из знакомых просто-напросто отвернулись от представителя некогда престижной профессии. Бывало и еще похлеще. Кое-кто из злопыхателей на дверях его гаража писал оскорбительные слова. Однажды даже разбили ветровое стекло старенького «Москвича», стоящего неподалеку от дома. Не давали покоя и жене бывшего офицера. Ее через неделю после образования единой страны уволили из магазина. Молодые супруги унижения переносили стойко. Они старались свое свободное время проводить на природе, вдали от людей. Там они на некоторое время успокаивались, хотя нервы были на пределе. Только через год мужчине удалось найти работу, которая была для него явно непрестижной и малооплачиваемой. Петер сторожил ночью на очень большом заводе на юге страны, домой приезжал только на выходные и то не всегда. Катерина устроилась уборщицей в детском садике. Муж и жена иногда не виделись неделями. Каждый из них радовался только одному, отсутствию детей. Иначе было бы очень туго. Никто из них в силу специфики своей работы не мог дать полноценное воспитание детям. Мало радости получали супруги и от новых коллег по работе. Петера, человека с высшим образованием, довольно часто бесил не только многонациональный состав охранников, но и их умственный кругозор. Не в восторге от персонала в детском садике была и бывшая заведующая магазином. Соседи Иры революционных перестроек в объединенной стране после ими пережитого делать не намеревались. Они смирились со своей судьбою и потихоньку тянули лямку. Это Кузнецов понял сразу, как только вступил с ними в разговор. Они, некогда изучающие русский язык, сначала с большой охотой пошли на контакт с красивыми и молодыми друзьями фрау Мюллер. Однако откровенного разговора дальше не получилось. На вопросы Эрики и Александра немцы отвечали почему-то без всякого желания. Через некоторое время они вообще покинули компанию…
Услышанное и увиденное во время пребывания в гостях у Иры, у беглого вызвало двоякое чувство. Он уже нисколько не сомневался в том, что и в этой стране, которая всегда была для него идеалом, есть проблемы, даже очень серьезные. От этого у него на душе становилось тревожно, на глазах появлялись слезы.
Новый год подошел незаметно. Приготовлений к торжеству, как таковых, у молодых не было. Да и не до этого было. Русский не находил себе места. Он, как иногда казалось Эрике, просто-напросто замкнулся в себе. Не только замкнулся в себе, а умирал еще живым. Поэтому она с большим нетерпением ждала развязки. Она ждала эту развязку почему-то именно на этот праздник. Она еще из истории помнила, что у русских принято в дни праздников делать какие-либо трудовые подарки или сюрпризы. В своих предположениях она нисколько не ошиблась. Часы на стене пробили ровно двенадцать раз. Александр на правах хозяина стола произнес тост за здоровье Эрики и пожелал ей успехов в только-что наступившем году. Затем он протянул бокал шампанского в ее сторону и громко чокнулся. Неожиданно раздалась музыкальная мелодия. Эрика быстро взяла в руки мобильный телефон. Она сразу же услышала знакомый голос. Звонил Фарид, друг Александра, которого она впервые увидела в Испании на берегу Средиземного моря.
Кузнецов мигом рванулся к девушке и выхватил из ее рук телефон. Мужчины поздравляли друг друга с Новым годом, потом что-то еще говорили и говорили. Эрика не придавала этому большого значения. Сейчас ее беспокоило совсем другое. Она очень внимательно смотрела на своего любимого. Мужчина исполинской силы плакал, слезы катились по его впалым щекам. Она кинулась к шкафу за носовым платком, заведомо зная о том, что ее непутевый верзила никогда его при себе не имел, не говоря уже о каких-то салфетках, которыми пользовались почти все жители Германии. Она сделала несколько шагов вперед и остановилась, когда услышала голос Александра. Он, сжимая до боли в руках маленький телефон, уверенно и четко в микрофон произнес:
– Фарид, я обязательно приезду. Я приеду завтра же… Я сделаю все для того, чтобы доказать, что я, Александр Кузнецов, был и есть настоящий мужчина… Фарид, ты в этом нисколько не сомневайся…
Эти слова любимого человека, словно молния, пронзили Эрику. Она, застыв в неподвижной позе, стояла в шаге от красивого парня и не знала, что ей делать дальше. Несколько мгновений назад перед ней был близкий и любимый человек, сейчас же перед ней стоял уже чужой мужчина. Сейчас же между ней и этим русским, которому она отдала всю свою любовь и взяла почти все его проблемы на свои хрупкие плечи, как ей сейчас казалось, ничего общего не было. Со слезами на глазах она бросилась в соседнюю комнату и плотно закрыла за собою дверь. Она уже нисколько не сомневалась в том, что ее даже очень трудное счастье с этим непонятным русским с этого момента исчезло, исчезло навсегда.
Первая ночь наступившего года для молодой немки и для молодого русского была холодной и безрадостной. Они лежали в одной постели в непосредственной близости друг от друга и слышали биение своих сердец. Однако эти люди и их сердца, и даже их души, ничего общего между собой не имели. Каждый молчал и думал только о своем. Эрика со слезами на глазах и в эту ночь делала очередную попытку понять своеобразие характера русского парня с такой сложной человеческой судьбой. Этой ночью ей удалось это сделать. В этом она уже нисколько не сомневалась. Сердце и душа мужчины жаждали жизни, жизни необычной, только ему понятной и никому больше. Мечте любимого человека она решила не препятствовать…
Кузнецов проснулся очень рано. Эрика уже сидела на диване и о чем-то думала. Никто из них не начинал разговор первым. У каждого на душе было скверно. Сборы в дорогу у Александра были очень недолгими. Он вещей никаких с собою не взял. Да их у него и не было. Он положил в карман военный билет и тысячу немецких марок. Это у него было все, что он заработал за прошедший год. Прощание молодых людей было очень сухим. Александр внимательно посмотрел в глаза Эрики и сквозь слезы произнес:
– Эрика, моя Эрика, ты не переживай… Я тебя очень люблю… Ты пойми меня правильно, дорогая… Я мужчина и должен доказать, что я, как человек, еще способен что-то полезное сделать на этой земле… Я нисколько не сомневаюсь в том, что на моей родине у меня это получится…
После этих слов он крепко ее обнял и сильно поцеловал ее в губы. Затем он повернулся и решительно вышел вон. Эрика со слезами бросилась в комнату и прильнула к окну. Ее любимый человек уверенно шел к автовокзалу. Она дрожащей рукой перекрестила окно и упала на колени. Затем она стала просить Бога о помощи в тех делах, которые намеревался совершить беглый солдат из Западной группы войск....
.... Прошло ровно три года после того, как Александр Кузнецов вернулся на Родину. Руководство России и Германии выполнили свои обещания, никто из властей не преследовал военных дезертиров. На деле это означало окончание холодной войны. Заканчивался первый год третьего тысячелетия. Одна из газет Казахстана сообщила о том, что от сердечной недостаточности скончался преуспевающий бизнесмен Фарид Исхаков. Руководство фирмы принял Александр Кузнецов, его заместитель. Новому руководителю было только тридцать лет…
.... Еще через год та же газета информировала своих читателей. Руководитель фирмы Александр Кузнецов, один из состоятельных людей страны зарегистрировал брак с гражданкой Федеративной Республики Германии Эрикой Крюгер… Через девять месяцев у молодых супругов родился сын. Нарекли они его Фаридом…
Владимир Великий. Клятвоотступник: Роман. – Днiпропетровськ: Пороги, 2008. – 337 с. (ISBN 978-966-525-917-6). Книга издана в июне 2008 года.
